Любовница моего отца - читать онлайн

Глава 1

Аннотация

Вернуться в родной город – что может быть хуже, когда уезжала отсюда звездой, а возвращаюсь побитой собакой, да еще и с маленьким ребенком на руках. У меня была любовь, но мой мужчина предал меня. Что теперь? Влачить жалкое существование? Или начать с нуля в постели с денежным мешком? Продать своё тело подороже, а душу дать на сдачу... Смогу ли я снова стать счастливой?

Крупные капли дождя барабанят по крыше автомобиля. Дорого автомобиля. Провожу ладонью по светлой коже салона. На ощупь она холодна, но благодаря включенному кондиционеру, я чувствую ее бархатистость. Слышу, как капли усиливают свое биение по кузову авто, отвлекая от мыслей частой барабанной дробью. Я повернулась к стеклу. На нем, прочерчивая неровные узоры, расплываются дождевые струи. Они закручиваются в спирали и уносятся вдаль, разбиваясь о лобовые стекла проносящихся мимо машин. Я наблюдаю через тонированные стекла авто за снующими по мокрому тротуару людьми. Кто-то прячется под зонтами, а кто-то кутается в тонкие плащи и куртки. Видимо, не ожидали, что в конце октября еще может пойти такой ливень. Потоки, нисходящие с небес, все льют и льют, поливая стекло автомобиля, искажая прохожих, искажая реальность.

Я откинулась на высокий подголовник и вдохнула полной грудью, наслаждаясь запахом кожаного салона. Он действует на меня, словно транквилизатор, притупляя тревогу и страх. Хотя бояться мне больше уже нечего, все, что могло со мной произойти «ужасного», уже давно произошло. Мои губы искривила презрительная улыбка. Скоро будет первый юбилей моей жизни в статусе персональной шлюхи Яковлева Руслана Мироновича, гендиректора одного из крупнейших машиностроительных холдингов России. Один из самых влиятельных и богатых мужчин трахает меня, а я этому не рада, хотя по идеи я должна гордиться сим фактом.

В груди засела непонятная тоска. Видимо, пора бы уже и домой съездить, повидаться с мамой и сынишкой. И возможно, тогда все это не будет казаться мне беспроглядной топью, и я смогу дальше жить в качестве всегда дающий шефу шлюхи. Хотя бы увидеть светящийся взгляд сынишки, когда, приехав в очередной раз, привезу ему дорогую игрушку или конструктор. Все что, любит мой мальчик. И только после его счастливых объятий и визга я смогу и дальше существовать и терпеть все то, что происходит со мной сейчас.

— Владислава Александровна, — сквозь мысли услышала я мужской баритон.

Открыла глаза и встретилась с устремленным на меня взглядом карих глаз водителя.

— Будем на месте через пять минут.

Я поджала пухлые губы и недовольно фыркнула.

— Олег, вот через пять минут и нужно было сообщить мне об этом.

Снова закрыла глаза, показывая мужчине, что никаких ответов или обратных реплик я от него не хочу слышать.

Вообще не люблю, когда без разрешения вторгаются в мое личное пространство, даже голосом. А сейчас оно было наэлектризовано отрицательными ионами, и любые колебания в нем могли вызвать взрыв, а это так нежелательно, когда я еду на встречу с боссом.

«Так, Слава, соберись, — пропел мне внутренний голос, — не смей расслабляться, еще не время. Всего потерпеть пару часов, и все, ты опять свободна, как птица».

Нащупываю рукою клатч, подтягиваю к себе и открываю глаза. Выуженная из узкого пространства сумки пудреница при маленьком нажатии щелкает, и я рассматриваю свое отражение в маленьком зеркальце. Веки чуть припухшие, видимо, придется все-таки искать альтернативу накладным ресницам. Слышала от Лии, что так начинается аллергическая реакция на клей. Я хоть и наложила тени, но все равно видно тонкую розовую полоску. Ярко голубые линзы — любимый цвет Руслана — и сексуально припухшие губы довершали мой образ красивой куклы по вызову. Я снова иронически хмыкнула. В последнее время это вошло в привычку. Ирония — лучшее спасение от хандры. Немного припудрила скулы и, щелкнув ракушкой, сунула ее обратно в клатч.

Водитель припарковал авто рядом с огромным офисным зданием, чьи стеклянные витражи полыхали ярким светом, прогоняя спускающиеся на город сумерки.

— Прибыли, Владислава Але…

— Я вижу, Олег, — грубо перебила я мужчину и тут же пожалела об этом, потому что он точно не виноват ни в чем, но извиняться я, конечно не буду. Да и незачем. На лице водителя не дрогнула ни одна мышца, и ни одна эмоция не тронула его мимики. Настоящий профессионал.

Сквозь залитое дождем стекло вижу, как к машине быстро приближается фигура под зонтом. Водитель (мужественный все же мужчина) открывает дверь и ступает под потоки воды, медленно распахивает дверь передо мной, и на меня даже не успевает капля упасть, как над створкой тут же появляется зонт.

— Владислава Александровна, добрый вечер, — официальный тон охранника привел меня в чувство, и я выставила ногу на мокрый асфальт. Благо ливневки здесь работали хорошо, воды практически не было, поэтому вряд ли это как-то навредит моим замшевым туфлям на высоком каблуке.

Охранник помог мне выбраться из машины, придержав под локоть, и я наконец-то оказалась на улице. Словно паршивая собака, которую в плохую погоду выгнал хозяин.

Глава 2

Знакомая комната встает перед внутренним взором, будто я в ней была только вчера. Память вырисовывает каждую деталь, они, оказывается, совсем не позабыты столько лет спустя.

Белые обои в серую полосу расширяют и без того огромное пространство гостиной, но так любит Дима. Его желание для меня закон, потому что я живу у него, и он нас с сынишкой содержит и кормит. Мягкий плюшевый ковер сплошь усеян разбросанными вещами. Моими вещами. Это так не похоже на аккуратиста и педанта Диму.

И вот она стою я. Растерянный взгляд блуждает по комнате в поисках ответа.

— Дима, — тихо зову мужа.

Из нашей спальни выходит парень, держит в руках дорожную сумку, из которой торчат яркие детские вещи.

— Ты бестолочь, Слава?

Не понимаю, что его вдруг так разозлило, ведь я только зашла в квартиру, и мы даже не успели поздороваться, а он уже нападает на меня.

— Дима, что происходит? — задаю вопрос, игнорируя его тон и раздраженность.

— Во-первых, сколько раз просить, чтобы ты не звала меня Дима? Мэтью, Мэтт… что же ты, зараза, мать твою, никак не засовываешься, — он уже отвлекся от меня и упорно пытается засунуть выпадающие маленькие ползунки обратно в сумку.

— Я поняла, извини, — говорю ему, а у сама уже укладываю в люльку-качалку сынишку, подхожу к мужу и помогаю впихнуть вещи в сумку.

— Спасибо, — быстро говорит он и снова заходит в спальню.

Делаю шаг за ним и оказываюсь посреди вещевого хаоса.

— Что происходит? — повторяю вопрос. — Мы переезжаем?

— Да, — бросает мне через плечо муж, продолжая утрамбовывать вещи.

— Куда? — я пожимаю плечами и начинаю помогать ему в упаковке.

— Ну, я забыл, из какой ты там деревни? — говорит он, а мне не по себе становится.

— Мы переезжаем ко мне? — не хочется верить в это.

— Ты, — поворачивается Дима ко мне лицом и вручает стопку пеленок в руки, — ты, Слава, едешь домой, а я остаюсь здесь. Мой дом — Англия, а твой… — он сделал многозначительную паузу, видимо, вспоминая, как называется городок, из которого я родом.

— Город Вязьма, — подсказываю ему, а у самой в голове все перепуталось.

Как так получилось, что я еду домой, а Дима остается? А как же наш сын? Возможно, он приедет к нам позже? А может, у него что-то случилось? Все эти вопросы крутились на языке, и я уже была готова задать ему их, как вдруг…

— Мэтт, там ребьенок плачьет, — услышала я женский голос и резко повернулась к его обладательнице лицом.

Кукла Барби в человеческий рост стояла в дверном проеме и крутила соску Мишеньки в длинных наманикюренных пальцах.

— Кто это? — чуть заикаясь, спросила я Диму, мимоходом скользнув по нему взглядом.

— Софи, я же просил дождаться меня на кухне, — раздраженно бросил муж белобрысой девчонке.

— Дима, кто это? — в моем голосе уже вибрируют истерические нотки, а глаза затягивает влажная пелена.

— Бесишь! — Дима хватает меня за плечи. — Соф иди на кухню, — бросает он грубо через плечо девушке, и слышу, как по паркетному полу часто застучали высокие каблуки.

— Думал, не будет у меня с тобой проблем, но видимо, ошибся.

Он сильнее сжимает мои плечи, а меня начинает трясти то ли от страха, то ли от неизбежного конца этой истории, у которой, как я сейчас поняла, был лишь один исход.

— Ты сейчас собираешь свои вещи и вещи ребенка и потихоньку сваливаешь отсюда. Устроишь истерику, сделаешь только себе хуже, — он прищурил глаза, но в маленьких щелках я замечаю злой блеск. — Я тебе обещаю, что, если не уедешь по-хорошему, тебя здесь будут ждать большие проблемы, и поверь, лично я приложу к этому руку.

А я смотрю на мужчину и не могу поверить, что это тот самый Дима, в которого я влюбилась. Этот монстр, что сейчас на меня взирает холодными голубыми глазами, и есть горячо любимый мной муж.

— Дима, Дима, — шепчу отстраненно я, — что происходит? Зачем ты так со мной?

Его губы кривит жестокая ухмылка. Он отпускает мои плечи и отталкивает меня от себя. Я, как марионетка, которой не подвластно собственное тело, падаю на кровать.

— А что ты хотела, Слава? Век моделей невелик, тем более, таких вот, — он обводит меня взглядом, — как ты — так и вовсе лишь один миг, а в твоем случае — пара удачных фотоссесий. Даже не могу понять, что нашел в тебе, и чем ты меня пленила.

Его взгляд въедается в мое лицо и спускается вниз, к груди, животу, ногам.

— Сейчас ты, конечно, откровенный урод, Влада. Да что я распинаюсь-то перед тобой, вон у тебя еще все впереди, найдешь в своем Замухрайске мужика себе какого-нибудь, будешь с ним жить-поживать и детей рожать. А мне, знаешь ли, дети пока не нужны. Молод я для них.

Глава 3

— Руслан, — голосом хриплым, будто простуженным, говорю ему, — домой хочу. Плохо мне.

А мужчина как будто и не слышит ничего, притягивает меня за руку и сажает к себе на колени.

— Не могу тебя сейчас отпустить, Лада, — шепчет мне в волосы, а у самого пятерня уже зарывается в них же на затылке. — Побудь со мной.

Упираюсь ему ладонями в плечи.

— Руслан, — настаиваю на своем, — не могу, отпусти.

Мужчина чуть отстраняется от меня. Фиксирует мою голову в одном положении, сжимая волосы в кулак.

— Девочка, ты же знаешь, что в мужчине сопротивление будит хищника, — он сужает глаза до щелок, и сердце в моей груди замедляет бег. — А непокорных девочек я люблю наказывать, ты же знаешь.

Он ухмыляется, и от этой ухмылки по моему позвоночнику побежали холодные токи страха. Я знала.

Мужчина пальцами свободной руки нащупал на моем бедре давно заживший шрам и начал оглаживать его, чем доставлял мне дискомфорт, но я внешне никак это не выказывала. Только нутро пронзила неприятная дрожь, отторгая подобные ласки. Вытянувшись в струну, я застыла в руках мужчины.

— Ну, что же ты, Ладочка?

Его голос стал на тон ниже, и мне вдруг захотелось зажать уши и не слышать его, убежать, но я сидела на коленях Руслана, как приклеенная.

— Расслабься, милая, — прошептал мне в губы мужчина.

