Ветер гнал жухлую листву по дороге, цепляясь за оголившиеся ветви деревьев. Фонарь в конце улицы нервно мигал, больше плодя тени, чем отгоняя. С затянутого бесконечными тучами неба сыпал мелкий дождь. Двое мужчин шли быстрым шагом, подняв воротники и втянув головы в плечи. На одном было видавшее виды тонкое пальто неопределённого цвета, на втором – почти новая кожаная куртка. Но мёрзли они почти одинаково.
Промозглый ветер бросал им в лица пригоршни водяной взвеси вперемешку с пылью и истлевшими листьями. Старший из мужчин, тот, что был в пальто, остановился под мигающим фонарём и достал пачку сигарет. Второй, совсем ещё молодой, вихрастый парень зябко передёрнул плечами.
– Так куда мы идём? – спросил он, тщетно стараясь закрыть лицо от ветра воротником куртки.
– К специалисту самого высшего сорта, – весомо ответил старший.
– Но штаб Инквизиции не здесь, – молодой парень удивлённо посмотрел на своего спутника, а потом уже тише добавил: – Или мы идём к демонологу?
– К медиуму, – поправил старший. – Третьей категории.
– Но, мистер О'Доэрти, я думал их всего две – контрактники и свободные, – парень почесал нос, растерянно глядя на мистера О'Доэрти. – И матушка всегда говорила мне не связываться с ними.
– Ну, раз матушка говорила, МакШерти, можешь возвращаться в участок и писать отчёт, – усмехнулся О'Доэрти.
– Нет! Совсем нет. Я пойду с вами, – МакШерти упрямо мотнул головой. Наставления матушки он старался выполнять, но сейчас ему было до жути интересно, на что похож медиум третьей категории. Да и с напарником казалось не так страшно.
О'Доэрти кивнул, скомкал в ладони окурок и огляделся в поисках мусорки. Не найдя ничего подходящего, он положил окурок в карман и зашагал дальше. Ветер протащил по мокрому асфальту истрёпанный газетный лист, в кустах за фонарём мелькнул облезлый лисий хвост.
– Запомни, Дугал, всего есть три категории медиумов, и третья – самая редкая. Что ты знаешь о первых двух? – О'Доэрти решил проверить юношу, устроив ему внезапный экзамен. Тот растерянно заморгал и убрал с лица мокрый лист клёна, принесённый ветром.
Чем дальше двое мужчин уходили от мигающего фонаря, тем темнее становилось вокруг. Они свернули на небольшую аллею и зашагали по ней, всё больше удаляясь от центра города. Здесь дома уже были одноэтажными и часто нежилыми. Старые покосившиеся строения успели прогнить и щерились на прохожих пустыми окнами. По левую руку несколько домов ещё не были оставлены жильцами. Там за плотными занавесками горел свет. За высоким забором одного из них истошно лаял пёс.
– Есть свободные медиумы. Они проводят ритуалы призыва или изгнания под каждого конкретного демона, – затараторил Дугал цитатами из методички. – Есть контрактники, они заключают договор с одним демоном и пользуются его услугами.
– В целом, так и есть. А есть ещё и третьи – они заключают договор со всем Иномирьем, – О'Доэрти коротко вздохнул. В пустом доме справа он заметил какое-то движение, но шаг решил не сбавлять. В таких местах можно было встретить кого угодно, и редко – кого-то дружелюбного.
– Разве такое возможно? – МакШерти зябко поёжился. Его пугали все эти разговоры о демонах и контрактах. Матушка всегда предостерегала связываться с чем-то подобным. Дугал ушам не поверил, когда его назначили в напарники к Комину О'Доэрти, известному на весь полицейский участок южного округа специалисту по всякой чертовщине.
– Возможно, но очень сложно. Можно сказать, нам повезло, что в такой дыре, как наш славный Бронах Глен, есть медиум третьей категории, – О'Доэрти ускорил шаг.
Вскоре ряды домов кончились, и они вышли на открытое пространство. Дальше дорога шла с холма через высокую траву и сорняки. Небо было плотно затянуто тучами, так что здесь, на самой окраине, стояла темень.
– Погодите, мистер О'Доэрти, куда мы идём? – только тут Дугал сообразил, что они успели выйти за городскую черту.
– На кладбище, Дугал. И прекрати так трястись, – О'Доэрти усмехнулся, прекрасно понимая, какой эффект произведёт его следующая фраза. – На кладбище совершенно нечего бояться, поверь мне. Кроме гулей.
– Вы ведь шутите, да? Про кладбище? – Дугал понизил голос. Ему вдруг показалось, что за ними наблюдают. Продолжил он уже тише, словно не хотел, чтобы его подслушали. – И про гулей…
– Такими вещами я не шучу, – весомо ответил О'Доэрти.
– Медиум живёт на кладбище? – севшим голосом спросил МакШерти. Кажется, его матушка даже не догадывалась, насколько страшными людьми были демонологи. Дугал уже мысленно прощался со своей жизнью и с бессмертной душой.
– Нет, конечно. Рядом, – О'Доэрти достал пачку сигарет, покрутил в руках, потом со вздохом убрал обратно. – Почти дошли, сейчас сам всё увидишь.
Кладбище было старым и полузаброшенным. На нём уже лет сто не хоронили, разве что по особому разрешению городского магистрата или для сохранения семейных традиций. Высокая кованая ограда местами покосилась, но ещё держалась крепко. Толстые железные пики глубоко уходили в землю, редкий переплёт был облеплен мокрой листвой. За оградой можно было разглядеть покосившиеся замшелые каменные надгробия, кресты и скорбящих ангелов.
Ветер принёс запах сырой земли и перезрелых яблок. Двое мужчин шли по тропе, огибавшей ограду и уводившей немного в сторону древнего леса. Тот чернел вдалеке неясной угрозой. К нему матушка запрещала Дугалу даже приближаться. Во время промышленной революции, когда по всей стране вырубались леса, этот, как и некоторые другие, не тронули. В нём нашли приют феи – выходцы из иного пространства. Они не были связаны с демонами, их родина лежала в другой плоскости. Но и знали люди о феях намного меньше, чем о жителях Иномирья. То есть, практически ничего. Лес не тронули, но и ходить в него люди не отваживались.
Тропинка вильнула ещё раз, и Дугал, наконец, увидел цель их путешествия. Большой готический особняк, обнесённый каменной оградой, казался нежилым. В тёмных окнах не мелькал свет, по стенам вился плющ. Однако ворота были заперты, а на столбике рядом сидел большой серый кот.
– Здесь? – едва не стуча зубами, спросил Дугал. Это место пугало его. Он даже думал, что перекошенный домик на кладбище вызвал бы в нём меньше страха, чем этот пустой особняк.
– Здесь. Видишь кота на столбике у ворот? – О'Доэрти повернулся к своему напарнику. Парнишка весь трясся, и дело было не только в резком похолодании и сильном ветре. Комин невольно вспомнил, как сам в первый раз оказался в этом доме. Тогда он тоже был напуган, и было из-за чего. – Это значит, хозяин дома.
– Кошки его так любят? – Дугал попытался найти хоть что-то хорошее в человеке, которого заранее боялся.
– Сторожат. У них что-то вроде… профсоюза, – О'Доэрти пожал плечами. Ему и самому не хотелось входить. Он потянулся к замку на воротах. – Коты и кошки ведь тоже стражи нашего мира. Они оберегают нас от тех, кто приходит из-за грани.
– А почему он живёт здесь? – тихо спросил Дугал. Его разбирало любопытство, даже несмотря на страх.
– Так получилось, – Комин поморщился, ему не хотелось рассказывать всё сейчас. Вычурный металлический замок шевельнулся под пальцами О'Доэрти, выпустил железные шипастые ленты и впился в руку мужчины.
– Что это? – Дугал в ужасе отпрянул от коварной ограды. Кот на столбике с любопытством посмотрел на людей внизу и обвил лапы хвостом.
– Плата за вход, – поморщился Комин, вытирая руку платком. Иногда его пропускали без платы, но сегодня хозяин явно был не в настроении.
Ворота бесшумно открылись, пропуская внутрь поздних гостей. Сад за оградой оказался таким же запущенным, как и дом. Голые деревья тянули вверх скрюченные, словно пальцы мертвеца, ветви, палая листва шуршала под ногами, почти полностью скрывая дорожку, из которой выпало несколько камней. Между разросшимися кустарниками тенями скользили коты и кошки всех мастей.
– А теперь слушай меня внимательно и запоминай, – Комин говорил тихо и быстро, точно не хотел, чтобы его услышали. Дугал кивнул, изумлённо глядя на старшего товарища. Он ещё никогда не видел О'Доэрти таким взволнованным. – Стать медиумом третьей категории очень сложно, выживают не все, а те кто выживают, все слегка…
– Тронутые? – свистящим шёпотом спросил Дугал.
– Вроде того. Со странностями, спецификой, – О'Доэрти вздохнул. Тронутым он бы хозяина особняка не назвал, скорее полностью свихнувшимся, но в этом не было его вины. – К ним совершенно особое отношение. Если не понравишься…
– Убьёт? – МакШерти испуганно прикусил нижнюю губу. Воздух стал холоднее, или ему только показалось. Ветер прошелестел листьями, взъерошил и без того растрёпанные волосы Дугала.
