Глава 1
Нырок в никуда
Тамара всегда смеялась, когда её называли «русалкой без хвоста». Но это была правда: вода была её стихией, её убежищем, её страстью. Она выигрывала школьные и студенческие соревнования, собрала кучу кубков и медалей, но самое важное — каждый раз, когда она ныряла, ей казалось, что мир вокруг стихает, а внутри открывается что-то её собственное.
Вода для неё была больше, чем спорт. Бабушка ещё в детстве говорила:
— Запомни, Тамарочка, вода — это живая сила. Как и земля, воздух и огонь. Кто умеет слушать их, тот никогда не пропадёт.
Мама и папа погибли, когда ей было пять. Авария, которая оставила её сиротой, только укрепила связь с бабушкой. Та не только готовила невероятные пироги с яблоками и травами, но и учила внучку: «Травы лечат не хуже таблеток. Люди забыли об этом, а зря».
Иногда Тамара перечитывала старые мамины медицинские журналы — на полках до сих пор стояли потрёпанные подшивки. Она скучала. Всегда. Но привычка уходить в воду спасала от тоски. Там, под водой, ей никто не мешал вспоминать или мечтать.
---
И вот сегодня, в тёплый летний день, компания друзей вытащила её на пикник. Никаких соревнований, никаких тренировок — просто озеро за городом, еда в пластиковых контейнерах, смех и гитара.
— Тамара, — протянул один из друзей, — спорим, ты не решишься прыгнуть в это болото?
— Болото? — фыркнула она, оглядывая прозрачную воду, в которой отражалось небо. — Да это рай для пловца! С вас потом по мороженому каждому.
Друзья переглянулись: знали, что её лучше не дразнить. Спор для Тамары — это уже вызов.
Она сбросила футболку, осталась в спортивном купальнике и, разогнавшись, красиво нырнула. Вода сомкнулась над головой — прохладная, упругая, как любимое одеяло в детстве.
Но на этот раз что-то пошло не так.
В глубине блеснуло странное свечение. Сначала — как отблеск фонарика. Потом — как гигантская воронка из света, переливающаяся всеми цветами неона: синим, пурпурным, зелёным, золотым.
«Так, стоп, у меня галлюцинации? — мелькнуло в голове. — Ну да, конечно, поныряла в Чернобыльскую зону, молодец, Тамара».
Она хотела всплыть, но течение словно втянуло её. Вода превратилась в вихрь, тянула вниз, закручивала, и сердце ухнуло в пятки.
---
И вдруг — толчок. Её выплюнуло наружу.
Она с шумом вынырнула, захлебнувшись, вцепилась в берег. Руки дрожали, ноги скользили, но ей удалось выбраться на влажную траву.
— Чёрт… — прохрипела она. — Это был самый дурацкий спор в моей жизни…
Она подняла голову — и замерла. Над ней не было привычного голубого неба. Оно светилось нежно-зелёным, будто кто-то пролил акварель в облака. Вдалеке высились странные куполообразные здания, переливающиеся металлом и растительностью одновременно.
И тут… её взгляд упал на волосы. Длинные, тяжёлые, блестящие — они свисали до колен, тёплой волной ложились на плечи.
— Э… минуточку, — пробормотала она, вцепившись в прядь. — Это что, парик? Нет… они настоящие. ЧТО, чёрт возьми, происходит?!
Она потрогала себя за плечи, за грудь, провела ладонями вниз — тело было не совсем её. Гибче, изящнее, сильнее, и… да, «немного другие бёдра».
— Великолепно, — выдохнула Тамара. — Теперь я не просто дурочка, прыгнувшая в озеро на спор. Я… Женщина-Рапунцель-Халк. Без инструкции по применению.
Ветер качнул длинные волосы, и они зашевелились сами, будто откликнулись на её мысль.
И тут же где-то неподалёку послышались шаги и громкие, чужие голоса.
Тамара резко поднялась на ноги.
