Монстрам тоже бывает больно. Именно это испытал я, когда случилось непоправимое...
Вечер с Маней... Она с охуенно сильной энергетикой, которая утягивает. Мне снесло крышу от её провокаций, которые она явно ненамеренно создавала. Нас было не остановить, поцелуй перерос в желание утолить ноющее чувство в штанах. Долго не думая, мы скрылись сначала в темном коридоре, а после ввалились в мужской туалет. Подхватив её на руки под ягодицы, усаживаю на раковину. Рву её трусики и проникаю членом, она выгибается, издавая стон. Её пальцы скользят по моим волосам, хватая за них и сжимая. Она такая горячая, влажная, узкая, я срываюсь на рык. Движения грубые, резкие, мой член наполняет её, скользя по её внутренним стенкам, ребристая часть стимулирует мою головку, не давая возможности расслабиться, довожу её до той грани, которую она желает. Мои поцелуи на её шее переходят в укусы, оставляя следы на нежно-белой коже.
Постоянно кто-то пытается попасть, но нам наплевать, есть только Я и Она. Её стоны становятся громче, она кончает...
Вернувшись в зал, я замечаю, насколько быстро заполнилось заведение народом. Малая заказывает ещё шоты, и, пока его делают, она вылетает на танцпол, полностью отдаваясь тактам музыки.
Я достаю телефон и делаю пару её снимков, нравится...
Тут же приходит уведомление о не прочитанных сообщениях, открываю, а там:
— Я знаю, как тебя тянет ко мне;
— Я чувствую, как тебе тяжело себя сдерживать рядом со мной. Ты не сможешь полностью переключиться на другую, если она вдруг появится;
— Твой выбор — это игнорировать меня? Куда пропал? Родь...
Карина никак не прекращает. Убираю телефон, так ничего и не ответив. Моё внимание сейчас на Маню, единственную, с кем я хочу в данный момент быть. Она возвращается, к этому моменту нам приносят её заказ.
- Устала?
- Нет, трек не мой.
- Не боишься, что алкоголь слишком сильно на тебя подействует?
- Но я же с тобой, ты не позволишь мне оказаться в опасной для меня ситуации.
— Вот хитрушка. Иди сюда.
Притягиваю к себе ближе, позволяя ей спиной на меня опереться, оказавшись полулежа, одной рукой приобнимаю, располагаю на груди, поглаживая сквозь ткань платья.
- Не против, если сфоткаю нас?
- Не против, милая.
Целую её в макушку, вдыхая аромат, от которого сносит крышу. Фотка получается максимально загадочной, часть лица я скрыл за поцелуем в волосах, но, кажется, её это совершенно не расстраивает. Пока она переключает внимание на телефон, я расслабленно наслаждаюсь моментом, её теплом рядом, изредка подвисая на отдельные тела с танцпола. Момент нарушает звонок мне на телефон.
Отвечаю и то, что я слышу, вынуждает меня вновь взять себя под контроль, стать хладнокровным:
- Что они, блять, сделали?
- Джокер, мы ничего не успели сделать. Они их всех...
- Сука...! Я скоро буду.
Маня рядом, сначала тоже будучи расслабленной, в моменте стала беспокойной, смотрит на меня вопрошающим взглядом: «Родь, что случилось?» - в её голосе звучит страх, переживание.
«Мань, нам нужно уходить. Прости, что так, это очень срочно. Я тебя до дома провожу».
Проходя мимо барной стойки, подзываю бармена и быстро оплачиваю счет, оставив пару купюр на чай.
На улице уже стоит такси.
«Родь, что случилось? Могу я чем-то помочь?» - её не отпускает беспокойство, она словно кошка, которая, чувствуя опасность, прижалась к источнику своей защиты, в лице меня.
«Там всё сложно, не думаю, что тебе стоит знать эту часть моей жизни», - проговариваю, а параллельно пишу своим парням, что подготовить к моему приезду.
«Ты какой-то бандит, что ли?» - убирает руку, которая была зажата моей.
«Не бандит, но имею определенную власть в кругу своего бизнеса и территории, на которой находится он. Боишься?» - возвращаю её ручку, уже взяв в свою ладонь.
«Нет, но ты напугал меня, точнее, твоя реакция. Так резко в лице изменился».
Дальше едем в тишине, которую изредка нарушают оповещения о сообщениях.
Проводив её, диктую водиле новый адрес. Дорога кажется длинной и медленной, время будто специально замедляется, пацаны с каждым разом шлют новости всё хуже, и внутри меня появляется угнетающее чувство, ощущение уже непоправимого.
Несколько месяцев я скрытно вёл проверку и чистку в рядах своих пацанов. Кто-то очень профессионально, тщательно скрывался, при этом находясь максимально рядом, зная то, чего не все были достойны, эта крыса успела слить дохуя инфы. Я терял не только доход, но и постоянных клиентов, которые всегда шли за мной, даже когда им приходилось ждать по несколько лет, чтобы получить желаемое. Сегодня случилось то, чего я никак не предвидел. Крыса скрылась, но те, кто покрывают её, наказали моих парней, и наказание стало максимально жестоким.
