Данная книга предназначена исключительно для лиц старше 18 лет. Автор категорически осуждает употребление наркотических веществ и курение табака и призывает читателей отказаться от любых форм вредных привычек. Вся представленная информация носит ознакомительный характер и никоим образом не является руководством к действию.
Автор снимает с себя всякую ответственность за возможные последствия прочтения произведения лицами, склонными к повышенной тревожности, эмоциональной нестабильности или страдающими заболеваниями нервной системы.
Любые решения, принятые читателями относительно своего здоровья и образа жизни, являются исключительно личной ответственностью каждого. Если материал вызывает негативные эмоции или дискомфорт, немедленно прекратите чтение.
Уже час она сидит на этой шикарной деревянной лестнице с резными перилами и тихо плачет, утирая рукавами старого растянутого свитера покрасневшие глаза. Туда-сюда ходят люди, шепчутся о ней, не скрывая презрительно-брезгливого выражения своих высокомерных, ухоженных лиц.
Задница ужасно затекла, а сгорбленная спина безбожно ныла, но уходить девушка не планировала, будет сидеть здесь, пока не помрёт от голода. Тогда-то он и примет её ответы, пожалеет...
Не пожалеет. Рогов Лев Владимирович, чтоб его чёрт побрал. Высокомерный, правильный до тошноты, всегда вылизанный до блеска, страшно обаятельный доцент кафедры административного права в этой богадельне, прошедшей каким-то чудом аккредитацию и выдающей дипломы о высшем образовании всем, кому ни попадя. И единственная тварь, которая мешает этой прекрасной, организованной симфонии из коррупции и кумовства - это играющий на рок-гитаре Рогатый, благодаря которому приходится напрягать мозги и реально учиться.
Пришёл он два года назад, молодой, серьёзный, симпатичный, сразу вызвал интерес у всех, кто имеет женские половые органы в округе универа и даже дальше. А потом всех послал... В общем, не заинтересован он оказался ни в женщинах, ни в мужчинах, только в своей собственной заумной персоне и в административном праве.
А Аврора что? Ей он сразу не понравился, она старпёрами, пусть ему и чуть больше тридцати, не увлекается, ей бы от молодых-то своих как-то отбиться...
Вот он - препод, как по книжке, ко всем одинаково относится, требует поровну с каждого и валит, как будто, справедливо, так что не прикопаешься, но она сюда не учиться пришла. Из детского дома, с ужасными оценками получилось поступить только в этот вуз, и то по льготе, как сироте.
Нет, вообще девушка, конечно, сначала думала, что будет учиться в поте лица, но из-за упущенного в школе материала с самого начала мало что понимала, а потому эту затею оставила ещё на первом курсе.
И всё было прекрасно, просто замечательно, преподаватели особо не требовали с сироты-оборванки, может, жалели, может, просто не хотели мараться и видеть её ещё несколько раз на пересдачах, поэтому сессии закрывались, а жизнь скатывалась на дно, от которого так бережно оберегали в детском доме всех воспитанников.
Вот она поступает, вот начинает пропускать лекции со второй недели, вот уже пропускает семинары и практические занятия, вот знакомится с новыми людьми... А потом валяется обдолбанная под каким-то уродом на вонючем матрасе в подвале, и её, как будто, всё устраивает.
Урод этот, кстати, умер год назад, понятно от чего, но успел потрепать девушке нервы и утащить на самое дно социальной лестницы, откуда она не знает, как выбраться.
В два года отец Авроры скончался от болезни, мама тянула на себе ребёнка как могла, но дожила только до её девяти лет. Аврора была у них поздним, долгожданным ребёнком, но не долго они были вместе, а она уже и лиц их не помнит, как-то исчезли из памяти, стёрлись. И вот так, из прилежной, аккуратной отличницы девочка стала чем-то вроде печального привидения в стенах детского дома, а теперь и в стенах общежития и университета.