Ну, как тут расслабиться, если невовремя пожаловавшие воспоминания все чувства обострили до предела. И так хотелось закричать во все горло, чтобы оглохнуть не только самой, но и всем, кто рядом находится.

Закрываю глаза и мысленно уношусь в страну забвения. Отстраняюсь от происходящего, а руки Руслана становятся настойчивее и безжалостнее. Новая порция «ласк» вырывает из моей груди возмущенный стон, и я открываю глаза.

Мужчина остервенело терзает мою грудь. Возбужденные от ласк бусины-соски нещадно начинают саднить от сильных прикусываний. Пальцы мужчины больно сжимают мои ягодицы, продавливая кожу чуть ли не до костей. Я сжала челюсть и закусила внутреннюю сторону губы.

Вдох-выдох…

Вдох-выдох…

Дышать. Нужно дышать, чтобы пропустить эту боль.

Грудной рык вырывается изо рта мужчины, и он поднимается рывком с кресла, поворачивает меня к себе спиной и прижимает к холодному стеклу.

— Руслан! — охаю я, когда он, подхватив меня под колени, насаживает на возбужденный член одним рывком до предела, так, что дыхание выбилось из легких и в голове застучала кровь, бешеной пульсацией отдаваясь в висках.

Мужчина навалился сзади, и колени больно вжались в стекло. Я выставила ладони, чтобы хоть как-то смягчить напор. Руслан ускоряет ритм, а у меня во рту все пересыхает от смешанных в один коктейль противоречивых чувств.

— Ты такая маленькая, — приглушенным голосом шепчет мне в ухо мужчина, — такая узенькая. Даже не верится в то, что ты рожала.

Комплимент, конечно, вышел очень «изящный». Я бы хмыкнула ему в лицо, если бы в этот момент могла посмотреть ему в глаза.

Глубокие сумерки опустились на город, когда мне все-таки удалось выйти из прозрачных дверей офисного здания. Дождь практически прекратился, оставив после себя лишь холодную мглу, что мелкой моросью оседала на ткани.

— Владислава Александровна, — учтивый Олег уже стоял возле машины с открытой дверью, а я, стараясь не сбиться с шага, медленно шла по асфальту парковки, огибая автомобиль.

Опустошение. Тоска. Эти чувства разъедали и поглощали одновременно.

— Домой? — послышался с водительского сиденья голос Олега.

— Да, — коротко ответила ему и отвернулась к окну.

Что не говори, а Олег отменный водитель. Дома я оказалась спустя всего час.

Зудящее чувство между ног заставляло двигать ими быстрее. Хотелось в ванну, под теплую воду, чтобы смыть с себя и запах Руслана, и его сперму, которую он любил оставлять на мне. Ему казалось, что так он меня метит, что ли.

Прохлада пустующей целыми днями квартиры с одной стороны наводила тоску, но с другой в такие минуты, как сейчас, очень подходила для того, чтобы заняться в ней самобичеванием. Я скинула пальто и туфли, отбросила в сторону клатч. Как же это все засело глубоко в печенки и выело там, скорее всего, немалую дыру.

Я залетела на кухню, нервно дернула на себя ни в чем не повинный ящик стола. Достала сигарету и закурила. Дым тут же заполнил легкие, и в голове зашумело, отвлекая хоть на секунду от мыслей о Руслане.

«Что происходит с ним в последнее время?» — эта мысль вот уже несколько дней не давала мне покоя, мужчина словно с цепи сорвался. Его постоянный тотальный контроль просто убивал.

Я затушила сигарету, посидела пару минут, привыкая к легкому головокружению, потом слезла с барного стула поплелась в ванную. Джакузи наполнила чуть ли не до краев. Ароматические свечи и сверху пенная шапка вселили в душу хоть видимость спокойствия. Я сорвала с себя офисную одежду, пахнущую новизной, и опустилась в теплую воду, погрузившись на несколько секунд с головой. Блаженная нега расплылась по телу спустя полчаса. Мышцы расслабились, а кожа пропиталась пахучими маслами, которые я влила в воду от души.

Глава 4

Громкий стук в дверь вырывает меня из зыбких объятий сна. Приподнимаюсь на локтях и сонно щурюсь. Кто может припереться в такую рань? Смотрю на время. Уже два часа дня. Ладонью продираю глаза и, откинув одеяло, спускаю ноги на пол. Ищу пальцами ног тапочки, но из-за настойчивого стука в дверь оставляю эту затею. Накидываю пеньюар и выхожу из спальни. Одновременно с моим появлением входная дверь открывается настежь, срывая цепочку, которая с тихим звоном отлетает в сторону и приземляется где-то в прихожей.

— Руслан, — удивленно вскидываю я брови, — что ты тут делаешь…

— Заткнись, — окидывая меня свирепым взглядом, рычит мужчина.

Я замерла на месте. Меня тут же обуял животный страх. Внутри все сжалась в ожидании чего-то плохого. Руслан в два шага подходит ко мне и втягивает запах. Оглядывается по сторонам. Берет за руку и толкает в сторону кухни. Мне ничего не остается делать, как только подчиниться ему.

Стою возле стенки, вжимаюсь в нее спиной. Руслан мечется по квартире и громко хлопает дверьми, а мне кажется, что от его хлопков стены трясутся. Обхватываю плечи руками и с опаской поглядываю на дверь. Взгляд задерживается на тени, что отражается в зеркале, которое висит в прихожей. Липкий страх своими щупальцами все же пробирается под кожу и пропитывает ядом каждую клеточку. Мужчина. Он стоит неподвижной тенью, в то время как его хозяин крушит мою квартиру.

Сердце стучит так быстро, что кажется, еще немного, и оно вырвется наружу. Я потеряла счет времени.

«Сколько можно громить квартиру?» — нервно бьется в моей голове вопрос.

Я только успеваю сделать вдох, когда передо мной, словно из воздуха сотканный, предстает Руслан. Ярость горит в его глазах жарким пламенем. Он прерывисто и жарко дышит мне в лицо, и сердце замирает. Вжимаюсь в стену максимально плотно и застываю, будто камень.

— Где он? — рычит мужчина, а я хлопаю длиннющими ресницами и не могу понять, о чем это он.

— Руслан, — заикаюсь, — ты что имеешь в виду? — чуть повышаю голос и зря.

Мужчина хватает меня за шею.

— Не смей лгать мне, девочка, — его тон не заставляет ожидать ничего хорошего.

Только вот я не могу понять, что Руслан имеет в виду, кто «он». Спросонья никак не соображу, чего он хочет от меня добиться.

— Тут никого нет, Руслан, — пытаюсь еще раз втолковать ему истину, но он не верит почему-то, кривит губы в оскале и, сжимая пальцами мой затылок, рывком притягивает к себе.

Бьюсь об него телом и — о божечки, только не это — чувствую, что в паху у него уже в полной готовности рвется сквозь тонкую ткань член. Его губы сминаю мои, и я издаю протяжный стон, но нет не от наслаждения, а от той боли, которую причиняют его зубы, терзающие мягкую плоть. Упираюсь ладонями в его грудь, но Руслан неумолим, краем сознания я это понимаю. Да что же он как с цепи сорвался? В последнее время ведет себя, как животное, сил больше нет.

— Руслан, прекрати, — хриплю ему в рот, когда хватка немного ослабевает.

— Что прекратить? Лапать тебя или трахать? Нашла себе молодого хахаля и хочешь бросить меня? — в глазах нездоровый блеск.

Ревнует. Это плохо, надо бы постараться усыпить его взбудораженное воображение.

Но пока мой мозг соображал, Руслан видимо мое молчание воспринял немного иначе.

— Маленькая шлюшка, — мужчина разворачивает меня задом, задирает ночнушку и прижимает мои бедра к своим. — Чувствуешь, как я тебя хочу, снова?

Его горячее дыхание застревает в моих волосах.

— Зачем тебе нужен еще кто-то кроме меня?

— Руслан, послушай… — вскрикиваю, когда его пальцы грубо врываются в сухое лоно, и я морщусь от боли, — у меня нет никого, кроме тебя.

— Врешь, — тут же парирует мужчина и смахивает одним движением руки все со стола.

— Нет, нет, Руслан, не вру, — оправдываюсь я, а у самой на глаза наворачиваются слезы, когда мужчина прижимает меня к столу и нависает надо мной, будто медведь.

— Зачем отключила телефон и где ты была всю ночь? — хрипит он мне в шею.

Ах, вот оно что…

Сжимаю ладонями край столешницы, когда Руслан, протискиваясь между моими бедрами, приподнимает ягодицы и, не заботясь, готова я или нет, грубыми толчками начинает проникать в меня. Жгучая боль растекается внизу живота. Кажется, что по нежным стеночкам ведут наждачной бумагой, разрывая мягкую плоть.

— Мне больно, Руслан! — вырывается из моего рта стон, смешанный с болью.

— Так а что же ты не возбуждаешься, моя Ладочка? Ведь раньше проблем с этим не было, ты всегда текла при виде меня, что же изменилось сейчас?

Боже, боже, почему он извращает и коверкает каждое мое слово, подгоняя под свое видение, и кидает беспочвенные обвинения в мою сторону? Резкий толчок, и я задыхаюсь от боли, за ним следует еще один и еще.

Глава 5

Хотелось немного отдохнуть перед вечерним представлением, но это непозволительная роскошь для меня. Вода смывает следы и запах мужчины, и я радуюсь этому. Пусть это и мелочь, но хоть это остается в моей воле.

Становится немного легче, вот только боль между ног не отпускает, продолжает неприятно пульсировать. Лезу в аптечку, закидываю в рот пару обезболивающих таблеток, запиваю водой. Через пятнадцать минут отпускает. Лекарства действуют безотказно.

«Мой «милый» любовник заботится обо мне», — проскальзывает мимолетная мысль, полная сарказма.

В спальне сижу бездумно целых пятнадцать минут, в голове пусто и тихо. Мысли растворились, будто их потравили, как тараканов — ядом. Откидываюсь на спину и закрываю глаза.

Два года назад, Вязьма.

— Марк, зачем ты приехал? — не могу поверить, что парень, спустя пару дней после моего возвращения домой, покинув Соединенное Королевство, прилетел следом.

Стою, хлопая глазами в недоумении и одновременно в восхищении. Марк с букетом цветов и весь при параде стоит на пороге старенького домика и не сводит с меня глаз.

— И я очень рад тебя видеть, — криво улыбается он, — не смог удержаться, Влада, прости. Я знаю, что ты сейчас совсем не готова к новым отношениям и новым чувствам, но мысли о тебе разрывают меня, понимаешь?

Он говорит это так быстро и тихо, что только я могу его услышать, и никто больше.

— Марк, остановись, — прошу его и руками охватываю плечи, мелкий озноб пробегается по коже, поднимая стаю мурашек. — Я не могу, понимаешь? И что ты вообще задумал? У меня маленький ребенок на руках, — уже серьезно смотрю на него.

Его до этого наполненные огнем глаза вдруг гаснут.

— Он оказался не нужен родному отцу, — горечь наполняет каждое мое слово, — неужели ты хочешь сказать, что он будет нужен тебе?

Я вопросительно поднимаю брови, а Марк задумывается лишь на долю секунды.

— Так, Влада, я и не предлагаю тебе выходить за меня замуж, — в его глазах снова вижу разгорающийся озорной огонек, — я хочу тебя просто пригласить в кафе, — он сует мне в руки цветы. — Ты как сегодня, занята?

Что это было? Словно ушат холодной воды вылили на голову. Наивная дура. Действительно, почему я сразу подумала о другом? В один миг краска заливает всю меня от кончиков волос до кончиков пальцев. Беру цветы и прячусь за ними. В голове лихорадочно соображаю, как вежливо послать парня куда подальше.