На складе было темно, холодно. Проходя глубже, в нос ударил сильный запах свежей крови, смешанный с металлом. От частичного освящения в глаза бросались пятнами тот кошмар, что мог вызвать у кого угодно приступ рвоты. Еле сдерживаясь от того, чтобы не сорваться, я прошел осмотреть более детально, что творится.
Одному перерезали на обеих ногах ахиллово сухожилие, сломали пальцы, но перед этим сняли ногти, а второму цепью выбили зубы и после ввели в вену воздух, от чего тот находился в агонии, прежде чем задохнулся. Третьего выпотрошили, оставляя истекать кровью. Когда я оказался рядом с каждым, то единственное, что я мог сделать, это облегчить их уход. Внутри меня поднимался вулкан ярости, я готов был этих ублюдков заживо сварить в кипятке или в кислоте, но максимально медленно, растягивая их боль.
В эту ночь я потерял своих преданных людей и внутри ничего не осталось, кроме желания возмездия. Всё хорошее тлело, оставляя после себя пепел.
Выйдя на воздух, я не сдержался и во всю голосину заорал: «Ааа... Суууки...Мрази. Я вас по кускам расчленю, но перед этим вы будете молить о быстрой смерти. Блядосы!! Ебучая крыса, сука, молись, чтобы не я первый тебя нашёл».
♪ «Money - Tara Carosielli»
Внутри словно кто-то провернул нож. Ярость, обжигающая, как расплавленная сталь, заполнила каждую клетку. Снова теряю людей. И это бьет куда больнее, чем пуля. Оставить это без ответа? Значит, признать поражение, показать слабость. А я не из тех, кто подставляет задницу.
К моменту выписки мои ребята уже раскопали тех, кто прессовал Никитоса, выяснили, что заставило его бежать и почему он не видел другого выхода, кроме… Дерьмо. Похоже, эта мразь решила поиграть с огнем, зацепив тех, кто мне дорог.
"Ну уж нет, сукин сын. Такого удовольствия я тебе не доставлю. Придется очень постараться, чтобы добраться до меня первым."
В голове – рой идей, как их уничтожить. Как сделать это медленно и болезненно, затронув каждую нервную клетку, чтобы они горели изнутри, как в аду.
Стрелка спидометра указывала на 200 км/ч… 250… 300…
Адреналин в крови – как взрывчатка. Ярость, гнев, все смешалось в один гремучий коктейль, готовый взорваться и смести все живое на своем пути. Лавирую между машинами, создавая аварийные ситуации. Плевать на сигналы, на их испуганные лица. Все это не имеет значения. Проснулся Демон Боли, и он чертовски голоден. Пора утолить его аппетит.
Останавливаюсь у первой точки, но далеко не последней. Паркуюсь чуть в стороне, чтобы не светиться, но достаточно близко, чтобы чувствовать их запах. Закуриваю, выпуская густое облако дыма в щелку приоткрытого окна. Набираю номер информатора:
— Слушаю, Рон.
— Буду краток. Они перешли черту, и теперь они за это заплатят. Мне нужна вся информация по Планктону. Надеюсь, не нужно объяснять, что в нее входит. Далее – методично рушь эту точку. Передай остальным на других объектах. Я хочу, чтобы он потерял все. И последнее – контакты его близких и приближенных. Ты лучший в этом дерьме, так что рассчитываю на тебя.
— Все понял, Рон. Сроки?
— Порадуй меня.
— Принял. Максимально сжатые. Уже работаю.
— Другого ответа и не ждал. Сбрасываю.
♪ «As the World Caves In - Sarah Cothran»
Ночь выдалась адской. Ни о каком сне не могло быть и речи. Даже когда проваливался в забытье, просыпался в холодном поту, с бешено колотящимся сердцем. Все мои инстинкты, отточенные годами жизни на лезвии бритвы, вопили об опасности, о надвигающейся буре. Ближе к четырем утра раздался звонок, разорвав звенящую тишину. Автоматически хватаю трубку.
— Слушаю.
— Родион Олегович, простите за беспокойство в столь ранний час, но пациент просил…
Взрываюсь, перебивая ее на полуслове. Хладнокровие, всегда бывшее моей визитной карточкой, испарилось в мгновение ока.
— Кто просил? Он говорит? Он меня помнит? Что, черт возьми, происходит?!
— Я понимаю ваше волнение. Да, он заговорил. И первым, что он произнес, было имя "Рон". Мы всем составом сестер пытались выяснить, кто это, чтобы вам сообщить. Потом Людочка (Люся) вспомнила про вас, Родион Олегович. Могли бы вы подъехать, если есть возможность?
— Меня пропустят? – это единственный вопрос, который сейчас имеет значение.
— Конечно. Врач посчитал, что это пойдет ему на пользу. Учитывая, как он борется, творит невозможное, удивляет нас своими показателями… ваше присутствие было бы… ну, вы понимаете.
— Прямо сейчас можно?
— Минуточку, я уточню.
