По пустынному коридору заброшенной многоэтажки брёл мужчина среднего роста в поношенном охотничьем брезентовом плаще, что видел и лучшие времена. Истлевшие от времени оконные рамы с вылетевшими стеклами не удерживали ночную бурю, и с порывом ветра в коридор врывался ливень, что заливал небольшой лесок, росший в округе. Мужчина неспешно брёл по коридору покачивая двуствольной вертикалкой двенадцатого калибра, она также была довольно подержанной, а весь ствол ружья был испещрён царапинами, что складывались в витиеватые и причудливые символы. Мужчина остановился и, присел в, казалось бы, ничем не примечательном месте, проведя по воздуху ладонью он словно снял полог невидимости и под его рукой начала проявляться ржавая, тонкая стальная проволока, а у стены из ниоткуда появилась граната. Мужчина скинул капюшон, открыв взгляду черноволосую голову с нередкими проблесками седины, щетина его и вовсе вся была седа и немного поблескивала в темноте то ли от молний, что частенько сверкали снаружи, а возможно и сама по себе светилась. Старик сноровисто снял растяжку мозолистыми морщинистыми руками и, сунув гранату в карман, недовольно пробурчал:
− Третья уже. Нет, так не пойдет, не успею же. − Перехватив двустволку поудобней и наведя ее в сторону коридора я закричал охрипшим голосом вдаль. – Эй! Ублюдки! За вами Старый пришёл! За своим пришёл! Отдадите по-доброму и я уйду никого не тронув, а вы плодитесь и размножайтесь Темному в отраду! Я на пенсии, прошла моя пора, но сноровку то я не потерял вам на злость, мало кто обрадуется если Константин вновь выйдет на свою проклятую стезю!
Первые пару секунд только ветер завывал сквозь ставни оставляя мой крик без ответа, но затем ветер начал перекрикивать другой, постепенно нарастающий вой. Из глубин коридора постепенно появлялось нечто, словно сотканное из самой тьмы. Это постепенно появлявшееся создание тьмы открыло свою уродливую пасть, оглашая коридор потусторонним воплем:
− КОНСТАНТИН!
Начав приобретать форму оно с огромной скоростью понеслось на меня, машинально наведенная двустволка смотрела прямо в пасть. Нечто, что с каждым метром приближалось ко мне, приобретало всё более отчетливые формы, оно вырастало в размерах и с каждым сделанным шагом становилось все отчетливее и четче. Огромная звероподобная тварь с уродливыми, кинжалоподобными когтями и чудовищной пастью омерзительно рыча неслась на спокойно стоящего меня. Курок плавно сделал свой ход, как и было всегда.
Первый выстрел наполнил коридор дымом, а пуля только сверкнула, попав в чудовище и прошла сквозь него лишь слегка замедлив.
− Ближе, − тихо произнес я, мозолистые ладони сильнее обхватили цевье. Нельзя нервничать. У меня остался последний выстрел, он всё и решит, а монстр, от веса которого начали прогибаться подгнившие доски пола, начал обретать законченные черты, и вот уже можно было видеть его белесые глаза. До монстра оставалось семь метров, шесть метров, пять.
− Ближе! − Заорал я то ли на себя то ли на тварь, на чьих клыках уже были видны отблески молний.
В белесом белке глаза появился чёрный зрачок. Полное перемещение. Четыре метра.
Второй выстрел.
Прямое попадание мощной пули разворотило плечо монстра, разметав куски плоти по коридору и пачкая все, во что они попадали чёрной шипящей кровью. Но главное пуля не смогла совершить, остановить тварь ей оказалось не под силу. Тварь повело от удара, лапы с когтями попытались удержать ее на той траектории, когда она сможет впить свои клыки в ненавистного ей человека.
Я хладнокровно сделал шаг в сторону, уходя с траектории сминающей когтями доски твари одновременно перехватывая ружье прикладом от себя, и когда зубы лязгнули у самого моего бока с размаху впечатал приклад в морду твари, безжалостно кроша им клыки и добавляя ускорения.
Тварь кувыркаясь упало на пузо, я же не спеша шагнул к разбросавшей лапы и трясущей башкой твари, уже напрягшей мускулы чтобы встать.
− Лежать! – рявкнул я и со всей силой своих старческих рук опустил приклад ружья, на котором от соприкосновения с головой порождения бездны тусклым светом засветились витиеватые символы, а на шкуре твари появилось дымящееся клеймо. Чудовище от удара на мгновение оставило свои попытки встать. А я правой рукой выхватил из недр плаща трехгранный кинжал и вонзил его в шейные позвонки чуть ниже основания головы твари, от чего та завизжала и вновь попытаться встать. Удар прикладом об рукоятку вогнал кинжал между позвонками во всю длину, от чего чудовище начало биться в предсмертных судорогах.
