Глава 1
Пограничная зона, окрестности Бреста, Беларусь, наши дни
В меня целились, я это чувствовал. Не очень приятное ощущение. Будто ледяной ветерок задувает за шиворот. Но такова цена, которую я готов платить.
Я вздохнул и посмотрел на небо. С утра моросил дождик, но к обеду распогодилось. Выглянуло солнце, потеплело. В Минске было холодно, плюс двенадцать. А здесь настоящее лето. Немного подумав, я снял ветровку и сделал шаг со старого дощатого настила на шпалы. Дальше начинался мост над Бугом, пограничной рекой.
Когда-то в детстве я проезжал здесь на поезде, завороженно наблюдая, как уплывает вдаль родная советская земля. Уже в Тересполе всё было другое: шлагбаумы с защитными сетками снизу, глазастые локомотивы с тремя огромными прожекторами на мордах, польские «Фиаты» на дорогах.
Мост давно не использовался по прямому назначению. Рельсы покрылись ржавым налётом. Краска на пролётах облупилась. Между шпалами кое-где пробивалась трава.
Я приехал заранее. Не люблю опаздывать. Уж лучше подождать пару минут на месте, пускай и под прицелом снайперов.
Марек показался точно в назначенный час. Фигура в чёрном костюме возникла на другой стороне моста и спокойным, деловитым шагом направилась мне навстречу.
Идти по шпалам было не слишком удобно, но я быстро приноровился. Марек тоже. Теперь я видел, как блестят стёкла его очков на солнце. А ещё он отпустил короткую бороду, в которой пробивалась седина. Ему шло: лицо сразу стало более мужественным. Борода скрыла короткий, скошенный назад подбородок.
Мы встретились ровно в середине моста.
— Чешть, колего, — произнёс я по-польски.
Марек не ответил. Лишь подошёл ближе и обнял меня — крепко, по-настоящему.
— Рад, что ты жив, Серёг, — сказал он по-русски, размыкая объятия. — Я волновался. С учётом всего…
Несмотря ни на что, Марек врагом так и не стал. Я заглянул сквозь прозрачные стёкла очков в его светло-серые глаза. Они совершенно не поменялись за прошедшие годы, сохранив чуть удивлённое выражение. Будто бы их обладатель спрашивал у мира: «Это всё есть на самом деле? Серьёзно?»
Он всё-таки пришёл. И это самое главное.
— Так понимаю, вы тоже в тупике, — сказал он.
— Верно понимаешь, Марек, — вздохнул я.
— Мы что-то упускаем. Там, в прошлом, — продолжал он, задумчиво потерев бороду.
— Согласен.
— Я был в Кеньшице несколько раз. И тебя приглашал. Почему не поехал? — с лёгкой укоризной спросил он. — Я гарантировал безопасность и неприкосновенность. Лично. Или мы дошли до того, что этого мало?
— Нет, Марек. Я знаю, что ты бы смог. Ну или погиб бы вместе со мной, — улыбнулся я.
— В чём же тогда дело?
— Возможно, я ещё воспользуюсь твоим приглашением, — сказал я.
Марек широко улыбнулся.
— Но ты же знаешь, для меня эта история началась раньше, — добавил я.
— А, ну да… Казахстан и, кажется, Забайкалье, да? — уточнил он.
Я молча кивнул.
— И что ты предлагаешь? Для чего тебе я? — спросил он.
— Мне нужен свежий взгляд. А ты единственный, кого я могу взять с собой через якорь, ты же знаешь, — ответил я.
Он отвёл взгляд и улыбнулся украдкой, чуть смутившись. Ему явно было приятно.
— Значит, ты предлагаешь пойти с тобой туда, — сказал он, снова погладив бороду. — В твои воспоминания.
— Да, Марек. Лучше начать с этого. Если мы вдвоём ничего не найдём — то вместе вернёмся в Кеньшицу.
— Ладно, — он пожал плечами. — Я согласен. Где начнём? У тебя якорь с собой?
Я улыбнулся и достал из кармана джинсов старый потёртый футляр. Вытащил и показал Мареку компас.