— Марк, я не смогу сегодня, — а внутри все кричит о другом, мне на самом деле очень приятен голубоглазый красавчик, и пусть я не готова строить в ближайшем будущем никаких серьезных отношений, но развеяться и отвлечься от снедающих меня мыслей я была бы не против. С другой стороны, нужно бы еще посмотреть, как на это отреагирует мама.

— Ну, так что? — напомнил о себе парень, переминаясь с ноги на ногу.

— Оставь номер телефона, я поговорю с мамой и тогда наберу тебе, — я стесняюсь, опускаю и прячу глаза.

— Договорились, — быстро соглашается парень, — диктуй свой номер, я сделаю тебе прозвон.

Я без задней мысли диктую ему телефон.

— Жду звонка, — улыбается Марк и сходит с порога.

Я наконец-то освобождаю лицо от цветов и тут же получаю звонкий поцелуй в щеку.

— Не грусти, принцесса, тебе не идет, — смеется парень, быстрым шагом выходит за калитку и исчезает за ней.

Внутри полный диссонанс. Столько вопросов, и я могу узнать на них ответы, надо только встретиться с Марком. Вижу лицо парня так четко, как будто и не уходил он никуда вовсе. Голубые глаза искрятся добротой и весельем, чувственные губы изогнуты в полуулыбке.

— Слава, кто приходил? — мама трогает за плечо, и я от неожиданности вздрагиваю всем телом.

— Мам, напугала, — говорю вместо ответа и делаю шаг в сторону, чтобы обойти ее.

— Цветы? — удивленно вскидывает женщина брови. — От кого?

— От парня, который нам с Мишей помог в Англии, — говорю ей, и на моем лице сама собой расплывается улыбка.

Вижу в ее глазах недовольство. Она будто меняется в лице. И я ее могу понять, ведь именно поэтому я не хотела приезжать домой. Наверняка думает, что я принесла в подоле и не успела с одним разбежаться, как уже другой прилип.

— Мам, ты не переживай, — кладу руку ей на плечо, — мы с Мишей немного поживем у тебя, я на работу устроюсь, и мы съедем.

— Дура ты, Славка, — говорит мать, разворачивается и уходит.

Действительно, дура. Только не я, а судьба у меня, видимо, дурацкая. Доверчивая, наивная глупышка. Злюсь на маму всего пару минут, пока захожу в дом и ставлю цветы в вазу, но, зайдя в свою спальню, понимаю, что она права. Беру телефон и удаляю последний звонок.

Глава 6

Олег маниакально пунктуален во всем. Я выхожу из подъезда, и в этот момент ко входу подъезжает черный мерседес. Водитель открывает передо мною дверь, и я, откидывая полы темного кашемирового пальто, сажусь в салон автомобиля.

— Куда едем, Олег? — спрашиваю мужчину, как только водитель оказывается за рулем.

А он молчит, лишь на дорогу смотрит, прямо перед собой. Я поджала губы и вздернула подбородок, отвернулась к окну.

— Пресненская Набережная, двенадцать, — говорит Олег, а я, не ожидавшая уже ответа, прокручиваю еще раз адрес про себя.

На Набережной много заведений, названия которых мне неизвестны. И этот адрес мне ни о чем не говорит. Но больше я спрашивать ничего не стала. Молча ехали всю дорогу.

Через час мы были на месте. Москва-Сити, стоило догадаться.

Олег паркует машину, а я в недоумении разглядываю фасад стеклянного здания, горящего яркими огнями в опустившейся на город темноте.

Водитель открывает дверь машины.

— Вас на входе будут ждать, — говорит мне, помогая выбраться из салона.

Коротко киваю ему. Обхожу машину и впервые неуверенно смотрю на главный вход. Меня пугает неизвестность. Как и изменившийся Руслан.

— Владислава Александровна, — слышу голос позади себя, — вас уже ждут.

Кротко бросаю взгляд через плечо и с тяжелым камнем недоброго предчувствия на душе медленно вышагиваю ко входу в здание.

Жуткое дежавю развевалось за моими плечами невидимым плащом, и от этого становилось только еще хуже. Шла, будто на эшафот, хотя с чего бы такое чувство? Презентация или встреча партнеров, на скольких я побывала за все время, что работаю у Руслана? Не хватит и пальцев рук. Почему же сейчас меня придавливает к земле неимоверная тяжесть? И мне кажется, что я не иду, я ползу по выметенной дочиста брусчатой подъездной дороге.

Уже когда захожу в просторный холл, понимаю, что людей настолько много, что вряд ли до меня хоть кому-то есть какое-то дело. Оглядываюсь по сторонам, ищу глазами того, кто должен меня встретить.

— Владислава Александровна, — слышу за спиной мужской голос и вздрагиваю.

Резко делаю поворот на сто восемьдесят градусов и сталкиваюсь лицом к лицу с той самой тенью, что стояла в моем коридоре сегодня в обед. Лицо тут же обдает жаром. Щеки вспыхивают, и я чуть отступаю.

— Руслан Миронович уже ждет.

Заученные фразы, всегда одни и те же, только вот сегодня все чувства так обострены, что я готова впиться этому мужику в лицо ногтями и разодрать его в кровь. Эта буря внутри нарастает, как снежный ком. А внешне я медленно стягиваю пальто и вешаю его на согнутый локоть. Лицо приобрело нормальный оттенок, и только губы скривились в циничной усмешке.

— Ну, что же, раз ждет, не будем задерживаться более, — говорю ему, а на его лице и мускул ни один не дрогнул — застывшая маска.

Ну и отлично, с такими людьми общаться намного проще и легче. Подходим к лифту и ждем, когда тот откроет свои створки. Я пожалела, что сняла пальто в тот момент, когда сзади потоком прохладного воздуха сквозняк забрался под ткань и пробежался по голому телу, обжигая его своим касанием.

Передергиваю плечами и делаю шаг за охранником Руслана, который, расталкивая народ в стороны, расчищает дорогу в лифт для меня. Кто-то возмущенно зашипел нам вслед, но стоило только охраннику посмотреть на шипунов, как тут же все стихло.

Шестьдесят второй этаж. Поистине высота высот. Уже когда разъехались дверки лифта, я поняла, что голова налилась тяжестью, и уши заложило напрочь. Сглатываю один, второй раз, и отпускает. Наступает откат от разницы в давлении. Ладошки потеют, и я прячу их в пальто. Небольшая прелюдия, маленькое фойе, где расположилась на кожаных диванах, в основном, молодежь. За матовыми стеклянными дверьми, я так понимаю, начинается само представление.

— Ваше пальто, — возникает откуда-то справа молодой человек, и, в буквальном смысле этого слова, непостижимом образом пальто уже висит у него на согнутом предплечье, я даже не поняла, как это получилось.

— Да, конечно, — растерянно отвечаю ему.

Не могу словиться с быстротой меняющихся событий. Кручу головой по сторонам, а паренек уже исчез.

— А номерок? — у воздуха спрашиваю я.

— Не переживайте, ничего не пропадет, — вежливый тон охранника приводит меня в чувство.

Он берет меня за локоть и подталкивает к распашным дверям. Иду на не сгибающихся ногах, будто вместо них вдруг выросли костыли. Сердце стучит, как бешенное. Фантазия уже рисует исход этого мероприятия. Во рту все пересохло, больно сглотнуть слюну. Охранник распахивает дверь, и я зажмуриваю глаза от яркого света, что режет, будто острое лезвие бритвы — обостренная реакция из-за успокоительных.

— Пройдите в следующий зал, там вас ожидает Руслан Миронович, — слышу сквозь громкую музыку мужской голос и разлепляю в узкую щелку веки.

Киваю охраннику и чуть ли не наощупь делаю первый шаг.

Глава 7

Щелчок дверного замка раздается позади парня, и меня бросает в холодный пот.

Я пячусь назад, отступать особо некуда, но… когда взгляд Егора останавливается на мне, я понимаю, что тот уже пьян.

— Да ладно тебе, — небрежно машет он рукой в мою сторону, — че, ломаться, что ли, собралась?

От его небрежного тона у меня засосало под ложечкой, а внизу живота тут же стянулся тугой узел, отдающий судорожной резью.

— Даже не вздумай подходить, — говорю парню, когда моя спина касается холодной кафельной стены.

— А я и не думаю, — наглая ухмыляется Егор.

В следующее мгновение он, словно хищник, делает бросок и вжимает меня своей массой в стену.

В глазах дикий блеск, а на губах…

На своих губах чувствую его. Жестким поцелуем парень впивается в меня, и я замираю на месте то ли от неожиданности, то ли от дерзости. Ноги немеют и подкашиваются. Закидываю голову назад, в буквальном смысле оседая в руках парня на пол.

— Стоп, стоп, стоп, — шепчет он мне в губы, а я смотрю на него и не верю, что это дерьмо происходит со мной.

Что за дикость такая? Что я сделала не так.

Пальцы Егора впиваются в мой затылок, вторая его рука обхватывает мою талию и притягивает ближе.

— Давай, кроша, все сделаем обоюдно и быстро, — говорит он так просто, будто это наша тайная встреча на двоих. — Ну, что тебе стоит, а? Давно уже хочу тебя трахнуть.

Говоря все это, парень поворачивает меня к себе спиной, толкает животом на каменную плиту.

— Пусти, придурок, — наконец-то удается мне хоть как-то взять себя в руки, и я начинаю отбрыкиваться от него. — Руслан тебе голову открутит!

Смотрю ему в глаза через отражение в зеркале.

— Да ладно тебе, — его ухмылку сменяет оскал. — Я думаю, голову открутит он далеко не мне, потому что с папашей моим у них общий бизнес, и он против него не попрет, а вот тебя покалечить он сможет. Так что будь хорошей девочкой и не тяни время, а то заподозрит твой босс чего.

Он говорит, говорит, а я пропускаю его слова через себя, как через сито. Фильтрую, осознаю, понимаю, что жизнь моя в последнее время стала дерьмом. И если б не Мишка, в пору было бы удавиться.

— Какие сиськи у тебя, а, крошка, — причмокивая губами говорит Егор, а его руки уже во всю шарят по моему телу. — Я так и думал, что они у тебя свои, не силикон.

Упираюсь руками в торец плиты и отталкиваюсь от нее, что есть силы. Парень, не ожидавший такого отпора, отступает от меня на шаг и тем самым освобождает пространство для бегства. Разворачиваюсь резко на сто восемьдесят градусов и в довесок толкаю его ногой…

Пытаюсь толкнуть, но узкая юбка сковывает движения, и я лишь пошатываюсь на каблуках. Егор, не мешкая, хватает мою руку и заламывает за спину. Шиплю от боли, и слезы выступают на глазах.

— Ах ты сучка! — он прижимается к моим бедрам так тесно, что я чувствую твердый бугор у него в паху.

— Ты это чувствуешь, да? Понимаешь, чем это грозит тебе? — он сгибает мою руку в локте сильнее, а ноги раздвигает своими ногами. — Бля, у тебя такая секси-юбка, кроша, — прикусывает мочку уха, а свободной рукой пытается задрать ткань выше, на бедра. — Твою мать, — он оставляет в покое подол, — слишком узкий, блядь, если только порвать?

— Пусти, не надо! — дергаюсь в его руках, и тут же боль пронзает предплечье. Стон срывается с моих губ.

— Да не буду я ничего сегодня с тобой делать, не насиловать же, в конце концов, стой спокойно, — его рука ныряет в разрез платья на спине, и ладонь обхватывает грудь, а пальцы, нащупав бусину соска, начинают покручивать, сжимать его.

Свожу плечи вперёд, сокращаюсь вся, стараясь отделаться от прикосновений парня, но куда там. Егор, словно змей, овивает мое тело, а я задыхаюсь от его прикосновений. Видимо, схожу с ума, но мне приятно чувствовать на себе его ласки. Но страх за свою жизнь скручивает нутро шершавым канатом, и я снова пытаюсь вырваться из цепких пальцев Егора.

— Пусти, — всхлипываю я.

