– Брунгильда! Брунгильда, а ну проснись! – раздалось у девушки прямо в голове. – Проснись, накорми меня и не смей снова пропустить «Свежее утро»!
«Амарантус, эта собака лесная, а точнее, кошак подзаборный, никогда не дает мне выспаться!» — подумала она и отправила черному прихвостню ментальный пинок: «Выгоню!»
– Не выгонишь! Иначе твоя мечта о тихой старости и сорока кошках окончится на мне! Я, можно сказать, основоположник твоего кошачьего приюта! Соучредитель и глава кошачьего ведомства! – не останавливался он. – И если ты не включишь мне телек прямо сейчас, то я уволюсь! И перед уходом перегрызу все провода, перекопаю землю во всех твоих травах-вонючках и отмечу особо въедливым знаком качества какой-нибудь труднодоступный угол сеновала!
– Это! Сушильня! – крикнула она на кота.
От такого кощунства и наглости молодая ведьма даже открыла глаза, на ощупь схватила подушку и кинула ее в сторону вредного животного.
– И угораздило меня с тобой связаться, Ам!
«А всё мои благие намерения, доброе сердце и одобренный ведомственный грант на открытие «Специализированного места проживания магических существ разумного порядка, лишившихся кормильца», - продолжала бухтеть про себя Брунгильда Бруха, дипломированная ведьма и новая хозяйка фамильяра Амарантуса.
Нет бы до глубоких седин занималась своим чаем, всё больше пользы людям! Кому успокоительного, кому живительного, кому в другой мир проводительного! В смысле, сопроводительного! Ой! То есть открывающего энергетический канал для связи с другим миром. Но нет! Золотой рубеж жизни в косу, бес в ребро, как говорится! Как стукнуло тридцать пять, так захотелось послужить магмиру не словом, а большим делом! Сглазил что ли кто-то? В каком-то бреду написала эту заявку и забыла про нее. Кто ж знал, что пригодится? И вот. Вляпалась! Теперь каждое утро побудка для просмотра крайне важных новостей. И что ему там в этом «свежем утре» надо?
– Брунгильда! – заголосила соседка на всю улицу. Прекрасная темнокожая дородная женщина, которая никогда слова поперек не говорила, а наоборот, только «милая моя» и «красавица наша» ко всем обращалась. Но и на старуху бывает проруха.
– Твой кошак опять украл мое молоко с крыльца! Ну сколько можно! И как только умудряется!
– Сеньора Мириам, я вам куплю новое или возьмите мое, – пропела ведьма ласковым голосом, открыв окно.
– Так и твое вылакал! Одни пустые коробки валяются! Сдала бы ты его, где взяла! Сил нет это терпеть!
Дом Брунгильды Брухи имел два этажа и мансарду-оранжерею. Небольшую чайную для работы с клиентами и хозяйственные зоны на первом этаже, жилые комнаты на втором и ее вечное пристанище – кабинет на самом верху под стеклянной крышей.
– Оно бы все ррравно скисло на жаре! Ты с кррровати не встанешь раньше солнца! А мне на пользу! Я растущий организм! – мурлыкал Амарантус в голове ведьмы.
– Ам, не наглей! – сказала она, спускаясь по темной лестнице на первый этаж в просторный холл с уютным чайным пространством, наполненным мягкими подушками, низкими столиками и шелковыми коврами. Сквозь неплотно закрытые деревянные жалюзи только начали пробиваться первые рассветные лучи, – Ты прекрасно знаешь, что у меня крыльцо зачарованно от кражи, порчи предметов и температурных перепадов! И мне кажется, что пора поменять настройки защиты! Если мы останемся без помощи Мириам по хозяйству, то пол подметать будешь ты! Хвостом!
Открыв окна, Ильда впустила утренний воздух в дом и включила коту телевизор на кухне.
«Посчитают ли меня сумасшедшей ведьмой, которой пора на магкомиссию, если я скажу, что купила его для кота?»
Она ласково пробежала пальцами по хрупким фарфоровым пиалкам, смахнула шерстинку с чайного стола и немного взгрустнула: «Эх, Катарина! Куда ж тебя занесла твоя ведьмачья жизнь и почему Амарантус остался без тебя? Почему на последнем задании ты была одна? Зачем так рисковала? Что заставило тебя нарушить устав? Прошел уже месяц с момента твоего развоплощения, но ответов так мне никто не дал. Дали только не в меру наглого кота».
