- И всё-таки, я посоветовала бы тебе хорошо поесть, Винни, - сказала я, отрезая ещё ломтик ветчины и подливая в свой бокал ещё свекольного напитка, который пенился и ароматно пах мёдом.
- Но мама говорит, это для легкости, и чтобы талия была тоньше, - сказала моя подруга Виннифред Кармайкл, дочь четвёртого графа Кармайкла, известного своим высказыванием о превосходстве благородного происхождения, а также своим пристрастиям к карточным играм, на которых он умудрился проиграть почти всё состояние.
Винни уныло посмотрела в чашку с бульоном, где плавали три кусочка варёной моркови, а потом взглянула на ветчину под карамельным соусом, и стала необычайно грустной.
– Какая лёгкость? – я пожала плечами, от души жалея подругу. - Никто не заметит, что ты утянула талию на полдюйма, а вот упасть в голодный обморок во время котильона или кадрили ты вполне можешь. Съешь хотя бы варёное яйцо, на бульонах пусть сидят больные. Так говорит мой дядя.
- Ваш дядя, леди Сесилия, если мне память не изменяет - врач, - заметила графиня Кармайкл, матушка Винни. Она как раз зашла в комнату и услышала мои слова. – Но вряд ли ваш дядя разбирается в женской красоте. Мужчины любят женщин томных, нежных и слабых. Иногда и в обморок полезно упасть.
- Женщина должна быть сильной и здоровой, - ответила я, не желая сдавать позиции под напором графини Кармайкл. – Ей предстоит вынашивать детей, рожать и кормить их грудью. Думаю, мужчины заинтересованы в здоровых наследниках, а не в болезненной жене.
- Какие ужасные разговоры для юной особы, - всплеснула руками графиня. – Можно подумать, вам лет пятьдесят, леди Сесилия. Девушка должна мечтать о романтичной любви, вздыхать и скромно опускать глаза, когда приближается мужчина, достойный её грёз. А вы рассуждаете как… вилланка о племенных овцах.
- Ваша правда, мой отец был простым рыцарем, без титула, - сказала я, стараясь не обижаться на глупую и спесивую мать моей подруги, - зато мама была урождённой Сен-Меран, дочерью маркиза. Её предки воевали в святой земле, в то время как Кармайклы звались вольными пастухами и разводили быков на высокогорье.
Ответ был лишён деликатности, но матушка Винни сразу замолчала, только на щеках вспыхнули алые пятна. Тем не менее, под её строгим взглядом Винни так и не посмела взять варёное яйцо или ломтик ветчины, а с обречённостью допила бульон из фарфоровой чашки и доела тоненький ломтик поджаристого хлеба. Я лишь покачала головой, глядя на такие мучения.
Графиня удалилась, чтобы проверить, нагрели ли горничные щипцы для завивки волос, и мы с подругой на какое-то время остались одни.
- Хоть у кого-то хватает смелости поставить её на место, - шепнула мне Винни. – Мне так неловко, Ли, что ты вынуждена всё это выслушивать… Ведь мы идём на королевский бал только лишь благодаря тебе… Если бы не ты, мне нечего было бы надеть. Да и маме тоже. И экипажа у нас нет…
- Благодаря моему наследству, а не мне, - напомнила я. – Это ведь не моя заслуга и не мой талант, что папа с мамой оставили мне приличный капитал. Так что не переживай по этому поводу, Винни. Я пользуюсь этими деньгами так же, как и ты. Зато мы прекрасно проведём время, - я подмигнула ей и придвинула тарелку с ветчиной. – Съешь быстренько хотя бы ломтик. Пока леди графиня не видит.
- Это тяжёлая пища, - залепетала подруга виновато, - я, правда, не смогу потом танцевать…
- Запей свекольным напитком, - сказала я.
- Что ты! – перепугалась она. – От него… воздух собирается в животе. Это неэстетично…
- Какие глупости, - возразила я. – Свекольный напиток помогает быстрее переварить пищу. Видишь – я поела, попила, а к началу бала буду легкой и проворной козочкой.