Поляк широко улыбнулся, демонстрируя крепкие белые зубы.
— Нужно тихое место, — сказал он.
— Есть одно, — кивнул я. — Тут недалеко. Бывший бастион Крепости. Тебя сейчас отпустят, без последствий?
Вместо ответа Марек развернулся, помахал рукой и показал какой-то сложный знак ладонью.
— Теперь отпустят, — ответил он, поворачиваясь обратно. — Пойдём, посмотрим, что у тебя там за место.
СССР, Казахская ССР, 1983 год
В самолёте давали кислый виноградный сок в тонких жестяных банках и синюшную курицу с рисом. Ещё там был чай в пластиковых коричневых кружках. К нему полагался сахар в маленьких прямоугольных брикетах с нарисованными самолётами. В каждом таком бумажном брикетике было по два кусочка. Точно такие же давали в поездах — только там был нарисован белый обтекаемый локомотив. Отец рассказывал, что такие составы ходили между Москвой и Ленинградом и развивали огромную скорость — под двести километров в час!
Как и всякий советский ребёнок я мечтал когда-нибудь побывать в столице, увидеть все чудеса, о которых ходили слухи: огромное колесо обозрения в парке Горького, Останкинскую башню, внутри которой был вращающийся ресторан, музей космонавтики под памятником в виде огромной ракеты. Московское метро. Само собой, прокатиться на поезде до Ленинграда.
Отец часто бывал в командировках. Иногда его не было по несколько месяцев — он улетал в какие-то «учебки», проходить «офицерские курсы в академии» или что-то в этом роде. Семью в такие командировки не брали, так что всё это время мы жили вдвоём с мамой, что было, прямо скажем, скучновато.
Именно из-за частых командировок я тоже планировал стать военным, как и отец. Вот только со специальностью ещё не определился. Мне очень хотелось быть лётчиком. А может и космонавтом — если получится пройти жёсткий отбор по здоровью. Отец рассказывал, что он тоже пытался поступить в лётное, но его забраковали из-за какой-то неправильной перегородки в носу, поэтому он пошёл в ракетчики. Это, конечно, тоже круто: ракеты летают быстрее самолётов. Вот только люди, которые ими управляют, сидят не в пилотских кабинах, а в специальных защищённых бункерах под землёй, что скучно и немного страшновато.
В школе у нас были занятия по гражданской обороне. Там рассказывали про ядерную войну, которая вот-вот может случиться. Про то, как правильно спускаться в бомбоубежища, надевать противогаз и респиратор. Мы даже мастерили ватно-марлевые повязки на случай, если вдруг кому-то противогаза не хватит, и это было странно: у нас дома всегда наготове стоял чемоданчик, где противогазов и респираторов было с избытком. Я был совершенно уверен, что у всех так же.
Глава 2
Один из бастионов Брестской Крепости, Беларусь, наши дни
Разумеется, в обычное время белорусские коллеги плотно контролировали эту территорию. Но на сегодняшний день бастион и окружающая территория выпали из зоны их внимания. Вопрос пришлось решать на самом высоком уровне.
Внутри было холодно, так что пришлось снова надеть ветровку. Я посветил заранее приготовленным светодиодным фонариком вокруг. Тут было на удивление мало мусора. Или местные избегали здесь появляться, или же реставрационные команды начали потихоньку работать, расчищая объект.
Мы сидели на корточках возле компаса. Марек медленно убрал ладонь с прибора и поглядел на меня. Его лицо в холодном свете светодиодного фонарика казалось осунувшимся, уставшим.
— Огромная, огромная Империя… — пробормотал он. — Помню в детстве я завидовал твоей возможности путешествовать по таким громадным территориям.
— А я, когда мы переехали в Польшу, долго не мог поверить, что из одного большого города в другой можно доехать просто на машине, — улыбнулся я.
— Серьёзно? — Марек рассмеялся.
— Разве я не рассказывал?
— Вообще, конечно, псякрев як зимно! — эмоционально заявил он и вздрогнул, кутаясь в свой чёрный пиджак. — Не удивительно, что люди здесь болели и умирали.
