Глава 1
Минни жила в тёмном чулане под каменной лестницей. Единственное окно было наполовину скрыто фундаментом поместья, и всё, что она видела из него – кусочек чёрной земли и лоскуток голубого неба. Или чьи-нибудь ботинки, когда кто-то из хозяев проходил мимо.
У стены стояла узкая кровать, накрытая шерстяным одеялом, рядом – старый комод, а под окном – колченогий стол и скрипучий стул.
На шее Минни всегда висела тонкая цепочка с тремя серебряными колокольчиками, чтобы хозяева могли вызвать её в любое время. Когда звенел самый большой – нужно было бежать к мистеру Люциусу, средний – к леди Нарциссе, и самый маленький – к мастеру Драко.
«Чтобы не забывала своё место», – любил повторять её хозяин, мистер Люциус Малфой.
Минни помнила о себе мало.
Она знала, что ей девятнадцать, что её родители погибли и завещали ей перед смертью служить Малфоям верой и правдой. Потому что такие, как она – грязнокровки, всегда были преданы чистокровным волшебникам.
Минни очнулась в этом самом чулане полтора года назад, и мистер Малфой рассказал, что её родители были убиты предателями Лорда и всего волшебного мира – членами Ордена Феникса, которые ещё называли себя Сопротивлением. Хозяин объяснил, что Минни – единственная, кого удалось спасти в ужасной битве, но теперь она потеряла семью и память. И Малфои – всё, что у неё осталось.
Воспоминания иногда всплывали нечёткими образами, подёрнутыми дымкой, но в общую картину не складывались. Неведомый и страшный Орден почему-то представлялся ей чем-то вроде сборища иллюминатов в чёрных плащах и белых масках. Почему-то казалось, что орденцы обязательно должны носить островерхие колпаки, закрывающие лица, как это делали члены Ку-клукс-клана. Но она не была уверена даже в том, правильно ли называет эти организации. Минни не любила своих хозяев.
Мистера Люциуса она боялась. Он всегда ходил в чёрном, будто пастор, никогда не расставался с тростью, был вечно недоволен Минни и редко смеялся. Девушку пугали его тёмные мантии и чаровали длинные белые волосы. «Злой колдун» – так она называла его про себя.
Леди Нарциссу не любить было сложнее: она хоть и открыто выражала презрение, но порой заботилась. Однажды, когда Минни, разбирая её причёску на ночь, упала от усталости в обморок, хозяйка приказала эльфам увеличить порцию горничной за обедом. Она была красивой и надменной, «Снежная королева» – так окрестила её Минни.
Иногда она завидовала изяществу хозяйки, понимая, что никогда не сравнится с ней. Треснувшее зеркало в чулане отражало девушку с большими карими глазами и копной вьющихся каштановых волос, которые приходилось сплетать в косу. Ничего особенного: ни соблазнительной фигуры, ни смазливого личика. Только тонкие пальцы и хрупкая надежда когда-нибудь сбежать с унизительной службы.
Минни чувствовала себя неловко всякий раз, прислуживая за обедом. Хозяева сидели за длинным столом в голубой гостиной и чинно жевали ростбиф. А маленькая горничная в коричневом шерстяном платьице с белым воротничком и кружевной наколкой на волосах тенью стояла у стены, опустив голову и дожидаясь момента, чтобы долить вина или унести пустые тарелки. Сердцем Минни чувствовала: она не на своём месте, и наряд этот – не её. Но доказать это она ничем не могла даже себе. Звенел колокольчик – и приходилось быстро исполнять поручения.
Иногда девушке снились красочные сны. Большой замок с башнями и рыцарскими латами. И двое мальчишек: один в очках и с чёрными вихрами, другой – рыжий, с немного виноватой рожицей. Быть может, они когда-то были друзьями? Минни с нежностью вспоминала эти сны. Они пахли тыквенным соком и зубной пастой со вкусом мяты.
По воскресеньям в поместье бывала сестра миссис Малфой, леди Беллатриса. Минни старалась не попадаться ей на глаза, потому что во взгляде черноволосой ведьмы проскальзывало что-то хищное, опасное. Посматривая на горничную, она время от времени поглаживала свою волшебную палочку, и той вовсе не хотелось знать, о чём думала эта женщина в такие моменты.
Ещё свежо было в памяти Круцио этой ведьмы, когда год назад Минни осмелилась спросить у леди Нарциссы о том, зачем она здесь, в поместье.
– Ведь всё делают домовики, верно? А у меня и палочки-то нет! Я только руками всё делаю. Но зачем я прислуживаю, если домовики всё делают магией и гораздо быстрее?
Леди Беллатриса чёрной змеёй метнулась к Минни и больно схватила за волосы.
– Да как ты смеешь, поганая грязнокровка, открывать свой рот без хозяйского позволения?! Я проучу тебя, мерзкая маггла! Круцио!
Горничная забилась в жестоких судорогах, задыхаясь от боли. Казалось, под кожу запустили тысячи острых игл, и не было никакой возможности от них избавиться.