Винни хихикнула, но, всё же, есть отказалась.
- Мама всё равно узнает, потом будет скандал, - сказала она со вздохом.
Отговорка была так себе, но я не стала спорить. Нельзя спорить и ссориться перед таким праздником. Ведь нас ожидал первый выход в свет. Да не просто выход, а участие в королевском осеннем маскараде. Это само по себе событие года, а если ты ещё впервые появляешься перед королевской четой – двойной праздник. И я не хотела портить себе этот праздник ни при каких условиях.
На маскарад мы собирались в доме Винни, потому что здесь были служанки, а в доме дяди из слуг наблюдался лишь старый Эбенезер, который, разумеется, ничего не понимал ни в щипцах, ни в локонах. Не знаю, разбирался ли старик в женской красоте, но он всегда говорил, что я – настоящая красавица, а Винни – «бледное подобие бледного призрака». Хорошо, что маменька Винни не слышала этого, иначе совсем бы меня возненавидела.
Ей и так непросто было принять мою помощь в виде нескольких тысяч солидов для покупки нарядов, белья, перчаток, заколок, гребней и прочих нужных женских штучек, без которых благородная леди не посмеет показаться в приличном обществе. Я постаралась вручить ей эти деньги с максимальной деликатностью, и деньги были приняты с уверениями, что «долг обязательно будет возвращён в ближайшее время», но все мы прекрасно понимали, что семейство Кармайклов никогда не сможет собрать такую сумму. Граф Кармайкл благополучно отбыл куда-то в южные колонии и так же благополучно просаживал там семейные доходы. По слухам, даже прижив ребёнка от какой-то то ли рабыни, то ли пленённой дочери вождя одного из диких южных племён. Так что у госпожи Кармайкл были все основания ненавидеть целый мир, а не только неприязненно поглядывать на мою особу.
Мне уже приходилось встречаться с королём – он приезжал в наш дом пару раз. Разумеется, инкогнито, и при первой встрече я умудрилась выставить его вон, потому что он отказался назвать причину, по которой хотел видеть дядю. Потом, когда недоразумение прояснилось, они оба хохотали надо мной, а мне было стыдно целых пять минут.
А вот королев я ещё не видела, и с нетерпением ждала момента, когда надо будет делать приветственный поклон.
Королев было две – вдовствующая, супруга покойного прежнего короля, и её королевское величество, жена короля нынешнего (того, который получил от меня нагоняй) и, по совместительству, счастливая молодая мама наследного принца.
В королевском дворце я тоже бывала – дядя брал меня с собой, когда его вызывали в ночное время, и он не хотел беспокоить своих учеников в такой поздний час.
Меня любящий дядюшка беспокоил без угрызений совести, и я покорно тащила за ним тяжёлый медицинский чемоданчик, украдкой зевая в кулак. Впрочем, корзина с лекарствами, которую в такие визиты нёс дядя, была тяжелее чемоданчика, да и королевский дворец ночью был страшно интересным местом.
Всё здесь казалось таинственным, потому что зажжёнными оставались лишь несколько светильников в нишах коридоров. Слуги двигались легко и бесшумно, как тени, и чаще всего не носили с собой свечей. Однажды я видела, как гвардейцы выводили плачущую даму, закрывавшую лицо капюшоном, а в другой раз заметила господина в восточных одеждах, которого вёл мажордом, вполголоса предупреждая о коварных ступеньках.
Мы с дядей шли по коридорам и галереям точно так же – тихо, не разговаривая, в почти полной темноте, стараясь не отставать от королевского слуги, который нёс фонарь или свечу.
Потом я ждала дядю в маленькой приёмной, на крохотном диванчике с горой подушек, пахнущих корицей, и очень часто засыпала на этих подушках, пока дядя не возвращался и не будил меня, ласково называя засоней.
Праздничный дворец очень отличался от того тихого и таинственного царства молчаливых теней, которое я прежде наблюдала, и я с восторгом окунулась в море огней и музыки, которыми были полны сегодня светлые сверкающие комнаты.