…
Тишина в трубке кажется вечностью. Каждая секунда – на вес золота. Слышу обрывки ее разговора с кем-то. Ожидание разрывает изнутри.
— Да, можно. Вас пропустят, но зайдите с заднего входа, главный для посещений закрыт.
— Ни слова больше. Выезжаю.
— Когда будете на месте, позвоните по этому номеру. Охранник вас пропустит.
— Принял.
Сбрасываю вызов и швыряю телефон на кровать. Меня трясет. Адреналин смешивается с обжигающим чувством надежды.
«Рон…», — это единственное слово, которое имеет значение.
Сердце колотится так, словно хочет вырваться на свободу.
"Рон… Он сказал: "Рон"? Черт возьми, Ник… Ник очнулся!"
Голова идет кругом, в ушах – гул. Слова медсестры эхом отдаются в сознании. Бросаюсь к шкафу, дергаю свитер, запутываюсь в рукавах, будто хочу сбросить с себя липкий кошмар последних месяцев. Рубашка застревает, срываю ее в бешенстве и натягиваю первую попавшуюся. Лицо горит, ладони вспотели, а ноги дрожат, как у нарика в ломке.
Ключи от машины – вот они! Вылетаю из квартиры, оставив дверь нараспашку. Да плевать! Сейчас это не имеет значения. Ничто не имеет значения, кроме Ника.
Внизу меня ждет мой черный зверь, чувствующий меня без слов. Двигатель взревел, словно вторя бешеному сердцебиению. Ночной город проносится мимо, превращаясь в размытое месиво огней. Каждая секунда – как пытка. Жму на газ, выжимая из машины все, на что она способна. Но даже на этой скорости кажется, что я ползу, как гребаная улитка.
«Держись, Ник, держись!» – рычу я, сглатывая ком в горле. В голове всплывают обрывки нашей жизни: дерзкие авантюры, ночные разговоры под виски, его чертовски заразительный смех… Все это могло быть потеряно навсегда. А теперь – луч надежды. Я должен увидеть его. Должен убедиться.
Руки вцепились в руль мертвой хваткой. Чувствую, как пот струится по спине, как ноет каждый мускул от напряжения. Плевать на светофоры, на сигналы клаксонов. В голове – только одна мысль: "Добраться. Увидеть. Убедиться."
"Он помнит меня… Он сказал: "Рон"…" Слезы? Не смешите! Не время для соплей. Только стальная воля и уверенность.
Припарковался у заднего входа больницы, заглушил двигатель, но еще несколько секунд сидел неподвижно, собираясь с силами. Вышел из машины и глубоко вдохнул ледяной ночной воздух. Немного отрезвило. Набрал номер охранника, голос дрогнул.
— Да… Это Родион… Я приехал.
Охранник – молчаливая, угрюмая глыба с лицом, испещренным шрамами – кивнул и пропустил меня. Ни одного вопроса. Знает, кто я такой.
Внутри больницы пахло лекарствами и страхом. Длинные, пустые коридоры, тусклый свет, давящая тишина… Каждый шаг отдавался гулким эхом, словно подчеркивая торжественность момента.
Беременность даётся легче, чем я ожидала, меня практически не беспокоит токсикоз, но беспокоит постоянное голодное либидо. Максим старается удовлетворять мои потребности, но он боится сделать что-то, что может мне как-то навредить, и эта осторожность сильно ощущается, портя весь процесс.
Положение стало сложно скрывать, и поэтому на работе меня стараются не дёргать. Многие большие проекты передали другим дизайнерам, оставив на меня закончить те, что в стадии завершения, и работу с документацией, проектирование в программе. Одним словом — сидячая работа, с минимальной затратой энергии, я бы даже сравнила с библиотечным тухляком.
Вот и сегодня ничем не отличается день. Документы давно заполнила и теперь сижу, создавая видимость работы, а сама погружена в мысли.
Проверять его страницу стало уже чем-то привычным. Он ничего не выкладывает, редко заходит, но я каждый раз захожу, просматриваю его старые снимки, друзей. Только потеряв, мы начинаем ценить, и когда между нами случился открытый разговор, я будто отошла на расстояние и прозрела. Он действительно сильно поменялся, а я держалась за его прошлое, как за настоящее, постоянно ища какого-то подвоха в его действиях, боясь отдаться в это "сейчас", упуская всё то приятное, что могло бы быть, между нами.
Будучи уже никем друг другу, он продолжает соблюдать рядом со мной те изменения, которые произошли в нём. Я жалею, что так была груба и жестока в отношении к нему, он не заслуживал, и я представить не могла, какой глубиной он обладает. Внешне он чаще всего безэмоциональный, но это не значит, что внутри чёрное сердце, хотя… теперь, возможно, там вовсе его нет.
