Глава 1. Я — король, смиритесь
ДИСКЛЕЙМЕР.
✔ Мат.
✔ Секс, порой в очень неожиданных местах.
✔ Выяснения отношений до боли в голове и искр из глаз.
✔ Любые совпадения с настоящими людьми - случайны.
✔ Автор против алкоголя, курения и приема наркотических веществ.
Желаю приятного чтения. Первые пять глав - сразу, далее пн-чт МСК в 17.00 (без задержки, что бы ни случилось: стихийное бедствие, инопланетное вторжение или в дверь постучал твой бывший - новая глава окажется на сайте).
Очень прошу оценить книгу звездами и комментариями, автору это очень важно, вы итак это знаете.
Видео с Мироном и Катей (18+) в моем телеграм-канале Eva_Tresor
Начинаем !
Трек к главе: Nikki Idol – Sex in Paris Включаем и наслаждаемся чтением.
Эгейское солнце плавит золото на белых стенах виллы, которую я арендовал. Констанция, укутанная в воздушное белое болеро, что-то увлеченно набирает в телефоне. Слышится ритмичный звук торопливых коготков о дисплей, эта мелодия вторит плеску волн о берег. Идиллия. Мир. Скука смертная. Но, это мой заслуженный отпуск за три года напряженной работы.
Я видел, как Катя заебалась решать дела, поэтому предложил ей отдохнуть пару недель — согласилась.
Я развалился на залитом солнцем шезлонге, потягивая янтарную жидкость из бокала. Жара удушающим одеялом липнет к коже, но я наслаждаюсь восхитительным чувством расслабления после тяжелой тренировки, поэтому я ни за что не поднимусь. Но скоро этот рай доведет меня до помешательства. Я все-таки жажду хаоса и электрического напряжения. И вот передо мной появляется Катя, преграждая прекрасный вид линии горизонта своим не менее прекрасным телом.
В ее глазах цвета виски с пеплом назревает буря. Черное бикини и открытый топ облегают ее тело, словно вторая кожа — явная провокация. Она знает, что я ревную, когда она так откровенно одевается. Всегда делает назло и бесстыдно демонстрирует свою сексуальность, паршивка. Но, сейчас мы здесь одни…
— Мирон, — произносит она, понизив голос, но он сочится ядом — мой излюбленный тембр. — Констанция вообще-то пытается решить проблему, которую Толик по своей глупости создал, но тебе, похоже, все равно.
Она не скрывает гнев в прекрасных глазах, стоит в выжидающей позе, скрестив руки на груди и выставив вперед ногу.
А вот и она, искра, в которой я так нуждаюсь, потому что зубрить португальский язык под руководством Кати мне порядком надоело.
Я легко взбалтываю жидкость в бокале, в моих глазах загорается хищный огонек.
— И тебе добрый вечер, Катя.
— Кое-кто постоянно испытывает мое терпение, — огрызается она. — Если бы ты хоть немного ко мне прислушивался, то у нас было бы меньше косяков с грузом!
— Проблемы делают жизнь интересной, дорогая, — мурлычу я, снова откидываясь на спинку шезлонга и оглядывая эту сексуальную холодную королеву с намеренной похотью. — К тому же, я уверен, Констанция не отказалась бы от небольшого… релакса.
Челюсть Кати сжимается.
— Даже терпеливая Констанция устала от твоих игр, дорогой, — язвит она, акцентируя последнее слово.
Хватит. Довольно прелюдий.
Я поднимаюсь на ноги плавным и выверенным движением. В воздухе чувствуется наэлектризованность, в которой смешались мое откровенное желание и ее бушующее негодование.
— Знаешь что? Ты права, Катя. Проблема есть, но я решу ее позже. А сейчас мне скучно. И, кажется, я знаю, как это исправить.
Делаю шаг в ее сторону, и она инстинктивно отступает. Я медленно перевожу свой взгляд на стояк в плавках — она все понимает.
— Держись от меня подальше, Мирон. До тех пор, пока не исправишь ситуацию, и я не сообщу Маттеусу, что с нашей стороны все четко сработано.
Игнорирую ее предупреждение и хмурюсь, сокращая дистанцию. Хватаю ее за запястье, хватка твердая и неумолимая.
— О, я очень серьезен, Катя. Но сейчас мне нравится, что ты теряешь контроль и из-за этого нервничаешь. Это добавляет хоть какие-то искренние эмоции твоему лицу.