— Так, отлично, — пробормотала она, собирая волосы в охапку. — Новый мир, новое тело, новая катастрофа. Ну что ж, добро пожаловать, Мара… кто бы ты там ни была.
Она, дрожа, стояла у озера, а к ней спешили странные фигуры — и каждый шаг приближал её к разгадке… или к новой беде.
Ветер шевелил листья неизвестных деревьев — широких, как ладони великана, с прожилками, светящимися зелёным изнутри. Воздух пах морской солью, тёплой глиной и чем-то медовым, будто где-то невидимые пчёлы варили карамель прямо в сотах. Я лежала на берегу и слышала, как вода позади меня лениво шуршит, облизывая камни. Шуршит — и зовёт обратно. «Не дождёшься», — огрызнулась я мысленно и села, отряхивая ладонями колени.
Сеть длинных, тяжёлых волос распласталась вокруг, как тёплое одеяло. Волосы были и не рыжими, и не каштановыми — огонь с корицей, медь с янтарём, и каждая прядь жила своей жизнью: шум воды — они дрогнули; шёпот травы — легонько качнулись; моё удивлённо-паническое «что-что-что?» — и они будто затаили дыхание вместе со мной.
— Спокойно, Тамара, — прошептала я вслух, и голос прозвучал чуть ниже привычного, успокаивающе-шёлковым. — Просто новая вселенная. Просто новая… причёска.
На поверхности воды, совсем рядом, качнулся крошечный серебристый лепесток. Я потянулась, чтобы отодвинуть его, и увидела своё отражение. Вода здесь была как полированное стекло — дрогнула, сложилась и послушно показала меня целиком.
Потому что это была не я.
Лицо — острее, скулы — чётче, глаза — темнее и глубже, словно кто-то вкрутил дополнительную яркость в радужку. Кожа — с лёгким оттенком загара и той здоровой матовости, которую обычно рекламируют дорогостоящие кремы. Губы — пополнее. И да, волосы: эта горная лавина шёлка, тёплая и тяжёлая, струящаяся до колен и дальше, готовая запутаться в траве, в мыслях, в моей старой жизни.
— Шикарно, — выдохнула я. — Кто-то нажал «дополнительные опции» и выдал женскую версию супергероя. Без инструктажа и с подпиской навсегда.
Вода снова дрогнула, и отражение — я-не-я — моргнуло в ответ. Я подняла пряди повыше, чтобы хотя бы освободить голени, и тут ощутила на запястье прохладный металлический обхват. Я не помнила, чтобы у меня был браслет, но он был: тонкая, как живая, металлическая лента, сверкнувшая жидким серебром, мягко затянулась и — щёлк — фиксатор. На внутренней стороне в темноте высветились крошечные значки, будто кто-то зажёг во мне миниатюрный дисплей.
Глава 2
Сон утащил меня так глубоко, будто я нырнула в бассейн, где нет ни дна, ни бортиков. Только вода и тишина. Но проснулась я резко, будто кто-то перевернул меня в лодке. Глаза открылись сами, и первое, что я увидела — свет. Не белый, не жёлтый, а нежный, словно светящийся воздух. Купол над моей постелью дышал, окрашиваясь в акварельные оттенки: розовое облако, зелёная капля, бирюзовая тень. И всё это двигалось, как если бы небо решило устроить медленное танго.
Волосы. Они были повсюду. Я повернула голову и увидела, что они раскинулись по ложе, по полу, даже по стенам — и сияли, будто вобрали в себя половину света купола. Я попыталась встать — и споткнулась о собственный хвост роскошной шевелюры.
— Ну отлично, — пробормотала я. — Новая жизнь — новая тренировка: курс молодого бойца «Как не задохнуться в собственных волосах».
Внутри меня отозвался тихий смешок. Волосы действительно смеялись — не звуком, а ощущением, лёгким щекотанием кожи. «Хорошо, хоть они меня любят», — подумала я и, собрав пряди в тяжёлый узел, попыталась выпрямиться.