Минни больше не спрашивала хозяев ни о чём. А леди Беллатрису вообще обходила стороной.
Но самым странным девушке казалось то, как сёстры в последнее время частенько держатся за руки и хихикают, когда перешёптываются. Глаза у леди Нарциссы при этом блестят так, будто она скрывает какую-то одной ей известную тайну.
Минни не любила и само поместье. От некоторых портретов покойных Малфоев она частенько слышала обидное: "Грязнокровка!", домовики Чайна, Юна и Лу тоже только бранили за нерасторопность и неуёмное любопытство, а мрачные стены давили, будто прутья клетки. По-настоящему свободной Минни чувствовала себя в парке, подстригая жасминовые кусты или срезая свежие розы в зимнем саду для хозяев. А в непогоду – в большой библиотеке. Книги мучительно манили Минни. Слова с жёлтых страниц будто разговаривали с ней, приглашая в другой мир, где она была со всеми на равных, абсолютно свободна. Однажды девушка достала с полки фолиант с рунами и так увлеклась разбором их значения в различных сочетаниях, что не заметила, как вошёл мистер Люциус. Он был в ярости. Хозяин наложил жестокое Круцио, а когда бедняжка пришла в себя на потёртом ковре, запретил брать книги, в течение месяца появляться в библиотеке и на двое суток запер в чулане.
Глава 2
Минни, задрав голову, стояла под мрачным октябрьским небом и смотрела на птиц. Стая диких уток, покрякивая, поднялась с озера и потянулась над парком Малфой-мэнора дальше, в лес. Девушка проводила их завистливым взглядом и плотнее укуталась в шерстяную мантию.
«Вот бы и мне так: раз и улетела! Раскинула крылья, как Феникс...»
И тут же смутилась от этой мысли, вспомнив про Орден Феникса. Почему они назвались так, ведь Феникс — символ свободы, радости? И за что они убили её родителей? За что хотели убить её? За то, что она в этой войне была на стороне Малфоев? Но что такого она могла сделать, если у неё даже палочки нет?
Вопросы со временем всё множились и множились, а ответов не было. Спрашивать у хозяев бесполезно. Домовики чуть что шарахаются и трясутся от страха, от них ничего не добиться. Книги брать нельзя — заработаешь Круцио, чтоб их всех...
«Не велено, не велено... Домовикам запрещено, домовикам нельзя...» Но я-то ведь не домовик!»
Сегодня за завтраком мистер Люциус снова говорил о каком-то Поттере. Судя по всему, он тоже принадлежал Сопротивлению.
— Лорд снова планирует с ним рандеву.
«Поттер, Поттер».
Отчего-то эта фамилия волновала её. В воспоминаниях ничего толком не всплывало, только создавалось ощущение, словно по воде идут круги от брошенного камня. Быть может, они были раньше врагами?
— Надеюсь, на этот раз всё пройдёт удачно, — заметила леди Нарцисса, отпивая чай.
«Надеюсь, ты знаешь, что у твоего мужа левое ухо оттопырено сильнее, чем правое?» — отчего-то со злостью подумала Минни, устремив взгляд на сбитые носки своих туфель.
— В этот раз ему никакие Уизли не помогут, — ухмыльнулся мастер Драко, — в операции участвуем мы с отцом.
— О! — Нарцисса строго посмотрела на обоих. — Вы должны быть очень осторожны!
— Всё пройдёт как по маслу, — ответил ей сын, бросив многозначительный взгляд на Минни, но та о чём-то глубоко задумалась и поэтому ничего не заметила.
Горничная старалась утихомирить внезапно участившийся пульс.
«Уизли? Уизли? Что это за фамилия? Обычная фамилия, но... Что-то в ней тёплое, морковное... Тёплое?»
Она внимательно следила за газетой, которую мистер Люциус бросил на край стола. На первой полосе неразборчиво темнела колдография с крупной надписью «Разыскивается Поттер. Нежелательное лицо № 1». Добыть хоть какую-то свежую информацию стало идеей фикс в последнее время. Но все газеты зловредный Лу подшивал в толстую папку и относил в кабинет мистера Люциуса, так что подобраться к прессе Минни никак не удавалось. Вот и тот экземпляр домовик утащил куда-то под мышкой...
Девушка вздохнула и оглядела неуютный по осени парк. Сегодня она сгребала с газонов прелую листву. Лу щелчком пальцев поджигал рыхлые кучки, и ветер волок горький дым вдоль голых клёнов и дубов. Тонкие ветки можжевельника и жасмина сиротливо тянули чёрные ветви к свинцовому небу и дрожали на холодном ветру.
Очищая от жухлой травы каменные сточные канавки, Минни украдкой поглядывала на высокие стены поместья. Она на мгновение обернулась. Лу колдовал с дымом, отгоняя его от поместья к озеру, и, кажется, смотрел в другую сторону.
