Открываю дверь кабинета отдела по особо тяжким. Первое, что вижу, – шикарная задница, обтянутая узкой темно-синей юбкой, и тонкие шпильки на изящных стройных ногах.
Я, конечно, известная в городе личность и мне обещали теплый прием, но раком на столе... Хлеб-соль еще можно было бы предположить.
Однако, мне нравится этот деловой подход. Люблю оригинальность. Сработаемся.
– Вика! Вика, быстрее, там мышь! Дай швабру! – тянет следачка ко мне руку, а уже потом оборачивается и, пристально глядя на меня, медленно распрямляется.
Не могу поверить своим глазам.
– Жанна? – усмехаюсь. – Вот это встреча!
Мы вместе учились в академии Минюста. Я уже заканчивал обучение, а она только пришла на первый курс.
– Доманский, – тоном ледяной королевы выдыхает она и тут же слезает со стола, похоже, позабыв про грызуна.
Или не сработаемся? Есть за мной грешок. Но уже… лет двадцать прошло, как мы не виделись. Неужели, не забыла?
– А ты ни капли не изменилась, – дарю ей свою самую шикарную улыбку и нисколько не лукавлю.
Жанна из тех женщин, которые с возрастом становятся лишь привлекательнее. Как выдержанное дорогое вино, которое раскрывается особыми оттенками бочки и фруктов, но оценить это способен лишь истинный гурман.
И я нахожу подтверждение своих мыслей, когда Жанна вытягивает зажатую у меня под мышкой папку с документами, а я не наблюдаю на ее безымянном пальце кольца.
– Все такая же красивая. – перехватываю ее ладонь, забирая папку обратно. Бархатная кожа приятно скользит под пальцами.
– Дэн, давай ближе к делу, – усмехается Жанна, вытягивая руку, и садится за свой стол.
Разглядываю завал на нем: огромная стопка папок с делами с одной стороны, ворох запросов – с другой. Работа в следственном тот еще аттракцион. Поэтому я сразу для себя сделал выбор в пользу адвокатуры.
– Мне нужен майор Лисицын.
– Он сломал ногу и его дела передали мне. – Жанна кивает мне на стул рядом со столом, но я сдвигаю запросы и сажусь на край столешницы, смотрю на нее сверху с интересом.
– Ты же собиралась после учебы в прокуратуру? Что забыла в следственном?
Она всегда была амбициозной, чем очень привлекла меня при первом же знакомстве. Я почувствовал ту самую родственную душу, ненасытную до достижений.
К слову, эта карьеристка зацепила не только меня, и вообще не стремилась в отношения. Но, тем интереснее была охота. И тем слаще казалась победа.
– Что тебя так удивляет? – Жанна откидывается на кресле, приподняв бровь и скрещивая руки на груди.
Закрытая поза. Признак неуверенности, недоверия и недоброжелательности. Хотя, Жанна и не скрывает этого, продолжая играть в каменную крепость. Но, я-то знаю, какая она горячая на самом деле.
– Все. Я бы не удивился, если бы услышал твою фамилию по телевизору. Если бы увидел тебя в должности прокурора. В звании полковника. Но… – смотрю еще раз на погоны. – Майор, серьезно? Как тебя сюда занесло?
– Доманский, – снисходительно улыбается она, будто я сморозил какую-то несусветную глупость, – просто допусти мысль, что у меня все хорошо, и не глуми голову ни мне, ни себе. Что у тебя?
– Я – адвокат Жаровой Валерии. – отдаю Жанне папку и, заметив на подоконнике пепельницу, достаю сигареты.
Предлагаю сначала даме, но она жестом отказывается и достает из ящика свои “зубочистки”.
– Ммм, – понимающе кивает она, встает с кресла и открывает форточку.
Переставляет пепельницу на стол и смотрит на меня задумчиво.
– И давно ты защищаешь убийц?
Всегда. И не только убийц. Это моя работа.
– Жанна, что за внезапная ненависть к несчастной девушке? – усмехаюсь. – А как же презумпция невиновности? Она ни в чем не виновата, пока не доказано обратное.
– Докажем, – щурится она, выдыхая дым в потолок и едва заметно улыбнувшись.
Ооо, это сладкое чувство соперничества! Но, куда тебе, моя маленькая зазнайка, соревноваться с самым дорогим адвокатом столицы? Мне же не за красивые глаза деньги платят. Хотя, некоторые состоятельные клиентки не отказались бы и от такого расклада.
– Я принес дополнительные материалы по делу. Посмотришь? – протягиваю ей папку, а сам не могу оторвать взгляда от очень женственной яремной ямки на шее. Там сверкает крошечный камень на прозрачной леске и это до невозможности будоражит мою фантазию.
– Отдай в делопроизводство на регистрацию.
– Злобушка… – устало выдыхаю, вставая и нависая сверху.
Злобина даже на высоких каблуках едва дотягивает мне до подбородка. Я будто возвращаюсь на двадцать лет назад и снова чувствую, как по крови разливается адреналин от того, насколько наши тела близко.
Всплывает воспоминание, как мы стоим под елками в курилке, недалеко от главного корпуса академии, и сверлим друг друга взглядами. Тот случай, когда маленький рост компенсируется высоченным самомнением. Она не уступит.
– Сдурел? – Жанна отбивает мои руки и пытается слезть, но я упираюсь в столешницу бедрами, оказываясь между ее ног.
Форменная юбка на них задирается, оголяя игривое черное кружево чулок.
– Доманский, я сейчас дежурного позову! – рычит Злобина громче, толкая меня в грудь.
Перехватываю ее за запястья и молчу, давая возможность повозмущаться и даже покричать. Но она лишь тяжело дышит, убивая меня взглядом.
– Кофе. – усмехаюсь. – Вечером, в шесть. И тогда я, так уж и быть, отпущу тебя… пока что.
– Ты – самоуверенный павлин! – выдыхает она с презрением.
– Есть такое. – соглашаюсь и склоняюсь ближе к ее лицу. – Я заеду вечером и буду ждать тебя в машине. Черный Ягуар, три семерки. Не задерживайся.
Злобина снова молчит, всем видом показывая свое возмущение, и я расцениваю это, как знак согласия. Улыбаюсь, прикасаюсь губами к ее запястью и отступаю.
Дверь кабинета распахивается в этот самый момент и на пороге замирает молодая девчонка с двумя кружками. Она несколько секунд оценивает обстановку и с невозмутимым “Пардон” закрывает дверь обратно.
– Вика! – взвизгивает Жанна, спрыгивая со стола.
С удовольствием наблюдаю, как сексуально она краснеет. В памяти сразу всплывает столько воспоминаний, что в брюках становится тесно. Чутье мне подсказывает, что Жанна все та же темпераментная штучка, какой была в прошлом.
Люди не меняются.
– Доманский! – она аж топает ногой от возмущения и сжимает кулаки. – Как же я тебя ненавижу, высокомерный ты мерзавец!
Приподнимаю бровь, глядя на ее по-девичьи наивную истерику, и киваю на папку.
– Документы посмотри, солнышко. До встречи в шесть.
– Даже не притронусь! – летит мне в спину, когда я выхожу из кабинета и закрываю дверь. – Еще и чулки порвала из-за тебя, гад.
Вспоминаю, сколько трусиков мной было разорвано на ней в порыве страсти.
Усмехаюсь.
Притронешься.
Иду по коридору, победно улыбаясь, как будто выиграл очередной суд.
Снова сталкиваюсь с девушкой с прекрасным именем Виктория и подмигиваю ей коротко. Чувствую в спину заинтересованный взгляд и оборачиваюсь на ходу. Девчонка тут же делает вид, что рассматривает что-то на стенде.
Возвращаюсь в свой офис. Секретарша приветливо улыбается, заправляя аккуратный локон за ухо.
Умная девочка. И выглядит, как будто я ее из модельного агентства украл. Люблю, когда меня окружают роскошные вещи.
– Екатерина, все хорошо? – уточняю, снимая пальто и вешая его в шкаф.
– Денис Дмитриевич, я подготовила документы, которые вы просили, они у вас на столе. Пока вас не было, приходили безопасники, проверили камеры. Оставили акт на подпись, он тоже на столе. Было два звонка от потенциальных клиентов по поводу вашей консультации, я записала их в программе. Приготовить вам кофе?
– Я сам. Спасибо. Напомни мне в пять, что у меня встреча.
Захожу в кабинет, включаю кофе-машину. Прикуриваю сигарету и беру в руки акт, пробегаю его глазами, подписываю. Затем изучаю документы, откладываю в сторону.
– Екатерина, позовите ко мне Поручика. – прошу секретаршу по внутренней связи и беру кофе.
Ржевский Григорий – мой помощник. На его плечах лежит добыча различной информации, которая может потребоваться для защиты интересов моих клиентов. Но, есть и такие вопросы, которые я предпочитаю решать самостоятельно.
Отпиваю кофе и неторопливо, смакуя каждую букву, вывожу на листе для заметок три слова.
Злобина Жанна Максимовна.
– Денис Дмитриевич, вызывали? – в кабинет заходит Григорий и я тяну ему листок.
– Это – следователь по делу Жаровой Валерии. Мне нужна любая информация, которую сможешь найти.
– Принципиальная стерва? – усмехается помощник, и я задумчиво смотрю на него.
Несмотря на то, что он прав, почему-то за эти слова мне все равно хочется вырвать ему кадык. Возможно, потому что я собственник? И я все еще считаю Злобину своей? А свою женщину я никому не позволю оскорблять.
– Холодная, принципиальная, язвительная, мстительная ведьма, – широко улыбаюсь ему в ответ. – Но если ты ее еще хотя бы раз так назовешь, про карьеру адвоката можешь забыть.
– Принял, – невозмутимо кивает Ржевский и выскальзывает из кабинета.
Снимаю очки и раздраженно массирую переносицу. И откуда ты взялась на мою голову, Злобушка? Как так получилось, что я, вхожий во все структуры Министерства юстиции, ни разу тебя не встретил за эти годы? И именно сейчас, когда на меня напала тоска по шальной молодости, ты материализовалась будто из ниоткуда? Ведьма, никак иначе.
Открываю ноутбук и, выкинув все мысли из головы, погружаюсь в работу. Умение сосредоточиться в нужный момент – прекрасное качество, которое я воспитал в себе в самом начале своей карьеры. Вот и сейчас я тщательно изучаю документы своих подзащитных, делаю пометки и рисую схемы, понятные только мне одному.
Подгадав момент, когда они останавливаются на светофоре возле пешеходного перехода, заворачиваю и преграждаю путь. Быстро беру букет и выхожу из машины. Вижу на лице Жанны плохо скрываемое удивление.
– Добрый вечер, – кидаю короткое приветствие ее спутнику и, вручив Злобушке цветы, увлекаю ее за талию в сторону машины.
– Куда ты меня тащишь? – тихо шипит она сквозь зубы.
– Кажется, ты забыла о нашем договоре, милая. – улыбаюсь, но держу так крепко, чтобы она и не подумала вырываться.
– Ты ведешь себя, как дикарь! Перегородил пешеходный переход! – возмущается Жанна, непроизвольно семеня рядом со мной.
– Боже, как мне похуй. – вздыхаю.
– Доманский! – рычит она свирепо, а я открываю заднюю дверь и аккуратно заталкиваю ее внутрь.
– Жаль. Я хотел сказать, мне очень жаль. – усмехаюсь, глядя на нее сверху вниз и захлопываю дверь.
– Всего хорошего, – киваю ошалевшему от моего налета менту.
Под косыми взглядами недовольных прохожих обхожу машину и трогаюсь с места.
– Ты опозорил меня при коллеге! – взвизгивает Злобина и я чувствую ее взгляд в области виска. Не взгляд, а дуло пистолета по ощущениям.
– Поехать в ресторан с лучшим адвокатом столицы – боже, какой позор! Как ты отмоешься-то теперь от клейма такого?
– Не ерничай!
Усмехаюсь.
– Вот так вот захочешь пообщаться с подругой юности, вспомнить молодость, а она возмущается. – улыбаюсь и включаю старый рок.
“Улица роз”. Как мы кайфовали под эту песню, катаясь по ночам и тусуясь до самого утра.
– Помнишь?
– А если мне не хочется вспоминать молодость, Доманский?
Наблюдаю в зеркало заднего вида, как Жанна откладывает букет, снова скрещивает руки на груди и сидит с недовольным видом.
– Почему? Было же классно.
– Ну, может, потому что мне сейчас гораздо круче, чем в молодости? Не думал, что такое возможно? Или ты спустился с Олимпа и решил порефлексировать на досуге, а тут я под руку попалась?
– Типа того, – усмехаюсь. – Приятно встречать старых друзей.
– Это не взаимно, Дэн, – сталкиваемся взглядами в зеркале. – Мне нужно домой, к семье.
– У тебя есть семья? – хмыкаю, стараясь не показать вида, что удивлен.
– Что тебя удивляет? – сердито усмехается Жанна. – Мне кажется, наоборот, странно, когда у человека в таком возрасте семьи… нет.
– Это на меня намек? – улыбаюсь ей. – Следишь за моей жизнью?
– Нет, я думала, мы про меня говорим. – Злобина остаётся невозмутимой и даже не запинается, чем начинает бесить.
У меня нет семьи. Я всю жизнь занимался карьерой. Как ювелир, создавал свою фирму и репутацию, не желая распаляться на такие энергозатратные вещи, как постоянная женщина и семья. Зачем, если можно наслаждаться жизнью и не быть привязанным к кому-то?
Я хочу ухаживать за женщиной тогда, когда этого я хочу, а не потому, что сегодня годовщина или какой-нибудь бредовый праздник. Быт убивает сначала романтику, а потом добирается до более весомых вещей.
Та же Жанна.
Наверное, мне бы не хотелось наблюдать ее отекшей с утра, в какой-нибудь безразмерной футболке и с бигудями на голове. Не хотелось бы обнимать ее и чувствовать от ее одежды запах еды, которую она готовила вечером. Это уже не любовница, а мамочка. Это не сексуально. Зачем?
Зачем, если я могу любоваться красивым макияжем, кружевными чулками и вдыхать аромат духов, а не борща? Борщ я могу поесть в ресторане, если очень сильно захочется.
Но, все же, я иногда задумываюсь о том, что было бы, будь у меня семья.
– А ты уверена, что любишь своего мужа, если не взяла его фамилию и не носишь на пальце обручальное кольцо? – усмехаюсь и снова дарю ей широкую улыбку.
Не скажу, что она искренняя. Скорее, дежурная. Моя профессия обязывает всегда быть уверенным в себе и внушать эту уверенность другим, даже если все летит к чертям.
– Дэн, у нас все, кто носит кольца и общую фамилию, счастливы в браке?
– Конечно, нет.
– Ну вот и представь, что наоборот тоже бывает.
– Я верю, – усмехаюсь и паркуюсь возле дорогого ресторана. – Но уверен, что ты не замужем.
– Проверь, если хочешь.
– Проверю. Если захочу.
Выхожу из машины и открываю дверь Жанне, но вместо того, чтобы выпустить ее, когда она выставляет свои стройные ноги, присаживаюсь на корточки.
