– Бесенок, ну что ты вся извелась? – ласково пробурчал брат, развалившись в кресле и с улыбкой глядя на меня. – Ты прекрасно выглядишь. Строго и элегантно.
– Тебе легко говорить, – отмахнулась я, в который раз проверяя идеально наложенный макияж. – Умылся, штаны с брюками натянул, ладошкой волосы пригладил и все – красавец.
Но все же я была довольна собой. Идеальная фигура со всеми выпуклостями и впуклостями в нужных местах подчеркивалась прямыми темными брюками и воздушной, небесного оттенка, блузкой. Длинные, до поясницы, русые волосы собраны в причудливую косу. Правильный овал лица, большие глаза теплого голубого цвета, пухлые губы, аккуратный прямой нос и очаровательные ямочки на щеках от не сходящей с лица улыбки. Небольшие заостренные ушки на макушке слегка шевелились, выдавая мою нервозность предстоящим днем, а пушистый хвост обернулся вокруг ноги, стараясь не мешаться при моем самолюбовании.
– Ладно, я готова! – заключила я и направилась на выход из комнаты.
– Ну наконец-то, – улыбнулся Марки и плавным движением покинул кресло, демонстративно потягиваясь. – Я уж думал, что до завтрака мы только к вечеру доберемся.
Мы с братом были двойняшками и многие черты внешности были очень схожи, с поправкой на половое различие. Одинаковый овал лица, прямой, как говорит мама – аристократический, нос. Голубые глаза, разве что у меня оттенок был более теплым. Ямочки, что у меня красовались всегда ввиду повышенной улыбчивости, а у Марка были редким явлением. Высокий рост и жилистое телосложение. Единственное яркое отличие – волосы и шерстка. Меня природа наградила ярким русым оттенком, благодаря чему я редко пользовалась косметикой, а вот братцу моему досталась наследственность отца – чистый пепельный оттенок. Но это его нисколько не делало блеклым или невзрачным, скорее добавляло изюминки и шарма.
– Ма-а-ам! Па-а-ап! – прокричала я, сбегая по лестнице в зал. – Идемте кушать?
– Ну наконец-то, – протянула мама, и, как и я только что, позвала отца. – Ари, идем завтракать!
– Завтракать или уже обедать? – тихо рассмеялся родитель, выходя из ванной. – Я, признаться, уже морально начал готовиться к ужину.
Марк за моей спиной лишь фыркнул.
Гордо вскинув голову, я первая прошествовала на кухню, где на столе уже красовался завтрак – несколько салатов и блинчики под защитной крышкой, позволяющей сохранить блюду тепло.
Пока мама разливала всем чай, мужская половина семьи присоединилась ко мне, наполняя тарелки.
– Позволь поинтересоваться, куда ты сегодня так старательно прихорашивалась? – поинтересовалась мама, закончив с обеспечением нас горячим ароматным напитком.
Не в силах больше терпеть, выпалила новость, взмахом руки едва не перевернув тарелку:
– Меня пригласили на собеседование в Высшую Планетарную Академию Киатанау!
Марк, чинно пригубивший в этот момент чай, откровенно подавился. Я заботливо похлопала брата по спине, и продолжила, стараясь не обращать внимания на его шокированный взгляд.
– Представляете, еще до окончания конкурса меня приняли на факультет пилотов. Я буду, как папа, рассекать космическое пространство! Новые миры, сокрытые тайной звезды, а может и новые расы, с которыми мы еще не знакомы…
– Лиза, – приглушенно выдохнул Марк. – Ты же говорила, что подала документы в нашу Академию.
– Я туда тоже подала, – хмыкнула я. – Но я хочу быть пилотом!
– Дорогая, – осторожно проговорил отец. – Пилотирование – это не романтическая прогулка. Это адский труд и железная дисциплина, с которой, признайся себе, у тебя не совсем дружные отношения. Ты готова к тому, чтобы подчиняться не моим советам и мягким подсказкам, а жестким командам незнакомого капитана, которому плевать, чьей дочуркой ты приходишься?