— Ты про пленных? После Первой Мировой? — спросил я. — Да, знатная душегубка.
— Не только. Позже, в конце двадцатых и начале тридцатых тут содержали политических, если ты не в курсе. Про-имперские поляки, монархисты, бывшие сотрудники органов власти… в общем, мрачное местечко!
— Не знал, — ответил я. — Слышал только про наших пленных в начале двадцатых. Говорят, больше тысячи погибло.
— Погибло бы намного больше, если бы не комиссия Сената, которая всё это дело прекратила. И это было ненамеренно. Просто обычный бардак межвоенного времени и становления нового государства, — Марек пожал плечами.
— У нас есть общая традиция объяснять разные плохие вещи бардаком, да? — хмыкнул я.
— Слишком много общей истории… слишком много болевых точек. От этого никуда не уйти, — вздохнул Марек.
Мы одновременно поднялись, разминая ноги
— Заметил что-нибудь? — рискнул спросить я.
Марек поджал губы и потрогал бороду.
— Только твоё видение ядерной войны, — сказал он. — Ты предчувствовал неприятности. Но это как раз не удивительно. А ещё машинку эту, УАЗик. Ты сам-то понял, что она могла стать другим якорем?
Я замер.
— Что, не думал об этом? — улыбнулся Марек. — Ну вот: говорю, как есть.
Мне вдруг тоже стало прохладно.
— Слушай, может, наружу пойдём? Нам не обязательно сидеть в подземелье. Никто гарантированно не побеспокоит.
Марек хрипло засмеялся.
— Чего, до лиха, ту сьё влочымы?! — спросил он, успокаиваясь. После чего добавил, снова переходя на русский: — Я думал это у тебя паранойя. Пойдём, погреемся, потом продолжим.
СССР, Казахская ССР, Джезказганская область, город Балхаш, 1983 год
Народу было мало. То ли потому, что время позднее, то ли детей моего возраста отправили по лагерям и бабушкам, в другие части огромной страны. Я немного побродил по детской площадке, покатался на качелях, у которых была лишь половина дощатого сиденья. Потом решил было вернуться домой, чтобы попытать счастья с новыми знакомствами уже утром. Но тут заметил пацана, который прятался в кустах справа от подъезда.
Сначала мне показалось, что он кого-то поджидает, и я обрадовался: наверно, народ в прятки или казаки-разбойники играет. А я попал как раз на середину кона, поэтому никого и не застал.
Я решил понаблюдать издалека, чтобы не портить пацану игру. Но потом понял, что он вовсе не прячется. Он что-то собирал или искал на газоне.
Заинтригованный, я подошёл ближе. Пацан меня не замечал, увлечённый своим занятием. Он был тощим, загорелым, белобрысым — даже светлее меня.
— Привет! — окликнул я его.
Тот вздрогнул и поднял голову. Его волосы были растрёпаны, веки чуть припухли, выразительные, широко посаженные глаза глядели тоскливо и грустно.
— А. Ну привет, — сухо ответил он, потом снова посмотрел вниз, что-то высматривая в траве.
— Во что играешь? — спросил я.
— Ни во что, — таким же сухим тоном произнёс пацан. В другое время после такого ответа я бы просто развернулся и ушёл, но, во-первых, домой всё-таки не хотелось и во-вторых — было любопытно, что же он там такое выискивает.
— Меня Серёга зовут, — сказал я, перешагнув через ограждение и ступив на газон.
Я присел рядом с пацаном и протянул руку. Тот ещё раз поглядел на меня, чуть нахмурившись, но всё-таки пожал мою ладонь.
— Я Саня.
— Ты живёшь здесь? — вежливо поинтересовался я.
— Ага, — кивнул Саня. — Скоро уже год как.
— Ясно. А я тут с родителями к бабушке приехал. В прошлом году тоже здесь был. Но ты, наверно, позже переехал, иначе встретились бы.
Пацан снова поднял голову, положил руки на ободранные коленки и вздохнул.
— Наверное, — кивнул он.
— Что у тебя там? — спросил я, кивнув на газон и устраиваясь рядом.
— Да ничего… — смутился тот. — Просто искал подорожник почище. У меня вот.