Бесчувственное чучело, оторванная от мира кукла, безэмоциональное существо - Ларионова Аврора Вячеславовна. Ну и ещё наркоманка, проститутка, замарашка, обманщица, просто плохой человек, без моральных принципов и мозгов. А она послушно кивает - "ну да - я". Это всё про неё и как будто не про неё одновременно, люди всякое болтают, а спорить с ними смысла нет, ведь вроде правда. Стоит сказать, что и комплиментов в свой адрес она слышала немало, пусть от собутыльников или наркоманов, сомнительных дружков бывшего парня, но в действительности была симпатичной. Длинные русые волосы точно достались Авроре от мамы, а большие, карие глаза с длинными ресницами, вроде от папы, но она особо не обращала внимания на свою внешность, волосы чаще были грязными, чем чистыми, макияж вообще никогда не касался её лица, и не сказать, что это сильно девушку заботило. Она привыкла к косым, брезгливым взглядам со стороны "хороших", "примерных" сверстников и не напрашивалась на общение, иногда просто от любви к одиночеству, иногда от стыда за свой неопрятный внешний вид. Одежда рваная, старая, часто в пятнах, и пахло от неё наверняка дурно, но круг общения Авроры это не смущало, они сами были не привередливы в плане внешнего вида и к ней не лезли.
Да, слухи ходили разные, кто-то жалел сироту, попавшую в плохую компанию, кто-то презирал, она же никогда не могла охарактеризовать себя как-то определённо, вроде и плохой человек, безвольный, глупый, но ведь и хорошее что-то внутри есть, доброта, вот например. И наверняка что-то ещё, что-то положительное, хорошее, но в силу своей безграмотности девушка не могла ничего придумать, поэтому просто говорила себе: «- Зато я добрая!», но ведь на одной доброте далеко не уедешь.
Вот кто точно мог охарактеризовать Аврору, так это он. Стоит сейчас перед ней недовольный, высокий, блестит дорогими кожаными ботинками и ждёт. А что девушка может сказать? Что за одну пару подготовилась, что всего за полтора часа смогла выучить сто двадцать билетов и выложит ему их тут по порядку? Конечно, нет, она изначально пришла неподготовленная, надеялась на чудо, на снисходительное отношение, чтоли... Но Рогов, естественно, такого отношения к учёбе не терпел и с самого начала всем дал об этом знать, но Аврора всё равно упорно сидела, ждала, хоть он и сказал уходить, надеялась поговорить с ним, разжалобить.
- Ларионова, чего ты хочешь?- спросил с усталым вздохом Рогов и присел перед ней на корточки.- Чтобы я тебе зачёт родил на пустом месте? Такого не бывает...
Сколько себя помнил, Лев был садистом, и никому не известно, откуда взялась эта извращённая наклонность. Семья у него была полная и благополучная, никто никогда не применял к нему ни физического, ни психологического насилия, всё чинно и мирно: отец – доктор юридических наук, мать – примерная домохозяйка, братьев и сестёр не было.
И у таких родителей как-то получился сын, которому всегда нравилось доминировать, унижать, ощущать свою силу над девушками, к которым Лев испытывал сексуальное влечение. Изначально он воспринимал это как норму, возможно, такой уж он человек, может, тип личности у него командирский, а люди вокруг него изначально видели в нём лидера. Нравилась ему грубость, возможно, жестокость, поощрения за послушание, наказание за проступки - сначала, конечно, просто нравилось, а потом стало возбуждать. Эта потребность крепла чуть ли не с каждым днём, заставляя подстраивать людей под себя, главенствовать, управлять, а потом нашла выход в сексе, где бедные первые сексуальные партнёрши, скорее всего, получили психические травмы от его не гуманных, грубых методов.
Порно-видео, где бьют плетью обездвиженную, лишённую возможности видеть и говорить жертву, он на дух не переносил, а потому не считал себя конченым извращенцем и думал, что сможет держать себя в руках с партнёршами, которым грубость не по нраву. Но потом, естественно, это вылилось в проблемы, нужда в удовлетворении садистских потребностей росла, росли и аппетиты, менялись и устанавливались определённые вкусы.
Сначала в первых серьёзных отношениях девушка сбежала от Льва как от огня, потом во вторых и так далее, до двадцати семи лет, пока он наконец не разобрался с собой и не узнал, что его необычные пристрастия - не что иное, как БДСМ, а его тирания наконец обрела чёткие границы и незыблемые контуры, благодаря которым получалось не перегибать палку.
Нет, он не питает любви к безжалостному садизму, к причинению боли без надобности, только к послушанию и пониманию, к взаимному кайфу от проведённых сессий и, естественно, пользе от этого действа. Такому человеку, как Лев, необходима особенная девушка, которая будет получать удовольствие от таких отношений, понимать его нужду и испытывать свою.