– Я все знаю, – сияя, отмахнулась я. – Я не боюсь ничего.
– Это мы знаем, – с непонятной легкой грустью отозвалась мама.
Глядя на не разделяющих моей радости родственников, я вспылила:
– Да что не так-то? Вы должны радоваться тому, что я смогла поступить на направление своей мечты, а выглядите так, словно я призналась, что променяла образование на бордель.
Папа поморщился. Он не любил, когда я грубила, но и меня понять можно. У меня радость, а самые близкие мне не могут за меня порадоваться.
– Лиза, почему ты не хочешь учиться у нас? – с тщательно скрываемыми эмоциями спросил Марк. Брат часто так делал, когда обижался или сердился. – Там тоже есть летное направление, не говоря уже о других вариантах, которые мы с тобой обсуждали. Ксенолингвистика и дипломатия, например. Ты же обожаешь социум и общение. Могла бы стать первоклассным специалистом по взаимодействию с разумными, летать на новых кораблях, но… с меньшим риском.
– С меньшим риском? – я фыркнула, начиная понимать, куда дует ветер. – Марки, я не хочу взаимодействовать. Я хочу пилотировать. Чувствовать корабль, как продолжение себя. Я хочу быть за штурвалом, а не с дипломатическим протоколом в руках!
– Я понимаю, и мы это с тобой уже обсуждали, но… – Марк запнулся, старательно подыскивая слова. – Я не подавал документы в нашу Академию. Ты там будешь одна.
– Я справлюсь! Я уже не ребенок! – вспыхнула я и, сделав глубокий вдох-выдох, уже тише продолжила, стараясь донести свои чувства до семьи. – Поймите, это моя жизнь, и я хочу поступать так, как хочу я. И я не прошу нянчиться со мной или опекать до конца моих дней.
Если бы мне в тот вечер, когда мы с Марком поругались на счет поступления, сказали, что я буду скучать по лекциям по квантовой навигации, я бы рассмеялась в лицо этому предсказателю. Но вот уже последний день в стенах Академии, а у меня в горле комок.
Хотя, возможно, это от гордости и радостного предвкушения будущего.
Мы поступили в Высшую Планетарную Академию Киатанау.
Оба.
И если я шла сюда как на праздник, то Марк – как на каторгу.
Сначала он ходил по этим блестящим коридорам, словно призрак, отбрасывающий слишком уж бледную тень. Он сдавал все экзамены на «отлично», конечно же. Потому что Марк не умеет иначе. Но я-то видела, как он оживает, когда все остальные уже валятся с ног. Как он сидит ночью в общей гостиной общежития и решает какие-то сумасшедшие задачи из архива фундаментальной физики – не для зачета, а для себя. Как будто его мозг, пережевав скучную обязательную пищу, наконец-то получает свой изысканный десерт.
Я же глотала знания с жадностью, о которой сама не подозревала.
Да, мне было тяжело. Сидеть над теорией – совсем не мое. Но когда дело доходило до практики, до симуляторов… О великие звездные пути, это был чистейший кайф! Я чувствовала корабль кончиками пальцев, даже если это был всего лишь тренажер. Инструктора хмурились на мои «нестандартные маневры», но сквозь зубы признавали:
– Результат есть, Елизавета. Но в следующий раз просчитай риски, черт возьми!
Риски. А вот с ними у нас как раз вышло пару забавных историй.
Как-то раз, то был конец первого курса, мне было совсем уж скучно на лекции по инженерии. И я решила, что практика – лучший учитель. Пробралась в учебный док к старому списанному челноку.
В голову взбрела идея перезапустить генератор кислорода по памяти. Все шло хорошо, пока я не перепутала патрубки и не затопила половину отсека дистиллированной водой с примесью питательной взвеси для гидропоники. Паника было начала просачиваться, мешая хоть что-то сообразить, как из коммуникатора вдруг раздался знакомый спокойный голос:
– Лиз, отключи синий клапан под консолью. Нет, не зеленый. Синий. И приготовься бежать.