− Я ведь попросил по-хорошему, но мне отказали. Что же, это ваш выбор. – Я переломил вертикалку и перевернул, на подгнившие доски с обшарпанной краской упали гильзы. Достав из патронташа два патрона я не спеша зарядил ружье и вновь обратил своё внимание на тварь. − Матерый, на всякий случай голову бы отрезать, да в два движения, но не в мои то годы.
Спаренный выстрел из двустволки разорвал в клочья голову порождения тьмы, а после я неспешно вытащил из позвонков непострадавший кинжал и сразу же вытер его от начавшей шипеть крови о гладкую и черную кожу твари, чье тело до сих пор билось в конвульсиях, но меня это совершенно не волновало.
− Думаю, что сигаретку сегодня заслужил. – Ухмыльнувшись про себя я побрел дальше по коридору, спрятав кинжал вытащил из кармана плаща пачку беломора, открыв которую достал сигаретку и зажал между зубами.
На руке слегка касаясь кожи загорелось крохотное пламя, подкурив на ходу и не замедляя шаг я затянулся и, не вынимая сигарету из зубов, шагнул вперед. Руки совсем немного дрожали, все-таки отвык я от таких схваток, а ноющая в груди боль только усилилась.
− Десять гребанных лет не курил и до самой смерти бы не стал. Ублюдки, ну ничего, медленно, но верно, медленно, но верно, и как всегда победа будет за мной. Только б девочка была жива. – Я подошел к лестничному пролёту в подвальное помещение, оттуда пахнуло сыростью и затхлым воздухом, но главное, что я увидел, на полу были следы волочения.
Последний шанс, вот что я вколол себе, боевые стимуляторы запрещены по всему миру, но их все же производят и достать хоть и сложно, но можно. Вот и настало время моей ампулы на крайний случай. Употреблять их не рекомендуется, фатально как для психики, так и для здоровья, только не было у меня выбора. Шестьдесят пять лет — вот мой приговор, так что последний шанс это шанс выжить Настеньке.
Тело ломило от нетерпения, схватка еще не началась, а я уже знал, что будет нелегко. Теневая гончая, хоть и матерая, еще не несет в себе столько опасности как ведьма, чью куклу я уничтожил. Таких кукол, что она делает, поражая мужчин скверной и полностью подчиняя, здесь может быть как одна, так и с десяток. Да и сама ведьма опасна, ее силы неизвестны и без разведки я бы к ней никогда не полез. Сперва бы разузнал ее уровень силы и подручных, а уже потом, точечно ударив, нейтрализовал бы этот источник скверны. Лучше из снайперской винтовки из засады. Но вот что еще меня настораживает: темная гончая никогда не подчинится ведьме. Они враги друг другу, но сейчас на одной стороне, против меня.
Свет от всполохов в темном подвале явил миру темного, огромного парня, что сейчас палил из автомата в то место, где мгновение назад был я. Задрав голову, парень увидел меня, висящего на потолке, что уже навел на него свой потертый маузер. Хлопок и тело с простреленной головой через глазницу осело на пол, спрыгнув с потолочной балки, я начал методично раскидывать гранаты в появляющихся противников.Грохот в замкнутом помещении повредил всем, но только не мне, я стоял невредимым посередине зала, лишь из ушей мерно капала кровь, а сзади уже неслась сотканная из тьмы теневая гончая. Я чувствовал ее, но не видел. Шаг в сторону. Пропуская бегущую тварь, я как бы мимоходом всадил ей в бок кинжал, вспарывая брюхо чудовища, что двигалось по инерции и само помогало кинжалу, от чего ту стало заносить. Гончая пыталась развернуться, не замечая, как рвет когтистыми лапами свои же вывалившиеся кишки, а я уже стоял возле нее. Чиркнув по горлу напавшую из-за спины ведьмину куклу, я вновь устремил свой взор на гончую, что была уже в полуметре от меня.
Первым движением я натренировано вогнал кинжал по рукоять в шею гончей меж позвонков, и, не замечая сопротивления, рванул кинжал вбок, обезглавливая тварь, и при этом отскакивая от туши, по которой уже попала парочка пуль от вновь появившейся куклы, садившей из пистолета, чья одежда была порвана от взрыва гранаты, но тело не пострадало.
Две пули почти синхронно вонзились в глазницы и ослепили человека, что дало мне время с перекатом добраться до куклы и пробить своим кинжалом череп, вонзив его в ухо.
− Я перебью вас всех! – не слыша собственного голоса кричал я в пустоту, зная что меня слышит тот, что затеял все это. Скидывая своё ружье, которое перекинул из-за спины, я начал выцеливать фигуры, что еле виднелись в пыли и гари, заполнившей все подвальное помещение.
– Вы сами нарушили договор!
