Мне не повезло родиться рыжеволосой. Это считается некрасивым у народа Мари. Так уж повелось – если рыжая, значит, дурнушка. От тебя родятся рыжие дети, тебя слишком сильно любит солнце, ты привлекаешь внимание духов.
Если ты рыжая – тебе одна дорога – в рабыни. Даже если ты дочь вельможи, судьба твоя незавидна.
Так случилось и со мной.
– Астра, тебе ещё повезло, что отправишься в гарем к визирю, а не на корм рыбам! – кричит мой отец Драхмал.
– Папа, ты ведь говорил, что я тихо могу жить в нашем доме, не выйду замуж, останусь старой девой, буду служить своим сестрам, помогать с детьми. Ты ведь хотел оставить меня, спрятать! Почему ты заставляешь меня идти в услужение нашему старому визирю!?
– Молчи, неблагодарная! – звонкая пощечина звучит в моих ушах, а щека разгорается болью. Я падаю перед отцом на колени, пошатнувшись от удара.
– За что ты так со мной? Разве не ты называл меня когда-то своим рыжим солнышком? – я плачу, слёзы застилают глаза. – Ты ведь любил мою мать!
Моя покойная матушка была первой супругой отца. Она умерла рано от болезни, но я хорошо помню её – она была ласковая и добрая женщина.
– Замолчи, Астра! – отец злится. – Ты самая старшая из сестёр и единственная, кому не повезло родиться с такими волосами и лицом.
На лице у меня веснушки. Неужели они так уродливы, что на меня нельзя смотреть без жалости и презрения?
– Я знаю отец, я прошу меня простить. Но я могу работать в доме. Не выходить на улицу, не покрыв лица. Я буду ухаживать за тобой и сестрами. Я готова работать в саду и даже на плантации, но не отдавай меня визирю!
Этого я боялась больше всего! Визирь был уродливым и злым стариком. У него большой гарем жен и наложниц. Старшие были любимыми, остальным жилось тяжело. Они были на положении хуже рабынь и старшие жены сильно обижали их.
– Визирь проявил милость! Это честь, оказанная нашей семье. Вчера я гулял с ним в саду, и визирь вспомнил о красоте моей покойной жены. Я был неосторожен упомянуть, что от неё осталась моя старшая дочь, и визирь пожелал, в качестве большой милости нашей семье, взять мою дочь себе тридцать седьмой наложницей.
– Зачем ему столько жен и наложниц, он ведь такой старый и уродливый! – слетает с моих губ. И я получаю новую пощечину. Отец злится, лицо его искажено гневом.
– Не тебе говорить о красоте, Астра! Ты должна быть благодарна, что нашей семье оказано такое внимание!
Наш визирь, первое лицо при султане, очень влиятельный человек. Именно он вертит султаном как хочет и управляет нашей островной империей. И ещё слухи ходят о его жестоких и извращенных нравах в отношении к своим женам.
Самым большим благом считается попасть в гарем к султану – он велик, так как по статусу султану положено больше жён, чем его вельможам, но женщинам там живётся привольней, чем в гареме у жестокого визиря. Однако же реальная власть у этого жестокого старика. И меня собираются отправить ему как ещё одну игрушку.
– Он будет вне себя от моей уродливости! – применяю последнее средство, давлю на больную мозоль батюшки. – Отец, визирь на вас разгневается, когда вы приведёте меня!
– Он настолько милостив, что возьмёт тебя. И нашей семье будет оказана честь, и великий визирь избавит нас от обузы. Это лучшее, что могло с тобой случиться, неблагодарная!
Отец нависает надо мной, и, наверное, всем в доме понятно, что старый извращенец решил позабавиться, и поэтому захотел взять к себе в гарем уродину. Ходят слухи, что властолюбивые вельможи любят брать себе в гарем рыжеволосых женщин и издеваться над ними. Судьба моя незавидна. Скорее всего, я умру от унизительных пыток.
– Пожалуйста, отец, прошу, молю! – схватила его за носок кожаной вышитой туфли. – Не отдавай меня в гарем к этому тирану!
– Как ты смеешь так говорить про нашего великого визиря! – отец вырвал свою ногу, словно я прокаженная нищенка, что хватается за полы его роскошного халата.
– Я буду работать, всю чёрную работу возьму себе, но не отдавай меня туда.
Так велик был мой страх.