– Выкинет на улицу, и в дом ты больше не зайдёшь, – Комин медленно выдохнул.
Именно так он поступил с пятью предыдущими напарниками, с которыми О'Доэрти пытался его познакомить. Шеф упорно подсовывал новых, в надежде, что хоть один подойдёт. Комин на пенсию пока не собирался, но из всех полицейских медиум общался только с ним одним, случись что, участок, да и весь город потеряет бесценного помощника. Или платить ему придётся по общей таксе, а у медиумов третьей категории она неподъёмно высока.
– Так что запоминай, – Комин положил руку на плечо младшего товарища, придержав его у самой двери. – Не пялиться, молчать, не смотреть по сторонам, не пугаться, не удивляться. Постарайся хотя бы просто не вызывать никаких эмоций. Для начала этого достаточно. Будем надеяться, что Гийом сегодня в добром расположении духа. Или хотя бы не слишком раздражён.
К входу в дом вело крыльцо в три ступени – обколотые, сбитые и неровные. По бокам высились две колонны, обвитые плетями подсохшего дикого винограда. И крыльцо, и подножия колонны были усыпаны пожухлыми листьями, скользкими и шуршащими под ногами. Дверь была деревянной, окованной медью. Дугал подумал, что она больше подошла бы какому-нибудь замку, чем загородному особняку. На потемневшем от времени дереве ещё видны были вырезанные фигуры и надписи, медная проволока тянулась фигурной вязью, оплетая обе створки. Массивные петли и замок украшала вычурная чеканка.
Комин подошёл к двери и постучал кольцом о прибитую под ним пластину. Звук вышел громким, глухим и неприятным. Дом словно встрепенулся, настороженно рассматривая нежданных гостей чёрными провалами окон. Прошла минута, потом другая. Ветер поднял целый ворох листвы и швырнул в спины мужчин. Потом дверь медленно начала открываться. Между ног Дугала проскользнула и скрылась в доме пушистая серая кошка.
Наконец дверь распахнулась. На пороге стоял невысокий мужчина, одетый в длинный тёплый халат тёмно-серого цвета и длинные брюки. Рассмотреть его как следует Дугал не мог, тот стоял в тени, единственное, что пока удивляло МакШерти – это то, что одежда скрывала почти всё тело стоявшего в дверях человека. Открытыми оставались только кисти рук и лицо.
– Зачем пришли? – хрипловатым бесцветным голосом спросил хозяин жуткого дома. Дугалу такой ответ показался грубым, но он смолчал, мысленно дорисовав образ склочного старика.
– По делу, Гийом. Я, как всегда, по делу, – Комин кивнул на Дугала. – Это мой новый напарник, Дугал МакШерти. Хороший парень.
– Раз по делу, заходите, – Гийом никак не прореагировал на информацию о новом напарнике, но посторонился и прошёл внутрь дома. – Не забудь захлопнуть дверь.
Дугал переступил порог с опаской, невольно оглядываясь по сторонам. Ему ещё никогда не приходилось бывать в домах демонологов. В прихожей было темно и прохладно, когда О'Доэрти закрыл дверь, пропал последний приличный источник света. МакШерти потребовалось немного времени, чтобы привыкнуть. Он шёл следом за напарником, стараясь не отставать. Половицы скрипели под ногами, но хозяин дома шёл абсолютно бесшумно.
Вскоре стало немного светлее – в коридоре горели газовые светильники. Они больше чадили и отбрасывали тени, но так хотя бы можно было разглядеть то, что было под ногами. Дугал облегчённо выдохнул, но потом сильно пожалел, что идёт не в полной темноте. Тени на стенах отчётливо шевелились, растягивались и закручивались спиралями. МакШерти едва не задохнулся от страха, с трудом подавил желание развернуться и убежать из проклятого дома. Матушка была права насчёт демонологов – все они жуткие люди, продавшие свои души демонам и убивающие случайных гостей. И всё-таки Дугал не убежал, даже не схватил О'Доэрти за руку, хотя очень хотелось.
Вскоре хозяин дома остановился, распахнул дверь слева от себя и вошёл в комнату. Комин последовал за ним, на пороге оглянувшись на МакШерти. Парнишка держался, хотя побледнел, его руки заметно подрагивали, а губы были белыми.
Они оказались в небольшой старомодно обставленной гостиной. Зелёные обои с мелким растительным рисунком выцвели и местами обтёрлись. Мебель, на вид удобная и старинная, напоминала о домах пожилых леди. Дугал даже огляделся в поисках кружевных салфеток и корзины с нитками для вязания. Ничего этого не было, на полочках стояли статуэтки – вполне обычные, но тоже очень старые. Свободное пространство занимали шкафы со всякой мелочёвкой и книгами в кожаных переплётах.
В комнате было светло, горело сразу несколько газовых светильников и две настольных лампы. Только теперь Дугал смог хорошенько рассмотреть хозяина дома. Тот вовсе не был стариком, хотя его точный возраст МакШерти вряд ли мог бы определить. На восковой бледной коже не было морщин, зато были заметны тонкие шрамы, самый жуткий – бугристый и заметный – шёл через горло от уха до уха. Дугал был уверен, что после такого не выживают. Волосы у медиума были чёрными и длинными, завязанными в хвост, седины у него тоже хватало. Больше всего Дугала поразили глаза – тоже чёрные, но совершенно мёртвые, лишённые выражения и жуткие. Глазливые, как говорила его матушка, почтенная Сьюзен МакШерти.
– Так что за дело, Комин? – хозяин дома тяжело опустился в одно из кресел. Двигался он медленно и как-то странно. В его фигуре, надёжно скрытой под слоями одежды, было что-то неправильное, но Дугал никак не мог понять, что именно.
– Скверное, Гийом, очень скверное, – Комин опустился в кресло напротив хозяина дома. Он не спешил, понимая, что уже завладел вниманием Гийома, теперь тот точно его выслушает. А ещё О'Доэрти заметил, что медиуму нездоровится. Вернее, нездоровится сильнее обычного. Это было не очень хорошо, Гийом мог и отказаться. – Я мог бы обратиться к инквизитору Штерну или преподобному О'Шонну, но решил сначала зайти к тебе.
– Кончай набивать себе цену, – Гийом вздохнул и странно дёрнулся всем телом. Дугал заметил, как одновременно с ним шевельнулись тени на стенах, а мелкий растительный рисунок на обоях рядом с головой медиума расплылся.
– Как скажешь. Был случай одержимости. Одержимости ребёнка, – Комин смотрел точно на Гийома, он уже не удивлялся играм теней, потому что знал, что они означают. И потому старался не смотреть на размытое пятно и тонкие чёрные нити, скользящие по окну.
– Редкость, но решаемая. Почему не О'Шонн? Он хорошо справляется с одержимостями, особенно невинных, – Гийом чуть наклонился вперёд, уставившись на Комина своим жутким мёртвым взглядом.
– Экзорцизм проводил Конрад О'Харет, опытный и умелый специалист, – Комин кашлянул, невольно поймав взглядом резкое движение тени.
– Я знаю Конрада, он редко ошибается, – тонкие бескровные губы Гийома растянулись в фальшивой, неестественной улыбке. – Но в этот раз ошибся.
– Не мне судить, – осторожно ответил Комин. Он читал отчёт, но сам при экзорцизме не присутствовал. – Демона О'Харет определил как слабого, не способного удержаться в теле ребёнка, тем более, девочки. Но экзорцизм прошёл плохо, девочка умерла, а сам О'Харет сильно пострадал. Он до сих пор в больнице.
– Конрад не мог не справиться со слабым демоном. Не мог ошибиться, определяя его силу, – задумчиво протянул Гийом, глядя в потолок. Потом протянул руку к стоящей на столике шкатулке, достал оттуда кусок папиросной бумаги, щепотку порошка, который был чем угодно, но не табаком, свернул самокрутку. – С этим демоном он не встречался прежде, не знал имени, выяснял на месте. Иначе не ошибся бы.
– Именно так, – Комин выдохнул. Он смог заинтересовать капризного медиума. – На следующий день одержимость случилась с матерью девочки. Судя по всему, демон был тот же.
– Странно всё это. Ещё более странно то, что отец и муж не обратился к инквизиторам. И что полиция предпочла меня, – Гийом сухо усмехнулся. Дугал почувствовал, как от этого смешка по его спине пробежали мурашки. Он напоминал перестук костей и шелест сухой ткани.
– Отец семейства – Олсандэр Арса, из рода Хранителей, – Комин судорожно выдохнул. Об этом нужно было сказать с самого начала. Именно этот факт был причиной, по которой он пришёл к Гийому.
– Две одержимости подряд в доме Хранителя, – Гийом постучал самокруткой по столику, стряхивая крошки зелья. – Да ещё и из рода Арса.
– Возьмёшься? – Комин наклонился вперёд. Ему совершенно не хотелось отчитываться перед шефом о провале. А ещё меньше – разгребать последствия того, что может случиться, если Гийом не пойдёт с ним.
– Возьмусь. Подожди здесь, переоденусь, – Гийом встал, оставив самокрутку на столике. Сделал несколько шагов к двери, потом повернулся к Комину. – Плата – пять медовых коврижек, и МакШерти должен три месяца каждую среду приносить мне свежее молоко.