«Проклятый шпион!»
Она недолюбливала старого эконома: казалось, что домовик вечно следил за ней, куда бы она ни пошла. Минни подозревала, что здесь не обошлось без мастера Драко, но с тем же успехом это могла быть и леди Нарцисса.
Отложив грабли и склонившись, якобы для того, чтобы поправить тёплую мантию, девушка ощупала пространство между стеной и мокрой почвой. Но нет, камень и земля смыкались плотно, не давая никакой надежды. Минни пробежалась взглядом в обе стороны, и в двадцати футах от того места, где сидела, увидела небольшую яму, будто нарочно подрытую лисицей или барсуком.
— Что это ты тут копаешься? — проскрипел за спиной Лу. — Чайна и Юна давно ждут тебя в прачечной! Ступай, лентяйка!
— Хорошо, — улыбнулась Минни, отряхивая грязные ладони.
«Кажется, стоит наведаться сюда ещё разок!»
***
В подвале прачечной было душно и жарко. У стены, отделанной цветной мозаикой, в большом тазу шустро полоскалось бельё, заколдованное Чайной, а Юна развешивала в соседней комнате уже выстиранное. Когда Юна забрала последнюю корзинку с чистыми вещами, Минни осталась одна.
Пар от утюга припекал так, что по спине градом бежал пот. Девушка гладила хозяйские простыни, так как одежду Чайна ей пока не доверяла и сама занималась всеми этими кружевными оборками и шёлковыми подкладками.
Поставив маленький чугунный утюг на раскалённую печь, горничная завернула волосы жгутом и скрепила заколкой. Затем плеснула на мятую простыню воды из хрустального графинчика и снова принялась за дело.
Сначала Минни сняла насквозь мокрое платье, оставшись в белом нижнем белье. Но пот натекал и неприятно скапливался под грудью, так что пришлось снять бюстгальтер и остаться только в трусиках. Вздохнув, девушка заперла деревянную дверь на щеколду и вернулась к гладильной доске.
Груда мятых наволочек и пододеяльников слева постепенно таяла, справа росла ровная стопка ароматно пахнущего постельного.
Минни с головой ушла в размышления о том, как бы стянуть газету из кабинета мистера Люциуса, и поэтому не сразу услышала стук в дверь.
— Юна, это ты? Погоди, я сейчас!
Она успела только подхватить платье, как снаружи раздалось громкое:
— Алохомора!
Дверь распахнулась, ударившись о стену. В прачечную, поигрывая палочкой, вошёл мастер Драко. Он замер, увидев, что горничная прикрылась платьем, под которым, похоже, ничего нет.
— Я... кажется, я закончила, сэр, — пролепетала она, хватая одной рукой бюстгальтер. — Простите, сэр, я должна идти.
— Не так быстро, Минни. Погоди-ка...
Мастер Драко загородил ей дорогу, не давая ни малейшего шанса на побег. Он медленно подходил к ней всё ближе и ближе, а Минни отступала шаг за шагом, пока не уперлась обнажённой спиной в холодную мозаичную стену.
Глава 3
На вечерний приём прибыли двенадцать человек. Кого-то Минни уже видела в поместье и раньше, кто-то был вовсе незнаком. Среди известных персон она узнала мистера Пия Толстоватого по чёрной эспаньолке, мистера Яксли — по длинной седой косе, мистера и миссис Паркинсон с дочерью, чету Гойлов с сыном и, разумеется, леди Беллатрису, явившуюся в багровом платье с жемчужным ожерельем. Мрачные женщины под длинными тёплыми мантиями обнаруживали вычурные платья викторианской эпохи с кринолинами и буфами, хмурые мужчины сбрасывали Минни на руки рединготы с беличьей опушкой, чтобы остаться в длиннополых сюртуках и шёлковых жилетах.
В большой гостиной было сумрачно, как и всегда. Тёмно-зелёные стены освещало пламя камина, свечи в тяжёлых канделябрах с хрустальными подвесками и маленькие фонарики под потолком у самой лепнины — их в последний момент наколдовала Юна.
Гости прохаживались вдоль стола с бокалами аперитива, но за накрытый стол не садились. Леди Малфой в бледно-желтом платье, которое, по мнению Минни, ей удивительно не шло, мелькала то тут, то там, поддерживая светскую беседу. Мистер Малфой в сюртуке цвета ультрамарин раскуривал свой бриар в компании с мистером Гойлом и мистером Яксли, которые дымили сигаретами. Мастер Драко за карточным столиком в углу затеял игру в баккара с мистером Грегори и мисс Персефоной.
Сама Минни стояла у стены с подносом, низко наклонив голову. Юна нарядила девушку в старое платье леди Нарциссы, но его всё равно пришлось укорачивать и убавлять в талии, а затем спарывать банты и бисерную вышивку, чтобы не смотрелось слишком роскошно. Тёмно-синее, строгое, с воротничком под самое горло и юбкой чуть ниже колен — самое то для незаметной горничной. Даже туфли выдали другие: поношенные чёрные «лодочки» на невысоком каблуке.