Оказалось, Марк, видя мое отсутствие на лекции, сразу проверил трекер моего планшета и следил за ситуацией через камеры. Он же вызвал аварийную команду, но успел мне сообщить краткие инструкции, чтобы я хотя бы частично нивелировала ущерб.
Отделалась месяцем отработки в том же доке. Зато генератор я теперь знаю, как свои пять пальцев.
А уже под конец обучения, под Новый год на четвертом курсе, на семинаре по психологии мы разбирали модели поведения высших хищников. Преподаватель показывал голограмму и говорил о важности соблюдения дистанции. А я, увлекшись, решила рассмотреть узоры на виртуальной коже забавного трехметрового монстрика поближе. Ну и заступила за ограничительную линию платформы.
Система безопасности среагировала на «несанкционированное приближение к инопланетному объекту» и включила учебную сирену, а из потолка выдвинулись огнетушители. Весь зал прыснул со смеху. Марк же, сидевший в задних рядах, просто поднял руку и громко, четко сказал:
– Профессор, у моей сестры сенсорный датчик планшета заглючил. Она случайно активировала учебный сценарий «нарушение протокола». Извините.
Преподаватель, смерив меня взглядом, поверил. Поверил идеальной репутации моего брата.
Мне потом пришлось неделю отрабатывать ему в помощниках, таская из архива пыльные бумажные книги. Вот почему это старье до сих пор не оцифровали?
После каждого такого случая я подходила к нему и говорила:
– Марки, ну пожалуйста, переведись на физический. Тебе же тут не нравится!
Он в ответ только качал головой, и в его глазах читалась та самая старая, знакомая упрямая забота.
– Кто же будет закрывать за тобой шлюзовые двери, бесенок? – с ласковой улыбкой ерошил он мои волосы.
И так бы мы и продолжались в этом дуэте – я, несущаяся вперед, и он, подставляющий руки, – если бы не Ширраен.
Мы встретились с рамерианкой на симуляторе группового полета. Мне досталась роль пилота, ей – штурмана.
Ширраен была милой пухленькой представительницей своей расы. Огромные карие глаза на пол лица, нос пуговкой, большие уши, покрытое теплого шоколадного оттенка чешуей тело. У нее был аналитический склад ума, очень спокойный характер, как и у всех рамерианцев, и музыкальный голос, который умел утихомирить даже мою бурю.
С первой же миссии мы поняли, что идеально сработаемся. Я – импульс, интуиция, риск. Она – расчет, холодный ум, предвидение. Она была… женской версией Марка. Но с одним ключевым отличием – она хотела быть здесь. Она горела звездами так же, как я, просто ее пламя было ровным и постоянным, а не ослепительной вспышкой.
С Марком они, ожидаемо, нашли общий язык моментально. Два гения, говорящих на одном языке чисел и фактов. Иногда я ловила себя на мысли, что они смотрят на меня с одинаковым выражением – смесью восхищения, ужаса и непобедимой нежности.
Я обзавелась не просто подругой, а вторым якорем. Только этот якорь не удерживал меня на месте, а позволял не сбиться с курса на самой бешеной скорости.
Проснулась я от того, что в комнату проник узкий луч света и легкая тень упала на лицо. Приоткрыв один глаз, я увидела в проеме двери силуэт Марка.
– Бесенок, вставай. Через два часа вылет домой.
– Угу, – буркнула я, зарываясь лицом в подушку. – Я уже не сплю.
Вчера отмечали выпуск так здорово, что спать я легла лишь под утро. И как Марки спустя пару часов сна умудряется быть таким бодрым?
Марк вздохнул – я этот звук узнала бы из миллиона, – но не стал дальше меня тормошить. Дверь тихо прикрылась. Я потянулась, заставляя проснуться каждую мышцу.