Каждая пуля находила свою цель, я вновь окунулся в резонацию боя как тогда, десятилетие назад, я не думал, я карал. Каждый взмах кинжалом был оточен годами, да, прошло мое время, но навык остался. Навык убивать.
Зал подвала был усеян трупами двух гончих и шести ведьминых кукол, а посередине зала стоял я, заляпанный кровью и покачивающийся от усталости, сжимая в руках свою двустволку. Я стар, дряхл и жутко устал, но зря они не дали мне сдохнуть от кучи хворей. Гарь от выстрелов и взрывов вкупе с поднятой пылью не давали не то что хоть что-то рассмотреть в подробностях, но даже дышать было невозможно, что я и продемонстрировал содрогаясь от кашля. Я начал задыхаться, но все же не упал от бессилия, а побрел неспешно дальше, на ощупь перезаряжая ружьё.
Пройдя еще парочку подвальных помещений дышать стало легче, и я стал хоть немного слышать и видеть. И вот мне открылась небольшая комнатка, освещенная зеленоватым светом, что исходил от призрачной фигуры, зависшей над полом, а в углу лежала Настенька, которую скручивало судорогами. Она больше не кричала, только хрипела от боли, что шла из ее живота, который она исцарапала до крови.
− Ну здравствуй, сука,– произнес я, убирая за спину ружьё.
− Что, уже все понял? – озорно и ехидно спросила фигура, приобретая черты молодой и красивой брюнетки в облегающей одежде, через тоненькую ткань которой проглядывались торчащие соски большой груди. – В ней плод, что заражен скверной, а ты, охотник, собственными руками избавишь свою внучку от мучений.
− Это все понятно, избавлю. Ответь мне только, кто послал тебя, кто сообщил о том, что в семье трофея будет незащищённый печатью? – спросил я, проигнорировав то, что меня назвали охотником. Подойдя практически вплотную к проекции, что создала находящаяся за сотни километров от меня ведьма, что сейчас довольно улыбается, смотря на беспомощного старого человека.
− Да про твой договор, Тихий, знает половина континента! − рассмеялась ведьма. − А чтобы понять что к чему и как уколоть посильней того, кто оскорбил величайшего, надо было всего-то покопаться в архиве да найти записи как три тысячи лет назад уже накладывалась подобная печать. Знаешь, Старый, получившие печать раньше убивали всех девочек, что рождались в их роде, ведь как только они выйдут замуж и будут носить под сердцем плод любви, с них спадет печать, ведь они становятся носителями чужой крови и под договор уже не попадают.
Ведьма наклонила голову и, мельком взглянув на мучения девушки, посмотрела на сверлящего её взглядом старика.
− Ну мне то ее страдания нравятся, ну а ты как, собираешься помочь бедняжке, нет? − Ведьма с удовольствием смотрела на то, как я бросился на нее. Чувствуя полную безопасность, ведьма лишь рассмеялась над моим бессилием, и только когда до несущегося на нее кулака оставались считанные сантиметры, она увидела маленький огонек, едва заметный в зажатой руке.
От удара ее отбросило, впечатавшись в стену призрачная ведьма коснулась рассечённой губы и, увидев кровь, сразу начала исчезать, пытаясь спастись бегством.
Поезд мерно стучал колесами пытаясь усыпить своих пассажиров, но, не смотря на то, что спать хотелось ужасно, я все смотрел в окно на удаляющийся город, где на перроне меня никто не провожал.
У меня ушло полдня на сборы, и вот к вечеру я уже сидел в поезде, направляясь в один мне знакомый мегаполис. Когда я принес Настенку то пришлось всех успокаивать, как очнувшуюся внучку, так и новых родственников. Приходилось использовать и свои небольшие познания в гипнозе, который в прошлом мне пришлось изучать, так как в моей деятельности это было незаменимым навыком. Можно конечно и без него, но это очень сложно, и, найдя в одном из орденов так называемых охотников, учителя, психиатра со стажем, я несколько лет потратил на изучение такого сложного механизма воздействия как гипнотическое убеждение без введения в трансовое состояние объекта. А так как по моему дому уже носилось два наряда полиции, которые совали свои носы повсюду и могли найти то, что не надо, мне пришлось изворачиваться. Да так, что иногда мне казалось, что я превзошел себя самого, и мой учитель, уважаемый профессор судебной медицины, не хотел бы меня прикончить за столь малые успехи, а похвалил бы, наверное. Да, таких специалистов уже нет, да и что греха таить, я применил руну убеждения, и на некоторых по несколько раз.