– Что ты делаешь? – вспыхивает от негодования Злобушка, когда я быстро и плавно забираюсь ей под юбку и одним рывком срываю вниз чулки.
– Я случайно испортил твою вещь. – смотрю на нее пристально. – Теперь я это исправляю.
Тянусь на переднее сидение и достаю пакет из ЦУМа.
– Убери руки, – рычит Жанна и все же освобождает стопу из моей ладони, поджимает ноги под себя и смотрит на меня так, будто я собирался ее трахнуть, не меньше.
– Предлагаешь продолжить в машине? – усмехнувшись, встаю и залезаю к ней на заднее сидение. – Осталось только снять с тебя трусики. Хотя, можно и не снимать.
– Доманский! – выдыхает Злобина сердито и, схватив букет, выставляет его вперед, словно щит. – Я на тебя заявление напишу за домогательства!
С удовольствием смотрю, как часто вздымается ее грудь, аппетитно обтянутая белой блузкой.
– У меня есть отличный адвокат, – подмигиваю е й и, не удержавшись, смеюсь. – Господи, Злобушка, ты серьезно? Ну, надевай сама. Или пойдешь с голыми ногами? Я всего лишь хотел сделать тебе приятно.
– Для этого было достаточно просто исчезнуть из моей жизни, как ты это сделал двадцать лет назад! – выхватывает она из моих рук чулки и начинает натягивать их. – Отвернись!
– Да что я там не видел? – закатываю глаза, но отворачиваюсь к окну, чтобы не нервировать ее еще сильнее.
Хотелось провести вечер на позитивной волне.
Увидев Жанну впервые в своей жизни, осенью, на последнем курсе, я был просто поражен ее холодной нордической красотой в самое сердце и решил, что обязательно завоюю ее, как делал это с любой желанной добычей.
Несмотря на то, что у меня не было отбоя в желающих стать моей девушкой, я сразу же отметал любые отношения с теми, которые сами вешались мне на шею. Это было бы слишком банально и не интересно.
А вот преодолевать препятствия и ломать сопротивление… Ммм, как это будоражило кровь!
Я был из богатой семьи и уже тогда, в свои почти двадцать пять, имел бизнес, иномарку и возможность красиво ухаживать. Я умел пустить пыль в глаза понравившейся девушке. Действовало безотказно. На всех, кроме Злобиной.
Она легко согласилась на свидание, чем даже немного разочаровала меня в самом начале. А сама на него не пришла, выставив меня посмешищем перед друзьями. И еще потом ходила с такой довольной надменной миной, что хотелось устроить ей темную.
Например, закрыть в какой-нибудь дальней подсобке, чтобы она пропустила построение и до вечера подумала над своим поведением. И трахнуть. Трахнуть хотелось больше.
Это была настоящая охота!
Я окучивал ее почти полгода. А эта маленькая, заносчивая пигалица умудрялась ускользать прямо из-под моего носа. Специально играла на моих нервах, флиртуя с парнями, чем доводила до зубовного скрежета. Распаляла меня еще сильнее своими демонстративными выходками.
А потом я все же нашел темную дальнюю подсобку, затащил туда Жанну и трахал так, как никого и никогда в своей жизни. А она отдавалась мне так, как, я уверен, ни одному мужчине на свете. До сих пор мне кажется, что этот секс был лучшим в моей жизни.
Злобушка, конечно, после этого еще побрыкалась для виду, но все же, спустя время мы начали встречаться.
Сначала делали это тайно, по ее инициативе, что жутко меня бесило. Потом я настоял и мы стали парой официально. И меня распирала гордость, что я приручил эту дикую норвежскую кошку.
А потом учеба закончилась, я получил диплом и уехал стажироваться во Владивосток, где на хорошей должности работал брат моего отца и сулил мне шикарную и быструю карьеру в органах.
Теперь нас с Жанной разделяло огромное расстояние, разные часовые пояса и куча бумажной работы, которую на меня сбагрили как на молодого и деятельного сотрудника. Иногда я не спал по несколько суток, разгребая завалы.
Пять гребанных лет я был должен отдать системе, чтобы потом начать официально заниматься адвокатской деятельностью.
Я думал, что обязательно вернусь в Москву и заберу Жанну с собой, помогу ей перевестись, но… что-то пошло не так.
– Какую кухню предпочитаешь? – оборачиваюсь, а она скорее одергивает юбку и сердито фыркает от возмущения. – Все так же итальянскую?
– У меня уже давно поменялись вкусы, Дэн. – тяжело вздохнув, смотрит на меня Злобина и, мне кажется, что она сейчас больше о мужчинах, чем о еде.
– Ты просто давно не ела мою пасту. – дергаю бровью.
– Я не скучала по твоей пасте, – усмехается Жанна. – Отдай мои туфли.
– Я хочу их надеть на тебя.
– Нет! – рыкает она и снова хватается за букет.
– Это выглядит смешно, солнышко, – качаю головой и открываю дверь.
Выхожу.
Туфли остались валяться снаружи. Осматриваю их, прежде, чем поставить перед Жанной. Тридцать шестой. А был вообще тридцать пятый, кажется.
Подаю руку Дюймовочке, но она игнорирует ее и выходит самостоятельно, поправляя юбку и запахивая короткое пальто.
– Пошли уже, Дэн. Меня дома ждут.
Стискиваю челюсти. Ведь специально же доводит меня, гадкая девчонка!
– Если твой муж не настоял на своей фамилии и кольце, значит, он не ревнивый. – усмехаюсь сквозь зубы и пропускаю Жанну внутрь здания ресторана.
– То есть, вкусы поменялись совсем-совсем? – усмехается Дэн, приподняв бровь, когда администратор уходит.
– Совсем. Между прочим, лук тоже афродизиак. Посмотрим, кто кого накормит. – подмигиваю и смотрю на него с ядовитой улыбочкой.
– Обожаю тебя. – Доманский сдержанно улыбается и качает головой. – Ну, расскажи, как твои дела? Я тебя не соревноваться в остроумии пригласил. Реально сто лет не виделись. Был рад встрече.
– Какой ты старый, – усмехаюсь, но все же для себя отмечаю, что Доманский выглядит впечатляюще.
Последний раз, когда я его видела, это был высокий стройный наглый мерзавец с пронзительно-голубыми глазами. Шпала под два метра ростом с широкими плечами и ногой сорок седьмого размера. А сейчас… это матерый волк. Волчище! Кажется, он не вылезает из спортзала, потому что весь покрыт таким рельефом, который даже костюмчик, явно пошитый на заказ, скрывает с трудом.
Темно-русые волосы теперь не такие короткие, как было положено носить в академии по уставу. Модельная стрижка, волосок к волоску. И укороченные виски, которые уже тронула седина, что добавляет его образу еще больше шарма. Как там говорят? Соль с перцем?
Я могу его ненавидеть, я могу демонстрировать ему свое пренебрежение, но отрицать, что он хорош, не могу. Уверена, что за ним до сих пор увиваются и молоденькие девушки, и женщины постарше. Да от одного взгляда Доманского у женщин в радиусе пары десятков метров трусы намокают, однозначно. Только, на меня это не действует больше.
Плавали, знаем.
Дэн лишь вздыхает, дернув бровями.
– Жанна, нам предстоит работать вместе. Было бы прекрасно, если бы мы действовали в тандеме, а не вспоминали старые обиды. Мне правда интересно, что у тебя нового.
– Тебе по порядку? – хмыкаю, а он кивает. – Отучилась, вышла замуж, работаю.
– Дети есть? – Доманский, не скрываясь, пялится мне в область выреза на блузке.
– Есть. Дочь.
– Взрослая?
– Восемнадцать.
– Взрослая, – соглашается он, задумавшись на несколько секунд. – По твоим стопам пошла в МВД? Или школьница еще?
– К счастью, бог миловал. Маркетинг, реклама. Как твоя жизнь? – перевожу разговор на его персону.
Обычно, такие небожители, как Дэн, любят поговорить о себе. Но он лишь скромно пожимает плечами.
– Пять лет следователем во Владике, потом вернулся в Москву и открыл свое адвокатское агентство. Все как планировал.
Усмехаюсь. Несмотря на то, что он якобы хочет пообщаться, о себе выкладывать информацию совсем не торопится. Хитрый жучара. У меня слишком хорошая память, чтобы это забыть. Поэтому, я тоже не расслабляюсь.
Официант приносит приборы, потом алкоголь и маринады. Дэн сидит с абсолютно расслабленным выражением лица, но я-то знаю, что у него сложный астигматизм, и в академию он попал по большому блату.
И, как человек с очень плохим зрением, Доманский отличный нюхач, который в юности терпеть не мог запах лука и чеснока.
– Ммм, хочешь попробовать? – разглядываю тарелку с квашеной капустой, огурчиками, черри и маринованным чесноком, двигаю ее ближе к Дэну.
– Нет, спасибо, – усмехается он и отодвигает тарелку обратно ко мне. – С мартини не сочетается.
– Тогда наливай, – киваю ему на водку. – А то уйду.
Я не люблю водку. Мне не нравится ее запах, а утром я сильно болею. Но, весь кайф в том, что Доманский тоже терпеть не может ее запаха. Да и вообще, как истинный эстет, такой выбор со стороны женщины не понимает. Впрочем, как не понимает и селёдку, шпроты и некоторые популярные салаты, типа оливье. Гурман.
Именно он приучил меня к итальянской кухне. До сих пор готовлю по его рецепту пасту с морепродуктами.
Но, сейчас мне нужно сделать все, чтобы он отвязался от меня. Надеюсь, как только он поймет, что я уже не та легкая и звонкая девочка, тут же поумерит свой пыл и желание звать меня на кофеек. Ещё не хватало, чтобы по отделу слухи поползли!
Доманский невозмутимо открывает бутылку и наполняет мне изящную рюмку почти до верху.
– За встречу? – поднимаю ее.
Чокаемся и я залпом опрокидываю в себя всю порцию.
Дыхание перехватывает, а по пищеводу разливается огонь, но я изо всех сил сдерживаюсь и даже не морщусь. Под пристальным взглядом Доманского тянусь за огурцом и с хрустом откусываю его.
– Ммм, хорошо пошла! – усмехаюсь.
– Ну,.. раз так, тогда “между первой и второй”, как говорится? – щурится Дэн и снова наполняет стопку.
Смотрю на нее и понимаю, что, такими темпами, он понесет меня из ресторана на себе, но отступать некуда.
Чокаемся. Дэн отпивает глоток мартини, а я снова повторяю аттракцион невиданной выдержки и, с улыбкой, закусываю чесноком.
– Извините, а можно стакан воды? – прошу подошедшего с устрицами официанта.
На лице Доманского расцветает широкая улыбка.
– Оу, – Жанна разворачивается обратно ко мне и нервно усмехается. – А ты бесстрашный.
Снимаю очки, и тяну ее к себе за руку. Не сопротивляется сильно, но и добровольно не бросается на шею. Упирается.
– Рисковый. И слов на ветер не бросаю. Потому что привык, что нужно отвечать за свои поступки. – разглядываю ее лицо. – Я тебя за язык не тянул.
– Не думала, что ты когда-нибудь будешь готов связаться с замужней женщиной. – щурится Злобина, будто знает меня, как облупленного. – Ты же не актер вторых ролей, Дэн.
Моя работа обязывает быть внимательным к мелочам. Я видел так много вранья, что научился различать его даже там, где разглядеть практически невозможно. Чуйка. Опыт. Как угодно можно называть. Но готов поспорить, что Жанна не замужем.
– А ты так легко согласилась на поцелуй, будто совсем не дорожишь отношениями с мужем и не боишься его потерять, – понижаю голос до интимного шепота и склоняюсь ближе, касаясь ладонью нежной щеки. – Я не чувствую себя вторым. Кажется, это удел твоего несчастного. Так что, Злобина? Готова отвечать за свои слова?
В темноте салона вижу, как трепещут ее ресницы, а взгляд быстро мечется по моему лицу.
– Но, если ты не хочешь целоваться, я уступлю.
– Да? – усмехается Жанна. – А что, так можно? Да, я не хочу тебя целовать.
– Отлично. Мне уже не так интересны прелюдии. Перейдем сразу к делу. – подхватываю ее под мышки и тяну к себе на руки.
– Дэн! – вскрикивает Жанна, пытаясь отстраниться, но через пару секунд уже сидит у меня на руках, а я распахиваю ее пальто. – Доманский, отпусти меня! Ты ведешь себя как дикий! Что ты делаешь?!
– А у меня как в суде, солнышко, – поглаживаю аппетитную ягодицу сквозь плотную ткань юбки и задираю ее выше. – Все, что ты скажешь, может быть использовано против тебя.
Жанна брыкается и пытается улизнуть с моих коленей, но я не даю ей такой возможности и просто жду, когда она выбьется из сил.
– Можешь брыкаться сильнее, – улыбаюсь. – Мне очень нравится, как ты елозишь по моему члену.
Получаю неожиданную пощечину. Перехватываю руки Жанны и мы молча смотрим друг на друга. Оба дышим тяжело. Она от сопротивления, я от бешенства и желания.
– Мудак, – выдыхает она зло, а я перехватываю ее за шею и притягиваю к себе.
Прижимаюсь к плотно сжатым губам и, разомкнув их языком, врываюсь в горячий рот. Всасываю язык Злобушки, прикусываю его. Наказываю поцелуем больше, чем ласкаю. Наказываю за то, что мы двадцать лет не виделись и за то, что она нашла себе какого-то додика. Я уверен, что додика.
Был бы нормальный мужик, она была бы совсем другой, и я даже не пытался бы подступиться к счастливой чужой женщине. А она – будто все еще моя. Будто не было этих двадцати лет разлуки. И лука с чесноком тоже будто не было. Ничего не чувствую, кроме волны жара, что переливается по телу.
– Отпусти меня немедленно! – рычит Жанна, отстраняясь, но я тут же затыкаю ей рот снова.
Она дубасит меня по плечам, когда я обхватываю ее за талию и крепче вжимаю в свой пах.
Внезапно машина начинает громко сигналить. Отрываюсь от сладких губ и удивленно смотрю, как Злобина жмет на руль ладонью.
– Вот ты зараза, – усмехаюсь, аккуратно скручивая ей руки за спиной. Ее маленькие женственные ладони спокойно помещаются в одной моей.
Снова молча сидим и успокаиваем дыхание, разглядывая друг друга. Я Жанну с любопытством, она меня – с плохо скрываемой ненавистью.
– Злобушка, – вздыхаю и качаю головой, когда она подается спиной назад и снова давит на руль, а машина издает громкий гудок. – Прекрати хулиганить.
– Отпусти меня, Дэн. Мне нужно домой. – Жанна сидит, насупившись и глядя на меня, как на врага народа.
– Ладно, – нехотя отпускаю ее руки и выставляю ладони вперед. – Отпущу. Но при условии.
– Каком же? – сердито бурчит Злобина, перебираясь обратно на свое сидение.