Он вытянул правую руку и продемонстрировал уже подсохшую ссадину под правым локтем.
— Где это ты так? — вежливо поинтересовался я.
— Да в подъезде навернулся, — вздохнул Саня. — Глупо получилось, спешил…
— Ясно, — серьёзно ответил я, наклоняясь над газоном. Тот давно зарос всякими сорняками — специально его никто не засеивал. Однако система полива работала исправно, так что зелени здесь хватало. И одуванчики, которые уже отцвели, и низкие, приземистые лопухи, подорожник и даже клевер! Это меня удивило: не помню, чтобы в прошлом году мне попадался на здешних газонах клевер. Может, кто-то посадил?
На газоне было темновато. Свет давал лишь тусклый уличный фонарь у подъезда. В таких условиях не помешал бы карманный фонарик.
Глава 3
Один из бастионов Брестской Крепости, Беларусь, наши дни
Мы сидели, свесив ноги, прямо на траве, которой была покрыта бетонная крыша. Солнце миновало зенит и теперь медленно опускалось в сторону леса.
Марек убрал ладонь с компаса и внимательно посмотрел на меня.
— Так понимаю, это был временный якорь? Четырёхлистный клевер, который ты отдал мальчишке?
— Ты верно понимаешь, — вздохнул я.
— Ну да. Приближение уже ощущается. Дети находят якоря. Самые чувствительные пытаются их использовать. Это, разумеется, это всё равно никого бы не спасло… в обычных обстоятельствах, — вздохнул Марек.
— Всё так, — кивнул я.
— Мальчишка выжил? — тут же спросил он. Его очки блеснули на солнце.
— Сам всё увидишь. Мы ведь ещё не закончили.
— Если бы якорь был постоянным — то я бы понял, что он погиб, — вздохнул Марек. — Но он точно временный. Живой росток слишком хрупок, чтобы существовать достаточно долго. Так что есть шанс.
— Тут, скорее, дело в другом было… — возразил я, но тут же осёкся и добавил: — сам поймёшь.
— Этот друг твоей бабушки, — добавил Марек. — Он явно что-то знает.
— Конечно, — кивнул я.
— Проверял его?
— В этом не было необходимости, — ответил я. — Ты готов продолжить?
— Дай ещё пару минут, дух переведу… — попросил Марек, доставая из кармана брюк пакетик с леденцами. — Хочешь? — предложил он.
Подумав секунду, я кивнул и взял одну конфету. Они оказались малиновыми.
— Знаешь, что меня больше всего удивило? — спросил Марек спустя пару минут.
— Что?
— Открытые двери. Я думал это байки от современных любителей коммунизма и тех, кто ностальгирует по советскому прошлому, — ответил он. — У нас так не делали. И ещё — твоя бабушка так запросто пригласила пацана, которого ты только что встретил. Это… необычно.
— Возможно, в больших городах было иначе, — ответил я. — Но сомневаюсь. Просто в то время это было нормой.
— У нас так не делали, — повторил Марек. — Будь иначе — ностальгирующих было бы больше. Хотя, что уж там, их и без того немало. Просто не афишируют свои взгляды.
— В свободной и демократической стране, — не удержался я.
Марек посмотрел на меня с укором.
— Серёг, вот не начинай только, ладно?
— Ладно, извини, — примирительно сказал я. — Ты прав. Мы не для того собрались.
— Проехали, — он махнул рукой. — Ну что, я готов продолжить.
СССР, Казахская ССР, Джезказганская область, город Балхаш, 1983 год
Бабушка разбудила нас рано, в семь утра. Я долго не мог заставить себя подняться, потягивался и тёр глаза. А вот Санёк встал легко. Помахал руками и поприседал, изображая зарядку. Я хоть и подумал про себя, что он позёр, но в целом такой подход одобрил: себя надо держать, как мама выражается «в тонусе».
Я убрал постель, аккуратно сложив в стопку на небольшой столик, который стоял в уголке балкона. Потом размял суставы и провёл несколько «двоек» с уклонением. Конечно, насколько это было вообще возможно в небольшом пространстве.