Когда Гийом вышел, Комин несколько минут просидел неподвижно, глядя в одну точку невидящим взглядом. На бумаге всё казалось не таким страшным. Он упорно гнал от себя мысли о том, что может означать одержимость в семье Хранителя. О них он знал не так много и, кажется, ему предстояло восполнить пробелы.
– Насчёт молока он серьёзно. Три месяца, Дугал. Без опозданий, без пропусков, – Комин закрыл глаза, не в силах больше видеть извивающиеся тени. Сегодня они были особенно активны. Плохой знак. – И самое свежее. Это важно. Гийом – мстительный, так что не ошибись. То, что он запомнил твою фамилию – уже хорошо. Очень хорошо. То, что он велел приносить молоко тебе – ещё лучше.
– Но почему хорошо-то? – Дугал понимал, что ему всё это не нравится. И это дело, и этот дом, и этот демонолог. Но ему было безумно интересно всё, что с ним сейчас происходило. МакШерти чувствовал, что прикасается к чему-то запретному и удивительному, хоть и пугающему.
– Он признал твоё существование. Не подведи, – Комин вздохнул. Хотелось курить, но в доме Гийома было нельзя – одно из бесконечного ряда неписаных правил их сосуществования. – Шеф хочет, чтобы в участке был ещё хоть один детектив, способный с ним договориться. Сейчас он общается только со мной. Так получилось. Потом расскажу. Но если что случится или я выйду на пенсию, сам понимаешь. Иногда бывает нужен именно такой специалист.
– Вы собираетесь на пенсию? – не поверил своим ушам Дугал. Комин был ещё совсем не стар и, как думал МакШерти, как раз из тех, кто с работы уходит только на кладбище.
– Не собираюсь, – ворчливо откликнулся Комин. Он так привык работать один – в первую очередь как раз из-за Гийома – что бесконечные вопросы не вызывали ничего, кроме раздражения. – Сам поймёшь.
– Пойму что? – Дугал растерянно хлопал глазами. Через минуту его рот открылся. МакШерти замер с совершенно дурацким видом.
– Понял, – усмехнулся Комин. Дугалу ещё многое предстояло узнать и понять, если после всего этого он не сбежит, тоже будет считаться немного чокнутым, но полезным.
– Я вот подумал, – Дугал опустил голову. Ему совершенно не хотелось озвучивать то, что пришло ему в голову. До МакШерти дошло, что он – перестраховка, если О'Доэрти погибнет или сильно пострадает. – А почему молоко? И коврижки? Что за странное требование? И почему три месяца?
– Начинаешь соображать, – Комин кивнул. Ему нравился пытливый ум мальчишки, его любознательность и непосредственность. Это должно было помочь ему принять всё, с чем ему предстояло столкнуться. – Медиум третьей категории может потребовать в качестве платы всё, что угодно. Не только деньги. И нарушать обещание нельзя.
– А почему? – Дугал почесал нос. В комнате было пыльно, а окна, похоже, вообще никогда не открывались.
– Ты правда хочешь нарушить обещание, данное человеку, способному призвать почти любого демона? – Комин покачал головой. Дугал ещё мог позволить себе быть наивным и задавать глупые вопросы. – Желчному и мстительному человеку?
– Нет, – протянул Дугал, прикидывая, где ему найти самое свежее молоко в городе.
Комин ничего не успел ответить, дверь в гостиную открылась с тихим, протяжным скрипом. На пороге стоял Гийом, одетый в длинный чёрный плащ, котелок и перчатки. В руке он держал массивную трость. О'Доэрти поднялся и шагнул к медиуму.
– Мне нужно осмотреть тела, – сипло сказал Гийом, разворачиваясь.
До самого выхода из дома никто больше не произнёс ни слова. Дугал мог только догадываться, о чём думают его напарник и этот странный пугающий человек, связавшийся с целым миром демонов. Снаружи уже совсем стемнело, но никого это, казалось, не смутило. Гийом вышагивал по дорожке, опираясь на трость и прихрамывая, О'Доэрти старался его не обгонять, МакШерти тащился следом, пытаясь запоминать всё, что видит вокруг.
– Мне нужны детали, Комин, – Гийом нарушил молчание первым. В свете уличных фонарей он казался взъерошенным после дождя вороном, сгорбившимся на перекладине пугала. – Пока я не понимаю слишком многого.
– Детали… – задумчиво протянул О'Доэрти. То, что нужно было медиуму, сильно отличалось о того, что Комин обычно писал в отчётах. – Припадки у девочки начались внезапно. Она была с семьёй, только вернулась из церкви. Никаких жалоб не было, ни кошмаров, ни странных незнакомцев и незнакомой еды. Ни жара, ни слабости, ни видений. Демон проявил себя сразу и явно, общался с родителями, охотно шёл на контакт, но не называл своего имени.
– Они никогда добровольно не называют, – Гийом уверенно шёл вперёд, выстукивая тростью по мостовой. Он знал, где проживают все Хранители Бронах Глен. А здесь их было целых трое – удивительно много для такого захолустного городка.
– Не называют, – согласился Комин. – Мистер Арса сразу же вызвал Конрада. Тот осмотрел ребёнка, заявил, что демон не слишком сильный, потом велел всем выйти.
– Он самонадеянно решил проводить экзорцизм без ассистента, – Гийом остановился у фонарного столба и посмотрел наверх. Рядом с газовым фонарём бились ночные бабочки. – Как это на него похоже. Он мог попросить кого угодно. Арса подошёл бы, но он родитель. Родственникам нельзя.
– Конрад был уверен в себе целых полчаса, пока в комнате было тихо. Потом раздался грохот, крики, звон, – Комин покачал головой. Экзорцист уровня Конрада О'Харета мог позволить себе некоторую беспечность, кода сталкивался с очевидно слабым демоном, но в этот раз неосмотрительность обернулась катастрофой.
– В комнате было что-то стеклянное? – Гийом опустил голову. Дугал вздрогнул, в резком белом свете лицо медиума было похоже на череп.
– Не знаю, наверное. Когда прибыла полиция, всё уже убрали, – Комин покачал головой. Даже он, обычный полицейский детектив, знал основные требования при проведении экзорцизма. Хотя нет, он не был обычным полицейским детективом. Мало кому из его коллег доводилось видеть столько чертовщины и участвовать в таком количестве сомнительных затей.
– Даже если демон слаб, это было очень глупо,– Гийом снова зашагал по мостовой, отбивая неровный ритм тростью. Он странно горбился и время от времени поводил плечами, точно ему что-то мешало. – В комнате одержимого не должно быть ничего бьющегося или опасного.
Словно в ответ на его слова особо сильный порыв ветра взметнул полы плаща. У старой яблони рядом с домом дальше по улице отломилась ветка и с треском упала на мостовую. Протяжно каркнул ворон.
– Дверь смогли открыть только минут через десять, – Комин продолжил рассказ, не обратив внимания на замечание Гийома. – До этого момента, по словам очевидцев, она была точно сплавлена с косяком. Когда вошли, девочка уже была мертва, Конрад сильно изранен, комната перевёрнута вверх дном. На стенах нашли следы копоти и крови. Кровь опознали, она принадлежала О'Харету.
– А копоть? – Гийом снова остановился и пристально посмотрел на Комина. Тот стоически выдержал взгляд, хотя внутри у него всё сжалось от инстинктивного ужаса.
– Там нечему было коптить, – Комин сглотнул ставшую вдруг вязкой слюну. Медиум ещё несколько секунд испытующе смотрел на него, потом кивнул. – Что это значит?
– Что демон не был слабым, – Гийом неопределённо махнул рукой.
Дугал подумал, что у нормального человека руки так вообще не гнутся. Ему стало жутко, но он старался не подавать вида. Медиум пугал его всё больше.
– На следующий день мать девочки пошла в церковь, чтобы помолиться за дочь. Через два часа после возвращения у неё появились явные признаки одержимости. Опять же, никаких предварительных симптомов, никаких жалоб, – О'Доэрти вздохнул. Ему это с самого начала показалось странным. Церковь – не то место, где водятся демоны. Обычно там от них как раз избавляются. – Я проверил, в той церкви никаких экзорцизмов не проводили уже лет двадцать. Предпредыдущий священник пытался и погиб, его преемники уже не рискуют. Нигде по соседству тоже ничего такого не было. Перескочить демон не мог. Кроме того, когда открыли дверь после первого экзорцизма, демона в девочке уже не было, это подтвердили. Перейти на мать он не мог – всех обитателей дома проверили сразу же.
– Какой основательный подход и какое вопиющее пренебрежение правилами, – Гийом усмехнулся – весь его рот странно дёрнулся, придав лицу пугающее выражение. Глаза так и остались безжизненными и холодными как два провала в Бездну. – И Арса так и не захотел обратиться к Инквизиции, зато сообщил в полицию.
– В полицию сообщила секретарша второго экзорциста, пытавшегося спасти душу женщины. Он тоже пострадал, пока неясно, выживет ли, – Комин навещал экзорциста в больнице и по опыту мог сказать, что шансы его невелики. – Секретарша так и не сказала, разрешил ли мистер Арса ей кому-то рассказывать. Мне кажется, она не спрашивала.
– Хоть кто-то разумный в этой истории, – смешок Гийома был похож на шорох сухих листов пергамента. – Ей стоило идти к Алексею, но полиция – тоже неплохо.