В этот момент раздается стук в дверь, и мы замираем, будто двое воришек, пойманных на месте преступления. Парень ловит мой взгляд в зеркале. Смотрю то на него, то на себя. Взъерошенная молодая парочка стоит передо мной, и в этой девушке напротив я не вижу себя. Не узнаю. Глаза горят так же, как и у парня, чья рука спряталась под тканью на груди. Похотливая улыбка на его губах заставляет мое сердце биться чаще. Чувствую, как адреналин впрыскивается в кровь, и я тону в желании к Егору.

— Отпусти, — мои губы кривит злая усмешка, и парень отходит назад, при этом не забывая мазнуть влажными губами мне по шее.

— Ты сладкая кроша, — одними губами шепчет он и, отступая к кабинке, прячется внутри.

— Влада, ты здесь? — слышу за дверью голос Руслана, и холодная волна прокатывается по телу, прогоняя прочь всю похоть и страсть.

Глава 8

Подъездная дверь захлопывается слишком громко, слишком быстро, слишком…

— Олег, я дойду сама, — говорю мужчине и, не оглядываясь, иду по лестничному пролету вверх.

— Не велено, Владислава…

— Я. Сама! — грубо перебиваю мужчину, поворачиваюсь к нему и по-звериному смотрю ему в глаза, демонстративно вытираю губы. — Са-ма, — уточняю, и водитель на миг замирает на месте.

— Я доеду с вами до этажа, — мужчина смотрит прямо перед собой и поднимается за мной по ступенькам. Мое недовольство он, как и его босс, игнорирует.

Я вся пышу негодованием, но все же пропускаю его вперед и иду за ним следом.

В кармане пальто раздается виброзвонок телефона. Я дергаюсь от неожиданности, быстро лезу за ним. Мама. За этой никчемной суетой я совсем забыла, что обещала позвонить родительнице. Нажимаю «принять вызов» и подношу трубку к уху.

— Мам, извини, замоталась вся, — от этой грязной лжи внутри все переворачивается и стягивается в толстый узел мерзости. — Как там Миша? Как ты? — голос дрожит, держусь из последних сил.

— Ой, Славочка, все у нас хорошо, спасибо, доктора попались хорошие.

Хмыкаю про себя. Еще бы они были плохие с прибавкой к зарплате в пару красных банкнот.

— У Миши температуру сбили, рвота и понос тоже прошли, медсестры бегают каждые пять минут. Все хорошо, — облегченный выдох женщины успокаивает меня. Хотя бы кому-то в этот день хорошо. — Ты-то, Слава, так и не позвонила, не сказала, как добралась.

Я смотрю на Олега, который нервно нажимает на кнопку вызова лифта и поглядывает на время в ожидании прибытия кабины.

— Руслан не любит ждать, — прикрыв ладонью микрофон, шепчу ему, — иди, — а сама показываю на телефон, мол, я пока все равно разговариваю с мамой. — Да нормально я доехала, мам, немного отдохнула и на работу.

Желудок скрутило от воспоминания, но благо Олег уже отступил на несколько ступеней вниз и не увидел брезгливости на моем лице. Лифт подъехал ровно в тот момент, когда за Олегом закрылась входная дверь, и я наконец-то смогла вдохнуть полной грудью.

— Дочка, не бережешь ты себя, милая, — сокрушенно вздохнула женщина, а мое сердце сжалось, видимо, до состояния грецкого ореха, потому что за ребрами все скрутило. — Хоть бы отпуск взяла, сына-то совсем не видишь.

— Мам, не начинай, и так тошно, да ты еще.

Двери лифта отъехали в сторону, и я вышла на лестничную площадку.

— Мам, ну все, поцелуй Мишу от меня и не обижайся, пожалуйста.

Услышав сопение в трубке, я поняла, что женщина все же затаила обиду.

— Я обязательно скоро возьму отпуск и приеду к тебе.

— Но если не возьмешь… — угрожающе проговорила женщина.

— Возьму, мам, правда. Целую, — я отключила телефон. Врать больше не было сил, это вранье разъедало внутри все человеческое похуже, чем серная кислота.

Вставляю ключ в замок и делаю два оборота прежде, чем чувствую за спиной чье-то присутствие и взгляд, который прожигает мой затылок. Панический страх обуял меня настолько быстро, что я не успела подумать ни о чем хорошем, плохие мысли влезли в голову и стремительно заселили мозг. Я поняла, насколько я безответственная особа. Ладно сама, но Мишеньке и маме кто поможет кроме меня? Кто бы сзади ни стоял, в такое время это точно не добрый человек. Насильник, маньяк — они все одинаковы внутри.

Трясущимися руками делаю еще один поворот ключа и резко кладу ладонь на ручку двери. Пытаюсь открыть, но сзади надо мной нависает тень, и мужская рукам ложится поверх моей. На безымянном пальце сверкнуло кольцо, и у меня вырвался выдох облегчения. Версии о маньяках и насильниках почему-то отпали сразу. Но неуемная фантазия подкинула еще варианты: вор или убийца.

«Слава кричи, кричи!» — орет мой внутренний голос, но из моего рта вылетают только обрывки звуков.

Я честно старалась закричать, но голосовые связки отказались мне подчиняться. Поэтому, застыв в одной позе, я стою, как монумент.

Кошки-мышки сейчас игра совсем не для меня, но стоило мне об этом подумать, как на мое плечо легла ладонь, и мужчина повернул меня к себе лицом.

— Ты… — выдыхаю в лицо парню. — Что ты тут делаешь?

— Тоже самое хотел спросить у тебя, — склоняется Марк над моим лицом.

— Я здесь живу, — я выставляю руки вперед, пытаясь вытолкнуть парня из моего личного пространства.

— Вижу, как ты живешь, — кривая улыбка трогает его губы, и он окидывает меня оценивающим взглядом.

— Не смей так смотреть на меня! Не смей, — срывающимся голосом отвечаю ему, и мой палец врезается в его грудь.

— А ты что, стесняешься своего положения потаскушки при богатеньком «папеньке»? — он снова делает шаг ко мне, лишая спасительного глотка кислорода.

Глава 9

Утро принесло приятный запах свежесваренного кофе в постель, но лишь на короткий период времени, пока мой заспанный мозг и отдохнувшее в коем-то веке тело нежились в прохладных шелковых простынях. Разум проснулся настолько неожиданно, что, подскочив на кровати, я чуть не опрокинула поднос с этим самым кофе, стоящий на прикроватной тумбочке.

Прижала краешек одеяла к груди и закрутила головой по сторонам в поисках… Марка. Прислушалась.

Тишина.

Юрко соскользнула с кровати и на носочках подбежала к двери. Из-за закрытой двери ванной слышался шум воды. Я облегченно вздохнула и прижалась лбом к прохладному косяку двери. Вдох-выдох, и я медленно возвращаюсь обратно. Опускаюсь на кровать и беру кружку онемевшими пальцами, не чувствую ничего кроме опустошенности. Внутри словно пропасть образовалась из спертого воздуха. Делаю глоток, и кофе бухается в желудок булыжником, горьким и тяжелым. В голове бьется только одна единственная мысль.

«Что же я наделала…»

Закрываю глаза и делаю еще один глоток. Ни вкуса, ни запаха — ничего. Словно сплошной стеной отделалась от меня действительность, заперев в ожидании будущего.

Перед глазами тут же возникла картинка из вчерашнего дня. Так явственно, что, выронив из пальцев чашку, я схватилась за шею, так как не чем стало дышать, горло перехватил невидимый страх.

«А потом отвезу в один не особо знаменитый бордель, и больше тебя никто не увидит, поняла?» — прошелестел в сознании голос Руслана.

Я распахнула глаза и тут же наткнулась на взволнованный взгляд Марка.

— Влада, что с тобой? — он сделал шаг в моем направлении, но я, вытянув руку перед собой, остановила его.

— Нет, — хриплю, откашливаясь, — не подходи.

— Влада, — выдыхает парень, игнорируя мои попытки отстраниться, обнимает за плечи и притягивает к себе. — Я так просто не сдамся, — шепчет мне в макушку.

Вдыхаю аромат свежевымытого тела. Марк пахнет моим мылом и собой. Так необычно и странно не чувствовать рядом Руслана… Мысль о мужчине, будто хлесткая пощечина, отрезвляет ум.

— Марк, отпусти, — стиснув зубы говорю ему. — То, что вчера было между нами — ошибка.

Парень все же выпускает меня из объятий, но отступить не дает. Его губы растягиваются в ироничной улыбке.

— Боже, какая банальщина, — хмыкает он. — Придумать более интересный отмаз не могла? Я же видел, что ты так же соскучилась по мне, как и я.

Марк запускает руки под простыню, которой я обернулась, сжимает мои и ягодицы и притягивает мои бедра к своим. Я шумно выдыхаю, ощутив всю силу его желания.

— Марк, — выдыхаю ему в губы, а он прижимается к моим и сминает их, целуя нежно и горячо.

В голове словно появился вертолет, который кружит меня так быстро, что не могу устоять на ногах, от этой дикой скорости ведет в сторону, и, чтобы удержаться на ногах, цепляюсь за Марка.

А парень углубляет поцелуй, и в груди невыносимо начинает ныть тревога одновременно с тоской. Тоской от того, что этот момент придется прервать, и возможно он не повторится больше никогда.

Исступленно ловлю каждый волшебный всплеск в своем теле. Оно реагирует на ласки Марка отзывчиво и трепетно. Каждое его прикосновение проходит вибрацией по коже и мелкими шаловливыми искрами пробегает по всему телу, щекоча меня. Парень отрывается на миг, и его глаза затягивают, покоряют, обезоруживают меня. Часто-часто дышу, а сама так и заглядываю в их глубину.

— Скажи, что ты больше не хочешь меня видеть, — хрипловатый голос вибрацией проходится по мне. — Скажи, Влада.

Длинные пальцы обхватывают мое лицо.

— Не хочу, — лгу ему, а у самой сердце учащает бег от этой лжи, но сейчас, глядя в его глаза, понимаю, что боюсь за него, за себя уже не страшно. Смирилась, видимо, с предстоящим наказанием.

— Врешь, — сжимает в тонкую линию губы Марк, — я чувствую, что врешь.

Взвиваюсь в его руках, вырываясь.

— Ты ничего не понимаешь! И не поймешь. Ты уверен, что Руслан не опасен для тебя?

Он хмурит брови и молчит.

— А я точно знаю, что будет после.

Поддаюсь импульсу, хватаю ладонь Марка и прижимаю к щеке.

— Я… — запинаюсь, и горло сжимает спазм. — Я так скучала по тебе в прошлом, но сейчас я другая совсем, я тебе не нужна.

В глаза не сморю, лишь целую в ладонь.

— Прошу, не разрывай ты мне сердце опять, не вскрывай затянувшиеся раны.

Саднит в груди, и в горле ком, говорить больше не могу. Отпускаю ладонь, хочу отвернуться, но неожиданно Марк падает на колени и прижимается головой к моему животу. Мои руки сами тянутся обнять, приласкать его.

— Влада, прости, — шепчет парень, — прости за то, что уехал тогда, не предупредив. Но поверь, у меня были на то веские причины.

Глава 10

Глаза выхватывают из толпы знакомый взгляд карих глаз. Вижу, как янтарные крапины искрятся. Гневно щурюсь, и мне даже представляется, как из моих ноздрей пышет пар. Щеки горят, словно  внутреннюю сторону кожи опалил жар раскаленного железа.

 — Владислава Александровна, с вами все в порядке? — суетливый женский голос раздался откуда-то из моей подмышки.

Не знаю, как смогла оторваться от нахальных янтарных глаз и посмотреть вниз, на объект этого звука…

— Да, Валентина Дмитриевна, со мной все отлично, голова немного закружилась.

Главного бухгалтера, видимо, мой ответ удовлетворил полностью, потому что через секунду полного молчания лифт снова заполнился гулом голосов.

«Как же я его пропустила? — я смотрела перед собой, а в голове кадр за кадром отщелкивалась вчерашняя вылазка в ресторан. — Разве его можно было не заметить?»