Гости негромко переговаривались друг с другом, но в воздухе чувствовалось напряжение, будто самый главный гость ещё не прибыл. Вскоре Минни убедилась в своей догадке. Из камина в зал шагнул высокий волшебник в чёрной шерстяной мантии, и горничной подумалось, что, похоже, он постоянно мёрзнет. Это впечатление усиливала бархатная шапочка с кисточкой на совершенно лысой голове, и шапочка эта кого-то до боли напоминала, знать бы ещё, кого. Но как только гость вошёл в зал, сочувствие покинуло девушку разом. Это был монстр с бледным змеиным лицом, словно сошедший со страниц рассказов Роберта Говарда о «Конане-киммерийце». А следом за чудовищем из камина выползла громадная анаконда, такая страшная, что горничная вцепилась в край подноса, чтобы не закричать от ужаса.
Жуткий гость молча проследовал, сел во главе стола, и только тогда остальные гости принялись рассаживаться по местам, с опаской поглядывая на змею, свернувшуюся у его ног.
— Добрый вечер, друзья мои! — монстр простёр бледные руки с чёрными когтями, словно желая обнять присутствующих. — Я рад, что мистер Малфой великодушно устроил этот приём, на котором мы обсудим нашу дальнейшую тактику по избавлению мира от Сопротивления. Но сначала я хотел бы выслушать ваши отчёты. Прошу вас, мистер Толстоватый, мистер Яксли.
Те заговорили по очереди. Минни вслушивалась, но из-за недостатка воспоминаний улавливала только суть: Министерство встало на ноги и крепко как никогда, волшебники выдают мятежников одного за другим за приличные вознаграждения. Пленники заключены в Азкабан под охраной дементоров, а под Южным Уэльсом снова видели членов Сопротивления, теперь у них появилась своя «метка», над каждым убитым Пожирателем Смерти парит алый феникс.
— Достаточно, — когти монстра от плохо скрываемой злобы поцарапали полировку столешницы. — Скоро мы покончим с этим отребьем. Я уничтожу Поттера через несколько дней... Я уже назначил ему встречу у Стоунхенжда, и он должен явиться туда один, чтобы... Кстати, Люциус... — он развернулся к хозяину поместья, — как поживает твоя горничная?
Мистер Малфой вежливо улыбнулся и кивнул в сторону Минни:
— Прекрасно, мой Лорд, уверяю вас. Сыта, одета и послушна.
Тот, кого хозяин назвал Лордом, повернулся к Минни и уставился жутким взглядом алых глаз.
Девушку мгновенно скрутило от мерзкого ощущения, будто мозг сжимают чьи-то ледяные когти. Она побледнела и изо всех сил вцепилась в поднос. Когда жестокая рука отпустила, Минни поняла, что вся дрожит, а по вискам стекает пот. Голоса доносились словно сквозь толстый слой ваты.
— Она ничего не помнит. Я вижу, она боится тебя, Драко. Это так?
— Мой Лорд, я всего лишь указал её место.
— Что ж, хорошо, мой мальчик, но смотри не переусердствуй... в ближайшее время...
Минни внезапно поняла, что монстр не испытывает боли, потому что просто не может чувствовать, будто он не человек, а живой мертвец, который вдруг ожил по чьей-то ошибке. Но в то же время его мучает панический страх. Такой липкий и противный, что аура его распространялась на всё вокруг.
«Чего же ты боишься? Чего?»
— Думаю, на сегодня хватит деловых разговоров, ведь мы прибыли сюда затем, чтобы отдохнуть.
Минни смотрела, как гости с аппетитом накручивали на вилки длинные белые нити, словно спагетти, и отправляли в рот, закрыв от наслаждения глаза. Клош-черви под ливерпульским соусом. Чайна их готовила так, что пальчики оближешь. Увидев их впервые на сковороде, девушка с трудом сдержала рвотный позыв: так мерзко шевелились они, ещё живые. Но когда ей удалось из любопытства тайком от хозяев и домовиков попробовать этот деликатес, Минни ощутила, как во рту от удовольствия выделилась слюна: бесподобно, непозволительно вкусно, и сладковатое мясо так и таяло на языке.
Сама она успела перехватить на кухне миску лукового супа и кусок грибного пирога, да и тот ей по доброте душевной дала сердобольная Юна.
И теперь, разливая по бокалам вино, Минни с завистью смотрела, как гости с аппетитом едят розовые медальоны из свежей форели, бризоли и шашлычки из жареной трески.
После трёх перемен блюд и напитков за столом постепенно завязались негромкие разговоры, мистер Яксли отпускал сальные шуточки, мистер Гойл посмеивался, тряся двойным подбородком. Леди Беллатриса с улыбкой поглядывала на сестру, опустошая бокал за бокалом. Лорд принял благодушный вид, потягивая белое вино и поглаживая плоскую голову своей ужасной змеи.