– Больше никаких деталей у меня нет. Мистер Арса был очень скуп на подробности, но осмотру не противился, – Комин вздохнул. Хозяин дома явно был недоволен тем, что его потревожили. В его положении это было более чем странно.
Дальше до самого дома мистера Арса шли молча. Начал накрапывать мелкий дождик, ветер усилился, дёргая полы одежды и срывая с деревьев последние листья. Где-то заливисто лаяла собака, ей вторило карканье ворона на раскидистом дереве, мимо которого проходили полицейские и медиум. Дугал МакШерти незаметно перекрестился, отгоняя беду. Собака начала протяжно выть. Из тёмного переулка справа появилась долговязая тёмная фигура, прошла мимо них, приподняла старомодный котелок, поравнявшись с Гийомом, и растворилась в темноте улицы. Дугалу показалось, что рядом с незнакомцем фонари горели тускло, а разглядеть его лица он так и не смог.
Вскоре они вышли на ярко освещённые улицы, на которых стояли респектабельные домики за высокими оградами, с занавесками и цветами на окнах. У ворот каждого такого дома была прибита медная табличка с номером и фамилией владельца, иногда даже с профессией. Они прошли мимо дома фельдшера и свернули направо у дома частного адвоката. Дугал не вчитывался в имена, просто шёл за своими спутниками и старался быть незаметным, как и говорил ему О'Доэрти.
– Пришли, – Комин вдавил электрический звонок рядом с воротами. Такое приспособление пока ещё редко встречалось в Бронах Глене.
Им пришлось ждать минут семь на холодном ветру и под всё усиливающимся дождём, прежде чем в темноте за воротами закачался фонарь в руке служанки. Дородная женщина в опрятном тёмном платье и с убранными под чепец волосами осветила лица нежданных гостей, покачала головой и начала отпирать ворота.
– Уже слишком поздно! Хозяин будет недоволен, – служанка нахмурилась. – И что полиции от нас нужно?..
Тут она заметила медиума и замолчала. Потом быстро перекрестилась и распахнула дверь. По её лицу было видно, что больше всего на свете она желала бы запереть её обратно.
– Благодарю, – Комин смутно помнил, что эту женщину ему представляли или же её имя было в описании дела, но он его совершенно не помнил. – На улице просто ужасная погода. Даже для этого времени года.
Женщина кивнула и заторопилась в дом.
– Кажется, тебе здесь не будут рады, Гийом, – тихо сказал Комин. Дугал внутренне с ним согласился.
– Мне нигде не рады, – желчно протянул медиум, вбивая трость в щели между камнями дорожки, что вела к дому.
На пороге их уже ждал хозяин Олсандэр Арса, высокий, статный мужчина средних лет, со светлыми волосами и красивым, гладко выбритым лицом. На полицейских он едва глянул, медиума же окинул взглядом, полным презрения. Казалось, его затошнило от вида Гийома.
– Чему обязан такой наглостью? – Олсандэр поморщился, точно учуял какой-то неприятный запах.
– Мы расследуем смерти вашей жены и дочери. Полиция по закону имеет право привлекать сторонних специалистов, когда дело касается демонов, колдовства или фей, – холодно ответил Комин. Он терпеть не мог, когда на него смотрели как на мусор. И ещё больше ненавидел, когда люди пытались замести свои грязные тайны под половичок, не считаясь с жертвами. – Полиция привлекла медиума третьей категории Гийома Тенебриса. И он милостиво согласился помочь нам в расследовании. Может, пустите нас в дом?
Дугал согласно кивнул, он уже начал промерзать, стоя неподвижно на пронизывающем ветру. Стены от него не защищали. Да и дождь уже вовсю заливался за ворот его короткой куртки.
– Проходите, – процедил Олсандэр, отступая внутрь дома. – Не задерживайтесь.
Внутри дома было светло и тепло, пахло свежей выпечкой и кофе. Выкрашенные в светлые цвета стены зрительно расширяли пространство, стоящие в кадках деревца радовали глаз яркой зеленью. Но на всём этом лежала ледяная печать произошедшей трагедии. Комин спиной чувствовал сгущающуюся тень. В этом доме не должно было быть зла и тьмы. Но они поселились здесь, пустив ядовитые корни и напитавшись жизнями.
– Мне нужно осмотреть тела, – деловито заявил Гийом, снимая котелок и вешая его на вешалку у входа. Трость он тоже оставил, хотя и несколько неохотно. А вот плащ снимать не стал, хотя с него на ковёр стекала вода. – И чем быстрее, тем лучше. Комин, ты потребуешься.
– А я так надеялся, что в этот раз обойдёмся без этого, – Комин тяжело вздохнул, стянул промокшее пальто и тоже повесил на вешалку. Потом покорно подошёл к медиуму. – Что от меня потребуется?
– Пока не знаю, – Гийом принюхался, покачал головой и направился вглубь коридора. Ему никто не говорил, где именно лежат умершие, но он чувствовал то ли смерть, то ли остаточные следы демона.
– Я этого так не оставлю, – прошипел Олсандэр, торопливо нагоняя медиума. Ему не нравилось, что кто-то так нагло распоряжается в его доме. – Я не позволю осквернить членов моей семьи.
– Никто не сможет осквернить членов семьи Хранителя, пока сам он хранит свою чистоту, – туманно отозвался Гийом, распахивая дверь в маленькую светлую комнату.
В самом центре стояло два стола, на которых покоились гробы. Все окна и зеркала по традиции были занавешены, все картины закрыты чистой белой тканью, камин заставили ширмой. Крышки были прислонены рядом со столами, покойниц прикрыли кружевными белыми покрывалами в знак того, что умерли они без греха.
– Как это печально, – Дугал спохватился только тогда, когда произнёс это вслух. Он испуганно глянул на О'Доэрти, но тот никак не прореагировал на его замечание.
– Действительно, печально, – Гийом подошёл сначала к одному гробу, потом к другому, откинул покрывала и долго всматривался в мёртвые лица. – Печально, что почти ничего не осталось. У миссис Арса была сильная воля, острое нежелание терпеть в себе убийцу дочери. А вот девочка… да, тут ещё кое-что осталось.
– Этого будет достаточно? – О'Доэрти встревожено посмотрел на медиума. Ему совершенно не хотелось участвовать в том, что ему предстояло сделать.
– Вполне, – Гийом растянул губы в неприятной, искусственной и пугающей улыбке.
– Мистер Арса, я прошу вас выйти, – Комин повернулся к хозяину дома. – Поверьте, это для вашего же блага. Вам не стоит этого видеть.
– Да как вы смеете? – Олсандэр сжал кулаки, с опаской глядя на медиума. – Это – моя семья, мои жена и дочь!
– Именно поэтому, прошу вас, – как можно мягче сказал Комин, выпроваживая Арсу из комнаты. На пороге он обернулся. – Дугал, если не готов, тоже лучше выйди. Зрелище будет неприятным.
– Я останусь, – Дугал тяжело сглотнул. Ему казалось, что он совершает какой-то непростительный грех.
– Тогда стой молча и тихо, не вмешивайся и не ори, – наставлял его Комин, запирая дверь. Замок щёлкнул сухо и громко. Комин понадеялся, что у МакШерти крепкий желудок. Его самого в первый раз едва не стошнило.
– Готовься задавать вопросы, – Гийом засунул руку в гроб девочки, повозился там, потом что-то хрустнуло, и он вытащил отломанную фалангу пальца. – Времени будет не слишком много. Мне нужно знать его силу и то, кто его подселил, как, где и когда. Постарайся узнать как можно больше.
– Не в первый раз, – сглотнул Комин. Привыкнуть до конца он так и не смог. Пару раз даже предлагал найти для Тенебриса ассистента, но тот решительно отказался. Впрочем, Комина это не удивило, да и не нашёлся бы человек, способный ужиться с Гийомом. Он сам его порой едва выносил.
– Что ж, тогда приятного мне аппетита, – неприятно усмехнулся Гийом. – А вам – неприятных ночных кошмаров.
Дугал подумал, что у демонолога слишком странные шутки и самая гадкая усмешка из всех, какие он видел за свою жизнь. Даже хуже, чем у кузена Далласа. Но через секунду он понял, что Тенебрис не шутил. Медиум положил отломанный у девочки палец в рот и проглотил. Секунд двадцать ничего не происходило, потом Гийом издал странный всхлип и резко откинулся назад так, что хрустнул позвоночник. Его конечности задёргались и выгнулись под совершенно противоестественными углами. Гийом продолжал хрипеть, его ломало и перекручивало, словно из него, как из куколки, что-то пыталось выбраться наружу.
Потом он затих, сгорбившись и опустив голову. Дугал стоял неподвижно, не зная, чего он хочет больше – вытошнить сжавший горло ужас или просто упасть в обморок. В позе и даже форме тела медиума больше не было ничего человеческого. Когда он поднял голову, Дугал зажал себе рот руками. Губы Гийома растянулись, обнажив зубы, глаза были широко распахнуты, сквозь них смотрело нечто, чему Дугал не мог дать названия. Слишком чуждым, слишком безумным оно было. Он понял, что столкнулся с демоном.
– Почему ты вселился в это тело? – Комин сделал шаг вперёд, загораживая младшего напарника. Мальчишка ещё не был готов к такому зрелищу, но Гийом позволил ему остаться. – Отвечай, демон!