— Ого! — ожидаемо впечатлился Саня. — Ты где так научился?
— В секции, — ответил я. — С пяти лет хожу.
— Круто, — одобрительно кивнул он. — А я бы и не подумал, глядя на тебя.
— По массе немного отстаю, — я изобразил грустный вздох. — Хочу на следующую категорию претендовать, но пока не получается. Вот, надо отъедаться как следует!
— Не переживай! — подмигнул Саня. — С твоей бабушкой точно отъешься!
Я улыбнулся в ответ.
— Ну что, молодёжь? О, уже прибрались? Молодцы! — сказала бабушка, заглянув на балкон. — Бегом завтракать! Коля звонил, он уже выезжает, так что шамором! Надо до обеда там управиться!
Она любила иногда вставлять такие вот словечки. А Колей она называла дядю Шнайдера. Вообще-то его звали Клаус Вольфович, но так обращались к нему только на официальных мероприятиях, вроде субботников.
Санёк и я по очереди сходили в санузел, привели себя в порядок, почистили зубы. На завтрак бабушка приготовила глазунью и гречневую кашу. Я любил такое сочетание, да и моему новому другу оно тоже пришлось по вкусу. Взрослые не спешили к нам присоединяться: были слишком заняты сборами. Мама никак не могла определиться, какое платье надеть — одно слишком яркое для кладбища, в другом жару терпеть невыносимо. Отец молча сносил её причитания, помогая распаковывать чемоданы.
Санёк быстро расправился со своей порцией, помыл за собой посуду, аккуратно поставил тарелку в сушку.
— Ну что, пойду я, наверное? — спросил он, глядя на меня.
— Давай, — кивнул я, делая глоток сладкого чая.
— Приходи во двор, как вернёшься. Я сегодня гулять буду. Обсудим, что и как, — он многозначительно подмигнул.
Я же вспомнил про его план побега из дома и настроение, которое и без того не было слишком радостным, окончательно испортилось.
Вскоре подъехал дядя Шнайдер. Он припарковал свою зелёную «Копейку» возле подъезда, так что я старался выходить медленнее, чтобы здешняя шпана успела заметить, на чём я катаюсь.
На частной машине, конечно, ездить куда приятнее, чем на автобусе. Спросив разрешения, я до упора опустил стекло и попытался положить руку на дверцу. Однако тут же убрал её: машина нагрелась на солнце, да и тянуться вверх было неудобно. Так что пришлось довольствоваться штатным подлокотником.
Мы развернулись и выехали на улицу Ленина. Чересчур быстро, на мой взгляд. Мимо мелькали дома. В салон попадали водяные брызги от включенной системы полива, расположенной вдоль дороги. Приятно пахло дождём и прибитой пылью.
Промчав сквозь центральный район, мы оказались на окраине, где строились новые микрорайоны.
— Это вот здесь тебе двушку предлагают? — озабоченно спросила мама бабушку.
Та нехотя кивнула.
— Ну да. Вроде как новая планировка, второй этаж…
— Отказывайся, до последнего, — убеждённо сказала мама.
— Да пока Коля помогает отбиваться… но сложно: я ж одна уже давно, а тут целая трёшка, — ответила бабушка.
Глава 4
Один из бастионов Брестской Крепости, Беларусь, наши дни
— Помню, ты кричал эту фразу там, когда первым вышел из укрытия, — сказал Марек. — Я тогда ещё удивлялся: зачем?
— Чтобы не так страшно было, — пояснил я. — В детстве она для меня стала чем-то вроде заклинания или литании.
— Ты ведь знаешь, что многие считают её чем-то вроде неофициального девиза «Аненербе»?
— Узнал гораздо позже, — ответил я. — Когда это уже ничего не меняло.
Марек посмотрел мне в глаза. В стёклах его очков отражался догорающий закат. Опускались сумерки, быстро холодало.
Мы спустились с крыши по пологому скату, который был замаскирован по естественный склон, и теперь стояли возле одного из входов в бастион.
— Что-то как-то неуютно здесь становится, — сказал Марек. — А мы такими темпами до утра не закончим.
