— И как ты в дальнейшем видишь наши отношения? — сухо осведомляюсь я.
— Так же, как и раньше.
Жених даже в лице не меняется. Смотрит жестко, уверенно, без колебаний.
— А то, что у тебя есть другая женщина и пятилетний сын? Полагаешь, это никак на нас не повлияет? Все будет как прежде?
— Естественно, — четко проговаривает мне в лицо Аяз. — Для тебя абсолютно ничего не поменяется, Гелена. Я, к твоему сведению, не вижу ни единой причины это обсуждать.
Скепсис в моих глазах набирает обороты.
— У нас свадьба осенью. Ты решил утаить информацию о наличии другой семьи, а после бракосочетания поставить меня перед фактом?
Мое ледяное сдержанное возмущение не оказывает на Аяза никакого эффекта.
— Мы все это уже обговорили с твоим отцом, — холодно отзывается жених. Расслабленно опирается на спинку стула и сверлит меня тяжелым мрачным взглядом. Выглядит до ужаса непрошибаемым. — Все учтено и обговорено. Смирись с тем, что у меня есть ребенок.
На его лице нечитаемое выражение. Как маска хладнокровия и собранности. Бесчеловечности…
— С моим отцом? — я начинаю терять самообладание. — Значит, ты обсуждал эту женщину и сына с моим отцом, а не со мной?
— Да. Никаких вопросов это не вызвало. Он умный человек и понимает, что это просто обстоятельства: есть и есть. И на нас с тобой они никак не повлияют.
— Завидую твоему оптимизму, Аяз. Но я придерживаюсь иного мнения. Я своего мужа делить ни с кем не собираюсь. Поэтому если ты заведомо ставишь меня перед выбором, то я отказываюсь от помолвки.
Оброненная мною фраза заставляет жениха поднять брови в немом удивлении. Затем Аяз берет себя в руки, полностью сбрасывая с себя налет искреннего потрясения. Оно уступает место глубокой задумчивости. Губы Аяза крепко смыкаются, превращаясь в тонкую полоску. Жених внимательно меня разглядывает, я не понимаю, чего он ждёт.
— Кто тебе рассказал? — интересуется он ровно.
— Это имеет значение?
— Возможно. Гелена, та женщина — мать моего ребенка. Ты умная, рассудительная девушка. Ты же понимаешь, что я не могу полностью оборвать с ней всякую связь. Это несерьезно.
— Я все понимаю, — мой царственный кивок отчего-то привлекает внимание Аяза. — Поэтому и предлагаю обсудить сразу. Я не согласна на такие вводные. Другую женщину я не потерплю. Если они в твоей жизни на постоянной основе, то извини. Свадьбы не будет. Я сама все отменю. Можешь по этому поводу не беспокоиться.
Тягостное молчание обрушивается на нас. Ненасытное напряжение витает в воздухе. Аяз опасно прищуривается.
— Гелена, твое счастье, что я готов сделать вид, будто ничего не слышал, — чеканит он недовольно, слегка меняя положение. Видимо, все же я вывела его из зоны комфорта. — Свадьба состоится. Ты станешь моей женой. Мы шли к браку долгое время. Дальнейшие разговоры на эту тему я буду воспринимать как женские капризы с твоей стороны.
— Мы, кажется, друг друга не поняли. Ты в этом браке уже не сможешь дать мне то, что подразумевается по умолчанию. Верность. Быть только моим. Такое для меня неприемлемо.
— Скажу один раз и больше повторять не стану: я с ней не сплю. Гелен, я вижу, ты расстроена… Именно поэтому я и не хотел сообщать тебе, чтобы не волновать. Ты знаешь, я довольно щедрый человек. Скажи, чем я могу загладить это маленькое недоразумение, и больше мы к этому разговору не возвращаемся. Я жду.
Потрясение расползается, как лужица от пролитого кофе. У моего жениха есть сын. Другая женщина. И это не бывшая жена, с которой все закончено и которая строит свою жизнь отдельно от Аяза, это, насколько я понимаю, его постоянная женщина, которая, хочет заполучить его себе безраздельно и единолично. Которая согласна на вот такие странные отношения. У него есть сын, с которым он видится, участвует в его жизни не только финансово, но дарит свои эмоции, внимание и время.
Я тогда кто? Галочка в его идеальном образе?
— Аяз, ты никогда не упоминал, что наш брак будет пустой формальностью. Я ожидала совсем другого. Я ожидала, что тебе нужна именно я, а не любая девушка, которая подходит под требования твоих родителей. Что ты испытываешь ко мне чувства…
— Гелена, ты по-женски веришь во всю эту чушь. Брак должен строиться по другим канонам. Любовь — это не фундамент. Фундамент — это взаимная ценность, востребованность, необходимость. Уважение и самоотдача. Любовь это пшик. Когда она проходит, браки без всего остального распадаются. У нас с тобой так не случится. Мы с твоим отцом все обговорили и пришли к соглашению.
У нас так не случится, потому что проходить нечему? Любви нет совсем?
— Если для тебя это всего лишь сделка, ты мог бы поставить в известность меня, дав возможность выбора, как равноценному партнеру. А получается, ты делал вид, что женишься на мне. На самом же деле ты женишься на мешке с деньгами моего отца. А я хочу другого. Я хочу, чтобы во мне видели желанную женщину. Любимую и единственную.
— Я зарабатываю достаточно, чтобы не цепляться за деньги твоего отца. После ужина поедем ко мне, я напомню, как сильно тебя желаю и готов любить, — спокойно заявляет Аяз, круша все мои представления и мечты о распланированном будущем.
Спасибо, конечно, ему за готовность…
— Ну что ты. Я больше не стану занимать чьё-то место, тем более что чувств ко мне, как выяснилось, у тебя нет. Ты можешь поехать к той женщине, которая родила тебе сына, и провести время с ней. Уверена, разницы ты не ощутишь.
Даже удивительно, а я считала его своим…
— Гелена, у нас с тобой самый лучший расклад. Как ни крути.
— А ничего, если у меня ребенок обнаружится? И мужчина, которому я по-настоящему нужна. С которым я буду общаться постоянно, не ставя тебя в известность.
— Хватит, — пресекает он мои доводы, начиная заводиться. — За то время, что мы с тобой вместе, тебя хоть раз потревожило наличие в моей жизни ребенка, которому уже пять лет?
— Нет.
— Так будет и в дальнейшем.
— Я разрываю помолвку, Аяз. Мне такой брак не нужен.
— Я отвезу тебя домой. Ты остынешь, успокоишься, и мы поговорим вновь.
— А что все это время будешь делать ты?
Вместо ответа он пристально глядит на меня.
А я не понимаю. Он всерьез рассчитывал отделаться легким испугом? Все его слова, обещания. Планы на будущее, поцелуи, касания, близость — все это рассеивается, как будто ничего и не было.
— Сегодня вечером я встречаюсь с сыном. После — домой.
— А как ты планировал объяснять эти отлучки, когда мы бы начали жить вместе?
— Я был бы с тобой откровенен, но, признаться, не рассчитывал на такую детскую реакцию, правда. Ты всегда мне казалась благоразумной девушкой, воспитанной до мозга костей. Все это было давно.
— И обо всем этом нужно было мне сказать сразу, я бы, возможно, отреагировала более благоразумно. А двухлетний обман застает меня врасплох, и иначе отреагировать я просто не могу.
Я всегда была сдержана в эмоциях. И сейчас внутренний ступор мешает их продемонстрировать. Да я и сама не понимаю, что творится внутри. Уму непостижимо. Если в жизни моего жениха есть ребенок, он должен был выстроить другую модель нашего взаимодействия. А получается, он прятал сына. И я не понимаю, как на это реагировать. По сути, и о той женщине мне мало что известно.
— Счет, пожалуйста, — просит Аяз мимо проходящего официанта. Жених недоволен. Он действительно обычно очень скуп на эмоции, но сейчас кажется мне олицетворением бездушия и холодности.
Закрывает счет, поднимается. Стягивает со спинки пиджак. Вдевает руки в рукава. Движения его вальяжные, с виду даже не нервничает. Даже не сожалеет. У него все в норме.
Я не понимаю, зачем было обманывать? Мы знаем друг друга не день, не неделю, не месяц. Я живу мыслью о предстоящей свадьбе, кропотливо занимаюсь подготовкой, очень переживаю. Но сейчас во мне горит единственное желание: послать все к черту и отменить грядущее событие, которое изменит мою жизнь.
То самое кольцо, что он подарил мне, выжигает кожу на пальце.
— Идем, — рявкает он и недовольно отодвигает мой стул. Я молча поднимаюсь, не удостаивая Аяза даже взглядом.
Выходим на улицу. Привычный городской воздух кажется мне загазованным и зловонным. Хочется подальше. На природу. Насытиться кислородом.
— Гелена, я тебе уже сказал. Тебя это никак не касается и не коснется. Я должен из-за твоих круглых глаз отказываться от сына? Или, если он есть вне брака, мне поставить крест на браке, на жене, на будущих детях?
— Я не заставляю тебя отказываться от ребёнка. Но это все должно было происходить по-другому.
— И как же?
— Ты должен был сообщить о том, что он есть. Что ты его любишь. Поставить меня в известность и предоставить мне выбор и возможность принять этого ребенка. Познакомить нас. Возможно, я смогла бы привыкнуть к нему и полюбить, как твое продолжение. А ты обманывал меня насчет своей жизни, таился, прятался. Сейчас, Аяз, ты скрутил мне запястья, заставляя подчиниться и прогнуться под обстоятельства.
— И что в этом плохого? — осведомляется жених, и я искренне не понимаю: а он сам не видит, что здесь плохого?
— Мы как чужие люди. Ты скрываешь своего ребенка. У тебя там женщина есть. Ты спишь с ней? — спрашиваю смело.
— Нет, — звучит уверенный ответ.
— А я тебе уже не верю.
Он распахивает передо мной дверь своего роскошного авто, я же шагаю назад и занимаю место на заднем сиденье, ярко демонстрируя, что находиться рядом с ним мне неприятно.
Дома я не чувствую привычного умиротворения. Я разбита. Разгромлена.
Медленно переодеваюсь: хочу принять душ, освежиться. Но еще больше мне нужно проветрить голову. Может, позвонить подругам — вытащить их куда-нибудь? Потанцевать. Развеяться. Переключиться.
Я привыкла отдыхать с Аязом. Я просто к нему привыкла. Быть постоянно на связи, даже если не рядом, но все равно вместе.
На бессмысленные раздумья уходит еще полчаса. Из меня словно все силы выпили. До ванной комнаты я так и не добираюсь: раздается звонок в дверь.
Видеть Аяза на пороге своей квартиры нет желания. И я решаю его не впускать.
Но он звонит мне на телефон, морально давит на меня, заставляя поднять трубку.
— Я бы не хотела больше сегодня видеться, уходи.
— Дверь открой.
— Аяз. Мне нужно время обдумать. Не сегодня.
— Десять минут, — уговаривает он бодрым голосом.
Я сдаюсь. У меня сейчас нет сил сопротивляться. Я не понимаю, за что браться. Отменить ресторан, фотографа, оператора. Обо всем самой рассказать родителям, потребовать объяснений от отца.
Проворачиваю ключ в замке, впуская гостя. Огромный букет белых роз, что оттягивает руки жениха, не производит на меня никакого впечатления. Все эти галочки теперь кажутся мне унизительными.
— Букет прекрасный. Оставь на полу, я поставлю цветы в воду попозже.
Но Аяз разувается. Зачем-то.
— Сейчас ничего адекватного ты от меня не услышишь, — предостерегаю я.
Сама не успеваю опомниться, как оказываюсь в крепких надежных объятиях. Терпкий такой привычный аромат мужского парфюма врывается в легкие.
— Я тебе уже сказал. Тебя они никак не коснутся.
— Расскажи об этой женщине, — прошу я. Ну да, меня это цепляет. Нехило так цепляет.
— Мы давно знакомы. Одно время были вместе. Планировали детей, семью.
Кошмар. Это услышать еще хуже.
— Потом разошлись. Но она забеременела. Общаемся до сих пор. Мы в обычных отношениях. Я с ней не сплю. Сына люблю. Отказываться не собираюсь. Вас познакомлю, если ты захочешь. Если не захочешь, то нет.
А меня? Он меня-то любит?!
— А в твоем сердце я на каком месте? На задворках?
— Конечно нет. Ты для меня женщина номер один.
Прекрасно. Вот именно это желает услышать каждая женщина. Что она под номером один. Не единственная. Не самая-самая. Она первая. А за ней еще вереница нерастраченного потенциала.
Я не ожидала такого удара под дых.
— Аяз. Я к такому не готова. Пока не готова, извини. И дальше вряд ли приму. Я понимаю, почему наша свадьба так затянулась, но всегда считала это моим решением. А оказывается, это было удобно тебе. Чего ты от меня ждешь?
— Что ты примешь ситуацию и отнесешься к ней с пониманием. Именно поэтому я и не хотел тебе рассказывать.
— А если нет? Если я не смогу смириться и верить тебе дальше?
— Тогда я смогу тебя убедить, что ничего страшного не произошло. Ну всякое бывает в жизни. У меня вот так вышло.
У него такой взгляд… я бы еще смогла отойти от шокирующей новости… наверное… если бы он так хладнокровно не говорил об отсутствии чувств ко мне. О сыне. И о женщине, с которой просто не сложилось. Он поэтому решил организовать брак без эмоций со своей стороны?
— Езжай к ребенку. Мне нужен перерыв. Я сама тебе позвоню. Через пару дней, — добавляю вежливо.
— Гелен… — пытается возражать он.
— Берём тайм-аут. Мне нужно обдумать.
И если раньше при каждой нашей ссоре я искренне хотела, чтобы Аяз остался и заставил меня передумать и помириться, то сейчас я просто не хочу его видеть.
Дверь за его спиной закрывается тихо. А я наконец иду в душ.
Попытавшись разобраться в собственных чувствах, я потерпела сокрушительное фиаско.
Я понимаю, что у Аяза за плечами может быть свое прошлое. Я понимаю, что мы вместе могли бы вписать его в свое общее будущее.
Но я не согласна на обман! Я не согласна, когда меня вынуждают принимать неприемлемые для меня решения! Подчиняться! Наступать на горло своим принципам и ценностям.
Почему он за все время ни разу не сказал, что у него есть сын и он с ним регулярно видится? Что он его любит? Гордится им? Да хоть что-то!
Неужели за столько времени ни разу не возникло ситуации, когда можно было это сделать? Чтобы он был у сына, а я спросила «где ты?» Сколько раз он мне врал? И о чем еще он не счел нужным поставить меня в известность?
Потуже затягивая поясок черного шелкового халата, я возмущенно останавливаюсь возле зеркала, ощущая, что начинаю закипать. Мне нужно остановиться. Отстраниться. Отдышаться. Эта прекрасная тактика работает безотказно.
Набираю Польку.
— Алло! — кричит она в трубку, стараясь перекричать шум. Что у нее там такое?
— Почему так громко? Тебя плохо слышно.
— Мы с Андреем проверяем новую аппаратуру. Он сегодня работает и меня с собой взял.
Ясно. Полина упоминала недавно, что ее парень — Андрей — заказал новое оборудование, но что-то пошло не так, и они до сих пор разбираются.
— Поль, ну выйди на улицу. Поговорить надо!
— Ой, тебя не слышно совсем! Повиси, я сейчас на улицу выбегу!
Аллилуйя, блин!
— Говори! — снисходит до меня Полинка.
— Полька! Я тебя хотела на сегодня сделать своей рабыней! Собирай авоську с оброком и дуй ко мне!
— Милая моя, крепостное право в нашей стране отменили еще в 1861 году. Так что сори, подруга.
— Начинается… — сникаю я.
— Ну правда. У Андрюшки сегодня закрытая вечеринка. Тут такой размах, даже знаменитости будут. Ты же не хочешь, чтобы я сие мероприятие пропустила, правда?
— Ладно. Иди. Веселись. Но если я сегодня от одиночества и горя оставлю этот бренный мир, то знай, виновата будешь ты!
— Ой-ой, напугала. Как ты сама с Аязом, так ничего. А я сразу виновата!
— Вот сейчас вообще не смешно. Это все оказалось правдой. У него и сын, и женщина. Хотя клянется, что они просто «друзья».