Пятнадцатый этаж, и двери разъезжаются в разные стороны. Делаю шаг из кабинки первая, за мною весь остальной народ. Сердце в груди бьется, как сумасшедшее.

По-солдатски резкий поворот направо, уверенные шаги и безразличный взгляд снаружи и буря внутри. Переживания захлестнули с головой. Слышала через толстую вату, как персонал приветствует, справляется о здоровье. А я ничего не могла сказать. В горле пересохло и саднило все. Сухой кивок, и продолжаю путь по серому ковролину в направлении кабинета директора. Нужно укрыться от посторонних глаз. Покурить.

Слабый толчок в бок оказался настолько неожиданным, что сбиваюсь с шага и, подворачивая ногу, заваливаюсь на бок, но крепкие руки не дают упасть.

Взгляд метнулся к Егору. Тот с напускной небрежностью подхватывает меня под локоть и прижимает к себе.

— Что же вы, Владислава Александровна, нацепили такие высокие каблучищи, раз ходок из вас… кхе… никакой? — спрашивает он, пряча улыбку в кулаке.

— Отпусти, — шиплю ему в лицо, а между тем публика вокруг нас собралась за считанные секунды.

Парень отпускает мой локоть, и стоит мне перенести вес на ногу, как ее тут же простреливает боль. Снова позорное заваливание на бок, и снова эти руки, но уже подхватывают всю меня, а я замираю, как завороженный зверек перед нападением кобры.

— Расслабься, детка, — шепчет мне в ухо Егор, а «зрители» приходят в движение.

Кто-то, суетясь, побежал за аптечкой, кто-то — за льдом.

— Не такая уж ты и пушинка, как кажется на первый взгляд. Ничего не сделаю, просто донесу до кабинета.

Парень говорит, а я слышу в его голосе волнение, что ли? Он быстрым шагом идет ко мне в кабинет.

Слова застряли внутри. В глазах появились слезы. Господи, мне точно конец, ведь у Руслана тут не только уши, но и глаза. Все тело, начиная от кончиков пальцев и до кончиков волос, наливается свинцом. К горлу подкатывает тошнота.

— Я же тебе говорю, не переживай, — зло шепчет парень, и я фокусирую взгляд на нем. — Руслан ничего тебе не сделает.

«Понимает», — пронеслась мысль в голове, и слезы тонкими дорожками полились из глаз.

— О, боже, Владислава Александровна, — слышу растерянный голос секретарши, — что произошло?

Хочу ответить, но вместо этого из груди вырывается хрип.

— Снеж, почему не смотришь за начальницей своей? — голос насмешливый и в то же время озабоченный.

— А что я? Я ничего, — засуетилась девушка. — А, что случилось-то, Егор?

— Дверь открой, тяжело же, — рявкнул на нее парень, и она, не говоря больше ни слова, шмыгнула к двери, распахнула ее настежь.

— Аптечку и лед принеси. Так, кто-то должен был уже сходить за ними.

— Да, сейчас, — она выбежала из кабинета, оставив нас вдвоем.

Егор сажает меня в кресло, а сам встает передо мной на колени и снимает туфлю.

— Оставь, не нужно, — сквозь всхлипы прошу его.

— Прекрати ныть, а, — кривит он лицо и задирает штанину выше. — Ведешь себя как маленькая капризная девчонка.

Он поднимает взгляд на меня и, точно змей, гипнотизирует своими карими глазами с янтарными искрами, разбросанными по всей радужке. Ответь бы на его колкость, но язык к небу будто прирос, ни слова вымолвить не могу, ни звука.

— Я же помочь хочу, — уже тише говорит он, и пальцы тянутся к моей щеке, вытирают слезы.

— Вот, Егор, — голос секретарши раздается за его спиной, и парень тут же отдергивает руку.

Меня накрывает паника.

— Снеж, воды еще неси и обезболивающее, — приказывает, а сам смотрит мне в глаза, не отрываясь, — и успокоительное тоже прихвати. Валерьяночка какая-нибудь есть?

В этот момент мне захотелось сильно рассмеяться. Уверена, смех бы получился жуткий. Попыталась вырвать ногу у него, но его хватка только усилилась в этот момент, видимо, ожидал. Я опустила взгляд на лодыжку и поняла, что каблуки не светят мне недели полторы, это точно.

Глава 11

Гулкий удар о стену и отдача в руке растекается до самого плеча. Сука. Зачем приперся сюда? До сих пор не могу дать точного ответа саму себе.

Достал сигареты и облокотившись на подоконник сделал затяжку. Из—за этой стервы уже который день не могу спать нормально. Души всю вытащила, оставляя после себя черную пустоту.

И вот сегодня, совсем не ожидал ее увидеть. После того, как столкнулся с ней у партнера батька в офисе навел справки, что эта за такая элитная шлюшка, которая каждый день пребывает к Руслану Мироновичу.

Тьфу.

 Лучше бы и не узнавал. Оказалось, что это его персональная игрушка, кукла, которой он дорожит, больше чем своей семьей. Охраняет, как драгоценную редкость. Сплетни и слухи про их связь пропитали собой не только самих сплетников, но и всех кто окружал их.

Сначала не поверил в это, но когда увидел ее на днюхе, внутри как будто пламя адское мгновенно выжгло все. И сам не понял почему и как, оказался тогда у женского туалета. Но тянуло меня к ней будто невидимым канатом. Меня как гребаного Адама тянет к Еве.

Провел рукой по волосам. И угораздило засесть в печенки именно этой стерве.

Думал, заскочу к Снежанке с утрица. Приглашу в кафешку и когда в предвкушении представлял, как от тарабаню ее, где—нибудь в темном углу, в упругий зад или …

Так стоял в задумчивости подпирая стену до тех пор, пока не наткнулся взглядом на нее.

Кукла стояла словно отстранившись ото всех. Тонкие профиль с правильными чертами лица. Бледная кожа и темные круги под глазами. Все говорило о том, что уставшая она. Внутри тут же вспыхнул гнев. Как представил ее под этим мудаком Русланом. Хотелось мигом оказаться рядом и просто свернуть ее тонкую шею. Блять. Вдох выдох…

 А потом открылись двери лифта и …

Шаг в них я сделал первый, хоть и внутренне понимал, что не стоит ехать с ней в замкнутом пространстве, потому что ее запах забрался в легкие сразу, как только она зашла. Зажмурил на миг глаза и сделал шумный выдох. А она как будто ничего не слышит и не замечает, вся в себе. Гордо поднятая голова, плечи лишь только улит немного, но во всем остальном, ни дать ни взять, Снежная Королева. Руки сами потянулись к ее заднице. Хотелось выбить ее их колее, хоть что—то сделать, но только лишь бы убрать с ее лица это безразличие. Щипок за ягодицу и Влада медленно поворачивает голову ко мне.

Ждал истерик или нелестных высказываний в мою сторону, но она снова удивила меня. Вот только испугался чуть за нее, когда думал в обморок грохнется тут же. Губы тали бледные словно ел, а в глазах дикий огонь. Скривил губы в ухмылке. Решил подразнить, а она вздернула подбородок выше и отвернулась от меня, даже видом не показав, что знаком я ей.

Двери лифта распахиваются и она быстро исчезает из поля зрения, жду когда наконец—то окажусь в просторном холле офиса. Верчу головой. Пытаясь найти фигуру куклы. И мне повезло. В несколько десятков длинных шагов нагоняю ее и несильно толкаю в бок.

Она не успевает выправить равновесие, быстрый испуганный взгляд в мою сторону и девушку начинает кренить влево. Твою мать. Ловлю ее за локоть и притягиваю к себе. Неожиданно близко, неожиданно крепко. Втягиваю ее запах в себя и готов сорваться в обрыв с высокой скалы, лишь бы только притронутся к этим белым как мел губам.

— Что же вы, Владислава Александровна, нацепили такие высокие каблучищи, раз ходок из вас… кхе… никакой? — вместо этого, пытаюсь поставить между нами преграду из колких замечаний и насмешек, иначе никак, сорвусь.

— Отпусти, — шипит мне в лицо, а я смотрю на нее и не могу взгляд оторвать от глубины серых с мелкими синими льдинками глаз, но чувствую, что позади уже собирается публика и нужно отпустить, оторваться от нее.

Выпускаю локоть, и девушка пытается сделать шаг, но снова ее клонит в сторону, и я вижу, как лицо перекашивается от боли. В этот раз сдержаться не могу, подхватываю ее на руки и прижимаю к себе. Сильно. Теперь уже не оглядываясь ни на кого.

— Расслабься, детка, — шепчу ей в ухо, потому что чувствую, как каждая мышца ее тела напряжена до такой степени, что еще немного, и девушка начнет вырываться из рук.

А «зрители» приходят в движение. Кто-то, суетясь, побежал за аптечкой, кто-то — за льдом.

— Не такая уж ты и пушинка, как кажется на первый взгляд. Ничего не сделаю, просто донесу до кабинета, — продолжаю шептать, стараюсь, чтобы никто не услышал.

Быстро шагаю в том направлении, куда двигалась девушка, наблюдаю, куда стремится впереди меня народ.

Позже узнал, что она работает директором в этой компании, и в первую минуту это для меня было шоком. А потом, конечно же, я сопоставил все фрагменты в правильном порядке, и картинка тут же выстроилась настолько точной и понятной для меня, что сомнений никаких не осталось. Влада не просто кукла или шлюшка Руслана, она его любовница. Причем не просто так, на несколько гребаных дней, а, как проболталась Снежка, уже как полтора года.

Сказать, что меня это расстроило, это значит, не сказать ничего. Меня это привело в бешенство. Конечно же, в этом случае ни о какой борьбе с партнером отца из-за бабы и речи не могло быть. Батя голову открутит сразу. Без вопросов и объяснений. Но, сука, когда я смотрю в это идеальное лицо и эти серые глаза, хочется растоптать всех подряд, кто встретиться на моем пути и разделит нас с ней.

Глава 12

Громко перебираю пальцами по столу, выбиваю ими неизвестный до этого момента ритм. Третья кружка кофе и никакого покоя. Внутри словно какая-то зараза ядовитой иглой залезла под кожу и нещадно раздирает плоть, расслаивая ее, пропитывая каждую клетку ядом. Ядом ревности. Сжимаю челюсть и допиваю терпкую жидкость залпом. Снова смотрю через толстое стекло на офисное здание напротив. Взгляд то и дело цепляется за те окна, где, мне кажется, находится сейчас Влада. Интересно, что она сказала своему «папику», который безусловно ей уже раз сто позвонил?

Я бы позвонил. Не смог бы не позвонить, зная, что ее на руках носит кто-то кроме меня. В груди застрял выдох, когда увидел, как ко входу подкатил белый Range Rover, и оттуда вышел Яковлев собственной персоной.

Рваные быстрые движения. Злые оклики водителю. Хоть и не слышно отсюда, но по мимике заметно, что барин зол.

Я откинулся на спинку мягкого диванчика лишь тогда, когда мужчина исчез за дверями. И сделал глубокий вдох. Оказывается, все то время, что за ним наблюдал, я даже не дышал. В голове тут же нарисовались картинки, как сейчас он врывается в кабинет и… Блядь.

Дернулся. Уже хотел было вставать, но потом посадил свою задницу на место, приказав себе не делать глупостей. Так я принцессе сделаю только хуже.

Скрестил руки на груди и уставился в одну точку. Передо мной размытыми образами мелькали прохожие, снующие по улице туда-сюда. Любопытно даже сделалось, как в этом вот мире происходит все. У кого-то сейчас целая драма в жизни разыгралась, у кого-то совсем пусто и ничего, у кого-то в этот самый момент жизнь ломается, а самое ужасное, что к некоторым событиям причастен я.