Сложнее всего с убеждением оказалось, на удивление, не с прокурором, а с внучкой, что плохо поддавалась внушению и все поглаживала повязку, под которой был ожог. История о том, что молодожены запнулись, ее муж ударился головой и потерял сознание, а внучка лежала без сознания на затухающих огнях костерка, который они же и развели, не очень-то была для нее правдоподобной. Ведь я пытался ее убедить в том, что все, что она пережила, было просто бредом мозга от недостатка кислорода. Обычно в таких сложных ситуациях я применял транквилизаторы, но это не тот случай, и все же я наделся на самое лучшее, что плод внутри внучки не погиб и не убил своего правнука, но, как бы то ни было, лучше он, чем она. Она помнила что произошло, отрывками, но все же помнила, а знания, даже такие, несут опасность.
А вот остальных моя версия событий убедила с первых слов, особенно та часть, подкрепленная моим внушением, и прокурор сейчас вместе со своим сыном и моим пили, отпустив полицейских, что, проворчав про каких-то богатеньких идиотов, перепивших на свадьбе, уехали.
Основные проблемы возникли с моим сыном, тот, когда все уже уснули, подошел ко мне и спросил: «это как-то связано с тем, кого он помнит с детства?» После моего кивка он начал звонить и договариваться об охране. И вновь пытался разговорить меня на тему, что не раз был объявлена запретной.
Тридцать пять лет прошло с того времени, когда один из низших решил позабавиться, он выследил моего сына и позвонил мне на работу, где я начал честно трудится между поездками на охоту чтобы зарядить печать. Я хотел больше времени проводить с сыном, чтобы у нас была хоть немного нормальная семья.
Бабушка, с которой он рос, не могла обеспечить нормальное воспитание, и в какой-то момент я понял, что должен попытаться дать ему то, чего сам был лишен. Но эта тварь напомнила мне, что пока я гуляю с сыном где-нибудь по алее, они в этот момент доедают какую-нибудь девушку. Вот так, придя в парк, я увидел прикрывшееся иллюзией ящероподобное существо, что обгладывало чью-то запеченную ногу и разговаривало с моим застывшим от ужаса сыном. Ящер придерживал его своим хвостом, стараясь не навредить, а как бы поглаживать, боясь активации печати. Он рассказывал моему сыну о мироустройстве, которое видели твари, и какое место занимает этот первоклассник в пищевой цепочке. Как бы я ни пытался, чтобы воспоминания об этом случае и последующая короткая схватка с низшим забылась сыном, но так ничего и не вышло, он помнил и знал, что не все так однозначно в этом мире, где человек якобы царь природы. И именно поэтому он так среагировал на мой кивок, его детский кошмар приобретал реалистичные черты и я в который раз пожалел, что гипноз на него не действует. Похоже, что это у нас семейное, иллюзии на нас не работают, а внушить нам что-то невероятно сложно, и если бы было иначе, то меня давно бы убила одна из тварей с развитыми ментальными способностями как тот ящер.
Многие охотники как гордо называют себя многие трофеи, тем самым пытаясь доказать самим себе что они хищники, а не просто санитары, что убивают слабейших, готовят своих детей к продолжению семейного дела. Правда, гибнут эти молодые трофеи с завидной регулярностью, и чаще всего еще до того, как получат печать трофея или клеймо охотника. Как говорят некоторые безумцы, это клеймо обозначает, что ты равен тварям и являешься их ужасом. Я же не стал воспитывать убийцу, я сделал примерного семьянина, у которого прекрасная дочь, а то, что случилось, должно стать последним случаем вмешательства тварей в их жизнь, и для этого я готов отдать свою жизнь и забрать с собой многих.
До мегаполиса, где располагаются охотничьи угодья многих созданий, добираться около двадцати часов, и потому я решил выдвинуться на поезде с небольшой сумкой, в которой кроме кучи одежды была моя винтовка, маузер, кинжал и боеприпасы: за десять лет многие вещи пришли в негодность, а до моих схронов надо еще добраться. Да и отдых старому телу не помешает, поэтому вариант с самолетом даже не рассматривался. Я не беспокоился за обнаружение оружие, первые руны, которые я выучил, это скрытие от простых людей. А так как места тайников находятся в не самых благонадежных для меня районах, мне надо напитать кровью печать, что защитит на небольшой срок меня и полностью обезопасит внучку. В моем возрасте надо искать противника по силам, то есть слабых, очень слабых, и лучше всего если неопытных. Так что в мегаполисе мне проще будет найти таких, но надо еще постараться и не привлечь к себе внимание рыбешек покрупней.
Вот мои мысли и подошли к тому, что я, престарелый убийца, имею. Твари решили навестить меня и показать, что договор имеет пару неточностей. Они хотели поиздеваться над моей слабостью, посмотреть как я буду убивать свою внучку, как я, израненный в схватках и, изнемогая от возраста, буду перерезать горло внучке. И я обломал им такое веселье, я оказался не только в форме и не загнулся от допинга, так еще и прикончил препятствия в виде кукол и тройки гончих, которые раньше для меня не были проблемой, но теперь пришлось попотеть. Но это было отнюдь не самым главным для наблюдателя, а в его присутствии я уверен, для него было неожиданностью, что я имею пламя чистоты.