Дорога домой на скоростном шаттле пролетела незаметно.
Я почти всю дорогу просидела с планшетом, листая ленту новостей и общаясь с друзьями. Энергия била из меня ключом, и хвост то и дело норовил столкнуть с подлокотника стаканчик с кофе. Марк же молчал. Уткнувшись в окно, он расфокусированным взглядом смотрел куда-то, и его пепельные уши были подозрительно прижаты к голове. Я пару раз пыталась его раскачать, потыкав пальцем в бок, на что получала лишь скупую улыбку и отговорку, что он просто устал.
Ну, устал так устал.
Зато я наслаждалась предвкушением на полную катушку.
Едва мы с Марком покинули корабль, как попали в родные объятия родителей. Мама, – высокая, улыбчивая, с лучистыми глазами, и папа – его серебристые уши гордо торчали вверх, выдавая сдержанную гордость. Они обняли нас так, словно мы вернулись из многолетней экспедиции, а не с выпускного.
Вечер был великолепен.
Стол ломился от маминых земных деликатесов и изысков с ароматными специями. Атмосфера дома была наполнена смехом, воспоминаниями о наших детских проделках, историями с учебы, сейчас воспринимаемых исключительно с юмором, и гордыми взглядами родителей.
Но чем дальше, тем больше я чувствовала подвох. Это теплое, плотное семейное счастье было словно одеялом, которым меня пытались укрыть и не выпустить. Напряжение витало в воздухе, осязаемое, как запах жареного мяса.
И вот, когда дело дошло до десерта, папа, откашлявшись, посмотрел на меня прямо:
– Ну что, Лиза, ты приняла решение?
Все замерли и выжидательно уставились на меня.
Я отложила ложку, чувствуя, как по спине пробежал знакомый холодок азарта, заставляя шерстку на хвосте встать дыбом.
– Да, – твердо произнесла я. – Я лечу.
Мама тихо вздохнула и понимающе улыбнулась. Папа смотрел на меня с гордостью, но и с тревогой. А Марк… Марк отодвинул тарелку. Звякнула ложка.
– Лиза, это безумие, – его голос был тихим, но в нем впервые за долгое время прозвучала сталь. – Ты не знаешь ни маршрута, ни состава команды, ни реальных задач. Тебя посылают в неизвестность с парой таких же зеленых выпускников!
– Меня посылают потому, что я лучшая! – вспыхнула я, уши прижались в мгновенной обиде. – Потому что я могу справиться с неизвестностью! А ты что предлагаешь? Сидеть здесь и пересчитывать звезды по твоим формулам?
– Я предлагаю подумать! – он ударил ладонью по столу, заставив всех вздрогнуть от такого нетипичного для него поведения. – Я предлагаю не нестись сломя голову в первую попавшуюся миссию только потому, что тебе там «интересно»! Это не симулятор, Лиза! Тебя там никто не будет спасать!
– Я и не просила тебя меня спасать! – выкрикнула я, вскакивая. Горячие слезы обиды и непонимания подступили к глазам. – Может, тебе просто страшно остаться одному? Без своей вечной роли няньки для бесенка?
Запоздало поняла, что это было ниже пояса.
Марк побледнел, а его уши плотно прильнули к голове. Он не сказал больше ни слова, просто тихо встал и вышел из-за стола.
Это была наша первая по-настоящему жуткая ссора. Я убежала в свою комнату, хлопнув дверью так, что задребезжали стеллажи.
Неделя пролетела в тягучем, неловком молчании.
Марк пропадал где-то с утра до вечера. Я же наслаждалась отдыхом, гуляла, встречалась со старыми друзьями, стараясь не думать о той стене, что выросла между мной и братом. Родители старались поддерживать нас обоих, но атмосфера в доме была напряженной и хрупкой, словно тонкий лед.