— Отпусти меня, — твердо произносит она, пытаясь вырвать руку, будто уверена, что у нее это получится. Но я сильнее. Я всегда сильнее.
— Используешь один из своих приемчиков?
Она мастерски выворачивает руку, и мне приходится разжать пальцы.
— Не хочу напрягаться… Этого будет достаточно, — пронзает меня своим серьезным взглядом, преисполненным чувством превосходства, и собирается уходить.
Не говоря ни слова, крепко хватаю ее за горло, так, чтобы почувствовать пульсацию яремной вены. Мы цепляемся взглядами, прежде чем я толкаю ее на диван из ротанга.
Протесты Констанции остаются позади. Она сопротивляется, но это сопротивление слабое, почти театральное. Она этого хочет. Я вижу это в учащенном дыхании, в ее жаждущем пристальном взгляде, которым она меня держит. Я знаю ее желания.
— Ты думаешь, что можешь хватать меня, когда захочешь? — ровным голосом спрашивает она.
Я нависаю над ней, поглощая ее своей тенью.
— Именно так я и думаю. Ты дразнишь меня, а потом притворяешься удивленной, когда я реагирую. Ты мазохистка, дорогая. Признай это.
Я не жду ответа — крепко хватаюсь за тонкую ткань и разрываю топ, обнажая красивую упругую грудь. Катя вскрикивает, в этом крике смешиваются неожиданность, восторг и предвкушение. Ей едва ли удается сдержать довольную ухмылку. Я намеренно часто рву ее вещички, мне это доставляет особенное удовольствие, а вот ей наоборот.
Констанция выглядит восхитительно. Беззащитная и вызывающая. Беззащитная совсем иногда, когда у нее такое настроение. Но всегда помню, что она не менее хладнокровная убийца, чем я…
Я очерчиваю контуры ее бедра легкими прикосновениями, ощущая шелк гладкой мягкой кожи.
— Ты ахуенная, Катя. И у нас крутой секс.
Ей, похоже, льстит мое признание, она легко улыбается, застенчиво опуская глаза.
Глава 2. Аэропорт.
Трек к главе: Omido – Good Girl Включаем и наслаждаемся.
Аэропорт в Афинах — это отдельный вид извращения. Смесь древности и хай-тека, будто греческие боги затеяли ремонт в своем храме, а прораб оказался с «AliExpress». Все эти мраморные колонны, подпирающие потолок, вперемешку с мигающими экранами и очередями, больше похожими на штурм Зимнего, чем на цивилизованную регистрацию на рейс. Бесит.
Бесит эта показная невозмутимость персонала. Эти ухмылки стюардесс, будто они тайно знают, что ты летишь в самый ад. Эта их приторная вежливость, за которой скрывается безразличие ко всему, кроме размера твоего кошелька. Хочется схватить кого-нибудь за грудки и проорать: «Эй, вы вообще видите, что в мире творится?!». Но вместо этого, приходится сдерживаться и тупо пялиться в ебаный табло с расписанием, выискивая свой рейс в Рио.
А больше всего меня бесит Констанция. Она, как всегда, — воплощение чопорности и элегантности. Идеально уложенные волосы, безупречный макияж, чудесное платьице, скроенное будто по лекалам самой Афродиты. Она даже в такой сраной обстановке умудряется выглядеть как королева, сошедшая с обложки женского журнала.
Именно этот напускной пафос меня и раздражает. И именно это же безумно возбуждает.
Ее эта холодность, эта отстраненность. Она будто смотрит на мир сквозь призму какой-то своей, недоступной мне философии. Словно я — всего лишь один из пунктов в ее ебаном списке дел: «Купить билеты, забронировать отель, трахнуть Мирона».
Хочется сорвать с нее это платье, измазать ее лицо той самой красной помадой, растрепать ее идеальную прическу и заставить стонать так, чтобы услышали все эти благопристойные греки. Хочется ее сломать. Доказать, что под этой маской ледяной королевы скрывается обычная девка, жаждущая грубого секса. Кому я вру? Она все-таки необычная. И она вся моя.
Констанция замечает мой взгляд. Ее губы слегка изгибаются в едва заметной усмешке. Знает, о чем я сейчас думаю. Знает, что я хочу с ней сделать. И ей это нравится. Редкая и притягательная дрянь.
— Все в порядке, Мирон? — спрашивает она, ее голос ровный и спокойный.
— Все заебись, — бурчу в ответ и отворачиваюсь.