Глава 4
Люциус не мог заснуть. Который час он ворочался с боку на бок, отбрасывал одеяло и снова укрывался. Но стоило закрыть глаза, тут же возникало видение, как пальцы Драко погружаются во влажное лоно грязнокровки, а та сдавленно постанывает и безуспешно пытается свести ножки. Это сводило с ума. Люциус в очередной раз откинул одеяло и перевернулся на живот, сжав уголки подушки в кулаках. В голову закралась крамольная мысль, что груди девчонки, должно быть, такие же мягкие на ощупь. Лежать в таком положении стало совсем неудобно, и мужчина со стоном перевернулся. Его лихорадило. Такой каменной, неспадающей эрекции он не помнил давно, хлопковые пижамные штаны грозили порваться, едва видение вставало перед глазами. Но на месте пальцев Драко должно быть кое-что иное, чтобы девчонка кричала, визжала...
Невыносимо!
Люциус лежал в кромешной темноте и слушал, как воет осенний ветер за стенами поместья. Вот уж кто не связан никакими приличиями и обязательствами!
Он, конечно, накажет девчонку. О, да. Она поплатится за свой побег. Когда он понял, что её нет слишком долго, паническая мысль об её раненой гордости закралась сразу. И потом Люциус ясно представил себе, что сделает с ними Лорд, когда узнает, что они упустили грязнокровку.
Отыскать её, разумеется, не составило труда: колокольчики звенели на зов обоих Малфоев. Звук на какое-то время потерялся в перелеске, но на открытом поле стал слышен так, что даже волки подобрались ближе.
«А если бы волки... Проклятая дура! А Драко? Какого боггарта он так несдержан?!»
Люциус злился на сына, но в какой-то мере понимал его, и это сильно раздражало. Признавать свои пороки оказалось не слишком-то приятно.
Снова перед глазами возникла картинка: Драко прижал Минни к стене, его рука задирает коричневую юбку и дёргает трусики...
Люциус мысленно поставил себя на место сына. Он должен быть там, а не Драко. Чувствовать бархат её кожи, шёлк податливых губ...
Сейчас проще всего было спуститься в чулан, раздвинуть грязнокровке ноги и так отыметь её, что... но... Мерлин, всегда есть эти «но».
Лорд ясно дал понять, что к девчонке пока нельзя применять Круцио, а значит, придётся использовать более сложные методы.
Люциус осознавал, что находится в весьма скользкой ситуации. Минни сбежала явно из-за Драко, и если сам он пойдёт по пути сына, то так ничего толком и не добьётся, а девчонка снова попытается улизнуть или выдумает ещё чего похуже. К тому же мужчина и сам предпочитал совершенно другой, более действенный подход, который всегда себя оправдывал. Умение заставить женщину «вариться» в собственном желании пришло к нему только с опытом, но каков был результат, когда вожделенный плод падал в ладонь сам, весь истекающий соком и предлагающий себя отведать!..
Люциус встал и набросил халат. Его била крупная дрожь. Он взял палочку, зажёг Люмосом свет и торопливо зашагал к спальне Нарциссы, справедливо рассудив, что женатому мужчине не пристало удовлетворять свои потребности самостоятельно.
После того, как мучительное напряжение было снято, Малфой вернулся к себе и смог думать яснее.
Люциус досадливо фыркнул, вспомнив манерные слова Нарциссы, разбуженной бесцеремонным вторжением: «Люциус, это же так некуртуазно. Это не модно теперь».
Хорошо ещё, что в спальне царила тьма: представлять на месте жены девчонку было намного легче. Особенно заводили воспоминания о массаже, о маленьких нежных пальчиках, так беззастенчиво и невинно ласкавших его.
Люциус снова накрылся одеялом и прислушался: ветер за стенами тоже успокоился и стих.
Однако мысли о маленькой горничной продолжали преследовать. Минни вторглась во все аспекты его жизни. Как некстати она заметила тот пустой портрет! Он заказал его почти год назад, и когда повесил в кабинете, сразу позвал:
— Северус! Ты слышишь меня, Северус?
Бледный зельевар "ожил", покосился на него, укоризненно покачал головой и ушёл. Просто взял и ушёл с картины за сто галлеонов. Собственно, от Снейпа ещё и не такого можно было ожидать, но именно теперь Люциусу требовался совет по поводу того, что происходит с Лордом. Почему он стал рано уходить с приёмов, будто сбегая в Хогвартс? Что за паника в голосе, когда он заговаривает о Поттере? В его смехе пробиваются истерические нотки или это только кажется?
Если бы Люциус не знал Лорда так давно, он мог бы сказать, что тот чего-то боится. Но образ напуганного Волдеморта просто-напросто не помещался в его сознании.
«Мы победили. Власть в наших руках, и всё идёт, как нужно... Чего же тогда ему опасаться? Неужто мальчишки Поттера?»
