Самое опасное состояние для человека – убежденность, что терять больше нечего. Меня держит на плаву лишь робкая надежда на личное счастье в будущем, в настоящем же я решила всецело посвятить себя проблемам других людей. И каково же было мое удивление, когда, прибыв на зов, я вдруг обнаружила, что меня никто не приглашал. Звучит исключительно абсурдно, согласна, но такова реальность.
– Виктория! – грозный рык хозяина дома заставляет дернуться. – Помечтаешь в свободное от работы время, – едко добавляет Богдан Дмитриевич Решетов, а я опускаю голову, перестав таращиться на огромную хрустальную люстру под потолком, и перевожу взгляд на него. – Приведи в порядок мой кабинет на первом этаже.
Киваю безо всяких эмоций и иду выполнять поручение, уже примерно представляя, что увижу – переполненную пепельницу, липкие круги под стаканом с недопитым бренди на столе, пустые чашки из-под кофе, залитый им же пол, валяющиеся тут и там шарики из скомканной бумаги в клетку, иногда – следы от ботинок на ковре. Можно подумать, что Решетов настоящее животное, но лично я убеждена, что это определение подходит ему только если оценивать внешние данные и на самом деле он весьма чистоплотен, просто ненавидит лично меня, всячески стремясь усложнить и без того непростую жизнь. Впрочем, он ничего обо мне не знает, а я прощаю ему все из-за вполне возможно ошибочной убежденности, что его жизни грозит опасность.
Первое, что делаю – настежь распахиваю окна. На секунду высовываюсь из окна, вдыхая поглубже. Терпеть не могу запах пепельницы, а проходя в его кабинет складывается ощущение, что я в нее ныряю. К слову, когда полтора месяц назад я появилась в этом доме, тут пахло скорее сыростью и запущенностью, что только подтверждает мою теорию о неприязни хозяина: раньше он никогда не курил в доме, но начал, увидев однажды, как я морщусь, попав в клубу сигаретного дыма. Но я не дам ему ни единого повода для увольнения. Во-первых, девушка, которая мне звонила, была в настоящей панике, такое не сыграть. Во-вторых, мне некуда идти. У меня больше нет дома, не планов на ближайшее будущее, как и нет цели. Этот странный звонок – все, за что я цепляюсь.
Жизнь меня не особенно балует, но вместе с тем бережет. Я бесконечно теряю дорогих сердцу людей, я занимаюсь черте чем, с ноги открывая двери в чужие жизни, но почему-то до сих пор жива. И практически невредима, если не брать в расчет бесчисленные раны на душе. Не уверена, есть ли во всем этом хоть какой-то смысл или это просто извращенная форма издевательства. В последнее время все чаще склоняюсь к последнему, а полы намываю с особенной старательностью, добавив в воду несколько капель эфирного масла лимона.
Закончив с уборкой в кабинете, вновь возвращаюсь в гостиную и задираю подбородок, чтобы посмотреть на люстру. Когда-нибудь я до нее доберусь. Не знаю пока как: тут потолки метра четыре, если не больше, а сама она состоит из десятков кристаллов, которые, вполне возможно, не удастся снять, но я все равно их вымою. Только чтобы увидеть радужные блики на светлой мебели и стенах. Только чтобы своими глазами убедиться, что и огромное безликое пространство можно наполнить красками, преобразить, вдохнуть жизнь.
– Вика! – порывом ветра в дом врывается Алиса, жена Решетова. Отмираю и тороплюсь в прихожую, принимая ее сумочку. – Ты посмотри, – жалуется девушка, брезгливо кривя красиво сделанные губы. Она оттягивает на груди светлую блузку, показывая действительно мерзкое жирное пятно.
– Надеюсь, было хотя бы вкусно, – морщусь и я, а она начинает расстегиваться прямо на пороге.
– Если бы, – закатывает глаза и сбрасывает тончайший шелк в мои руки. – Она стоит кучу денег, – предупреждает и направляется к лестнице в одном бюстгальтере и юбке, цокая каблучками по мрамору. – А, черт, – вспоминает, что не разулась и скидывает туфли по пути. – Прости, – тянет с извинительной интонацией и быстро поднимается по ступенькам.