Наконец-то эту ебаную тягомотину заканчивают и нас запускают в бизнес-класс. Мягкие кресла, приглушенный свет, услужливые стюардессы — весь этот лицемерный антураж «роскоши» меня не трогает. Но одно несомненно радует — здесь немноголюдно.
Всего пара человек, развалившихся в креслах, словно феодалы на своих вотчинах. Толстый хряк в дорогом костюме, с лицом, красным от виски, пытается заигрывать со стюардессой. Напротив — какая-то высохшая старуха, прячет свои бриллианты на пальцах, столкнувшись со мной в коридоре. Она сверлит меня презрительным взглядом, видимо, не одобряя то, как я схватился за сочную попку Кати. И мои рваные джинсы ей тоже вряд ли нравятся. Да пошла она на хуй.
Здесь все же лучше. Мало людей — меньше свидетелей. Меньше глаз, чтобы видеть то, что я собираюсь сделать с Констанцией.
Я сажусь в кресло у окна, откидываюсь на спинку, разглядывая первые капли дождя на стекле иллюминатора. Катя садится рядом, пристегивается. Молчит. Чувствую ее мимолетный взгляд на себе, но игнорирую.
Сейчас мне нужно сосредоточиться. Прикинуть все варианты, просчитать риски. В Бразилии меня ждет что-то нехорошее. И мне нужно быть готовым.
Но, блядь, как тут сосредоточиться, когда она сидит рядом? Когда чувствуешь ее запах, ощущаешь ее тепло…
Закрываю глаза, пытаюсь успокоиться.
Сейчас нужно думать о том, чего хочет Маттеус. А дело явно серьезное, раз он сказал приехать в Бразилию.
Но эта мысль, почему-то, возбуждает меня еще больше. Словно передо мной появляется шанс выпустить все, что накопилось внутри. Ярость. Похоть. Жажду крови.
Я открываю глаза и смотрю на Констанцию. Она тоже смотрит на меня. В ее глазах — отчетливое желание, которое она и не думает скрывать. Она догадывается, что будет дальше.
И, блядь, она этого хочет.
Дождь лупит в иллюминатор, за стеклом — непроглядная темнота, будто мы ночью летим. Вселенная словно предупреждает, нет, орет во все горло: какого хера я забыл в этой адской Бразилии?! Обожаю знаки судьбы. Турбулентность херачит самолет, будто я на ебаном родео. Это как нельзя кстати отражает то, что творится у меня внутри. Я, стиснув зубы, продолжаю сосредоточенно смотреть в иллюминатор.
Катя. Она спокойно сидит рядом, молчит. Эта тишина бесит меня больше, чем когда она пытается меня урезонить. Вот честно. Молчит, как будто знает что-то, чего не знаю я. Как будто у нее готов чертов план, как меня перевоспитать.
Но в моей голове все еще вертится один ебаный вопрос: когда мы останемся наедине? И как я буду ее трахать?
Хватаю Констанцию за руку. Грубо, без предупреждения. Она вздрагивает, поворачивается ко мне. В глазах — тревога и удивление. Редкие эмоции, которые на ее лице можно разглядеть лишь под микроскопом. А сейчас это… заводит.
— Пошли, — спокойно говорю я, дергая ее за собой.
— Куда?
— Увидишь, — отвечаю, не глядя. Не хочу, чтобы она раньше времени поняла, что у меня сейчас в башке творится.
Тащу ее по узкому проходу самолета. Слышу шепот за спиной, чувствую чужие взгляды. По хуй. Это бизнес-класс в конце концов, я заплатил и хочу, чтобы все мои желания воплотились в жизнь. А я сейчас на грани. И мне нужна она.
Я останавливаюсь у двери туалета, когда Катя внезапно дергает меня за руку и озирается по сторонам.
К нам подходит стюардесса и начинает трындеть на тарабарском непонятном мне языке.
— Пиздуй отсюда, — говорю я, прожигая ее взглядом. В моих глазах — столько ненависти, что у этой пигалицы подгибаются коленки.
Она что-то вякает и убегает.
Я бесцеремонно заталкиваю Констанцию внутрь туалета, захлопываю дверь и запираю ее на защелку.
Хочу, чтобы Катя знала, что у нее нет выбора. И чтобы ей это не нравилось.
Она стоит, с любопытством разглядывая то, что спрятано за тканью джинсов, ее глаза… горят. Предвкушение смешано с возбуждением. На ее губах — сочная красная помада. Это уже призыв для меня. Хочется ее немедленно отыметь.