— Ну и проверь. Позвони ей. Или встреться. Спроси.
— Прекрасный совет, Поль. Если слышишь хлопки, знай, это мои бурные овации.
— Неа, не слышу, — смеется подруга.
— То-то и оно. В общем. Ты сегодня меня бросаешь?
— Вот вечно ты так, Лен, — расстраивается Полинка.
Сокращенное имя мне даже уже слух не царапает. Я привыкла и бывает забавляюсь по этому поводу. Иногда.
Тихо всхлипываю в трубку.
— Ну давай мы тебя к себе возьмем? Приедешь на вечеринку?
— Я сейчас пришлю тебе свое фото, и ты увидишь: именно так и выглядит человек, жаждущий предстать перед именитыми людьми.
— А почему нет? Собирайся, приезжай. Начало нескоро. У Андрюши подготовка, финальный прогон программы. Отвлечешься. Может, не все так плохо. Пока он с сыном тусуется, ты — с нами. Все по-честному.
— Ты же сказала, вечеринка закрытая, — отзываюсь я нехотя.
— Ты забываешь, что с нами Андрюшка. А он нас проведет, для него нет никаких сложностей.
— Ладно, я подумаю.
— Полтора часа тебе на собраться и намарафетиться. Сейчас я еще позвоню Машке и Эльвире! Проветримся!
В ее голосе чувствуются задор и предвкушение.
Поля отбивает звонок, а я, не отнимая трубку от лица, подхожу к шкафу. Дверцу распахиваю неуверенно, с ленцой.
Завтра ординатуры нет — выходной. А на работу надо. Вечером. Но я же успею выспаться?
Думать о том, что скажет Аяз, когда узнает, что я без него приперлась на какую-то сомнительную закрытую вечеринку, мне совсем не хочется. Он же не думал, как я отреагирую через два года отношений на известие о том, что у него есть сын и отношения с бывшей девушкой. Наша свадьба в сентябре теперь действительно под большим вопросом.
Ладно. Съезжу. Часик потанцую, погляжу на толпу и вернусь домой. Делов-то.
Так! Где тут спряталось мое короткое черное платье, которое должно быть в гардеробе каждой женщины?
Навигатор обещает еще пятнадцать минут. Пробки сегодня просто жесть какая-то.
Кстати, давно я не водила машину в обуви на высоченной шпильке. Ну ооочень захватывающее занятие!
И все бы ничего, но дождь повалил. Прям стеной! Зонта у меня, ясное дело, нет, это же я… что ж, попробую припарковаться поближе ко входу.
К зданию подъезжаю чертыхаясь. Ну вот. Ни одного навеса, а с прилегающей парковки маршировать и маршировать. Да что ж все сегодня так ущербно-то, а?
Ладно. Попробую пересидеть в машине. Еще минут пятнадцать, и дождь хоть немного ведь должен прекратиться. Я как раз добегу. Но не под этим тропическим ливнем!
Пытаясь придирчиво отыскать себе местечко, подмечаю одно. Шире других, чуть в глубине, за поворотом. Так и манит меня приглашающе.
И только я собираюсь заехать, как меня подрезает черный длинный седан. И прямехонько встает туда, куда намеревалась припарковаться я. Ну спасибо, блин! Приоткрываю окно, морщась от противных брызг. Мужчина с водительского сидения отвечает тем же. Он уже в годах, седина на висках, лицо излучает спокойствие и уверенность.
— Здравствуйте! — стараюсь я перекричать шум льющейся с небес воды и раскатов грома. — Я хотела сюда встать!
— Это частная территория, место закреплено, — спокойно возражает мужчина.
— На нем нет опознавательных знаков! Это общее место! Как все остальные.
— Вы ошибаетесь. Можете сдать немного назад и там выбрать любое свободное место. Хорошего дня.
Стекло насмешливо поднимается, отрезая незнакомца от моих возмущений. Шедеврально! Нет там больше мест! Я надуваю щеки и следую совету седовласого умника.
Прекрасно. Останавливаюсь прямо посередине парковки и просто жду. Жду, пока в душе уляжется буря неприятных эмоций.
Отгоняю подальше противные мысли и обессилено складываю руки на руль.
Из люксового авто выбирается мужчина, который со мной разговаривал, раскрывает зонт.
Хорошо ему. У него зонт есть.
Крупные капли барабанят по натянутой непромокаемой ткани.
Он обходит машину и открывает пассажирскую дверь.
Сначала из дорогого авто показывается носок коричневого мужского ботинка. Затем нога в светло-бежевых узких брюках. И вот моему заинтересованному взору предстает высокий крепкий мужчина с грозным выражением лица, разговаривающий по телефону. Кажется, он чем-то недоволен. А водитель сию же секунду заносит над ним зонт. Оу… он провожает хмурого пассажира. Куда именно — мне не видно. Очевидно, с той стороны находится служебный вход.
Я совсем пригорюнилась. И идти уже вообще никуда не хочется. Мне звонит Элька, уточняет, приехала я или нет. Сообщает, что они с Машей немного задерживаются: пробки.
— Я на месте. Паркуюсь. Тут, кстати, с этим делом проблемы. Забито все. Даже странно, еще ведь не все приехали.
Мы договариваемся встретиться внутри здания, и я отключаюсь.
Вновь обнимаю руль, не видя ничего перед собой. Мысли улетают далеко.
Внезапно сердце начинает колотиться, как будто норовит сбежать, а я подпрыгиваю на месте, напуганная уверенным стуком в окно.
Тот же мужчина. Под зонтом.
Я опускаю стекло.
— Вы можете закрыть меня, — предлагает он, имея в виду запарковать мою ласточку четко перед его — почти его: теперь становится очевидным, что он водитель, — черными седаном. — Машина будет здесь еще долго. Скорее всего, до утра. Поэтому смело вставайте вон там.
Он указывает рукой на то место, которое проворно занял, опередив меня.
Каково же было мое удивление, когда мужчина не просто дождался, пока я перегоню машину, но еще и отворил мне дверь, подняв вверх зонт. Это… это мне?
— Я провожу.
— Ну что вы! Не стоит.
Я даже немного теряюсь, вглядываясь в его строгие глаза.
— Такой дождь. Конечно, стоит. Идёмте, я получил разрешение провести вас через служебный вход.
Никаких лишних вопросов он не задаёт. Действительно помогает мне выбраться из машины, твердо придерживая зонтик над моей головой. В молчании провожает до двери. Распахивает её.
Я удивленно моргаю. Здесь же «посторонним вход воспрещен»! Он оставит меня тут?!
— Спасибо, — обескураженно бормочу я.
— Пожалуйста. Всего доброго.
И направляется обратно к машине.
Мне ничего не остается, кроме как набрать Польке и сообщить о своем прибытии.
Они с Андреем спускаются за мной, и вместе мы проходим наверх — туда, где расположено оборудование.
— Осветители тормозят! — возмущается Андрей, кричит невидимому собеседнику. — Ну что такое?!
— У них что-то не ладится. Не обращай внимания.
Андрей переговаривается с кем-то, кто сидит в кабинках, скрытых от глаз, и внезапно его голос становится почтительным.
— Здравствуйте, Айрат Вахидович! У нас почти все готово, осталось немного.
— Ой смотри, Андрюша, если организаторам хоть что-то не понравится, пеняй-ка на себя, договорились?
К мужчинам приближается еще один. Ох! Я его узнала! Именно его водитель провожал, укрыв зонтом! На мужчине был темно-коричневый пиджак по типу куртки, сейчас он остался в рубашке на выправку; ни галстука, ничего такого, зато пуговицы на груди брутально расстегнуты, а рукава белоснежной рубашки раскованно закатаны почти до самых локтей.
— Проблемы? — строго уточняет он.
— Нет-нет, все в порядке, ребята вносят последние коррективы, — раболепно оправдывается тот, который Вахидович. И тут же рявкает в лицо Полинкиному парню: — Андрей! А что у нас тут посторонние делают?!
— Это со мной, Айрат Вахидович, — как ни в чем не бывало заявляет Андрей.
— Я сказал, чтобы посторонних здесь не было. Девочек своих потом вдохновлять будешь. А сейчас все лишние быстро покинули помещение…
Я тяжело сглатываю. Внезапно у меня начинает колоть кожу на ладонях. Я чувствую себя некомфортно. Поднимаю глаза и встречаюсь взглядом с тем самым, в коричневых ботинках. Мужчина оглядывает меня с головы до ног. Даже в лице не меняется, пока его изучающий взор медленно ползет, облепляя мое тело.
— Ничего. Пусть девочки остаются, — снисходительным тоном вещает наш «спаситель» в белоснежной рубашке. — Думаю, ничего страшного не случится, — добавляет он, пока беззастенчивым взглядом проезжается по моим ногам.
— Да-да, конечно! Я тоже думаю, что ничего страшного. Это же пустяки! Конечно, пусть остаются! Андрюша, ответственность за посторонних на тебе!
Мужчины уходят, а Айрат умудряется незаметно для второго мужчины оглянуться и яростно помахать кулаком.
— Ну все! Мы официально приглашены! — хлопает в ладоши Полька. — Только кто-то от меня сейчас получит в глаз!
— Да ладно, тебе, Поль, я же… — оправдывается Андрей, но я бессовестно его перебиваю, обращаясь к подруге.
— Вот это да... Я чуть не поседела, — придвигаюсь ближе к ней.
— Пофигу! Пойдём пульты глянем!
***
Вечеринка действительно получается великолепной! Песни, танцы, знаменитости. Ведущий, которого я видела только на экране телевизора. Хорошо, что Полина вытянула меня проветриться.
Я отошла от девчонок в туалет, мы условились встретиться у колонн справа от сцены.
Но в итоге я что-то перепутала.
Начинаю хмуриться. На телефон надеяться сейчас бесполезно, но чем черт не шутит. Эльвирку набираю первой. Да нееет, естественно, она не услышит.
— Все в порядке? — прилетает неожиданный вопрос на ухо. И я оборачиваюсь. Передо мной… тот самый мужчина, что разрешил нам с Полей остаться. — Вы, кажется, потеряли остальных.
— Нормально! Спасибо! — отвечаю я так же громко и слегка наклоняюсь к собеседнику, чтобы перекричать голос ведущего, усиленный динамиками. А сама утопаю в терпком сплетении сандала и лемонграсса. В парфюме я спец. И легко угадываю бренд, который предпочитает мужчина. Разделяю его выбор, кстати говоря. Одновременно сила и слабость, горечь и умеренная приторность.
— Это замечательно. И я надеюсь, вы не промокли под дождем, когда приехали. Эдуард успел вовремя?
— Эээ… да. Он любезно провел меня под зонтом.
— Чудесно. Могу я узнать ваше имя, прекрасная незнакомка?
Общаться не очень удобно, но мужчина не выпускает из зрительного плена. А мне неловко развернуться и уйти. С его подачи меня проводили до служебного входа и пропустили.
— Лена меня зовут, — представляюсь я так, как всегда это делаю в нестандартных ситуациях.
— Роберт. Будем знакомы.
— Очень приятно. Я пойду.
— Лена. Может, мы условимся встретиться в конце мероприятия? Я подвезу вас домой.
Не придумав, как реагировать, я просто давлюсь нервным кашлем.
— Знаете, — осмелев, отказываюсь я от предложения мужчины, — это не самая лучшая идея. Я не по этой части.
А он решил, что, оставив меня здесь без пригласительного, автоматически получает нехилые преимущества? Наивный такой? Или просто без тормозов... Я присматриваюсь к нему получше, проезжаясь напряженным оценивающим взглядом по его фигуре и снова вверх, заглядываю ему в глаза.
— Осмотр прошел успешно? — иронизирует он.
— Более чем. Роберт, любая другая на моем месте будет вне себя от радости от такого предложения. А у меня ситуация не та. Вы уж простите, что разочаровала.
— Ну что вы, Лена. Даже наоборот. Если не можете сегодня, с удовольствием условлюсь о встрече с вами в другой день.
— Не получится. Ой, меня подруга ждёт! Вооон там! Приятно вам провести время!
И резко стартую в направлении выхода. Точнее входа. Да где здесь та самая заветная арка, которая ведет в основной зал?!
РОБЕРТ
Ухмыляюсь про себя, глядя на девчонку. Лицо хитрющее — сдается мне, мадемуазель задумала какую-то шалость. Ну что ж, такое я люблю и всячески поддерживаю. Обожаю смелых барышень, которые умеют не только смущенно краснеть и глупо улыбаться. А эта даже глазки округляет как-то по-особенному, лукаво.
Красивая. Я предпочитаю именно такой тип женщин: незакомплексованная яркая брюнетка, фигурка — закачаешься, а в глубине глаз таится невысказанное обещание. Хороша, хороша. Хм… Лена. Ну давай же, подбрось еще дровишек в костер моего ярко вспыхнувшего интереса, уверен, ты умеешь. У нее удачно получилось чиркнуть спичкой, уже когда она недовольно, но вежливо пыталась убедить моего водителя, что моё парковочное место возле моего здания принадлежит именно ей. Ну прелесть же.
А теперь девчонка ещё и «не по этой части». Вот согласилась бы, ресничками похлопала, номерок подкинула, я бы даже не позвонил. Скучно. А здесь благовоспитанная недотрога с горящим взглядом и умопомрачительными ножками. Ну как тут мимо пройти!
У меня появляется одна идея. Может, конечно, и не прокатит, но попробовать стоит.
Да и не думает ведь девочка, что от меня так легко можно отделаться, разок щелкнув по носу?
ГЕЛЕНА
— Что, простите?
Я в шоке. Нет, я в ступоре. Нет, я просто-напросто только что лишилась нижней челюсти.
— Вы не ослышались, мне неловко, но у меня инструкции, — парень в светлой рубашке, черной жилетке и шляпе пожимает плечами.
— А почему вы только у меня паспорт спрашиваете? — поражаюсь я.
— Простите, но вы выглядите немного моложе… — начинает он пускаться в пространственные объяснения, но я не собираюсь слушать этот бред! Тут ни у кого паспорт не спрашивают! Да и никогда я не выглядела моложе своих лет, старше — да! Возможно, темные волосы играют роль, возможно, это просто мой крест, но чтобы с меня списали несколько лет… Нонсенс!
— Да перестаньте! Это шутка? — в сердцах возмущаюсь я.
— Лен, — тихонько шепчет мне на ухо Элька, — может, это потому что мы без приглашения, перестраховываются… Давай скандалить не будем?
Я сейчас как раз в самой идеальной кондиции для скандала!
— Вы издеваетесь? Нет у меня с собой паспорта! Я уже вуз закончила!
— Ну хотя бы водительское удостоверение… — твердо настаивает парень. Прекрасно. Смеётся он, что ли?
— У меня документы в машине. На улице такой ливень, что обратно я уже точно не вернусь!
— Дайте, может, фотографию или скан… если узнают, что я нарушил правила, меня же уволят…
Потерпев неожиданное поражение, я сокрушенно лезу в сумочку за телефоном.
— Вот видите. Это я. Вот моя фотография, а это год моего рождения. Вы довольны? Теперь я обезопасила вас от увольнения, или мне нужно это еще и распечатать и приложить письменные заверения?
— Все в порядке, этого достаточно. Приношу извинения за доставленные неудобства, какой вы хотели коктейль? — спокойно уточняет парень.
Я несдержанно закатываю глаза и повторяю название.
— Спасибо, — швыряю я возмущенно в белобрысого бармена, что взирает на меня свысока, и, сжимая пальцами ножку бокала, придвигаю коктейль к себе. И пусть его репутация давно уже прилично подмочена использованием низкосортного алкоголя и ненатуральных компонентов, я беру в проверенных заведениях только его и кайфую от кремовой текстуры и нежного сбалансированного тропического вкуса. Это номер один в моем личном списке. Пусть сегодня он и безалкогольный.
Кстати, какой же тогда паспорт?! Выражаю бармену свои новые возмущения и получаю в ответ грустную моську. Ай, без разницы, уже хочется махнуть на все рукой.
Отпиваю. Хм. А неплохо. Очень даже неплохо.
Молодой блондин так на меня смотрит, что я не тушуюсь и воинственно уличаю парнишку:
— Шансов, что вы используете фреш, нет никаких, верно?