Сеньорита Бруха, как звали ее соседи, не была меланхоличной особой и предпочитала действовать, потому она вздохнула, взяла телефон в руки, быстро оформила скоростную ведьмовскую доставку молока для соседки и пошла к ней завтракать.
***
- Ильда, деточка, помнишь, я как-то рассказывала тебе про сеньору Оливию Боске? Так вот, я ее вчера встретила на овощном развале! Там были такие прекрасные фрезии в цветочной лавке, я сразу купила пятнадцать штук!
За все десять лет жизни в Баия-Легбе Брунгильда так привыкла узнавать все городские новости от ее соседки и помощницы по хозяйству, сеньоры Мириам, что уже сама с нетерпением ждала свежих сплетен, жгучего кофе и домашней выпечки на завтрак. «Мама бы, конечно, такой подход не одобрила, - думала она, с наслаждением вдыхая яркий аромат напитка. - Ни сдобный завтрак, ни пустую болтовню».
- И что сеньора Оливия? – спросила ведьма
- О! Это самое интересное! Она, как увидела меня, сразу сказала, что моя аура стала темнее и ее духи говорят, что мне необходимо поставить по всему дому вазы с белыми фрезиями, минимум пятнадцать штук! И через пять дней отнести их на кладбище. Ты знаешь что-нибудь об этом?
- Ммммм… - протянула Ильда. – Да, я помню, что в ритуалистике Южного континента живые цветы часто используются для очищения домов, омовения тел и снятия порчи.
Брунгильда спешила. Она практически бежала по каменным садовым дорожкам от соседского дома к своему. Ни благоухающие розы, ни вопли фамильяра о том, что он снова голоден, не отвлекали ее от тревожных мыслей.
Пока она открывала входную дверь, пересекала гостиную и чайную залу, отпихивала кота с дороги, поднималась по ступеням на третий этаж, открывала дверь в темную кладовку, пока с верхней полки доставала пыльную коробку – с каждым шагом в ее голове соединялись, словно части витража, события последнего месяца. Порча. На ней порча. Осознание было страшным. Нет, в ведьмачьем ремесле порча – дело нормальное. Недаром в Магконтроле есть целые отряды по устранению последствий сглазов, проклятий и порч, выявлению злоумышленников. Но только не в ее случае! Как бы ни было смешно, но именно в этом плане она особенная, а вот в других – обычная. Дело в том, что ее род древний, северный. И в сути своей у всех ее кровных родственников есть встроенная защита от темных влияний. Потому как на заре развития магии, во время войн за власть именно род Бруха был тем, кто их создал. Сейчас, конечно, всё изменилось. Но надо обладать явным намерением умереть, чтобы работать в черную против любого из рода Брухи.
Это и наводило больше всего страха. Брунгильда, листая конспекты и старые книги, ища свечи, мел, кости и бутыльки с разным неприятным содержимым, которыми снабдила мама перед отъездом, перебирала все возможные варианты: «Кто-то решил развязать войну против рода? Или это я нажила врагов, сама того не заметив? Случайность? Нет, случайные атаки, рикошеты, обратки на меня не действуют. Так что же?»
— Стоп. Без паники. Возьми. Себя. В руки. Ты Бруха или нет? Для начала убедись тремя способами, что это действительно порча! А уж потом будем стыдливо звонить домой и паниковать, — сказала самой себе Брунгильда строгим голосом.
Произнеся эту тираду с мамиными интонациями, Ильда тепло улыбнулась: «А раньше такой тон меня злил, теперь вот нет лучше способа, чтобы собраться».
Успокоив ум легким выговором в родительском стиле, дипломированная ведьма Брунгильда Бруха принялась за работу, которая лучше всего получалась у всей ее родни – черную магию.
***
- Эй, ведьма, ты чего в кладовке зарылась? Кормить меня обедом собираешься? – в сознание Ильды ввинчивалось встревоженное бормотание кота. – Ты хоть не померла? Я к другой ведьме не хочу, а вдруг она еще хуже, чем ты, будет?
Фамильяр стоял на пороге и не мог войти в темную комнату не столько из-за испещренного меловыми знаками пола, а из-за едкого и горького дыма, который вырвался в открывшуюся дверь, словно столетний запертый призрак.