Его преследует чёрная полоса, об этом я узнала, конечно же, не от него, а от Максима, который решил воспользоваться одним из сервисов Родиона. Там ему и сообщили, что босс в данный момент находится в трауре и не может вести лично дела, поэтому его вопросами займется первый помощник директора. Когда я услышала об этом, первое, что хотелось сделать, это сначала позвонить, после сорваться с места и как можно быстрее оказаться рядом, но приехав к нему… я стала третьей лишней. Его было кому утешить, и она хорошо со своими задачами справлялась, вся лестничная площадка была осведомлена. В тот день, сидя у его дома на лавочке, я поняла единственное: «Я потеряла навсегда ту нить нашей связи, которая между нами существовала».
Я больше не была его любовью, он смог переступить через эту ступень, продолжая дальше жить, а я осталась на месте. Мои попытки добиться его внимания сейчас в моей голове выглядят максимально наивно, глупо, унизительно. Его игнор стал настолько очевиден, что я хотела бы себя пожалеть, но начала себя ругать за своё узколобство, отсутствие гордости. И ведь я даже не замечала, насколько больно делаю тому, кто всегда рядом, Максим будто стал моей марионеткой, которой удобно пользоваться, не обращая внимания на то, есть ли чувства.
Максим был тем, с кем я с самого первого взгляда хотела чего-то большего, чем просто интрижка. В голове пролетали сцены, как впервые я его заметила, впечатлилась его красотой, мощью; а после меня поразила его сила самообладания, терпения; он красиво ухаживал, всегда был внимателен к деталям, он умел слушать и слышать; стал невероятным любовником в постели, а сейчас… Он ведёт себя достойно тому мужчине, который отвечает за свои слова… "Какой бы ни был результат, это мой малыш, и ты моя женщина!"
Моя беременность настолько лёгкая, потому что со мной рядом сильный мужчина, и только сидя под домом бывшего, я, надеюсь, не поздно смогла это увидеть, оценить.
— Ты можешь меня забрать?
— Диктуй адрес, я выезжаю.
Он приезжает быстро, не задает никаких вопросов, в машине тепло, моё место уже нагрето, меня это слишком сильно трогает, и я начинаю плакать. Его жест, без лишних слов, это протянутые бумажные платочки и мои любимые вкусняшки, стаканчик горячего шоколада, но самое трогательное — музыка, которая всегда была моей любимой. Он всё подготовил, хотя даже не был предупреждён, любовь ли это? Думаю, это что-то больше, чем любовь, Максим всегда разрывал шаблоны отношений, он чувствовал, когда стоит поговорить, а когда нужно просто помолчать, окружив вот такими трогательными мелочами. Учитывая положение, растрогать меня сейчас не составит труда, но он это умудрился делать, когда я в нормальном эмоциональном состоянии, поэтому поступки в данный момент я могу оценивать как заботу обо мне и моём положении.
«Согрелась?» — он проводит ладонью по животику, поглаживая его.
«Да, ты словно знал, что мне захочется. Как?» — я искренне радуюсь его жестам любви.
«Не сложно догадаться, что тебе захочется, когда ты расстроена и вдобавок на улице дубак. Так что постарался побольше набрать, я бы ещё пледик дал, но, похоже, домой занёс, в машине не оказалось».
«И этого вполне достаточно, я счастлива. Уруру», — прижимаюсь щекой к его руке, мурлыкая словно кошка.
«Не хочешь поговорить?»
«О чём ты хочешь поговорить?» — отстраняюсь, ожидая болезненной темы.
«О том, почему ты была там? Почему сидела на холодной скамейке?»
Эта тема всё-таки затронулась, и я понимаю его желание понять смысл моих поступков, но, если бы я сама понимала. Я хотела быть рядом в тяжёлый момент жизни Роди, но оказалась не нужна ему, и это вроде бы причиняет боль, но в то же время и отрезвляет.
«Я хотела поддержать его, но там уже утешали, поэтому ушла. Ненадолго присела перевести дыхание и не заметила, как оказалось, что слишком долго сижу».
«Ты всегда будешь к нему срываться?»
«Считаешь меня импульсивной?»
♪ «Cum De Te Lasa - Mira»
«А как ещё назвать твой поступок? Мы сидели в спокойной обстановке, хорошо проводили время, ужинали совместно приготовленной едой, и стоило мне упомянуть о нём, о его небольших проблемах в жизни, как ты подорвалась с бешеными глазами. Сначала носилась из комнаты в комнату, не находя себе места, а после вовсе вылетела из квартиры, ничего не сказав мне. Хочешь узнать, что я ощутил?»
Моя Лисица… Она – лучшее, что случалось в моей жизни. Холодный, пронизывающий ветер выл за окном машины, словно предчувствуя бурю, бушующую в моей душе. Восемь вечера, мороз сковал землю, окутав город в звенящую тишину. В свете тусклых фонарей снег казался пеплом угасших надежд. И пока я ехал к ней, мысль, поселившаяся в голове несколько дней назад, казалась безумием. Но её последний поступок стал ледяным душем: я не мог ничего изменить, моя любовь – это только моя боль, и я не имел права требовать взаимности. Возможно, я слишком душил её своей любовью, раз её тянуло к тому, кому она нахуй не нужна.
Решение расстаться далось невыносимо тяжело. Я не знал, как это озвучить, не причинив ещё большей боли, чем это вообще возможно. Слова застревали в горле, как осколки стекла.