Разумеется, во время маскарада никто не представлял гостей, но всех их мажордом подводил к бархатному балдахину на возвышении, где стояли три кресла – для короля, королевы и вдовствующей королевы.
Мы с Винни и леди Кармайкл дожидались своей очереди, чинно следуя в колонне гостей следом за маской, наряженной пастушкой. Бедная пастушка не рассчитала свои силы, и то и дело перекладывала из руки в руку круглую корзиночку с румяными яблоками. Всякий раз, когда она со вздохом брала свою ношу в другую руку, незаметно потрясая пальцами, чтобы разогнать кровь, мы с Винни переглядывались и толкали друг друга локтями, едва сдерживаясь, чтобы не захихикать.
Леди Кармайкл держалась прямо, как палка, и делала вид, что ничего не замечает, хотя недовольно поджимала губы.
Наконец, подошла наша очередь, и мы трое присели в одновременных поклонах, приветствуя их величеств.
Выпрямившись, я с любопытством принялась разглядывать её величество и вдовствующую королеву. Они обе были иностранными принцессами. Вдовствующая королева в своё время прибыла из Сальвании, а настоящая королева – из Салезии. Поэтому они и были очень разными – темноволосая с заметными седыми прядями вдовствующая королева со спокойным и немного усталым лицом, и белокурая, очень молодая настоящая королева, с нежным белым личиком, с лёгким румянцем, немного полноватая после недавних родов, но уже очень весёлая и подвижная.
Она разулыбалась, увидев нас, и кивнула фрейлине, которая сразу поднесла нам корзину с цветами, подарив каждой по цветку в знак расположения её величества. Королева была наряжена богиней плодородия, и её платье сплошь украшали приколотые розы. В одной руке «богиня» держала посох, оплетённый зелёной виноградной лозой, а в другой – сноп спелых колосьев.
Вдовствующая королева не пожелала надеть маскарадный костюм, и была в платье строго покроя и глубокого тёмно-синего, почти чёрного цвета. Глаза у неё были синие, и сейчас она смотрела на нас спокойно, благосклонно и чуть улыбалась. Леди Кармайкл она узнала сразу, сказала ей пару фраз, похвалив наряд и выразив надежду, что праздник понравится, а потом обратила своё внимание на меня.
- Ну-ну, - сказала она с доброй усмешкой, - вот мы и дождались вас, дорогая. Долго же дядюшка вас прятал.
Вокруг стало тихо, и гости, которые уже засвидетельствовали своё почтение их величествам, оглянулись, приподнимая маски, чтобы лучше меня разглядеть.
- Дядюшка не прятал, ваше величество, - возразила я, кланяясь ещё раз, на всякий случай. – Просто он был так занят работой и увлечён преподаванием, что совсем позабыл, что мне уже исполнилось девятнадцать лет. Но спасибо леди Кармайкл, - теперь я сделала полупоклон в сторону графини, - она любезно согласилась представить меня вам.
- Ах, эти забывчивые мужчины, - с притворной укоризной сказала вдовствующая королева и покосилась на сына, который сидел между ней и женой, подкручивая ус.
- Старину Томаса надо простить, - тут же сказал его величество. – Да и к тому же, матушка, вы знаете, что мужчины заняты делами государственной важности, им некогда следить за домашними делами.
- Только вы могли назвать дебют «домашним делом», - её величество королева и сделала вид, что хочет ударить мужа посохом.
- Это герцог де Морвиль, брат короля, - после некоторой заминки сообщил мне Гриф. – Вы знаете…
- Конечно, знаю, - перебила я его. – Кто не знает маршала де Морвиля? Храбрец из храбрецов, удалец из удальцов, спас короля, выиграл войну и всё такое. Ладно, простим ему разбитое окно и загубленный финал. Даже если бы мы вздумали жаловаться, король всё равно бы простил любимого брата. Верно?
В ответ раздались неуверенные смешки, но я заиграла новую песню, и неловкий инцидент был забыт.
Время шло, мы с Винни крайне приятно проводили время, а когда распорядитель маскарада объявил продолжение танцев – отправились танцевать и делали это с огромным удовольствием.