В последний день, утром, когда нужно было отправлять окончательное подтверждение, Марк постучал в мою комнату. Он вошел с планшетом в руках, выглядел уставшим, но спокойным.
– Лиза, я кое-что узнал.
Он сел на край кровати и полчаса подробно и методично излагал мне все, что смог выудить из открытых источников и своих анализов: как готовят экипажи для дальних миссий, на чем акцентируют внимание, какие сектора наиболее вероятны для первых вылазок с учетом последних данных зондов. Это была титаническая работа. Умная, глубокая, полностью в стиле брата.
Я слушала, кивала, изредка задавала вопросы. Больше не из желания понять, а из уважения к его труду. Но внутри все горело нетерпением. Его слова были лишь фоном для грома оркестра, игравшего в моей душе. Это были цифры, вероятности, карты. А я уже видела себя там, среди этих звезд.
– Спасибо, Марки, – искренне сказала я, когда он закончил. – Это… очень полезно.
Он посмотрел на меня, и в его глазах я прочитала понимание. Понимание того, что я не вникла и наполовину. Он видел меня насквозь, как всегда.
Если я думала, что учеба в Академии была интенсивной и выматывающей, то я жестоко ошибалась. Первые недели на Страннике пролетели в вихре, который смешал в кучу работу, учебу, сон и личное пространство.
И это был самый восхитительный вихрь в моей жизни.
Странник оказался не просто кораблем. Он был целым миром, огромным и сложным, как город, доверенный горстке жителей. Длинные, пустынные коридоры, бесконечные палубы с тихо, на грани слышимости острого слуха киата, жужжащим оборудованием, многоуровневый мостик с панорамным видом на звезды – и все это надо было не просто знать, а чувствовать.
Наша команда из пяти человек работала на грани возможного, и в этом был свой адреналин.
Я справлялась.
О звезды, как я справлялась!
Каждый успешно выполненный маневр, каждая решенная проблема были для меня личной победой.
По ночам, перед сном, я иногда ловила себя на мыслях о Марке.
Вот видишь, Марки? Я все могу сама.
Мне было немного грустно, что его нет рядом, чтобы разделить этот восторг, но эта грусть тонула в океане гордости за себя.
Нашей целью был Войд Волопаса – гигантский, пугающе пустой регион пространства. Когда мы вышли на его окраину, звезды за иллюминаторами поредели, а потом и вовсе исчезли. Нас окружила абсолютная, всепоглощающая чернота. Даже свет дальних галактик казался тут призрачным. Было жутковато, но по-своему прекрасно. Как стоять на краю света.
– Лиза, твои показатели по стабилизации курса на 0,3% лучше вчерашних. Продолжай в том же духе.
Голос Шарнаэля раздался у меня за спиной так внезапно, что я чуть не подпрыгнула в кресле пилота. Мой хвост дернулся от неожиданности. Капитан появился на мостике бесшумно, как призрак.
Он часто появлялся то тут, то там, его серые глаза видели каждую мелочь.
Он не читал нотаций – он ставил задачи. Сложные, почти невыполнимые. И мы их выполняли. Мы валились с ног от усталости, но в столовой, за скудным ужином из концентратов, в глазах у каждого горел тот самый огонь. Мы были командой. Настоящей.
– Стараюсь, капитан, – я вытянулась по струнке, стараясь не выдать волнения. Его серые глаза, холодные и всевидящие, казалось, сканировали не только приборы, но и меня.
– Стараний мало. Нужен результат, – он склонился над моим плечом, указывая длинным пальцем на голограмму. – Видишь этот дрейф? Войд искажает привычные ориентиры. Доверяй не звездам, а инерционным датчикам. Они не лгут.
– Поняла, – кивнула я, снова чувствуя себя первокурсницей на первой практике. Но это было приятное чувство – бросить вызов самой себе.
Первые недели на Страннике пролетели в бешеном ритме.
Корабль был огромным и сложным, а наша команда из пяти человек – до неприличия маленькой. Мы постоянно были на ногах. После вахты на мостике меня часто ждал Борк, наш инженер-рамерианец.