Конечно же, я не смог бы полностью исчезнуть из её жизни. Она – единственная, кого я буду любить так сильно. Моя звёздочка, ворвавшаяся в мою жизнь вихрем, перевернувшая всё с ног на голову и подарившая мне возможность стать отцом той маленькой бусинке, что росла под её сердцем. Я никогда не смогу относиться к ней равнодушно. Даже если она не осмелится попросить о помощи, я помогу, потому что всегда чувствовал её без слов.
Когда она сообщила, что малыш впервые толкнулся на её слова любви ко мне, выбрав меня папой, моё сердце будто остановилось. Я не смог больше сдерживать себя, слёзы хлынули, обжигая щёки. В голове не укладывалось: зачем она так поступает со мной? Держит рядом и на расстоянии, словно пытает, и это изощренная пытка.
«Тебе полегчало? Может, в больницу?» – я места себе не нахожу, виню себя за то, что поднял эту тему, ведь знал, как она эмоционально отреагирует.
«Да, всё хорошо. Поехали домой. Не бросай меня, прошу!» – её глаза, обычно такие лучистые, сейчас были полны отчаяния и страха.
«Но ты же страдаешь со мной. Без меня тебе будет лучше. Ты сможешь вернуть Родиона, ведь его условие – моё отсутствие рядом с тобой». - Голос дрогнул, предавая мои истинные чувства.
«Мы сделали свой выбор, Максим. Прости за мою импульсивность, я многого не замечала. Позволь мне всё исправить. Я вижу, как сильно ты любишь, и я тоже люблю. Давай попробуем ещё раз?» – в её голосе звучала мольба, надежда, за которую я не мог ухватиться.
«Боюсь, Лисица, теперь, даже если мы и будем вместе, то только как близкие друзья/знакомые. Тебе нужно понять, чего ты сама хочешь от жизни и с кем её хочешь прожить. А если я буду рядом, ты никогда не заглянешь внутрь себя. Я не хочу, чтобы когда-нибудь ты подумала: "А как бы было, если бы…" Поэтому, милая, мы расстаёмся». - Каждое слово резало моё сердце, но я понимал, что это единственный выход.
"Но как я буду одна?" – её вопрос был наполнен неподдельным страхом.
«А в чём проблема?» – я постарался придать голосу уверенности, хотя внутри всё дрожало.
«Вы оба меня оставляете в безвыходной ситуации. Скоро родители приедут, что я им скажу? Ты обещал познакомить с сестрой… Или это была не сестра?» – в её голосе слышались истерические нотки.
«Ну, а вдруг твой любимый Родион вернётся к тебе, узнав, что ты одна. Насчёт родителей, думаю, всё решится. А если нет, я готов поддержать твою легенду или как ты захочешь. Я не оставлю тебя в патовой ситуации, не буду создавать тебе дополнительное волнение. Насчёт сестры… А оно теперь нужно?»
«Я хотела бы пригласить её на приезд родителей, познакомить, чтобы она стала частью нашей семьи. Но до этого, сам понимаешь, нужно познакомиться».
Мы подъехали к нашему дому. Я помог ей выйти из машины, и, взяв ее под руку, мы зашли в подъезд, поднялись на лифте. Он остановил нас на нашем этаже.
В полумраке коридора первое, что бросилось в глаза, — это собранные мои сумки. Ее взгляд метнулся к ним, словно к змее: «Ты уходишь?» – она смотрела на меня с надеждой, смешанной со страхом. Я надеялся, что она видит в моих глазах сожаление и нежелание ее отпускать.
«Сегодня не уйду, но остаться не смогу. Насчёт сестры, я с ней поговорю, узнаю, когда она сможет к нам прийти в гости, и тогда мы вместе подготовимся. Давай сюда свою ножку, расстегну обувь, а то нагибаться вредно».
Я опустился на корточки, чтобы расстегнуть ее сапоги. Она была одета в длинное пальто цвета слоновой кости, из-под которого виднелось теплое вязаное платье. На ее щеках играл легкий румянец от мороза, а глаза блестели в полумраке коридора.
«И вот как я буду одна? Если руки поднимать нельзя, нагибаться нельзя, долго стоять нельзя, долго сидеть нельзя, долго лежать нельзя, бегать нельзя, тяжёлое носить нельзя… Как мне справляться одной?» – её голос звучал беспомощно.
«Ты же не глупая девушка, но я так понимаю, что сейчас ты пытаешься слегка манипулировать мной. Ведь тебе ничего не мешает попросить о помощи любую из своих подруг. Или нанять хозяйку по дому. Родион был очень щедр, так что сейчас ты можешь ни в чём себе не отказывать. Ты хочешь, чтобы все твои потребности закрыл я?»
«Я хочу, чтобы ты не уходил».
«Тогда, может, мы с Родионом поделим эти бытовые обязанности, чтобы ты действительно ни в чём не нуждалась?» – горькая ирония сквозила в моих словах.