Комната оказалась куда больше, чем я вчера заметила. Вдоль стен стояли арочные окна, но не простые — за ними были не улицы, а живые картины. В одном окне расстилалось море, в другом — сад с фиолетовыми деревьями, в третьем — улица, по которой двигались люди. Я поняла, что окна показывают мне мир, как хочу я, а не как они на самом деле расположены. «Ну да, VR нового поколения. Без очков и без подписки. Бесплатный тестовый период, ага».
Я глубоко вдохнула — и воздух ответил. Здесь он пах морем и тёплым камнем. Лёгкие наполнились, и я ощутила, что он как-то по-другому действует на тело: не просто кислород, а ещё что-то… словно лекарство. Я чувствовала себя бодрой, но не раздражённой, сильной, но не тяжёлой.
---
Дверь раскрылась сама собой, и в проёме появился биоробот. Он был выше любого человека, но двигался плавно, бесшумно. Его сегменты переливались, как чешуя рыбы, а в глазах дышало мягкое серебро.
«Гражданка Мара. Время пробуждения: успешно. Уровень тонуса: стабилен. Приглашение: приём у Совета. Подготовка: рекомендуем омовение и облачение в статусное одеяние».
— Совет? — переспросила я, чувствуя, как волосы тут же настороженно напряглись. — Вы что, сразу меня в президенты выбрали? Я ещё кофе не пила.
«Совет определяет статус. А кофе — будет».
Откуда-то сбоку мягко выкатилась низкая платформа, на ней — одежда. Я коснулась ткани — и ахнула. Она была прохладной и тёплой одновременно, будто ткань могла считывать моё состояние. Лёгкое платье переливалось жемчужными оттенками, а по краям ткань была вплетена серебристой нитью.
— Ага, платье под цвет волос. — Я вздохнула. — Ну ладно. Кто я такая, чтобы спорить с местными стилистами.
---
После омовения — бассейн прямо в стене, с водой, которая пахла травами и солью одновременно, — я надела платье и вышла в коридор. Биоробот шагал впереди, а за ним раскрывались двери. И вот — зал.
Большой, как собор, но светлый, живой. Купол переливался зеленью и золотом, по стенам стекали водопады света, а посередине — круглый стол из прозрачного материала, в котором шевелилась вода. Вокруг стола — женщины. Сильные, статные, каждая с длинными волосами до колен. Они были похожи на воительниц, но не жёстких, а величественных. Их глаза смотрели прямо, без стеснения, но и без вражды.
Лиэсса сидела первой. Она кивнула мне — сухо, но с уважением.
— Добро пожаловать, Мара.
Я хотела возразить, что я Тамара, но язык словно прилип к нёбу. Волосы тихо шепнули: «Слушай».
— Сегодня тебе возвращают то, что принадлежит твоему роду, — продолжила Лиэсса. — Жемчужный род не имеет иных наследниц. Ты — единственная.
— Наследниц? — переспросила я.
— Имущества, силы, слуг и защитников, — сказала другая женщина с серебряной сеткой на коже. — Ты вправе выбрать.
Передо мной выступили пятеро мужчин. И тут у меня реально отвисла челюсть.
Первым был дроу. Высокий, гибкий, с волосами до плеч, белыми как снег, и глазами, в которых отражалась глубина ночи. На его груди сиял знак — переплетённые линии, как узор паутины. Его движения были мягкими, как у хищника.
Вторым — грифон. Точнее, человек с меткой грифона. Его волосы были золотыми, кожа чуть темнее, а плечи — такие, что можно мосты строить. Его глаза сверкали янтарём, и в них было что-то гордое, дикое.
Третьим был мужчина с тату, похожими на течения воды. Его волосы были тёмные, гладкие, глаза — зелёные, словно отражали траву и лес. Когда он улыбнулся, я почувствовала, что эта улыбка умеет и лечить, и разрушать.
Четвёртым оказался самый спокойный: волосы серебристо-серые, собранные в узел, глаза серые, но не холодные — тёплые, как дым после костра. Его движения были размеренными, и от него пахло уверенностью.