Его всегда интересовала роль доминанта и никогда - сабмиссива, поэтому партнёров Лев подбирал тщательно и внимательно. На самом деле, идеальная для него партнёрша - это редкость необычайная: чтобы разделяла его пристрастия, не перегибала палку, умела правильно слушаться и подчиняться. Таких в этом городе можно по пальцам пересчитать, и все уже были им опробованы и заняты другими доминантами, что выглядело как катастрофа.
Браться за опытную сабу - дело почти всегда неблагодарное. Кто знает, как её воспитывали до него? Какие проблемы вылезут в процессе и какой жести может потребовать опытная дама? Есть девушки, которым достаточно шлёпнуть по заднице, и подчинение обеспечено, а есть те, кому мало кровавых борозд от розг, и ладно бы только это, так они получают кайф только от неадекватной, кровожадной жестокости, а такого Лев на дух не переносил и постоянно наказывать не стремился однозначно.
А неопытные сабы часто оказываются вредными, неусидчивыми, чрезмерно непослушными. Нельзя вбить в человека покорность и послушание, тотальное уважение к доминанту, это отношение либо есть, либо его нет. И чем больше набирает популярность БДСМ-тема, тем больше новичков, которые класть хотели на принципы, стоп-слова и границы.
Устраивать сессию не пойми с кем желания не было никакого, а сексуальная энергия копилась и нет-нет да выплёскивалась на самых нерадивых студентов необоснованной агрессией и злостью. Ему нужна была постоянная, спокойная, сдержанная и терпеливая, даже не обязательно любимая. С возрастом потребность в любви как-то отпала, а может, он просто разучился чувствовать подобные эмоции, заменяя их другими, более сильными и интенсивными. Весь его интерес занимала наука, она отвлекала и тоже приносила немалое удовольствие, поэтому на любовь даже времени особо не было, только на редкие встречи для снятия напряжения.
В какой-то момент Льву даже показалось, что идеальной женщины для него просто не существует, слишком высокие у него стандарты, слишком он придирчив, нужно брать что дают, тем более на любовь он не рассчитывал.
Потом как гром среди ясного неба свалилась Аврора, студентка третьего курса группы, которой Лев должен был читать лекции и принимать зачёт по административному праву. Девочка сразу дала знать, какой она человек: опоздала на первую же пару на пол часа, а потом ни разу не являлась без опоздания. Никогда ничего не записывала, выглядела, прямо скажем, как будто прямиком с помойки или притона, и всегда на всё у неё было оправдание, но ей явно было стыдно за своё поведение.
Это и подкупило Льва изначально: стыд, чувство вины и осознание собственного проступка - это идеальные качества для сабмиссива, тем более она вряд ли что-то смыслила в БДСМ, а воспитать для себя хорошую сабу, которая будет уважать его границы и иметь свои, - дорогого стоит.
Аврора вроде и пыталась исправиться, слушать на лекциях, что-то учить, но быстро теряла запал, погружалась в какие-то свои мысли, витала в облаках. И до того была пугливой и неуверенной, что хватило бы один раз схватить крепко за волосы или дать по заднице, чтобы концентрация вернулась. Уверенность появится, если сказать пару ободряющих слов и погладить по голове – это Лев видел невооружённым глазом, доминант такую сабу видит издалека и сразу приручает, чтобы никуда не делась. Он бы смог огранить этот алмаз до идеального преломления света при желании, но, естественно, и пальцем не тронул.
Придя в общежитие и несколько раз всё тщательно обдумав по дороге, Аврора поняла, что помощь ей действительно необходима, а Рогатому можно доверять - за два года преподавательской деятельности он зарекомендовал себя как принципиальный, правильный и строгий человек, а именно такой ей и необходим.
Ей не хватает жёсткой руки, не хватает отца, который запретил бы что-то, а она послушалась, может, стукнул бы кулаком по столу, чуть повысил голос. На неё такое обращение действует как удар током, мужчин она боялась по понятным причинам, и страх может сделать из человека кого угодно, а из неё тем более, ведь своей силы воли у неё нет и, наверное, никогда не было. А Рогатого она не только до жути боится, но и сильно уважает, да и благодарна ему очень, что он обратил внимание на неё, дал шанс на зачёт и на что-то там ещё, чего она так и не поняла.
Видите ли, шанс на нормальную жизнь. Неужели действительно проспонсирует ей лечение в психушке? За какие заслуги? Может, сегодня она перегнула палку с жалостливыми рыданиями, и теперь он прицепится к ней с этим лечением так, что придётся отчислиться.