Это не принципиальная позиция, но что-то в этом экземпляре напрягает. Он больше ни одного бокала никому не налил. Этим занят его коллега. А блондин только меня доставал с паспортом.
— Зря вы так. Используем, — заверяет он и поднимает большой палец вверх. Ладно, поверю. Вкусно!
Бармен, не обращая внимания на других посетителей, просто уходит прочь, всю работу сваливая на другого мальчишку. Ну да ладно, может, они как-то подменяют друг друга.
РОБЕРТ
Тимофей показывается в поле моего зрения как раз вовремя. Я откладываю в сторону ручку и отодвигаюсь назад в кожаном кресле, выжидающе гляжу на Тима.
Тот откидывает в сторону импозантную шляпу, расстегивает черную жилетку. Трясет светлой шевелюрой и, расслабленно улыбаясь, вальяжно натягивает на плечи пиджак. Вставляет гарнитуру в ухо и переводит на меня смеющийся взгляд.
— Ну не томи, а! — не сдерживаюсь я.
— Ибрагимова Гелена Ильдаровна, — преисполненный чувства собственного достоинства Тима кривит губы и выдает заветную информацию.
— Прекрасно, — радуюсь я в душе. Будет очень интересно. Я уже в предвкушении.
— Ну так что? Дальше работаем? — пряча довольный оскал, уточняет Тимофей.
— Спрашиваешь! Чтобы максимум через час, — указательным пальцем я нетерпеливо стучу по поверхности стола, — вот на этом самом месте лежали заветные бумажки.
— Есть, босс, — ухмыляется Тимофей и направляется к выходу.
Я молча наблюдаю за тем, как неторопливо закрывается дверь за спиной моего человека.
Хм… Гелена, значит.
Вот паршивка.
В душе расцветает давно позабытый трепет, в венах вспыхивают вожделение и азарт.
ГЕЛЕНА
Тот важный красавчик в коричневых ботинках и с шикарными пальцами больше мне не встречался сегодня, хотя, если честно, я высматривала его в толпе.
Наверное, просто остерегалась, что он вновь решит повторить свое предложение. А пальцы у него действительно аккуратные, сильные, и ногтевая пластина привлекательной формы и ухоженная. Да-да, я глазастая, успела рассмотреть.
Полинка сегодня уезжает с Андреем, девчонки едут отсыпаться на такси к Эльке, а я снова за руль. Мой выходной закончился. Завтра вновь весь день расписан. Быстрее бы ординатура закончилась; я мечтаю поскорее устроиться на основную и единственную работу, чтобы можно было не батрачить в две смены, при всем при этом еще активно пытаться просто хоть немного жить, как все нормальные люди.
Бреду к машине.
Ноги гудят, хочется стянуть с себя каблуки. В багажнике валяются балетки. Сейчас переобу… юсь.
Я замираю и глазами исследую пренеприятнейшую картину: мою скромно припаркованную машинку третьим рядом перекрыл какой-то гигантский агрессивный черный монстр. Откуда он только тут взялся?!
— Кхе-кхе, — раздается сбоку тактичное покашливание.
Ааа... вот он куда делся. Этот… в коричневой обуви и модном, но не менее строгом прикиде. Я как чувствовала: просто так не отстанет.
— Что, закрыли? — сочувственно уточняет он и лезет правой рукой в карман брюк.
— Как видите, — сокрушаюсь я.
— Ммм… — очень странно тянет он. Как-то насмешливо. — А меня тоже.
Прячет ухмылку.
Я еще не до конца поняла, где тут подвох. Но ситуация критическая.
— А номера нет? Вы не смотрели? Может, кто-то из нас — или я, или вы — сможет выехать? — бросаю я безнадежно и мотаю головой. Нет. Не выехать никак.
Порог квартиры я переступаю чертыхаясь. Эмоции и ругательства во мне уже не держатся.
Ну каков наглец, а!
Вот уж на что я точно не рассчитывала, так это на работу завтра ехать своим ходом.
Уведомления о неотвеченных вызовах от Аяза я с чистой совестью смахиваю. Тратить эмоции еще и на него я уже не в силах, иначе точно сорвусь.
И смс также читать не планирую. Я обижена. Глупо и своенравно? Да пожалуйста!
В машине с таксистом меня жутко укачало, водитель из него так себе.
Из последних сил я принимаю душ, чувствуя, как закрываются глаза, и ощущая себя заторможенной улиткой.
Как только падаю на кровать, тут же проваливаюсь в сон.
А вот утро в отличие от вечера выдалось сумбурным. Нет, я не проспала, но была очень рассеяна, поэтому пришлось себя подгонять. Сто лет не ездила в метро, вспомнила молодость.
В больнице ничего нового, наставник мной доволен, спрашивал, куда я пойду работать после ординатуры.
К вечеру я, естественно, уже подустаю. Плюс не очень хочется выяснять отношения с Аязом. Мне вообще не хочется его видеть.
Гляжу на часы. Поесть бы пора…
Вспоминаю вкус Пина колады.
И вот самое обидное… если бы я знала, что вчера вечером и сегодня на весь день останусь безлошадной, я бы алкогольный коктейль лучше выпила. С ромом.
Очень хочется устроить для этого самовлюбленного Роберта какую-нибудь гадость!
И ведь сегодня даже забрать машину будет некогда!
Надо было всё-таки истребовать его телефон и позвонить самой, чтобы уточнить, когда я уже наконец-то смогу забрать свою лошадку!
После больницы есть совсем немного времени перекусить, еще надо маршрут глянуть: своим ходом пиликать до фитнес-центра — это не на личном транспорте домчать. С другой стороны есть и плюсы: на навигаторе почти весь путь бордовый. Звоню дежурному менеджеру, сообщаю, что с машиной проблемы и я немного задержусь.
До клуба долетаю даже быстрее, чем ожидаю, торопливо машу рукой коллегам. Наспех со всеми здороваюсь и пулей несусь в кабинет диагностики. Еще минут пять, и на мне уже удобные балетки, аккуратно разглаженный белый халат и волосы собраны в строгий высокий хвост.
Так. Приступаю к делу. Работы у меня здесь всегда хватает, основная часть посетителей фитнес-клуба приходит по вечерам, чуть меньше по утрам. Обследование членов клуба дело небыстрое. Плюс разгребаю всякие бумажки, отчеты, заметки, дела. Ах да, еще травмы. Случаются, конечно, нечасто. Но все же.
Устроиться медработником в фитнес-клуб мне помог папа. Менеджер по персоналу, естественно, требовал, чтобы я проводила здесь больше времени, но папа поговорил со своим знакомым — владельцем клуба, — и тот настоял, чтобы меня не только взяли, но и адаптивно помогли. Поэтому я могу изредка опаздывать, правда, отрабатывая это время задержками на работе, и просить себе удобный график.
После окончания ординатуры я не планирую здесь работать.
Конечно, зарплата смехотворная, на такую самостоятельно не проживешь, особенно снимая жилье. Но я и работаю от силы четыре часа в день. А вот усилий на это у меня уходит куча.
Но что поделать. Родители и так мне очень сильно помогают, а так… и опыт набирается, и трудовой стаж капает, и какие-никакие копейки зарабатываю. Хотя, конечно, если б не родители, я бы не смогла так — у многих ребят с моего потока дела обстоят намного хуже. Мне повезло больше: папа оплачивает мое обучение, съемную квартиру, обслуживание машины. Все остальное я стараюсь сама. Хотя нет. Аяз тоже меня финансово поддерживает и дарит подарки. Да. Вот такая моя жизнь. Жениху отец меня продал. Как это ни неприятно признавать. Решение о браке с незнакомым мужчиной было принято без моего ведома.
Я упрямилась, да. Признаюсь. Но в итоге искренне смягчилась. До недавнего времени я считала, что Аяз надежный мужчина и на него можно положиться, относилась к нему с уважением и вроде как с любовью. А теперь всецело недоумеваю. Да как же так?!
— Лена! — доносится внезапно из полуоткрытой двери. Показывается лохматая голова нашего тренера Володи. — Леночка, давай быстрее. У нас там травма. Хоть бы всего лишь растяжение! Не дай бог перелом!
Угу, люди встречаются разные. Кто-то и в суд может подать. Были случаи.
— Печаль. Приводи, — киваю я.
— Гелена Ильдаровна, — через минуту сокрушается Володя, распахивая дверь, следом за ним с бесконечно ликующим взглядом входит… — У нас небольшое происшествие. Роберт Анварович получил травму. Посмотри, пожалуйста, предплечье… кисть… — Володя тяжело сглатывает, косясь на посетителя. А тот вдруг становится таким несчастным, ну таким несчастным, как будто каждая косточка в его организме сломана.
— Как же вы так? — колко уточняю я у этого Анваровича.
— Не справился с большим весом, — пряча улыбку, отвечает тот.
— Слишком много на себя взяли, да? — хмыкаю, не в силах сдержать ехидства. — Понимаю.
— Вы б осмотрели, а, — коварно роняет посетитель. — А то так болит — жуть.
— Я еще чем-то могу быть полезным? — обстоятельно уточняет Володя.
— Нет, ты иди в зал, я здесь сама управлюсь.
— Владимир, — спокойно обращается Роберт к тренеру, — если вас не затруднит, можно кофе?
— Кофе? — вытаращив глаза, переспрашивает Володя.
— Кофе! — подтверждает Роберт Анварович.
Володя переводит взгляд на меня. Уточняет бессловно. Я вновь киваю, разрешая.
— Хорошо, сейчас попрошу администратора с ресепшена принести.
— Премного благодарен. А можно два? — наглеет мужчина.
— Окей, можно и два, — отзывается Володя и поскорее покидает мой кабинет, боясь, что сейчас ему перепадут новые задания.
— Зачем же вам целых две порции кофе? — уточняю я очевидные вещи. Так себе способ возобновить знакомство или извиниться. Ну честно. — Не многовато ли адреналина на вас одного?
— Так я не жадный. Могу и поделиться. Знаете… я тут подумал. Вы вчера отказались, а сегодня какая замечательная возможность открылась. Грех упустить ее. Очень неожиданная встреча, как считаете? — сверкая глазами, уточняет наглец и даже не смущается.
Ну-ну. Так я и поверила.
«С моей стороны уж точно неожиданная», — бурчу я про себя, но вслух произношу лишь пресловутое:
— Присаживайтесь.
— Как скажете. Лена.
В который раз мужчина подчеркивает мое имя. Приближается, расслабленно занимая указанное мной место, цепким взглядом исследует халат поверх моих застывших плеч.
Это напрягает. Очень напрягает. Как будто он меня раздевает мысленно, смело дотрагивается даже на расстоянии.
Мои движения выходят несколько резкими, я смущаюсь под настолько откровенным дерзким взором. Даже Аяз так осязаемо на меня никогда не смотрел.
Я прошу мужчину вытянуть руку, осматриваю. Расспрашиваю, что случилось, он лениво отвечает, продолжая упорно разглядывать меня. А я искренне стараюсь смущенно приклеиться глазами к его травме, но то и дело тайком поглядываю на Роберта.
— Сложность в напряжении мышц присутствует? — прочистив горло, уточняю я.
Мужчина расплывается в плотоядной улыбке.
— У меня все мышцы без сложностей напрягаются, — самодовольно заявляет наглец.
Я стараюсь не кривить губы. Потому что он невыносимо очарователен в своих вызывающе смелых подкатах. Как задиристый плохиш из старших классов.
Но ничего, мы и не с такими справлялись. Наша нигде не пропадала. Вот ему еще и холодовые процедуры.
— Сгибание и поворот кисти сопровождаются болью?
Осторожно оцениваю отек тканей. Аккуратно прощупываю мышцы.
— Боль я испытываю только одну.
— Признавайтесь, — не отрывая изучающего взгляда от мужской руки, настаиваю я.
— От вероломного удара по моей самооценке.
У меня даже дыхание сбивается. Вот такой он прямолинейный, да?..
— Подобные раны я лечить не умею. Это вам к другому специалисту.
— Лечить не умеете, а наносить вы профи, — с наигранной обидой в голосе замечает Роберт. — Кстати, нерасторопный у вас администратор. Кофе нам так и не принесли.
Я на мгновение отвлекаюсь, переставая обследовать его руку, и шире распахиваю глаза.
— Не нам, а вам, — парирую я непоколебимо.
— У вас очень нежные руки, Лена. Или мне необходимо обращаться к вам официально? Гелена Ильдаровна?
Какой же он бескомпромиссный. И не отвечу ведь, что мне все равно, как он будет ко мне обращаться. Это прозвучит странно.
Когда наши взгляды встречаются, я ловлю себя на мысли, что Роберт… не так молод, как мне показалось изначально. Две глубокие морщины уже испещряют лоб. Сеточка мелких лучиков обрамляет внешние уголки лукавых глубоких омутов. Цвет его глаз поначалу кажется непроницаемо-черным, и только тщательно приглядевшись, мне удается отметить неяркие согревающие крапинки.
Ресницы у него, как смола: настолько чернючие, что мне остается лишь мечтать о таком насыщенном естественном оттенке. Брови широкие, а испытующий прищур окончательно ставит меня в тупик.
Нос у Роберта прямой, не большой и не маленький. У меня есть все основания полагать, что его лёгкая небритость приводит в восторг впечатлительных барышень. Как только я, задумавшись, перевожу взгляд на твердые мужские губы, дверь за спиной их обладателя медленно распахивается.
— Я принесла кофе, — с осторожностью бросает администратор Катя, приближаясь и тем самым рассеивая нашу с мужчиной странно-осязаемую хрупкую связь.
— Поставь, пожалуйста, на стол сбоку.
Катя одаривает Роберта вежливой улыбкой и выходит из кабинета. Катюша у нас модница. Девушка, что называется, «лицо» нашего заведения: смазливая мордашка, длинные ресницы, раскосые зеленые глаза, грудь третьего размера, тонкая талия, стройные ноги. С каким-то тайным злорадством я отмечаю, что Роберт на нее даже не посмотрел, лишь выплюнул в сторону снисходительное «спасибо».
Я ощущаю себя в зрительном плену. Зачем же он так настойчиво блуждает взглядом по моему лицу и плечам…
— Вы так и не сообщили мне, как я могу к вам обращаться.
— Я сообщила об этом вчера, — его голос выводит меня из задумчивости, и я вновь приступаю к своим обязанностям. — Впрочем, если вам нравится, можете обращаться ко мне Гелена Ильдаровна.
— А просто Гелена можно? — кривит рот в дерзкой ухмылке.
— Не нужно, Роберт… — я закусываю нижнюю губу, слишком поздно соображая, что не помню его отчества. А Вова же называл! — Простите, не запомнила вашего отчества.
— Просто Роберт. Мне будет приятно.
— У вас так мало приятного в жизни? Хорошо. Мне не сложно.
— Расскажите, что конкретно вы сейчас делаете? — расспрашивает он, внимательно наблюдая за действиями моих смуглых пальцев на своем бронзовом загаре.
— Пытаюсь расслабить ваши мышцы.
Роберт о чем-то задумывается, а после… его лицо озаряется сияющей ликующей улыбкой.
— В какое время у вас работает массажист?
Я сначала не улавливаю истинного смысла его вопроса, но когда отвечаю, что до половины девятого вечера, Роберт плотоядно смыкает губы.
— А если мне срочно нужно будет расслабить забитую мышцу, а массажиста не окажется на месте, я могу обратиться за помощью к кому-то из медицинских работников?
Ступор. Вглядываюсь и дальше, силясь поймать в глубине его глаз пляшущие золотистые искорки.
Я в проигрыше. Снова. Естественно, если он заглянет с подобной просьбой, я не имею права отказать! Я на рабочем месте!
Вслух признаю свое поражение:
— Да, Роберт, если вам понадобится срочная помощь медперсонала нашего клуба, вы получите ее обязательно.
— Прелестно, — роняет он с ликованием и демонстрирует ряд идеально ровных зубов.
Да уж. Пользоваться ими умеет филигранно. Уверена, у него еще и когти острые, и из своего плена Роберт так просто не выпускает.
Я осторожно укладываю его руку на стол, поднимаюсь.
Что ж, рукой двигает, кровоподтеков нет, это уже большой плюс, — думаю я про себя. Все не так плохо, как было заявлено с самого начала.