— Как у тебя со временем? — спросил я.
— Нормально. Я сам себе хозяин — говорил же, — ответил он.
— Тогда мы можем поехать в гостиницу, переночевать, — предложил я.
— У меня с собой нет никаких документов, — улыбнулся Марек. — Я даже смартфон оставил там.
— И правильно сделал, — кивнул я. — Но это не проблема.
— Что за гостиница? Проверенная?
— Возле аэропорта, — ответил я. — На отшибе. Я позаботился, чтобы все номера были свободными. Персонал тоже получит выходной, если мы решим туда поехать. Там не так надёжно, как здесь. Зато рядом парк со скамейками. И еду заказать можно, нам доставят.
— Что ж, дружище, звучит заманчиво, — улыбнулся Марек. — Давай так и поступим.
СССР, Казахская ССР, Джезказганская область, город Балхаш, 1983 год
Я осторожно подошёл и встал рядом. На меня никто не обратил внимания.
— Нет, сиреневый в игре не был! Я на него никогда не играю! Это все знают! — кричала девчонка, сжимая кулачки. Её чёрные волосы были растрёпаны, тёмно-карие, почти чёрные глаза сжаты в щёлочки. Для казашки у неё были необычно высокие скулы, и это придавало её вытянутому лицу волевой вид.
— Это правда, — кивал Саня. — Она всегда предупреждает, что на него не играет, и его не ставит. И на земле его не было.
Я опустил взгляд. На песке валялась лянга и несколько цветных стеклянных шариков. Лянга — это кусок овечьей шкуры, на который нашивают специальный свинцовый грузик. Потом эту штуку надо набивать ногой так, чтобы он не падал на землю. Кто больше продержался — тот и выиграл.
У нас, в Чите, в такое не играют. Да и сам я пробовал всего пару раз, прошлым летом. Мне не понравилось, как-то скучно. А вот шарики в ходу повсюду. Это что-то вроде детских денег, на которые можно играть или выменивать нужные вещи с игрушками.
Они имеют разную ценность. Самые дешевые — прозрачные. Потом, дороже — синие, красные и жёлтые. Сиреневых я никогда не видел, значит, его ценность была очень высокой.
— Она ничего не сказала! И согласилась на условия! — хмыкнул здоровый, чуть полноватый парень. Он стоял, насупившись и скрестив на груди руки. — Так что пускай гонит, что проиграла!
— Положено три раунда играть! — возразила девчонка.
— Это если есть на что! А тебе есть на что? Где твой сиреневый, а? — ещё один незнакомый пацан угрожающе приблизился к девчонке. Саня встал на его пути. Тот поднял кулаки.
Я же решил, что пришла пора вмешаться.
— Алё, чё за базар! — выкрикнул я, стараясь вести себя развязано и нагло. Обычно это смущает хулиганов, они теряют кураж. Могут и отступить.
Тощий растерянно захлопал глазами с длинными ресницами. Вопросительно посмотрел на здорового.
— А ты откуда будешь? — спросил он, прищурившись. — Местный? Или понаехал?
— Побольше местный, чем некоторые! — заявил я, вспомнив про то, что говорил Саня про похороненных родственников.
Здоровяк растерялся на секунду. Я воспользовался этой паузой, чтобы перехватить инициативу в разговоре.
— Так, что им надо? — спросил я, обращаясь к Саньку.
— Да они хотят, чтобы она им сиреневый шарик отдала, — пояснил тот. — Вроде как по условиям игры они договорились, что победитель забирает любой один шар из тех, что есть у другого.
— Сиреневый не в игре! Я его даже не доставала! — добавила девчонка.
— Так, а кто слышал, как вы договаривались? — теперь я спрашивал у здоровяка.
— Да все слышали! — охотно ответил тот. — Лёха слышал, даже этот вот, — он кивнул на Санька. — Тоже слышал. Скажешь нет?
Саня насупился, но не ответил. Плохо. Выходит, они с этой девчонкой, если играли вместе, просто невнимательно условия слушали. Ну и дали обвести себя вокруг пальца. Но по всем правилам те, кто выиграл, были правы.