Аврору эта недосказанность очень волновала, а от волнения рука сама тянулась к личному успокоительному, которое точно не позволит ей выучить все шестьдесят билетов за два дня, поэтому пришлось пить чай и есть всё, что не прибито в холодильнике. В таком состоянии заедания стресса и обнаружила её соседка Ника.
- Просто хлеб ешь? Возьми моё масло, оно на первой полке,- улыбнулась приветливо девушка, снимая строгое синее осеннее пальто и вешая его в шкаф. Аврора обернулась удивлённо на соседку, будто привидение увидела. Они редко разговаривали и только по делу, ведь сильно отличались характерами и интересами.- Вижу, что учишься, молодец.
- Спасибо,- растерянно прошептала девушка, наклоняясь обратно к билетам. И ведь правда учится, а такое Ника замечала за ней впервые, они определены в одну комнату общежития уже около года, большую часть которого Аврора где-то постоянно пропадала.
Она ведь не просила масло? Или утренняя доза была какой-то особо некачественной, или соседка действительно сама захотела поделиться.
- Правда можно?- спросила Аврора, обернувшись опять, а Ника удивлённо глянула на неё и кивнула медленно, будто говоря: «Конечно, странно, что спрашиваешь». На самом деле никакого масла уже не хотелось, Аврора так намучилась с этими билетами, что съела целую булку хлеба, не заметив, но хотелось убедиться, что Ника действительно сказала то, что сказала и имела ввиду именно это.
Соседка переоделась в пижаму и стала читать какую-то книгу, а Аврора незаметно наблюдала за ней всё это время.
Ника очень ухоженная и строгая девушка, всё у неё всегда в порядке, правильно и вовремя, как по часам. Они видятся-то раз в неделю, если Авроре не повезёт выскользнуть из комнаты раньше прихода соседки, неужели она проявила заботу из жалости? Было не похоже, ведь она улыбалась по-доброму, дружелюбно, чтоли...
У Авроры в голове не укладывалось, что с такой девушкой можно дружить, ведь даже находиться с ней - улыбчивой и беззаботной - в одной комнате было как-то не уютно. Стыдно было за себя, что она выглядит не так опрятно, говорит не так красиво, как Ника. Да и предложить соседке в ответ на доброту нечего, хоть и очень хочется. Что Аврора ей предложит? Своей еды нет, полка в холодильнике пустует уже несколько месяцев, ведь девушка привыкла просиживать своё время нетрезвой в одиночестве или в компании "друзей", и вещей в общежитии не оставляла.
Аврора знает, что многие подруги меняются одеждой, предлагают друг другу поносить что-то красивое или новое из своего гардероба, но ничего подобного у неё нет и врятли будет, жалко даже показывать свои обноски девушке с красивым дорогим пальто.
Значит, остаётся только доза. Злосчастный укол, бережно припрятанный в подкладке потёртого до дыр рюкзака, дожидающийся своего часа. Это ведь самое дорогое, что у Авроры есть сейчас, это единственное, чем она могла бы отплатить за проявленную к ней доброту. Ужасной, губительной услугой, буквально убийством.
Это осознание будто резануло по раненой душе ржавым, кривым скальпелем и безжалостно обожгло глаза, до появления крупных, горьких слёз.
Авроре стало себя очень жалко и обидно, она тихо лила слёзы на билеты, не видя ни одной буквы на расплывающихся перед глазами бумажках, и стыдилась этих эмоций на столько, что до боли сжимала зубы, чтобы не шмыгнуть носом, не завыть жалобно в голос.
«Государственное управление в области... управление в области юсти... юстиции?» Что вообще значит это слово «юстиции»? Аврора долго сидела над билетом, успокаиваясь и выковыривая из своих мозгов хоть какие-то воспоминания из лекций Рогатого, ведь это слово точно звучало из его уст и не раз, но ничего в голову не приходило. Конечно, она не могла ничего вспомнить, ведь все её мысли на его парах были о том, как бы спрятать свои зрачки, чаще всего напоминающие блюдца, и как же ей стыдно опять явиться на пару с опозданием. Он отчитывал её каждый раз, строго и по делу, а она всё равно продолжала опаздывать, подставляться под его внимательный, цепкий взор, чтобы в конце концов спалиться под наркотиками.