Далее выполняю все необходимые манипуляции, после чего фиксирую конечность с привлекательными пальцами и считаю, что мое дело сделано. Остались разъяснения.
— Это имеет какое-то отношение к вашей травме? — недоумеваю я вслух, поднимаясь.
Мужчина же, наоборот, лениво опирается на спинку стула, расслабленно вытягивая вперед ноги.
— Абсолютно прямое. Мне нужно понимать, до которого часа квалифицированная медицинская помощь еще действительна.
— Роберт, у вас слишком довольное лицо и слишком непрозрачные намеки.
— Счастлив, что мы друг друга понимаем, — стоит на своем и тут же вновь уточняет: — Так во сколько?
— Давайте так: чего вы хотите? — складываю руки на груди и делаю шаг вперед. Смотрю на мужчину сверху вниз, а он, задрав голову, невозмутимо очерчивает взглядом контур моих губ.
— Ужин. Встречу. Свидание — называйте как хотите.
— Предлагаю один раз обсудить и больше к этому вопросу не возвращаться. Мне это неинтересно. У меня есть мужчина. Поэтому свое свободное время я посвящаю только ему. Без исключений.
— Это похвально, — доносится до меня скупое замечание. Равнодушие, сквозящее в нем, выходит за пределы приличий. Роберт поднимается.
Да-да. И плохишей когда-то ждут неудачи.
— Я даже ему немного завидую. Такой спец дома, — сдерживая рвущуюся улыбку, ехидно замечает мой посетитель.
Чуть не выдаю, что мы не живем вместе, но вовремя закрываю рот. Пусть Роберт думает что угодно.
— За сим яростное преследование следует считать оконченным?
— Ну что вы, Гелена. Вы немного преувеличиваете. Да, кстати. Пожалуй, с машиной я всё-таки… — он берет театральную паузу. Как еще руки заламывать не стал? — Перегнул.
— Согласна.
— В качестве извинений предлагаю подбросить вас до места, чтобы вы смогли её забрать.
— Не стоит, я доеду на такси, — гордо заявляю я, а в уме уже подсчитываю оставшуюся наличность и деньги на счету на случай, если папа решит перекрыть мое финансирование. А он может. Папа у меня очень сложный человек.
Он не преминет воспользоваться моей слабой стороной.
— Я вызову, — упорствует мужчина.
— Ро-берт, — проговариваю его имя, намеренно растягивая. — Я сама. Теперь вы совершенно свободны. И берегите руку.
Он взирает на меня с любопытством. Как будто был точно уверен в собственном обаянии и легкой победе. Как будто раньше смотрел на меня сквозь искажающее стекло, а теперь вдруг разглядел по-настоящему.
— Так может, всё-таки…
— Нет, — не поддаюсь я. — Не может. Всего доброго.
— Хорошего вечера, Гелена.
Я ещё долго смотрю вслед этому мужчине, отчего-то вспоминая аромат лемонграсса, который услышала в день нашей первой встречи…
***
— Я приеду сегодня, — режет Аяз несокрушимой уверенностью.
— Зачем?
— Не глупи, Гелена, тебе не идёт прикидываться дурочкой. Нам нужно поговорить. Ты остыла?
— Нет. Все еще кипяток, рискуешь обжечься, — нагло заявляю я.
Как у него все просто! Захотел — приехал. Захотел — о сыне промолчал. Захотел — избежал объяснений. И не беспокоится человек!
— Хочешь, сама ко мне приезжай.
— Ты шутишь?
Нет, он в самом деле считает, что я примчусь к нему?
— Тогда перестань паясничать. И жди меня.
Отключается.
Я бы хотела поступить по-детски и заявить, что встречи не получится, но решаю поговорить вновь. Потому что понимания у меня ноль.
Недавно звонила Вика — моя подруга, с которой мы сдружились ближе к окончанию университета. Она тоже ординатор. Новости Вика принесла печальные. Они с мужем расходятся. Подруга увидела в его телефоне красноречивое смс от помощницы. Постоянные задержки ее супруга на работе, вечное недовольство, ссоры… в общем, я и сама была бы рада сжаться в комок и поплакать от собственных бед, вот только слез нет. Да и пришлось мне в этот раз выслушать рыдающую подругу. Говорит, измену не простит. Хоть и любит. Сокрушалась, что она, по его словам, плохая жена и все ее время уходит на учебу и подготовку к экзаменам. А муж не прекращает нападки, что он для нее пустое место и она больше благоволит свои учебники.
Такие они все простые, я не могу! Да вы сами-то попробуйте анатомию человека выучить! Вас от капли крови поголовно выворачивает наизнанку! Вика будет отличным специалистом! Она любит свое дело и готова отдавать всю себя, полностью погружаясь в детали и новшества в медицине! Ну что в этом плохого?! Нет же, надо мужику сопельки подтирать. Он же сам сгладить семейные углы не в состоянии, проще жену обвинить.
— Ой, Викусь, может, ну этих всех мужиков, а?! Давай у меня как-нибудь соберемся?
— А давай. Только я сейчас не могу…
— Ну и ладно, к выходным придумаем что-нибудь! — соглашаюсь я, и мы еще минут двадцать болтаем, посыпая голову пеплом. Не, не себе. Сильной половине человечества. Я кратенько упоминаю приставучего «мистера совершенство» с привлекательной ухмылкой, пляшущими в глазах звездочками и красивыми пальцами. Вика хмыкает.
— А мне твой Аяз никогда и не нравился, — нескромно заявляет подруга и тут же обрывает меня на полуслове: — Так! Про моего вообще молчи!
Мы синхронно смеемся в трубку, и на всю квартиру раздается громкий звонок. И еще парочка ударов в дверь.
Приехал все же.
— Викусь, я побежала, у меня тут… гость на пороге.
— Этот, что ли? С красивыми пальцами? — недоумевает Вика. — Прям такой настойчивый?
— У него еще и запястья крепкие. Ммм какие, — шучу я, упоминая о растяжении, и тут же становлюсь серьезной. — Нет. Это Аяз. Он грозился сегодня в гости заехать. Вот. Сдержал слово.
— Смотри-ка, какой надежный. Слово как кирпич.
— Хватит иронизировать. Пойду открою. И мы с тобой условились встретиться на следующей неделе, да?
— Да. Беги. На связи!
В душе становится совсем темно и грустно. Не хочу сейчас с Аязом разговаривать, но нужно все выяснить до конца.
Делать нечего. Иду открывать.
— Привет, — спокойно здоровается он, как только я распахиваю дверь, и глазами сканирует пустоту за моей спиной. — Можно?
— Входи. Ты ведь для этого приехал.
Не вопрос. Утверждение из моих уст звучит довольно уверенно, хотя ни о какой уверенности и речи не идёт.
Я запуталась. В своих ожиданиях. В своих стремлениях.
Я правда была убеждена, что люблю Аяза. Нежной, обдуманной, загаданной любовью.
А все оказалось... Даже не выдумкой. Больше похоже на самообман. Когда видишь то, что хочешь. А не то, что есть на самом деле. И да, нам бы не мешало кое-что прояснить.
Я не согласна на его условия. На отсутствие чувств со стороны будущего супруга, на неуважительное отношение, пренебрежение и снисходительность.
Я ждала другого от навязанного брака, в искренность и крепость которого сама поверила.
Отодвигаюсь с прохода, опуская взгляд в пол.
— Входи.
Запираю за ним дверь. Душа в трещинах, словно выкрашена старой краской. И нуждается в небольшом ремонте. Ну то есть во встряске.
— Чай, кофе? — роняю я беззаботно. Вернее, пытаюсь напустить на себя равнодушный вид.
Но… как могу.
Встаю спиной к Аязу, достаю кружки, включаю чайник.
Жду. Нетерпеливо, хоть и стараюсь не показывать, как трясутся пальцы.
Мужские руки внезапно обвивают мою талию, Аяз мягко привлекает меня к себе.
— Ну прости, — шепчет мне на ухо, шумно выдыхая, а его огонь сегодня на меня не действует. — Я хотел как лучше. Хотел, чтобы ты не злилась, хотел, чтобы ты не знала, не расстраивалась, не сомневалась, не обижалась, не нервничала, не терялась в догадках.
Сама не знаю, что именно хочу от него услышать. Во всей этой истории меня больше всего интересуем… мы.
— И как? Получилось? — язвлю я с новой силой. Стараюсь отодрать от себя его руки. Как прилипли, вот точно! Не пускает.
— Гелен…
— Не держи меня.
— Гелен!
— Отпусти!
Аяз выполняет сорвавшуюся с моих губ эмоциональную просьбу, позволяя отдалиться. На его лице нечитаемое выражение. Маска.
Он недоволен. Это как минимум. Но меня больше не старается уколоть или высмеять. Слушает внимательно.
Мы смотрим друг на друга долго. Неприкрытое столкновение выливается в ощутимое противостояние.
— Чай, — Аяз отмирает первым. Сам тянется наверх, приоткрывая дверцу, достает упаковку черного чая. Я подавляю в себе желание предложить ему пакетик. Аяз в жизни не пил пакетированный чай. Брезгует.
— Я знаю, что вышло некрасиво. Но я реально не хотел тебя огорчать. Кроме того, на тот момент, когда мы встретились, я с ребенком не общался.
Вышибает из меня дух этими словами.
— Почему? — несдержанно отзываюсь я.
— Пожалуйста, не проси все рассказать в подробностях. Там вообще история не очень приятная, мне совсем не хочется ею делиться. С ребенком я общаюсь чуть больше года. И… на себя его даже еще не записал.
— Вот как, — недоуменно произношу я. Не в силах отреагировать адекватно. Не в силах переварить. — А… Как… как происходит ваше общение? Как часто вы видитесь? Какую роль в твоей жизни играет его мать?
Аяз больше не пытается меня обнять, сам заваривает чай, молчит какое-то время.
Кажется, мы оба не знаем, что сказать, как перешагнуть ту грань, которую преодолеть пока что не представляется возможным.
— Я приезжаю. Видимся там… у них… Раз в неделю стабильно, иногда два.
— А она?
На моем запястье горит тяжелая хватка. Аяз медленно, но настойчиво притягивает меня к себе.
— Гелена. Ты моя невеста. Я планировал с тобой заводить настоящую семью, детей.
— С ней тоже планировал, — упираюсь ладонями ему в грудь. Принять не могу, хоть и оттолкнуть не получается.
— Да. Но она отказалась.
— То есть ты не знал о сыне, когда мы с тобой познакомились.
— Я… не знал. Нет.
Глаза его честные, слова звучат искренне, идут от сердца. Я совсем теряюсь.
— Расскажи мне немного о них.
— Сына зовут Клим.
Оу. Аяз явно не сам выбирал это имя. Значит… не врет. Получается, его мнение и вовсе не учитывалось.
— Ему пять. Почти. Ну точнее, где-то четыре с половиной. Ну там… — он взволнованно играет пальцами в воздухе, — с небольшим. Он очень спокойный, задумчивый, любит задавать вопросы. Обычный ребенок. Немного стеснительный.
Я молчу.
А что сказать-то?
Даже не понимаю, о чем спрашивать еще.
— Когда мы познакомились, вы уже разошлись. И потом ты узнал о сыне. Правильно я понимаю?
— В принципе да, — подтверждает Аяз и встает рядом со мной. Мы смотрим в одну сторону. Он скрещивает руки на груди — я улавливаю боковым зрением.
— И? Как ты узнал?
— Гелена. Какое это уже имеет значение? Так получилось. Она с самого начала не хотела, чтобы я общался с ребенком. Потом передумала. Сообщила. Познакомила нас. Я… ну не смог я тебе рассказать.
— Аяз. Ты мне не казался слабаком раньше. Я не знаю, как на это реагировать. Не готова к такому обману. Ты скрыл от меня все это. И это тот же обман.
— Ты хочешь уйти от меня?
— Я… — закусываю нижнюю губу. — Я… подумываю об этом, — признаюсь безрассудно. — Извини. Сейчас сложно реагировать. Ты сказал, что не любишь меня. Что я нужна тебе для галочки, а чувства — что-то эфемерное и лишнее.
— Да, я искренне считаю, что браки, заключенные разумом, намного крепче, честнее и долговечнее.
— Говоришь, как об инвестиционном проекте.
— Если я не мастер писать стихи, это не значит, что я не понимаю, о чем говорю. И я сказал, что чувства, которые ты ждешь от меня, они угасают позже. Тебе со мной было хорошо. Признаюсь, когда я только помышлял о свадьбе, я вообще не собирался привязываться к будущей супруге. Но ты, — он поворачивается ко мне, — ты меня к себе привязала.
— Что у тебя с этой женщиной? — проясняю я непоколебимо.
— Нам приходится общаться. Это естественно. И я не говорил, что не люблю тебя. Я сказал, что любовь — не самая лучшая основа брака. И да, я так действительно считаю. Возможно, так и было бы. Но теперь все иначе…
Аяз подвисает. В эту минуту он выглядит настолько растерянным, что при других обстоятельствах мог бы вызвать у меня улыбку.
Не мигая он смотрит в мои глаза. И слова не может вымолвить. Ну же. Не теряйся. Давай… давай же.
Я от болезненного предвкушения даже тихонько ударяю пальцами снизу по руке Аяза.
— И что молчим? Отвечай ей, — решительным взглядом указываю на смартфон.
— Что… прям вот так, что ли?
— А в чем проблема? Она ж по делу звонит?
Звонит — слишком громко сказано, потому как вызов ожидаемо прерывается.
А. Ну да. Отличный ход. Прикинуться жирафом, до которого очень долго доходит суть слов. Оригинально же. Надо бы взять на заметку.
И отплатить ему той же монетой.
— Гелена, — возникает Аяз, поспешно пряча телефон в карман, — я все понимаю, тебе неприятно, но давай мы просто обговорим… на каких условиях ты согласна принять новости. Так, чтобы тебе было комфортно.
Это звучит уже намного лучше. Но я ведь не проглочу просто так «нелепое недоразумение»!
— Аяз! Ты себя слышишь?! Ты врал мне! Намеренно вводил в заблуждение! Ты мной не дорожишь, не беспокоишься о моих чувствах, и ты… ты…
Тут в памяти всплывает недавний разговор, когда Аяз был зол, резок и крайне убедителен.
Я осекаюсь, осознавая, что потрясенно уставилась на жениха. Подбираю неграциозно упавшую на пол челюсть. На всякий случай отхожу на несколько шагов назад. Быть такого не может! Он ведь говорил недавно совершенно другое.
— Попробуем-ка ещё раз, — отодвигаясь на очередные пару шагов назад от Аяза, я напускаю на себя невинный вид. — Вы с ней были вместе несколько лет назад. Я правильно поняла?
— Да, все верно, — подтверждает он, неосознанно закапываясь во лжи все глубже.
— И ты предлагал ей серьезные отношения. Но она отказалась. Про беременность она не сказала. Ты узнал о ребенке лишь год назад.
— Все так, — вновь соглашается жених, самолично продевая голову в петлю.
— А когда сватался, ты о ребёнке ничего не знал. И никого, — в последнее слово я вкладываю особый смысл, — не обманывал.
— Да, Гелена, да! Все именно так и вышло. Я узнал позже, но тебе уже не хотел рассказывать, чтобы ты перед свадьбой не…
— Тогда как ты мог моему отцу сообщить о ребенке, о котором ещё не знал?! — срываюсь я и несдержанно повышаю голос, слегка подаваясь вперед.
— Не понял, о чем ты…
— О том, что в ресторане ты сказал, что мой отец в курсе! И ты с ним все обсудил заранее! И про сына ты знал еще два года назад! Зачем ты мне врешь, Аяз?!
Возмущение, обида и разочарование не позволяют успокоиться.
— Я не вру, ясно?! Я рассказал ему, когда узнал!
— А со мной ты поговорить не пробовал?! Или я для тебя всего лишь предмет мебели? Удобно, недорого, привезут и соберут другие! А ты продолжишь к бывшей девушке мотаться в перерывах между работой и пока я дома пылиться буду?! Мне не нужен такой брак! Я соглашалась на него с другими вводными! А в этом болоте ты сам скоро захлебнешься! Не верю ни единому твоему слову!