– Лиза, силы еще есть? – его низкий, похожий на перекатывание камней, голос доносился из вентиляционной шахты. – Засорился фильтр в отсеке 4. Вторая пара рук не помешает.
– Иду! – я уже привыкла, что быть пилотом на Страннике означало еще быть и разнорабочим.
Мы с Борком, испачканные смазкой, возились с механизмом. Его коренастые, сильные руки с легкостью откручивали массивные гайки.
– Ты не похожа на типичного киата, – неожиданно проворчал он, не отрываясь от работы. – Обычно вы слишком... грациозные для грязной работы.
– А рамерианцы, по слухам, слишком молчаливы, чтобы делать комплименты, – парировала я, и мне показалось, что его плечи задрожали от сдержанного смеха.
Вечерами в столовой царила особая атмосфера. Мы, пятеро таких разных, собирались за одним столом, с удовольствием поглощая скромную пищу, приготовляемую бортовым кухонным аппаратом. Анна, наш врач, как обычно что-то сосредоточенно помешивала в своей чашке.
– Дэн, не сутулься, – привычно бросила она разведчику-киату, который всегда сидел в самом дальнем углу, будто готовясь к засаде. – Спина потом заболит. А в скафандре с больной спиной далеко не уйдешь.
– Я не сутулюсь, я эргономично располагаюсь, – парировал Дэн, но все же нехотя расправлял плечи. Его зеленые глаза постоянно двигались, оценивая каждого.
Мы уже давно вышли на окраину Войда Волопаса. За иллюминатором простиралась пугающая, величественная пустота. Как голос Ширры раздался по связи, нарушая монотонный гул:
– Капитан, коллеги. Обратите внимание на объект на границе сканирования. Карликовая черная дыра, обозначенная в каталогах как ММ250514. Ее аккреционный диск демонстрирует аномальную пульсацию.
Мы все собрались у ее консоли. На экране мерцала маленькая точка, окруженная размытым сиянием, видимым в спектральном анализаторе. Данные показывали странные, прерывистые всплески излучения.
– Зонды, проходившие здесь десятилетия назад, не фиксировали подобной активности, – добавила Ширра.
Борк фыркнул, скрестив мощные руки:
– Помехи. Или она сожрала астероид и теперь икает. Не вижу повода для паники.
– Спектр излучения не соответствует модели поглощения материи, остаточные явления после поглощения не были бы столь дискретными, – невозмутимо парировала Ширра, и ее огромные глаза были прикованы к быстро меняющимся цифрам на дисплеях. – Помехи тоже имели бы другой спектр. Это похоже на... регулярный цикл.
Дни после нашего спора о «пульсирующей дыре» пошли в напряженной, но рутинной работе.
Войд давил своей пустотой, но я привыкла. Мы занимались картографией, калибровкой оборудования, бесконечными тренировками.
Шарнаэль гонял нас по кораблю, как первокурсников, отрабатывая действия на случай любых нештатных ситуаций.
Я даже начала скучать по тому адреналину первых дней.
Спустя почти месяц однообразия в голову закралась мысль, что бескрайнее ничто было идеальным полигоном, чтобы проверить пределы корабля и свои собственные. И я принялась экспериментировать с маневрами, за что регулярно получала строгие, хоть и справедливые замечания от Шарнаэля.
– Елизавета, это не гонки на реактивных санях, – голос капитана, привычно раздался у меня за спиной именно в тот момент, когда я пыталась провернуть особенно замысловатый разворот. – Экономь топливо. И нервы членов экипажа.
Я лишь улыбалась и весело виляла хвостом, видя, что Шарнаэль в эти моменты лишь делает вид, что ругается.
Серьезно, чего тут бояться? Пустота ведь.
Идиллия закончилась так же внезапно, как и началась.
Мы с Борком как раз спорили о том, можно ли перенастроить импульсные двигатели для более резкого старта.