Пятый — совсем юный, но в нём чувствовалась сила, как в недостроенном храме. Его волосы были чёрные, редкость среди дроу. Глаза сияли синим огнём, и он смотрел на меня так, будто ждал моего решения важнее своей жизни.
— Пятеро, — сказала Лиэсса. — Ты вправе выбрать всех или кого-то. Они — твои спутники, твоя опора. Твои слуги и защитники. И не только.
Я сглотнула, потому что в их взглядах было слишком много всего. Сила. Желание. Покорность. И опасность.
— Отлично, — выдохнула я. — То есть я теперь хозяйка гарема? Простите, матриархата.
Женщины за столом улыбнулись едва заметно. А волосы на моей голове тихо спели: «Ты — своя».
---
— А где мой дом? — спросила я, чувствуя, что ноги дрожат.
— Остров, — сказала Лиэсса. — Жемчужный. Там, где море встречается с небом. Там твоя сила будет расти. Там твои волосы будут петь громче.
И в тот миг я поняла: игра закончилась. Это не шутка. Это моя новая жизнь. И эти мужчины. И этот остров. И эта власть. Всё — настоящее.
А волосы снова смеялись, и я вдруг подумала: «Бабушка, ты бы видела. Ты бы точно сказала — вода никогда не ошибается».
Глава 3
Проснулась я уже не от света и не от шорохов, а от звука моря. Оно било о берег с другой стороны острова, и этот ритм оказался почти сердечным: ровный, тяжёлый, с паузами. В отличие от городских шумов он не требовал внимания — он давал внимание.
Я вылезла из ложа и босиком вышла на террасу. Воздух был тёплым, чуть влажным, пах травой и солью. За горизонтом зеленоватое небо меняло оттенок — от густого нефрита до золотистой дымки, и в этой дымке мелькали силуэты летательных аппаратов. Не все они были похожи на птиц. Одни — вытянутые, тонкие, как иглы; другие — округлые, медлительные, похожие на медуз.
«Доброе утро, новая жизнь», — пробормотала я. И волосы послушно качнулись.
Но тут же я вспомнила вчерашний вечер и усмехнулась: «Тише, девочки. Сегодня без вас шоу».
---
Дом просыпался вместе со мной. В кухне уже теплился запах хлеба, в садике Саэн поила травы, а на террасе, в тени перламутровой колонны, стоял Линн. Тёмный дроу. Белые волосы до плеч были собраны в узел, глаза смотрели прямо в море.
— Ты не спишь? — спросила я.
— Мы редко спим столько, сколько вы, — ответил он. Голос у него был низкий, как у воды в глубокой расщелине. — Но сегодня я ждал тебя. Совет соберётся днём. До того времени — твой остров. Его нужно обойти.
— Обойти? — Я усмехнулась. — То есть у меня утренний кросс вместо кофе? Отлично. Хоть привычное слово.
Он чуть улыбнулся краем губ — и пошёл первым.
---
Остров был живым организмом. Это я поняла сразу. Тропы вились, как вены. Дома — будто выросли из раковин. Даже скалы на побережье не были мёртвым камнем: внутри них светились тонкие жилки, по которым медленно текла сияющая жидкость.
— Жемчужный род, — сказал Линн, когда я потрогала одну из жилок, — всегда выбирал острова с «песнью». Это остатки старых организмов. Когда-то планета была покрыта океаном. Всё, что ты видишь — это раковины, кораллы, кости. Мы живём внутри памяти моря.
Я задержала дыхание. Бабушка снова всплыла в голове: «Вода помнит». Она ведь всегда это говорила, а я думала — метафора.
— И эта память — не опасна? — спросила я.
— Опасна, если не уважать, — ответил он. — Как и любая память.
---
Мы дошли до восточной кромки острова. Там, где море встречалось с небом, стояла круглая башня. Не каменная, а живая: её поверхность переливалась, как раковина, а из верхушки вытекала тонкая нить воды, падая прямо в море.