Спросить чтоли у Ники, что такое юстиции? И опять Аврора натыкается на липкую, неприступную стену из своего стыда, которая не позволит ей показать, что она чего-то не понимает. Ведь это слово, скорее всего, обычное, все его знают ещё с первого курса, только одна единственная наркоманка на третьем слышала его множество раз, но так и не поняла значения.
В понедельник Аврора собиралась в спешке: ни в коем случае нельзя было опоздать на пересдачу к Рогатому, но и прийти нужно было в нормальном виде.
Рано утром она пришла в общежитие, облегчённо вздохнула, когда не обнаружила Нику в комнате, и начала разбирать принесённые от Димы вещи. Аврора забрала всё: учебные принадлежности, посуду, одежду и даже немного еды, пока пьяный "друг" валялся в беспамятстве. Он, может, и не помешал бы, но задал бы кучу вопросов, а ещё непременно посмеялся бы над Авророй, которая не в первый раз уходит "навсегда".
Девушка сходила в душ, почти идеально расчесала спутавшиеся в колтуны русые волосы, собрала их в высокий хвост и надела всё самое чистое и целое, что только нашла в куче обносков.
Сегодня Аврора максимально трезвая, последнее употребление случилось в пятницу вечером, в субботу и воскресенье она держала себя в руках, но ломка подкрадывалась всё ближе, цеплялась за конечности, обдавала то жаром, то холодом, заставляла путаться мысли. Переживания Авроры по поводу пересдачи только подкармливали ломку, а лежащий в рюкзаке под подкладкой новенький шприц манил с каждой секундой всё сильнее.
Она почти сорвалась, даже открыла рюкзак, в ярости звякнув молнией, ненавидя себя одновременно и за слабость перед наркотиком, и за веру в то, что её жалкая жизнь может стать лучше. Конечно, намного проще уколоться, а потом горько плакать от жалости к себе, внушить себе, что это невозможно, слишком тяжело для безвольной слабачки вроде неё.
Но рука всё равно дрогнула, даже не коснувшись гладкого пластика шприца. Аврора могла продержаться и неделю, только на слепой вере в себя, просто сейчас нервное напряжение возводило ломку в абсолют, будто она не употребляла месяц.
В этой борьбе и торгах с собой девушка не заметила, как время прошло, и она начала опаздывать на двадцать минут. Эта мысль сразу отрезвила Аврору, ломку как рукой сняло, её сменила ужасная паника, разочарование в себе и своей невнимательности. Теперь времени на укол уж точно не осталось, и Аврора в попыхах выскочила из комнаты, даже забыв запереть дверь.
Стоя на остановке в ожидании автобуса, Аврора с ужасом осознала, что к уже имеющимся двадцати минутам опоздания добавилось ещё десять, и Рогатый, скорее всего, не станет ждать пол часа какую-то наркоманку на зачёт, а его номера, чтобы предупредить об опоздании, у неё не было и быть не могло.
Автобус, конечно, приехал, противно скрипнув тормозами при остановке, но Аврора заходила в него уже без особого энтузиазма, продрогшая от осеннего холода и печальная. Может, Рогатый и дождётся её, но лишь для того, чтобы рассмеяться ей в лицо и поругать за ужасную несобранность, полное отсутствие пунктуальности и что-то там ещё правдивое из его богатого преподавательского лексикона.
А Аврора ведь учила! Учила все выходные, под звуки весёлых попоек и храп Димы, даже в автобусе продолжала повторять, хоть и потеряла всякую надежду на снисхождение от Рогатого.
Потом, сойдя с автобуса, на бегу от остановки, поднимаясь по лестнице на третий этаж университета, всё крутила в голове вопросы и ответы, и только перед дверью роговского кабинета ощутила, на сколько сильно её ломает, физически невыносимо. Руки тряслись в треморе так, что злосчастные билеты выскользнули, упав белоснежным ковром на грязный коридорный пол. Громко стучали зубы, отдаваясь болью в черепе, пока Аврора собирала бумажки вспотевшими ладонями, а когда от бессилия и обиды к глазам подступили слёзы, дверь кабинета открылась.
Рогатый - собранный, как всегда, с уложенными чёрными волосами, красивый, в своём костюме-тройке без пиджака и злой, как чёрт. Он возвышался над Авророй несколько секунд, устало наблюдая за её мучениями, а потом дёрнул девушку за рюкзак, приказывая встать. Девушка со слезами на глазах смотрела, как он в несколько движений собрал билеты с пола и судорожно прятала дрожащие руки за спиной.