Я уже знала по именам почти всех молодых людей, окружавших нас. Все они были отпрысками из самых уважаемых семей, и не было ни одного, кто был бы неприятен. Познакомиться с благородными девицами нам с Винни никак не удавалось, потому что один танец сменялся другим, а в перерывах мы едва успевали поболтать, выпить лимонада и съесть что-нибудь вкусненькое. Вернее, пила и ела я одна, а Винни лишь вздыхала и ковыряла ложечкой то или иное кушанье, словно рядом стояла суровая леди Кармайкл и заглядывала в рот.
- Имей в виду, - сказала я, когда мы убежали от наших кавалеров в дамскую комнату, сели на мягкие пуфики и сбросили туфли, чтобы дать ногам хоть немного отдохнуть. – Я не сержусь на графиню. Она – твоя мама, а мы с тобой – подруги. Тебе тоже может не понравиться мой старший дядя. Я видела его пару раз за всю жизнь и, если честно, больше видеть не хочу.
- Прости, Ли, - Винни покаянно покачала головой. – Но маме так нелегко… Мы всем тебе обязаны…
- Даже не вспоминай об этом, - прервала я её. – Случись мне в один день обеднеть, ты сделала бы то же самое для меня. Бедность – это ведь не преступление. Просто так сложились обстоятельства.
- Вот вы где! А я везде вас ищу! – в дамскую комнату ворвалась леди Кармайкл, и я со вздохом принялась натягивать туфли, потому что сразу же последовала лекция о том, что благовоспитанным девицам неприлично раздеваться в гостях.
- Дай бальную книжку, Виннифред, - потребовала графиня, и долго изучала расписание танцев и кавалеров, беззвучно шевеля губами и морща лоб. – Зачем ты согласилась танцевать с Клиффордом?! – возмутилась она, дойдя до котильона. – У него всего лишь пять тысяч годового дохода! И после смерти тёти он получит всего лишь тысяч двадцать!
- Но, мама… - слабо запротестовала Винни.
- Почему ты не посоветовалась со мной? – напористо продолжала леди Кармайкл. – Больше не давай ему ни одного танца. Вот виконту Дрюммору можешь дать согласие, - она ткнула пальцем в одну из страничек. – У тебя ещё свободна вторая кадриль. Виконт в костюме Филина…
- Сожалею, но на вторую кадриль Филин занят, - сказала я, с притворным сожалением разводя руками. – На второй кадрили его пёрышки в моём полном распоряжении.
Ответом мне был злой и яростный взгляд, но леди Кармайкл сразу же проявила благоразумие.
- Насчёт того разговора, леди Сесилия, - произнесла она сквозь зубы, - не принимайте на свой счёт. Глупая болтовня, ничего больше. Мне следовало бы одёрнуть леди Бобински, но вы сами понимаете – она не тот человек, которому можно возражать.
- Конечно, понимаю, - сказала я с такой же наигранной сердечностью. – У неё ведь сынок на выданье? Как можно с ней спорить?
- Господи, что за вульгарные слова, - вздохнула графиня, закатывая глаза. – Между прочим, я слышала, вы музицировали в зале для отдыха?
- В зале для музицирования, - мягко поправила я её.
- Всё равно многие были недовольны, - строго сказала леди Кармайкл. – Вы первый день при дворе, а уже наделали столько шума.
- Ой, да если кто и наделал шума, так это брат короля, - не удержалась я от усмешки и покосилась на Винни, предлагая и ей посмеяться вместе со мной. – Представляете, графиня, герцог де Морвиль неловко повернулся и разбил локтем оконное стекло. Вот ведь медведь! Вы со мной согласны?
- Разбил стекло? Когда? – леди Кармайкл посмотрела на меня, потом на дочь.
В двух словах, хихикая и прыская через слово, я рассказала ей про песенку и неуклюжего герцога, и с удовольствием наблюдала, как лицо графини всё больше и больше вытягивается.
- Глупые девчонки! – чуть не взвизгнула она, когда я закончила. – Ну почему вам не сидится спокойно!