Шиплю от того, как больно ее колено упирается мне в бедро, и не упускаю возможности еще раз забраться под пальто и погладить шикарный зад, ускользающий прямо у меня из-под носа.
Жанна недовольно фыркает, пытаясь увернуться от моих рук.
– Мелочь, – беру с приборной панели очки и надеваю обратно по привычке. – Еще один ужин в ресторане. Только без вот этих демонстративных выходок. И посмотри, пожалуйста, документы Жаровой. Чем быстрее мы с тобой закончим с этим, тем реже я буду надоедать тебе своим присутствием.
– Но будешь? – не столько спрашивает, сколько констатирует, как факт, Жанна.
– Не исключено, – усмехаюсь и тянусь на задний ряд сидений за букетом и пакетом из ЦУМа. – Но постараюсь бесить тебя поменьше. По крайней мере, если покажешь мне штамп в паспорте.
– Много чести, – хмыкает Злобина, забирая букет и косится на пакет. – Что там?
– Еще чулки. Купил с запасом. Как чувствовал, что пригодятся. – улыбаюсь ей и снова подаюсь на встречу. – Поцелуешь меня на прощание, Чипполино?
– Иди в жопу, Дэн! – повышает голос Жанна, дергая ручку. – Выпусти меня.
Кататься я так и не поехал. Отправился в спортзал, чтобы скинуть пар. Я из тех бешеных носорогов, которые будут упрямо переть к цели, пока в них разряжают дробовик.
Сейчас я дико хочу секса. Но, теперь я не хочу ни одну женщину, с которой до этого позволял себе расслабиться. Дрочить – тем более. Я хочу Злобину. Точка.
И пусть мое тело теперь будет шарашить при мыслях о ней, это даст мне больше стимула быстрее добиться желаемого.
Поэтому я, удар за ударом, выбиваю из себя силы. Чтобы сегодня едва доползти до кровати, а завтра продолжить с новыми. Есть такой закон: чем больше энергии тратишь, тем больше получаешь. Это действует и в бизнесе, и в повседневной жизни.
За поцелуй возле подъезда я огреб сумкой и довольный оставил свою жертву в растрепанных чувствах. Интересно, если муж все-таки есть, кто он и что из себя представляет? Злобина выглядит как элегантная женщина, но не как жена богатого мужчины.
Будь она моей, она бы ходила в мехах, кашемире и бриллиантах. Нет, не ходила, ездила бы. На своей машине, самостоятельно или с личным водителем. Я бы не отпустил ее трястись в метро. И уж точно она не сидела бы на собачьей работе, где кроме нервного срыва и остеохондроза больше и не заработаешь ничего. Да, как среднестатистическая, зарплата в органах неплохая. Но, для того объема работы, что там приходится на одного сотрудника, это ничтожно мало.
Бесит меня это все. Жанна – как бриллиант без оправы. Не место ей там.
– Денис Дмитриевич, – зовет меня тренер, и я устало обнимаю грушу.
Морщусь от того, что пот стекает на глаза и стираю его о протянутое полотенце.
– Достаточно на сегодня.
– Нет. – трясу руками, чтобы скинуть напряжение. Мышцы горят от нагрузки, но мне мало. Нужен будет еще подход.
– Тогда удары ногами, прыгалки, спарринг, а потом руки.
Киваю, приняв стойку.
Спустя час, выхожу из зала, закинув сумку на плечо. Мышцы гудят так, что хочется сдохнуть, но я иду быстрым шагом, расправив плечи. Никто и никогда не видел Дэна Доманского уныло бредущим с опущенной головой. И не увидит. Подыхать буду – не увидит.
Направляюсь в сторону своего дома. От спортзала до него буквально десять минут ходьбы через парк. Телефон вибрирует в кармане входящим сообщением. Это Эмма.
Красивая женщина, коллега. Тоже адвокат, довольно успешный. Мы несколько раз пересекались в суде и как-то незаметно начали общаться. Я помогал ей с консультацией пару раз. Совсем недавно выпили вместе кофе. Интересная, такая же достигаторша, как и я. Неплохой вариант для чего-то большего, если так разобраться. Чтобы переключиться, например…
– Но не сегодня, – усмехаюсь, смахиваю ее сообщение в сторону и убираю телефон обратно в карман.
Здороваюсь с консьержем и поднимаюсь на свой этаж. У меня большая квартира, в которой я просто обожаю отдыхать вечерами. Обычно после спортзала у меня на ужин протеиновый коктейль, но сегодня все, на что меня хватает – бросить сумку у порога и раздеться.
Падаю на кровать и свет плавно погасает, а я тут же закрываю глаза и, не обременяя себя пережевыванием жвачки из раздумий, выключаюсь.
И просыпаюсь чуть раньше будильника.
Приняв душ, быстро собираюсь и спускаюсь в подземный паркинг. Спустя еще пару минут выезжаю и направляюсь в кофейню недалеко от своего офиса. Заказываю раф-кофе и завтрак. Наконец, открываю сообщение от Эммы. Она предлагает встретиться в обед.
Извиняюсь и отказываюсь, ссылаясь на дела. Сегодня у меня вряд ли найдется время для дружеских посиделок с ней.
Интересно, как там Жанна? Уже выпила свой американо?
Не выдерживаю и набираю Григория. Киваю официантке, что ставит передо мной яйца пашот с тостами и муссом из авокадо и микрозелени. Задумчиво разглядываю тарелку, слушая гудки. Красивая подача.
Сбрасываю, не дозвонившись, и откладываю телефон. Тестостерон гуляет по крови. На улице по-весеннему тепло и светит яркое солнце. Настроение – сотворить какую-нибудь глупость. И у меня даже есть немного времени в запасе на это. И повод.
Позавтракав, покупаю в этой же кофейне выпечку и отправляюсь в следственный. Беспрепятственно прохожу мимо дежурного, предъявив ксиву, и тихо заглядываю в кабинет Жанны.
Злобушка сидит, склонившись над бумагами, и курит. Рядом с ней кружка кофе. Похоже, я как раз вовремя.
Шагаю внутрь и Жанна поднимает на меня взгляд, тут же выпрямляется и хмурится.
– Привет, – улыбаюсь ей.
На лице Злобиной нет ни тени улыбки. Она лишь обреченно вздыхает. Ставлю на стол перед ней бумажный пакет из кофейни.
– Как я вовремя. Как раз к утреннему кофе. – беру ее кружку и делаю глоток. Морщусь.
Кофе уже остыл. А кружка почти целая.
– Совсем зарываешься, – вздыхаю, поставив кофе обратно. – Зачем тебе это все?
– Дэн, – усмехается Жанна, отставляя выпечку в сторону, – если ты по делу Жаровой, то я отдала документы на регистрацию, позже посмотрю. Если нет – извини, у меня много работы, не до философии сейчас.
– Ты сдурел? – слабо стонет Жанна, откидываясь на кресле. – У меня запросов тьма.
Обнимаю ладонями ее горячую шею, пытаясь хотя бы немного облегчить состояние, а она даже не в силах сопротивляться. Чувствую, как пульсирует вена под тонкой кожей.
– Никуда не денутся твои запросы. Кто-то месяцами не отвечает на них – и ничего. – распрямляюсь и достаю телефон.
Набираю номер руководителя ее отдела и слушаю гудки.
– Злобина, мне адвокат Жаровой звонит. Ты ее дело смотрела? – распахивается дверь кабинета и на пороге появляется Юрий Николаевич, которому я не могу дозвониться.
Мы замираем, глядя друг на друга. Впервые вижу его в лицо, но за меня попросили по знакомству и мы отлично пообщались по телефону. Руководитель следственного мне по плечо. Маленький, усатый и круглый.
– Доброе утро. – отмирает полковник и тут же направляется ко мне, протягивает руку. – Какие-то проблемы, Денис Дмитриевич?
– Есть одна, – смотрю сверху вниз на этого колобка в погонах и улыбаюсь.
– Сейчас все уладим, – хмурится он. – Жанна Максимовна, что там с документами, ты смотрела? В чем проблема?
– Проблема в том, – снова перехватываю внимание полкана, – что у Жанны Максимовны температура, а она тут бациллы свои сидит размножает.
– Так… пфф… – растерянно разводит руками Юрий Николаевич.
Дальше бы должно последовать “А вам какая разница?”, но мне он такого, конечно же, сказать не может.
– Наверное, ей стоит отлежаться пару дней, как вы считаете? – подталкиваю его в нужное русло.
– Да, верно, – тут же соглашается полкан бодро. – Злобина, слышала? Обязательно отлежись.
– Так, может, я тогда прямо сейчас и отвезу Жанну Максимовну домой. Нам по пути. – улыбаюсь ему.
Если я ее сейчас не заберу, хер-то кто ее отпустит. Следственный – маленький ад, где всем плевать, кто ты и какие у тебя проблемы. Сдохни, но сделай.
– Нуу… хорошо. – растерянно пожимает плечами Юрий Николаевич и смотрит на Жанну, будто молча просит ее о помощи.
– Спасибо, Денис Дмитриевич, но не стоит. Я сама. – вздыхает Злобина и с трудом встает с кресла.
– Я настаиваю. – смотрю на нее сердито. – Хочу лично проконтролировать, чтобы следователь, который ведет дело моей подзащитной, был в нормальном состоянии, когда работает с важными документами. От этого зависит дальнейшая судьба беззащитной девушки. А то у нас какая-то странная тенденция. Один ногу сломал, другая вот-вот коньки от температуры отбросит.
– Иди, Жанна Максимовна, – обреченно кивает ей полкан. – Отлежись. Если есть что-то срочное, передай Выхину, пусть отработает.
Злобина посылает мне тяжелый взгляд, но кивает.
– Жду вас в машине, Жанна, – подмигиваю ей так, чтобы начальник не видел и, простившись с ним, выхожу из кабинета.
Останавливаюсь на крыльце и прикуриваю сигарету. Звонит телефон. Смотрю на экран и вздыхаю. Поручик. Не прошло и полгода.
– Доброе утро, – отвечаю на звонок.
– Доброе утро, Денис Дмитриевич. Простите, не слышал звонка.
– Ты что-нибудь узнал по Злобиной? – перехожу сразу к делу.
Несмотря на то, что Григорий, кажется, опоздал, я не собираюсь его отчитывать. Во-первых, все мы люди. Во-вторых, он всегда выходит внеурочно, если этого требует ситуация.
– Работаю. Вы же сами знаете, что запросы на сотрудников достать сложнее.
– Нужно ускориться.
– Принял.
Услышав скрип двери, оборачиваюсь и прячу телефон в карман.
На ярком солнечном свету, Жанна кажется еще бледнее.
– Какое лекарство ты пила? – хмурюсь.
– Парацетамол, – вздыхает она и, качнувшись, медленно идет в сторону машины.
Мелькает мысль донести ее на руках.
– Не вздумай, – тут же реагирует Злобушка, будто прочитав мои мысли.
– Как ты догадалась? – усмехаюсь.
Жанна лишь закатывает глаза.
Открываю ей дверь машины, а после сажусь за руль.
– Дома лекарства есть? – уточняю, отъезжая от следственного.
– Есть. – отзывается Злобина тихо, растекаясь по креслу.
Нажимаю кнопку на панели и ее сидение плавно отклоняется назад, чтобы было удобнее расслабиться в нем.
– Спасибо, – слабо улыбается Жанна, глядя в окно и медленно моргая.
Еду не очень быстро, и, ожидаемо, она вырубается раньше, чем на середине пути. То и дело аккуратно трогаю ее шею и лоб. Не хочется разбудить, но я волнуюсь. К моему успокоению, кажется, жар начинает спадать.
Добравшись до района, в котором живет Злобина, я не еду к ее дому, а паркуюсь недалеко от него, возле парка с рекой. Глушу двигатель, достаю из багажника плед и аккуратно укрываю им Жанну. Пишу секретарше, что до обеда меня не будет и, откинув свое кресло, закидываю руки за голову и умиротворенно разглядываю пейзаж. В какой-то миг закрываю глаза.
Смотрю на свидетельство о браке и не верю своим глазам. Я ошибся? Да быть такого не может.
Усмехаюсь и встаю. Подхожу к окну, открываю его и с силой втягиваю в легкие свежий весенний воздух.
И почему я решил, что должно быть иначе? Потому что не отпустил бы свою жену работать на этой собачьей работе? Или реально надеялся, что такая шикарная женщина может остаться одинокой?
Усмехнувшись, снова подхожу к столу и беру в руки ксерокопию свидетельства. Муж явно не из студентов академии. Он старше Злобушки аж на пятнадцать лет. Она вышла замуж практически через год после того, как я уехал. Дочери восемнадцать. Получается, забеременела, вышла замуж и родила. По залету, что ли? Не верю, что по любви.
Если бы она любила своего мужа, я бы видел в ее глазах отвращение или брезгливость при взгляде на меня. А я не вижу их. Ненависть – да, возможно. Но это чувство, как известно, очень близко граничит с прямо противоположным ему.
Однако, Злобина замужем. И мне придется принять это. И понять, как действовать дальше. Убираю оставшиеся документы в верхний ящик стола. Там все, что можно было выудить максимально быстро: паспорт, диплом, выписка из ЕГРН на недвижимость. Но, эти документы меня пока что интересуют не так сильно.
– Григорий, – захожу в кабинет Поручика и тяну ему свидетельство о браке. – Пробей ее мужа, Микулина Дениса Сергеевича. Паспорт и работа первым делом.
Тезка вдобавок. Нашла же! Будто назло. Чувствую, как внутри нарастает раздражение.
Снова придется убиваться в спортзале, чтобы скинуть пар. Наверное, сегодня будет бокс. Хочу крови.
– Хорошо, – помощник берет из моих рук лист, а мне хочется взять его за грудки и встряхнуть, потому что кажется, что он двигается слишком медленно.
И, я понимаю, что Григорий все делает как обычно, просто меня разрывает на части от бурлящего в крови кортизола.
– Екатерина, я минут на пятнадцать отойду. Прогуляюсь. Если вдруг клиенты придут раньше, наберите меня. – выйдя из кабинета, обращаюсь к секретарше.
– Конечно, Денис Дмитриевич. – улыбается она, опуская глаза, чем тоже раздражает в данный момент.
Накидываю пальто и выхожу на улицу. Стараюсь дышать медленно, полной грудью. Мне нужно переключиться.
Иду к парку с прудом неподалеку. Подхожу к воде и разглядываю плавающих в ней уток. В кармане начинает вибрировать телефон. Ожидаю увидеть звонок секретарши, но это не она.
Эмма.
Такое ощущение, что она – мое воплощение в женском обличии. Так же прёт напролом. Только действует более мягко, как и подобает женщине.
– Да, – отвечаю, разворачиваясь в сторону работы, понимая, что пора возвращаться.
“Фридом”, мое детище, славится безукоризненной репутацией и высоким уровнем сервиса, поэтому я стараюсь не заставлять клиентов ждать, если не возникает форс-мажоров.
– Привет. Прости, если отвлекла. Хотела предложить сходить вечером в театр. Мне подарили два билета. Я подумала о тебе.