– Бесенок, ты мне всю электронику спалишь своими фокусами, – ворчал он, но в его глазах читался профессиональный интерес.
Стоило мне лишь один раз упомянуть, как брат меня называл после моих выходок, как это прозвище приклеилось ко мне, как банный лист к распаренной коже.
– Это не фокусы, это оптимизация! – с улыбкой парировала я.
Оглушительный удар прервал наш спор. Корабль содрогнулся, завыли сирены одновременно с голосом Ширраен, в котором впервые так ярко звучала тревога:
– Неопознанные корабли! Три цели. Выходят из слепой зоны астероида. Сигнатура... не соответствует ни одной известной базе. Энергетические показатели хаотичны.
– Борк! Что это?! – воскликнула я, ничего не понимая.
– Вот черт! Прямое попадание! – зарычал Борк, уже мчась к своему посту.
– Лиза, срочно на мостик! – голос капитана прорвался сквозь вой сирены.
Я помчалась по коридорам, которые теперь напоминали ад. Оглушительная сирена, мигающие огни, из вентиляции валил едкий дым. На мостике царило напряженное оживление. Шарнаэль уже сидел в кресле капитана, его лицо было каменным. Дэн и Ширра работали за консолями.
Шерсть на хвосте встала дыбом, а по спине побежали ледяные мурашки. Адреналин ударил в кровь – острый и сладкий, предательски будоражащий.
Я мгновенно заняла свое место и перевела корабль в боевую готовность.
На главный экран вывелось изображение. Атакующие нас корабли были угловатыми, уродливыми, словно собранными из космического мусора. Ни намека на эстетику или комфорт – только функциональность жуткого хищника.
– Странник нападающим! Немедленно прекратите огонь и идентифицируйте себя! – уверенный голос Шарнаэля гремел, перекрывая вой сирен.
В ответ прозвучал лишь пронзительный, нечленораздельный скрежет. Не язык, а вопли. Звук, в котором была только ненависть и голод.
По спине пробежали мурашки, но даже это было скорее жутко-интересно.
Где-то там оставался Марк, который наверняка прямо сейчас что-то высчитывал и волновался за меня. А я была здесь. На острие. Именно там, где и мечтала быть.
Их атака была стремительной. Не энергетические лучи, а какие-то эмиттеры, выбросившие сгустки серой, клейкой энергии. Они облепили щиты нашего корабля, и те начали таять с пугающей скоростью.
– Уклоняйся, Лиза! – скомандовал капитан.
– Щиты на 40%! – доложила Ширра, ее голос был ровным, но пальцы летали по панелям с необычной скоростью.
– Я не могу их идентифицировать! – доложил Дэн, его уши были прижаты к голове от концентрации, а распушившийся хвост нервно бил по ножке кресла. – Конструкция кораблей... я такой не видел никогда!
Второй удар пришелся по кормовой части. Корабль закрутило так, что я едва удержалась у своего поста.
– Пробоина в отсеке 7! – раздался из коммуникатора капитана голос Анны, искаженный помехами. – Борк ранен, пытаюсь пробраться к нему.
– Связь с командованием заблокирована, – отстраненно проговорила Ширра, в критической ситуации полностью отдавшись своей природной безэмоциональности. – Мы отрезаны от помощи.
Капитан на мгновение прикрыл глаза, а когда вновь посмотрел на нас, в них читалась холодная решимость.
– Дэн, в 7 отсек бегом, – отдал приказ Шарнаэль. – Ширраен, за мной. Попробуем восстановить щиты в ручном режиме.
Я было открыла рот, чтобы спросить глупость – что делать мне, как киат одним своим взглядом заставил меня промолчать.
– Елизавета, твоя задача развернуться и, что есть сил, гнать в сторону базы, стараясь связаться с военными.
И тут до меня наконец дошло. Это не игра. Это по-настоящему. Эти неизвестные ребята хотят нас убить.