Последнее, что помнила Таня, - это ослепительные фары грузовика, выскочившие из ночной мглы на мокром асфальте Ленинского проспекта. Резкий, оглушительный звук клаксона, который врезался в сознание, и потом... Пустота.
Очнулась она от пронзительного, настойчивого стука в висках, который совпадал с ритмом еёсобственного сердца. Но это был не единственный звук. Где-то рядом, сквозь густой туман, застилавший сознание, доносился встревоженный женский голос, мягкий, с британским акцентом.
-Леди Вивиана? Проснитесь, моя дорогая. Пожалуйста, очнитесь.
Таня медленно, с огромным усилием разлепила веки. Резкий свет, пробивавшийся сквозь щель в тяжелых бархатных портьерах, заставил ее зажмуриться. Боль в голове вспыхнула с новой силой. Она лежала в огромной кровати с резными колоннами из темного дерева, утопая в груде перин и подушек, накрытая стеганым шелковым покрывалом. Воздух был густым и спертым, пахнул пылью, воском для полировки и слабым, незнакомым цветочным ароматом.
-Слава Богу, вы пришли в себя!-воскликнул тот же голос, и в поле зрения Тани возникло лицо. Пожилая женщина в темном платье и белоснежном чепце смотрела на неё с таким искренним облегчением, что на мгновение Тане показалось, будто это сон. Очень странный и очень реалистичный сон.
-Я… Где я?-прошептала Таня, и её собственный голос показался ей чужим, хриплым и слабым.
-Вы дома, дитя моё, в своей спальне,-женщина бережно поправила одеяло. Её пальцы были прохладными и шершавыми.-Меня зовут миссис Паркер. Я ваша компаньонка. Помните? Вы упали… Упали с лестницы после приема у леди Дэвенпорт. Вы пролежали без сознания почти сутки. Доктор Блэйк опасался самого худшего.
Таня с трудом перевела дыхание. Компаньонка? Леди Дэвенпорт? Доктор? Её сердце забилось с такой силой, что боль в висках стала пульсирующей. Она попыталась приподняться, но тело отозвалось пронзительной болью в спине и плече.
-Нет, нет, лежите спокойно,-тут же засуетилась миссис Паркер.-Элинор, принеси скорее бульон для леди Уэтерби и чаю. И скажи леди Престон, что её племянница очнулась.
Таня услышала, как где-то рядом приоткрылась и закрылась дверь, и легкие шаги удалились. Она медленно перевела взгляд на миссис Паркер.
-Леди Уэтерби?-переспросила она, и в ее голосе прозвучала неподдельная растерянность.-Кто это?
Лицо компаньонки исказилось от беспокойства.
-Это вы, моя дорогая. Вы - леди Вивиана Уэтерби. Боже правый, доктор говорил о возможной потере памяти… Но чтобы до такой степени…
Таня снова откинулась на подушки, чувствуя, как комок паники подкатывает к горлу. Это не сон. Слишком все было осязаемо: грубый шелк наволочки под щекой, давящий тяжестью воздух, ноющая боль во всём теле. Она подняла руку перед лицом. Рука была не ее. Более тонкая, с длинными изящными пальцами и бледной, почти прозрачной кожей, через которую проступали голубоватые вены. На указательном пальце красовался изящный золотой перстень с каким-то темным камнем.
-Зеркало,- тихо, но настойчиво попросила она.-Пожалуйста, дайте мне зеркало!
Миссис Паркер, лицо которой стало совсем бледным, заколебалась, но затем кивнула и направилась к туалетному столику из полированного красного дерева. Она вернулась с небольшим ручным зеркалом в серебряной оправе.
Таня взяла его дрожащей рукой и медленно поднесла к лицу.
Из отполированной поверхности на неё смотрела незнакомка. Очень молодая, лет двадцати, с большими, широко распахнутыми глазами цвета незабудок, в которых стоял немой ужас. Не её карие, привычные глазу Тани, а чужие, ярко-голубые, сияющие на бледном, как у фарфоровой куклы, лице. Обрамляли это лицо не каштановые, а густые волны волос цвета спелой пшеницы, отливавшие мягким золотом в скудном свете. Они в беспорядке рассыпались по плечам, и несколько прядей прилипли к ее влажному от холодного пота лбу.
Она провела рукой по щеке, задевая шелковистую прядь. Незнакомка в зеркале повторила её движение. Голубые глаза на миг сверкнули отчаянием.
-Это не я,-прошептала Таня, и её голос сорвался. Зеркало выпало из ослабевших пальцев и мягко упало на одеяло.-Это не я!-повторила она уже громче, с отчаянием, глядя на миссис Паркер.
Компаньонка тут же подхватила зеркало и отставила его в сторону, её лицо выражало глубокую жалость.
-Успокойтесь, моя дорогая, умоляю вас. Это шок. Доктор сказал, что память должна постепенно вернуться. Главное, что вы остались живы. Леди Престон была вне себя от отчаяния.
В этот момент дверь снова открылась, и в комнату стремительно вошла другая женщина, лет пятидесяти, в пышном кринолиновом платье лилового цвета, с взволнованным и растерянным выражением на лице.
-Вивиана! Дорогая моя девочка!-она бросилась к кровати и уселась на край, схватив Танину руку своими холодными, влажными пальцами.-Миссис Паркер сказала, что ты пришла в себя! Я так перепугалась! Как ты себя чувствуешь? Помнишь ли ты тетю Агату?
Таня смотрела на эту женщину - леди Престон, как ее назвала компаньонка, - и чувствовала лишь нарастающую пустоту. Она видела их обеих впервые в жизни. Она видела эту комнату, это тело, эти чужие голубые глаза и эти золотистые волосы впервые. Она была в ловушке. В ловушке чужого тела, чужой жизни, в чужой эпохе, которую она с ужасом начинала осознавать.
-Я… Я не помню,-выдавила она наконец, и голос ее прозвучал глухо и отчужденно.-Я ничего не помню. Ни вас, ни себя… Ничего.
Леди Престон ахнула и прижала платок к глазам.
-Бедное, бедное дитя! Этот ужасный вечер… Этот ужасный, ужасный герцог! О, если бы я могла предвидеть…
-Миледи, пожалуйста,-мягко, но твердо остановила её миссис Паркер, бросая многозначительный взгляд на леди Престон, а затем на Танино бледное лицо.-Мисс Вивиана нуждается в покое, а не в тревожных воспоминаниях. Давайте дадим ей прийти в себя.
Тетушка Агата всхлипнула, но кивнула.
-Да, конечно, ты права. Дорогая, мы оставим тебя отдыхать. Элинор сейчас принесет тебе поесть. Ты должна набраться сил.