И так не по себе стало, что захотелось вырвать из груди это чувство безысходности с корнями. Достаю сигарету. Щелчком пальцев обращаю внимание официанта на себя. Прошу повторить. Пальцами нервно перебираю салфетки, что стоят передо мной, а в мыслях я весь там, с ней. Боковым зрением то и дело скольжу ко входу, где так и осталось стоять авто.

Очередная порция кофеина уже подходила к концу, когда снова открылась дверь, и оттуда вышла принцесса с гребаным Яковлевым, который поддерживал ее под локоть, и видно было, что больно ей — между бровей залегла тонкая складка. Она прихрамывает, но при этом держится молодцом, только губу прикусывает немного.

— Привет, — слабый удар по предплечью, и я вздрагиваю от неожиданности.

— Снеж, ты че? — стучу большим пальцем по виску. — Заикой так остаться можно.

— Нет, ну ты посмотри на это?! — то ли возмущенно, то ли завистливо кивает девушка в ту же сторону, куда направлен и мой взгляд. — Совсем оборзела, стерва. И ничего не боится, главное.

Она переводит взгляд на меня, и я чувствую, как он прожигает во мне дыру. Последнее, что запоминается, как Руслан с обожанием смотрит на Владу, помогает залезть на сиденье джипа. Отворачиваюсь от них и смотрю Снежане в глаза.

— А чего она должна бояться?

— Нет, ну ты сам посуди. У босса и жена, и двое детей. А ей хоть бы что, вот вообще нет принципов, что ли? — она так праведно возмущается, что мне становится смешно. — Ну, что ты лыбишься, Егор? Я считаю, что это совсем не смешно.

Она насупилась, как мышка. Поджала губки и свела идеально прорисованные брови.

— Да ты такая смешная, когда злишься, и вот не пойму, почему, Снеж, — перегибаюсь через стол, опираясь на него одной рукой, а второй хватаю девушку за подбородок, рассматриваю ее глаза. — Завидуешь, что ли?

Брови Снежки взлетают вверх от удивления, а глаза начинают бегать из стороны в сторону.

— Ты что, Егор! — она вырывается из моего захвата, но уже поздно, для меня стало понятно все. — Как тебе такое в голову могло прийти?

— А вот представь, пришло. И видимо, не напрасно, — я упал на мягкое сиденье диванчика.

— Да ты ничего не понимаешь! — снова заверещала она, и я приложил палец к губам, что бы вела себя тише.

— Так расскажи, — предлагаю ей.

— Я думала, мы займемся немного другим, — она украдкой бросает взгляд в сторону туалета, и в ее глазах уже загорается знакомый азарт.

— Ах ты, маленькая потаскушка, — протягиваю руку и сжимаю ее пальцы.

Напускная обида, но при этом томный взгляд, что она бросает в мою сторону из-под полуопущенных ресниц, говорит о том, чем именно хочет заняться девчонка в туалете.

— Я захожу первой, ты за мной.

Представляю, как жарко и влажно в ее трусиках.

— Буду ждать тебя, — шепчет она одними губами и дергается, чтобы встать.

— Сядь, — командую, и девушка удивленно распахивает глаза. — Я кофе еще не допил, — улыбаюсь ей, скрывая свои чувства за ироничной ухмылкой.

Девушка садится обратно.

— Егор, не смешно, — надувает она губы.

— Детка, а я и не смеюсь, — делаю маленький глоток кофе.

Глава 13

Сердце то гулко заходилось, нещадно обдираясь о твердые ребра, то замирало, неожиданно прекращая свой бег.

Я ждала. Ждала, когда приедет Руслан. После того, как вернулась из курилки, места себе не могла найти. Мало того, что эти странные случайности, которые то и дело сводили меня с Егором, реально начинали пугать, так еще эти пристально-косые взгляды Снежаны нервировали до скрежета зубов. И от этого страх перед Русланом становился настолько навязчивым, что я оборачивалась и вздрагивала при малейшем шуме и движении воздуха. Руслан за пару дней превратился для меня в кошмарный сон, который либо я себе выдумала сама, где сделала мужчину главным злодеем, который, словно маньяк, преследовал меня, либо, он на самом деле превратился в сущее зло, которое хочет сломить, поглотить мою сущность, оставив на поверхности лишь искалеченное сознание.

Но не только это пугало меня сейчас, нет, гораздо страшнее было осознавать то, что я мечтала сейчас расстаться с Русланом.

Я тряхнула головой. Нет, не мечтала, а грезила об этом. Хоть до встречи с Марком и думать не думала ни о чем подобном, и не допускала мысли такой ни на секунду в голову.

А сейчас что? До сих пор на коже чувствую следы от его прикосновений, а перед глазами застыл его уверенный взгляд бездонных голубых глаз. По телу рябью прошла дрожь от воспоминаний. Я зарылась лицом в ладони и с силой сдавила его. Как же я так быстро сдалась? И самое главное, сердцу не прикажешь. Трепещет в груди, как сумасшедшее, и хочется смеяться и плакать одновременно. Внутри теплой волной разливается предвкушение новой встречи, а в голове разрывается от страшных картинок сознание. И это состояние неопределенности рвет меня на куски.

С одной стороны Марк, которому, как оказалось, достаточно было появиться на горизонте, и сердце тут же готово принять, простить и понять его. Как ни старалась выкинуть его из головы, как ни думала о том, что сделал он, и что после него сделала я, а легче от этого не становилось совсем, только хуже, и душа, словно одинокая лодка, столкнувшаяся в океане со смертельным водоворотом, не имея возможности сопротивляться, тонула в пучине соленых вод.

С другой стороны Руслан, но даже он не в силах запугать, остановить и вытащить это тонущее суденышко из желанной сердцу бездны прошлого. И сейчас, размышляя обо всем этом, я поняла, что не забылась, не растворилась в токе времени привязанность, трепет и любовь к Марку. И сейчас с каждой минутой все больше понимаю, что на своей коже хочу чувствовать только его нежные губы, только его властные руки, только его дыхание, переплетающееся с моим.

Тихий стон сорвался с губ.

— Боже, помоги…

Тихий щелчок замка, и меня словно током пробило. Поднимаю глаза на дверь, и взгляд въедается в Руслана.

— Я, конечно, не боже, но помочь смогу, — равнодушный тон и холод серых глаз пронзают насквозь, и я замираю на месте.

Мужчина продолжает изучающе смотреть на меня, и я не выдерживаю, отвожу взгляд в сторону. Почему-то мне кажется, что Руслан может рассмотреть в моих глазах то, что я не готова сейчас показать ему. Возможно, это будет позже, сама в себе не до конца разобралась. А Руслан, словно детектор лжи, сканирует меня, все так же выжидающе смотрит и молчит. И я молчу.

— Привет, девочка моя, — неожиданно смягчает он тон, и теперь вибрация его гортанного тембра проходит сквозь меня. Каждую клеточку, будто током, пронзает звуком его голоса. — Как твоя нога?

Говорит мягко, но там, в глубине, чувствую сталь, которая не терпит никакого возражения. Действую по наитию и, все так же пряча взгляд, аккуратно вытаскиваю ногу из-под стола. Осматриваю ее внимательно и одновременно демонстрирую припухшую лодыжку Руслану.

«Странно», — думаю про себя, видя, что припухлость уже видна из-под туго наложенной Егором повязки. Вспомнила про парня, и тут же на скулах выступил нежелательный румянец.

— Скорее всего, не очень, — лепечу в ответ мужчине.

Покорные нотки в тоне, надеюсь, воспримутся Русланом как то, что я признаю свою вину в этой нелепой случайности, и отвлекут от ненужных размышлений о том, почему это вдруг я так залилась не к месту и некстати румянцем. Мужчина в несколько широких шагов преодолевает разделяющее нас расстояние и садится передо мной на колени. Я, шокированная столь неординарным поступком мужчины, неподвижно наблюдаю за ним. Через несколько мгновений поняла, что не дышу, потому что большие пальцы Руслана нежно оглаживают припухлость, проступившую выше бинта. Мир внутри переворачивается от его прикосновений. Мужчина осматривает лодыжку, крутя ее из стороны в сторону, и видимо что-то прикидывает в уме.

— Мне нужно будет улететь на несколько дней в Англию.

Дыхание застряло в моей груди, и я чуть не закашлялась от вмиг ставшего сухим горла.

— У тещи юбилей.

Внутри все замерло, и я перестала дышать, чувствуя, как со всех уголков разума к животу стекаются искры, собираясь в туго закрученный узел счастья. Руслан поднимает глаза, и в этот момент я делаю рваный вдох, словно выброшенная на жаркий берег рыба, потому что в глубине его серых глаз вижу безвыходность. Это пугает, ведь в моих он может увидеть сейчас всплеск радости. Из легких вырывается болезненный выдох.

— Мне надо улететь, — повторяет он, и его руки оставляют в покое лодыжку, скользят вверх, гладят бедра. Он прячет лицо у меня на животе. — Не хочу езжать.

Глава 14

Олег вёл авто неспешно, и я ему за это была безмерно благодарна. Радость волнами накатывала на меня, и сейчас мне казалось, что ещё немного, и она меня переполнит, и я взорвусь от нежданного счастья, что получила свободу, которую мне подарил, пусть и на несколько дней, Руслан.
— Вижу, у вас хорошее настроение.

Смотрю на водителя через зеркало заднего вида, а на лице сама собой улыбка расплывается, и даже можно увидеть все тридцать два идеально ровных и белых зуба.
Киваю, потому что слов не могу связать из-за переполняющих эмоций. Его губы трогает понимающая улыбка.
— Может, сигарету?

Глупо киваю, прячу ноги под пассажирское кресло и вытягиваюсь на сидении в полный рост.

— Боже, не верю, что это происходит со мной, — шепчу себе под нос.
— Когда планируете ехать в Вязьму? — Олег задаёт этот вопрос каким-то странным голосом.

Я бы, наверное, обратила на это внимание, если бы не была поглощена внутренним блаженством, которое до сих пор меня не отпускает. Сейчас я слишком далека от действительности. Парю в облаках, нахожусь в невесомости.
— Завтра, Олег, — затягиваюсь и задерживаю никотин в легких. — Остановишь возле супермаркета, — не прошу, утверждаю.
— Руслан Миронович… — начал было мужчина.
— Я никуда и не пойду, Олег, — улыбаюсь ему, — нога у меня болит. Сходишь ты.

Достаю карточку и кидаю на пассажирское сиденье.

— Коньяка хочу, Олег. Самого дорого, самого хорошего, а ещё фруктов и сладостей.

Глаза защипало от поступившей к ним соленой влаги. Я отвернулась к окну, молча глотая слезы.
В тишине доехали до супермаркета. Пока Олега не было, я выкурила ещё одну сигарету. Надо же. Столько не курила, а тут остановиться не могу. Когда мужчина вернулся, я заметила в его руках помимо фирменного пакета маркета ещё и небольшой аптечный пакет.
«Какой предусмотрительный», — усмехнулась про себя.
— Что-нибудь ещё? — не глядя на меня, мужчина завёл мотор.
— Олег, — смотрю на мужчину внимательно, — какие были распоряжения в отношении меня? — сглатываю вдруг отчего-то ставшую соленой слюну.
Олег молчит. Выдерживает паузу, а у меня за это время в голове пронесся тысяча и один вариант разных указаний Руслана.
— Сегодня вы должны поехать к сыну, — коротко ответил мужчина.