Усмехаюсь, закатывая глаза. Несмотря на деловой тон, такой явный пикап. Но… возможно, это именно то, что мне сейчас нужно, чтобы снять напряжение?
– Во сколько? – уточняю на всякий случай.
– В семь часов.
– Отлично, договорились, – соглашаюсь на ее игру.
В конце концов, она привлекательная женщина, а в деле Злобиной появились новые нюансы, с которыми еще предстоит разобраться.
Весь день проходит в активной работе. В первой половине дня провожу консультации и заключаю договор на оказание услуг. Дело плевое, но клиент хочет именно мое сопровождение, несмотря на ценник. Пару других клиентов отправляю к Эмме. Ее услуги стоят гораздо дешевле, и мне совершенно не жаль подкинуть ей работенки. Мы не конкуренты. Разные весовые категории.
В обед заезжаю в следственный и спрашиваю дежурного про Злобину. Он подтверждает, что Жанна сегодня отсутствует. И я с одной стороны радуюсь, что она осталась дома и не ведет себя как упрямая ослица, а с другой – мне жаль, что она так сильно разболелась. Хотелось бы отправить ей курьера с цветами, но я даже этого не могу себе позволить, пока не выясню какие у нее отношения с мужем.
Боюсь подставить своими знаками внимания. Мало ли, какой характер у ее второй половины. А вот Эмме нужно купить букет.
– Екатерина, – звоню секретарше, – закажите к пяти вечера букет цветов.
– Розы или композицию? – уточняет она.
– На свое усмотрение. Это деловая встреча.
После обеда, во второй половине дня, занимаюсь разъездной работой. В это время у меня общение с клиентами, дела которых я уже веду. К кому-то приходится заезжать в СИЗО, к некоторым на дом из-за домашнего ареста. Информирую их о проводимых мероприятиях и стадиях. Уточняю нюансы. Корректируем вместе планы. Незаметно рабочий день заканчивается. Все это время фоном бегут мысли про Жанну.
Обычно я умею переключаться, но подтверждение ее замужества меня все же выбило из равновесия. Хотя, казалось бы? Ну, есть муж и есть. Любую женщину можно увести из семьи, если приложить достаточно усилий. Проблема в другом – хочу ли я?
Я отлично понимаю намеки.
– Спасибо, Эмма, – улыбаюсь и, приобняв ее за талию, немного отодвигаю в сторону, на менее интимное расстояние. – Но, я предпочитаю спать дома. Я обязательно напишу тебе, как доеду.
Вижу в ее глазах трудно скрываемое разочарование, но Эмма держит себя в руках. Она лишь покорно кивает и сдержанно улыбается, пропуская меня в прихожую.
– Доброй ночи, – Эмма обнимает меня на прощание, пытаясь выглядеть так, будто ничего не произошло.
– И тебе, – коротко обнимаю ее в ответ и, более не задерживаясь, ухожу.
Эмма выглядит, будто трепетная лань. Только вот, подающий большие надежды адвокат не может быть трепетной ланью априори. А вот волком в овечьей шкуре – запросто.
Однако, женского очарования ей не занимать, бесспорно. Она знает, как расположить к себе мужчину. Вот бы Злобиной взять у нее несколько уроков. Нет, эта же прямая, как палка. Никакой гибкости.
Несмотря на то, что вечер с Эммой прошел легко и беззаботно, мое настроение оставляет желать лучшего. Мне бы хотелось провести такой вечер с Жанной. Уж там бы я не отказался задержаться подольше. А сейчас испытываю разочарование и новый прилив раздражения. Лучше бы на бокс сходил, пар выпустил. Я думал использовать Эмму для этих целей, но… не встает. Даже несмотря на всю ее красоту и очарование. Увы.
Злобину хочу.
Даже сейчас, просто вспоминая ее задницу в моих руках, бархатную резинку чулок под пальцами, бешенные от возмущения глаза цвета бирюзы, я чувствую прилив возбуждения. Даже в кончиках пальцев покалывает от потребности прикоснуться к ней еще раз.
И это меня дико раздражает.
Я – известный в узких кругах человек. Состоятельный. Презентабельный. При желании, могу добиться расположения любой женщины. Умею ухаживать и не скуплюсь на подарки. Что нужно Жанне? Я не понимаю. Прошло уже столько времени с нашей последней встречи, что вспоминать старые обиды как-то нелепо. Ну, было и было. Все в прошлом.
Сейчас мы другие. Но наше влечение друг к другу сохранилось. Почему бы не попробовать?..
Что попробовать?
Отношения? У нее есть муж, чувак. И она вышла за него замуж не просто так. Да и готов ли ты к отношениям, если за столько лет так и не смог променять свою свободу на семейную жизнь? Еще вчера ты бы посмеялся над тем, кто сказал бы, что этот бред придет тебе в голову. Наверное, это из-за постоянного оттока крови от мозга в нижнюю половину тела за последние несколько дней. Трахаться нужно, когда предлагают, а не нос воротить.
Сам не замечаю, как, вместо дома, оказываюсь возле того самого парка с рекой возле дома Жанны. Включаю старый добрый рок из прошлого, открываю окно, чтобы слышать музыку, выхожу из машины и прикуриваю.
На душе какое-то гаденькое чувство пустоты и одиночества. Возможно, я так зациклен на Злобиной, потому что она… лучшее, что было в моей жизни? Это ведь были единственные отношения, которые вызывали у меня столько эмоций. Кажется, я реально и искренне тогда любил Жанну. По крайней мере, ни к кому другому я ничего подобного не испытывал. Наверное, даже с матерью я не был так близок, как с ней.
А вот Жанна быстро нашла того, кто сумел меня заменить.
Усмехаюсь зло и отлепляюсь от перилл, прекращая разглядывать темную воду.
Очень хочется узнать, кто же он. И чего там есть такого, чего нет у меня.
Возвращаюсь в машину и смотрю на время. Уже второй час ночи. И, в принципе, я могу подремать в машине, а утром поиграть в детектива и проследить, кто выходит из подъезда Злобиной.
К слову, у меня есть внештатный детектив и, возможно, стоило бы организовать слежку за своим соперником. Кто знает, какие подробности могут всплыть и как это повлияет на наши отношения с Жанной? Любой козырь в рукаве может пригодиться. Ну, не выглядит она счастливой, замужней женщиной. Я привык доверять своей интуиции.
Откинув спинку кресла на максимум, устраиваюсь поудобнее и тупо пялюсь в темноту за окном.
А, может, это просто кризис среднего возраста? Когда-то же он должен был начаться? Почему не сейчас? Иначе, как объяснить то, что я не испытываю удовольствия от своей классной жизни, к которой так стремился? Неужели в ней просто не хватало Злобиной?
Ну, бред же? Бред, конечно. Это просто незакрытый гештальт…
Будильник вырывает меня из темноты.
Открываю глаза, морщусь от яркого света и выключаю сигнал. Шесть утра. На бледно-голубом небе уже вовсю светит солнце, а за окном щебечут птицы.
Какое-то время просто лежу и с удовольствием слушаю их пение.
В погоне за статусом, я уже давно не наслаждался такими простыми и прекрасными вещами, как закат, рассвет и пение птиц. А ведь в молодости я обожал ходить в походы, сидеть у костра и петь песни под гитару. Боже, как давно это было. Теперь я трачу три часа из жизни на скучный балет или присутствие на каком-нибудь официальном мероприятии, где можно обзавестись полезными связями.
Дав себе возможность насладиться красотой утра, нехотя тянусь к телефону и вижу несколько сообщений от Эммы. Я совсем забыл, что обещал ей отписаться.
Вздыхаю и борюсь с желанием забить на возмущения Злобиной и сделать по-своему. Мне очень хочется увидеть ее мужа, но я не готов отпустить ее сейчас. В то же время, я понимаю, что это грозит грандиозным, феерическим скандалом и, возможно, я окончательно потеряю ее доверие. А нам еще и работать вместе.
– Ты мне дороже, чем зажигалка, – усмехаюсь миролюбиво и проезжаю мимо остановки и мимо ее дома.
В конце концов, я знаю примерное время и могу в любой другой день приехать и посмотреть на ее мужа. Сделать это более экологично для нервной системы моей обожаемой фурии.
– Ты какая-то нервная, – добавляю, поглядывая на нее. – Все нормально?
– Нет, Дэн, не нормально! – снова вспыхивает Жанна, как пламя, в которое плеснули розжига. – Мне не нравится, что ты преследуешь меня.
– Я не преследую. – пытаюсь сдержать улыбку.
– А что же ты делаешь? – фыркает Злобина недовольно.
– Забочусь.
Жанна стонет, откинувшись на кресло.
– Я как-то двадцать лет прожила без твоей заботы и отлично себя чувствовала! – обреченно вздыхает она.
Не отвечаю ничего. Понимаю, что она права. Но, не рассказывать же ей, что я даже самому себе не могу объяснить, почему меня тянет к ней как магнитом.
А те варианты, которые приходят на ум, мне абсолютно не нравятся.
– С Жаровой закончим, и я от тебя отстану, – обещаю, вздохнув.
– Так дело только в этом? – усмехается Жанна, вздернув свои идеальные брови.
– Да, – бросаю коротко, наблюдая, как она облегченно вздыхает. Злюсь.
Вру. Ей вру, себе вру.
– Поэтому, в твоих интересах побыстрее поверить в ее невиновность. – добавляю сквозь зубы.
– Не надейся, Доманский, – закатывает глаза Злобина. – Можешь и дальше играть в свои грязные игры. Я просто начну действовать твоими же методами.
– Это как? Пригласишь меня в ресторан или будешь заезжать по утрам? Я согласен.
Жанна демонстративно громко хохочет.
– Ты мне, кстати, еще должна ужин. – напоминаю ей.
– Я была в температурном бреду, – не соглашается моя строптивая цель.
– Злобушка, – торможу на светофоре и оборачиваюсь к ней. – В юриспруденции есть понятие устного договора.
– Да я тебя умоляю, – закатывает глаза Жанна. – Чем докажешь?
– Не умоляй. – усмехаюсь. – У меня есть видеорегистратор. Он пишет. Слово придется держать.
– Неужели, в суд на меня подашь? – открыто развлекается Злобина.
– Подам. Будешь мне вместо одного ужина должна триста.
Такое хорошее настроение с утра было, но сейчас оно просто испарилось. Я не надеялся, что что-то кардинально изменится после нашей последней встречи, но не ожидал, что Жанна даст заднюю.
– Буду приходить на них вместе с мужем, – хмыкает она, отворачиваясь к окну.
– Тогда я буду приглашать тебя в стрип-клубы, – парирую и вздыхаю. – Надо было высадить тебя на остановке, грымза.
Молчим. Торможу на очередном светофоре и Злобина внезапно выскакивает из машины.
– Ты куда? – бросаюсь за ней.
Догоняю, придерживаю за плечо и разворачиваю к себе.
– Да отцепись ты! – рычит Жанна, замахиваясь, чтобы влепить мне пощечину, но я перехватываю ее руку за запястье. – Сколько у тебя клиентов? Не боишься порваться, окучивая каждую следачку?
Стоим с ней прямо перед мордой какой-то машины и, наверное, выглядим нелепо, но мне плевать. Я вижу те самые искры в глазах, которых так ждал.
– Ревнуешь? – усмехаюсь, закручивая ей руки за спину, чтобы не брыкалась, но Злобина не унимается.
– Да нужен ты мне! Ты как был наглым мажором, так им и остался. Престарелым наглым мажором! – вырывается она.
– Престарелым? – рычу, подхватывая ее на руки, и притягиваю к себе за шею.
Жанна висит в воздухе, беспомощно дрыгая ногами. Слышу, как что-то падает на асфальт. Кажется, это ее туфли. Или сумка.
– Пусти! – успевает взвизгнуть Жанна прежде, чем я кусаю ее за губу, а потом бесцеремонно врываюсь в ядовитый рот. Чувствую на языке привкус помады, которую смазываю с дерзких губ.
Слышу, как начинают сигналить машины, которым мешает мой брошенный Ягуар, но пусть кто-то только попробует сейчас нас прервать, – разорву, потому что, мне на секунду кажется, что Жанна плотнее жмется к моей груди.
Всего на долю секунды. Потом она снова пытается отстраниться и начинает недовольно мычать на разные лады. Но мне достаточно и этого мгновения, чтобы понять – не остыла!
В нашем ряду тоже начинаются недовольные сигналы. Мы перекрыли две полосы из четырех. Кажется, лишь та машина, перед которой мы стоим, терпеливо ждет.
Со вздохом отстраняюсь от желанных губ.
– Пусти, неандерталец, – обиженно бормочет Злобина.
Выхожу из машины, на ходу стягивая пиджак. Быстро направляюсь в сторону компании. Мужики замечают меня и, пихнув говорливого в бок, тут же ретируются в здание.
– Заберешь документы, – выдавливает он сдавленно и тоже сбегает следом за ними. Злобина растерянно оборачивается, но, увидев меня, хмурится.
– Простите, что прервал теплую беседу с коллегами, Жанна Максимовна. – усмехаюсь, закидывая пиджак на руку. – Вспомнил, что хотел зайти в делопроизводство, попросить девушек ускорить процесс обработки входящей документации.
Злобина лишь тяжело вздыхает и заходит в открытую мной дверь.
Показываю удостоверение на проходной, и мы идем с Жанной по пустому коридору. Наши шаги эхом рикошетят от стен. Притормаживаю возле нужного кабинета, хотя совсем не собирался к ним заходить на самом деле.
– Девочки еще не пришли, – Злобушка проходит несколько шагов и тоже притормаживает, будто ждет меня. – Пойдемте, Денис Дмитриевич, я вас чаем напою.
Не могу отказаться от такого заманчивого предложения из уст моей следачки и, кивнув, иду к ней в кабинет.
Скинув пиджак на спинку стула, сажусь и наблюдаю, как Жанна включает чайник, достает из шкафа кружки и упаковку фруктового чая. Не спрашивая у меня, кладет ложку сахара. Все помнит ведь.
– Что это за умник выступал на входе? – уточняю между делом.
– Дэн, – Злобина оборачивается и смотрит на меня пристально, – не лезь со своим уставом в чужой монастырь.
– Я не лезу. Но в обиду тебя не дам.
– Я сама разберусь, если будет нужно, – недовольно поджимает губы Жанна.
Не отвечаю больше ничего. Беру из ее рук чашку, чуть дольше, чем нужно, задерживаясь пальцами на ее пальцах.
– Спасибо, – улыбаюсь и делаю глоток.
Не люблю чай в пакетиках, но из рук Злобиной готов выпить сейчас что угодно.
– Давай поговорим про твою Жарову, – Жанна опускается на свое кресло.
Хмурюсь, но беру себя в руки.
Это что за резкий переход к делу? Избавиться побыстрее от меня решила? С одной стороны, грех не воспользоваться ситуацией, с другой… мне бы хотелось обсудить более личные темы.
– Давай, – вздыхаю. – Что ты хочешь узнать?
– Правду.
Усмехаюсь.