— Гелена! Мне нужна только ты! Она мне не нужна! Да, я любил ее, сильно, признаю, но перегорело всё уже, понимаешь? Не нужна она мне, а ты нужна! Тебе что, со мной было очень плохо?! Чего-то недоставало?! Да! Прости! Я утаил правду! Потому что не смог тебе все это преподнести! Ну просто не смог! Я не знаю, что мне еще сделать! Ты ждешь, что я на коленях ползать начну?!
— Я жду хоть крупинки твоего уважения и честности! Но ты и сейчас не собираешься признаваться, что все это время ты просто изменял мне! Тогда женись на ней! Я-то тебе зачем?!
— Я твоему отцу рассказал обо всем, когда узнал! Сразу!
— Перестраховался? Молодец. Только ты не в ту сторону речь толкнул. Мне нужно было рассказать! Мне! Если ты со мной жить собирался, а не с ней, меня нужно было в известность ставить! Я бы поняла! Мы бы смогли прийти к какой-то договоренности! А ты все сделал по-свински! И доверять тебе я больше не могу!
— Гелена! Я готов признать вину! Готов ее загладить! Только подскажи как. Я немного разберусь в сложившейся ситуации, и мы вместе придем к какому-то соглашению! Ребёнок есть, и я не могу от него отказаться! Не могу, понимаешь?! И я не буду выбирать между ним и тобой! Потому что я… — он сглатывает громко и дальнейшее признание жениха слышится едва различимым шелестом ветра, — я тебя люблю.
Надежда ярко пылает на его лице. Во взгляде плещется неозвученная вина. Руки Аяза безвольно свисают вдоль туловища. Почему-то от него веет безнадежностью.
— Мог бы быть и поубедительнее. А ей ты тоже в любви признавался так невыразительно и вынужденно? Или мне одной очень везет?
У меня такое чувство, что все мои планы и мечты оказались украдены. Этой самой женщиной. Диларой.
И имя же ещё, как назло, такое красивое…
— Аяз. Оставь меня, пожалуйста. Иди, — прошу я жениха. И, судя по всему, уже бывшего.
Устало опускаюсь на диван, тянусь к пульту. Не собираюсь включать телевизор, но руки хочется чем-то занять.
На душе горько. Аяз даже не собирается мне ничего объяснять. Видимо, я не достойна услышать правду. А в том, что её еще не озвучили, я абсолютно уверена.
— Мы хотели чай пить. Пойдём, — умоляюще смотрит он на меня снизу-вверх: присел передо мной на колени. Задрав голову, ждёт моего ответа. Тянется к ладони, но я тут же отнимаю руку, как ошпаренная, и тогда Аяз хватается за мои бедра.
— Гелена, просто я не предполагал, что ты будешь настолько разочарована. Ну прости.
— Ты спрашивал, как загладить свою вину? — не глядя на него, интересуюсь я.
— Именно.
— Уходи. Я рассчитывала услышать правду. Но ты мною не дорожишь совсем, чтобы ее открыть.
Выгнать Аяза мне не удается. Не меряться ведь с ним силой. Он остается. Всячески пытается смягчить разлад, но у него это выходит из рук вон плохо. Я надолго закроюсь то в ванной, то в гардеробной.
Разговор не поддерживаю принципиально. Просто молчу в ответ на любые попытки Аяза заговорить со мной. Уходить из дома мне уже нет смысла: поздно, завтра рано вставать.
— Зачем тебе? — строго интересуется Акрам. Его голос доносится из динамика немного приглушенно.
Мне не хочется лишний раз напрягать братишку и настаивать на своем, но больше обратиться за помощью не к кому. У Акрама очень серьезные проблемы в семье, здоровье его любимой женщины и еще не родившейся дочери в большой опасности, хоть и кажется, что все идёт по плану. Зорине категорически запрещено рожать. Но беременность уже наступила, и о смертельной напасти они с Акрамом узнали совсем недавно. Я как могу приободряю их обоих, вселяю надежду, что все будет хорошо, да и сама стараюсь в это верить и настраиваться на лучшее, вот только… возможностей для этого у меня остается всё меньше.
— Мне очень нужно, у тебя ведь есть связи, пожалуйста… — всхлипываю я в трубку.
— Очень срочно?
— Очень, — киваю я, хоть брат и не видит.
— У тебя точно нет проблем?
— Точно. Мне бы узнать, кому принадлежит сим-карта…
— Ладно, скидывай.
— Спасибо, братишка!
— Как что-то выясню — звякну.
Отправляю брату неизвестный номер, с которого несколько дней назад я получила обличительное смс. Обратный звонок мне ничего не дал, абонент выключен или вне зоны действия сети. Сама я не в курсе, как можно разведать, кому принадлежит номер, и понять, кто вовремя подсуетился, прислав мне информацию. Поэтому я решила обратиться к Акраму.
И не прогадала: уже спустя два часа я получаю сообщение, что номер «свежий», лишь на днях зарегистрированный на некую Гильманову Анну Артуровну.
Ничего большего в итоге не открылось. Я попробовала еще раз позвонить, но нет. Неудачно.
Точно знаю, чего ожидаю от разговора. Спросить зачем. И почему сейчас. Ах да, еще пожелать удачи с Аязом, потому что я не особо-то и претендую, пусть без меня разбираются.
— Гелена Ильдаровна, — раздается бодрый голос сразу после уверенного стука, — можно?
Я оборачиваюсь в недоумении. Быстренько чиркаю недовольным взором по циферблату, фиксируя время.
— Я тут… сзади… лопатка немного… я, в общем, плечо потянул, что ли, — заявляет сбивчиво господин «это мое место», вдруг напуская на себя жалостливый вид. Смотрится это, конечно, забавно: здоровенный чернявый детина, руки, как кувалды, мощные плечи, чувственные губы в легкой усмешке и хитринка в бездонном взгляде.
— А массажиста наверняка уже нет на месте? — предполагаю я, вздыхая. Вот что он ко мне прицепился?! Вечерок скоротать не с кем? Глядя на этого Аполлона, сложно поверить в сие возмутительное предположение.
— Вы правы, — скорбно соглашается Роберт, уже успевший занять собою весь дверной проем.
— В это время специалист еще у себя, пойдемте вместе заглянем, — решительно заявляю я, шагая ближе к посетителю.
— А-а… Его там нет, — поспешно заявляет «посетитель», выглядя при этом очень убедительно. — Я только что оттуда. Мне сказали, он пораньше уехал.
Чертыхаясь про себя, подхожу к рабочему стационарному телефону. Звоню на ресепшн для уточнений. Да, действительно. Николай сегодня отпросился на полтора часа раньше.
— Убедились, Гелена Ильдаровна? — темные брови насмешливо сдвигаются над переносицей.
— Рассказывайте, — отвечаю я, больше не желая вступать с ним в дискуссию.
— Не посмотрите, а?
— Да с удовольствием, — цежу я сквозь зубы. — Ложитесь на кушетку животом, сделаю, что смогу.
Мужчина играючи занимает предложенное место. Даже не поморщился. Ну что ж. Сам напросился.
— Снимайте майку, — подтруниваю я и начинаю медленно поглаживать широкую спину, плавно разогревая мышцы. Пальцы у меня сильные, массаж я делаю вполне себе сносно. Аязу, во всяком случае, нравилось.
— У вас потрясающие руки, Гелена Ильдаровна, — тает от моих прикосновений Роберт.
— Я в курсе, — насмешливо отзываюсь и начинаю прощупывать мышцы. Ощутимо прощупывать!
— О-й, так… — он прочищает горло: в этот момент ему неприятно, — тоже ничего.
— Вы уверены? — сладкой патокой осведомляюсь я.
— Да… аа-а, — вырывается у Роберта, а я крепче смыкаю губы, чтобы не расхохотаться.
— Это хорошо, значит, так вам тоже понравится, — глотая смех, я продолжаю работать с «клиентом», заставляя его прочувствовать в полной мере неприятные ощущения. — И так тоже нравится? — усердствую я, намеренно жестко проминая мышцы.
— Вообще кайф, — сдавленно шепчет Роберт, но экзекуцию терпит.
— Хотите, поскорее закончим? — наивно уточняю я. Честное слово, смотрел бы мужчина на меня, я еще бы и ресничками хлопнула для пущей убедительности.
— Не-не, не надо, все в порядке, — гордо заявляет Роберт, сцепив челюсти.
— Оу, ну как скажете.
Наверное, он планировал поговорить, но в его положении это сложно: ему приходится стойко выдерживать «мягкие и нежные» касания.
Какой крепкий орешек, смотри-ка, даже не пискнет. Я усердствую еще немного. Надо же! Удивил. Все вытерпел!
Ладно, нельзя так сильно и долго издеваться над человеком.
— Ну как? Теперь полегче? — я отхожу в сторону и тянусь за черной спортивной борцовкой Роберта. Подаю, зажимая между пальцев. На самом деле ему должно стать значительно легче.
Мужчина тихо прочищает горло и… глубокий чернющий взгляд опасно сковывает мои движения. Я не могу пошевелиться.
РОБЕРТ
Девчонка неповинно разглядывает меня.
Очевидно, в устремленном на нее взгляде она все же успевает рассмотреть что-то, потому как настороженно делает шаг назад.
В ее глазах превосходство, а я не понимаю, какого хрена так цепляет. Я рассчитывал на абсолютно другой эффект. А тут… она изо всех сил старается от меня избавиться. Удивительные новости. Вообще-то это я собирался ее шокировать нестандартным подходом.
Девчонка меня уела. Смелая какая.
Тут надо бы поразмыслить. Очень хочется ее украсть после работы и подстроить все так, чтобы она была вынуждена провести со мной вечер.
Но уже в который раз с ней ничего не срабатывает. Интересная девочка. Но ничего. Я и не с такими задачками справлялся.
Гелена с сомнением косится на мою тачку — ту самую, которой я подпер ее машину несколько дней назад. Растерянно переводит на меня взгляд.
— Думаешь, мы вдвоем там не поместимся? — хмыкаю я.
— Нет же, — наконец сладко улыбается Гелена, — просто до сих пор простить вам не могу ту подставу.
Еще и смех у нее мелодичный, приятный. Нежный.
Я распахиваю дверь переднего пассажирского сиденья, приглашая гостью.
Девушка уже не отказывается, занимает предложенное место и пристегивается. Не пугливая, правда, ведет себя немного напряженно — уверен, сказываются семейные переживания.
Я пытаюсь хоть как-то поддержать разговор, но Гелена неохотно идёт на контакт. И вдруг она вскидывает голову, глядит на меня испуганно.
— Что? — даже я слегка охреневаю.
— Я… я… черт, — сокрушается она. — Я брату налила чай с мятой и забыла термос на работе. Вот идиотка. Поторопилась…
Не проронив ни слова, я резко разворачиваюсь. Хорошо, недалеко отъехали.
— Возвращаемся? — взволнованно уточняет.
Непослушные локоны падают на ее лицо, не позволяя оценить весь спектр женских эмоций.
Гелена носит черную резинку для волос на запястье. Второй раз уже подмечаю.
Мне интересно наблюдать за ней, открывать для себя такие вот мелочи. И главное, захватывает же, ё-моё. Что там еще хранится в этом ящике Пандоры?..
— Да нет проблем.
Ей неудобно, отчетливо это вижу, а я чувствую себя рыцарем, что спасает прекрасную принцессу. Давненько не испытывал подобного.
Подъезжаем к фитнес-центру, девушка торопливо выскакивает из тачки, обещает поскорее забрать вещи.
На крыльце она действительно показывается довольно быстро, в руках ее белым пятном горит небольшой термос, что в другой — никак не рассмотрю.
И только когда усаживается рядом со мной, понимаю, что это треугольная упаковка с сэндвичами.
— А это ты меня решила угостить? — лыблюсь я, ожидая ее ответа. Как она будет выкручиваться на этот раз?
— Ой, — Гелена округляет глаза. В самом деле считает, что я покушаюсь на ее бутерброды? — Да это я брала перекус себе, просто столько работы было… я не успела. А сейчас уже, — на этих словах желудок ее громко заявляет о себе, — уже не хочу.
— Ммм, — тяну я расстроенно. Девчонка голодная, а я даже накормить ее не в состоянии. Потому как «ей некогда». Ужас. Стыд и позор мне. Я бы даже сказал, позорище. — Совсем не хочешь, да?
Подбородком я упираюсь в кулак, а локтем — о руль. Лениво разглядываю свою спутницу.
Ее желудок возмущается еще громче, и я начинаю хмуриться.
— Нет. Поехали?
— Поешь спокойно, — настаиваю я. — Пока доедем, пока там… Ты ж совсем голодная.
— Я для брата захватила, он на стрессе, о еде наверняка даже и не вспомнил. А я уж дома… да и вообще, вредно мне так поздно ужинать, — гордо объявляет Гелена.
— Ну-ну, — смеюсь я и ищу глазами ближайший магазин. На кафе или ресторан все равно у нее времени нет, я все понимаю.
Мне повезло. На пути нас приветливо встречает супермаркет, и я заезжаю на парковку.
— Я на десять минут. Подождешь?
Подождёт, конечно, куда ж ей уже деваться.
На скорую руку набираю полкорзины разных сэндвичей, Гелене еще беру пирожное. Такое, чтобы удобно было есть в машине, холодный чай с лимоном. И даже замечаю на выходе автомат, где можно приобрести горячий кофе.
Покупаю для девушки самый большой стакан латте и довольный выдвигаюсь из магазина.
— Так, — командую я, занимая хозяйское место. — Это наш сегодняшний ужин, я тоже дико голодный. Брату сразу отложи, накормишь парня. Кофе, — протягиваю ей бумажный стаканчик. — Осторожно, горячий. Эклер — тебе.
— Роберт… — сверкает глазами девчонка, оглядывая все это великолепие. Я прям в студенческие голодные годы вернулся, честное слово. Тогда подобный пир был моей мечтой. — Вы волшебник.
— А давай на «ты», а? — предлагаю я, громко сглатывая слюну. Жрать хочу, как волк! — Мне откроешь какой-нибудь?
Резко трогаюсь с места.
— Конечно! — она выполняет просьбу, протягивая мне вскрытую упаковку. Я же одной рукой предусмотрительно держу чай, второй — рулю.
Ну простите, кому-то придется меня кормить.
Я расплываюсь в улыбке.
— Спасибо, только у меня руки заняты, — я поджимаю губы, чтобы себя не выдать, но, видимо, бесполезно, с Геленой такие номера не проходят.
— Намек поняла, — смеется девчонка, все понимая, и вытаскивает треугольный бутерброд так, чтобы мне было удобнее откусить. — Ну как?
— С твоих рук вкуснее, — лыблюсь от удовольствия.
Вот вроде и мелочь! А как же приятно.
— Я очень благодарна.
— Специально на работе есть не стала, — догадываюсь я. — Брату оставила.
— Да, разъезжать уже некогда. Да и поздно, темно. А он там один, еще операция не закончилась. Представляю его состояние. Я посижу с ним недолго и…
— И я тебя домой отвезу. Без разговоров.
— Ну что вы! — пытается возражать она, но под моим пристально-осуждающим взглядом замолкает. И сразу же исправляется. — Ты и так меня очень выручил, я сама доберусь домой.
— Ничего не знаю. Я тебя дождусь, тем более мы уже вместе ужинаем. Как тебе? Романтично? — веселюсь.
— Да, на самом деле здорово.
Вместе мы уминаем все. Гелена заботливо складывает в сумку два сэндвича. Для брата.
К клинике подъезжаем не так уж и быстро, но Гелена удивляет:
— Ты не мог бы встать или на дороге, или…
У нее такой растерянный взгляд, что мне хочется внести еще большую сумятицу, но я сдерживаюсь. И так все понимаю. Но девчонка принимается объясняться:
— Просто брат если увидит, не поймёт, а мне объяснять долго.
— Ты там что-то про мужика какого-то говорила. Ну своего, — ржу я, насмешливо обрисовывая рукой круг.
Какой мужик позволил бы ей мотаться так поздно с работы? Ни забрать, ни позвонить.
А тут еще и такие семейные сложности. Сразу видно: на все класть человеку. Иначе он был бы первым, к кому Гелена обратилась за помощью.
ГЕЛЕНА
Обнимаю братишку на прощание и, не сдерживая улыбки, выбираюсь на улицу.