Я наконец-то спустилась с небес на землю, и розовые очки, которые я успела нацепить, вмиг разлетелись на тысячи мелких осколков, раня глаза и душу. Руки тянутся к вискам. Сильно сжимаю их пальцами.
— Когда же это закончится? — вопрос в никуда и никому.
— Я думаю, никогда, Влада, для тебя это не закончится, — слышу вкрадчивый голос Олега, полный сожаления, и внутри взрывается тот фонтан эмоций, которые я сдерживала до сих пор. Чувства, которые я принимала за радость, оказались лишь потоками горячи, что ядом разливались внутри. Слезы крупными бусинами потекли по моим щекам. Размазываю их и громко всхлипываю. А через миг рыдаю в голос. Молчание мужчины только еще больше вызывает во мне жалость к самой себе. В очередной раз вытираю слезы на щеках, а внутри вспыхивает волна противоречия своим чувствам и ощущениям. План в голове созрел очень быстро. Спонтанный и непродуманный нисколечко. И возможно, потом я пожалею об этом поступке, но сейчас… сейчас я была настроена очень воинственно и решительно.
— Владислава Александровна, — сквозь мысли пробрался голос Олега, — выкиньте из головы глупости.
Смотрю на мужчину и не вижу его, словно и нет передо мной никого. Я уже далеко.

Как поднималась в квартиру, не помню даже. Только покалывающая боль в ступне напоминала о себе, когда я делала очередной шаг. Олегу так и не позволила подняться со мной к дверям квартиры. Мужчина не стал спорить. Видимо мой вид его все же как-то остановил, и он не стал усугублять и без того угнетенное мое состояние.

В дверную скважину я попала ключом только с третьего раза. Лишь сейчас поняла, почему так внутренне сопротивлялась тому, чтобы Олег поднялся и помог мне донести не такой уж легкий, как вначале показалось, пакет. Марк. Воспоминание о том, что оставила его в квартире, когда с утра уходила на работу, холодной змеей пробралось по позвоночнику и замерло в районе копчика, ноги свела судорога. Открыв дверь, я сделала шаг внутрь и замерла, прислушиваясь к звукам в квартире. Мертвая тишина. Выдох облегчения и одновременно разочарования вырвался из моего рта.

Делаю шаг вглубь прихожей и закрываю дверь, та с громким щелчком отделяет меня от внешнего мира. Чувствую, как мне на плечи ложится усталость, и задуманный план уже не кажется мне отличной идеей. Сейчас я хочу спрятаться в ванне, в пузырьках пахнущей розой и лавандой пены и отдохнуть, расслабиться и спокойно уснуть в мягкой и, самое главное, своей кровати.

Ноги еле переставляются, еще и пакет кажется таким тяжелым, что приходится тащить его за собой чуть ли не волоком. Бутылка коньяка сейчас кажется лишней атрибутикой для моего вечера.

Загрузила все на барную стойку и, опустившись на стул, развалилась на нем, растекаясь желейной массой по сиденью и высокой спинке. Развязываю тугой пучок на затылке и впиваюсь пальцами в шевелюру, тяну локоны вниз. Пытаясь хоть как-то сбросить то напряжение, что сейчас засело  под кожей головы, словно туда влили добрую порцию лекарства, и она отслаивается от черепа и набухает, расширяясь, принося колоссальный дискомфорт. Не понимаю, откуда это чувство. Медленно вытягиваю шею то в одну, то в другую сторону. Чугунок на тонкой подставке так и норовит оторваться и укатиться куда-нибудь под стол.

Глава 15

Мягкие диваны на подиуме одного из клубов обволакивали мою задницу, и я, потягивая коктейль, рассматривала из-под полуопущенных ресниц толпу танцующей молодежи. А в голове лениво текли мысли. От выпитого алкоголя все тревоги и переживания ушли на второй план, оставив мне сейчас те чувства, которые я хочу, которые мне нужны. Дурманящий аромат свободы поглощал, затягивал в свои сети, и я ему отдалась полностью, не имея никакого желания бороться.

Светомузыка била по глазам, и с поврежденной ногой я не особо хотела лезть на танцпол, да и ни к чему это — тереться о потные телеса мальчишек и девчонок, что извиваются друг перед другом в причудливых колебаниях.

Коктейль медленно, но верно исчезал в недрах моего организма, и уже через несколько глотков мне точно понадобится допинг, поэтому я, заерзав на месте, начала выискивать глазами снующих возле барной стойки официантов.

Но, как назло, ни один из них не поворачивался ко мне передом, то есть, лицом. В голове, как и в теле, растекалась приятная легкость, будто меня гелием накачивали. Медленно, но с каждой новой порцией все больше я чувствовала этот прилив. Наконец, я осмелилась подняться, предварительно пошевелив ногой. Вроде бы никакого дискомфорта. Встаю на ноги и, аккуратно спускаясь с лестницы, иду по направлению к бару. И конечно же, мне везет, как утопленнику. Не успела сделать и пары шагов в толпу, как музыка сменяется с медляка, и уже зажигательный ритм долбит со всех сторон закрытого помещения. Воздух наполняется заряженными частицами бешенной энергетики. И если бы я не заботилась о своем здоровье, то плюнула бы на все и по полной сейчас оттянулась.

Включаю танка и целенаправленно продолжаю путь к бару, смело расталкивая плечами веселящийся народ. Новые вспышки калейдоскопом закрутились на танцполе, на миг лишая зрения, и в этот момент я неудачно кого-то задеваю плечом. Меня толкают в обратную, и я не удерживаясь на месте, с размаху впечатываюсь в чье-то тело. Оно оказалось таким упругим, что меня отпружинивает от него, и если бы не руки обладателя этого самого… Зрение наконец-то привыкает к смене цветовой гаммы, и я поднимаю глаза на парня, чтобы выразить ему благодарность за то, что он мне не дал упасть. Слова застревают в горле, и сама я не могу пошевелиться, дыхание сбивается с ритма.

Дерзкая ухмылка сползает с губ Егора, когда он понимает, кто перед ним. Я дернулась в его руках, но он только сильнее сжал мои предплечья. Музыка разрывала танцпол и веселящихся на нем, а мы стояли, глядя друг на друга, не отводя взгляда.

— Отпусти, — шепчу одними губами, потому что навряд ли он что-то сможет услышать в таком шуме.

Он еще секунду смотрит на меня, а потом разжимает пальцы. Я чувствую свободу, но не спешу капитулировать. Не знаю, что нашло на меня. Стою и смотрю, как парень поворачивается ко мне спиной, и к нему тут же липнет… Снежана?! Резко отворачиваюсь и накидываю капюшон на голову. Украдкой бросаю взгляд на парочку, что остается у меня справа, и понимаю, что в таком состоянии Снежана и себя-то едва ли сможет увидеть. Отворачиваюсь, так и не найдя смелости глянуть на Егора.

В ноге от неловких телодвижений что-то зашевелилось, и я решаю, что нужно все-таки сменить место своего нахождения. Поворачиваюсь попой к барной стойке и направляюсь к выходу. Иду настолько быстро, насколько позволяют обстоятельства, а внутри все сжалось в тугую пружину. Предчувствие холодит ладони, покрывая их липкой испариной.

«Нужно срочно бежать», — подсказывает внутренний голос, и я намеренна это осуществить.

Наконец-то добираюсь до дверей, распахиваю их, выхожу наружу и нос к носу сталкиваюсь с Марком.

— Ты!? — выдыхаю недоумение.

— Что ты тут делаешь? — глаза у Марка расширяются, и он оглядывает меня с ног до головы. — А разве… — он замолчал на полуслове.

— Марик, ну ты что замер? — слышу позади парня девичий голос.

— Подожди, Марин, — оттесняя меня от входа, Марк пропускает внутрь девушку, ту самую, что была на дне рождения Егора. Марина, которая спасла меня в тот вечер.

— О, привет, крошка! — завидев меня, машет она рукой, а я в ответ машу ей.

Пустота и безразличие разливаются внутри так быстро, что не успеваю контролировать процесс. На лице, скорее всего, видны все эмоции.

— Влада, подожди, — хватает меня за локоть Марк в тот момент, когда я, развернувшись, уже намеривалась уйти.

— Тварь, — зло шиплю ему в лицо, — ненавижу.

Он отпускает локоть.

— Да иди ты, — кривит он в безразличной усмешке рот, — домой, а то Руслан сделает ата-та больно-больно.

Как, когда, почему? Откуда в нем взялась вся эта мерзость? С размаху опускаю ему на щеку ладонь, и ее обжигает пламя.

— Мудак! — ору на него, а он хватает мое запястье и выкручивает его.

Вскрикиваю от боли, а он дергает меня на себя, и я снова оказываюсь с ним нос к носу.

— Шлюха, — бросает он мне в лицо, и в моих глазах словно разрывается соленая капсула. Слезы текут по щекам.

— Отпусти ее, Марк, — слышу сзади голос Егора, и сердце замирает внутри. Часто-часто моргаю, чтобы он не видел мои слезы, мою слабость.

Глава 16

Олег забрал ключи и сам открыл дверь.

— Завтра заеду к девяти утра, — равнодушный тон, никаких эмоций, все достаточно коротко и ясно.

Мужчина выходит за дверь, и я ее закрываю на все замки, которые только имеются. Хотела бы еще закрыться на цепочку, но после того, как Руслан сорвал ее, я не успела починить.

Хотя, а зачем она? Босс все равно далеко отсюда.

В голове разливается пустота. То ли от пережитых эмоций, то ли всплески адреналина иссушили все ощущения действительности.

Скидываю обувь и, не чувствуя ног под собой, иду на кухню. А перед глазами так и стоят застывшие карие глаза, которые не хотят отпускать, а запах будто въелся в меня, пропитав не только одежду, но и кожу. Первый порыв — открыть дверь в ванную, но, подняв воротник, вдыхаю мужской запах настолько глубоко, насколько хватило легких. Резко закрываю дверь и иду на кухню.

На барной стойке одиноко стоит бутылка коньяка, а фрукты так и остались лежать, не распакованные, в пакете. Скольжу по столешнице безразличным взглядом, пока не натыкаюсь на таблетку, что так и покоится на краю столешницы.

Большой глоток воды из стакана, и капсула с трудом проскальзывает в глотку. Еще немного запиваю водой, проталкивая ее. Чувствую, что к утру на ногу не смогу встать, хотя сейчас она кажется в полном порядке. Шаркаю ступнями по ламинату в направлении спальни. Лучше встану пораньше, и тогда будет и ванна, и душ — да все, что душе угодно, а сейчас нужно спать.

Машина остановилась ровно возле калитки, что вела за высокий забор. Я оглядела его, проскользив взглядом по всей длине.

— Владислава Александровна, вы уверены, что больше ничего не надо? — чуть повернув голову в мою сторону, спросил Олег.

— Нет, спасибо! — я закопошилась на заднем сидении, собирая все подарки для Мишки.

Дверь открывается, и Олег помогает мне выгрузиться из машины. В его руках два пакета с продуктами из супермаркета, а в моих — две большие коробки. Одна с конструктором, другая с машинкой. Да еще в дорожной сумке мои вещи.

— Я все же помогу все занести, — говорит мужчина, и я, недолго думая, соглашаюсь.

Втискиваю ему под мышку ту коробку, что поуже, но не менее громоздкая, чем с машинкой. Мне всегда нравился Олег своей способностью, во-первых, вне зависимости от ситуации соблюдать субординацию, а во-вторых, предугадывать все мои мысли и желания, чтобы мне не приходилось просить.

— Спасибо, Олег, — срываются слова благодарности прежде, чем калитка открывается, и оттуда с визгом вылетает Мишка.

— Ма-ма!!! — кричит он и, не обращая внимания на то, что у меня заняты руки, бросается ко мне и крепко обнимая за бедра, тыкается носом в живот.

— Зайчик мой, — я кладу коробку обратно на сиденье. — Как я по тебе соскучилась, малыш.

Поднимаю его на руки, а у самой слезы на глаза навернулись и комок в горле застрял. Поднимаю его кверху и прижимаю к себе так сильно, что ребрышки хрустят. Целую его, размазывая соленые слезы по детским щекам.

— Ты у меня такой большой стал, — пытаюсь оторвать его от себя, чтобы посмотреть на родное личико, но с первого раза этого не удается сделать. — Миша, ты меня задушишь, — сквозь слезы смеюсь я и делаю пару хриплых глотков воздуха, демонстрируя сыну, что он и правда сильно передавил шею.

— Мама, — плачет Мишка, и я ему позволяю остаться в таком же положении, делая маленькие глотки воздуха.