– Мое мнение: заказали дяденьку, а спихнули все на жену конкурента. Но, поверь, доказать это не реально. А бедная девочка сидит в СИЗО уже несколько месяцев.
– Почему именно на жену, а не на самого конкурента? – усмехается Злобина.
– Ну ты чего? – смотрю на нее, как на маленькую. – Это было бы слишком явно. А так и конкурента убрали, и помеху устранили, и ручки не замарали.
– Тогда у нас уже целая схема вырисовывается? – хмыкает Жанна задумчиво.
– Злобушка, – понижаю голос и ловлю ее взгляд. – Ты не понимаешь. Это… очень высоко. И доказательств нет. Вот вообще нет. А девушка в тюрьме. С ней муж развелся, потому что ее выставили любовницей убитого. Давай не будем усложнять ей жизнь? Если все затянется, она еще на год там застрянет. А суд я все равно выиграю.
Злобина вызывающе фыркает.
– Жанна, – усмехаюсь и качаю головой, – я не собираюсь с тобой соревноваться. Если потребуется, я просто буду ходатайствовать, чтобы дело передали другому следователю.
– Ты офигел? – возмущается Жанна, а я вздыхаю и встаю. – Ты же понимаешь, что это удар по моей репутации?
– Это лучше, чем если ты влезешь куда-нибудь туда, откуда не сможешь выгрести, – обхожу ее кресло и останавливаюсь позади, смотрю сверху вниз и подыхаю, как хочу.
– Зачем же рассказал тогда? – задирает Злобина голову и глядит на меня снизу вверх, а я, не удержавшись, склоняюсь к ней ниже и обхватываю ладонью тонкую шею, медленно поглаживаю пульсирующую жилку.
– Потому что ты очень дотошная, Злобушка, я же помню. Отличница. Явно уже посмотрела документы и все равно увидела косяки, – шепчу, приближаясь к ее губам, но Жанна отстраняет мою руку и встает.
Со вздохом распрямляюсь.
– У погибшего было больное сердце. Я предоставлю доказательства, что он злоупотреблял сигаретами, алкоголем и пренебрегал назначениями докторов. А у тебя дочь взрослая. О ней подумай.
– Доманский! – выдыхает Злобина, свирепея и округляя глаза так, будто сейчас набросится на меня.
– Я не пугаю тебя, а озвучиваю твои уязвимые места и взываю к разуму. – смотрю на нее серьезно. – Мне пора. Спасибо за чай.
Никто не тронет Жанну. Да и дело Жаровой обстоит немного иначе. Но, Злобину все же нужно немного притормозить, иначе она и правда начнет копать туда, куда не следует. Что же ты, майор Лисицын, ногу так не вовремя сломал?
– Доманский! – возмущенно взвизгивает мне Злобушка в спину, и я все же останавливаюсь у двери.
– Ну, что тебе, Злобина? – оборачиваюсь со вздохом.
Она молча смотрит на меня так, что мифическая медуза могла бы у нее брать уроки. Помедлив, возвращаюсь обратно и останавливаюсь на расстоянии руки.
Не успеваю отъехать от здания следственного, как телефон начинает звонить. Смотрю на незнакомый номер и отвечаю через громкую связь.
— Доманский, ты офигел? — раздаётся голос Жанны на весь салон. Морщусь и делаю звук потише.
— Что случилось? — спрашиваю её со вздохом.
— Что ты делал в кабинете Выхина? — шипит Злобина в трубку.
— Рассказывал о возможных последствиях его недостойного поведения, — хмыкаю. — А что, нажаловался уже?
— Да я все по лицу его видела, — сердито отзывается Жанна, и я слышу, как щелкает зажигалкой.
— Знаешь, Жанна, если бы людям почаще напоминали об ответственности, которую они могут понести за свои необдуманные слова, общество стало бы гораздо интеллигентнее, — вздыхаю ей в ответ.
— Что, ты его тоже обещал засудить? — бросает Злобина язвительно.
— Нет, морду набить после работы, — усмехаюсь. — Ну так что, встретимся вечером?
— Доманский, прекрати пить мою кровь.
— Я даже еще не начинал, — закатываю глаза. — Ладно, вечером позвоню. Пока.
Отключаюсь первым и устало потираю лицо. Нужно еще доехать домой, освежиться и сменить костюм, а то после ночи в машине чувствую себя каким-то потасканным.
После душа и чашки кофе чувствую себя немного бодрее. Переодеваюсь и еду на работу. На завтрак время уже не остается, но мне и не очень хочется сегодня куда-либо заезжать.
Игнорирую сообщения от Эммы и захожу в офис.
— Доброе утро, Екатерина, — дежурно улыбаюсь секретарше и киваю на дверь кабинета Поручика. — Григорий на месте?
— Здравствуйте, Денис Дмитриевич. Он недавно уехал по рабочим вопросам.
— Ничего мне не оставлял? — хмурюсь.
— Нет, ничего не передавал, — мило улыбается секретарша.
Киваю и ухожу в свой кабинет. Включаю ноутбук и пытаюсь занять себя работой и сосредоточиться, но это дается мне с трудом, потому что я чувствую себя разбитым. Спустя полчаса начинают приходить клиенты, и я, собравшись, обсуждаю рабочие вопросы и даю консультации.
Кое-как высиживаю до обеда и, закончив прием граждан, устало откидываюсь в кресле. Мне нужно внести в план тех клиентов, которые оформили договор, разработать для каждого индивидуальную схему работы, но вместо этого я закрываю глаза и ослабляю галстук. Сил нет.
Стук в кабинет заставляет меня вынырнуть из вязкого муторного сна.
— Войдите, — сажусь на кресле ровно и потираю лицо.
— Денис Дмитриевич, — заглядывает Екатерина и обеспокоенно смотрит на меня. — Рабочий день закончился.
Перевожу удивленный взгляд на настенные часы. Время почти шесть.
— Вы в порядке? — тревожно уточняет Екатерина. — Может, вам сделать кофе?
— Нет, спасибо, — хмурюсь и встаю из-за стола. — Григорий на месте?
— Он полтора часа назад уехал куда-то в архив, — отзывается секретарша, а я вздыхаю.
— Неуловимый Григорий, — закатываю глаза.
Быстро собираюсь, и мы выходим на улицу. Чувствую, как прохладный вечерний ветер обжигает разгоряченную кожу. Тело будто налилось свинцом. Падаю в машину и понимаю, что к Злобиной я уже опоздал. Да и сил куда-то идти у меня просто нет.
Практически на автопилоте добираюсь до дома. Не включая свет, прохожу в квартиру и, скинув с себя все вещи, падаю на кровать.
Просыпаюсь от звонка будильника и едва могу разлепить глаза. Пытаюсь облизать сухие губы, но во рту пересохло.
— Екатерина, похоже, я заболел, — записываю голосовое секретарше. — Отмените все записи на сегодня.
Отправляю сообщение и снова закрываю глаза, проваливаясь в темноту.
То и дело выныриваю из температурного бреда. Очень хочется пить, но я не в состоянии просто дойти до кухни.
Слышу звонок телефона, который так и валяется рядом со мной на кровати, и приоткрываю глаз.
Хочется послать все к чертям и не отвечать, но звонит Злобина.
— Да, — отзываюсь хрипло.
— Привет, — слышу напряженный голос Жанны, и на губах появляется улыбка. — Я хотела обсудить с тобой твою подзащитную. Но ты внезапно пропал. Можем по телефону. Там есть нюансы по документам. Я подготавливаю ответ. Нужны дополнительные сведения.
— Злобушка, — выдыхаю тихо. — Ты можешь повременить пару дней с ответом? Сроки же еще не горят? Я подъеду, и ты все мне расскажешь. Попробуем решить этот вопрос на месте.
Жанна несколько секунд молчит в трубку.
— У тебя что-то случилось? — в ее голосе я, кажется, слышу волнение.
— Нет, все отлично, — на полном серьезе отвечаю ей, но как назло из легких вырывается непроизвольный кашель.
— Ты заболел? Наверное, заразился от меня.
— Да нет, что ты. У нас же был противовирусный чеснок, — усмехаюсь и закрываю глаза.
– Вулкан, блядь! – голос становится громче, и я понимаю, что это Жанна. Но как она могла попасть в мою квартиру?
С трудом приоткрываю один глаз и морщусь от света.
Все верно – передо мной стоит Злобина. Она нависает сверху и хмурится, прикасаясь к моей шее холодными ладонями.
– Откуда ты здесь? – смотрю на неё с сомнением. – Я умер и попал в ад? Будешь вечность отравлять мне мои бесконечные муки? Имей в виду, я не против такого наказания.
– Спишем это на температурный бред, – фыркает Жанна и, скинув с себя пальто, садится на кровать рядом со мной. Чувствую, как она приподнимает мою руку и запихивает мне подмышку градусник.
– Да там не больше тридцати семи, – закрываю глаза, усмехаясь. – Где халат медсестрички?
– Интересно, лет в восемьдесят на смертном одре тоже будешь хохмить? – вздыхает Злобина.
– Я раньше ста умирать не планирую, – вяло парирую. – А если ты мне принесешь попить, то, возможно, доживу и до ста десяти.
Жанна тут же встаёт и уходит из комнаты. Спустя минуту возвращается со стаканом воды.
Пытаюсь приподняться, но получается только немного оторвать голову от подушки.
Злобина придерживает мне голову и стакан. Облегченно откидываюсь обратно на подушку и устало улыбаюсь.
Не думал, что меня так расколбасит от какого-то сезонного вируса.
– Спасибо, – шепчу Жанне и закрываю глаза. Хочется спать.
– Потерпи, сейчас померяем температуру, и я тебе дам лекарство, – отзывается она серьезно, выкладывая на тумбочку рядом с кроватью коробки из аптеки. Кошусь на них.
– Мне кажется, или там уколы? – уточняю у Злобушки.
– Уколы, – усмехается она и тянется к градуснику. – Боже, Дэн! Почти сорок один!
Ненавижу уколы. А у Жанны тяжелая рука.
– Пройдет, – отнекиваюсь. – Мне не нужны уколы.
– Доманский, – укоризненно тянет Жанна. – Такой взрослый мальчик, а всё ещё боишься уколов?
– Я ничего не боюсь, – усмехаюсь.
– Ну тогда поворачивайся на животик, – Жанна скидывает с себя рабочий китель и уходит из комнаты.
Слышу, как в ванной шумит вода. Руки моет, значит. Реально собирается мне делать инъекцию? Нащупываю одеяло и натягиваю на себя, укрываясь с головой.
– Блин, Дэн, и так температура огромная! – Злобина стягивает с меня одеяло. – Прекрати вести себя как маленький.
Обессиленно стону, понимаю, что мне не избежать новой дырки в заднице.
С трудом переворачиваюсь на живот и наблюдаю, как быстро Жанна разламывает какие-то ампулы и набирает в шприц прозрачное лекарство.
– Что это? – с сомнением спрашиваю. – Может, ты меня убить решила как соперника?
– Ага, – усмехается Злобина и подходит ко мне. – Анальгином и Но-шпой.
Чувствую, как она спускает с моей задницы трусы и протирает участок кожи спиртовой салфеткой. Жмурюсь.
– Дэн, расслабься, а то я боюсь об тебя иголку сломать, – усмехается Жанна.
Выдыхаю, стараюсь расслабиться, и тут же сжимаю зубы от болезненного резкого укола в ягодицу. Стону от ощущения жжения.
– Потерпи, – сосредоточенно отзывается Жанна.
Медленно дышу, чтобы оставаться расслабленным.
– Скоро? – шиплю сквозь зубы.
– Я специально ввожу медленно, чтобы тебе не было так больно, – так же сквозь зубы отзывается Жанна. – Если хочешь, могу побыстрее, но тогда ты взвоешь.
Утыкаюсь лицом в подушку и сжимаю ее. Кажется, от боли даже немеет нога. Непередаваемые ощущения!
Облегченно выдыхаю, когда Злобина убирает шприц.
— Можно еще воды?
В этот раз получается даже приподняться сильнее. Очевидно, болезненный укол придал моему телу бодрости.
Жанна подает стакан, и я жадно пью, с трудом удерживая его. Сжимаю крепче, чтобы Злобина не видела, что у меня трясутся руки от слабости. Меня бесит, что я сейчас перед ней как немощный инвалид. Сам тянусь к тумбочке, чтобы поставить воду, едва не падаю с кровати. Жанна тут же подхватывает меня за плечо и укладывает обратно.
– Давай я тебе вызову такси, – хмурюсь, устало откидываясь на подушку. – Не хочу, чтобы ты заразилась от меня. Если вдруг я болею не тем же самым, что и ты.
– Пока температура не спадет, я никуда не уеду, – упрямо фыркает Злобина, и я едва сдерживаюсь, чтобы не улыбнуться. Меня греет то, что она волнуется за меня.
– Когда ты последний раз ел? – сердито смотрит она на меня.
– Я не знаю, какой сегодня день, – честно признаюсь ей и усмехаюсь, когда у Жанны округляются глаза.
– А когда ты почувствовал себя плохо? – щурится она.
– После того, как уехал от тебя.
– Ты уже два дня голодный? – хмурится Жанна и снова присаживается ко мне, трогая мой лоб и шею.
Останься? Глупо. Я же понимаю, что не останется. Я могу задержать ее силой, проявить настойчивость, но какой в этом смысл?
– Я вызову такси, – хмурюсь.
– Не нужно, – отмахивается Злобина и подходит ко мне, надевает туфли. – Я тебе в сообщении напишу, как таблетки пить.
– Жанна, темно на улице. Я не отпущу тебя на метро. Не хочешь на такси, тогда я сам отвезу тебя.
– Нет.
– Тогда такси, – упрямо мотаю головой, а Жанна вздыхает и садится на банкетку, уступая мне.
Иду в комнату, нахожу телефон, смахиваю огромный список входящих сообщений. Вызываю такси бизнес-класса. Как назло, оно приедет буквально через пять минут. Натягиваю спортивные штаны и футболку.
– Ты куда собрался? – Злобина хмуро смотрит, как я надеваю кроссовки и куртку.
– Провожу тебя до машины.
– Я сама дойду, – встает она и тянется к пакету с продуктами, что стоит у двери на полу.
Перехватываю его первым и выхожу из квартиры.
– Дэн, ты только пропотел. Сейчас на улице ветерка хапнешь – и здравствуй, больница. – тихо рычит Жанна, пока мы спускаемся вниз.
– К счастью, у меня есть доктор, который умеет делать уколы, – усмехаюсь.
Выходим на улицу, и я ловлю себя на том, что снова психую, отпуская Жанну. Меня ломает.
– Застегнись хотя бы, – вздыхает она, кивая на мою куртку.
Не шевелюсь и молчу, глядя на нее пристально.
– Упрямый, как баран. – закатывает глаза Злобина и тянется к молнии.
Вижу, как во двор заворачивает машина такси.
– Ты его любишь? – всматриваюсь в лицо Жанны, пытаясь уловить хоть что-то в ее чертах, мимике, что выдаст ее эмоции.
– Люблю. – невозмутимо отвечает она и застегивает на мне куртку.