Оставалась только одна возможность исправить ситуацию.
— Так. Выходит, ты думаешь, что фиолетовый шарик твой, поэтому не идёшь на третий тур. А у проигравших нет ничего такого же ценного, — произнёс я нарочито спокойным тоном.
— Ну! — охотно подтвердил здоровяк, масляно улыбаясь.
— Что ж. В целом ясно, — кивнул я, сохраняя полную серьёзность. — Но у них есть, что поставить!
Саня удивлённо посмотрел на меня. Девчонка же вообще, кажется, потеряла дар речи.
— Но у меня нет ничего… — прошептал он.
— Зато у меня есть, — так же, шёпотом ответил я и незаметно подмигнул ему.
— Чего? — недоумённо промычал толстый.
— Ждите. Игра не закончена! — сказал я, после чего бегом рванул в бабушкину квартиру.
Больше всего я боялся, что старшие додавят Санька и его подругу, пока меня нет. Вообще в таких ситуациях принято ждать, но у меня были сомнения, что толстый и тощий будут действовать так, как положено. Поэтому я спешил.
Дверь, как обычно, была не заперта. Мой чемодан стоял в коридоре, крайним. Очень удобно! Я открыл его, достал из кармана модель УАЗика, повертел его в руках, спрятал в карман. Потом я достал фонарик из сигаретной пачки. Его поставить на кон вряд ли удастся, ценность не та — но хотя бы можно будет использовать по назначению, если догуляем до темноты. После этого я выбежал из квартиры, аккуратно закрыв за собой дверь. Кажется, родители даже не заметили, что я приходил.
Глава 5
Гостиница «Мечта», Брест, Беларусь, наши дни
Прямо над нами пролетел самолёт. Его двигатели работали на взлётном режиме, оглашая окрестности низким гулом. Марек убрал руку от компаса, который лежал на деревянной, шероховатой столешнице. С недоумением поглядел вслед воздушному суду, потом глубоко вдохнул.
— Ты сюда на самолёте прилетел? — спросил Марек.
— Нет, — я отрицательно мотнул головой. — На машине, за рулём. Хотелось подумать по дороге, настроиться.
— Оно и правильно. Наверное.
Марек вздохнул и взял остывший кусок пиццы из коробки. Откусил кусок, принялся жевать с задумчивым видом.
— Знаешь, чего мне на самом деле не хватает? Из того, что осталось в Польше? — спросил я, улыбаясь.
Марек запил пиццу колой — местной, белорусской — потом заинтересованно взглянул на меня и спросил:
— Чего же?
— Грибные запеканки. Помнишь такие делали, на багетах? И продавали в ларьках? Ваш вариант городского фаст-фуда?
— Их до сих пор кое-где делают, — улыбнулся Марек. — Для тебя найдём, если надо будет!
— Чем ближе Польша — тем больше воспоминаний, — сказал я, вздохнув.
— Это действительно так, Серёж… знаешь, я ведь специально возвращался туда, в «Логово червя». Со своим якорем. Детально, по минутам, восстанавливал происходящее, искал зацепки.
— Основательный подход, — кивнул я.
— Так вот: там, на месте, всё будто бы становится более отчётливым. Это правда, — сказал он.
Я потёр подбородок. Поглядел на тёмный лес, на низкое здание гостиницы, где свет горел лишь в фойе.
— Подземелье мало изменилось, — заметил я. — Не уверен насчёт других мест.
— Дай догадаюсь, — улыбнулся Марек. — Ты ведь уже исследовал местность там. Посылал людей, специалистов. Договаривался с властями. Получил полную картину всего, включая распределение магнитных аномалий и химический состав воды. Но это, конечно же, ничего не дало.
— Представляю, что ты устроил под Кеньшицей, — улыбнулся я.
— Ну да. Я просто раньше начал, — Марек пожал плечами.
Он потрогал бороду и посмотрел вдаль.
— А ведь где-то прямо сейчас детки находят новые якоря. Что-то чувствуют, пытаются их отнять у других ребят. И мы никак не можем понять, где именно это всё происходит… интересно, ты тогда, в детстве, успел догадаться, что спас той девочке жизнь? — спросил Марек.