- Заходи,- скомандовал препод, пропуская нерадивую студентку в кабинет и указывая на прежнее место напротив своего стола.
Аврора послушно села, понурив голову, но ей очень хотелось скрючиться на полу, сжать голову в руках в привычном движении, чтобы успокоить ужасную головную боль и согреться. Холодный пот, стекающий каплями по спине и лбу, только сильнее распалял охвативший её озноб. В кабинете точно не холодно, наверное, даже было жарко, если Рогатый снял пиджак, но колотило Аврору всё равно нещадно, будто в помещении температура опустилась ниже нуля.
- Учила?- послышалось где-то сбоку, и девушка судорожно закивала, уставившись в парту.- Что такое состав административного правонарушения?
Аврора тяжело сглотнула, понимая, как жалко она будет выглядеть и как будет заплетаться язык, но всё равно попыталась ответить:
- Это совокупность...- от звука собственного голоса зазвенело в ушах так, что захотелось кричать от ужаса и безысходности, но девушка обхватила себя крепко руками, возвращаясь в реальность, сжала зубы и сквозь них продолжила:- Обязательных признаков, которые необходимо установить... установить для квалификации деяния...
- Посмотри на меня,- прервал Аврору Рогов, вдруг оказавшись прямо перед её партой. Она зажмурилась, понимая, что придётся задрать высоко голову и подставиться чувствительными от ломки глазами под яркий свет ламп на потолке, которые обязательно обожгут их, но послушалась.
Преподаватель недовольно посмотрел в красные глаза девушки, в нормального размера зрачки, бледную кожу, окраплённую блестящими капельками пота, и на дрожащую нижнюю губу, до крови зажатую между зубами.
Деревянный стол больно упёрся в выпирающие от худобы тазовые кости, и Аврора дёрнулась назад, взвыла, но Рогов положил руку между её лопаток и придавил обратно.
– Руки положи на стол, пальцы раздвинь, чтобы я видел,– сухо скомандовал он, а когда девушка не подчинилась, сам уложил её ладони в правильном положении.– Не орать, губы не кусать, если очень хочется – сожми зубы.
– Что вы собираетесь делать?– в панике оглянулась Аврора, не решаясь предпринять ещё одну попытку встать. Рогатый загнал её в угол, распластал по столу, и выглядело это так, будто он собирается воспользоваться её беспомощностью, но лицо у него при этом оставалось спокойным, брови сдвинуты, глаза задумчиво скользят по телу Авроры без похоти, какую она обычно видит в таких ситуациях, например, у Димы.
– Сейчас поймёшь, ноги сдвинь,– опять послышалось сзади, и девушка послушно подчинилась, чувствуя, как опять нарастает старая паника, но не от действий преподавателя, а от пережитого ранее ужаса в углу кабинета. Будто возвращаются те страшные картинки, оплетают её разум, въедаются в сознание, забирая остатки самоконтроля.
Авроре не хотелось больше оказаться в углу кабинета, не хотелось, чтобы Рогов успокаивал её, беспокоился, тратил своё время на какую-то дуру под наркотиком, было стыдно за своё поведение, и слёзы сами покатились из её глаз на глянцевую поверхность стола.
Будучи в этом бредовом состоянии, Аврора даже не заметила, как Рогатый завёл руку ей под живот, расстегнул джинсы, а потом стянул их вместе с нижним бельём до колен. Очнулась она только, когда услышала звон пряжки ремня сзади, дёрнулась в шоке, хотела завопить, подскочить и выбежать из кабинета прямо в таком виде, но большая, тёплая ладонь опять опустилась между лопаток и грубо придавила тело девушки к жёсткому столу.
– Считай вслух, собьёшься – начну с начала,– предупредил мужчина, а потом пряжка ремня брякнула опять, и бёдра сзади будто обдало кипятком.
Аврора вскрикнула, подалась вперёд, избегая странного, болезненного прикосновения, стол под ней затрещал, а из головы разом выветрились любые воспоминания, старая паника исчезла, сменившись новой. Девушка умом понимала, что её только что ударили кожаным, широким ремнём и собираются сделать это ещё раз, но такое просто в голове не укладывалось, её никогда никто не порол, а тут ещё и Рогатый взялся навёрстывать упущенное за столько лет в воспитании.