– Врешь. – зло выдыхаю в ответ. – Ты бы не приехала.
– Почему? – пожимает плечами Злобина и спокойно смотрит мне в глаза. – Простое человеческое отношение, Дэн. Я не забыла, как ты лечишься.
Скриплю зубами. Не верю ей. Но все равно бесит.
Открываю Жанне дверь машины и смотрю, как она усаживается. Захлопываю, не прощаясь, демонстративно распахиваю куртку и ухожу в подъезд.
Возвращаюсь в квартиру. Со свежего воздуха еще отчетливее ощущаю аромат домашней еды и быстро открываю везде окна.
Не из-за того, что мне не нравится этот запах. Наоборот, я ловлю себя на том, что нравится. И то, что Жанна готовила на моей кухне, тоже. Это было очень уютно. И это противоречит всем моим принципам, которые я выстраивал не один год.
Я был против брака, против совместного проживания с женщиной, а сейчас мысль, что это всего лишь “простое человеческое отношение”, болезненно царапает глубоко внутри.
Смотрю на тарелку супа и, так и не прикоснувшись, выливаю все, что приготовила Злобина. Сгребаю все таблетки и отправляю в мусорку.
Все, не было тут никого. Привиделось в температурном бреду.
Ухожу в душ, потому что все тело липкое от пота, а футболка насквозь мокрая.
После душа, рухнув на кровать, думаю, как бы перевести Жанне денег, чтобы не обиделась. Перевести примерно столько, сколько она потратила, у меня не поднимется рука, – мало. Перевести больше – может обидеться. Как по минному полю. И угораздило снова встретить ее на своем пути. Жил себе спокойно, бед не знал.
Какого хера вообще? Я ее просто трахнуть хотел изначально.
И планы вроде как не менял, но… Есть какое-то дебильное “но” в каждом нашем столкновении. Зачем она приперлась? Ну, сдох бы. Но… она же приперлась.
Мужа она любит, ага! Не пиздит пусть. А если любит… разлюбит.
Задумчиво просматриваю сообщения, накопившиеся за день. В принципе, ничего срочного. В пятницу Екатерина отчитывается о работе и прощается до понедельника. Старый друг зовет в бар, Эмма интересуется делами и планами на выходные.
Не люблю врать людям, входящим в мой круг общения. Посторонним, во благо клиента – другой вопрос, в рабочих моментах я не сдерживаю себя. И я не столько вру, сколько показываю ситуацию под выгодным мне углом. Но в этот раз придется.
Поэтому Эмме отвечаю, что болею и ничего не планирую, а другу – что обязательно встретимся, в надежде, что оклемаюсь до завтра. Давно с ним не виделись, оба постоянно в работе с головой. Но, зато если встречаемся, то это проходит эпично, в большой мужской компании и окружении прекрасных женщин. Надо себе напомнить, кто я и чего хочу от жизни. Может, отпустит. А то моя одержимость Злобиной больше похожа на наваждение.
От Жанны приходит сообщение с дозировками лекарств, и я благодарю ее за заботу. Жду, что она напишет еще что-нибудь, но в ответ – тишина. Блокирую в себе раздражение, переключаясь.
Пишу Поручику сообщение с просьбой отчитаться о проделанной работе, хотя понимаю, что сегодня вечер субботы и что он вряд ли сейчас вообще выйдет на связь. Тот еще тусовщик. Придется терпеть до понедельника, если не отзовётся. Обычно я не дергаю сотрудников по выходным, если этого не требует какая-нибудь экстренная ситуация.
Приезжаю чуть раньше. Пишу Жанне сообщение, что жду ее возле подъезда. В ответ – тишина. Выхожу из машины и прикуриваю сигарету. В горле все еще першит, но привычка берет верх.
Сверлю взглядом входную железную дверь. Заскучав, разглядываю окна ее многоэтажки.
Мои родители давно умерли. Жанна была с ними знакома: я приводил ее на ужин пару раз. Увы, теплых отношений не сложилось и, чтобы не выслушивать нотаций от матери о том, что продолжать род Доманских должна девушка с хорошей родословной, я переехал на съемную квартиру.
Можно подумать, что я собаку себе выбирал, а не невесту.
К слову, я всегда шел своим путем и редко прислушивался к мнению родителей, чем вызывал их недовольство. Но, как единственный сын, мог не беспокоиться о том, что от меня отрекутся, как от нерадивого отпрыска.
Да и они, конечно же, понимали, что даже в свои двадцать пять я был настолько самодостаточным, что мог спокойно обойтись без их помощи, а вот в старости добрые отношения не помешают. Никто не знал, что в мои тридцать два родители скоропостижно скончаются друг за другом, так и не дождавшись внуков. Ни “породистых”, ни без.
Возвращаюсь из прошлого под трель домофона и наблюдаю Жанну. Она одета в джинсы и ветровку, а волосы убрала в хвост. В ее руках – большой пакет, из которого торчит веник и удручающие, искусственные цветы чересчур жизнерадостных расцветок.
– Привет, – иду навстречу и со вздохом забираю у нее пакет. – Тебе идет этот… лук.
– Было бы странно, если бы я на кладбище собралась в чем-то другом, – усмехается Злобина, не поверив в мою искренность. – Ты, вон, тоже в джинсах.
– Ну да, – соглашаюсь, опустив, что это джинсы от Армани. Как и тонкий шерстяной свитер. – Диктуй адрес.
Навигатор показывает, что до места назначения полтора часа.
– Слушай, – выруливаю на главную дорогу, – может, я найму кого-нибудь, кто приведет могилы в порядок, а мы с тобой заедем куда-нибудь пообедать? У меня за могилами родителей специальная организация следит.
– А ты? – оборачивается ко мне Жанна.
– А что я? – хмурюсь.
– Давно у них был?
– Ммм… – задумчиво стучу пальцами по рулю. – Давно. Лет пять… семь.
– Не стыдно?
Удивленно оборачиваюсь на Злобину.
– А почему мне должно быть стыдно?
– Ты не навещал родителей много лет и ничего не скребет на душе?
Закатываю глаза. Женщины.
– Мне кажется, достаточно того, что я исполняю свои обязанности в дань их памяти. Почему обязательно посещать то место, с которым у тебя связаны не самые приятные воспоминания?
Жанна лишь разводит руками, не находя, что ответить.
– Я бы на твоем месте не переживал, ты все равно им не нравилась. – усмехаюсь.
– Это верх цинизма, Доманский. – вздыхает Злобина.
– Окей. Давай хотя бы заедем за кофе. – соглашаюсь и сворачиваю, увидев заправку.
Ну, небыло у меня теплых отношений с родственниками. Я был своевольный, а они пытались обтесать меня под себя. Этакий бизнес-проект. Не очень удачный в их глазах, судя по всему.
Возвращаюсь с двумя стаканами кофе и пончиками. Вручаю Жанне бумажный пакет и трогаюсь с места.
– Я не голодная. – помолчав, отзывается она.
– А я очень голодный. Но мне не удобно есть за рулем. Покормишь?
– Хренов манипулятор, – отзывается Злобушка сердито и шуршит пакетом.
– Есть такое, – ухмыляюсь. – Но мне правда неудобно на скорости.
Откусываю протянутый горячий пончик, придерживая Жанну за запястье. Не могу упустить момент прикоснуться к ней.
– Ммм, вкусно, – запиваю кофе. – Попробуй, пока не остыли.
– Дэн, ну что ты за человек такой?! – внезапно обиженно вскрикивает Злобина. – Врываешься в мою жизнь и рушишь все мои планы! Я на диете!
– Да нахер тебе диета? – возмущаюсь. – Раздевайся, и я докажу, что тебе не нужно худеть.
– Иди в жопу! – фыркает Жанна и с недовольным выражением лица откусывает пончик, отворачиваясь к окну.
– Эй, а мне? – смеюсь, а она показывает мне фигу.
Грунтовая дорога, которая ведет непосредственно к кладбищу, становится реальным испытанием для подвески Ягуара – тут и там встречаются ямы, и их практически невозможно объехать.
Крепче сжимаю зубы, чтобы не материться на радость Злобиной. Почему-то мне кажется, что это доставит ей непередаваемое удовольствие.
Наконец, паркуюсь на небольшой стоянке возле разрушенной часовни.
– Да, местечко ты выбрала так себе, – вздыхаю.
– Дэн… Не переживай за место последнего пристанища моих родителей. Ты им тоже не нравился.
– Да они меня даже не видели, – прикуриваю.
– Представь, какая чуйка была! – язвительно фыркает Жанна и достает с заднего сидения свой пакет. – Пошли, познакомлю.
Гуляю по территории белокаменного храма и с интересом разглядываю его архитектуру. Как ценитель прекрасного, с эстетической точки зрения считаю все эти намоленные места красивыми произведениями искусства. А еще мне нравится тишина, что обычно царит на их территории. Она совершенно другая, в отличие от того же кладбища. Умиротворенная, а не угнетающая.
Делаю один полный круг вокруг здания и возвращаюсь ко входу в церковь. Стою, раздумывая: входить или нет. С одной стороны – что мне там делать? С другой – Жанны нет уже достаточно долго.
Вздохнув, захожу в церковь и осматриваюсь. Внутри – прохлада и полумрак. Для моего чуткого носа достаточно сильно пахнет ладаном и свечным воском. В углу стоит прилавок с церковными книгами, украшениями и иконами для продажи.
Молча косимся с работницей друг на друга, и я прохожу дальше.
Попадаю в сам храм, где на светлых стенах тут и там висят иконы. Для меня это все в диковинку. Я последний раз в церкви был в детстве, с бабушкой. Но, после того, как батюшка вывел меня на улицу за шиворот за то, что я бегал и тряс кандило, она перестала брать меня с собой. Так что, я с детства так себе раб божий.
Оглядываюсь, пытаясь найти глазами Жанну. Замечаю ее в противоположном конце зала. Направляюсь к ней, с интересом разглядывая.
Злобина стоит напротив какой-то иконы и пристально смотрит на нее. Силуэт Жанны кажется темным на фоне арочного окна и будто светится. Притягательное зрелище. Подходя ближе, замечаю на ней юбку в пол и платок.
– Что за фокусы с переодеванием? – усмехаюсь, и мой голос гулко рикошетит от стен.
– Дэн, – резко оборачивается Жанна, вздрогнув. – Не шуми.
– Да тут нет никого. – пожимаю плечами и встаю с ней рядом, разглядывая икону, что приковала внимание моей Злобиной. Это изображение какого-то старца. Читаю название на старославянском. – Почему ты стоишь именно возле этой иконы?
– Этот святой помогает во всех благих делах и решении проблем. Направляет на путь истинный, если запутался.
Поджимаю губы, чтобы ничего не ляпнуть.
В конце концов, каждый верит в то, что хочет. Я вот верю в уголовный кодекс. Просто странно, что Злобина, работая в структуре и прекрасно зная, как все в мире устроено, верит в то, что изображение какого-то человека может ей помочь в решении проблем. Мне кажется, я сильнее поспособствую, если она не будет брыкаться.
– Если тебе нужна помощь, лучше мне скажи, – будто невзначай вздыхаю, пряча руки в карманы и разглядывая соседнюю икону. – Толку будет больше.
– Дэн! – шепотом вскрикивает Жанна, но тут же берет себя в руки. – Дай мне две минуты, пожалуйста.
Закатываю глаза и отхожу от нее.
Скучая, прогуливаюсь вдоль стен и разглядываю иконы. Внезапно в кармане на всю ивановскую звонит телефон. Это Григорий.
– Да, – отвечаю коротко, продолжая изучать изображения святых. – Выспался?
– Денис Дмитриевич, так выходной же. Я вчера был не в состоянии ответить.
– А сегодня в состоянии? – усмехаюсь и наблюдаю, как откуда-то из глубин храма неторопливо выходит пожилой батюшка в черной длинной рясе. Отворачиваюсь к окну, созерцая внутренний двор.
– Не очень.
– Хорошо, просто ответь: ты что-то нашел по моей задаче?
– Да.
– Пришли мне фотографии.
– Так мы же не пересылаем документы через мессенджеры. По вашему же распоряжению.
– Эти можно.
– Да я не фотографировал.
– Твою мать, – тихо рычу, но потом обреченно выдыхаю. – Ладно, отдыхай.
– Сын мой, – раздается за спиной, и я оборачиваюсь, удивленно вскинув брови.
Не успеваю ничего понять, как меня щедро окатывает брызгами святой воды. Ощущение, будто попал под ливень.
Стою, ошарашенно замерев и молча глядя на священника. Он тоже не торопится говорить и выжидательно смотрит на меня.
– Я что, по-вашему, зашкварчать должен? – сердито хмурюсь, снимая очки и вытирая ладонью лицо.
– Судя по тому, как ты себя в храме ведешь, должен. – усмехается батюшка, разворачивается и уходит. – Тебе на пользу. В следующий раз будешь поскромнее.
– Следующего раза не будет, – цежу сквозь зубы и ухожу.
Сжав кулаки, быстро выхожу из церкви, потом за ворота. Прикуриваю.
– А можно было всего лишь проявить уважение и не шуметь, – слышу сзади недовольный голос Жанны. Оборачиваюсь.
– Можно было просто попросить выйти.
– У отца Анатолия свои методы воспитания. Я тебя предупреждала, чтобы ты вел себя потише.
– Ладно, фиг с этим. – отмахиваюсь. – Поехали есть.
– Мне кажется, я одета немного не подобающе. – снова заводит старую песню о главном Злобина.
– В самый раз ты одета, – хмурюсь. – Садись в машину.
Едем молча. Я все еще киплю из-за выходки священника. Настроение не то, чтобы испорчено, просто мне нужно время, чтобы остыть.
– Ладно. Но только потому, что я тебе обещала. – отстраняюсь от Доманского. – Пошли.
Не знаю, что меня дернуло согласиться сегодня с ним встретиться – шалящие гормоны или осознание, что он не отстанет, но я уже много раз пожалела о содеянном. Хотя, на удивление, он ведет себя достаточно сносно. Не считая церкви, конечно.
И все же, я жалею, что согласилась. Если быть честной перед собой, то за годы разлуки обаяния и напора Дэн не растерял.
Наоборот, заматерел, стал еще более уверенным и наглым. Вышибает мозги как выдержанный коньяк.
Если уж от него в юности у женщин любого возраста они плавились, то теперь и подавно шансы на сопротивление ничтожно малы. А когда еще и тело предательски остро реагирует на харизматичного самца, стремятся к нулю.
И все же, я почему-то согласилась. Гештальт? Повторить все снова, довести до точки кипения и жестко пресечь?
Смогу ли?
Если от одних объятий крепких рук все скручивает и пульсирует внутри?
Я была уверена, что у меня наступает климакс, потому что уже как несколько лет практически не испытывала возбуждения и потребности в сексе. Разве что в овуляцию накатывало. И то через раз. Все остальное время мой бутон был сух.
Увядать страшно.
Можно не вылезать из каблуков, чулок и юбок. Можно следить за собой, ходить в парикмахерскую и на маникюр, можно нравиться мужчинам, но при этом чувствовать, что жизнь утекает, как песок сквозь пальцы.