– Я не могу не ответить тебе, человек. Я связан волей того, кто призвал меня в своём теле, – прохрипел демон голосом Гийома. У того едва не рвались голосовые связки, подстраиваясь под чужие, вибрирующие интонации. – Меня призвали, выдернули и связали. Грубо, зло. Меня насильно засунули в эту девчонку. Я не хотел. Мне она не нужна! Изгоняли тоже грубо, больно. Потому я зацепился. Она не хотела отпускать. Хочу домой. Отпусти меня, человек! Отпусти!
– Кто тебя вселил? – Комин нахмурился. Демон был болтлив, рассказывал больше, чем просили, тянул время.
– Старуха, меня подселила старуха! – Демон заставил всё тело Гийома содрогнуться.
– Как она подселила тебя, отвечай быстро и чётко! – Комин спешил, понимая, что долго Гийом так не выдержит. Видимо, демон был на самом деле сильным и сейчас ничем не связанным, к тому же, пытался вырваться на волю.
– Через еду. Через рот. Сначала к ребёнку. Потом к женщине. Через еду! – Демон начал скулить и подвывать, растягивая губы носителя.
– Почему экзорцизмы не сработали? Почему экзорцисты не поняли твою силу? – Комин невольно вспомнил второго экзорциста, которого навещал. Слабый демон не мог бы с ним такое сотворить.
– Меня связали. Спеленали. Я был ослаблен. Экзорцизм не изгнал меня, а разрушил путы. Они не могли видеть! Не смогли понять, – демон почти шептал, покачиваясь из стороны в сторону и блаженно улыбаясь. – Такие грубые, такие жестокие! Они заслужили! Отпусти меня!
– Зачем? Ты знаешь, зачем тебя призвали? – Комин сглотнул. Он терпеть не мог эти переговоры. Ему было безумно страшно – и за себя, и за Гийома, а теперь ещё и за Дугала – но он не имел права медлить, нужно было спрашивать быстро и чётко. А хотелось просто сбежать.
– Чтобы исполнить обещанное, – демон нагнулся ещё ниже, опустился на четвереньки, выгнув спину. Комин отчётливо услышал, как затрещали кости Гийома. – Отпусти меня. Мне плохо. Мне так плохо здесь. Это тело холодное. А мой дом так прекрасен. В нём текут тёмные реки, в нём такое красивое небо и нет места этому белому сиянию. Отпусти меня.
– Я… отпускаю тебя! Вали в Иномирье и не возвращайся! – Комин поднял дрожащую руку и вытер кровь под носом. В ушах звенело, перед глазами всё плыло. Его едва не стошнило.
Гийом рухнул на пол кучей тряпья, свернулся в комок и натужно закашлялся, выплюнул почерневший палец. Его била неудержимая дрожь, конечности дёргались, как в припадке. Встающие на место суставы влажно и неприятно хрустели. Через несколько минут Гийом успокоился и остался лежать неподвижно.
Комин подошёл, поднял палец и положил в карман. Он присел рядом с медиумом, дожидаясь, пока тот придёт в сознание. Про себя О'Доэрти повторял, что бывало и хуже, но не так часто. Этот призыв дался Тенебрису нелегко.
– Нужно было отпускать раньше, – прохрипел Гийом, вяло шевелясь на полу. Сил подняться уже не было. Комин подхватил его и усадил в единственное кресло. – Он начал рассказывать.
– Знаю, что нельзя слушать, но мы узнали достаточно много, – Комин выдохнул. Если Гийом начал ворчать, значит, он относительно в порядке. – Как, кто и зачем – это почти всё, что нужно.
– Старуха накормила чем-то в церкви. Почти разгадали загадку, – Гийом снова закашлялся, содрогаясь всем телом.
Пережидая очередной приступ, Комин отвернулся от медиума и посмотрел на напарника. Дугал был мертвенно бледным, он всё ещё не мог прийти в себя от увиденного. У него из носа текла кровь, но он и не думал её останавливать. Комин подошёл к МакШерти и несильно ударил его по лицу. Парень моргнул, с трудом сфокусировал взгляд.
– Я тебе сколько раз говорил? – Гийом сидел в кресле в полуобморочном состоянии. – Не слушай про Иномирье.
– Знаю, – вздохнул Комин, подходя к гробу и возвращая палец трупу.
– А почему? – Дугал пришёл в себя гораздо быстрее, чем боялся Комин. Даже слишком быстро.
– Мозги вскипят, – коротко пояснил О'Доэрти. – Кровь под носом вытри. Никогда нельзя слушать, как демоны рассказывают про свой дом. Просто запомни. Никогда.
Дугал кивнул и провёл рукой по лицу. На ладони остался мазок крови, в ушах всё ещё шумело. Только сейчас он понял, что его трясёт. Он и подумать не мог, что кто-то решится впустить в своё тело демона добровольно, и что это будет так жутко выглядеть со стороны. А ещё Дугал понял, что хочет ещё раз услышать рассказ про красивое небо Иномирья.
– Приведи Арсу, – Гийом зашевелился, кое-как выпрямился в кресле. Длинные волосы спутались и теперь падали на лицо.
– Погоди, – Комин подошёл к медиуму и наклонился. – У тебя кровь идёт, под кресло натекло!
– Опять шов разошёлся, – Гийом дрожащими пальцами, странно выгнутыми назад, провёл по волосам, убирая их с лица. – Это потом. Приведи Арсу!
– Как скажешь, – Комин бросил обеспокоенный взгляд на Дугала. Он не хотел оставлять мальчишку с медиумом в таком состоянии, но и ослушаться не посмел. Тенебрис бывал весьма убедителен и часто – мстителен. Комин не хотел вспоминать наказание за прошлое непослушание.
Когда он привёл Олсандэра, Гийом уже закончил возиться со своим телом. Дугал стоял в углу и старался слиться с тенями и не смотреть, что медиум делает. Комин предположил, что тот просто зашил разошедшийся шов, не вставая с кресла. Выглядел Тенебрис уже немного лучше.
– Когда случались приступы одержимости? Что им предшествовало? – хрипло прокаркал Гийом, поднял свой мёртвый, пустой взгляд на Арсу.
– И моя дочь, и моя жена впали в неистовство вскоре после того, как вернулись из церкви, – Олсандэр прищурился, недовольно глядя на медиума. С его присутствием в своём доме он уже смирился, о том, что тот делал с телами, не спрашивал. – Признаки одержимости были самыми стандартными – ломка, нецензурная брань и богохульства, неестественное поведение, чудовищная сила, взгляд демона.
– В церкви они что-то ели? – Гийом упёрся руками в подлокотники, точно хотел проверить, есть ли в нём силы, чтобы подняться.
– Первый раз жена ходила с дочерьми, во второй раз одна, – Олсандэр покачал головой. У него было много работы, он редко составлял им компанию, посещая только праздничные и воскресные службы. – После этого я сам дважды был в церкви с дочками, как видите, до сих пор жив и чист. С девочками тоже всё в порядке.
– Чист? Говоришь, ты чист, Хранитель? Лживый пёс! – Гийом рывком поднял тело из кресла и одним плавным, длинным движением пересёк комнату. Комин отшатнулся, пропуская его. – Кладбищенская погань! Чумная крыса! Кому ты что обещал? Чем ты расплатился за свою никчёмную жизнь?
Гийом остановился, замер на миг, потом оттолкнул Олсандэра и выбежал из комнаты. Комин среагировал почти сразу, сорвавшись с места. Давно он не видел, чтобы медиум так двигался. О'Доэрти был уже на середине лестницы на второй этаж, когда сзади загрохотали ботинки МакШерти. Парень соображал пока медленно, зато умел не впадать в ступор и не падать в обморок, как его предшественники.
Гийома Комин догнал на пороге кабинета мистера Арсы. Медиум распахнул дверь рывком, на пол упали обломки вырванного с мясом замка. Дугал почти догнал их и теперь тяжело дышал за спиной.
– Тифозные духи и Леди-Чума! – выдохнул Гийом, заходя в комнату. Он подошёл к рабочему столу из морёного дуба.
На нём стояла шкатулка, украшенная искусной резьбой и инкрустацией из слоновой кости. Тонкие завитки растительного мотива оплетали таинственные и сложные защитные знаки, вились между выложенными мелкими камешками рунами и цеплялись за геммы с изображениями печальных девичьих лиц. Шкатулка стояла распахнутой и пустой. На тёмно-алом бархате всё ещё можно было разглядеть след того предмета, что долгие годы лежал внутри нетронутым.
– Вынужден согласиться, – Комин ошалело смотрел на шкатулку. Он не мог поверить в то, что это правда. – Сукин сын!
– Что произошло? – Дугал, кажется, решил окончательно забыть наставления своего старшего товарища. Молчать он просто не мог.
– Олсандэр Арса – Хранитель. Ему доверено было беречь один из Великих Артефактов, – Гийом провёл пальцами по краям крышки шкатулки, коснулся женских лиц на геммах. – Очень опасный предмет, в умелых руках способный уничтожить этот мир.
– Уничтожить? – Дугал задохнулся, он не мог не верить словам медиума, но представить нечто настолько ужасное у него просто не получалось.
– Что он хранил? – Комин медленно выдохнул, пытаясь привести мысли в порядок. Сейчас важно было сохранить голову трезвой.
– Нож, – Гийом выпрямился, упершись ладонями в стол. – Нож, способный открыть дверь в Иномирье.