«Тебя одного достаточно будет», – пока мы обсуждали, я помог ей полностью снять верхнюю одежду, и она прошла в кухню. "Действительно оставил бардак… Что ему совсем не свойственно."
Кухня выглядела запущенной: грязная посуда в раковине, крошки на столе, разбросанные вещи. Контраст с моим обычно безупречным вкусом был очевиден.
«Иди переодевайся, я всё уберу. Ты же не забыла, что тебе завтра рано вставать, сдавать анализы и проходить плановый осмотр у врача?»
Она послушно направилась в комнату, а я принялся за уборку. Мысленно корю себя за всплеск эмоций и за то, что позволил себе такой бардак оставить, дав ей запечатлеть этот вид. Она послушно направилась в комнату, невероятная, беременность ей к лицу. Со спины совершенно не заметно, что есть животик, всё такая же аккуратная и изящная талия, присутствуют более округлые формы, но они сглажены, ещё больше соблазняя. Стоит ей слегка развернуться, и сразу становится понятно, насколько хрупкая и бесценная женщина носит под сердцем целую жизнь. Я никогда бы не подумал, что буду настолько сентиментален к беременности девушки, в особенности, которая случилась настолько стремительно, да и ещё держащая всех в подвешенном состоянии, но я приму любой вариант, и эта стадия принятия случится гораздо раньше рождения этого чуда, я уже сейчас люблю и считаю его своим.
Родион превратился в тень себя прежнего. Боль утраты выжгла в нем все человеческое, оставив лишь уголь злобы и цинизма. "Демон боли в человеческой шкуре" – так он теперь сам себя называл, и это прозвище ему чертовски нравилось. Карина, сломленная его холодностью и предательством, осталась одна.
Зима в этом году выдалась на редкость суровой. Снег валил хлопьями, застилая все вокруг белой пеленой, и мороз щипал щеки, несмотря на теплый шарф. Но в душе моей было еще холоднее. Беременность, одиночество, приезд родителей… все это давило на меня тяжким грузом. Идея знакомства с сестрой Максима, Линой, казалась одновременно и странной, и притягательной. Максим так много о ней говорил, с таким теплом в голосе, что я не могла не поддаться и не попросить о знакомстве.
Мы договорились встретиться в небольшом кафе возле колледжа Лины. Я сидела за столиком у окна, наблюдая за танцем снежинок и нервно поглаживая уже заметный животик. Мои светлые волосы, обычно уложенные в легкие волны, сейчас были небрежно собраны в пучок, а россыпь веснушек на лице казалась особенно яркой на фоне бледной кожи.
Дверь распахнулась, впуская внутрь облако морозного пара, и в кафе вошла девушка. Она сразу же притянула мое внимание. Высокая, грациозная, с копной темных, почти черных волос, струящихся по плечам. Ее глаза, большие и выразительные, цвета темного шоколада, смотрели на мир с любопытством и добротой. На ней было короткое черное пальто, обтягивающие джинсы и высокие ботинки на шнуровке. Стильная, уверенная в себе, но при этом излучающая тепло и нежность.
Это была Лина.
«Карина? Привет! Прости, немного задержалась», - сказала она, ослепительно улыбаясь и протягивая мне руку. Ее голос был мягким и мелодичным, как журчание ручейка.
«Привет, Лина. Ничего страшного», - ответила я, слегка смущаясь ее пристального взгляда. Она словно сканировала меня, пытаясь разгадать какие-то скрытые тайны.
Мы заказали горячий шоколад и устроились поудобнее. Максим сидел рядом, немного нервно поглядывая то на меня, то на Лину. Было видно, что он очень хочет, чтобы мы поладили. Он и сам с Линой знаком всего пару месяцев. После стольких лет обрести сестру было для него огромным счастьем. Они выкраивали каждую свободную минуту между учебой Лины и работой Максима, чтобы узнать друг друга.
«Максим столько о тебе рассказывал», - начала Лина, лукаво улыбаясь. «Говорит, ты самая добрая и светлая девушка на свете».
Я смущенно опустила глаза: «Не думаю, что сейчас я похожа на лучик света».
«Ну что ты, Лиса», - вмешался Максим, нежно сжимая мою руку, - «Ты для меня всегда будешь светом». В его глазах я увидела искреннюю заботу и тепло, которые он так тщательно скрывал от посторонних. Эти микродвижения, его нежные прикосновения, говорили о многом. Он пытался показать, что всегда будет рядом, что я могу на него положиться.
Лина внимательно наблюдала за нами, с легкой улыбкой на лице. Было видно, что она рада видеть нас вместе: «Я и правда давно хотела с тобой познакомиться, Карина. Максим постоянно о тебе говорит. Да и я сама чувствую, что ты очень хороший человек».
И тут начался наш разговор. Обо всем на свете. О любви, о дружбе, о мечтах и разочарованиях. Лина оказалась невероятно интересной и общительной девушкой. Она с легкостью находила темы для разговора, умела слушать и сопереживать. Ее искренний смех заражал позитивом, и я не заметила, как мои плечи расправились, а на душе стало немного легче.