Ориентироваться в ночи не было проблемой, но вот двухметровый забор стал для меня непреодолимой преградой. Что ни говори, а прыгать в моём возрасте не особо получается, поэтому я аккуратно, с грациозностью мешка с картошкой, с трудом карабкаясь преодолел этот забор. При этом, как мне казалось, производя огромное количество шума, и только городской житель мог проигнорировать столько шума, но все же я так и остался незамеченным. Аккуратно подойдя к углу гаража, мне открылся дворик, куда вышло четверо мужчин, таща за собой за волосы упирающуюся девушку, чей рот и руки были замотаны скотчем. Неужели это всего-навсего ублюдки рода человеческого? Аж немного обидно стало на душе, убивать людей мне не нравилось, как-то неправильным мне это казалось, но и среди людей много уродов, и их при встрече я не щадил.
Главное в жизни трофея это спокойствие, что бы ни происходило, ты должен быть спокоен, это залог на шанс, что все пройдет успешно. И потому посматривая на то, как один из молодых парней достал нож и начал что-то пафосно вещать своей жертве о ее предназначении, я спокойно прикручивал глушитель к маузеру. Ночь любит тишину, не то соседи вызовут полицию, с которой эти ублюдки договорятся или сбегут, а мне иметь дело с омоном не хочется.
Правда, лет пятнадцать назад встретился я в горах с отрядом омона, и мы тогда так мило пообщались с духами гор, что я мог лет пять не бояться спецназа в крупных городах, один звонок, и никто мне не мешает. А в полку я всегда мог рассчитывать на койку и пополнение боезапаса. Но это было тогда, и генерал, что мне помогал, уже давно где-то на островах и его пузо натирают парочка азиаток, так что звонить мне больше некому. Жаль, конечно, что не со мной верный револьвер с дозвуковыми патронами, он бы сейчас очень пригодился.
Первый приглушенный хлопок заставил осесть парня с пробитой головой, что уже решил перерезать горло девушки, но так и не смог этого сделать и теперь забился в конвульсиях. Второй парень, что стоял с тазиком, куда должна была вытечь кровь девушки, также умер, не успев ничего сделать. Совсем страх, ублюдки, потеряли. Девушку держали двое, что начали хвататься за пояса и выхватывать пистолеты. Один из них успел нажать на кнопку рации, но хоть что-то прокричать не успел, еще два хлопка и вот уже все четверо вместе с девушкой лежали на земле. Работал я четко в голову, контрольный в сердце не делал, так как всегда экономил боезапас. И все равно я прикончил их безумно медленно, возраст давал о себе знать даже при стрельбе, за что я и поплатился — в доме обо мне уже знали. Девушка, забрызганная кровью и ошметками мозгов своих похитителей, пыталась уползти подальше, сдирая кожу на ногах и руках об бетон и что-то мыча через скотч, а я привычным нескорым шагом приближался из темноты, отвинчивая глушитель и меняя магазин. Подойдя к лежащим телам я спрятал маузер и снял с плеча проклятую двуствольную подругу.
Тела начали шевелиться, несмотря на пробитые пулей черепные коробки они пытались встать. Удар прикладом по продавшим душу разрушил магический контур, связывающий этих мертвецов с их хозяином, что был в доме и не спешил меня встречать. Больше мертвые тела не будут мне мешать. От парней исходил чуть сладковатый запах, признак гниения, повезло так повезло, некроманта мне только не хватало, я слишком стар чтобы связываться с этими немертвыми ублюдками. Но рядом сейчас был немой зритель, что мог доставить проблем своими криками и помешать моему нехитрому делу.
− Извините, но вам надо полежать и никуда не бежать, − по-доброму обратился я к девушке, которая что-то промычав начала ещё усиленней ползти в сторону ворот, она была сейчас не в себе, так что пришлось действовать радикально. Подобрав скотч, валяющий на земле, я привязал эту помеху к столбу, что торчал из земли.
– Посидите-ка здесь, мадмуазель, я скоро к вам вернусь, и прошу, без глупостей, а то тазик все еще пустой и если будете глупить, он заполнится вашей кровью.
Я нажал на сонную артерию, и через несколько десятков секунд девушка провалилась в небытие, но через минут пять очнётся, надеюсь, сон ее немного успокоит. А сам я с печальным вздохом направился к входу в дом, надо закончить начатое.
