Смотрю на город. Ублюдок рядом, сидит на краю крыши, улыбается. Не верит, что сигану. Да я и не собираюсь, хотел припугнуть. Вообще он плод воображения, влез в мою голову. Достал уже. Не станет если меня, то ему тоже хана. Пусть понервничает. Взял зачем-то веревку и затягиваю на углу кровли, это тупо. Зачем вешаться в таком месте, так делают в помещениях обычно. Хотелось за одно прийти, полюбоваться панельками с высоты и ловить хлопья снега лицом, плюс разозлить альтер эго. Но всё превращается в цирк. Мало того, что собственные галлюцинации угорают, так еще девица с татуировками на лице тоже смотрит и ржет. Я ее сразу не заметил. Хочется провалиться от стыда.
Пустая комната с белыми стенами. На подлокотнике желтого дивана стакан и надкусанный кусочек колбасы. Любой пришедшей гость ощутил бы затхлый запах непроветриваемого помещения. Из звуков лишь шум тикающих стрелок самоклеящихся больших часов в центре, время 1:1. Чуть дальше рядом с заклеенным скотчем окном написана формула ψ3 = С1 * ψ1 + С2 * ψ2. Выцарапали чем-то острым на подоконнике. Календарь, где не читался месяц, видны лишь даты. Сегодня 1, но, возможно, просто не перелистывали уже давно. Странный численник висел над тем самым желтым диваном, где спал на спине, похрапывая тучный мужчина средних лет. Черные немытые кучерявые волосы, плешивый покров на пухлых щеках, красная нестиранная футболка с пятнами от кусочков еды и пролитых напитков отражали безразличие к своей персоне. Парень резко разлепил карие глаза и почесал нос, напоминавший крупную картошку, которая обитала в любом лотке супермаркета. Левая рука странно скрючена, поэтому при попытке пошевелить ею, он ощутил явное отсутствие конечности. Затекла так, что пришлось потрудиться, дабы запустить сдавленный срединный нерв. После удачной реанимации, движение кисти возобновилось, звякнул знакомый скрип металлической двери внутри черепа, что предвещало очередной приступ шизофрении. Он пришел, опять будет ворошить всё естество разума.
Глаза во время общения со вторым сознанием, лицом к лицу, закатывались вверх. В такие моменты тучный парень видел стены из отростков мозга, образующих круглую комнату без окон. Иногда могли появляться мебель, что-то типа стола или шкафа. В дальнем конце всегда стальная дверь, из щели которой сейчас торчали вытянутые костлявые пальцы с огромными когтями.
― Матвей! Гой еси! ― хриплый, но звонкий голос вылетел из уже полностью открывшейся двери.
Парень ничего не сказал, лишь наблюдал как яркий белый человеческий силуэт с длинными седыми волосами до плеч, захлопнул единственный выход из мозговой комнаты за собой. Что было за дверью неизвестно и альтер эго туда не пускал. На вопросы второе сознание уходил от ответа, и Матвей смирился. Тень, сотканная из света, его вторая личность, села на стул, появившийся в пространстве. Невозможно разглядеть лицо, лишь голубые глаза без зрачков, словно чистое небо в летнюю пору.
― Матвей, ты ворочался во сне, поэтому и сдавил руку. Кошмары?
― Снова хочешь послушать историю о монстрах под кроватью? Да брось…, ― полненький парнишка сидел на желтом диване, который словно перенесся из его реальной квартиры во внутричерепное измерение.
― Поэтому ты купил диван? Не помогло как видишь. Ну и кто на этот раз?
― Опять рыба. Про нее раньше матери еще рассказывал.
Появился экран, напоминал голограмму. На нём красивая худая женщина с черными и блестящими как смола волосами. Изображение парило в воздухе рядом с парнем и белым силуэтом. Все так и работало, когда Матвей вспоминал любые события. Они сразу транслировались здесь, во время приступов.
― Когда во сне заглядываешь под кровать, начинается кошмар. Матюш, это лишь сон. Рыбы не чудовища, ― мама на экране заговорила.