– Это должен был быть "один", теперь заново,– напомнили сзади сухо, а Аврора наконец поняла, чего от неё хотят.– Если терпеть будет невыносимо, скажи «красный», и я остановлюсь,– хотелось конечно запаниковать, закричать это проклятое «красный» и вырваться из хватки препода, но мысли будто расплывались, и всё внимание забирала боль от удара по бёдрам, даже эмоции исчезли, оставляя после себя неприятный осадок, который так же пропал с получением следующего удара.
– Один,– стиснув зубы, взвыла Аврора, почувствовав, как обожгло кожу выше, уже в области ягодиц. Она судорожно вцепилась руками в стол, до боли врезалась в лаковое покрытие обломанными ногтями и с такой силой сжала бёдра, что почувствовала, как кожа немеет между ними.
– Концентрируйся на боли, больше ни о чём не думай,– скомандовал Рогов и опять хлестнул кожаным изделием по ногам, между двумя старыми ударами. Аврора произнесла «два» уже спокойнее, привыкнув к боли и действительно направила всё своё внимание на ощущения, чувствуя, как бесследно исчезла нарастающая ранее паническая атака.
Девушка расслабилась, когда поняла, что порка – это не так уж и больно, а она больше испугалась неизвестности, ведь раньше с ней происходили события куда более болезненные и физически, и морально. После всего пережитого в жизни ужаса, неужели она не вытерпит ещё немного унижения, несколько ударов ремнём по голой заднице?
И только Аврора смирилась, разжала зубы и расслабила пальцы рук, как ремень со свистом в воздухе опять опустился на бёдра сзади, прямо по старым ударам, и боль накатила новой, оглушительной силой, так, что девушка неосознанно подскочила на месте, выгнулась над столом и вскрикнула громко, наверняка на весь третий этаж университета. Она взвыла в ужасе, понимая, что следующие удары будут только болезненнее, но спохватилась и быстро произнесла «три».
– Молодец,– отозвался хрипло Рогов, и Аврора почувствовала, как его тёплая рука опускается чуть ниже ягодиц, на место самого болезненного удара. Прикосновение нежное, успокаивающее, но по раненой ранее коже ощущалось очень горячим.
Авроре понравилось это маленькое проявление заботы, понравилось услышать похвалу от преподавателя, пусть и чувствовала себя так, будто в бёдра сзади втыкаются тысячи раскалённых иголочек. Но вскоре ладонь исчезла, сменяясь новым ударом, который был назван девушкой «четыре», срывающимся на визг голосом.
Боль кожи бёдер вытеснила любые мысли, желания и даже страхи, перетянула на себя одеяло эмоций, выключила воспоминания, подчиняясь грубому, но почему-то действенному методу Рогатого. Он безжалостно нанёс следующий удар, получив полный контроль, а Аврора будто отключилась от реальности, забыла о жёстком столе, о стыде за свой внешний вид и свою жизнь в целом, переключилась на другую частоту, где совершенно другие правила.
Раньше правил для неё не было, любые действия предпринимала она сама и получала равноценные последствия, но теперь её тело, да и сущность тоже была подконтрольна мужчине, стоящему сзади с кожаным ремнём в руках.
Он говорит, как встать, чтобы было удобнее.
Аврора плелась за Роговым до парковки, опустив голову и чувствуя, как онемела челюсть от того, как сильно она сжимала зубы во время порки.
Ей было стыдно, но за что именно, она не понимала. Стыд от прилюдного употребления прошёл быстро, а теперь её ужасало собственное бессилие и глупость, то, что она позволила почти незнакомому мужчине повалить её на стол, снять с неё штаны вместе с бельём и выпороть.
А вдруг Рогов оказался бы насильником? Вдруг надругался бы над ней, нашёл бы способ доломать и без того расшатанную психику?
Самым непонятным было то, что Аврора злилась именно на себя, находила всё новые причины для самобичевания и ненависти к себе, но ведь всё это произошло именно по инициативе Рогова, а злости или обиды на него совсем не было.
Он знал, что делает, контролировал ситуацию, а ей следовало испугаться, не доверять ему так сильно. Льву Владимировичу, оказывается, невозможно не довериться, всё в нём кричит об уверенности и серьёзности, он будто выкован из контроля и правил. А из чего же выкована Аврора? Из страхов и боли? Из неправильных поступков и губительных решений?
Девушка подняла глаза на высокую, расслабленную фигуру, идущую впереди, и отдала бы многое, чтобы узнать, о чём он думает. Он взялся менять её, воспитывать, учить, но осознаёт ли он то, на сколько плохи у Авроры дела? Да, кажется, она показала сегодня достаточно, чтобы даже самый матёрый психолог начал рвать на себе волосы, но Рогов спокоен, собран и ведёт себя так, будто не он несколько минут назад хлестал свою студентку ремнём по заднице.