Вот если бы Снейп вернулся и рассказал хотя бы о том, за что Лорд убил его, загадок стало бы значительно меньше.
Мысли невольно вернулись к минувшему вечеру.
«Зачем грязнокровка, задери её пикси, разозлила Беллу этой песенкой? Нашла кому мстить и демонстрировать характер! Дважды дура!»
Эта идиотская песенка про двух сестёр вызвала непрошеные воспоминания не только у Беллы и Нарциссы. Нетрудно догадаться, что в роли «рыцаря» выступал он сам. Старая история. Давние обиды...
Белла всегда посматривала на него искоса. И Люциус, зная свояченицу, прекрасно понимал этот взгляд: таким хищник смотрит на жертву, мужчина — на женщину. Но ему претила одна только мысль о том, чтобы стать очередным победным значком на мантии этой ведьмы. Экземпляром личной коллекции.
Они тогда вернулись с Лазурного берега: жена забеременела Драко, её постоянно тошнило. Нарциссу успокаивали только прогулки в парке да жасминовый чай, который готовила Чайна. Поначалу Люциус везде сопровождал её, но потом ему это наскучило. Он наколдовал рядом с беседкой большие качели под навесом, и Нарцисса часто засыпала там.
Однажды в поместье гостили Белла с Родольфусом. Был июль, солнце палило нещадно. Они играли в покер в беседке и пили вермут, Нарцисса цедила свой чай. Люциус собрал тогда стрит-флеш и выиграл у Руди. Малфой допил вино, потянулся и отправился в особняк, чтобы облегчиться. От зноя его, помнится, сильно развезло, и, встретив в коридоре на обратном пути Беллу, Люциус не слишком удивился. В глазах свояченицы плясали черти. Она молча подошла к нему и опустилась на колени, стягивая брюки.
Глава 5
Минни больше не давали тяжёлую или грязную работу, и о просторах парка, к сожалению, приходилось только мечтать. Обязанности горничной сводились к сервировке обедов, закручиванию волос леди Нарциссы в причёску и прочим мелким поручениям вроде разрезания листов «Ежедневного пророка», к которому теперь пропал весь интерес. Какой толк в этих новостях, если нет никакой возможности их использовать? Разворачивая газету, она бегло смотрела на чёрно-белые колдографии, на незнакомые угрюмые лица, неизвестные фамилии, которые ни о чём не говорили.
Мистер Люциус сам перевесил цепочку с колокольчиками с шеи на пояс. Отчасти Минни была рада этому, потому что прежде она напоминала себе домашнее животное. Но теперь приходилось постоянно передвигать связку колокольчиков на бедро, поскольку, когда они под собственным весом перемещались, оказываясь между ногами, и звонили, возникали совершенно ненужные ощущения. Она подозревала, что, возможно, мистер Малфой нарочно перевесил их, но молчала: уж лучше на поясе, чем на горле, как петля или унизительный ошейник.
Тёмный чулан сменила маленькая комната на первом этаже с видом на кленовую аллею, светлая и чистая. Окно закрывали голубые шторы, а на столике в вазе скромно белели хризантемы.
Чайна без единого слова выдала новую одежду и обувь, добротные скромные платья, удобные изящные туфли.
Увидев Минни за завтраком в наряде жемчужного оттенка, мастер Драко заметил:
— Наконец-то прислуга прилично одета. Впрочем, сюзерен всегда заботится о своём вассале.
Девушка вспомнила о клятве и опустила глаза.
Теперь вся работа у неё руках так и спорилась, будто поместье живое и помогает новому члену семьи. Но Минни это не интересовало, она всё делала машинально: несла ли кофе в библиотеку, поливала ли комнатные цветы. Что-то сломалось внутри, какой-то стержень, что держал до сих пор.
Минни так и не могла простить себе близости с нелюбимым мужчиной, который, к тому же и её не любил. Она прекрасно понимала, что никакими чувствами здесь и не пахнет, это всего лишь иллюзия, и на самом деле Люциусу от неё нужно только тело. Но она была так одинока и подавлена, что надежда и вера — всё, что у неё оставалось, ведь никакой любви не было и в помине.
Её предало собственное тело, когда охотно отозвалось на ласки Люциуса, душа же ныла от пустоты и ощущения ненужности, пытаясь заполнить эту бездну и принять желаемое за действительное: страсть за любовь.
* * *
На протяжении нескольких дней изредка наблюдая за Минни, Люциус с тревогой заметил её безучастность ко всему. Это озадачило его, омрачив сладость победы, и неожиданно задело мужское самолюбие. Он помнил, что после первой брачной ночи Нарцисса смотрела на него, как на божество, да и редкие адюльтеры оставляли дам в совершенном восторге, а эта магглянка смела остаться равнодушной к его стараниям.
«Ей же нравилось... Она обнимала меня, такие стоны не сымитируешь! Но что же случилось сейчас?»
Девчонка оказалась интересной загадкой, а Люциус любил поломать голову над сложным изящным ходом. Очевидно, к ней требовался более тонкий подход, и Малфой взялся за разработку нового плана.