― Она просто не видела моих рыб, ― парень ответил, глядя на трансляцию диалога из прошлого, ― Все, как обычно, слышу, что-то шлепало. Шум под кроватью... Заглядываю туда…
Кадр на экране изменился. Под кроватью лежала сушеная рыба. Руки сами загнали нож вобле под жабры, и та ожила. Полу отрубленная голова зашипела.
Белый силуэт внимательно разглядывал происходящее, а Матвей сморщился. Затем трансляцию борьбы с зомби рыбой сменил образ маленькой, на вид четырехлетней, девочки в белом платье. Ее черные волосы прям как у матери.
― Ого, еще и сестра приснилась… Соболезную! ― белая тень наклонился ближе к экрану.
― Матфеей? Пойдеф в лес, ― из беззубого рта девчушки на летающем изображении вырвалась фраза, из-за которой Матвей расстроился. Это видно было по лицу парня.
― После того как Дашка пропала, сначала снились шаги маленьких ножек, будто она ходила под кроватью, но заглянув туда натыкался на рыбу. Но так было до этой ночи.
Белый силуэт жестом отодвинул картинку с сестрой в сторону. Изображение Даши видно на половину. Альтер эго запустил на освободившейся левой части экрана воспоминание.
― Зачем ты… ― Матвей вскочил со стула, отвернувшись от изображения.
― Дашка любила прогулки, особенно в нашем лесу. В тот день, ты Матвей, не пошел с ней. Она звала тебя, в итоге без разрешения ушла одна.
На мониторе подросток Матвей ругался, играя в компьютер, а сестренка тянула его за рукав толстовки. Затем альтер эго снова передвинул экран на прежнее место, где пошла следующая картинка. Поисковые отряды с собаками, прочесывающими лес. Глаза парня уже не закатаны и вернулись обратно, он решил прервать беседу внутри сознания, чтобы не вспоминать те дни. Чувство вины до сих пор ело медленно сердце, словно черви яблоко. Матвей отвлекся на заветренный кусочек вареной колбасы, валяющийся рядом на подлокотнике, давно не видавшим влажной тряпки. Пятна с грязью на нем изменили сам цвет мебели. Нейроны мозга не заставили долго себя ждать, послав заветный сигнал в кисть, чтобы пальцы дружно схватили пищу и доставили в пункт назначения ротовой полости.
Внутри черепа раздался мерзкий звук, от которого прокатились мурашки по всему телу, словно на аттракционе. Белый силуэт карябал металлическую дверь когтями, раздражая Матвея, пока тот жевал.
― Да хватит! ― тень перестал насиловать слух парня, вернулся к стулу, а Матвей вытер рот волосатой рукой и продолжил, ― Иногда в кошмаре заглядывая под кровать видел сестренку.
Матвей продолжил общение, но решил не переносится в свое мозговое измерение, он так тоже мог и даже больше. Само альтер эго способно покидать его сознание и вырываться наружу в реальный мир. Правда видел белую тень только он в такие моменты.
― Ну ты понял. Мерзкий тот сон…
Второе сознание включило экран воспоминаний. Вся в крови, перекошенная Даша в грязном платье, с неестественно вывернутой шеей. Странно перекатывалась, дергала головой, будто черепушка сейчас отвалится.
— Матвей Ярославич, я не обычный психолог, практикую метод со времен расцвета позитивизма. Эриксон, Фрейд, Нансийская школа мне знакомы. Вы, как я понимаю, обильно приемов прошли, на опыте так сказать.
В кресле напротив, скрестив ноги, сидел человек с ухоженными седыми волосами, завязанными в пучок. Опрятная стриженая бородка, презентабельные очки. Похож на ученого. Белый халат, поверх классического строго костюма с галстуком. Беседа велась в помещении с белыми стенами. В центре желтый диван, на котором развалился Матвей.
— Посещал многих специалистов. С погружением в транс нет проблем. Я вхожу в минимальный процент этих… Ну легко податливых психологической фигне.