Дом не отличался от обыкновенных домов людей среднего достатка, двухэтажный дом, по первому этажу я спокойно прошествовал так никого и не найдя. В подвал решил спуститься напоследок, так как знал, что о моем присутствии уже известно и если это не случайный наблюдатель то к дому уже несется пара десятков некромантов, что не используют подручных, а сами являются своеобразными машинами по уничтожению живых. А из подвала только один выход, здесь же достаточно и окон, как для стрельбы так и для того чтобы сбежать.
И потому мне надо обследовать дом и не спешить, спешка мне не поможет, а только навредит. Холодильник был забит уже подгнившими частями тел и был не единственный в доме, а в каждой комнате, всего на первом этаже было, как минимум, по пять холодильников и несколько морозильных камер. На второй этаж вела лестница, по которой я ступал очень аккуратно,, удивляясь, что нет никаких ловушек, как будто эта тварь ничего не опасалась. Второй этаж также был пуст, и только одна дверь была заперта, удар ногой с легкостью выбил дверь и я застыл в растерянности. Комната была не пуста, в углу стояла кровать, а на ней сидела девочка с черными, как воронье крыло волосами, и испуганно на меня смотрела. Я навел на нее ствол двустволки и стал принюхиваться, не осмелившись приблизиться, зачастую запах мог выдать практически любую тварь, если, конечно, она не бестелесная. Но мне так и не удалось найти хоть что-то говорящее, что передо мной не двенадцатилетняя девочка в спортивном костюме.
− Дедушка, у тебя есть что покушать? – неожиданно заговорила она, смотря на меня умоляющими глазами. Я вопросительно посмотрел на нее и на тарелку с слегка прожаренным мясом и какими-то овощами. − Я это есть не буду, но кушать очень хочется.
− Давно ты здесь? – хриплым голосом спросил я. Если это взращенный каннибал то даже в таком возрасте она проблема и ее лучше пристрелить прямо сейчас, их психика повреждена и рано или поздно им опять захочется иного мяса, которое не продают в магазинах.
Ну и как мне разговаривать с высшим существом, у которого непонятно что в голове? Эли сидела, насупившись, за столом, уставленным лекарствами, и злобно на меня поглядывала. Да, я понимаю, что она не может полноценно на меня напасть из-за договора, как и я не могу применить против нее оружие, что может нанести ей смертельные раны, так как она имеет право на защиту и в случае опасности прикончит меня. Да и не найдется такого у меня в схроне, есть один меч, что, возможно, сможет нанести ей смертельную рану, но не в мои годы фехтовать и выписывать пируэты. Однако эти взгляды меня, откровенно говоря, нервировали, неужели она думает, что я поверю что она, высшая, может испытывать к людям хоть что-то кроме презрения? И вот так теперь от бессилия она, по всей видимости, играется со мной.
− Злюка, возраст тебя не красит, − надула губки блондинка, вертя в руках какую-то коробочку с улыбающимися мужиками. – Я так надеялась, а ты… Все вы, мужики, одинаковые.
− Еще раз повторяю. Девочка не подарок и спать с тобой, извращенка, я не собираюсь! – нервно проговорил я, на что девушка обиженно вздернула носик.
− Да я уже поняла, злыдень. Ну и разбирайся тогда со своей вкусняшкой сам, я тебе уже все рассказала. И выход тебе тоже известен, только в этом случае подыхать тебе нельзя.
Я очень подозрительно посмотрел на эту тварь. На что Эдален рыкнула на меня и пошла к двери, усиленно виляя своей попкой.
– Я пошла, и не надо себе ничего надумывать. Что мне мешает поиграться с тобой когда ты умрешь в постели? Ты ведь помнишь мою истинную форму, милый?
− Помню, − со вздохом произнес я, смотря, как закрывается дверь за сущностью, не имеющей одного лица.
Эдален поведала мне, с чем я столкнулся в лице Катарины, что оказалась очень привлекательной особой для некоторых видов нежити и потусторонних существ. Ее кровь должна иметь особый привкус и вызывать эйфорию, а кожа с мясом будет смотреться недурственно даже на столе кого-нибудь из высших. Кости же девочки могут быть неплохим материалом, как для ведьм, так и некромантов далеко не начальных уровней. Так что получается, что девочка очень ценна и спрятать привлекающую своим запахом девочку будет проблематично, её рано или поздно найдут и тогда она будет должна суметь постоять за себя. Лучший же вариант — это стать трофеем и получить метку защиты. Отдать ее в какой-нибудь орден не вариант, Эли заявила, что как только я, оставив девочку в ордене, переступлю порог и за мной закроются двери, девочка останется без защитника и начнутся торги. И даже Эдален, та, что не нуждается в плоти магических или около магических существ, будет участвовать. Как ни крути, а девочка прекрасное подношение, и тот, кому ее поднесут, может неплохо одарить просящего. В каждом ордене есть куратор. Им может быть даже высший, слабенький, но высший, и он просто продаст девочку. Также Катарину могут оставить на развод, у нее скоро появятся дети, так что можно будет разводить много таких вкусняшек в какой-нибудь отдаленной деревне. Эли правильно сказала, я знаю, какой выход из данной ситуации у меня есть. Отдать в какой-нибудь орден и не думать о том, что станет с малышкой, либо пристрелить ее, а тельце закопать. Я уже встречал таких «Вкусняшек» как называла их Эли, но они не были настолько хороши и притягательны как Катарина, за ними охотились и искали, но Эдален сказала, что мне попался в руки самородок кулинарии, и таких в этом тысячелетии уже не выращивают, а тут, можно сказать, дикий деликатес без добавок.