Дверь за их спинами скрипнула, заставив Комина вздрогнуть и обернуться. Олсандэр стоял на пороге, его лицо было бледным, губы упрямо и решительно сжаты.
– Ты обещал Нож и отдал его, – Гийом не оборачивался, его голос звучал хрипло, он почти шипел. – У тебя ещё две дочери, ты не хотел их потерять.
– Да, – коротко выдохнул Олсандэр. Он не отрицал и не пытался оправдаться.
– Как ты мог проболтаться? Как мог обещать Нож? – Гийом судорожно выдохнул. – Впрочем, это уже не важно. Хранитель не имеет права на человеческие слабости, а ты слаб.
Комин выдохнул, понимая, что спрашивать, кому и за что он обещал Нож, бесполезно. Арса скорее умрёт, чем рискнёт оставшимися детьми. Он и так отдал слишком много. Ему очень наглядно показали, что будет с его семьёй, если он откажется. Комин подумал, что такую стойкость Хранитель должен был проявлять, защищая доверенный Артефакт, а не покрывая его похитителя.
– Нож нужно вернуть, – Гийом прошёл мимо Олсандэра, даже не взглянув на него, точно Хранитель стал для него пустым местом. – Срочно.
– Ты уверен, что срочно? – Комин даже не пытался остановить медиума, тяжело спускавшегося по лестнице, только следил, чтобы тот не упал.
– Три дня до новолуния, самое сильное время. Дверь будет стабильной. Да ещё и в это время года, – Гийом остановился в прихожей, согнулся, пытаясь отдышаться. Воздух вырывался из его тонких губ с хрипом.
– Куда мы идём? Уже поздно, – Комин потёр переносицу. Хотелось курить и домой, в тепло. Заварить себе горячий кофе, вытащить из шкафа наугад какой-нибудь простенький роман и не думать о конце света, который вот-вот готов был свалиться ему на голову вместе с ордой демонов.
– В церковь, – скривился Гийом как от зубной боли.
– Разве в церкви могли подселить демона? – Дугал почесал в затылке. Матушка всегда говорила ему, что церковь – дом Божий, всё, что идёт от неё – благо. И демонам, а также тем, кто с ними якшается, там не место.
– Ещё как могли, – прошипел Гийом. – Тот ещё крысятник. Зловонные язвы на все их дома! Бездновы порождения! Гниль на теле города!
Дугал поражённо уставился на медиума, потом перевёл взгляд на О'Доэрти. У него в голове не укладывалось, как можно так сильно ненавидеть кого-то. Священник в церкви рядом с его домом был милейшим старичком, готовым помочь советом любому, кто к нему обращался.
– Я потом расскажу, – тихо сказал Комин, стараясь не обращать внимания на ругань Гийома. Медиум редко выходил из себя настолько сильно. Впрочем, чаще всего в тех случаях, когда дело касалось священников. – Надо поспешить, тогда успеем к концу вечерни.
За маленьким, холодным окном опускалась бархатная тьма, унизанная жемчужинками первых снежинок. Деревья казались притаившимися духами, а редкие прохожие – ожившими героями сказок. В доме тоже было холодно, дрова стоили дорого, так что приходилось экономить, пока не придут настоящие морозы. Этим вечером двое – пожилая женщина и её маленькая внучка – занимались шитьём при свете единственной тонкой свечи. Работу нужно было закончить до утра, чтобы было, на что завтра купить хлеба и молока.
Девочке сложно было усидеть на месте, она быстро, хоть и не слишком аккуратно, закончила свою часть работы и ловко соскользнула со слишком высокого для неё стула. Этот вечер казался ей слишком тихим и сказочным, чтобы тратить его на такую банальную вещь, как обмётка и кройка. Девочка взобралась на сундук с обрезками ткани и упёрлась ладонями в подоконник.
Мир за окном погрузился в ночную темноту, которую лишь изредка тревожили чьи-то торопливые шаги, да взмахи вороновых крыльев. Девочка прижалась лицом к холодному стеклу, силясь разглядеть хоть что-то. И тут она увидела высокую стройную фигуру женщины, облачённой в чёрное старомодное платье. Та шла лёгким, невесомым шагом, скользя взглядом по домам. Что-то в её облике и движениях заворожило девочку, она, не отрываясь, смотрела на странную гостью их бедного предместья.
– Ба, глянь какая красивая леди! – девочка на миг оторвалась от пугающего и прекрасного зрелища и повернулась к пожилой женщине. Та нехотя отложила шитьё и с трудом встала. Работы было ещё много, но она так устала. – Очень красивая леди в чёрном платье!
– Внученька! – ахнула женщина, закрыв рот уголком платка, наброшенного на плечи. Сердце старой женщины замерло от страха. Она подбежала к окну со всей поспешностью, на которую только была способна.
Ночь накинула на город свою шаль, укутав и спрятав дома и людей. Мелкий снег почти совсем прекратился, фонарей здесь отродясь не было. Старая женщина окинула взглядом улицу, пытаясь найти ту, кто так впечатлил её внучку. Она беззвучно молилась о том, чтобы ошибиться. Старые страшные сказки, которые рассказывала ей тётка, всплывали в памяти, обретая плоть из темноты и вороньего карканья.
Изящная леди в чёрном стояла прямо напротив их дома. Мелкие снежинки ложились на её длинные чёрные волосы и оставались, не тая. Неподвижная и прекрасная, леди пугала и притягивала одновременно. На её лицо была накинута чёрная вуаль. Стоило старухе подойти к окну и обнять внучку за плечи, как леди незаметным движением вскинула бледные белые руки и приподняла вуаль.
– Не смотри, милая, не смотри на неё! – взвыла пожилая женщина, обхватывая девочку за плечи, отворачивая её от окна и закрывая своим телом.
– Ба, а почему глаза у леди чёрные? – девочка попыталась вывернуться из душных объятий. – И так блестят!
– Не смотри, внученька, не говори о ней! Никому никогда не говори! Не рассказывай и забудь, – старуха глухо зарыдала в макушку девочки.
Именно так её описывала тётка в своих сказках, от которых старуха – тогда сама ещё маленькая девочка – плакала по ночам. Прекрасная леди с чёрной вуалью на лице. Леди-Чума.
Утро выдалось холодным даже для осени. Лёд на лужах уже не таял с первыми лучами солнца, а грозил задержаться до обеда. В помещении было не намного теплее. Изо рта то и дело вырывался пар, тёплую кожаную куртку Дугал и не думал снимать, хотя и знал, что шеф будет опять ругаться. Впрочем, тогда ему пришлось бы отчитывать вообще всех или же тратиться на уголь.
Дугал перехватил поудобнее папку с отчётом и прикинул, как ему пройти к кабинету шефа, не столкнувшись ни с кем из тех коллег, с кем ему не хотелось разговаривать. Он вчера до поздней ночи читал модный детективный роман, который ему одолжила Сьюзи, и утром едва разлепил глаза. А за ночь ещё и подморозило. И теперь Дугал отчаянно зевал, прикрываясь отчётом. На разговоры у него просто не было сил.
МакШерти, наконец, выбрал оптимальный маршрут. Проходя мимо стола Кениана Коллинса, Дугал заметил, что тот разговаривает с пожилой женщиной, рядом с которой на краешке стула сидит худенькая девочка. Обе посетительницы были одеты опрятно, но небогато, одежду явно не раз штопали и перешивали, но до того ловко, что это не бросалось в глаза.
– Эй, Дуг! – Кениан махнул ему рукой, едва заметив, что тот идёт мимо.
– Чего тебе? – Дугал с трудом подавил очередной зевок и остановился, бросив ещё один взгляд на посетительниц. Обе были одеты по старой моде, так уже лет пятьдесят никто не одевался.
– Ты не знаешь, где проклятый детектив? – Кениан почесал за ухом и лениво пригладил волосы. Он терпеть не мог напарника Дугала Комина О'Доэрти, прозванного проклятым детективом, но это не мешало Коллинсу спихивать на него все хоть немного странные дела. Или хотя бы пытаться.
– Понятия не имею, не видел его сегодня, – Дугал пожал плечами, напарника он действительно ещё не видел, впрочем, Комин терпеть не мог ранние подъёмы.
– Отпросился он, – сержант-детектив Аластар Коннолли остановился рядом с Дугалом. – Дочка у него заболела, вот он и выпросил денёк с ней посидеть.
– Не знал, что он женат, – растерянно посмотрел на старшего коллегу Дугал. Он понял, что ничего не знает о жизни напарника вне работы. Раньше ему казалось, что это и не обязательно.
– Они не живут вместе, разошлись давно, – пожал плечами Аластар. – Луизе надело, что Комин всё время проводит на работе. А то дело с медиумом стало последней каплей. Но разошлись они мирно, Комин часто навещает Луизу и Калли.
– Ясно, – недовольно протянул Кениан, потом перевёл взгляд на Дугала. – Ты ж его напарник! Вот и возьми дельце. Тут по вашей части.
Дугал обречённо вздохнул. Едва его назначили в напарники к Комину, слава проклятого детектива перешла и на него как какая-то прилипчивая болезнь. Теперь и его считали специалистом по всякой чертовщине.
– Ладно, возьмусь. Сейчас, только отчёты отнесу, – Дугал покачал головой, без всякого интереса скользнув взглядом по старухе с девочкой, и направился к двери кабинета начальника.