—То, что вы отличный гипнотик совершенно не важно для моей практики, — собеседник Матвея жестикулировал руками, — Я считаю, дело не только в сознании. Диссоциативное расстройство объяснимо с точки зрения физики и никакого больного разума нет. Мозг играет роль перехода между пространствами суперпозиций одной личности. Мы их приоткроем.
В черепе Матвея вновь раздался знакомый звук металлической двери.
— Ого! А это уже что-то новенькое! — голос тени гоночным каром пронесся по сознанию. Белый силуэт вылез аккуратно из головы Матвея, словно из мешка. Психолог заметил появление второй личности и дернулся, смотря в сторону нового гостя. Тень подошел к подоконнику и когтями выскребал формулу ψ3 = С1 * ψ1 + С2 * ψ2.
— Матвей Ярославич. Пора, — психолог катапультировался с кресла резким рывком и улыбаясь, рассматривал пристально художество тени. Второй альтер эго насвистывал знакомую мелодию.
— Что пора, простите?
— Хочу послушать рассказ с ключевого триггера. Можете оба начинать. Только прошу не отступать от истории, чтобы не происходило.
— Пымалъ! Быстро раскусил, — второе сознание обнял психолога за плечи, отчего тот дернулся и отошел на несколько шагов. — Ты вроде не выдавал меня. Да что там! Ни один мозгоправ, ни разу не догадался.
— Матвей Ярославич?
Тучный парень вжался в диван, скривив напряженную гримасу. Ему стало не комфортно от того, что второе сознание видел еще кто-то.
— Ну прям Яхонт. А мне он нравится, — тень снова приблизился к психологу и похлопал его по плечу, — Может и докопается до сути. Делай как говорит. Начни с крыши, где встретил её.
Мозгоправ терпеливо ждал, второе сознание вернулся в голову Матвея, у которого закатились глаза для дальнейшего общения внутри черепного измерения. В центре мозговой комнаты появился знакомый парящий экран и уже шла трансляция воспоминаний Матвея, где он открывал решетку на последнем этаже. Тучный парень направлялся на крышу.
— Ой, Баю, баю…— Матвей запел колыбельную под ритмичный свист второго эго и после того, как закончил, продолжил, — Смотрю на город с крыши панели. Ублюдок рядом, сидит, улыбается…
* * *
Рассадник старых пятиэтажных домов. Обычный русский городок, коих множество. Хлопья снега валили так интенсивно, что тяжко смотреть на пространство. Матвей стоял на краю крыши у выступа, с веревкой в руках. Снизу человеческий ритм, тачки и люди спешили по делам. Внутри башки со стенами из черепа и мозгов крутились слова:
Ой, баю, баю
Не ложися на краю…
В памяти заела строчка из песни одной этнической группы. Как и многим детям, такую колыбельную пела ему мама довольно часто. Матвей не вспоминал этого, пока она не пропала без вести и по странной случайности парнишка услышал фолк композицию по радио о волчке в современной обработке. Почему-то песня колыбельная засела у него в голове и крутилась без конца, правда через несколько секунд ее прервал знакомый металлический звук.
— Твоя башка прям сборище скоморохов. Других нет песен? Вышел из квартиры и даже дверь не закрыл. Могу это расценивать, как планирование скорейшего возврата обратно и отмену расправы над собой.
Матвей хоть и мог насильно выгонять тень из сознания, но это забирало много сил. Да и смысла нет, ведь альтер эго способно приходить в любую секунду. На выход контролируемо, но на вход без вариантов.
— Смотрел на наш северный город и раньше с крыши панели, — Матвей привязал конец веревки к вентиляционному блоку, — Маленьким любовался домами, ловил хлопья снега лицом. А сейчас будет на шее…
— Не ложися на краю… — тень на половину корпуса вылез из черепа, опираясь костлявыми руками на выступ крыши, — Кстати, в курсе, что речь идет о потустороннем мире? Его называли «краi». Еще так раньше и про лес говорили.