Зайдя в комнату, я увидел, как девочка сидит на кровати, укутавшись одеялом, и нежится с чашкой чая. Посмотрев на меня пронизывающим взглядом она спросила:
− Уже решил, кому меня продать?
Ее слова заставили меня вздрогнуть.
− Тебе не стоит так со мной разговаривать, на столе в гостиной стоит поднос, поешь и ложись спать, завтра утром у тебя будет сложный день. И запомни, я на стороне людей, а чудовища мои враги и по-другому быть не может.
Сев рядом на кровать с Катариной я устало на нее посмотрел: слишком мала, ей бы сейчас с куклами играть, а не печать принимать, но видать судьба у нее такая. Вот только как определить, готова ли она сражаться, или же ей это уже не надо и она сломлена?
– Знаешь, Катарина, я тут разговаривал с Эдален.
− Я слышала, − тихо сказала малышка, посмотрев на меня своими зелеными глазами, полными слез. − Я не хочу быть главным блюдом, помоги мне, Константин.
− Зови меня дедом Костей, мне так привычно, − улыбнулся я, а девочка кивнула с появившейся на лице тенью улыбки. − У тебя есть несколько путей, первый попытаться вернуться домой.
− Где меня будут ждать тени, – вздрогнула Катарина, попытавшись укутаться в одеяло, но запуталась и вновь замерла, видя, как я печально на нее смотрю. Ну какой из нее убийца? А она обязана им стать, может лучше сдать ее в орден и будь что будет?
− Будут, − уверенно кивнул я, незачем врать малышке. Несмотря на возраст, ей пора многое понять и начать принимать решения, как только она появится дома, за ней придут практически сразу. − Второй вариант, я отведу тебя в орден охотников.
− Тетя Эда, хм, тётя Эли говорила, что меня передадут таким же теням или как тому скелету, − хмуро ответила Ката, не видя своего будущего в светлых красках.
− Это не точно, но я согласен с Эдален, дело в том, что у орденов есть покровители, и они могут решить использовать тебя в своих целях. – Девочка, оказывается, умная, да, пусть совсем маленькая, но характер уже закаленный, слезы практически не льёт.
− А третий вариант есть? – заглянула она мне в глаза.
− Есть, ты станешь моей личной ученицей, − хрипло ответил я ей. − Но для этого мне нужно твоё согласие.
− Я согласна, а сколько у тебя было учеников? – У девочки загорелись глаза, она нашла свой выход, но только вот она заблуждается.
−Трое, двоих я убил собственноручно, а третий ученик сам при мне пустил пулю себе в лоб. − Я встал с постели, посмотрел на застывшую в шоке девочку, что все еще не представляла, насколько ужасное согласие она дала.
Корабль пробыл в пути три дня, и за это время я изо всех сил пытался сблизиться с девочкой, рассказывая о мироустройстве, а именно так, как видел его я. Рассказывал я о том, что никто кроме меня не расскажет, этого нет в учебниках, об ордах нежити на севере и в непроходимой пустыне и о том, как налажен контроль правительств некоторых стран. О том, как я спасал одного из самых богатых людей планеты, а он в благодарность назначил за мою голову награду так как не нашел иного способа позвать меня в гости и отблагодарить за спасение, о том, как я был в Риме и на глазах сотен людей изгонял бестелесного из тела епископа.
Катарина мне не сильно то и верила, и в том нет ее вины, сложно поверить в некоторые мои россказни. Как, например, в то, что я и несколько охотников из разных орденов объединились, чтобы прикончить каменного великана, разбушевавшегося на севере Европы и уничтожившего небольшой городок. После в новостях рассказывали о страшных бурях в том районе и об урагане, что пришел с моря и стер небольшое поселение. И я так и не понял, как власти объясняли воронки от ракет системы град.