По внезапной боли в коленях, по сухости во влагалище, и проклюнувшимся носогубкам, на которые все хуже действует любимый крем.
И я кину камень в того, кто скажет, что кризис среднего возраста – это удел мужчин.
Покажите мне взрослую женщину, которая бы не засматривалась на молодого красивого спортивного парня лет двадцати пяти. Спортивного, пышущего тестостероном в то время, как ее ровесники лысеют и теряют зубы.
Я проходила этот этап. Эстетический бунт или попытка зацепиться за молодость – без разницы, в принципе, что заставляет тебя пожирать глазами фотографии молодых самцов. Но потом ты возвращаешь себя в реальность, где никогда не переступишь черту дозволенного.
А потом ты смиряешься.
С тем, что тебе сорок и половина жизни прошла. Постепенно начинаешь приглядываться к более реальным кандидатам из своего круга общения. Потому что они, несмотря на минусы, бесспорно обладают и плюсами.
Или смиряешься с одиночеством и гипотетической старостью в окружении десятка котов.
Я смирилась гораздо раньше, чем в сорок. Как говорится, се ля ви. "Такова жизнь".
А тут – гость из прошлого. Тот, с которым ты была тонкой, звонкой и лёгкой на подъем. Красивый, наглый и уверенный в себе. И он, кажется, даже не замечает тех двадцати лишних лет, что успели прилипнуть к моему лицу и телу.
Льстит, как ни крути.
Доманский реально как вулкан, который готов в любую минуту взорваться тестостероном.
И все равно манящий к себе своей силой.
– И где мы возьмем шашлыки? – оборачиваюсь на Дэна, когда он открывает мне дверь и пропускает на территорию участка.
– Мясо, пиво и овощи включены в стоимость. Классный сервис.
Мы подходим к дому из темного сруба с большими окнами и облагороженной территорией вокруг. Рядом – мангальная зона и патио с журнальным столиком и креслами из ротанга.
– Мне нравится, – хмыкает Доманский и сразу же направляется к мангалу.
Надорвав пакет с углем, он засыпает его в мангал и, щедро полив розжигом, разводит огонь.
Встаю рядом и молча смотрю на языки пламени. Природу я на самом деле люблю. Но сейчас, наедине с Дэном, это рождает кучу болезненных воспоминаний и бессмысленных фантазий. А я уже давно реалистка.
– Пойду помою овощи. – со вздохом разворачиваюсь и направляюсь в сторону дома.
Быстрее поедим – быстрее уедем отсюда. Так будет лучше.
Внутри дом большой и прохладный. В нем всего один этаж. Сразу на входе небольшая прихожая и санузел в стороне. Дальше – кухня-гостиная, а в самом конце спальня. Уютно. Для жизни небольшой семьи было бы в самый раз.
Дверь за мной практически сразу распахивается и следом заходит Доманский.
– Я за мясом. – то ли по инерции, то ли увидев мой напряженный взгляд бросает он, моет руки и идет к холодильнику. Достает из него контейнер с шашлыком и, раздобыв нож и тарелку, удаляется обратно.
– Кстати, – оборачивается он уже у самой двери, – может, чайку попьем пока?
– Сейчас поставлю, – киваю и иду наливать в чайник воду.
Пока она закипает, мою и нарезаю овощи. Потом достаю кружки и завариваю чай. Выношу тарелку с овощной нарезкой на улицу. В воздухе уже витает будоражащий аппетит аромат поджаренного мяса.
Дэн на ходу стягивает у меня дольку огурца и подмигивает.
– Я голодный как волк. Если сейчас не будет чая, я съем тебя.
– Что "нет"? Голой собираешься ходить? Я не против, – щурюсь и, выдернув из свитера футболку, натягиваю её на шею Жанне.
Отбросив свитер на диван, быстро выхожу на улицу и снимаю с огня успевшее подгореть мясо. Возвращаюсь обратно в дом в тот самый момент, когда Злобина собирает осколки.
– Дай, я сам, – отстраняю её и присаживаюсь на корточки. – А то порежешься ещё.
– Ну давай, скажи ещё, что у меня руки из жопы, – фыркает Злобушка.
– Да нет, просто по индивидуальному эскизу, – усмехаюсь.
– Ты просто очень резко распахнул дверь.
– Нервишки надо лечить, Злобина, – вставая, усмехаюсь и с удовольствием рассматриваю её.
Конечно же, моя футболка ей велика, но сам факт, что на Жанне надета моя вещь, приносит мне моральное удовлетворение. Я хочу, чтобы она была пропитана моим запахом.
А я – её. В идеале для этого использовать постель. Но сегодня я практически рыцарь, что бы Злобушка не говорила.
Мне стоило немалых усилий держать себя в руках в то время, как она голая сидела на мне, а потом на столе.
На секунду закрываю глаза, вспоминаю её грудь и резко встаю.
Выкидываю осколки, беру швабру и протираю пол.
– Вау, Дэн! Как неожиданно! – Злобина встаёт неподалеку и, оперевшись плечом о стену, разглядывает меня. – Ты и швабру в руках держать умеешь? Я думала, что не царское это дело.
– Жанна… – вздыхаю и, облокотившись на ручку, пристально смотрю Злобиной в глаза. – Ты специально меня провоцируешь?
– Я? Провоцирую? – усмехается Злобушка, закатывая глаза.
– Ты в курсе, что отвечать вопросами на вопрос – это тактика агрессивных переговоров?
– Откуда ты взял эту ересь? – фыркает Жанна и, отстранившись от стены, хочет уйти.
Хватаю её за плечо и притягиваю к себе.
– Потому что я разносторонняя личность, – склоняюсь ближе к её лицу и, понизив голос до интимного, пожираю взглядом плотно сжатые губы. – Так что, продолжим провоцировать друг друга или пойдём есть?
– Я тебя не провоцирую, – упрямится Злобина, как ослица. – Не пытайся всё перетянуть на свою коронованную личность.
Фыркаю с усмешкой и отпускаю ручку швабры. Она с грохотом падает на пол, а Жанна, понимая, что дело пахнет жареным, вырывается и бросается прочь.
Захлопывает дверь между комнатами прямо перед моим носом. Громко хлопаю по ней ладонью и не могу сдержать широкую улыбку.
Если бы я хотел догнать свою добычу – я бы догнал. Но азарт от охоты я люблю не меньше, чем её результат.
– Злобушка… – выдыхаю с громким рыком. – Захвати пиво и пошли есть.
Ухожу из дома и, устроившись в удобном плетёном кресле, прикуриваю, глядя на дверь. Спустя пару минут Жанна выходит с пивом в руках и моим свитером.
Пока она идёт, сверлю взглядом область груди. Смотрю достаточно выразительно. И, чем ближе Злобина подходит, тем сильнее её соски оттопыривают ткань футболки.
Не выдержав, Жанна кидает в меня свитером, и я громко смеюсь, поймав его возле своего лица.
– Это было предсказуемо, Жанна, – подмигиваю ей.
Злобина молча тянет мне бутылку безалкогольного пива и садится в соседнее кресло.
– Оденься, Дэн, – серьезно бросает она. – Ещё не лето.
Закатываю глаза, встаю, натягиваю свитер и, выложив мясо с решётки, ставлю тарелку на стол. Беру кусочек и, присев перед Жанной на корточки, тяну его к её губам.
– Я сама! – пытается увернуться Злобина, но я настойчиво пододвигаю её кресло ближе к себе и снова тяну шашлык.
– Я хочу, чтобы ты попробовала первая. Вдруг невкусно? – улыбаюсь.
Тяжело вздохнув, Жанна кусает мясо и молча жуёт.
– Ну как? – уточняю.
– Вкусно, – чеканит, делая вид, что недовольна нашей близостью.
Встаю и доедаю кусок. Достаточно сносно для подгоревшего покупного мяса.
Сажусь обратно на кресло и делаю пару глотков пива.
– Я давно не жарил шашлык, – тянусь к ещё одному куску. – Суховато.
– Дэн, не напрашивайся на комплименты, – усмехается Злобина. – В жарке тебе нет равных.
Даже замираю, не успев сделать глоток. Приподнимаю бровь.
– Я про шашлык, – тут же добавляет она.
– Я так и понял, – усмехаюсь, отпиваю пиво и оставляю бутылку. – У тебя есть дача?
– Нет. За дачей нужно ухаживать, а… – внезапно она замолкает и тянется к шашлыку. – Моему мужу некогда. А я не хочу ковыряться в огороде и косить траву. – заканчивает.
– Чем же занимается твой муж, что ему постоянно некогда? – сверлю её взглядом, потому что снова чувствую подвох. – Ни на кладбище с тобой не поехал, ни на дачу на выходные съездить не в состоянии. Инвалид?
– Дэн, моя семья – не твоя забота, – тут же огрызается Злобина. – То, что я с тобой общаюсь, не значит, что я дам тебе лезть в свою жизнь.
– Хорошо, я тебя хочу, – выдыхает Жанна, и я нехотя останавливаюсь. Разворачиваю её к себе лицом, провожу пальцами по тонкой шее и поглаживаю быстро пульсирующую венку на ней.
– Так в чём проблема? Я тебя хочу. Ты меня хочешь. – шепчу, приближаясь к губам.
– А мужа я люблю. Ты просто триггер, Доманский. Незваный гость из прошлого.
Усмехаюсь и, замерев, сверлю Злобину взглядом.
– Я уверен, что ты уже течёшь.
– Теку, – соглашается Жанна ровным голосом и как-то безразлично пожимает плечами. – Просто реакция организма. Ты красивый, видный мужик. Мало какая женщина не среагирует на тебя.
Что происходит? Я не понимаю, с чего такая внезапная перемена!
– И я для тебя тоже просто триггер, – усмехается Злобина как-то устало. – Если бы мы случайно не пересеклись, то даже и не вспомнили бы друг о друге.
– Но пересеклись ведь. Может, это судьба? – цежу сквозь зубы, с трудом натягивая улыбку.
– Стечение обстоятельств, – вздыхает Жанна. – Ты ведь никогда не верил в судьбу и считал, что человек сам кузнец своего счастья. Я могу тебе честно сказать, что это, но боюсь, ты обидишься.
– Что же? – отстраняюсь и, скрестив руки на груди, смотрю на Злобушку с усмешкой.
– Попытка удержать ускользающую молодость, – по-садистски мягко и медленно режет меня Жанна. – Страх старости.
– Злобина, я просто тебя хочу, – закатываю глаза. – Если бы я хотел "удержать ускользающую молодость", я бы сейчас трахал какую-нибудь двадцатилетнюю куклу. И она бы не сопротивлялась, в отличие от тебя.
– Ну, пойдём уже потрахаемся, – вздыхает Жанна и, оттолкнувшись от стола, направляется в сторону комнаты.
Пару секунд смотрю ей вслед, сжав зубы, чтобы не ляпнуть ничего обидного, а затем, не сдержавшись и громко хлопнув по столу ладонью, ухожу на улицу.
Это не попытка удержать молодость, блин! Это какое-то мазохистское желание попробовать ещё раз. Сам не знаю, зачем мне это. Но уж точно не для того, чтобы самоутвердиться за её счёт.
Вспомнить молодость? Возможно, в какой-то мере. Скорее вспомнить время, когда мы были вместе. Потому что с ней я был настоящим. И у меня складывается стойкое ощущение, что я упустил что-то очень важное.
Жанна выходит из калитки, когда я выкуриваю уже вторую сигарету. Молча садится ко мне в машину. Делаю музыку погромче и выезжаю на дорогу. От злости в висках долбит пульс, но я не подаю виду. Хотя мне сейчас очень хочется начать орать и выяснять отношения, как ревнивой истеричке.
Ближе к городу музыку прерывает телефонный звонок. Звонит Эмма.
Смотрю на экран и в первые секунды думаю сбросить вызов, но потом назло Жанне поднимаю трубку и оставляю громкую связь. Я эмоциональный человек. Иногда во вред себе. Лишь работа закалила во мне умение лишний раз промолчать и тактически отступить, чтобы глобально выиграть. Но со Злобиной-то я настоящий...
– Привет, Эмма, – отвечаю бодро.
– Привет, Денис, – слышу из динамика трепетный и немного взволнованный голос. – Надеюсь, я не отвлекаю тебя?
– Нет, не переживай, я всегда рад тебя слышать, – широко улыбаюсь, пристально глядя на дорогу и едва сдерживаюсь, чтобы не смотреть на Злобину. – Что-то случилось?
– Нет, я просто волновалась и хотела узнать, как ты себя чувствуешь. Тебе лучше? Я не разбудила тебя?
– Да ты ж моя заботливая, – усмехаюсь ей весело. – Со мной всё в порядке, я уже мотаюсь по делам.
– Кажется, кто-то совсем не умеет болеть, – вздыхает она в трубку. – Но это обнадёживает. Не хочешь сходить куда-нибудь вечером?
Почему-то сразу перед глазами встаёт балет.
– Прости, я сегодня не могу, – вздыхаю. – Никуда не планировал с утра, но мне позвонил друг и попросил встретиться. Нужно обсудить кое-какие дела в неофициальной обстановке. Так что, вечером я буду пьян и не очень тактичен.
– Я даже не знаю, минус это или плюс, – смущённо усмехается Эмма.
– Солнце мое, у меня нет минусов, – смеюсь, и она тоже не может сдержать смешка.
– Это бесспорно.
– Если что-то изменится, я буду иметь ввиду, что ты свободна и не против встретиться.
– Договорились. Не буду отвлекать от дороги. Хорошо отдохнуть.
– Спасибо, созвонимся. – бросаю. – И тебе хорошего дня.
Сбрасываю вызов и ожидаю хоть какой-нибудь реакции от Жанны. Но она продолжает молчать, а я – не смотреть в её сторону. Так и доезжаем до дома. Выхожу из машины и достаю из багажника пакет Злобиной, протягиваю ей его.
– Спасибо, – довольно сухо благодарит она меня, взглянув коротко, и уходит, но, сделав несколько шагов, останавливается и оборачивается. – Завтра заедь по поводу Жаровой. И как раз футболку тебе отдам.
– Футболка мне не нужна, – прикуриваю и иду к водительскому сидению. – По поводу Жаровой заеду.
Катись к своему супер занятому мужу, Злобина! Готовь ему свои супы и еби мозг. Нахер мне весь этот цирк с конями не нужен!
Я злюсь. Кто бы только знал, как меня рвет на части от этой высокомерной заразы! Горло уже першит от того, сколько сигарет выкурено по пути до дома. Набираю номер.
– Оклемался? – слышится басовитая усмешка Рафа.
– Более чем. Есть огромное желание нажраться.
– В слюни?
– Именно.
– Шлюхи и стриптиз?
– Изумительно.
– Тогда жду тебя.
– Сейчас сполоснусь и приеду.
Рафаэль – мой давний заклятый друг. Наши родители дружили, а мы ненавидели друг друга лютой ненавистью. Но как-то незаметно стали общаться и в итоге подружились. А потом я поступил в академию, а он через пару лет улетел заграницу учиться. Когда вернулся, родители надеялись, что сын станет политиком, но нет.