Последние слова относились, конечно же, ко мне, но я решительно не понимала, чем они вызваны.
- Да ещё вздумали петь эту глупую песню! – графиня схватила нас с Винни за руки и встряхнула. – Вы понимаете, что оскорбили герцога?!
- Оскорбили? – я с трудом сдержалась, чтобы не стряхнуть её руку, а Винни просто потеряла дар речи и только испуганно хлопала глазами. – Не болтайте ерунды, леди, - сказала я точно так же, как графиня – сквозь зубы. – Мы всего лишь спели песню. Да, она не для аристократического общества, но ничего оскорбительного в ней нет…
- Есть! – графиня была уже вся пунцовая от злости. – Потому что эта песня – про герцога де Морвиля!
Мы с Винни переглянулись, таращась друг на друга с одинаковым изумлением. Я первая пришла в себя и попробовала мыслить рационально, как любил советовать мой дядюшка-опекун.
- Зачем вы его пригласили? – поинтересовался виконт Дрюммор, приподнимая маску Филина. – Король, конечно, будет доволен, но другие вряд ли вас поймут. Паршивый герцог – плохая компания для любой барышни, а для вас – тем более.
Кадриль уже была объявлена, и звучали первые такты задорной музыки. Разговор под кадриль предполагалось вести такой же лёгкий и задорный, поэтому вопрос меня неприятно поразил.
- Кто, простите? – переспросила я, хотя прекрасно поняла, о ком идёт речь.
- Я про Морвиля, - пояснил виконт, обнимая меня за талию и увлекая в галоп.
- Какое странное прозвище, - сдержанно сказала я.
- Он сын прелюбодейки, да ещё и незаконнорожденный, - виконт закружил меня вокруг себя, ни разу не сбившись ни с шага, ни с ритма. – Герцог он только по милости его величества. А так – деревня деревней. Ну и вы не знаете, наверное, но его мать осудили за колдовство. Её окунули в нужник и прогнали по городу, простите уж мою откровенность. Будьте с ним осторожны, на нём проклятье.
- Да что вы? – вежливо произнесла я, хотя в ответ на эти сплетни хотелось сказать что-то совершенно невежливое.
Как быстро иногда меняется мнение о людях. Всего лишь пять минут назад виконт казался мне милым и забавным молодым человеком, а теперь я мечтала, чтобы кадриль поскорее закончилась, и была рада что оставшийся вечер обещала танцевать с другими.
- Посмотрите на его волосы, - кавалер не заметил перемены в моём настроении и радостно прыгал, выделывая ногами кренделя. – Думаете, он седой? Нет, он сразу родился с такими белыми волосами. Хотя и его мать, и покойный король были темноволосыми. Это проклятье. Говорят, его мать обещала дьяволу своего первенца за любовь короля. Любовь она получила, - виконт очень нехорошо усмехнулся. – А потом получила и остальную награду.
- Зачем вы говорите мне всё это? – не удержалась я.
- Зачем? – он совершенно искренне изумился. – Леди Сесилия, но я обязан вас предостеречь. Вы впервые при дворе, а я здесь уже три года. Я могу спасти вас от нежелательных знакомств.
- Герцог – нежелательное? – уточнила я.
- Абсолютно, - уверенно сказал виконт, и этим моментально напомнил мне леди Кармайкл, которая всегда говорила с таким же убеждением.
- А кто – желательное знакомство?
Он не заметил моей иронии и расцвёл улыбкой:
- Смею предложить себя, леди Сесилия. Моя семья – древнейшая и благороднейшая в королевстве. По родовитости мы не уступаем даже его величеству.
- Чудесно, - похвалила я его. – Вы мне просто глаза открыли, виконт. И что бы я без вас делала?
- Я вам всё расскажу, - пообещал он, очень довольный. – Никто не знает королевский двор лучше меня.
- Не сомневаюсь, - я еле дождалась окончания кадрили, чтобы улететь с другим кавалером, и дала себе слово отказывать виконту в танцах под любым предлогом.