Я пытался зажечь пытливый ум, вовлечь девочку в ожившую сказку, где морские чудовища имеют свой город. Где в мире живут люди и иные, а там, где-то на востоке, в облаках летает остров с несметными сокровищами, что охраняют чудовища, которых боятся все, и даже те, в чьих жилах течет кровь Атлантов. Где герои сражаются за свет, очищая землю от зла. Конечно, я рассказывал ей и о другой стороне этой сказки, о страшной стороне, когда тебя загоняют в угол и вынуждают вступать в бой, где нет доброго поступка, и когда от безысходности ты принимаешь то решение, за которое будешь страдать всю жизнь, обходя детские сады и школы стороной.
Рассказывал я и о метке ученика, о том, что Катарина сможет управлять энергией, заключенной в эту печать, и что, чисто теоретически, она станет волшебницей или рунным мастером. Только умолчал, что вот этих волшебниц я на дух не выношу, ибо это люди, что прожили несколько сотен лет и блистают красотой, но внутри у них одна гниль и, как по мне, это уже не люди. Я предпочитаю их убивать, ну или, по крайней мере, обходить стороной. А рунным мастером может стать далеко не каждый, и как мне кажется, чтобы стать рунным мастером и добиться не совсем уж жалких результатов, надо иметь не только талант, но и особый склад ума. Но все подходит к концу, как и наши долгие разговоры, что тоже подходили к концу. И вечером я выходил на палубу, где, если можно взаимные оскорбления назвать общением, общался с Эли, разрабатывая план нападения на пожирателя, которого мне надо не только убить, но еще и разговорить, и желательно понять кто его хозяин. С каждым разом мне все меньше хотелось убить Эли, похоже что я безвозвратно постарел, раньше в моей голове не могла зародиться такая мысль. Она враг и должна умереть, когда-то это было законом моей жизни.
Турция встретила нас жарой и, как только мы прошли таможню, где я как обычно обманул таможенников, отведя глаза и пронеся свою сумку с оружием мимо металлоискателя прямо у всех на виду, мы пошли искать такси. Из порта, немного поругавшись за цену с таксистами, мы поехали за город в один из непопулярных туристических отелей, что находится у ничем не примечательного ущелья, чьи скалы уже давно обветрились и не были столь красивы, чтобы водить туда вездесущих туристов.
Я попросил таксиста остановить машину, не доезжая до отеля, он попытался отговорить безумного старика, упирая на то, что здесь небезопасно, но видя мою решительность, таксист все же остановил машину около неприметной тропинки, по которой я вместе с Катариной неспешно зашагал, волоча за собой багаж. Серая монолитная скала отличалась от окружающие ее скал, да и мелкие камни серого оттенка также казались чужими. Таксист, что не спеша уезжать, смотрел за нами, недоумевал, куда мы идем, ведь он видел не скалу, а обрыв в пропасть. Его испуганный крик разнесся по горам и отразился эхом, мы ступили на нейтральную территорию и пропали из виду, а таксист, увидев, что мы упали в пропасть, сразу об этом позабыл, все же магия этого места была продуманна до мелочей. С момента как мы сошли с корабля за нами следили, я чувствовал, как невидимый наблюдатель следил за каждым нашим шагом, но как только я ступил на эту скалистую тропинку мы пропали с поля зрения наблюдающего за нами, кто бы он ни был. Никто не посмеет напасть или наблюдать за нами, не договорившись с хозяйкой этих мест, и чувство наблюдения сразу пропало. Договориться с хозяйкой этого места невозможно, как бы там ни было, но хозяйка любит людей и не потерпит, чтобы этим людям вредили на ее землях. Ее дом один из немногих мест на планете что мне известны, где уже не одно тысячелетие ведется торговля. Причем это нейтральная территория, на которой запрещены схватки, но если ты не согласен с этим и решил нарушить законы хозяйки, то ты самый тупой на свете мертвец, которого разорвут на части и погрузят в расплавленное олово под безумный смех Лилит.
Я шел к огромной серой скале, и с каждым моим шагом на скале проявлялись светящиеся символы. Выданное один раз разрешение на вход в ее дом было действительным пока я не умру, Катарина удивленно смотрела на загорающиеся символы, что начинали с нашим приближением сиять все ярче.
− Ну что, Катарина, пора проверить что ты знаешь о легендах Шумеров, так как мы входим в дом той, о которой ты несомненно читала. И сейчас ты мне расскажешь об одной интересной девушке с очень сложной судьбой по имени Лилит. − Глаза девочки округлились, а в скале появился проход. Небольшая арка сияла, призывая пройти через нее и, взяв девочку за руку, я шагнул вперед, с легкостью поборов сопротивление Катарины. Перед нашими глазами предстал огромный пустой зал, посередине которого стояла прекрасная статуя нагой женщины с огромными крыльями, что была прекрасней ангелов, по образу которых, как говорят легенды, и делал эту свободолюбивую женщину творец. Над самым потолком летал синий, сотканный из небольших молний шар, что при нашем появлении замер и не спешил спускаться, ожидая наших действий.