Максим, видя, что мы нашли общий язык, немного расслабился и перестал так пристально за нами наблюдать. Он просто сидел рядом, наслаждаясь компанией двух самых дорогих ему людей.
Время пролетело незаметно. За окном стемнело, и снег перестал идти. Мы договорились обязательно встретиться еще раз, и Лина обняла меня на прощание.
«Я очень рада, что мы познакомились, Карина. Чувствую, что мы станем хорошими подругами», - сказала она, искренне улыбаясь.
Я ответила ей улыбкой и поблагодарила за прекрасный вечер. Впервые за долгое время я почувствовала себя не такой одинокой. Лина, действительно, оказалась тем самым лучом света, который пробился сквозь тучи. И, возможно, именно она поможет мне справиться со всеми трудностями, которые ждут меня впереди…Пока я просто наслаждаюсь теплом ее присутствия и надеждой на лучшее будущее…
Тем временем приближался приезд родителей Карины. Чтобы оградить их от правды и дать их дочери возможность спокойно пережить беременность, Родион и Максим согласились на фарс – они продолжат играть роль влюбленной пары.
И вот настал этот день. Дом, обычно наполненный тревогой и молчанием, оживился. Родители Карины, полные надежд и волнения, переступили порог. Их встретила Карина, старающаяся скрыть свою боль за натянутой улыбкой. Максим, как всегда, излучал доброту и заботу, пытаясь сгладить острые углы. А Родион… Родион был словно бомба замедленного действия, готовая взорваться в любой момент.
Его взгляд, острый и пронзительный, проникал в самую душу. Каждое его слово, сказанное с оттенком дерзости, заставляло сердце Карины болезненно сжиматься. Он будто нарочно демонстрировал свое равнодушие, причиняя ей невыносимую боль, хотя внутри него бушевал ураган противоречивых чувств. Он тянулся к ней, но обстоятельства не позволяли ему открыться, обнажить свои чувства.
Атмосфера в доме была наэлектризована. Ложь витала в воздухе, словно ядовитый туман. В этот день к ним присоединилась Лина, сестра Максима. Для родителей Карины и Родиона это было первое знакомство, и родители сразу же оценили ее обаяние и жизнерадостность, а вот для Родиона...
Но для Родиона Лина стала чем-то большим. Он не мог отвести от нее глаз. В ее наивной чистоте и невинности он видел вызов своей тьме. Он одаривал ее плотоядными взглядами, от которых по ее телу пробегали мурашки. Его циничные шутки, брошенные в ее адрес, заставляли ее краснеть, но в глубине души она чувствовала необъяснимое притяжение. Внешность Родиона – опасного, сильного, сломленного мужчины – будила в ней запретное желание. Она хотела разгадать его загадку, прикоснуться к его боли, испытать на себе силу его тьмы.
♪ «200+ - Вика Коробкова».
«У тебя такой грустный трек в плейлисте. Расстался что ли недавно?» - первой заговорить решает она.
«Ты думаешь, я изменяю Карине? И трек — это просто чартер», - сухо отвечаю ей, параллельно пытаюсь угадать, прощупывает почву для себя или же просто пизданула, чтоб диалог начать.
«Я знаю, что с Кариной у тебя, кроме возможного ребенка, больше ничего нет», - в свете дорожного освещения ее глаза кажутся слишком сверкающими.
«Даже так, и насколько же вы близки?»
«Достаточно. У нас как-то сразу разговор сошёлся. Ты весь вечер на меня смотрел, сложно было это не заметить, понравилась?» - в её голосе звучит улыбка.
«Если только для секса», - обрываю все возможные её фантазии.
«А чего-то другого я что ли не достойна?» - кидает обидки.
«Меня такие малышки не интересуют для чего-то большего. Даже сейчас мы никто друг другу, а ты зацепилась за мой ответ, который тебя не удовлетворил, и попыталась кинуть обидку, в моих глазах это поведение ребенка, так что, увы, не в моём вкусе, нянчиться я не планирую», - поворачиваю в сторону её двора к дому.
«Я не ребёнок, Родион. Много кто хочет со мной отношений, так что...», - обрываю её выпендреж: «Так что выбери из тех, кто за тобой бегает. Я не удостою тебя своего внимания. Ты мне неинтересна, даже для перепихона не доросла ещё».
Она отворачивается к окну и что-то себе под нос бубнит, а я в этот момент выруливаю, ровняясь с её подъездом: «Приехали, можешь выползать».
«Ты когда-нибудь пожалеешь, что сегодня отказал мне», - и быстро ретируется, открыв дверь машины, запуская вовнутрь морозный воздух.
«Хах, не льсти себе, малышка, ещё не доросла до моего уровня вкусовых предпочтений», - закуриваю сигареты, выпуская ей вслед дым.
Как только она закрывает дверь, точнее с силой захлопывает, я даю по газам. Зря я, похоже, провоцировал Карину, играя с этим ребенком в гляделки за столом. Карина повела себя как зрелая личность, не повелась на провокации, никакой концерт не закатила, даже не посылала глазками недовольство, что не скажешь про Лину. Сразу что-то себе на придумывала, ладно хоть повеселила.