Только сейчас, на солнечном свете парковки, Аврора заметила, что волосы у него не чёрные, а тёмно-каштановые, немного вьющиеся, блестящие. Он повернул голову, видимо, в поисках своей машины, и Аврора обвела взглядом его профиль: густые, всегда хмурые брови, голубые глаза с пушистыми ресницами, которые всегда будто в душу смотрят, высокий нос и тонкие губы. Рогов симпатичный, но не такой, как типичные красавчики в университете или актёры в теле шоу, он будто ни на кого не похож, со своим собственным видом красоты, которую Аврора заметила только сейчас.
Девушка повернула голову в сторону дороги и заметила заворачивающий автобус, именно тот, который был нужен, чтобы доехать до общежития. С Львом Владимировичем сейчас было некомфортно, стыдно за произошедшую истерику и всё остальное, что последовало после неё, поэтому Аврора зацепилась за шанс улизнуть от того, чтобы остаться с ним наедине ещё ненадолго.
– Там мой автобус, я, наверное, пойду,– подала она голос, когда Рогов снял машину с сигнализации.
– Я тебя отвезу,– сказал он безапелляционным тоном, и девушка нахмурилась. Конечно, сзади кожа горела огнём и каждое движение от трения джинсов вызывало ужасный дискомфорт, но она всё равно бы поспорила, вежливо отказалась и поехала бы на автобусе. Если бы перед ней был кто-то другой. С Роговым спорить не хотелось, даже мысль об этом пугала, будто, если она хоть слово поперёк скажет, то он достанет пистолет из-за пазухи и пристрелит её прямо на этой парковке.
Он открыл для неё дверь со стороны переднего пассажирского сиденья, и она послушно села в новенькую серебристую «Тойоту Камри» с чёрной крышей. В салоне пахло свежестью, чем-то лесным, а вокруг была идеальная чистота, видно, что владелец заботится о машине и при этом любит минимализм. Никаких наклеек или смешных фигурок с трясущейся головой на приборной панели, какие были у друзей Авроры, никаких цветастых накидок на креслах, всё строго и лаконично, в общем, по мнению девушки – скучно.
Сидеть было ужасно больно, а каждая кочка выбивала из девушки дух, как будто с ягодиц сдирали кожу, а потом тёрли жёсткой мочалкой по воспалённой плоти. Сидеть в автобусе было бы просто невозможно, не хватало ещё упасть в обморок от боли в общественном месте, находясь под наркотиками. Пришлось бы ехать стоя целый час до общежития, а это тоже не мало в её состоянии, на машине это займёт минут двадцать.
Лев Владимирович вёл машину аккуратно, но уверенно, на Аврору даже не обращал внимания, а ещё не спросил адрес общежития, видимо, зная, куда ехать. Эта мысль встревожила девушку, вполне возможно, что таких "личных студенток", как она, у него пол-общаги, а это уже совсем другой разговор. Будь у него хоть весь универ на воспитании, то Аврора всё равно была бы худшей, сравнивала бы себя с другими, а конкуренция никогда не была для неё двигателем прогресса, скорее поводом лишний раз опустить руки.
– Скольким ещё вы так помогаете?– спросила она с интересом, а Рогов удивлённо вскинул брови и посмотрел на Аврору странным взглядом.
– Больше никому,– ответил он задумчиво, а потом, как бы невзначай, добавил:– Пока что.
Аврора удивилась, но промолчала, обдумывая его ответ. Никаких отношений между ними нет и быть не может, так что вполне возможно, что у него появятся ещё такие воспитанницы. Воспитанницы, с которыми он сможет позволить себе секс, без страха быть уволенным или заразиться чем-то.
Вдруг Аврора испуганно сглотнула, вспомнив, что задница всё ещё несчадно саднит и, скорее всего, там не только синяки, но и раны. Вполне возможно, что Рогов пустил ей кровь, когда хлестал ремнём, который, кстати, обратно вдел в брюки.
– Снимите, пожалуйста, ремень,– попросила она дрожащим голосом, стыдливо пряча глаза. Рогов в очередной раз вскинул брови, многозначительно взглянув на девушку, а она вдруг дёрнулась и потянулась сама, чтобы стянуть его с препода.