Роберт успел уже скинуть мне два предупредительных смс. В первом сообщил, что он меня ждёт и чтобы я не уезжала без него. Во втором — что он решительно против моих передвижений в такое позднее время. Настаивает написать ему, когда мы с Акрамом закончим. Он встретит меня на полпути.
От брата тоже пришлось долго отбиваться: и он намеревался меня проводить. До моей машины. Ага. Мне бы еще понять, что с ней не так. Если требуется срочный ремонт, дела мои плохи.
— Ну какая же самостоятельная леди, — по-доброму иронизирует Роберт, ожидающий меня в нескольких шагах от машины брата.
Я не привыкла прятаться. Вроде и ситуация не та, но объясняться перед кем-либо нет желания.
Решаю промолчать, и мы в тишине нога в ногу обходим здание.
Я не ощущаю неловкости и лишнего напряжения рядом с этим мужчиной.
А еще он такой высокий, что немного непривычно. Даже в школе я была самой высокой в классе и всегда первой стояла в шеренге на физкультуре. С Аязом мы одного роста — жених не отличается высотой и могучей фигурой, так что с Робертом… как-то удивительно. Я интуитивно расправляю плечи, ощущая себя маленькой и хрупкой.
Открываю рот, чтобы поблагодарить и намекнуть: дальше мне бы не хотелось его задерживать, но мужчина опережает меня:
— Да у тебя на лице все написано. Нет, — кратко отвечает он на мое невысказанное предложение. — Поехали.
Я послушно сажусь в машину. Стресс коснулся и меня своим невесомым, но жалящим крылом. Брат вообще в ступоре. В ломке, связанный по рукам и ногам. Мне даже пришлось разок как следует отвесить ему оплеуху, чтобы вытянуть из нервных раздумий.
А саму трясет. Операция у Зорины была очень сложная.
— Что в итоге? Как там твои? — искренне интересуется Роберт, прежде чем включить зажигание.
— У меня племяшка родилась! — с облегчением выдыхаю, наконец-то позволяя себе немного расслабиться. Эмоции бурлят и кипят в крови. — Все так переживали. Очень сложная беременность.
— Я рад. Правда. Поздравляю.
Роберт улыбается и кажется в это мгновение мальчишкой.
— Спасибо, — расцветаю я.
— Адрес назовёшь? Или придется гадать?
На этот раз мужчина не торопится. Несмотря на свободные дороги, скорость держит невысокую.
— Я, кстати, договорился, завтра твою машину сможет осмотреть мастер.
— Ничего себе, какой ты быстрый.
— Мне несложно.
— Роберт, это неправильно.
— Да я ж ничего не сделал.
— Сделал и сам это понимаешь. А я не могу принять. Извини. Но… правда не могу. Я сама с машиной разберусь.
Роберт выглядит дико довольным, его лицо озаряется внутренним светом.
— Пффф. Сама, — расслабленно он выворачивает руль. — Я-то думал, за тебя кто-то другой разбирается, тем более ты так громко об этом вспоминаешь, я и не вклиниваюсь уже. А сама-то это ж другое дело.
— А тебе что, не за кого больше разбираться? Не верю.
— Конечно, есть люди, за которых я безусловно в ответе. Но это совсем другое, — и колко возвращает мою же фразу, останавливаясь возле моего подъезда. — Ты ведь это и сама понимаешь. Идём, провожу.
И уже у двери меня вдруг осеняет:
— А как ты угадал, где мой подъезд? — роняю я челюсть.
— Никак, — смело заявляет Роберт. — Просто на автомате сюда встал. К себе не пригласишь, конечно?
— Конечно нет, — отрезаю я с милой улыбкой. — Я не вожу домой мужчин.
— Я так и знал, — наигранно сокрушается он. — Номер тоже не оставляешь кому попало? Только мне так повезло?
— Ты снова угадал.
Распахивается дверь, мы выпускаем парня с девушкой.
— Спасибо за по… — благодарю я мужчину, пока он придерживает для меня дверь, и вдруг он с тихим ругательством одергивает от нее руку. И я подмечаю кровь на его коже.
— Вот же… — вновь тихо ругается он и пытается стряхнуть кровь с руки. Кривится и косится на дверь. — У вас тут гвоздями, что ли, дверь приколачивали?
— Не знаю… — сдержать удивление мне не удается, — я не замечала раньше.
Глазами нахожу «преступника». Да, действительно. Гвоздик горделиво торчит. Длинный. Как Роберт себе полруки не распорол — неизвестно.
— Дай посмотрю.
— Что там смотреть? — отнекивается мужчина, отводя руку в сторону. — Все нормально.
— Да где нормально?! С тебя кровь капает!
— Ну значит, не всю ее еще у меня выпили, — лыбится стоит. И так хорош в этот момент: зубки скалит, дьявольски хитрые глаза горят. Ну точно чертяга!
— Роберт, — стараюсь погасить веселую улыбку. — Это не смешно.
— А что? — иронично дергает он бровью. — Ты передумала и приглашаешь меня в гости?
— Нет, — строго прищуриваюсь. — Но рану обработать надо. Доставай аптечку.
— Я сам. Не волнуйся. Иди со спокойным сердцем.
— Да знаю я вас мальчишек. Ничего ты обрабатывать не будешь. Пойдём.
— Обойдусь, — капризничает Роберт.
— Я серьезно. Повреждение тканей, должно быть, довольно глубокое. Нужно продезинфицировать рану.
— Да я тебя умоляю, какое повреждение! Это пустяк!
— Хватит мне тут глаза закатывать!
— А что, я должен, как последний кретин, в истерике биться? Из-за какой-то царапины?
— Все. Пойдём, — хватаю его ладонь, крепко сжимая, и тащу обратно к машине.
— Не, ну если со всеми удобствами… — ерничает он, переплетая наши пальцы, а я даже не успеваю отреагировать, — тогда я согласен.
Теперь уже он тянет меня за собой. Заботливо усаживает, включает подсветку.
Послушно достает аптечку из багажника, позволяет мне по-хозяйски в ней покопаться.
Пока я осторожными плавными движениями оттираю кровь с кожи и прохожусь антисептиком, Роберт не сводит с меня завороженного взгляда.
Наши лица довольно близко друг к другу, меня это немного нервирует. Роберт не один из равнодушных пациентов, спокойно ожидающих окончания процедуры. Он меня гипнотизирует, разглядывает, скользит заинтересованным плавным взором по моему лицу, дотошно изучая каждую черточку.
Вглядываюсь в его злющие глаза, не в силах найтись с ответом.
Обычно я за словом в карман не лезу, но Аяз застал меня врасплох: ситуация двоякая, со стороны я действительно выгляжу странно.
Неосознанно улавливаю тихий хлопок сбоку, и это приводит меня в чувство.
— Ты мне сейчас руку вывихнешь, — заявляю я с нажимом, но достаточно тихо, чтобы не привлекать внимания прохожих, и пытаюсь вырваться.
— И что это мы здесь делаем, пташки? — голос Аяза звенит возмущением.
— Разговариваем, — доносится до нас глубокий голос. Ох, нет! Это был не хлопок, это Роберт вышел из машины, тихо прикрыв дверь.
— А я не к тебе обращаюсь, — продолжает кипятиться Аяз.
— Разумеется, не ко мне. Ко мне так не обращаются.
Жених округляет глаза и поворачивается в мою сторону, опять дергая на себя:
— Я тебя спрашиваю, это что такое. С мужиками катаешься? — выходит крайне зловеще.
— Ну не с тобой же ей кататься, — вновь настойчиво влезает Роберт, и я громко сглатываю. О-оу…
Аяз снова реагирует:
— Слушай, ты б ехал отсюда, а, по-хорошему.
— Подождите! Подождите! — в панике перевожу растерянный взгляд с одного на другого и наконец мне удается вырваться. — Аяз! Перестань! Зачем так грубо? Простите, — обращаюсь уже к Роберту, — это недоразумение…
Глупо, конечно, оправдываться, но я не знаю, что еще сказать.
— Да я так и понял, — насмешливо соглашается Роберт, оглядывая соперника. — Недоразумение.
— Что в твоей машине делала моя невеста? — не унимается Аяз.
— Сидела, а что, ты сам не догадался?
— Аяз, пойдем! Простите еще раз, мне очень неудобно. Нам пора!
— Может, я всё-таки провожу? — дергая бровью, подливает Роберт масла в огонь. Аа! Ну неужели он не мог промолчать?!
РОБЕРТ
Сдерживаюсь как могу: и смеяться хочется оттого, как Гелена изумленно округлила глаза, и охладить пыл одного невменяемого недоразумения. Вот «оно» и есть жених?!
— Мужик, ты нарываешься.
Ой как страшно. Мама дорогая. Он решил концерт при всем честном народе собрать?
— А ты, — хоть что-то обдуманное вырвалось из его рта, — домой. Живо. Я сейчас приду.
У него еще и рабочие извилины есть. Похвально. Не все отказали.
— Аяз, прекрати сцены устраивать.
— Гелена Ильдаровна, не переживайте, мы поговорим. Идите, ни о чем не волнуйтесь, — пытаюсь ее успокоить.
Прищуриваясь, наблюдаю, как он берет ее за руку и тащит за собой. Фонари здесь довольно яркие, и я успеваю подметить, как Гелена сморщилась от его прикосновения. Это он зря. Очень зря.
***
Как только за спиной девушки захлопывается дверь, парнишка возвращается ко мне с каменным лицом.
— Своей женщины нет, ты решил за чужими увиваться? — начинается наезд. Он как маленькая шавка, честное слово, слишком громко тявкает.
— Может, это карма твоя? Может, сам где в прошлом наследил, а?
— А ты себя не переоцениваешь? — строго уточняет это недоразумение. Как точно все же Гелене удается подобрать всему определение. И своего жениха она охарактеризовала как нельзя лучше. — Я спрашиваю, ты с какого хрена за чужой женщиной волочишься?
— Во-первых, она не замужем. Во-вторых, если ты не решаешь проблемы своей женщины, то сам карты в руки вручаешь другим. Вопросы?
— Ты что-то перепутал мужик. И влез не туда, — голосит недожених, — это моя невеста. У нас скоро свадьба. И чтобы я тебя около нее больше не видел. Так понятно?
— Не очень, — мотаю я головой. — Ты ее в отпуск отправишь, чтобы она хоть изредка отдыхала и домой так поздно не ездила? Или мне предлагаешь в зал перестать ходить? Ну чтоб мы наверняка не пересекались.
— А. Вот где вы познакомились. И что. Понравилась?
— А как такая не понравится?
Злить людей я люблю. Это мое кредо.
— Подальше от нее держись, — предупреждает недоразумение.
— Да я ж только проводил, — склоняю голову набок, кайфуя от того, как он бесится, но почему-то сделать мне ничего не решается. — А то жених хер забил. А у нее машина не на ходу.
— Я с ее машиной сам разберусь. Тебя вроде как не касается.
— Да я, если что, тоже могу, не волнуйся. Без тачки девушка не останется.
— А что, она дала повод за нее встревать?
— А при чем здесь это? Девушка красивая. На работе допоздна. Никто не оберегает, не заботится. Значит, некому. Так что к тебе все вопросы. То, что со мной сидела… Так у нее случилось кое-что, а тут машина сломалась. Я подвез просто. А ты истеришь стоишь. Стыдно ей за тебя было. Жених.
— Что у нее случилось? — вдруг интересуется это чучело.
— Это уже не у меня надо спрашивать. А по поводу «держись от нее подальше»… девушка не замужем. Я свой интерес при тебе обозначил. В известность тебя поставил. Как-то так.
— Да? Ну и что же мне с твоим интересом делать.
— Дело твое. Ты только девушку не хватай так больше. Ей это не понравилось.
— Без посторонних разберемся.
— Разбирайтесь…
— Ты меня при каждом удобном случае позорить будешь?
Негодованию нет предела.
Зажимаю телефон между ухом и плечом и громко возмущаюсь. Ну слов нет! Он бы еще всю нашу подноготную при соседях выдал!
— Ничего не забыла? — шипит, и мысленно я даже представляю, как жениха распирает от злобы и негодования, как он плотно поджал губы, как ненавистно трепещут ноздри Аяза.
— Нет. Не забыла.
— Дверь открой!
— Даже и не подумаю!
— Сейчас же!!! — басит Аяз в трубку.
— Ты ведешь себя как идиот! Съезди к своим. Остынь. После поговорим.
— Скажи спасибо, что я не озвучиваю, как себя ведешь ты!
Я отбиваю вызов, потому что сама на взводе. Сейчас выскажу такое, о чем потом буду жалеть. Перед Робертом и вправду неудобно. Но, с другой стороны, я не могу отвечать за чужие поступки. Уж как есть. Я его предупреждала, что у меня есть мужчина. Но сцена, конечно, сегодня была… картина маслом. Ужас как стыдно.
Нервозно опускаю лапку включения на чайнике, жду, пока мой стальной помощник вскипятит воду. За шумом не сразу различаю металлический лязг прокручиваемых в замке ключей, реагирую уже на громкий хлопок дверью.
ЧТО?!
Подскакиваю от неожиданности, вылетаю в коридор.
Такого я уж точно не ожидала!
Это явный перебор.
На пороге с себя гневно стягивает ботинки Аяз, швыряя их в сторону.
— Не откроешь, значит! — сразу вступает он в словесный бой.
— У тебя есть запасные ключи?
— Как видишь!
— С какой стати? Это моя квартира!
Хоть и съемная… он не имеет права устанавливать свои порядки и нарушать мое уединение!
— Есть! Есть у меня ключи! — выплевывает он в бешенстве. — Потому что я плачу за эту квартиру! И могу здесь находиться!
Слова его оказывают на меня неожиданное давление. По моим сведениям, квартиру оплачивает отец. Самой мне было бы крайне сложно тянуть ежемесячную аренду. Квартира хоть и небольшая, но в приличном районе и со свежим привлекательным ремонтом.
Взгляд мой рьяно впивается в лицо Аяза.
— Что ты сказал? — уточняю я с толикой неуверенности.
Аяз старается отдышаться и закрывает рот.
— Вырвалось.
— Я думала, отец оплачивает ее. Разве нет?
Он тяжело вздыхает и, приближаясь, укладывает ладони мне на плечи, заставляет отступить назад.
Я пытаюсь отойти, вывернуться, но Аяз быстро перехватывает меня за талию и силой усаживает на диван.
Не выпускает, — наоборот, держит еще крепче.
— Давай не будем выводы делать.
— Почему ты?
— Мы так договорились.
— Почему меня в известность не поставили?
— Не вижу в этом смысла. Мы с твоим отцом обсудили, все обговорили, твои финансовые траты тоже распределили между собой.
— Это он потребовал или ты?
В его потемневших глазах я вижу ответ. Это Аязу так было нужно. Закрепить договоренность. И я, выходит, уже купленная вещица.
Если раньше мне виделось все иначе, то теперь недовольство жениха предстает в новом свете.
— Так мне было удобнее, — продолжает шокировать Аяз.
— Отцу рот о второй семье заткнуть? Возражения отмести? Чек хоть потребовал за оказанную услугу?
— Гелена, — подается ближе ко мне, — у нас своя договоренность. Зачем тебе об этом знать? Ты хотела жить отдельно от родителей. Отец был против — я его уговорил. Тебе же хорошо. Разве нет?
— Все вместе это попахивает обманом и нечистоплотностью. Вы все скрывали. За что ты еще платил? Насколько я перед тобой погрязла в долгах? Мне нужно понимать, о каких суммах идет речь.
— Это неважно.
— Чего я еще не знаю?
— Больше ничего. Я хочу услышать… Нет, я требую объяснений. Что ты делала в машине постороннего мужика?!
Я мятежно вскидываюсь. Сегодня день откровений. Не ожидала от Аяза ни такого поведения, ни таких новостей.
— Я не обязана отчитываться. Ты мне ничего не хочешь объяснять о женщине, которая присутствует в твоей жизни на постоянной основе — я не желаю оправдываться за нелепый минутный эпизод.
— Ты мне врешь. Это не минутный эпизод. Что этот мужик делал рядом с тобой?
— Он меня подвез. Это запрещено? У меня правда сломалась машина, а мне срочно нужно было ехать. Он просто помог. Но даже если это еще не всё, то мы с тобой обговорили уже. Я тебе честно сказала, что хочу отменить свадьбу. Я отказываюсь от данного слова, потому что мне не были известны исходные данные. Ты молчал и молчишь сейчас. Я не готова по доброй воле связать себя обстоятельствами при таких вводных.