— Миша, Мишенька! — слышу голос мамы.

Олега и след простыл. Видимо, пошел в дом.

— Здесь он, мам, у меня, — хриплым голосом отвечаю ей.

— Миша, мамку задушишь, — она подходит к нам и пытается забрать у меня сына.

— Да ладно, мам, все нормально, — говорю родительнице.

— Ну, что ты здесь стоишь, пойдем в дом, — засуетилась она вокруг меня.

А я стою, боюсь шаг сделать. Это, видимо, на подсознательном уровне. А вдруг не удержусь, упаду.

— Мужик, — слышу над ухом голос водителя. — Давай-ка, перебирайся ко мне, а то у мамы твоей ножка болит, — сказал он, а мой слух резанула нежность в его голосе, с которой он заговорил с Мишкой.

— Ножка?! — удивление в голубых глазах, теперь уже смотрящих на меня, сменяется тревогой. — Ты что, упала?

Олег протягивает руки, и сын перебирается к нему.

— Тебе больно?

— Ну, сыночка, уже почти все прошло, — иду за мужчиной следом, а Мишка смотрит на меня глазами ясными, блестящими от слез.

Сердце в комок сжимается от того, как он похож на Диму.

— Мам, а я в садик не хожу, — тут же переключается сын, как и все дети, быстро теряя нить разговора.

— Что значит «не хожу»? — сердито свожу брови на переносице и корчу злую маму.

Глава 17

Все четыре дня я будто и не жила вовсе. Словно в прострации находилась. Только в те минуты, когда Миша начинал активничать, я отвлекалась и переключалась на него, выползая из раковины, которую вокруг меня создал животный страх. Я с каждой минутой, с каждым часом, с каждым днем обрастала им, погружалась в него так глубоко, что уже к тому моменту, как нужно было возвращаться на работу, не помнила себя.

Не понимаю, что во мне взрастило его, что даже Марк поблек на фоне предстоящей встречи с Русланом. Мама, конечно же, пыталась разговорить меня, расспрашивала о работе и о личной жизни, а я молчала, ушла в себя. В конце концов, маме пришлось смириться, отступить. Но она даже не могла и представить себе, как опрометчиво она поступила. Не почувствовало материнское сердце беды. Глядя ей в глаза, я понимала, что, видимо, не настолько мы с ней были и близки, чтобы она могла предотвратить тот кошмар, что надвигался на меня.

Каждая ночь была для меня адом. Я засыпала только благодаря снотворным, но и они не помогали. Я все равно просыпалась от сухих слез, отирала щеки и продолжала хватать ртом воздух, которого лишал меня во сне незнакомец в черной, как сама тьма, маске, а потом так и оставалась лежать до утра с открытыми глазами, пока через плотно закрытое окно до моих ушей не доносились отголоски пения птиц. И только тогда мне удавалось уснуть, только лишь до того момента, пока не просыпался сын.

Олег приехал за мной в четверг. Ночные кошмары настолько вымотали меня, что я уже не чувствовала ничего и никого. Даже обнимающий Миша не развеял в душе ту пустоту, тоску, что черной смолой обволокла нутро, и не позволяла сделать ни глотка счастья. А сын еще, как никогда, слезами залился, схватился за шею, и не пускает.

— Мама, — плакал он в тот момент, когда родительница забирала сына из моих рук.

— Миша, — выдыхаю, — я обещаю, что на выходных приеду, — вытираю крупные слезинки, что по щечкам текут ручейками.

Поворачиваюсь к маме.

— Мам, ну заходи ты уже домой, — прошу ее, только вот выходит эта просьба с надрывом.

— Все, Миша, все, — женщина быстрым шагом семенит к калитке, а я с тяжелым сердцем сажусь на заднее сиденье и с силой захлопываю дверь.

Олег тут же давит на газ, и мы медленно выезжаем на проезжую часть.

— Руслан Миронович прибыл? — спрашиваю его до сих пор хриплым голосом.

— Нет, — отвечает он, а сам смотрит только на дорогу. Брови сведены к переносице. Напряжен. Это видно по плечам и по шее, на которой даже вены натянуты.

В груди кольнул предательский страх, и тут же мурашки разбежались во все стороны, отчего в кончиках пальцев неприятно закололо.

— А когда он прилетает? — голос ровный, но я чувствую дребезжание где-то в гортани.

— Скорее всего, прилетит ночью, пока неизвестно точно.

И опять ничего. Голос как будто отстранен. Тревога накрывает меня с головой, и я больше не пристаю к водителю, отворачиваюсь к окну и взглядом в никуда провожаю весь мелькающий перед глазами пейзаж. Пустота заполняет меня. И я погружаюсь в нее, понимая, что выбраться из нее будет не так-то легко.

Полночь. Я ношусь по кухне, как оголтелая. Стук открывающихся ящиков и захлопывающихся дверок режет слух, но я продолжаю это делать до тех пор, пока наконец-то не нахожу желаемое. Белая туба с маленькими черными буквами по периметру. Транквилизатор. Трясущимися пальцами открываю крышку и сыплю в ладонь таблетки. От того, что пальцы плохо слушаются, горсть белых колесиков оказывается в руке. Я их пытаюсь вложить обратно, но у меня все валится из рук, и я, оставив попытки, просто ссыпаю все на стол, оставляя себе две штучки. Одну запиваю водой, вторую под язык.

Опираюсь локтями о столешницу и, опустив лицо над раковиной, долго-долго умываюсь холодной водой. Остатки кошмарного сна наконец-то покидаются сознание после того, как кожу судорогой сводит от холодной воды, а пальцы уже ничего не чувствуют.

— Твою мать, — судорожно выдаю и резко подпрыгиваю на месте от того, что сверху, над моей головой, громко что-то падает на потолок. Поднимаю голову и задерживаю дыхание. Прислушиваюсь. Тишина.

— Чертовы придурки! — в сердцах выкрикиваю я, а внутри все колотится.

Соседи видимо решили что-то передвинуть, и у них не получилось. Сдергиваю кухонное полотенце и вытираюсь.

— Что же за блядство происходит? — шепчу себе под нос.

Разворачиваюсь и иду в комнату. Коридор кажется слишком длинным, и пугаюсь от мысли, что не дойду до комнаты. Голова странно кружится. Видимо таблетки подействовали, потому что в душе полнейшее безразличие к окружающему меня мирку моей квартиры. В голове мыслей ноль. Хотя нет, есть одна. Командую себе передвигать ногами и дойти до кровати. Ложусь на мягкую постель спустя несколько минут.

И вот уже после этой мысли приходит вторая, шальная, безрассудная. Решаю завтра сказать Руслану, что нам нужно прекратить весь этот цирк. Иначе. Иначе…

Поворачиваюсь на бок и забываюсь в тягучих объятиях сна.

Глава 18

Поднимаю вверх руку. Тяжело, но я через силу все же делаю это. Внимание рассеяно. Пытаюсь сосредоточить взгляд на коже, так как темные пятна на ней не дают покоя. Слюнявлю пальцы второй руки и пытаюсь оттереть эту грязь, как мне показалось вначале, с запястий. Тру так сильно, что кожа после нескольких минут моих действий начинает гореть, но результата ноль. Тогда бросаю это занятие и приподнимаюсь на локтях, опираясь на жесткую поверхность кушетки.

В сознание появляется ясность, и я хмурю брови, щурю глаза. Стараюсь понять, где я и что здесь делаю.

Странная комната сначала вводит меня в ступор, но он проходит после того, как напрягаю память и пытаюсь вспомнить, что происходило со мной вчера или позавчера.

Но мысли путаются, потому что вспомнить ничего не удается. С полным безразличием оглядываю себя голую и очень худую. Тело сплошь покрыто кровавыми подтеками и синяками.

Странно, почему же мне не больно тогда нисколечко? Прикасаюсь пальцем к одному из синяков и морщусь от пробившей это место точечной боли. Сажусь и, свесив ноги, касаюсь ледяного пола. Приглушенный свет не дает полного обзора комнаты. Могу рассмотреть только то, до чего дотягивается слабое свечение, но и это никак не помогает вспомнить вчерашний день. Встаю на ноги и тут же сажусь обратно. Внизу живота разливается адская боль, и приходится свернуться пополам, чтобы хоть как-то зафиксировать ее внутри. В голове раздается как будто щелчок, когда из рта вырывается громкий стон.

Перед внутренним взором, словно высеченное из камня, предстает лицо с ледяными глазами, в которых плещется холодная ярость, а рот искажает звериный оскал.

Руслан. Сознание, словно высохшая горошина, которую запустили в пустую емкость, начинает биться внутри черепной коробки, пытаясь тем самым разбить надтреснувшую сухую оболочку и выпустить из этого плена память.

Хватаюсь за голову, сжимаю ее между колен.

— Нет, нет, нет! — кричу, когда перед глазами, словно кадры из фильма, начинают проноситься картинки.

Чувствительность возвращается, обостряясь во сто крат, выворачивая душу наизнанку от тех страшных и грязных воспоминаний. Суставы выламывает, и я падаю на колени, выставляю вперед руки, опираясь на них. Рвотные позывы стискивают желудок в тугой узел, но остановиться я не могу. Горечь извергается желчью, а из глаз льются слезы.

Тело вмиг покрывается испариной, и меня начинает знобить. Господи, за что? Лучше смерть, чем все это!

Но, как оказалось позже, когда после моих криков в комнату вошел плечистый низкорослый мужчина, это все были цветочки. И пожалела я потом сто раз, что открывала рот.

— Ах ты, сука, как задрала уже, а? — в комнату врывается мужик и хватает меня за шею, отталкивает в сторону. — Задолбала ты уже всех. Хоть бы сдохла, что ли, уже, — он толкает меня ногой в бок, и я отлетаю в сторону, как щенок какой, больно ударяясь ребрами о пол.

Задыхаюсь от боли, от обиды. Закусываю губы до крови чтоб не закричать.

— Нет, ну правда, — он поворачивается ко мне лицом. — Макс! — орет во все горло, а сам смотрит на меня с интересом. — Позови Лидку, пусть приберется здесь, а то скоро клиент уже придет.

От этих слов иней покрывает все внутри.

— От такой ебли уже любая бы давно сдохла, это точно, а ты вон, глянь, — присаживается возле меня на корточки, а я смотрю на него, не мигая. — После трехнедельной долбежки еще и выглядишь нормально, — он проводит костяшками пальцев по предплечью, а я от свалившихся на меня новостей начинаю вздрагивать всем телом, беззвучного рыдая.

— Три недели? — сквозь зубы, отбивающие дробь, спрашиваю я, не надеясь получить еще раз подтверждения.

— Да, представь, твоя пизденка, — он ухмыляется, — да и не только, — плотоядно оглядывает меня и задерживает взгляд на ягодицах, — служат таким неплохим подспорьем одному очень уважаемому человеку.

Закатываю глаза и только сильнее сжимаюсь в клубок.

— Дык ты не боись, — его ладонь касается щеки, и я открываю глаза. — Если жива останешься, себе заберу.

Я дергаюсь от его слов как от пощечины.

— Не обижу, обещаю.

— Бур, — слышу мужской голос, что раздается от двери, — там это…

Плечистый отдергивает от меня руку, как от прокаженной, резко встает и выпрямляется в струнку.

— Клиент приехал.

Он разворачивается и собирается уйти, а я неожиданно цепляюсь за его ногу и держусь так крепко, что в пальцах заломило.

— Не бросай, — хриплю ему, мне кажется, что этот Бур совсем не страшный по сравнению с тем клиентом, которого они ждут.

— Пусти, дура, — он дергает ногу, а я тащусь за ним по холодному полу, обдирая кожу о шершавый пол. Она, будто картонная, издает сухой шелест.

— Не брос… — не договариваю, потому что мужчина отдирает меня от штанины, и сильный шлепок по лицу остужает мое рвение и желание найти защиту у него.