Чуть проморгавшись, Амарантус смог увидеть в свете догорающих свечей всю жуткую красоту работы черного мага. Это было страшно и завораживающе. Тяжелая энергия смерти смешалась с жаждой жизни, волей ведьмы и таинством колдовства. Желтые глаза кота блестели азартом и предвкушением, а черная шерсть вздыбилась и тут же опала. В комнате было душно, дымно, пахло воском и жжеными травами.
Брунгильда лежала на полу посреди огромного мелового креста. Ее длинная белая коса была полностью распущена, и пряди странными узорами дополняли чуть светящиеся символы, штрихи и стрелы на темном паркете. От глаз исходило зеленоватое сияние, пронизывающее нежную кожу закрытых век. На ней была лишь белая ритуальная сорочка, ставшая продолжением мраморного тела. Эту странную гармонию нарушали лишь черные и зеленые разводы на измазанных кровью и зельями стопах и кистях рук.
— Дуррррааа! — закричал кот. — Дуррраааааа! Тебе три раза проверить было мало? Помереть захотела не от порчи, а от истощения сил?
Амарантус одним прыжком от порога взлетел на полку в распахнутом шкафу и вытолкал мордой большую бутыль. Немного примерившись, он пихнул лапой склянку, и та полетела лежащей ведьме прямо в лицо. Удивительным образом (расчет, математика!) она перевернулась в воздухе, и прозрачная жидкость выплеснулась на лицо Брунгильды за мгновение до того, как удар донышком по лбу заставил ее открыть глаза.
- Если помирать собралась, так прррредупреждать надо, - зло мяучил кот. – Ты вроде барышня не нервная, чего ррраспсиховалась-то?
- Ам?
- Нет! Голос небес! Чего натворила-то, а? Я понять не могу. Сколько ррритуалов за ррраз сделала?
- Ам, у меня порча. Уже месяц.
- Ну и что? Шла бы в Магуправление или к ррродне. Зачем самой-то убиваться? Таланту много, а проку-то! Тьфу!
- Нет у меня времени, Амарантус. Мне осталось пять дней.
- Так лучше бы силы на телепорт тратила, а не на самоубийство! Пять дней – это не пять минут. Вот потеха была бы, если бы о тебе в «Свежем утре» сказали: «Род Бруха теряет силы. Дочь главы рода убила себя при самоснятии порчи!» Да тебя оживят за такое и заставят отрабатывать урон роду!
- Ам, дай водички, - потирая лоб сказала Ильда.
- Чай иди свой пей, черная магиня недоделанная! Ты ж выбрррала другую специализацию, вот и заварила бы себе покрепче!
- Чай? Амарантус, я торжественно сообщаю, что ты самый умный фамильяр, - сказала Брунгильда, кряхтя вставая на карачки. Мышцы затекли от долгого лежания, тело замерзло в рубахе, а голос от дыма был сиплым.
Одернув подол и заплетя волосы в косу, Ильда, держась за стены и перила, пошла в мансарду.
По пути она рассказывала о том, что удалось узнать.
Брунгильда Бруха была ведьмой с высшим образованием, серьезной, в криминальных делах не замеченной, а сдержанность была у нее в крови. Правда, родственники частенько недоумевали и обвиняли одну из прапрабабок во внезапно добром и сострадательном характере одной из наследниц рода.
И в данный момент эта великосветская дама, хихикая, кралась по собственному дому в сторону чайной залы. Она собиралась сделать свое появление тайным, предвкушая месть наглому коту, но то и дело начинала громко хохотать. Услышав саму себя, пригибалась испуганно, оглядывалась, шипела, приказывала себе сосредоточиться. Как назло, всё вокруг ей всё мешало. То рубаха была настолько длинная, что путалась между ног, когда она ползла на четвереньках, — Брунгильда с громким треском ее укоротила. То пол изгибался ехидной улыбкой Амарантуса, и тогда она плюхалась на паркет самой пышной частью тела и передвигалась всё так же на корточках, но задом наперед. То лестница прибавляла ступенек и обваливалась вниз черным спиральным колодцем. И тогда, чтобы остановить головокружение, она, держась за балясины, пела похабные песенки и скатывалась на попе по одной ступеньке за раз. Медленно. Но верно приближаясь к цели.
Надо сказать, что за последние два часа душ Брунгильда принять так и не успела, а успела выпить свой замечательный Сиу-сиу-ча, позволяющий видеть астральные проекции тел и объектов с последующим воздействием на них артефактом-манипулятором.
