Станислав.
Лениво потягиваюсь и нехотя разлепляю глаза… Сочинская зима – особый вид блаженства – теплая, наполненная соленым дыханием моря и терпкими ароматами можжевельника… Никаких тебе сугробов и гололеда…
Серебристо-голубое море, пальмы и присыпанные инеем цветы… Рай, а не серая реальность…
Еще и Камилла рядом… Ее точеная ножка кокетливо выглядывает из-под простыни, белокурые волосы струятся по подушке, а губы…
Так и манят поцеловать…
Прекрасная, бойкая девочка… Порочная и скромная одновременно, ласковая, игривая… Огонь, пожар, лава! У меня не хватает эпитетов, чтобы описать достоинства любовницы.
То ли дело моя Надька – унылое гэ, вечно жующее и пялящееся в телек.
Она скоро в двери не пройдет, моя Надюха… Жирное нечто, кого я стараюсь ни с кем из коллег не знакомить. Да и нет таких платьев, чтобы ей подошли. Какие ей корпоративы? Пусть дома сидит, не отсвечивает… Дочку воспитывает и супы варит.
Как же хорошо, что я настоял на открытии нового филиала и благородно согласился возглавить руководство. Пожертвовал семьей ради карьеры… Трехмесячной вахты со всеми вытекающими: служебной квартирой, любовницей (то бишь, личной ассистенткой) под боком, ресторанами и щедрыми командировочными…
Пожалуй, бросить вечно нудящую Надьку было хорошей идеей.
Сегодня я возвращаюсь домой. «Уставший» и «замученный» работой кормилец с потухшим взглядом… Надежда припрется в аэропорт и со слезами бросится мне на шею.
Станет рыдать, умоляя больше не покидать ее… Прощение попросит, что уж там… А я, конечно, прощу. Не зверь же я над женой издеваться…
Пусть и дальше сидит на кухне, ворчит, уминая третью порцию вчерашних котлет.
Для любви у меня есть Ками…
Тонкая и звонкая девочка, вытворяющая в постели фокусы…
– Ками, куколка моя… – не выдерживаю я. Желание бурлит по венам, пенит кровь, лишает рассудка.
– Ой… Мой пупсеныш проголодался? Нам уже пора собираться?
– Да, но сначала…
Камила понимает меня без слов… У нее не болит голова, всегда хорошее настроение. Она не устает почти… Надька с ног валится, погуляв с Катюшей во дворе, пОтом обливается, пройдя сто метров до магазина…
Бабка просто… Ну, разве не кошмар? А ей всего-то тридцать пять!
Плешь мне проела, пока я не улизнул в Сочи… И няня ей нужна, и помощь по дому.
Ками запрыгивает на меня и спускает с плеч лямочки кружевного пеньюара… Что ты делаешь со мной, девочка? У меня сердце скорее выскочит, чем мы…
– А ты не забыл о своем обещании, пупсик Стасик? – щебечет она, покрывая мою шею короткими поцелуями.
– Машину хочешь? Не передумала? Ты права купила, моя прелесть. Как ты собралась по Питеру ездить? Это тебе не…
– Не глупее же я твоей жирухи. Кстати, ты ей перевел деньги?
О, черт! Надька неделю назад писала, что Катеньке нужен стопицотый пуховик. Просила пять тысяч. А я забыл… Камилла мне такой фейерверк устроила, закачаешься! Мы в театр пошли, так она опустилась на колени между моих ног и… Ну, вы поняли. Все из головы и вылетело…
– Не перевел. Она и не писала больше, слава богу. Ками, умоляю, пощади…
А потом мы нежимся в постели, любуясь утренними лучами зимнего солнца, скользящими по паркету. Я выбил у начальства все самое лучшее – квартиру, машину с водителем, щедрые отпускные…
– Интересно, она будет просить прощение у тебя? – томно произносит Камилла, поднимаясь с кровати.
– Думаю, да. Как бы не приперлась в аэропорт, – усмехаюсь я. – Наверняка дома все убрано, наготовлено… Надюха, скорее всего, даже футболку наденет без пятен и дырок. Нарядную. И Катьке руки от красок и пластилина отмоет. Ишь ты… Обвиняла меня, что-то там требовала… Пусть знает свое место, так?
– Конечно. Все справляются без нянь. И в поликлинику могут сходить сами. Интересно, кто ее надоумил что-то требовать от такого, как ты? Ты же, ты… Руководитель, бизнес-аналитик, финансовый директор… Ты супер! И деньги ей даешь, гадине…
Давненько Надька не писала… Когда я уехал, она регулярно интересовалась, как я устроился, сыт ли я? Хороший ли в служебной квартире ремонт? Не сильно ли я устаю? Только вся ее показная забота заканчивалась просьбой денег… Шарашкина контора, где она работает, частенько задерживает зарплату. Да и та... слёзы.
– Надо все-таки перевести ей что-то… А то я дал ей пять тысяч, и то это было десять дней назад.
– Стасик, а ты не думал, что она догадалась о нас? – хихикает Камилла.
– Нет, а как? Она только и делает, что смотрит турецкие сериалы и жрет свои торты. Печет и жрет, жрет и печет. Моду взяла еще людям на заказ что-то готовить… Лапшу домашнюю, пельмени, голубцы.
– Кошмар… Ты же такую шикарную квартиру купил. И ремонт там… Ну, не для готовки. Я предпочитаю кое-что другое делать на кухонном столе, – игриво произносит Камилла. – Интересно, а после моего визита она ничего такого не заметила?
– Ками, моя жена – домашняя, послушная клуша. Она будет делать все, что ей скажут. Вот увидишь, она завалится в аэропорт с котомками и начнет пихать в меня еду прямо там! Прыгать от радости, ликовать… Собирайся, любовь моя, не то мы опоздаем в аэропорт! Попробую вытрясти из Миронюка премию побольше. Все же филиал я открыл чудесный.
– Не забывай о своем обещании, пупсёнок, – мягко напоминает мне Камилла.
– Помню, помню… Но если Надя явится…
– Если она приедет в аэропорт, запланируем покупку машины на завтра. Я сообщил ей, что сегодня возвращаюсь домой.
– Надеюсь, она не приедет.