Она мне нравится. Никогда не задирает нос, разговаривает просто, благодарит за работу и искренне радуется моему присутствую в доме. Только по приезду я поняла, что кто-то другой обещал мне миллион за то, чтобы я соблазнила ее мужа. Деньги никогда не были для меня мотивацией, а вот любопытства мне не занимать.
Мое появление на пороге с чемоданом в руке было встречено безграничным удивлением. Охране я, как и договаривались по телефону с девушкой, сообщила, что прибыла исполнять обязанности домработницы, меня пропустили и сопроводили до хозяйки, отдыхающей на шезлонге у бассейна. Представившись, я сообщила ей то же самое, на что Алиса широко распахнула глаза, приподняв солнцезащитные очки, а после – отмахнулась, заявив, что даст мне испытательный срок в три дня. Велела охраннику показать мне мою комнату и вновь с удобствами устроилась под солнышком.
Хоть я и смертельно устала, добираясь чуть ли не на оленях в попытке замести следы, сразу же приступила к делу. И в первый же день устроила разбор полетов в хозяйской спальне, приведя в порядок и разложив все вещи Алисы по цветам и сезонам. На следующий же она с пеной у рта отстаивала мою незаменимость перед мужем, наотрез отказывающимся брать меня на работу, и победила.
Но было одно «но». Я не узнала ее голос и принялась строить догадки. Теорию, что она попросила позвонить подругу я отмела сразу же. Информацию о том, что изменила мужу, а любовник грозит убить его и подставить ее, если встречи не продолжатся, лично я не доверила бы даже своему отражению. Вторая, куда как более адекватная версия – звонила вовсе не она. На ней я и остановилась, но выяснить, кто это был за полтора месяца так и не удалось: в этом доме самый приветливый человек – сама Алиса, у остальных такие лица, что я начала оборачиваться, проходя темным коридором.
«Вот бы Валя был рядом, он бы мигом вывел всех на чистую воду», – пробирается тоскливая мысль, которую я мгновенно гашу, переключаясь взглядом на пятно.
Ставлю сумочку на пуф и иду к дальней лестнице, ведущий на цокольный этаж. Пока в моих силах спасти только эту блузку.
Меня трясет. Женя хмурится, одной рукой обнимает меня за плечи, второй – крепко держит Кита за ошейник. Он так и не оделся, не до того было, поэтому лицо охранника, открывшего калитку, еще тупее, чем обычно.
– Позови Богдана, – в приказном тоне бросает Евгений и вместе со мной и собакой проходит на территорию. – Все нормально, – заверяет меня, изменив тембр голоса до почти ласкового.
Ничего нормального в том, что мы обнаружили нет. Я уже видела мертвые тела в различной степени разложения три года бок о бок работая с частным детективом, но только на фотографиях, а чтобы вот так, собственными глазами, чувствуя запах смерти… ужас. И он там явно не первый день. А его одежда сильно напоминает ту, что на удаляющемся в сторону дома Федоре – черный костюм, белая рубашка, застегнутая на все пуговицы, тонкий черный галстук, классические ботинки с изрядно стоптанной подошвой. Больше ничего разглядеть не удалось, но для подобного наряда в тридцатиградусную жару, которая держится уже неделю, я могу найти лишь три повода – свадьба, похороны или работа. Впрочем, он может оказаться и водителем или, скажем, сотрудником похоронного бюро, делать выводы пока рано.
Не дожидаясь Решетова, следуем к вольеру. Евгений в самом деле отлично ориентируется на территории, что позволяет и мне чувствовать себя чуть более уверенно рядом с ним: вполне возможно, все, что он мне рассказал – правда.
– Какого черта, – слышим приближение Решетова и, закрыв вольер на замок, разворачиваемся.
– Кит нашел труп, – холодно сообщает Женя. – В лесу у путей.
Далее он коротко пересказывает все с момента, когда я к нему подбежала, а Решетов конкретизирует:
– Полицию вызвал?
– Нет.
– Выгуляю утром сам. Виктория, иди к себе.
– Но… – бормочу, переводя взгляд с одного на другого.
– Есть что добавить? – скрипит зубами Решетов.
– Нет, – роняю тихо и послушно иду к дому, но выполнить указание не получается: у бассейна меня перехватывает Алиса.
