- Я же вам уже объяснял. У вашей жены никогда не будет прежней внешности. Никогда. Последствия аварии исключают это полностью. Хирурги пытаются создать какую-то другую по возможности эстетическую версию. Но какой будет результат мы предсказать сейчас не можем. Вы хотите сами сообщить ей это. Или доверяете сделать это мне?
Подслушивая, как мой хирург говорит с мужем, в шоке сползаю по стене вниз, трогая загипсованное полимером лицо и торчащие спицы.
Вспоминаю персонажа из "Восставших из ада", со спицами в лице.
Я никогда не буду собой больше??
- Сейчас я вас очень прошу не стрессовать ее своими чувствами, - продолжает Линар Александрович. - А обнадежить, что решение проблемы есть.
Я помню только аварию и оглушающий удар в нос. Больше ничего...
Проснулась как мумия. С бинтами на лице, шее и руках.
И мне никто не сказал, что я... потеряла лицо. Нет, я конечно, между порциями снотворного догадывалась, что гипс и спицы на моем лице неспроста...
А так, я почти все время спала под препаратами. Когда приходила в себя, был либо Костя, который в основном обвинял и ругал, что я села за руль в гололед на голой резине, либо был мой врач - Линар Александрович... Всегда уставший, немного циничный и резкий, запрещающий мне истерить. Но зато с забавным чувством чёрного юмора.
Два раза приходила мама.
Лежу, вспоминаю ее визиты. "Ничего-ничего, Белка... главное жива. Руки-ноги - целы. Работать сможешь. А красавицей ты у нас никогда не была и так. Ничего-ничего...".
Лучше бы не приходила.
Потом как-то через ее телефон звонила сестра Геля: "Ладно, Белка, не всем быть красавицами. Живут и так люди. Можно я твой шёлковый шарф заберу? Мне к платью нужен.".
Геля вышла у мамы красивая, а я нет. Хотя назвали меня перспективно - Изабеллой. Но... выстрел был холостой! Поэтому, Беллой меня никто никогда не звал. Только Белкой. И так повелось, что Геля с детства выпрашивает у меня все красивое для себя. И я отдавала... она младшая... ей и правда всё идет больше.
Но в этот раз, словно что-то щелкнуло внутри.
"Нет. Нельзя. Он мой..." .
И тут же выволочка от матери: "Ну уж шарф сестре пожалела! Куда он тебе сейчас?"
А вот обернусь в шелка и буду медленно ползти в сторону богадельни! Или мне теперь не жить вообще?!
Прошу ее больше не приходить.
"Кому ты сейчас кроме меня нужна-то?"
Мужу. Нужна же?
- Подождите. Она будет изуродована? - слышу Костин голос с нотками претензии. - Сильно??
- Ваша жена выжила и это чудо. Мы сшивали ей сонную артерию. У нее сохранены глаза, зубы, мимика и достаточный ресурс кожи для эстетической пластики. Мы проделали фантастически хорошую работу. Собрали кости. Да, иначе. Но сейчас ей нужна уже эстетическая операция по реконструкции мягких тканей. У нее прекрасный прогноз! Хирурги попробуют сделать из нее красавицу.
- А с чего вы взяли, что нам это нужно. Мы хотим вернуть все как было.
- Я еще раз объясняю... - терпеливо.
- Понял, ладно. Реконструкция, да?
- Да. Но это... недешево.
- Сколько?
- Девятьсот тысяч, если попадёте в программу. Но на квоты вперед берут детей, должен предупредить.
- А если не попадем?
- В два раза дороже.
Тишина.
- Я не понимаю за что такие деньги, честно говоря? - раздраженно. - За несколько часов работы пластического хирурга? Это уж слишком.
- Для женщины лицо это жизненно важно. Вы же муж. Ищите возможности. Хирурги сделают ее снова красивой.
- Не знаю... В общем-то она и не была красавицей, если уж честно, - вдруг задумчиво произносит Костя. - Может и так... будет ничего.
И я... кажется, сейчас потеряю сознание от того, как это низко и предательски с его стороны.
"Ничего"?!
- Она знаете... просто была... милая и забавная.
- "Была"? Ваша жена жива, слава Богу.
- Я к тому, что не за внешность ее... в общем, выбрал.
- Не думаю, что потерявшая лицо женщина будет забавной. Но воля ваша, - чуть хамовато произносит Ленар Александрович. - Кто сообщит ей?
- Вы... Вы, наверное, умеете. Хотя, нет, подождите. Я. Хотя, нет... Черт. Мне надо подумать.
Подумать?
Держась за стеночку, поднимаюсь и ползу обратно к своей кушетке. Ходить сложно. Я встала только вчера на ноги. Действует лекарство. Иначе, я бы уже наверное билась в истерике.
Миллион восемьсот. У меня их нет. Я их не заработаю. Даже если пойду работать простигосподи какой-нибудь. А я не пойду. Да и кому нужна простигосподи без лица?
Скребу на автомате ногтями по полимеру на лице. Ноет всё, зудит... Что там? Версий множество. От Гуинплена до Франкенштейна. Я буду такая "забавная", раз уж "некрасавица". Пойду в цирк уродов. Сколько там платят? Наскребу на пластику?
Мне хочется разломать гипс и посмотреть.
Но зеркал в палате нет. Никто не позаботился принести мне зарядное на телефон. Я бы хоть сфоткалась...
Никогда не любила свое лицо. Боже, какая же я была дура! У меня были чудесные глаза и улыбка. Разве этого было мало?
Придерживая корсет на ребрах, ложусь на спину. Смотрю в потолок. Перевожу взгляд на стойку с капельницей. Мне хочется ударить мужа ей. Первый раз в жизни хочется ударить его!
А еще, я надеюсь, что это просто такая версия мужской истерики. Он просто в шоке, да? Истерика сейчас пройдёт. И Костя зайдёт ко мне, скажет, что все хорошо. И он обо всем позаботится. Не за внешность полюбил - это же не оскорбление, да?
В последнее время у нас было не очень. А когда было хорошо?
Почему я вышла за него вообще? Напомните мне, дуре? Помимо того, что Костя умел ухаживать и был первым красавцем на факультете? Ну... Костя был... упорядоченный и "безопасный". Мой отец - нет. А Костя был такой безопасный, такой правильный... Именно то, чего мне не хватало.
Заходит не муж, а Линар Александрович.
- Я все слышала... - мычу я.
Говорить в моей "железной маске" не просто.