Он мало знал о Гермионе Грейнджер и, вспомнив её ещё маленькой девочкой во «Флориш и Блоттс», прижимающей к груди книгу, как щит, пригласил Минни в библиотеку. Она с недоверием оглядывалась по сторонам, справедливо ожидая очередного подвоха.
— Минни, — Люциус приобнял её за плечи и подвёл к стеллажам, — ты теперь член семьи. Теперь тебе позволено брать книги в свободное от работы время.
Увидев, как широко раскрылись карие глаза, он понял, что на верном пути.
— Правда, сэр?
— Конечно. Ты ведь пока свободна? Вот и возьми любую. Хотя бы вон с той полки, третьей снизу, те книги не пытаются отхватить тебе палец.
Она торопливо подошла к стеллажу и пробежалась тонкими пальцами по корешкам. Сначала взялась за одну, потом за другую, в конце концов, осторожно вытянула третью, поглаживая тиснёную золотом обложку. Люциус понял: Минни не могла выбрать, ей хотелось прочесть всё.
— Что тебя заинтересовало, позволь полюбопытствовать? — с хитрой улыбкой спросил он.
Девушка робко посмотрела на него и тихо ответила, видимо, опасаясь, что книгу сейчас же придётся вернуть:
— Это «Метаморфозы» Салазара Слизерина. А кто такой Салазар Слизерин, сэр?
Люциус усмехнулся. Он решил, это даже забавно: рассказать маленькой грязнокровке о Слизерине в своей интерпретации и тем самым заинтересовать её. Пленить так, чтобы покорность стала естественной. Шальная мысль о том, что из невинной девчонки, возможно, получится послушная метресса, искушала.
Он придвинул к столику два кресла и зажёг свечи в медных канделябрах. Минни нерешительно переминалась с ноги на ногу, видя, как хозяин усаживается для долгой беседы. Когда он жестом предложил располагаться напротив, девушка робко села на самый краешек.
— Салазар Слизерин был великим волшебником, Минни, — начал Люциус, набивая трубку. — Он был змееустом и говорил на парселтанге. Он изобрёл много весьма любопытных заклинаний. Давным-давно, когда Британия была населена кельтами и дикими пиктами, в деревушке Йейтс, где сейчас Девоншир, развелось много ядовитых змей. Волшебники перепробовали все известные чары, но змеи не уходили. И случилось так, что великий Салазар проходил как раз через эту деревню и остановился там на ночлег...
Минни зачарованно слушала, теребя пальцами край подола. Мистер Люциус оказался прекрасным рассказчиком. Его приятный негромкий голос обволакивал её, унося в далёкие времена, и девушка забывала, что перед ней хозяин. Она видела просто умного мужчину с явным талантом к интересному повествованию. Сладковатый дым трубки окутывал библиотеку, погружая обоих в сказочный мир грёз и волшебства.
Спустя некоторое время Люциус с удивлением осознал, что чувствует необычайный прилив сил и магии, как будто не только близость, но и общение с Минни подпитывала его.
Глава 6
Минни сидела на кухне и ждала, пока Чайна приготовит вечерний чай для леди Нарциссы. Она положила локти на стол, спрятав на коленях книгу, которую утащила из библиотеки. На этот раз это были увесистые «Сказания об Инглингах», между страницами которых пряталась маленькая тонкая брошюра «Неизученная магия». И вот как раз она-то и повествовала о новейших исследованиях в этой области: чем обусловлены стихийные всплески, и на чём базируются беспалочковые манипуляции. Словом, оторваться невозможно, и только писклявые голоски эльфих вклинивались на заднем фоне.
— Ты знаешь, что волшебный чабрец лучше собирать в мае, Юна?
— О, конечно, ещё бы! Ведь если его собирать летом, при сушке он теряет все полезные свойства. А если заварить в чае, вообще отдаёт валерьянкой!
— А бадьян, Юна? И листья шелковицы?
Минни вздохнула. Эльфы по-прежнему держались с ней отчуждённо, так и не простив обмана Чайны. Самое парадоксальное, что они приносили ей кофе и тосты по утрам, считая кем-то вроде гостьи или дальней родственницы хозяев, но в то же время не подчинялись ей и не заискивали. Зловредный Лу демонстративно игнорировал, но следить не перестал.
— Чай для леди Нарциссы, — пропищала Чайна, задрав нос.
Показывая своё недоверие горничной, она сама поставила чайник и чашку на поднос и с любовью добавила вазочку с веткой бузины.
Минни спрятала книгу в шкафу с рецептами и поднялась в голубую гостиную.
Леди Нарцисса сидела в кресле прямо, будто проглотила оглоблю, и быстро вертела в пальцах волшебную палочку. Она уставилась куда-то в одну точку и нервно постукивала носком туфельки, поэтому не обратила никакого внимания на горничную, когда та поставила рядом поднос с ароматным чаем.
