Порой так бывает, что люди видят друг друга каждый день, воспитывают детей, ведут общий быт, но всё равно остаются чужими. В мире, где договорные браки — нормальное стечение обстоятельств, о любви не говорят.
Моя жизнь ничем не отличалась от жизней множества сверстников. Сначала годы домашнего образования, затем магическая академия, период сватовства и, наконец, переход в семью жениха, брак, дети. Всё понятно, распланировано, ненапряжно и… скучно. Пожалуй, лучшего слова и не подберёшь. В глазах окружающих людей, родственников и мужа Сиятельная герцогиня Анабель Виктория Лантервест была самой обычной, ничем не примечательной аристократкой.
Впрочем, не могу сказать, что осознание своего положения приносило дискомфорт. Да, я не сделала великой карьеры в департаменте магического порядка, как моя академическая подруга Мэри, не занялась изучением магических тварей, не подвергала свою жизнь опасности, взбираясь на далекие снежные горы Илении, как мой старший брат. Но всё же — не для других, а для себя — я оставалась и остаюсь личностью, имеющей свои преимущества, сильные и, что уж греха таить, слабые стороны.
Брак с Эндрианом Лантервестом был распланирован до мельчайших деталей и засвидетельствован магическим контрактом. По нему мне следовало в положенный срок посещать спальню мужа, не позднее чем через пять лет со дня свадьбы родить первенца, следить за поместьем, быть во всём сиятельной и благородной, чтобы не посрамить честь новоиспечённого рода.
Эндриан — я стала называть его по имени после свадьбы — был великолепно сложенным красивым мужчиной с синими, как глубокая ночь, глазами, тёмными, чуть спадающими на лоб волосами и лёгкой ироничной улыбкой на губах. Таким я его встретила и таким же он остался по сей день. За десять лет нашего брака он не сделал ничего, что могло бы меня задеть, поставить в неловкое положение или оскорбить. Он был предельно вежлив, деликатен и воспитан. Хотя порой мне казалось, что я его совершенно не знаю и что за маской совершенного аристократа скрывается другая личность.
На втором году нашего брака по столице прошла весть о рождении у герцогской четы близнецов — мальчика и девочки: моих Карла и Элис. И если уж говорить о таком неприметном по меркам общества понятии, как любовь, то я без раздумий сказала бы, что мои дети — само воплощение этого слова. Когда они увидели свет, мой мир наполнился новыми красками. И вот теперь настало время отправлять их в закрытую школу для одарённых, как предписывали традиции рода Лантервест.
Сборы проходили шумно. Экономка уже второй день с самого утра бегала по поместью, попутно причитая, что им дали слишком мало времени на сборы и что вообще негоже отправлять учиться таких маленьких, милых, безобидных детей. Хотя, конечно, называя их безобидными, она довольно сильно покривила душой. Маленькие демонята родились с сильнейшим стихийным даром, переданным от родителей, да ещё и проявившимся в весьма раннем возрасте. Так что отправка в школу была лишь вопросом времени. И когда наш дом едва устоял после очередной шалости, решение было принято моментально. Да, до поступления оставалось всего несколько дней — учебный год вот-вот начинался. Я прекрасно понимала причину паники в поместье, но старалась ей не поддаваться.
Притормозив у комнаты близнецов и пропустив в очередной раз пробегающую экономку, я проскользнула в светлое помещение. Элис и Карл сидели друг напротив друга и перебрасывались маленьким огненным шариком. Я даже умилилась — насколько они были в этот момент сосредоточены. Элис, прикусив губу и сверкая своими невероятными зелёными глазами, такими же, как мои собственные, внимательно наблюдала, как Карл — светловолосый, синеглазый мальчишка с озорной улыбкой — наполнял шар энергией. Прищёлкнув пальцами, я развеяла детское развлечение и сразу же удостоилась двух обиженных взглядов.
— Мам, ну у нас почти получилось! — воскликнул сын.
— Кажется, вы сейчас должны были собирать дорогие сердцу вещи, — я чуть прищурилась и добавила: — Или вы решили эту задачу отдать госпоже Савос?
Дети испуганно подскочили. Да, пожалуй, даже я бы не доверила экономке собирать свои личные вещи — надо думать, вместо любимых безделушек в чемоданчике оказались бы запасы зелий от всех возможных болезней.
Дети заметались по комнате, поругиваясь, доставали игрушки и какие-то странные предметы, больше похожие на мусор, но, видимо, безмерно личные и дорогие. Скрипнула дверь, и на пороге показался Эндриан. Дети, заметив отца, ринулись обниматься и делиться тем, как прошёл их день. Отцом Эндриан был хорошим и, пусть он не говорил громких слов, всем своим видом и действиями показывал любовь к близнецам.
Когда дети, вдоволь искупавшись в отцовском внимании, вернулись к прежнему занятию, муж повернулся ко мне, посмотрел и произнёс:
— После отъезда детей я планирую задержаться на некоторое время в поместье и заняться земельными делами. Если тебе есть что мне рассказать — буду завтра ждать в своём кабинете.
Я кивнула, и после небольшой паузы он уточнил:
— В котором часу прибывает карета?
— В пять часов, — мгновенно ответила я. — Я попрошу госпожу Савос оповестить тебя.
Он беззвучно качнул головой и, потеряв ко мне всякий интерес, покинул помещение. Я же пошла помогать детям со сборами. Так, шутя, периодически обнимаясь, мы сносно собрали два небольших личных чемоданчика. И когда в комнату зашла экономка, перед ней предстала прекрасная картина: абсолютно готовые счастливые дети, стоящие по обе стороны от матери. Лишь затаённая грусть в глубине глаз герцогини слегка омрачала атмосферу счастья и гармонии.
К положенному часу прибыла королевская карета, и все домочадцы собрались на пороге большого и величественного поместья. Отец семейства давал детям наставления — о том, как следует себя вести с обидчиками, и о том, как сделать так, чтобы месть осталась незамеченной взрослыми. Я лишь тихо посмеивалась, глядя на серьёзно внимавших детей.
Затем настал час отъезда, и, расчувствовавшись чуть больше, чем положено герцогине, я сморгнула слёзы и зацеловала малышей. Дети, под стать своему возрасту, изображали вселенскую муку, но в глазах их можно было разглядеть смесь беспокойства и предвкушения. Посадив близнецов, я в очередной раз попросила сообщить по артефакту, как только они приедут, в сотый раз спросила, ничего ли они не забыли, и, наверное, в тысячный — быть аккуратными и писать, если что-то случится.