Маскарад продолжался, я собиралась веселиться – и веселилась, а часам к десяти, когда появилась Винни, почувствовала себя совсем счастливой. Подруга была вялой и бледной, но с любопытством выслушала мой рассказ про чудеса, что устроила волшебница со скрипкой. Я в красках расписала подруге загадочность и очарование искристого зала, но сказала, что перенеслась туда одна, потому что решила, что не имею права раскрывать правду о герцоге. Это была только наша тайна, и я ещё не знала, как к ней относиться.
- Зачем ты пригласила герцога, Ли? – Винни как эхо повторила вопрос виконта и укоризненно покачала головой. – Мама была в ужасе.
- Мне показалось это забавным, - я дёрнула плечом, потому что мнение леди Кармайкл меня точно не интересовало. – И знаешь, Винни, он очень приятный человек, что бы о нём ни думала твоя маменька.
«И некоторые несознательные виконты», - добавила я про себя, но знать о том, что рассказал мне виконт, Винни тоже было совсем не обязательно. Ещё обмолвится матери, а уж леди Кармайкл сумеет так вывернуть мои слова, что семья виконта ещё в суд подаст.
- Приятный? Не знаю, - изумилась Винни. – Меня при одном взгляде на него дрожь пробирает. Думаешь, он нарочно разбил стекло, чтобы мы не смогли допеть? Он что-нибудь говорил тебе про песню?
- Ни слова, - ответила я, поправляя маску. – Он был учтив, интересен, немного грустен и… и показался мне несчастным.
- Несчастным?! – теперь подруга была поражена. – Ты смеёшься? Он – самый богатый человек в королевстве… Столько наворовал в походах…
- Тоже маменька рассказала? – я криво улыбнулась.
- Мама знает, о чём говорит, - не слишком уверенно произнесла Винни.
- Не сомневаюсь, - я похлопала её по руке. – Но можешь быть уверена, деньги никогда не приносили счастья. Они могут быть неплохим дополнением к счастью, но не его заменой.
- Да, думаю, ты права, - согласилась Винни, но тоже не слишком уверенно.
Мы станцевали ещё три танца, приближалось время полуночи, когда все должны были снять маски. Я отплясала очередной галоп и отправила кавалера за мороженым, чтобы охладиться, когда кто-то осторожно тронул меня за плечо. Оглянувшись, я увидела дядю Томаса. Он был в маске, но я сразу поняла, что дядя чем-то встревожен.
«Что значит – казнили?», - чуть не произнесла я, но тут же поняла, как это глупо прозвучит.
Разве не понятно, что это значит? Только всё равно в это не верится. Как будто мой сон в склепе ещё не закончился. И если крепко зажмуриться и потрясти головой, то проснёшься, и выяснится, что события последнего дня были всего лишь кошмаром.
Я зажмурилась, но ничего не изменилось.
И кого я обманываю? Конечно, это - не сон. Всё это наяву. Жизнь, оказывается, может быть пострашнее любого сна.
- Её величество королева Алария подписала приказ о казни, - голос Гаррета доносился до меня, как из-за далёкого моря. – Приговор в тот же день привели в исполнение. Лорд де Сен-Меран был казнён, как государственный преступник, поэтому всё ваше имущество конфисковано в пользу короны…
- Ещё и ограбили, - сказала я, открывая глаза. – Чудесные, сердечные люди. Вы видели саму казнь? Надеюсь, рука у палача не дрогнула, и мой дядя не слишком страдал?
- Казнь была закрытая, - сказал он. – Я забрал личные вещи лорда де Сен-Мерана… Но их немного. Одежда и обувь…
- Её величество явно очень торопилась, - произнесла я с горечью. – Что ж, в любом случае, теперь виновный найден и наказан, у меня ничего больше нет, что можно было отобрать – а значит, всё закончилось. Здесь я больше жить не хочу. Уеду куда-нибудь в провинциальный городок, куплю себе домик…
- Вы в розыске, леди Сесилия, - виновато напомнил Гаррет. – Для вас ещё ничего не закончилось. Боюсь, всё только началось.