– Так что ты хочешь, чтобы я отдал кого-то из твоих младших сестёр, а? – строго спросил отец. – Они красивы. У них есть будущее. Я найду для них хорошего мужа. А ты? А что ты? Толку мне от того, что ты будешь в моём доме служанкой. Или хочешь до конца своих дней просидеть в заточении в комнате? А так мы окажем милость визирю! Я уже пообещал отдать в гарем дочь, и сочту за честь! Так что мне прикажешь делать, а? Или, всё-таки, отдать твою сестру? Может, быть, пусть вместо тебя пойдёт наша Нина?
– Нет, отец! – снова я взмолилась. – Нина очень юна!
Юна и прекрасна, как лепесток розы. Не ей идти под этот чугунный, обитый золотыми шипами, каблук.
– Я исполню твою волю, отец. Прости за непослушание, – низко склоняю голову.
Таким образом была решена моя участь.
Страшный для меня день настал. Меня заставили принять ванну с благовониями и показали ташнабдин Алейне. Обычно она решала, достойна ли девушка явиться перед султаном или визирем.
Ташнабдин смотрела, умеет ли кандидатка вести себя сдержанно, умеет ли петь, танцевать, владеет ли искусством каллиграфии. Важным делом было отсутствие болезней, физических дефектов, здоровье, опрятность и внешний вид.
Со всем перечисленным у меня всё в порядке, только внешний вид подвёл. Рыжие локоны – это приговор. Никто никогда не посмел бы представить меня султану. Но вот его визирь сам захотел меня к себе в гарем, хотя никогда и не видел.
Ташнабдин, конечно, посетовала на неосмотрительность визиря, но критиковать и оспаривать его волю не могла. Даже будь я кривой, косой и совсем безобразной, меня бы повели ему представить. Разве что – какие-нибудь мои болезни остановили бы ташнабдин, и ей пришлось бы объяснять, почему визирь не может получить желаемое.
Но ритуал есть ритуал, Алейна дала своё согласие, утвердив мою кандидатуру, и меня повели на омовение в хамам.
Очень долго мне пришлось купаться в мраморной ванне, полной горячей воды, от которой поднимался пар с ароматными маслами.
Для того, чтобы меня отмыть как следует, использовали пахучее мыло с жасмином, розой и сандалом. Кожу терли кесе, шерстяной рукавицей – для идеальной гладкости. Лицо мне тоже терли – как будто могли стереть с него мои отметины солнца, ненавистные им веснушки.
Мне сделали массаж ароматным миндальным маслом, вымыли волосы настоем хны, а потом нанесли хну на ладони и ступни.
После купания мне дозволили отдохнуть на тёплом камне гёбек-теши, чтобы кожа высохла естественным образом.
Всё это предполагало, что я уже сегодня ночью посещу визиря.
Я бы радовалась таким приятным, ароматным процедурам, если б могла. Раньше мне никогда не доводилось так долго мыться в горячей воде, и никто не натирал меня ароматным маслом. А сегодня столько служанок тратили на меня свои умения и силы, будто моя кожа может стать совсем гладкой, а волосы лишатся ярко рыжего цвета.
Когда прошло время, за которое я должна была высохнуть, служанки вернулись. Теперь они будут заниматься моим украшением.
Волосы мне напитали маслом жасмина и уложили мягкими волнами. В несколько небольших кос, формирующих причёску, вплели тонкие нити жемчуга.
Шею и ключицы припудрили порошком из размолотых сухих лепестков роз. Руки, колени и локти смазали до блеска маслом кунжута.
А после меня начали одевать. Отцу пришлось потратиться на красивое платье.
Сначала рубашка из шелка и шелковые шальвары, далее – тонкая накидка, расшитая золотой нитью и пояс с маленькими подвесками с ароматическими саше.
После меня сбрызнули розовой водой и жасминовыми духами. На волосы, шею и запястья. Веки накрасили сурьмой, нанесли румяна из гранатового порошка, и масло граната на губы для блеска. Завершила дело лёгкая пудра из толчёного риса.
Потом зашла ташнабдин Алейна и рассказала, как мне правильно входить к визирю, как держать голову, как смотреть и когда не смотреть на него, как отвечать. Как подавать чай, фрукты и держать в руках музыкальные инструменты.
Я была почти уверена, что мне всё это не понадобится. Хотя – как знать? Может, визирь заставит меня танцевать на раскаленных углях и играть ему при этом на лютне.
Главный евнух лично проверил мою готовность и велел увести меня. Я сидела, боясь шелохнуться, в ожидании своей участи. Теперь для остального мира я перестала существовать. Отец не осведомится о судьбе своей некрасивой дочери. А визирь может сделать со мной всё, что ему заблагорассудится, даже скормить львам.
И вот за мной пришли. Вывели меня в коридор, освещенный тусклыми лампами, и по дорогим коврам повели к покоям визиря.