— Конечно же, нет, — ответил я. — Даже тогда, в Кеньшице, я не всё до конца понимал.
— Нам нужно больше деталей, Серёжа, — Марек подался в мою сторону, будто для того, чтобы его слова звучали убедительнее. — Мы приближаемся к важному, да? Я вот плохо разглядел этого старшего мальчика. Как его звали? Женя? Его лицо было будто размытым. Глаз совсем не видно. А машинка так ведь и не стала якорем? Скорее всего нет, но я не уверен. Деталей не видно, понимаешь?
— Что ты предлагаешь? — улыбнулся я. — Полететь в Казахстан?
— А ты сможешь? — спросил Марек.
И тут я задумался.
СССР, Казахская ССР, Джезказганская область, город Балхаш, 1983 год
Утром меня в поход не отпустили, как я ни упрашивал. Еле-еле удалось уговорить, чтобы выйти во двор к назначенному сроку — а то получилось бы совсем нехорошо перед ребятами. Выслушав аргументы, отец сжалился:
— Хорошо. Ты прав. Друзей подводить нельзя. Но обстоятельства изменились. Поэтому выйди к ним и скажи, что сегодня ты гуляешь только во дворе. Понял?
— Только во дворе, — кивнул я.
— Ёжик, и не вздумай хитрить! — предупредила мама. — Я буду приглядывать через окно.
— Даже не думал, мам! — возмутился я.
— А к обеду посмотрим, что и как. Может, вместе, наконец-то на озеро сходим! — она подмигнула мне и улыбнулась.
Вообще родители старались вести себя как ни в чём не бывало — но я нутром чуял их тревогу. Что-то было не так. И наверняка это связано со вчерашним столбом огня, который мы видели с Чечен-горы. Про обед заговорили… значит, каких-то новостей ждут.
Но делать нечего, придётся гулять во дворе.
Саня уже ждал меня в условленном месте, пританцовывая от нетерпения и то и дело озираясь по сторонам.
— О, Серёг! Ну что, готов? — спросил он. Потом оглядел меня и нахмурился. — А вещи? — спросил он. — Дорога-то не близкая!
— Сань, в общем, такое дело, — ответил я. — Поход придётся отложить.
— В смысле — отложить? — растерялся он.
— У меня родители после вчерашнего не на шутку встревожились. Сказали, чтобы со двора ни ногой.
— Ты что, им всё рассказал? — с досадой в голосе спросил Саня. — Ну ты даешь: зачем? Мои вот даже не заметили ничего!
— Не я рассказал. Они уже в курсе были, когда я домой вернулся. Ещё полночи говорили со знакомыми про это. Боятся, что эвакуация будет или что-то в этом роде.
— Чего?! — Саня выпучил глаза.
— Мама тоже боится. Говорит, слухи разные ходят, — сказала Гуля; она подошла тихо и незаметно, так что я чуть не подскочил от звука её голоса.
— Блин! — воскликнул я. — Хорош подкрадываться!
— Извини, я думала ты видишь, — Гуля развела руками. — В общем, я еле отпросилась. Мама вообще хотела запретить из дома выходить, но я сказала, что у меня взаперти на жаре голова кружится и тошнит. Она разрешила во дворе под поливалками постоять и в тенёчке на площадке полежать.
— Ну вы блин даёте, — Саня цокнул языком и с досадой махнул рукой.
— Слушай, ну чего ты сразу? — сказал я. — Ничего не отменяется. Просто откладывается. К тому же, родители сказали, что к обеду ситуация должна проясниться. Мы тогда все вместе на озеро пойдём. Если хотите — попрошу бабушку позвонить вашим родителям, чтобы тоже с нами отпустили.
— Да что я там не видел, на городском пляже, — продолжал ершиться Саня.
— Мы всегда через парк Дома Культуры ходим, — ответил я. — Мороженое покупаем. Ну и на аттракционы можем заглянуть.
— Мне батя денег не даст на аттракционы…
— Я договорюсь с родителями, что разделим билеты на всех, — предложил я.