Раф – рейдер. Ничуть не хуже, чем я – адвокат. И играет грязно, если этого требует ситуация. Обожает авантюры. Не повезет той компании, на которую поступит заказ.
По характеру – циник и эгоист. Тут у нас тоже много общего. И мне не хватало общения с ним, чтобы немного прийти в себя и вспомнить, кто я и чего хочу от жизни.
Переодевшись в черные джинсы, белую футболку и пиджак, вызываю такси. Я могу выпить за рулём, но сегодня планирую так грандиозно накидаться, что лучше не испытывать судьбу на прочность.
Когда машина останавливается возле самого элитного клуба столицы, я выхожу и разминаю затекшие мышцы, а потом открываю дверь и попадаю в безграничное пространство, ослепляющее неоновыми вспышками.
Ко мне тут же подплывает молоденькая администратор в черном облегающем платье и широко улыбается. Останавливаю ее жестом, потому что прекрасно знаю, куда мне идти. Поднимаюсь вверх по лестнице и, пройдя по узкому коридору, попадаю в вип-зону. Наша випка вторая от входа.
Раф сидит на диване, расслабленно откинувшись на спинку и широко расставив ноги, курит сигару и, прищурившись, разглядывает потолок. Услышав, что дверь открылась, он лениво переводит взгляд на нее, но, увидев, что это я, тут же встает, быстро идет навстречу и сгребает меня в объятия.
– Дэн! Капец! Ты чего такой седой стал?! Всего год не виделись! – отстраняясь, с хохотом щипает меня за бороду.
– Пил, курил, болел, – уворачиваюсь с усмешкой. – А ты, поди, подкрашиваешь?
Раф черный, как смоль, ни одного седого волоса.
– Завидуй молча, – хлопает он меня по плечу и мы идем за стол. – Твою ж мать, Дэн. Я соскучился! Как дела?
Прикурив тоже, сажусь на диван и смотрю на его довольное лицо.
– Да все по-старому. – медитирую на то, как Раф наполняет наши стаканы виски янтарного цвета. – Качаю “Фридом”, работаю. Нечего особо рассказывать. Как ты? Семью не завел еще?
– Какая семья? – морщится друг, чокаясь со мной и залпом опрокидывая свой бокал. – Зачем ограничивать себя, когда вокруг миллион прекрасных женщин? Я тут такой объект нашел – закачаешься! Прикинь: большой застройщик и внезапно гендиректор коньки отбросил. А все остальные – нихера не понимают в управлении! Просто иди и забирай красотку!
– Я подумал, ты о женщине, – усмехаюсь.
– Да ну на хер, – улыбается он и сворачивает в трубочку хамон. – Чур меня. Кстати, эскорт в соседней комнате. Можно свистнуть.
– Позже, – выпиваю свою порцию и не закусываю. – Поболтать охота.
– Сейчас еще наши подгребут, подожди, – тянется он снова к бутылке. – Я кинул клич, будет весело.
Киваю, но чувствую себя как-то странно. Мне не весело. И вряд ли будет. Я все еще зол и не могу выбросить слова Злобиной из головы.
Однако, я немного заблуждаюсь. Спустя время, мы с Рафом уже увлеченно беседуем и рьяно спорим. Присоединяются еще пара человек, вызволяют проституток из комнаты и они танцуют и пьют шампанское, красуясь под нашими взглядами, готовые удовлетворить любое желание по первому требованию. Но, пока мы больше увлечены общением.
Хохочу над очередной черной шуточкой Рафаэля. Для моего злого веселья они сейчас подходят в самый раз.
– Раф, а помнишь мальчишник? – спрашиваю у друга, разглядывая эскортницу в красном платье и дорогом колье. Мы никогда не говорили с ним на эту тему, но сейчас меня разрывает от любопытства.
– Пф! – закатывает он глаза и широко улыбается. – После того, как твоя невеста протащила стриптизершу через весь зал за волосы, это невозможно забыть.
Усмехаюсь. Снова залпом выпиваю свой виски и стягиваю с плеч пиджак, потому что становится жарко.
Я собирался сделать Злобиной предложение.
Рассказал об этом Рафу, он как раз был в России. Решили это дело обсудить в компании друзей, придумать что-то интересное. Пошли в стрип-бар как взрослые мальчики. В итоге, все переросло в попойку, а в апогее вечера мне, пьяному в слюни, такой же гашеный Раф заказал приват “в честь окончания холостой жизни” и, когда я почти спал, сидя на диване, на мне извивалась какая-то шмара в красном латексе.
К счастью, она просто танцевала у меня на коленях и оставляла следы красной помады на моей морде.
– Дэн, – хмурится Рафаэль.
– Я без обвинений, – сразу предупреждаю его. – Просто интересно.
– Дэн, я твою Жанну в тот день в клубе увидел впервые. Мне вообще было фиолетово, кто она, честное слово. Я, конечно, считал, что ты дебил – жениться так рано – и прямо сказал тебе об этом, но вот таким образом срывать твои планы уж точно не собирался. Я же все рассказал: позвонила мать и спросила, где мы. Все. Не веришь?
– Верю, – усмехаюсь и тянусь к бутылке.
До нас, пьяных в лоскуты, никто не мог дозвониться. Когда до Рафа дозвонилась его мать, то позвонила моей и успокоила, что все живы. А моя уже сообщила Жанне, и та приехала забрать меня в самый неподходящий момент.
Дебильное совпадение, которое поставило крест на наших отношениях. Шлюхами я брезговал даже в молодости, даже когда был свободен, просто напился до невменяемости. Я ее не то, что трахнуть бы не смог. Я засыпал уже! Но ревнивой Злобиной это было объяснить практически нереально. Я пытался, но бестолку.
Она съехала обратно в общагу и общалась со мной через губу. Конечно, я пообещал Жанне, что все равно приеду с практики в отпуск и заберу ее с собой. Чтобы готовилась переводиться. Времени дожать ее немного не хватило, и я уехал на стажировку, так и не съехавшись с возлюбленной обратно.
И я реально планировал вернуться, тогда уже сделать ей нормальное предложение и забрать во Владивосток, но не приехал. Потому что сначала меня загрузили работой по самое небалуй, а потом оказалось, что Жанна меня не ждет и торопился, разгребая ночами запросы, я совершенно напрасно.
– Да и в итоге все оказалось к лучшему, – тяну Рафу его стакан. – Я реально поторопился. Просто встретил тут ее случайно в следственном.
– И? – с интересом смотрит он на меня, хитро щурясь.
– И просто вспомнилось.
– Да ну не пизди, – вздыхает Рафаэль. – Ты так спрашиваешь, будто сожалеешь. Напомнить, что она начала встречаться с другим спустя пару месяцев после того, как ты уехал? А ты звонил мне ночью пьяный и орал в трубку, что застрелишь эту тварь?
– У меня было утро, – усмехаюсь и делаю глоток из бокала.
Даже виски кажется сейчас не таким горьким, как то воспоминание, когда я набухался на дежурстве и разрядил обойму в холодильник в отдыхайке. Единственный залет на работе, который с трудом удалось замять только благодаря дяде-начальнику. Дурацкая молодость… И Жанна мне будет говорить, что я боюсь взрослеть? Да я охуенно чувствую себя в сорок пять!
Замолкаем, оба зависая взглядами на одной из девушек, потому что она начинает медленно снимать с себя платье.
Стриптиз я люблю. Это красиво, когда у стриптизерши все хорошо с пластикой и чувством ритма.
– И что, как дела у нее? – невзначай бросает Раф свой вопрос и задумчиво обрисовывает в воздухе пальцами силуэт танцовщицы.
Несмотря на то, что занимается он жестким бизнесом, хобби у него прямо противоположное. Раф – художник. У меня дома даже висит пара его картин. Прозвище у него, конечно же, Санти.
– Замужем. Дочь взрослая.
– Не твоя?
– Нет, чуть младше.
– Ну и забей тогда. Или ты хочешь отомстить?
Морщусь и делаю еще глоток.
– Да нет, зачем? Двадцать лет прошло.
– А в чем тогда проблема? – оборачивается он на меня и, немного помолчав, хмурит брови. – Ты что? Еще скажи, что все это время любил ее. Дэн, любовь – это не про нас.
– Нет. – сжимаю зубы. – Не любил.
Но забыть не смог почему-то.
– Все, давай бухать. Херня какая-то, а не веселье. – с грохотом ставлю стакан на стол.
– Тебе приват заказать? – усмехается Рафаэль.
– Ты знаешь, я эту грязь не люблю. – брезгливо морщусь.
– Тобой помещения можно дезинфицировать вместо бактерицидной лампы. Выливайте хлорку, холопы, она вам больше не понадобится – Доманский пришел! – орет он громко и театрально.
– Клоун.
– Ну, ты же хотел веселья. – гоготнув, друг наливает нам еще по порции виски и мы чокаемся.
Замечаю, как экран телефона, лежащего на столе, загорается и гаснет тут же. Беру его и читаю входящее сообщение.
“С тобой все хорошо? Хочешь, приеду за тобой?” – Эмма.
Вздохнув, смотрю на время. Как бы уже достаточно поздно и я довольно сильно подшофе, а завтра на работу.
– Как тебе? – поворачиваю экран с ее фото к Рафаэлю, отвлекая его от созерцания шлюх.
– Я б дал, – хохочет он. – Твоя?
– Нет. – отмахиваюсь. – Пока просто общаемся.
Но, наверное, надо дать. Что я ломаюсь как девственница? Пишу ответ.
“Приезжай”.
Вечер продолжается и мы упиваемся еще сильнее. Кто-то из друзей тискает проституток, Раф зависает, разглядывая родинки на руках пышногрудой блондинки и задумчиво рисуя по ним пальцами.
Протискиваюсь между девушек и подхожу к Эмме.
– Привет, – опираюсь о дверной косяк и улыбаюсь ей своей самой шикарной улыбкой. – Наконец-то ты приехала. Меня тут обижали. Не пускали домой.
Эмма растерянно улыбается в ответ и молча открывает дверь. Выхожу из VIP-зоны и, покачиваясь, спускаюсь по лестнице. Я пьяный в хлам.
– Как посидели? – бросает коротко Эмма, когда я падаю на переднее сиденье ее Ауди. – Решили свои… важные вопросы?
Отмахиваюсь и откидываюсь на спинку.
– Всё переросло в обычную пьянку, – усмехаюсь. – Поехали?
– Тебя отвезти домой или, может, хочешь заехать выпить кофе, чтобы взбодриться? – будто невзначай предлагает она.
– Не знаю, – тяжело вздыхаю, потирая лицо рукой. – Наверное, домой.
– Хорошо, – коротко улыбается Эмма и с невозмутимым видом ведёт машину.
Молчим.
Закрываю глаза и вздыхаю. Я пьян и ничего не хочу. Интересно, будь я трезвым – поехал бы к ней? Красивая женщина, готовая на всё… Мне кажется, это был бы классный секс. Потому что Эмма всеми силами пытается мне угодить и показать себя с лучшей стороны. Злобина так никогда не делала.
Нет, она умела сделать мне приятно и была очень заботливой, но лишь потому, что сама кайфовала от этого.
Чувствую, как машина останавливается на светофоре, и на мою руку ложится нежная ладонь, мягко поглаживая пальцы.
Поворачиваюсь к Эмме и приоткрываю глаза. Она тут же убирает руку и смущается.
– Извини. Думала, ты спишь. Хотела проверить, всё ли в порядке.
– Нет, я не сплю. Я думаю, – улыбаюсь и снова закрываю глаза.
– О чём? – тихо спрашивает Эмма.
– О том, что ты, наверное, была бы примерной женой. И понравилась бы моей маме... Почему ты одна?
Чувствую на себе её пристальный взгляд. Оборачиваюсь.
– Вокруг одни слабаки? – усмехаюсь.
Эмма молча пожимает плечами, затем отворачивается.
– А хочется крепкого мужского плеча, – добавляю с улыбкой. – И быть слабой девочкой?
– Ты прав, – вздыхает она. – Сколько бы я ни ходила на свидания и ни пробовала отношений, мне быстро надоедают мужчины. Я не вижу в них азарта, стремления к чему-то большему. Я развиваюсь, учусь, ухаживаю за собой… А многие из тех, с кем я встречалась, считают работу за условный оклад нормой и даже не хотят стремиться к большему.
– А знаешь, почему тебе такие попадаются? – смотрю на неё. – Потому что у тебя член больше, чем у меня. Я тоже не твой вариант.
– Да с чего ты взял? – она резко вздергивает подбородок, будто мои слова задели ее. – Ты прекрасный вариант. Сильный, красивый, успешный, любишь вызовы… Это враньё, что противоположности притягиваются. От противоположности тебя начнёт тошнить через полгода. Ты захочешь кататься на лыжах, а вторая половина – неделю спать.
– Ты права, – соглашаюсь. – И всё же есть сферы, где женщина должна уступать. Зачем мне трахать ту, что сама может меня выебать? Прости, если резко, но это искренний взгляд со стороны.
– Я могу быть разной, – Эмма внезапно тормозит у пустого сквера и глушит двигатель.
Секунда – и она, скинув туфли, перебирается ко мне на колени.
Пытаюсь сесть ровнее, но она прижимает меня за плечо к спинке крепче и так призывно и грациозно подается бедрами навстречу моим, что член непроизвольно напрягается.
– Возьми меня прямо здесь.
Капец “разная”. Классно, что точно знает, чего хочет. Плохо, что наши желания не совпадают.
– Эмма, – сжимаю тонкую талию, пытаясь притормозить ее напор, – я не трахаюсь пьяный.
– Давай сегодня ты отбросишь свою тактичность? – она перехватывает мои ладони и ведет ими вверх, останавливаясь на своей груди. – И просто расслабишься?
– Эмма, ты не поняла меня.
– Ну что я не поняла? Как тебе нравится? – шепчет она, покрывая поцелуями мою шею.
– Эмма! – с рыком буквально скидываю ее с себя на соседнее кресло и под ошарашенным взглядом выхожу на улицу. – Доброй ночи.
Захлопнув дверь, быстро иду по обочине в обратную сторону. Злюсь. Сам же хотел развлечься. Но, почему тогда ощущение, что меня снять пытались?
В любом случае, это жирная точка в нашем общении. Не вижу смысла пытаться вернуть его в дружеское русло. Мне не нужно угождать и навязывать себя. Если я захочу, я завоюю сам. Если нет, то не поможет ни секс, ни милый характер.
Лезу в карманы пиджака, чтобы вызвать такси, а телефона нет.
– Твою мать! – рычу зло, потому что понимаю, что забыл его на столе в клубе.
У меня нет ни налички, ни карты. Но возвращаться обратно к Эмме я не собираюсь.
Ускоряю шаг и просто иду вперед. Не знаю, сколько проходит времени, но прихожу в себя, когда понимаю, что нахожусь в районе Злобиной. А я замёрз просто пиздец – ночи еще холодные. Мне нужно такси.