Через десять минут, выслушав обычную утреннюю проповедь о пользе ранних подъёмов и моральном облике молодых офицеров полиции, Дугал вернулся к своему столу, в глубине души надеясь, что странная парочка не стала его дожидаться. Надежды, как и всегда в таких случаях, не оправдались. Пожилая женщина сидела, сложив руки на коленях, и доверчиво смотрела на констебля.
– Чем могу помочь? – Дугал сел за стол напротив посетителей. – Что случилось?
– Видели мы давеча леди, – начала старуха, комкая край кофты узловатыми пальцами. – Вся тонкая, в чёрном, точно вдовица. На лице вуаль. И волосы чёрные, неубранные. Кожа белая, только не светится. Жуткая она была. Ночью одна на дороге стояла. Недобрый это знак!
– И глаза – чёрные-чёрные, – тихо пискнула девочка, робко подняв глаза на страшного полицейского. – Как чернилами залиты.
– Что ты говоришь, дурёха! – встрепенулась старуха, мелко крестясь одной рукой и крутя защитные фиги – другой. Дугал усмехнулся – больно уж бодро смешивала посетительница суеверия и веру. – Не думай и не вспоминай о ней! Нельзя!
– Почему же нельзя? – заинтересованно подался вперёд Дугал.
– Беда будет! Зло накликать можно. Придёт она, коль заметит, – старуха покачала головой, помрачнела, уставилась на Дугала немигающим взглядом. – Беды страшные сулит она, женщина эта. Мне тётка рассказывала, а ей – бабка. Всегда беды.
– Что за беды? – Дугал настороженно повёл плечами. Ещё совсем недавно он просто отмахнулся бы от суеверной старухи. Как бы матушка ни пыталась его убедить, что мудрость людская хранится в старых историях и суевериях, сам он редко придавал им значение. Теперь же, увидев своими глазами демонов и пройдя суровое испытание, Дугал изрядно пересмотрел свои взгляды.
– Не могу сказать, накликаю! – старуха покачала головой, точно жалела уже, что вообще пришла. – Нельзя о таком говорить. Но ты, милый, уж разыщи эту леди. Найди, пока не поздно. Ох, милый.
– Не переживайте, почтенная, найду я вашу леди, – Дугал уже думал, к кому идти первому – к жуткому медиуму или к не менее жуткому инквизитору. С первым у его напарника было что-то вроде договора. А вот к главному инквизитору одному соваться совсем не хотелось. – Не будет никакой беды.
– Хорошо бы так, милый, – старуха поднялась и потянула за собой девочку. – Поспешай.
Дугал несколько минут сидел неподвижно после того, как посетители вышли на улицу, после чего поднялся, крикнув Аластару, что ушёл по делам, и тоже вышел. Старухи и девочки уже и след простыл, хотя быстро ходить они точно не могли, а улица просматривалась далеко в обе стороны, проулков нигде не было, все дома стояли вплотную. Пожав плечами, Дугал отправился ловить кэб. По опыту он знал, что набегаться ещё успеет, хотя бы часть пути можно проделать с комфортом. Благо, за дело с Ножом ему выдали внушительную премию. Большую часть он отослал матушке, но и после этого деньги остались.
Первым делом Дугал заехал на рынок, купил там пару золотистых, истекающих мёдом коврижек и горшочек свежих сливок. Молоко было только вчерашнее, ему такое точно не подходило. Дугал вообще не до конца понимал, что делает. Комин предостерегал его лезть к медиуму без спроса и важного дела. А тут просто бредни старухи. Да и вознаграждение Гийом в прошлый раз назначил сам. Было боязно, но Дугал, залезая снова в дожидавшийся его кэб, был уверен, что поступает правильно.
Высадился он рядом с частными домами на краю города. Это место ещё можно было счесть приличным, дальше Дугал решил идти пешком. Ему не хотелось, чтобы кэбмен знал, куда он направляется. Морозило, солнце светило тускло сквозь мутную дымку. Запахи и звуки разносились далеко. Пахло дымом и стылостью. МакШерти глубоко вдохнул морозный воздух. Он едва узнавал место, в котором его высадил кэбмен. В прошлый раз Дугал был здесь поздно вечером в дождь, сейчас же было раннее утро. Убогие дома, жуткие и чёрные, выглядели жалкими и разваливающимися, деревья вдоль дороги – голые и облезлые – казались обгоревшими. Дугал упрямо отогнал совершенно дикую ассоциацию с костями покойников.
– Кости же белые, деревья – чёрные. Ничего похожего, – пробормотал он себе под нос, ускорив шаг. И всё равно отделаться от навязчивой мысли о чёрных скрюченных пальцах не удавалось. Наверное, всё дело было в том, к кому Дугал шёл.
Гийом Тенебрис был медиумом третьей категории, заключившим сделку со всем Иномирьем сразу. Всё в нём – от облика до круга общения – вызывало у Дугала чувство безысходного, первобытного ужаса. Единственное, что, по мнению МакШерти, хоть немного его прощало – медиума любили кошки.
Мимо пустых домов Дугал прошёл быстро, не глядя по сторонам и не прислушиваясь к карканью воронья. Идти под взглядами выбитых окон было неуютно. Ему то и дело казалось, что там, в темноте брошенных домов, кто-то шевелится. Или что дома сами наблюдают за ним, оценивая своим нечеловеческим разумом. Дугал медленно выдохнул через нос, перекрестился и получше ухватил горшочек со сливками. Разбить его было бы обидно.
Кусты и кладбищенскую ограду покрывала хрупкая изморозь, тонкий ледок на траве хрустел под ногами, будто сахарная глазурь. Дугал поднял голову: небо всё ещё было серым и тусклым, поднялся пронизывающий, влажный ветер. Матушка всегда говорила, что такой ветер несёт простуды. Дугал зябко передёрнул плечами и зашагал вдоль ограды к мрачному, нежилому на вид особняку.
Первого кота он заметил шагов через десять. Тот сидел у дороги и вылизывал лапу. Едва Дугал поравнялся с ним, кот оторвался от своего занятия и проводил гостя взглядом. Порыв ветра толкнул МакШерти в грудь, сорвал с кустов остатки листьев, завихрив их смерчиками у ног. Кладбищенская ограда отозвалась протяжным гулом и серебряным звоном осыпавшейся наледи. Дугал коротко выдохнул и поспешил к дому, уже не глядя по сторонам.
Коты и кошки всех мастей начали попадаться всё чаще. Некоторые поворачивали мордочки в сторону Дугала, другие шли рядом некоторое время, а потом растворялись в жухлой траве. Когда в отдалении надрывно залаяла собака, кошка, вышагивавшая у ног МакШерти, выгнула спину и зашипела. Лай перешёл в протяжный, тоскливый вой на одной ноте. Вскоре к первой собаке присоединилась ещё дюжина.
Дугал подошёл к воротам особняка, стараясь не обращать внимания на не прекращающийся собачий вой, к которому добавили свои скрипучие голоса вороны, обсевшие все окрестные деревья. Замок хищно поблёскивал ледяной коркой. На столбе, как и в первый визит, сидел кот, в этот раз чёрный, с пушистым длинным хвостом, который так и хотелось погладить. Дугал сглотнул ставшую вдруг вязкой слюну. Комину пришлось отдать кровь, чтобы войти. Дугал не боялся боли и не пугался вида крови, но ему казалось неправильным отдавать её демону, сторожившему дом медиума.
Ограда казалась ледяной, пальцы слегка подрагивали, касаясь покрытого инеем металла. Дугал выдохнул и поднял руку, дотронулся до мягкой чёрной шёрстки кота, сидевшего на столбе, потом наклонился, чтобы погладить двух серых кошек, тёршихся об его ноги. Идти в дом совсем не хотелось.
– Я не звал, – Дугал резко выпрямился и обернулся, услышав за спиной недовольный скрипучий голос.
Гийом стоял у него за спиной. На нём было поношенное чёрное пальто, котелок он сменил на широкополую шляпу. Высокие сапоги были заляпаны грязью, на них налипли мелкие веточки. В руках медиум держал объёмное пустое ведро. Дугал торопливо вытащил из кармана завёрнутые в бумагу коврижки и горшочек со сливками, а потом замер, раскрыв рот. За спиной медиума шевельнулась тень, распрямилась, растеклась и уплотнилась, царапнула острыми чёрными когтями ведро, всё ещё покрытое пятнами засохшей крови.
У существа была большая, больше человеческой, шарообразная голова на длинной и тонкой шее, длинные конечности – на каждой по одному дополнительному суставу, ноги выгибаются назад. Кожа – тёмно-серая, почти чёрная, туго обтягивала выпирающие рёбра – их было слишком много, и изгибались они не как у человека, грудная клетка была узкой, вытянутой и прямоугольной. Длинные, трёхсуставные пальцы переходили в острые когти, царапавшие край ведра. Но страшнее всего было лицо твари. Оттопыренные заострённые как у летучей мыши уши плотно прилегали к голове. Маленькие, блестящие красные глазки располагались по центру, совсем близко друг к другу. Век и ресниц не было, как и белка с радужкой. Вместо носа чуть ниже глаз располагались две узких щели. А ещё ниже находилась пасть – огромная, растянутая от уха до уха, она, казалось, вообще не закрывалась. Острые как иглы зубы усеивали её в два ряда. Из горла твари доносился свистящий хрип, тонкий, как завывание ветра.
