-Ирина Ивановна, подойдите, пожалуйста, в смотровую,- раздался голос дежурной медсестры.
-Да, иду,- подняв свинцовую голову с рук, ответила я.
Моя смена в приемном отделении уже длилась тридцать часов. Но, отказать я не имела права. Врачей совсем не хватало, тем более хирургов. Наша небольшая, провинциальная больница, страдает от недостатка кадров.
В основном, вся молодежь стремится в крупные города, а те врачи, что оставались с советских лет, уже давно ушли на пенсию. Почему же я до сих пор тут? Я могла уйти сразу после того, как мой договор по целевому направлению был отработан, но я по-прежнему тут.
Тряхнув головой, встала с насиженного, жесткого стула, поправила халат и быстро пошла в приемку.
«Еще один и точно уйду»,- наверное уже в двадцатый раз твердила себе, но продолжала работать.
Темные коридоры больницы, освещенные редкими светодиодными лампами, были выкрашены в светло зеленый цвет. Пахло хлором и везде царил покой. Казалось, если закрыть глаза, то я без труда пройду по ним, ни во что не врезавшись. Все было знакомо и заученно до автоматизма, впрочем, как и моя работа.
-Что у нас?- заходя в отделение с ходу спросила, подошедшую медсестру.
-Судя по симптомам внутреннее желудочное кровотечение,- отчиталась еще юная девушка.
-Какое давление?
-Девяносто на шестьдесят.
-Готовьте ФГДС,- сказала я, подходя к пациенту.
Пол, возраст и социальный статус не имел для меня никакого значения, редко обращала внимание, но сейчас передо мной, на носилках лежал молодой парень, на вид не больше двадцати с очень необычной внешностью. Его волосы были ярко-красными, а черты лица очень красивы.
-Чего стоите? Хотите чтоб он умер?- спокойно спросила, видя что мое распоряжение не спешат выполнять.
-Ирина Ивановна, у него нет при себе документов...
-Марина, позже с этим разберемся. Сейчас срочно ФГДС!
Наконец все пришло в движение. Медсестры суетились привозя аппарат. Трубки. Кровь. Пациент умирал.
-У него открылась язва, срочно в хирургию!
-Но...Николай Борисович на операции по удалении опухоли и будет занят еще не менее трех часов.
Николай Борисович был ведущим хирургом. Которые проводил подобного рода операции. А я... Я дела только простенькие, типо удаления аппендицита. Но такой сложности, еще ни разу не проводила самостоятельно. Всегда только под чутким присмотром наставника и в роли ассистента.
«Черт! Черт!»
-Я сама его прооперирую,- сглатывая вязкий ком, ответила я, беря все мужество в руки.
-Но вы же не ...
-Хочешь чтобы он умер? До областной не довезем, а Николай Борисович занят!- повысив голос, ответила бледной как снег медсестре.
Стерильная комната. Операционная с кучей приборов. Блестящие, обработанные инструменты.
«Он так и не пришел в себя. Плохо. Очень плохо».
Анестезиолог одевает неизвестному, специальную маску. Отсчет пошел.
-Начинаем операцию по резекции желудка и удалении места язвы,- твердо говорю и смотрю, как медсестра начинает обрабатывать место для будущего надреза.
«Я смогу.»
Руки знают работу лучше мозга, все доведено до автоматизма. Скальпель. Разрез. Отсос.
Я чувствую как по виску скатывается холодная капля пота, которую тут же вытирают. Все прекрасно понимают риск, но действуем слаженно, как единый механизм.
-Ирина Ивановна, зашиваем,- проговорил анестезиолог, спустя четыре часа. Медсестра подала нить с игрой.
«Потерпи родненький. Тебе еще жить да жить. С такой внешностью, все девушки будут твоими»,- делая последний стежок, подумала я, мельком взглянув на неподвижное лицо парнишки.
-Вы молодец Ирочка! Николай Борисович будет вами доволен,- похвалил анестезиолог, положив мне руку на плечо, как только мы покинули операционную.
-Еще рано хвалить. Сутки пройдут, будет видно. А по-хорошему, когда встанет и поест,- отмахнулись я от похвалы, наблюдая как пациента увозят в послеоперационную.
-Девочка, я не один десяток лет тут работаю. Даже если и не выживет, ты все сделала правильно. А теперь иди домой и поспи, а то осунулась. Смотри, не дай бог сама сюда попадешь, но уже в роли пациента.
-Я хотела подождать его пробуждения.
-Иди говорю. Он еще часов десять проваляется. Ты как раз отдохнешь.
Решив, что коллега прав, кивнула и поплелась в раздевалку.
Мороз на улице приятно щипал щеки, придавая им румяность.
«Как же хорошо»,- подумала я, проходя мимо украшенной инеем березки.
В крупных городах вся сказочность зимы теряется. А тут...птички весело щебечут возле наполненных кормушек, а снег хрустит под ногами. Красота. Лепота.
Дорога от работы до дома шла через живописный парк, который меня радовал круглый год. Весной- красотой распускающихся цветов и листьев. Летом- сочной зеленью и приятной прохладой. Осенью- сочностью красок, а зимой просто белоснежной сказкой. Если мне было плохо, я шла сюда. Если мне было хорошо-тоже. Такое себе место силы. Здесь я ощущала спокойствие и уверенность. После операции, самое то.
Парк был единственным с кем я могла поделиться своими эмоциями. Я была сиротой, которую оставили еще крошкой на пороге дома малютки в одной флисовой пеленке. На родителей я зла не держала, ведь не знаю какие именно обстоятельства сподвигли их к такому шагу. С друзьями тоже не задалось. Вначале, в детском доме, приходилось выживать, причем в прямом смысле слова. А затем, была поглощена учебой. Очень хотела стать толковым врачом и помогать людям. С любовью, по той же причине не складывалось. Были свидания. Были короткие отношения. Но какому мужчине понравится, что его жены или девушки сутками нет дома? А ведь очень часто, особенно вначале стажировки я оставалась по несколько дней в больнице, желая впитать знания и опыт старших коллег, уделяя сну в ординаторской несколько часов. И вот даже сейчас, спустя десять лет, я по-прежнему задерживаюсь на работе.
Ранее утро освещало восходящим солнцем верхушки деревьев, придавая им волшебный вид. А я только шла с работы в свою однушку, выделенной мне государством, в которой меня ждали лишь несколько неприхотливых цветов.