Так вот, этот самый манипулятор она запихала себе за щеку, так как карманов на оборванной и заляпанной ритуальной сорочке не было. Благо он был размером с небольшой орех и отлично там поместился, хотя и добавлял шарма в виде раздувшейся, словно от флюса, щеки. Почти спустившись в зал и в очередной раз пережидая бунт ступенек, Брунгильда запела:
— Полюбила тракториста и под трактором спала, три недели руки мыла и соляркою сс... — и тут ее сияющий зеленым приоткрытый глаз, словно прицел, обнаружил неопознанный мужской объект, стоящий в центре чайной залы.
Брунгильда Бруха подобралась, сосредоточилась, прищурилась. Точно. Ей не померещилось. Мужчина был. То есть стоял. Большой, грозный, черный и страшный. Нестрашными были только глаза, которые светились мягким оранжевым светом и излучали крайнюю степень удивления. «Степень удивления» была заразной. Брунгильда даже громко икнула.
— Извините! — прошепелявила она. — Вы кто?
Не успел незнакомец представиться, как Брунгильда обратила внимание на его ноги, а точнее, на то, где стояли его ноги. А если еще точнее, то на свой шелковый ковер времени династии Шень, за которым она охотилась три с половиной года и на котором стояли ноги незнакомца в грязных военных ботинках.
В комнате стало немного темнее, а глаза ведьмы зеленее. Она вся подобралась, сгруппировалась, словно кошка перед прыжком.
- Ковер-ве-е-ер! — раскрылся ее рот в боевом крике, и, мощно оттолкнувшись, Ильда свалила мужчину, прыгнув ему на грудь.
Тот, упав плашмя, как-то неубедительно крякнул, и если бы его раскосые глаза могли стать еще больше, чем от воздействия «степени удивления», то мы бы увидели в них искорку паники.
Брунгильда снова икнула, и тут ее внимание переключилось на собственные обнаженные бедра, плотно обхватившие талию и грудь темного мага. Чтобы полюбоваться такой картиной, она даже замерла на мгновенье. Это была словно идеальная гармония противоположностей. Ее белая, нежная, беззащитная, почти шелковая кожа и его черная, пахнущая гарью, поношенная одежда воина-мага. То, что это был маг, сомнений у нее не было. Даже в измененном состоянии всем своим ведьмовским существом она чувствовала, как бьется в нем мужская энергия жизни. Как разливается магический огонь по его телу, как струится обжигающая и желанная энергия от его сердца, и как эта энергия вливается в нее через невесомое и оттого еще более острое касание пальцев и болезненное соприкосновение тел. Она ощутила, как ее женская инстинктивная часть жадно впитывает ауру мужчины всей собой: в этот момент он был в ее власти, поверженный ею, подчиненный ей, околдованный ее силой. Брунгильде так хотелось попробовать на вкус его силу, что она потянулась высохшими в миг губами к нему, абсолютно завороженная неотвратимостью сближения. Склонившись над его лицом, водопад ее белых, как серебро волос разлился по темным доскам пола, перемешался с взлохмаченными, черными с медным отливом прядями. Она вдруг замерла, ощутив, что ее рубашка следом за ней потянулась вверх и задралась до самой талии, оголив бедра.
Осознание того, что кроме ритуальной укороченной сорочки на ней как ничего не было, так ничего и нет, привело ведьму в ступор. Она ошарашенно заморгала. Чувственная магия рассеялась, словно бы кто-то включил свет в кинотеатре в самый напряженный момент.
А потом произошло что-то настолько невероятное, что даже Амарантус, наблюдавший за этой сценой с сонной апатичностью, не смог бы объяснить, что к чему.
— Уберите от меня руки! — завизжала Ильда, замолотила по груди мужчины кулаками и подавилась артефактом.
Она спрыгнула с мага, закружила по комнате, выпучив глаза, сипло дыша, упала животом на бортик дивана и начала об него биться, тем самым давая себе под дых и все же радуя мир голым задом. Кашляя, наконец, выплюнула скользкий камень в ладонь.
Зло и яростно смотря на неизвестного воина, внутренне обвиняя его во всех грехах, она что есть силы замахнулась и швырнула манипулятор в нарушителя спокойствия.
«Нееееет!» — в один голос закричали кот и воин в черном.