— При каких вводных, между нами ничего не меняется!
— Разве? А я так не считаю.
— Гелена. Ты с мужиками катаешься с работы. И поломка машины это не оправдание. Можно было вызвать такси. Если бы ты проглотила гордыню и позвонила мне или хотя бы подняла трубку, я бы сам тебе такси заказал!
Мне становится немного обидно, что посторонний мужчина нашел время на малознакомую девушку. А Аяз вызвал бы такси. Не спорю, удобно. Но иногда требуется личное присутствие.
Хотя у нас обоих всегда мало времени, но… это, как говорит Аяз, не оправдание обману.
— Почему ты пришел именно к моему отцу? Почему именно я? Ведь я для тебя ничем не отличаюсь от других девушек. Даже сейчас тебя задевает тот факт, что на твое пытались посягнуть. Верно?
— А он пытался?
— Аяз. Я устала. У меня был очень сложный день. Оставь ключи, пожалуйста, и езжай домой. Или куда ты там собирался…
— Я останусь сегодня с тобой.
— Ты меня вообще не слышишь. Я не хочу, чтобы ты оставался. Мне нужно побыть одной.
— Я от тебя, а он к тебе?
— За кого ты меня принимаешь? Может, тебе поводок одолжить? Это вроде как надежнее!
— Мне нужна жена, а не собака.
— А почему ты на матери своего ребенка не женился? Помнится, ты Акрама как-то уколол этим. А сам? Не хочешь наконец поговорить откровенно?
Аяз тяжело сглатывает и смотрит мне в глаза, затягивая с ответом.
Я совсем не ожидала, что он заключит меня в объятия, упершись подбородком в мое плечо. Стоять так теперь некомфортно, а ведь еще совсем недавно мне нравились его прикосновения, я грелась в них, впитывая тепло, ждала каждую встречу. Хотя признаюсь, в последнее время Аяз стал нервным и вспыльчивым.
Стоим мы так долго.
— Аяз, — решаюсь первой прервать его сомнения. — Я не достойна твоих откровений? Правды. Честности. Разве нет?
— Я тебе уже все рассказал, девочка моя. В моей жизни ты сейчас — самое главное. Но… просто есть и другое. То, с чем бы я не хотел тебя сталкивать. Потому что сам еще немного не сориентировался.
— Ты говорил, любишь сына.
— Да.
— Почему тогда он на тебя не записан?
— Есть определенные юридические сложности.
— Мы могли бы пройти через все проблемы вместе, взявшись за руки. Но теперь уверенности нет. Я не готова смириться с обманом. Ты говорил, что хотел жениться на той девушке. Почему она отказалась?
— Так получилось. Не захотела. Я не знаю, возможно, я ей не нужен был никогда по-настоящему. Но у нас с ней все. Может быть, ты дашь мне совсем немного времени? Я разберусь.
— Сколько? День-два?
— Нет, — как-то горько ухмыляется он и усаживается на диван, держа в руке мою ладонь, — этого не хватит.
— В чем сложность? Если ты общаешься с сыном. Если та женщина не против. Что не так? Аяз, я не смогу жить в неведении, не понимая, что происходит в твоей жизни.
— Дай мне немного времени, я все разложу по полочкам.
— Раскладывай. Тогда мы берём тайм-аут, пока ты не разберешься со своими проблемами. Обсудим позже.
— Нет. Я так не согласен. Почему мы должны откладывать нас?
— Потому что у тебя есть более важные дела. Разберись, пожалуйста, кто какую роль играет в твоей жизни.
— Да, я осознаю, что ты шокирована, но я даже выбирать не буду между сыном и тобой. Пойми.
— Я понимаю. И я подожду. Даю тебе время. Ты приводишь в порядок свою жизнь, после мы обсуждаем все откровенно. Иначе не согласна. Тебя устраивает?
— То есть отказываешься со мной вообще видеться? — роняет челюсть Аяз.
— Почему же. Мы можем видеться иногда. Созваниваться. Свадьбу я отменяю. Извини.
— Вот как, — недовольно щурится он. Я ощущаю исходящую от него свирепость. — А он?
— Кто? — непонимающе переспрашиваю я.
— Этот перец, что тебя подвозил. С ним ты тоже собираешься созваниваться и видеться «иногда»?
— Нет, конечно. Это все вышло случайно, он меня просто подвез.
— Гелена. Он тебя не просто подвез. Он тебя хочет трахнуть.
— Перестань!
Я не ожидала такой реакции и таких громких уничижающих слов. Очень неприятно становится.
— А ты? — Аяз продолжает докапываться. — Ты тоже хочешь?
Я подскакиваю с дивана.
— Что ты несешь?!
— Я сужу по тому, что уже увидел.
— Нет, мне это неинтересно! Это раз. Два: представь, как себя чувствую я, когда выясняется, что у тебя где-то там женщина на стороне! Которая тебе сына родила! А ты! Аяз! А ты ее хочешь?!
— Нет. Теперь нет. Раньше хотел. Безумно. Но наступает момент, когда чувства умирают. И уже не нужны новые. Так получилось со мной. Я хотел обычный брак. Договорной. Без эмоций. Без ревности и глубокой привязанности. Я искренне надеялся, что так у меня выйдет с тобой! Но я просчитался! Потому что ты для меня стала не просто уговором, подкрепленным финансовыми вложениями. Я к тебе привязался. И да, я знал, как именно ты отреагируешь на мой жизненный багаж! Поэтому пока не созрел тебе обо всем рассказать. И твоя реакция подтверждает, что я все сделал правильно! Не нужно было тебе открываться. Но что я вижу? Первая же проблема. Малейшая неприятность, и тебя уже подвозит другой. А ты ему улыбаешься, смотришь на него так мягко, ласково. Хотя обещана мне. Как я должен реагировать?
— Уж точно не орать при всех, вышвыривая меня из машины. Как гулящую девку.
— Знаешь, девочка моя, на тот момент это выглядело именно так.
Звонких шлепок сотрясает напряженное пространство гостиной. У меня даже ладонь саднит от удара по щеке Аяза.
Глаза его темнеют. На лице появляется звериное выражение.
— Чтобы больше этого не было, — чеканит он угрожающе.
— Пошел вон отсюда.
— Это моя собственность. И я сегодня собираюсь остаться здесь.
— Я тоже твоя собственность?
— Смотри на этот вопрос, как тебе угодно.
— Как тебе удавалось быть таким нежным раньше? Ты ведь расчетливый. Холодный. Отстраненный. И из всего извлекаешь выгоду.
— Раньше и ты вела себя по-другому. Достойно. Не позорила меня. Да, возможно, была где-то излишне самонадеянна и недовольна, капризна, но не так, как сегодня.
— Я тебе объяснила, что эта поездка ничего не значит. Но оправдываться больше не собираюсь. Если ты видишь во мне дешевую шлюху, в твоих возможностях найти себе более достойную женщину. А я, судя по всему, все твои вложения за два года уже отработала. Убирайся.
— Будь осторожнее со словами, Гелена.
— Не смей мне угрожать! Я позвоню отцу!
— И что? Он скажет, что со мной нужно быть хорошей послушной девочкой.
— Две минуты назад ты заявил, что привязался ко мне. Что я тебе нужна. И тут же угрожаешь?! А если я не стану послушной. Что ты сделаешь?
— Не вынуждай меня реагировать, — зловеще предупреждает он.
— Убирайся. Если не отец, то брат всегда за меня вступится.
— Может, еще новому знакомую позвонишь? Попросишь тебя защитить, утешить. Жених ведь такое дерьмо, да?
— Хорошо, — бросаюсь к шкафу, сдерживая слезы. Столько пренебрежения и угрозы в голосе Аяза… такого я точно не ожидала. Ну а что, я должна молча глотать его так называемые предупреждения?! Смотреть сквозь пальцы на вранье и грубость?
Моя картина мира оказывается перевернутой.
— А с машиной что? — недовольно уточняет Аяз. — Небось, тоже придумали? Чтобы подвезти можно было «официально»?
— Не твое дело. Не приближайся ко мне, ясно? И с отцом я поговорю. Будь уверен. На твою сторону он не встанет!
Аяз все же ушел, разъяренно и очень громко хлопнув дверью.
А я изнеможенно опустилась на диван. Даже нет сил встать и запереться.
Он никогда таким не был. Иногда ласковым, мягким, внимательным, но чаще спокойным, рассудительным, собранным.
Когда отец нас познакомил, Аяз вызвал противоречивые эмоции: с одной стороны, цепляла его вальяжность и невозмутимость. Уверенность. С другой — все внутри меня восставало против навязанного мужчины.
Он никогда не упоминал о чувствах. Что влюбился. Жить без меня не может. Нет. Совсем нет. Сказал, что некоторое время наблюдает за мной со стороны, радуется моим успехам. Ему нравится моя внешность, я его заинтересовала. Что он человек консервативных взглядов относительно брака и считает, что мы очень друг другу подходим. Он говорил, что с ним у меня будет всё, что я захочу. В пределах разумного, конечно, но мне не так много и нужно.
А в итоге все оказалось каким-то дешевым фарсом, главную идею которого я никак не могу уловить.
Я не понимаю, как мне вести себя с Аязом. Если отец общался с ним по поводу нашего общего будущего, то теперь пусть эту кашу сам и расхлебывает. Пусть берет передышку. Договаривается об отсрочке, отмене, переносе свадьбы. Но я со своим характером подавлюсь, проглатывая то, что меня вынуждают безропотно сожрать.
Телефон оживает, и я, страшась, что Аяз все же решил вернуться, неуверенно кошусь на экран. Незнакомый номер какой-то…
— Алло… — осторожничаю я.
— Привет ещё раз, — звучит в трубке. Голос знакомый, но я никак не могу сориентироваться. Молчу, пытаясь мысленно сконцентрироваться на собеседнике, а тот, очевидно, догадался о причине моей заминки и тут же понимающе представляется: — Это Роберт.
— Ох, прости, я не узнала. Не сохранила номер, — бормочу я. Не до него мне сейчас, но отмахнуться не могу.
Мужчина тихонько смеется.
— Жаль, а я уж понадеялся, — тон его выравнивается, Роберт продолжает: — Извиниться хотел. Получилось не очень. Парнишка твой разнервничался. Надеюсь, не было из-за меня проблем?
— Роберт. Извиняться не стоит, вышло как вышло. Но очень бы, конечно, хотелось без повторений.
— Да я понимаю. А у вас все серьезно, да? — я прямо вижу, как он хмурится.
— Да. Свадьба вот-вот.
Кривлю душой, ну и что. Кому какое дело.
— Я понял, тогда не буду назойливым. Еще раз поздравляю с рождением племяшки. Брату и семье здоровья.
Внутри становится теплее.
— Доброй ночи, Роберт. Надеюсь, я не сильно помешала твоим планам.
— У меня был свободный вечер, и я приятно его провел. Доброй ночи, Гелена, — роняет он тихо в трубку, и после того, как звонок оборвался, осталось приятное дымчатое послевкусие.
Иду в душ. Мысли одолевают.
Мне даже не захотелось поделиться с женихом такой важной новостью.
Пытаюсь прислушаться к себе. У нас с Аязом не было головокружительного романа и ярких эмоций. Все абсолютно спокойно, ровно. Консервативно. Как ему нравится.
Я привыкла думать, что мне это подходит. Вот именно так. Но другого я и не знаю. Не было в моей жизни мужчин, к которым я бы относилась серьезно, дико влюблялась, чувствовала безудержное влечение, а потом и неизлечимое разочарование. Как-то не довелось. А с Аязом было ясно, спокойно, предсказуемо. Мне это нравилось, проблем и нервов мне и на учебе хватало. Экзамены, потом сложные пациенты, серьезные случаи.
Работа опять же. Отец не устает повторять, что это моя прихоть, потому как ни денег, ни отдачи. Но я уверена, что это опыт, который очень поможет мне в будущем. Конечно, я не планирую оставаться медработником в фитнес клубе, да и зарплата мизерная, но и работаю я не по десять часов.
Это дает мне хоть маленькую финансовую самостоятельность.
Трудно, не скрою. Вон Вика пыталась подрабатывать, в итоге плюнула на это дело, да и муж ее был решительно против. А Аяз меня, наоборот, поддержал. Мол, хочешь — работай. Мне в этом чудилась поддержка, содействие и помощь. Я думала, что он считается с моими стремлениями и желаниями. А оказалось, ему мои желания вообще по боку. У него своих проблем целый ворох. И даже сына, которого он утверждает, что любит, все равно относит если не к проблеме, то к затруднению уж точно.
Признаться, я немного испугалась. Что Аяз действительно захочет остаться, и я не смогу его выгнать. Попыталась бы уехать сама, оставив его одного, а куда? У брата маячить или к отцу с претензиями?
Отвратительная ситуация. Меня связали по рукам и ногам. Аяз тыкает носом в уплаченную аренду, ко мне заявляется как к себе домой — когда вздумается. А мне что делать остается?!
Пойду спать. Хорошо, что на двери есть волшебная лапка: замочек, которым можно воспользоваться только изнутри. Как говорит Акрам, ночной режим. Ах да, я ведь дверь не закрыла, забыла.
Утром просыпаюсь отдохнувшая. Несмотря ни на что, заряд бодрости и энергии проносится по телу. И кстати, угадываю почему. О работе можно на время забыть, я в отпуске. Согласовала аж на две недели. Прелесть.
Мне нужно готовиться к экзаменам, очень сложный период начинается.
Но в больницу все равно ехать…
Так-с. Что у меня на завтрак?
РОБЕРТ
С трудом дождался вечера. Непередаваемое воодушевление и предвкушение захлестывают, покалывают кончики пальцев.
А еще как могу держусь, чтобы не запросить информацию по одному очень неприятному женишку.
В зал еду с особым энтузиазмом. Чтобы пересечься с девушкой, пришлось купить абонемент на месяц занятий, но мне здесь нравится. Месторасположение зала не самое для меня удачное, но сносно.
Гелене совсем недавно доставили цветы прямо в кабинет. Огромный букет ромашек в каком-то жутко симпатичном, по словам флориста, оформлении. Над ромашками я сначала посмеялся, но, пролистав страничку Гелены в соцсетях, удивился: эти полевые цветы встречаются на ее фотографиях намного чаще других.
Предвкушение кипит в крови, адреналин зашкаливает. Заглядываю в ее кабинет и…
ГЕЛЕНА
— Может, заедешь, а то вся в делах, в учебе, даже увидеться некогда. Хоть в отпуске твоем нагляжусь на тебя, — слышу, что мама улыбается.
Она звонит позвать в гости, интересуется, как дела.
— Я подумаю. Что-то так устала. Замоталась в последние дни — жуть.
На обед выхожу из больницы прогуляться и записаться в сервис.
— Тем более нужно хоть немного отдышаться. В погоне за временем его же и теряем, — философски замечает мама, но мне сейчас как-то не до философии. Хотя в одном она права: нужно проветрить голову, переключиться. И немного выдохнуть.
— Ладно, заеду, уговорила, — смеюсь в ответ. — Завтра нормально?
Телефон вибрирует в руке: вероятно, пришло уведомление. Позже взгляну.
— Прекрасно! — обрадованно тянет мама. — Я приготовлю твою любимую пахлаву. А еще недавно Акрамик ко мне заезжал.
Мама не слишком акцентирует, но в ее словах истина: Акрам если и приезжает к родителям, то только к маме. Братишка старается выбирать время, когда папы нет дома. Не хочет пересекаться с отцом.
А мне нужно как раз-таки наоборот.
Мы с мамой коротко упоминаем о несчастье в семье Акрама, она уточняет, может ли чем-то помочь, что-то сделать, потому что брат никогда не жалуется и не просит о помощи сам. Наверное, я единственная, кому он не стесняется уткнуться в плечо, когда сил уже реально нет…
— Вечером завтра приеду. Постараюсь к шести, если что-то изменится — предупрежу.
Завтра семинар в универе, мне еще надо за машиной съездить, все руки не доходят. Я должна все успеть.
Отключаюсь еще минут через десять.
Про смс вспоминаю не сразу, лишь когда не дозваниваюсь уже до второго сервиса.
Но как открыла непрочитанное сообщение — опешила.