— Башня связи, — пояснил Линн. — Здесь твой голос будет слышен всему острову. И всему поясу.
— Мой голос? — Я усмехнулась. — А если я захочу спеть «караоке»?
— Тогда тебя услышат все, — сухо сказал он. Но угол его губ снова дрогнул.
---
Внутри башни было прохладно. В центре стояла круглая платформа, по краям — полупрозрачные кристаллы. Они светились, когда я подошла.
— Просто говори, — сказал Линн. — И остров ответит.
Я вдохнула и произнесла:
— Э… Всем привет. Я новенькая. — Голос прозвучал громче, чем я ожидала, разошёлся кругами, и где-то далеко море тихо отозвалось. — Надеюсь, я не сломаю вам расписание.
Кристаллы мягко загудели. И я поняла: остров меня принял.
---
Вернувшись в дом, я застала всех пятерых мужчин. Сегодня они выглядели иначе. Не как «парадный гарем», а как люди дома. И я впервые могла рассмотреть их спокойно, без ритуала.
Ираэл, грифон, сидел на полу и точил длинный клинок. Его плечи двигались мощно, но без спешки. Он был словно из камня и огня одновременно.
Кайр резал травы — тонко, аккуратно, ловко. У него руки были такие, что им можно доверить любую рану.
Саэт читал — не книгу, а панель с тонкими световыми знаками. В его лице была уверенность того, кто держит порядок.
Арн, юный, сидел ближе всех к двери, и в его глазах горела жажда. Он наблюдал за мной с открытой честностью, и я чувствовала: он ждёт.
А Линн всё так же молчал. Но его молчание было громче всех.
— Я начинаю привыкать, — сказала я. — К вам. К дому. К морю. Но… — Я подняла взгляд. — Я хочу знать ваши законы. Я должна их знать. Иначе всё это — театр.
Саэт поднялся, сложил панель.
— Законы Ксары просты. Первое: власть принадлежит тем, чья сила доказана. У нас это женщины. Второе: каждый союз строится на договоре. Не хочешь — не заключаешь. Но если заключил — держи слово. Третье: вода и волосы — мера силы. Чем длиннее волосы — тем больше право выбирать. Но только если умеешь слышать. Если нет — волосы высохнут, и ты останешься пустой.
— Красиво, — сказала я. — Но жёстко.
— Жёстко, — согласился Линн. — Потому что мир — не игрушка.
---
После заката в дом пришла Лиэсса. Она принесла свиток — не бумажный, а живой: ткань, в которой текли знаки.
— Здесь описаны твои права, — сказала она. — Ты можешь иметь пятерых мужей. Ты можешь звать на службу любое число слуг. Ты можешь судить на своём острове. Но главное — ты можешь искать. Твоя мать ушла через воду. Никто не вернулся. Если ты решишь — мы дадим тебе право открыть тропы.
Я сглотнула.
— Вы говорите так, будто всё это — моё. Но я ещё не уверена. Я всё ещё Тамара.
— Ты можешь быть обеими, — сказала она. — Но у Мары был долг. И у Тамары теперь есть сила.
---
Ночью я вышла к морю. Волны шептали. И вдруг — в воде снова появились световые круги. Но теперь они были не просто отблеском. В них мелькнуло лицо. Женское. Похожие глаза. Длинные волосы.
— Мама? — сорвалось у меня.
Круг погас. Но я знала: это не показалось.
Я стояла у воды и чувствовала, как сердце колотится. И впервые с того момента, как я сюда попала, я захотела не просто выжить. Я захотела найти её.
И это стало моим настоящим началом.
Утро на острове пахло так, что желудок сам просыпался раньше головы. Хлеб с корочкой, травы, морская соль, лёгкий дымок костяного угля. Я спустилась в кухню босиком, и пол был тёплым, словно песок на солнце.
Тэрр, хранитель-повар, уже хлопотал: на столе дымился суп из морских плодов, рядом хрустели свежие лепёшки, а по углам кухни тихо гудели маленькие сферические устройства — вроде ульев, только они «держали температуру».