Матвей пристально швырнул взгляд на тот самый лес, где пропала Дашка. Он хорошо просматривался с крыши.
— Да, помню, мама рассказывала. Край — это пространство, а волк проводник. Лес злое место, куда он может перенести. Из того измерения вырваться довольно сложно. И, ты зубы не заговаривай. Я все равно прыгну. Ты вместо нытья теперь оттягиваешь время, но ничего это не изменит.
Матвей накинул петлю на шею, а напротив белый силуэт, сидевший на краю крыши, стал чернеть. Глаза налились серым цветом.
— Межеумок! Чего ждешь?! А я скажу, Шаврикъ. Кишка у тебя тонка. Зачем вообще веревка, коломесъ! Стоишь здесь долго уже. И не говори, что та баба ветрогонка, смеющаяся над тобой, мешает.
Возле выхода обратно в подъезд, сидела на корточках девушка с неформальным внешним видом. Татуировка с перевернутым треугольником на правой щеке, на левой волнистая линия. Пестрящий пирсинг в носу, губах и бровях. Она смотрела на Матвея с веревкой на шее и ржала. На вид девочка лет шестнадцати. Брюнетка с желтым мелированием в огромной толстовке розового цвета под серой курткой. Кофта велика, но так и задумано по моде. По тонким ногам видно, что худющая, с очень приятным ярким личиком.
Матвей смотрел в сторону девчонки краем глаза, продолжая ерзать петлей в руках.
— Стесняюсь покончить с собой. Заметил ее после того, как веревку привязывал, а так бы лучше позднее поднялся.
Гудки машин, шум дрифта. Все смешалось. Через секунды женский смех. Карина дальше двигалась по шоссе.
— Повезло…— девушка вытерла показательно лоб, хотя он не был потным, — Но скажу, что чуть не обделалась. Сердце слышно до сих пор в перепонках. Короче… Можно говорить так… Эта психопатка хотела угробить нас на дороге.
На пассажирском сидении бледный Матвей не двигался, глаза закатаны вверх, рот перекошен и открыт. Могло показаться, что он вообще труп, если бы не издавал кряхтящие звуки. Карина продолжала диалог в одни ворота.
— Или ― Карина великая гонщица, победила страх, обуздала мотор и рванула что есть мочи по трассе, обставив другие машины. Ее навыки позволили совершить сказочный манёвр. Видишь? Так появляются легенды, а по ним снимаются твои документальные фильмы.
Карина заметила, что парень не подавал никаких признаков обратной связи и дотронулась до его плеча. Парень сполз с сидения.
— Эй? Ты как? Что с тобой? Матвей?!
* * *
Матвей уже давно не слышит девушку. Когда он открывает дверь внутри сознания, пространство все резко уходит. Ощущение, что одновременно подбрасывают очень высоко и сталкивают вниз, словно летит в двух направлениях. В ушах громче тикает учащенный пульс и почему-то со звуком биения тех самых стрелок, приклеенных к стене в его комнате. Тревога нарастает, становится тяжелее дышать, нагнетается всё больше порций страха. Парень очень долго летит, словно целую вечность в полной темноте. Отсутствует всё, ни звуков, ни запахов, полный вакуум. Матвей пытается крикнуть, но ничего не выходит. Рот открывается как у той рыбы из кошмара, правда тогда слышно было хотя бы шипение. Вдалеке под ногами виднеется маленькая желтая точка и с приближением она проявляет очертания знакомого дивана.