"Я и пожалею, ха-ха, какой глупый ребёнок. Звездой себя возомнила".
Пока стою на светофоре, нахожу номер Мани: — Привет, Родиошка. Чего так поздно звонишь? — Привет, не хочешь потрахаться? Могу сейчас приехать. — Даже так! Ого! Но я уже...— Будь уже, ты бы не ответила. Не огорчай меня, неужели получше парня не могла найти, который затрахает тебя настолько, что ты забудешь о телефоне? — Ха-ха, ты, как всегда, в своей манере. Можешь присоединиться, мы не против. — Диктуй адрес, еду.
♪ «Keeper - Reignwolf»
На перекрестке разворачиваюсь и еду уже по новому адресу. Эта девушка - чертовка нравится, наши отношения - нравятся, никто никому ничего не должен, и я даже как-то испытываю облегчение, отпустив свой полный контроль над ситуацией. Даже то, что у неё есть кто-то помимо меня, меня сейчас нисколько не задевает, внутри не считаю своей "жизнью" и оттого готов разделять ещё с кем-то. Чего я ожидаю от этой встречи? Ничего, кроме полного удовольствия.
Оказываюсь по нужному адресу, поднимаюсь, дверь, звонок, на пороге стоит она...на ней...охуенный комплект белья. Чулочки, пояс, который сдерживает их, трусики белого цвета, пирсинг в пупочке с белым небольшим цветочком. Выше шла тонкая цепочка, проходящая между груди и закрепленная будто чокер на шее. Лифчик из тонкой сеточки, белого цвета с добавлением небольших цветочных "пятен", которые совершенно не скрывали её вершины, стоячие сосочки просвечивали через тонкую сетку, соблазняя своим видом. Волосы были распущенные и слегка растрёпаны, но в них сохранялся былой завиток волн, который говорил о том, что она тщательно готовилась к потрахушкам, и теперь мне интересно: "Кто такой, достойный её внимания и времени?"
Она пропускает в квартиру, но не дожидается меня, когда разденусь, разворачивается ко мне спиной и грацией дикой кошки следует вглубь квартиры. Ягодички соблазнительно вздрагивали, бёдра плавно виляли в разные стороны, но больше всего меня завораживали ножки: гладкая кожа, лёгкий загар, в лёгком свете она блестела, словно было нанесено масло.
Она шла так мягко, создавалось ощущение, что её подушечки стоп еле касаются пола, она не шла, она плыла, хотелось взять за тонкие щиколотки и, начав с самих пальчиков, подниматься выше, покрывать весь путь поцелуями. Раньше таких желаний за собой не замечал, я не особо был внимателен до прелюдий, чаще всего девушки, будучи рядом со мной, уже находились в изнывающем состоянии от желаний, и прелюдия была совершенно лишней.
Проходя вглубь квартиры, мой взгляд падал на обстановку в целом. Квартира достаточно хорошая, большая, светлая, хозяин явно продумал каждую деталь, даже эту скрытую подсветку, пущенную чуть выше пола, создавала интимную атмосферу. Свет приглушённый, комфортный, всё прекрасно видно, глаза не находятся в напряжении от попытки что-то разглядеть, но также и от перегрузки светом, глазам ничего не мешает, всё идеально, я б это так назвал.
Ароматы витают соблазнительные, мне даже удивительно, что в нос не бьёт запах секса, вряд ли они тут болтовнёй заняты. Приближаясь к комнате, становится отчётливо слышны звуки музыки, разговора и звонкий, словно ручеёк, смех Мани.
Открываю дверь, но проходить не тороплюсь, мне интересно оценить обстановку и реакцию этого... ебаря. Хочу посмотреть, кто, по её мнению, её достоин.
«Рон, проходи, чего там застыл? Я вас познакомлю».
В комнате достаточно просторно, большую часть пространства занимает большая кровать, хозяин заранее предусмотрел комфортный не только сон.
Рядом с Маней лежал мужчина, хотя... парень. Телосложением хорошо сложен, кожа слегка смуглая, его стрижка — длинный кроп, передние волосы непослушно растрёпаны с кудрявыми завитками. Лицо? Хм, красив, широкие брови с пирсингом в одной из них. Он лежал на спине, оперевшись о подушки, поза достаточно расслабленная, даже показывающая, кто тут "батя". Он смотрел на меня оценивающе, исподлобья, но без агрессии, больше с хищным интересом, такой взгляд я видел впервые, ну, точнее, чтобы он посвящался моей персоне, таким взглядом обычно на женщин смотрят, но никак не ожидал на себе его запечатлеть. Его губы находились в полуулыбке, на нижней губе так же располагалось колечко пирсинга. Наши взгляды встретились, и, прежде чем он что-то сказал, был жест, похлопывающий по постели, словно я собака, которой показывали, где её место, или же призывающий к своему хозяину: «Иди сюда, Рон. Мы тебя заждались, не вынуждай нас терять ещё время в ожидании тебя».