Минни наполнила чашку и отошла к стене, привычно ожидая, не попросит ли хозяйка чего-нибудь ещё. Она задумалась о том, как же так вышло, что Малфои, муж и жена, так далеки друг от друга, что кажется, будто живут в разных мирах. У них общий сын, дом, положение в обществе. Но даже всё это, вместе взятое, не сближает их, оба они ищут на стороне то, чего им так не хватает — тепло.
Девушка закусила губу, вспомнив сегодняшнее утро. Ей снилось, что она обнимает кого-то тёплого и родного. А чьи-то сильные надёжные руки прижимают её к себе, поглаживая спину. И от этого так уютно, так хорошо, спокойно, что чувствуешь себя абсолютно защищённой. И даже счастливой. От мужского тела немного пахнет горьковатым кориандром и нотками имбиря, а чуть выше, от шеи, у которой сбились белые волосы — шиповником.
Минни проснулась, инстинктивно обнимая скомканное одеяло и крепко зажав его между ногами. Солнце ещё не встало, по углам прятались бурые тени. В нетопленной комнате было холодно, мрачно и одиноко. И никто не гладил её по спине.
А вместо Люциуса — стеганое одеяло.
Девушка с яростью спихнула его на пол и заплакала в подушку.
Минни вздрогнула, когда в гостиную вошёл тот, кто занимал её мысли — в тёплом дорожном плаще и блестящих сапогах. За ним в дверях показался мастер Драко в чёрном рединготе с высоким воротником.
Хозяйка порывисто поднялась и бросилась на шею мужу.
— Люциус!
— Всё будет хорошо, дорогая, — он скупо улыбнулся и отстранился. — Лорд говорил, он придёт один.
— Идём, Минни, — мужчина подал горничной руку, затянутую в чёрную перчатку. — Пришло время показать тебе Сопротивление. Тех, по чьей вине погибли твои родители, тех, кто хотел твоей смерти.
Пока леди Нарцисса обнимала сына, мистер Люциус набросил на плечи Минни длинную ротонду с капюшоном на лисьем меху.
— Куда мы идём, сэр? — упавшим голосом спросила она. — Зачем?
— Ещё один вопрос, и я наложу на тебя заклятье немоты.
Мастер Драко обронил как бы невзначай:
— Отец, стоит снять с неё чары неприкасаемости, иначе мы не сможем трансгрессировать втроём. И ты не знаешь, что там может случиться.
Мистер Люциус молча кивнул и негромко приказал:
— Фините.
Минни зажмурилась, когда кончик палочки коснулся макушки. По телу словно потекли прохладные струи, но никакого озноба не чувствовалось. С изумлением она поняла, что не видит собственных рук.
— За мной! — скомандовал хозяин и направился к холлу.
Мастер Драко на мгновение задержался рядом с ней, наклонился и отчётливо прошептал:
— Ты думаешь, отец так всесилен, что сможет защитить тебя этим простеньким заклинанием? Я бы не был в этом так уверен на твоём месте, Минни. Я не отступлюсь.
Вопреки здравому смыслу девушка даже немного успокоилась после этой угрозы. Ведь это означало, что смерть ей пока не грозит.
В парке стемнело. Чернильно-синее небо царапали чёрные ветки, и недозрело-жёлтая луна, перечёркнутая ими, будто рыба билась в тонких сетях. В макушках клёнов шумел ветер, принося запах стылой воды с озера.
У кованых ворот они остановились. На какое-то время Минни оказалась зажатой между их телами, а потом неведомая сила сдавила со всех сторон и понесла куда-то с бешеной скоростью.
* * *
Стоунхендж, старое капище, находилось к западу от Эймсбери и к северу от Солсбери. Когда они трансгрессировали туда втроём, уже царила глухая ночь. Ледяной ветер завывал здесь утробно, словно по покойнику, неприятно напоминая о том, зачем они явились сюда: убить мальчишку, что оказался слишком везучим.
Люциус переглянулся с Драко, и они подошли ближе к остальным, крепко держа Минни: один за одну руку, второй за другую. Белла уже была здесь с палочкой наизготовку, чуть дальше белела тощая коса Яксли на сутулой спине. Долохов обнаружился правее, нахохленный и угрюмый.
— Ну и грязища тут! Как думаешь, Поттер нарочно выбрал это место? — хрипло прокаркал он.
Люциус молча покачал головой и огляделся. Он не раз бывал здесь, и каждый раз капище производило неизгладимое впечатление. Здоровенные менгиры, что высились по кругу, наводили на неприятные мысли о временах, когда друиды приносили магглов в жертву тёмным силам. Серые глыбы из песчаника ещё помнили отчаянные крики боли, помнили вкус человеческой крови, стекающей из раны, нанесённой острым ритуальным ножом. Мрачные, источенные ветром и временем, камни сами напоминали древних великанов, готовых в любой момент очнуться от векового сна и сокрушить людей, внезапно возомнивших себя великими волшебниками.