Фотография моей машинки и приписка:
«Ты уже привыкла пешком?:) Я договорился с мастером, а то сердце кровью обливается, пока я наблюдаю, как она скучает».
Прячу мимолетную ухмылку в уголках губ. И… звоню Роберту.
— Привет, — воодушевленно начинает он.
— Привет. Ты решил максимально загрузить себя моими заботами?
— Да это ерунда.
— Может быть, но не нужно, спасибо. Я сама уже договорилась, — вру и глазом не моргнув.
— Да? — насмешливо роняет мужчина. — И на какое время записалась?
Эм… время… время…
— На пять вечера. Завтра.
— Ну супер! А куда?
— Куда? — переспрашиваю растерянно. Откуда я знаю, я еще не записалась даже!
— Да, — настаивает Роберт, — сервис какой?
— Нууу… я… я не помню название, у меня на листочке написано, — заканчиваю убедительно.
— Шикарно! Мне к пяти вечера тоже туда надо! Я тебя как раз подкину! — заявляет этот наглец. А он весёлый. — Откуда выезжаем?
Я отсмеиваюсь и, когда плечи мои перестают трястись от хохота, замечаю:
— Какой ты шустрый, Роберт, — разворачиваюсь обратно в больницу, мне еще надо успеть перехватить что-то, а то голодная до вечера буду ходить. — Но этот номер не пройдет. Правда.
— Ладно, не буду настаивать. Давай хоть вместе проверим, заведется или нет. А то, может, и на буксире ее переть придется. Твой жОних водить-то умеет? Сможет разобраться с буксировкой? — уточняет он «учтиво».
Об Аязе упоминать как-то не хочется.
Во-первых, не следует обсуждать его в уничижительной манере, а во-вторых, мне просто неприятно о нем думать.
— Разберется, — уверяю я.
— Отлично. Но если что, пусть мне наберёт, я объясню.
Я чуть в кулак не прыскаю. Да-да. Обязательно уточним у Роберта, как лучше сделать, Аяз будет особенно счастлив!
— А когда тачку отгонять планируешь? — интересуется Роберт, и я не сразу улавливаю коварство.
— Завтра.
— А точнее?
— Пока сама не сориентировалась.
— Окей. Что-то мне подсказывает, что разводишь ты меня, как ребенка, — улыбается Роберт. — Я тебе на всякий пожарный пару телефонов скину, ну если вдруг твоя запись сорвется… позвони моим ребятам. Спецы от бога. Руки золотые. Все сделают в лучшем виде.
Ладно, уговорил, мне эта информация не лишняя.
Благодарю мужчину и отключаюсь.
Отчего-то настроение улучшилось. На сердце легко и спокойно. И даже разговор с отцом не страшит. А ему я все завтра выскажу…
***
— Что значит — какие проблемы?! — совершенно выбитая из колеи, я срываюсь на папу, подскакивая с кресла, и со всей силы луплю ладонями о стол из красного дерева.— Зачем ты мне привел мужика, у которого на стороне есть другая семья! С ребенком!
— Во-первых, он пришел за тобой сам. И…
Я обиженно фыркаю и отодвигаю кресло.
— Ну погоди, — отмахивается папа. — Ребенок был зачат, когда тебя у Аяза и в планах еще не было. Представь себе, Гелена, у многих мужчин есть случайные дети, которых они финансово обеспечивают. Это большой плюс ему, между прочим. И это совершенно не означает, что мужчина больше не может строить отношения. На этом жизнь не кончается.
— Но он мне врал! И ты тоже! Проблема не в ребенке, а в женщине! В том, что Аяз скрывал от меня правду! Врал в глаза! Почему ты не встаешь на мою сторону? Его защищаешь! Я должна на его любовницу смотреть?!
— Гелена, эти моменты вам лучше обсудить с ним. У него там все закончено, просто он не решался тебе рассказать, зная о твоей вспыльчивости.
Это я-то вспыльчивая?! Да я ангел! Но не когда меня выведут!!!
— Из-за моего чего, прости?!
— Дочь. Ты можешь придумать себе всякое. А можешь посмотреть правде в глаза. Существование ребенка для Аяза стало сюрпризом. Он пытается войти в колею, войти в жизнь сына. Но женится он на тебе. Пойми, это много значит.
— Да черта с два это что-то значит! Мне его любовница пишет смс! Как считаешь, потому что там все давно закончилось? Как ты мог промолчать? Ты обязан был учитывать мои интересы! Заступаться за меня перед другими и женихом в том числе! А ты втоптал мои стремления и желания в грязь!!! Когда он тыкает меня носом, как котенка, в уплаченные за меня суммы, это, по-твоему, правильно? Ты считаешь, я чувствую себя достойной любимой девушкой?
— Сбавь тон, дочь! — взрывается папа, вскакивает и зеркалит мою позу. Мы как два цепных пса, никто не хочет уступать.
Стоим, упираясь ладонями в стол, и скрещиваемся взглядами. Никто не готов смягчиться, зрительный поединок затягивается.
— Ты ничего не перепутала? Как ты разговариваешь с отцом, Гелена!
— Как я должна разговаривать? Умолять? Просить? Я не хочу жить так, как предлагаете вы! Не хочу! Почему ты не интересуешься моим мнением? Это не в магазин за хлебушком сбегать! Почему я должна прогибаться, терпеть этот обман и строить жизнь в соответствии с чьими-то представлениями, а не с моими?! Почему до тебя невозможно достучаться?!
— Гелена, тебе никто не навязывает и не заставляет делать то, что тебе не нравится! Ты сама дала одобрение на этот брак! Ты уже согласилась! Что теперь предлагаешь?
— Разорвать обязательства!
— Захотела — дала слово, захотела — забрала? — усмехается папа. — Так не делается!
А как Аяз?! Делается?!
— Как у вас все просто. Дала слово, и теперь можно меня хоть в телегу запрягать? Я дала слово в качестве подтверждения того, что доверяю мужчине. Не жду подвоха и уж точно не планирую глотать обман и лить слезы в подушку! Мое слово не означает, что теперь можно меня тыкать носом в уплаченные суммы. Или подарки. Он тебе лично платил? Ты получал от него какие-то деньги?
Отец медлит с ответом.
— Папа, мне нужно знать. Скажи мне, — настаиваю.
— Да, Гелена! Конечно, мы скрепили нашу договоренность финансово.
— Сколько? — сдержанно уточняю я. Хоть от гнева вся трясусь.
— Он не платил лично мне в руки. Все, что он заплатил, ушло только на тебя.
— Мне нужно знать сколько.
— Он оплачивал твои крупные расходы. И настоял на этом он.
— Конечно. Чтобы случайно рыбка с крючка не сорвалась. Квартира. Что еще?
— Машина, — неохотно признается отец.
— Что?!
Как машина?! Это же был отцовский подарок!
— Ты все верно услышала.
— Но ты дарил ее от себя… — ошарашенно произношу я.
— Дарил от себя. Но Аяз захотел, чтобы этот подарок был от него. Сделал у меня несколько крупных заказов. Формально машина от меня. Реально от него.
— То есть… это была его прихоть. Или при расставании я обязана буду вернуть ему машину?
— Ты всерьез решилась разорвать помолвку?
— Да. Я за него не пойду. Мне будет чем заняться. После экзаменов я устраиваюсь работать на полный день. И мне нужно дальше планировать жизнь без Аяза.
— Я запрещаю тебе! Нельзя принимать такие решения в момент вспышки!
— А это не вспышка! Это осознанное решение! Если ты меня не поддерживаешь, то это твое личное дело! А я отказываюсь подчиняться!
— Да?! — насмехается отец.
— Да!
— Такое твое последнее слово?!
— Абсолютно верно!
— За твою ординатуру тоже платил он. Аяз пожелал самостоятельно нести эти траты, потому что он видел в тебе будущую жену! Гелена, это нормально, когда мужчина финансово вкладывается в женщину!
— Чтобы при этом поставить ее на колени?! Так знай! Я перед вами ползать не буду! Живите, как хотите в своем чванливом двойном мире! А я отказываюсь!
— Тогда иди и живи как хочешь! И потом не надо ко мне приползать со своими проблемами! Решать не буду! И Аяз тоже уже вряд ли выручит!
Это как пощечина, сейчас сложно представить словесный удар сильнее.
— Просто скажи, как ты мог? Тебе своих денег не хватало, что ты у Аяза брал, а мне врал?
— А я не для себя. Каждая копейка была вложена в тебя. В твой комфорт и обучение. Я лично, — он прочеркивает это слово, — не брал ничего. Все получила ты. И тебя все устраивало.
— Отлично. Только мы будем плясать от обратного. Он меня не купил. А дарил подарки. Если хочет — пусть забирает. Сумму озвучит: решу что-то. Машину ему отдам. Обойдусь.
— Гелена. Он нормальный мужик, нормально зарабатывает, относится к тебе прекрасно, нет же, ты взъелась из-за какой-то чуши!
— Чушь — это то, что ты сейчас несешь, — спокойно проговариваю я, игнорируя, как побагровел отец от злости. — Объявляй своему инвестору, что контракт не выгорел. Общайся с ним сам. И если ты не хочешь меня защищать перед ним, то я и не стану больше обращаться к тебе с проблемами. Я так понимаю, плевать ты на них хотел.
Разворачиваюсь.
— Гелена, не глупи. Ты собираешься расплачиваться с ним?
— Я очень разочарована в тебе, папа. Очень.
***
Настроение — слезы.
Я отменяю все планы, что строила после поездки к родителям.
Машину уже предпочитаю не трогать. Аяз заплатил. Пусть сам и мучается теперь.
Вскоре мне звонит Вика и, рыдая в трубку пытается междометиями сообщить, что что-то случилось.
Мы какое-то время разговариваем, выясняется, что мы почти друзья по несчастью.
У Вики не заканчиваются проблемы с мужем. Он ей изменяет. А недавно собрал вещи и ушел. Она же подала на развод. Ее дрожащий голос добивает, Вика редко плачет. А тут…
Я пытаюсь ее успокоить, но какой там. Мы болтаем еще немного, мое напряжение скапливается и давит, наполняя глаза слезами.
И не так было бы паршиво на душе, если бы не позиция отца. Мне казалось, я могу на него надеяться. По умолчанию, потому что он мой папа. Но Аяз оказался прав — отец на мою сторону не встанет.
И это так подкосило. Так подкосило… Как предательство.
Сдерживая слезы, я предлагаю Вике приехать, чтобы утопить в вине наши печали. Да даже просто отвлечься. Пусть делу это не поможет, но хоть настроение поднимет.
— А он отнекивается. До последнего, — делится наболевшим Вика уже у меня. Сидим за столом, уплетаем пиццу собственного приготовления. Вика ой как не любит готовить, но сегодня мне уступила. — Я не могу уже. Подала на развод. А как еще? И дома его нет, и приезжает по ночам. И смс поздние валятся на него, я сама читала! Там двояко истолковать проблемно! А он все отмазывается! Мне кажется, что даже если я его в постели застану с другой, он и тогда будет открещиваться и клясться, что это не он!
— Ну? — требует продолжения подруга.
— Да не нукай ты, перезванивала я. Хотя бы уточнить, что надо. А там ни ответа ни привета. Телефон выключен. Мне Акрамчик пробил, на кого зарегистрирован номер, но что это дает? Пока ничего.
— А ты точно хочешь знать?
— Не просто так ведь она лезет. Да прямо перед свадьбой. Что-то нужно. А еще мне известно ее имя. Она звонила Аязу. Я говорю, ты включи на громкую, давай разок проясним, и всё! А он сделал круглые глаза.
— Вот же, — с губ Вики срывается несвойственное ей ругательство, и я прыскаю в кулак.
— Напилась — веди себя прилично! — смеется Вика.
— Да я не особо-то много и выпила. Подумаешь, пару глотков.
— Что-то для себя уже решила? — интересуется подруга. Медленно водит подушечкой указательного пальца по золотистому ободку кружки: задумчиво изучает, что там на дне. Взмах пушистых ресниц, и вот уже проницательный взгляд скользит по моему лицу.
— Самое обидное, что он не сказал! Я ж не против ребенка, если он родился до нашего знакомства. Если Аяз не хочет делиться, что и как у них с бывшей там произошло — черт с ними, мне-то оно зачем?! Но извините! Если нет причин скрываться, то его поведение должно быть другим. Нормальным! Если он хочет жениться на мне и общаться с ребенком, он должен был выбрать определенную линию поведения, чтобы мы все нашли общий язык, возможно, даже и с его бывшей девушкой. А не вот это вот всё! Ну на кой оно мне сдалось?! Еще потом полжизни выяснять, спит он с ней или нет? И откуда столько заморочек?!
— В общем, сам виноват, — кивает Вика, уплетая очередной кусок пиццы. — Хотел бы — сделал все по-человечески.
— Вот именно!
Мы болтаем еще немного, и подруга начинает собираться. Все-таки поздно уже. Ночевать у меня она отказывается, и я с опозданием думаю, что, возможно, это не такая уж и плохая идея: у Аяза есть ключи, меня, как и эту квартиру, он считает своей собственностью, поэтому кто его знает, авось заявится еще. Потом перед Викой жуть как неудобно будет.
— Ладно, держим хвосты пистолетом.
«С квартирой надо что-то решать…» — крутится в голове беспокойная мысль, перед тем как я проваливаюсь в сон.
Утро вышло без сюрпризов. Чему я несказанно радуюсь, потому как теперь уже ни в чем не уверена.
Сегодня мой день обещает быть насыщенным: в четыре часа консультация по вопросам организации экзаменов.
Вновь звонил отец, выносил мозг. Спасибо ему большое, мне ж больше заняться нечем, кроме как слушать, какая я неблагодарная дочь. Очень хотелось в сердцах крикнуть, что у него есть запасная самая младшая дочурка от любовницы, поэтому он может ей передавать свои суждения и бесконечно вдалбливать в голову, что своего мнения у женщины быть не должно и ее можно использовать, как удобно папуле.
После грандиозного скандала с разносом у родителей не успела я выйти из кабинета отца, как мама влетела туда же разъяренной фурией. Никогда я не видела ее настолько взбешенной. Обычно она тихая и спокойная, всегда собранная и рассудительная. С папой они раньше ссорились часто, в нашей семье не секрет, что у отца уже много лет есть любовница и что она родила ему троих детей. Я эту новость в свое время просто переварила и приняла как данность. Акрам взбунтовался очень сильно. И бунтует до сих пор, в пределах разумного вычеркнув отца из своей жизни.
И я опасаюсь, что меня в скором времени может ждать то же самое. В голове не укладывается. Он не просто не встал на мою сторону, он пытается прогнуть меня и навязать собственное мнение, а принципы по боку. Отлично. Точно не такого я ждала.
Это до боли обидно. Мне казалось, отец за меня горой.
Даже когда он привел Аяза…
Теперь вижу, что я ошибалась.
Домой добираюсь своим ходом, лениво переставляя ноги. Сегодня очень жарко, мне хочется поскорее в душ. Я бы еще домашний лимонад выпила. Вкусный, освежающий: такой, как мама делает. Я пыталась выведать, что у них с папой произошло. Но никто не рассказывает. Делают вид, что все нормально. Мама говорит, что тоже не в курсе папиной выходки.
Однажды она сказала, что я не должна прогибаться и выходить за нелюбимого. Больше она советов не давала.
Уставшая и взмокшая приближаюсь к подъезду. Слепо копошусь в сумочке, ищу ключи. Странно, в боковом кармашке нет, хотя обычно я кладу их сюда. Ну что ж, придется высыпать все содержимое. Не могла ведь потерять?!
— Гелена? — касается моего слуха глубокий женский голос. И мягкий, и одновременно сильный.
Я растерянно поднимаю голову, натыкаясь взглядом на эффектную стройную девушку. Темные волосы средней длины рассыпаны по плечам.
Одета незнакомка в простое черное платье до колена. Круглое декольте. Крой свободный, но от этого наряд смотрится не менее броско. Да и девушка… выглядит очень достойно. С виду кажется приятной.
— Простите, мы знакомы? — немного теряюсь я. Жуть как хочу домой, смыть с себя этот день.
— Только заочно, — уверенно говорит она и поясняет: — Меня зовут Дилара. И я думаю, нам с вами есть что обсудить.