– У меня глюки или там стоит Макеев в одних трусах? – спрашивает она обалдело.
– И туфлях, – подтверждаю на выдохе и запускаю руки в волосы, закрыв глаза. – Кошмар какой-то.
– Что случилось? – больше любопытничает, чем волнуется девушка.
– Кит нашел в лесу мертвого мужчину.
Алиса морщится ровно секунду, прежде чем уточнить то, что, по ее мнению, интереснее:
– А почему Макеев в одних трусах? Вы там…
– Нет, – теперь морщусь я, а она флегматично пожимает плечами, давая понять, что ничего омерзительного в моей предположительной связи с Евгением не видит. Приходится рассказать, как было дело.
– Не у одной меня отстойный вечер, – заключает почти равнодушно.
– Я его видела, – сообщаю тихо.
– Сочувствую, – строит скорбную мордочку.
– Знаешь, что самое жуткое? Он одет, как охранник, – закидываю удочку, наблюдая за ее реакцией и на пару мгновений замечаю в ее глазах панику. – Хорошо, что все наши в порядке, – вздыхаю, глядя на то, как ее губы растягиваются в подобии улыбки.
– Конечно, – говорит Алиса быстро и прямой наводкой направляется к мужчинам, а я наконец-то прохожу в дом.
За годы рядом с детективом я видела столько лжецов, что читать по лицам у меня получается лучше, чем слушать. И сейчас я с уверенностью могу сказать, что с последним утверждением, судя по реакции Алисы, поторопилась. Федя, например, заступил на пост в один день со мной. От того и растерялся, когда я внаглую заявилась на пороге, и проводил прямиком до хозяйки, не подозревающей о моем появлении. Но вот вопрос – вместо кого? Кто из охраны внезапно не вышел на работу и ему в срочном порядке пришлось искать замену?
В комнате стоит невыносимая духота. Открыв окна, я иду прямиком под прохладный душ, рассчитывая хоть немного прийти в себя, и конечно размышляю над мотивами мужчин. На первый взгляд благородство в отношении меня проявили оба. Один довез до дома, не став сразу вызывать полицию и задерживать меня рядом с жутким местом, второй великодушно повесил на свои плечи всю бумажную волокиту, связанную с обнаружением тела. Премного им за это благодарна: не хватало еще засветить свое имя в полицейских отчетах, Валя мигом узнает по своим каналам и прибежит спасать. Но если капнуть поглубже (что в первую очередь хочется порекомендовать убийце, не потрудившемся толком спрятать тело), Евгений мог и сам не желать тратить время на общение с правоохранительными органами, от того и поспешил убраться и свалить ответственность на ближнего. А что до Богдана, то картинка вырисовывается еще более безрадостная. Если убитый мужчина в самом деле его охранник, если он именно тот, кто шантажировал Алису, то мотивов у Решетова более, чем достаточно. И чтобы проследить, что полиция не выйдет на его след, и чтобы убить. Правда, в таком случае возникает встречный вопрос – почему он не спрятал тело? Почему не вывез подальше, в конце концов? Так подставляться – как минимум странно. Если, конечно, он не оставил его подобным образом целенаправленно. Например, для того, чтобы до Алисы точно дошел слух.
Веду плечами, будто от холода: почему-то неприятно думать о Решетове как о убийце. Подхожу к окну, чтобы прикрыть на ночь и в этот момент слышу, как радостно скачет Кит. Эти звуки в тишине ночи точно не перепутать ни с какими другими: он грузный, да еще и фыркает, и рычит, будто кто-то вырывает из его пасти мяч. Но кто возится с ним в такое время?
Не раздумывая, одеваюсь и выхожу на улицу. Крадусь за кустами гортензий и не сразу узнаю в мужчине в льняных шортах и белой футболке Решетова. Его волосы в беспорядке, на лице не привычная улыбка, а в комплекте с до одури довольным псом он выглядит таким домашним и уютным, что я на время забываю, что сижу в засаде. Напоминает мне об этом их уход с территории.
Кидаться следом затея пустая: Богдан непременно услышит меня, и чем это закончится даже представлять не хочется. Да и знаю я, куда они собрались. Мне в отсутствие хозяина тоже есть чем заняться.