- Розыск отменят, - не очень уверенно сказала я. – Наказали дядю, но за что наказывать меня? Я ведь даже не присутствовала при лечении короля.
- Боюсь, не отменят, - он покачал головой. – Я слышал, что говорили в королевской гильдии врачей… От вас хотят избавиться раз и навсегда. Кому-то вы кажетесь очень опасной.
- Опасной? Я?!. В чём моя опасность? – но я тут же замолчала, потому что и так было понятно, чем я опасна этим благородным людям, которые росчерком пера отправили на смерть невиновного.
Я могу заговорить. И слишком громко. Конечно, против королевы-регентши у меня нет никаких шансов, но, видимо, даже мой слабый голосок может доставить её величеству неприятности. Вдруг станут болтать, что короля убили по приказу королевы-чужеземки? Ведь теперь власть в стране принадлежит ей до совершеннолетия принца… И королева Алария будет править от имени сына…
- Послушайте, вас вряд ли выпустят из страны и рано или поздно найдут, - Гаррет снова повёл меня вдоль стены, но я и не сопротивлялась, осознав, что моя жизнь разрушена до основания, и никогда-никогда не будет прежней.
Если я, вообще, выживу.
Дворцовые перевороты редко случаются без жертв. Подумаешь, врач и его племянница – никто и не вспомнит о нас через год. Были и пропали. Такая мелочь по сравнению с властью над целым королевством.
- В столице оставаться опасно, - продолжал Гаррет, - но и в провинциальном городе вам будет опасно жить по своим документам. Осмелюсь предложить такой выход. Я дам вам рекомендацию на должность компаньонки в дом леди д`Абето, она живёт в загородном доме, никогда не бывает в столице и терпеть не может столичную жизнь. Я ассистировал вашему дядюшке, когда он навещал её в прошлом году, она вызывала его из-за боли в зубе. Леди д`Абето – милая, добрая старушка. Я ей понравился и она даже приглашала меня на работу, её личным врачом. Так что думаю, она ничего не заподозрит и с удовольствием наймёт вас. Вы будете в безопасности, пока шумиха вокруг вашего имени не уляжется, а потом сможете выехать заграницу.
- Вы в своём уме? – уныло поинтересовалась я. – Даже если ваша старушка совсем не от мира сего, рано или поздно кто-нибудь из её родственников или слуг услышит имя Лайон и обо всём догадается.
- А вы поедете к ней не как леди Лайон, а как девица Фанни Браунс.
- Какая Фанни Браунс?
- Это моя молочная сестра, - с готовностью объяснил Гаррет. – Она вышла замуж и уехала к мужу, он с побережья. Она женщина необразованная, простая, даже не поймёт про пропажу документов. Зато её здесь никто не знает, и вам нечего бояться.
- Вы украли документы у своей молочной сестры? – спросила я со вздохом.
- Не украл, - запротестовал Гаррет. – Она забыла их, когда уезжала. Они ей всё равно не нужны, можете мне поверить…
- Придётся поверить, - ответила я, снова вздохнув. – У меня ведь нет другого выбора, господин Гаррет.
- Алан, - подсказал он. – Зовите меня Алан. И считайте, что моя помощь вам – всего лишь жалкая попытка благодарности за всё то добро, что…
- Всё, не надо самоуничижения, Алан, - прервала я его. – Вы приютили Эбенезера, уже за это небеса простят вам все грехи. Позаботьтесь о нём, пожалуйста. Скажите, что когда я соберусь уезжать, он может уехать вместе со мной, если захочет. Только не бросайте его.
- Это такая мелочь, леди Сесилия, - сказал Гаррет с готовностью.
- Увы, для меня в моём нынешнем положении, это не мелочь, а огромное одолжение, - возразила я. – Вы единственный, кто не отвернулся от нас. Спасибо вам за это, Алан. И теперь моя очередь вас отблагодарить, - я оттянула край корсажа, доставая документы и ассигнации.
- Что вы, леди Сесилия, - залепетал Гаррет, чуть не шарахнувшись, - я никогда не посмел бы…