Парень приземляется на мебель, но не покидает второе ощущение, что желтый диван сам притянулся к нему, словно магнитом. Из странного измерения не понятно, Матвей летел вниз или сам предмет приблизился к нему. Все чувства включают словно рубильником. Стены с внутренностями черепа формируют комнату. Парень здесь не один, рядом ждет его Карина, полностью обнаженная. У нее нет татуировок на лице, волосы русые и длиннее. Девушка улыбается и притягивает руками его к себе, обхватив за шею. Матвей резко включается в начавшийся секс на желтом диване. Ощущает четко ее нежную кожу, горячие затяжные поцелуи, вдохи и выдохи. Когда меняет позы, чувствует какую-то легкость, словно не в своем привычном тучном теле. Организм крепче и выносливее, мускулы вместо бултыхающегося холодца и растяжек с жиром. Хочется побыть еще в данной шкуре, чтобы нейромедиаторы мозгу и дальше приносили наслаждение, но Матвей чувствует, что измерение начинает вырывать его обратно. Последнее, что он замечает, стрелки на часах показывают 2:2, календарь 2 число.
* * *
Матвей пришел в себя. Взгляд метнулся в сторону водителя, но девушка там отсутствовала. Карина, поджав колени к лицу, плакала на заднем сидении в центре.
— Прости… Я это…
Парень не смог сформировать предложение. Ему красному как помидор не ловко теперь разговаривать. Ведь он занимался любовью с ней, пускай и во сне. Он не сразу понял, что что-то не так. Знакомый скрежет железной двери как нельзя кстати закрутил шестеренки сознания.
— Что ты натворил?! Туес! Почему ревёт она?
— П-р-о-о-о-сто нево-о-о-з-м-о-о-ж-но-о. Почему ты го-во-о-о-о-р-ил как он-н-н? Не во-з-з-з-з-можно…— девушка давилась горечью, слова вылетали растянутыми. Она замкнулась в себе и вообще не реагировала на Матвея. Слезы лились из ее глаз, размывая тушь черными прямыми ручьями.
Матвей, закатив глаза, решается встретиться с тенью в мозговой комнате. Ему немного не по себе, ведь он нарушил обещание не открывать никогда дверь.
— Явился! Обещал, не предавать. В итоге свалил, как всегда, — парень подумал лучше первым напасть на альтер эго, чтобы смягчить ответный удар за его любопытство.
— Да она гнала как ёра! Страшно было. Предательство громкое слово. Трусость скорее. Так что не враждуй. Что в итоге произошло? Почему она плачет?
Матвей выдохнул, тень не в курсе о его походе за дверь, значит можно и промолчать. Парень вернулся в реальный мир, чтобы успокоить девушку. Пока он общался с вторым сознанием, снаружи за стенами рев Карины не прекращался ни на секунду.
— Слушай… Со мной бывает. Не могу контролировать панические атаки. А вообще… Тоже хороша! После каждого моего ответа будешь в таком духе что-то доказывать?
— Какая паничка? Ты не помнишь че ты делал? Реально? Мне из-за тебя пришлось встать на обочине.
— Нет. Слушай я согласен, обморок с моим недугом редкое явление, но что поделать.
— Ты был в сознании и общался со мной. Только вот…
Из головы Матвея выпрыгнул тень и приземлился на водительское сиденье. Его голубые глаза пронизывали сначала запнувшуюся Карину, а затем Матвея с недоумевающей гримасой.
— Ты гонишь? — парень первым нарушил молчание.
Девчонка внимательно разглядывала Матвея, затем вытерла растекшуюся косметику на лице платком из кармана и высморкалась смачно в него. Она явна хотела очень что-то сказать, но в последний момент передумала.
— Ладно, проехали… Забей! — Карина открыла дверь и выйдя на обочину, выкинула кулек, покрытый пятнами от туши с соплями на землю, затем села обратно на водительское. Тени пришлось всосаться обратно в мозговое измерение.
Раздался щелчок ключа, и мотор взревел. Автомобиль вернулся на дорогу, продолжив движение. Альтер эго ничего не прокомментировал. Матвею показалось, что сознание понял, что он заглянул за дверь. Трудно объяснить, парень это почувствовал, но инициатором диалога на этот счет становится не собирался. Если тень сам предъявит, тогда он ответит. Из-за обильного снегопада заработали дворники. Карина иногда разглядывала крест на зеркале.
— От мамы осталось… — Матвей заметил внимание девушки к кресту.