Дугал отшатнулся, ударился спиной о столб и сполз на землю, не в силах выдавить ни звука. От существа веяло смертью и жутью, разило открытой могилой и гнилым мясом. Всё в нём было противоестественным и чуждым. Всё в нём заставляло бьющийся в истерике разум вопить от осознания невозможности существования подобного монстра. Но он был реален и тянулся тонкими пальцами к ведру, раскрывал пасть и втягивал узкими ноздрями воздух. Длинный, гибкий синюшный язык твари скользнул между игольчатыми зубами, прошёлся по краю ведра, слизывая запёкшуюся кровь. Дугал тяжело сглотнул, чувствуя, что его сейчас вырвет то ли от страха, то ли от омерзения, и зажмурился. Он больше не мог смотреть на это существо, не мог вынести того, что оно может существовать.
Что-то мокрое коснулась его щеки, потом – рук. Мокрое и шершавое, а ещё – тёплое. Лицу стало щекотно, и Дугал невольно открыл глаза. У него на груди сидел молодой рыжий кот и вылизывал его щёки, время от времени задевая лицо хвостом. Ещё одна кошка – пушистая и дымчато-серая – тёрлась носом о его руку, всё ещё сжимавшую коврижки. Гийом стоял прямо напротив него, тварь исчезла. Только сейчас до Дугала дошло, что это и был гуль, о которых ему рассказывал Комин. Гийом их подкармливал, а они сторожили кладбище от непрошенных гостей. Теперь МакШерти понял, почему его напарник так спешил убраться до начала кормёжки. Он бы тоже ни за что на свете не захотел ещё раз увидеть это страшилище.
– Доброе утро, – заикаясь, пробормотал Дугал и с трудом поднялся на ноги. Рыжего кота он перед этим осторожно пересадил на землю.
Гийом не ответил, подошёл к воротам, те бесшумно отворились, пропуская внутрь хозяина. Дугал моргнул, с недоумением глядя на медиума: он совершенно не понимал, что должен сейчас делать. Когда ворота уже начали закрываться, МакШерти встрепенулся и кинулся за Гийомом, понимая, что после такого его могут не пустить внутрь даже за плату.
– Мистер Тенебрис, послушайте! – Дугал толком не знал, как обращаться к медиуму и о чём с ним говорить. – Мне кажется, это очень важно! Ко мне сегодня пришли посетительницы.
– Я не называл плату, – Гийом резко остановился и повернулся к Дугалу. Плечи медиума дёрнулись, всё тело содрогнулось. Гийом поморщился и сгорбился ещё больше. – Я не говорил, что соглашусь.
Чёрный кот с пушистым хвостом спрыгнул со столба у ворот и подошёл к Гийому, протяжно зевнул, бросил хитрый взгляд на Дугала и скрылся за углом дома. МакШерти стоял, прижимая к груди коврижки и не понимая, что ему делать дальше. Комин велел ему молчать и слушать, и он тогда молчал – почти всё время. Но разве одного расследования достаточно, чтобы понять, как вести себя с этим человеком? Дугал почувствовал, как по спине стекает струйка холодного пота. Если он разозлит медиума, тот может отказаться работать со всем участком. Собачий вой всё никак не затихал, да ещё и поднявшийся ветер резал кожу тонким льдом совсем по-зимнему.
– Что-то они не угомонятся, – покачал головой Гийом, отворачиваясь от Дугала.
– Прошу, выслушайте! Это важно! Очень важно! – Дугал чувствовал, что говорит правду, хотя бессвязный рассказ старухи казался обычной глупостью. К ним иногда приходили всякие сумасшедшие, готовые поведать любую небылицу, лишь бы погреться и поболтать.
Гийом ничего не ответил, снова медленно зашагал к дому, шурша палой листвой. Дугал сглотнул и последовал за ним, решив, что, раз его не прогнали, он может продолжить.
– К нам в участок пришла пожилая женщина, с ней была девочка. Они рассказали, что ночью видели странную женщину, одетую в чёрное. Я так понял, что живут они в бедном квартале, а ту женщину описали как настоящую леди, – Дугал старался подстроиться под неровный шаг медиума, при этом едва не падал, постоянно цепляясь ногами за дыры от выпавших из дорожки камней. Но всё равно старался не отводить глаз от Гийома. – Эта леди просто стояла посреди улицы. У неё были длинные чёрные волосы и старомодное платье, похожее на траурное.
– И вуаль, – закончил Гийом, резко остановившись. По его спине прошла судорога, точно под кожей что-то шевельнулось. Медиум безотчётно потёр грудь, пальцы его подрагивали. Он не спрашивал, словно знал, о ком говорил Дугал. – На ней была вуаль.
– Девочка ещё сказала, что у леди были чёрные глаза, – Дугал удивлённо моргнул, не понимая, как на такое реагировать. Медиум казался растерянным и едва ли не испуганным. Его мертвенно-серое лицо мелко подёргивалось, а жуткие глаза неотрывно смотрели в стену, точно он видел на ней что-то очень важное и давно забытое. – Как же она сказала? Как чернилами залиты!
– Бездновы отродья! Гниль кладбищенская! – Гийом вырвал у Дугала из рук горшочек со сливками, шагнул вперёд одним плавным, неестественным движением, оказался уже у самой двери, не прекращая ругаться. – Фейный морок побери это всё!
Медиум захлопнул дверь перед самым носом замешкавшегося Дугала. Новость явно разозлила Тенебриса, МакШерти надеялся, что после этого он всё-таки поможет. Спустившись по ступеням вниз, он огляделся. Когда-то вокруг дома рос сад, теперь безнадёжно запущенный и мало походивший на творение человеческих рук. Голые деревья тянули ветки в разные стороны, некогда обложенные валунами клумбы давно пустовали. Дугал был почти уверен, что за домом есть прудик – высохший или заросший – и беседка. Но отойти далеко от двери, чтобы проверить, не решался. Стены дома по самую крышу оплетал пожелтевший и высохший плющ, похожий на сеть трещин. Кое-где на нём виднелись почерневшие листья.
– Что я здесь делаю? – Дугал вздохнул. Комин был прав, говоря, что медиумы все тронутые и очень капризные. Насчёт всех остальных МакШерти не мог судить, но единственный его знакомый был именно таким. – Почему вообще пришёл?
Собачий вой, наконец, захлебнулся на особенно пронзительной и жалкой ноте. Теперь Дугал слышал только шелест листьев, завывание ветра и карканье ворон. Он с опаской посмотрел в сторону кладбища, дорожка до него отлично просматривалась от крыльца. Но там было пусто, ничто не шевелилось и не подкрадывалось, лишь ветер шевелил жухлую траву да редкие оставшиеся листья на деревьях. С вросшего наполовину в землю надгробного камня сорвалась большая чёрная птица – Дугал не успел рассмотреть её – и полетела в сторону города. Тот гуль стал казаться ему всего лишь мороком, дурным сном, но Дугал вовремя одёрнул себя. Он явился незваным и нежданным, местные его ещё не знали и могли напасть. МакШерти понял, какую глупость совершил.
– Но вы ведь не дали бы меня в обиду? – Дугал присел и почесал за ухом пятнистую кошку, ластившуюся к его ноге.
– Не дали, – проскрипел у него за спиной голос медиума. – Я скажу, чтобы тебя пускали, раз начал ходить один.
Дугал выпрямился и обернулся. Гийом успел переодеться в свой обычный плащ и котелок, захватил трость. Это могло означать только одно – медиум взялся за дело.
– Куда мы? – Дугал прикусил язык, его вопрос звучал совершенно беспомощно, но он не понимал, что ему делать и почему Тенебрис так спешит.
– К Алексею, срочно! – Гийом зашагал по дорожке, тяжело опираясь на трость. У его ног собралась целая стая кошек и котов всех мастей. Некоторые кружили рядом, некоторые подбегали, тёрлись, а потом исчезали.
Дугал шёл за Гийомом, прикидывая, где можно будет поймать кэб. До приличных мест придётся идти пешком, но, если свернуть чуть раньше, был большой шанс найти кэбмена. Там как раз располагалось несколько питейных заведений, в которых полиция время от времени проводила рейды. Сам Дугал в таком не участвовал, но слышал.
Однако Гийом свернул в другом месте, не став слушать пытавшегося возразить Дугала. К этому времени с ними осталось всего три кота, которые уверенно вышагивали, задрав хвосты. Не прошло и пяти минут, как МакШерти увидел впереди пустой кэб с дремлющим кэбменом на козлах.
– Я сейчас! – Дугал обогнал медиума и подбежал к кэбу, растолкал кэбмена и втолковал ему, куда им нужно. Всё это не заняло слишком много времени, Гийом как раз успел дойти и занять место.
Доехали они быстро, Дугал объяснил, что они спешат, и обещал доплатить. Гийом упрямо молчал всю дорогу и выглядел ещё более жутким, чем обычно. Время от времени губы его нервически подёргивались, по телу проходили судороги, но взгляд мёртво смотрел в стенку повозки напротив него.
Гийом вышел, когда кэб остановился, и сразу же направился к ограде с вычурно переплетёнными знаками Инквизиции и защитными травами, оставив Дугала расплачиваться. Увидев, куда пошёл клиент, кэбмен отказался брать доплату за срочность и поспешил отъехать подальше.