- Мисс! – я отвернулась от окна и встретилась взглядом с его изуродованным шрамом лицом.
- Отец желает видеть Вас, - это Гаред зовет меня ужинать. Правая рука отца. Он всегда меня пугал, особенно, когда начинал ухмыляться. А делал он это постоянно.
- И переоденьтесь, от вас пахнет кониной, - ну, вот опять. Улыбка скользнула по его лицу. Он не удосужился услышать ответ, развернулся и вышел из комнаты. Я действительно недавно ездила на моем любимом черном коне Лафрэле. Не все его любят в нашем дворе. Он слишком дерзкий и резвый. А мне нравится. У него есть характер. Он мало кому позволяет управлять им. Но мне повезло. Думаю, он просто чувствует, что я его не боюсь, а уважаю. Отец тоже умеет с ним справляться. Правда я не люблю, когда он на нем ездит. Он оставляет слишком глубокие раны от шпор и хлыста.
Я переоделась в легкое голубое платье, погладила толстого кота, расположившегося на подоконнике, и спустилась вниз.
- Дочка! Почему так долго? Все же остынет! – он сидел во главе стола. Одной рукой отбивал ритм на столе слишком отращенными ногтями. Второй ковырял мясо в тарелке. Гаред сидел рядом с ним и отпивал вино из бокала.
- Чьё мясо на этот раз? – спросила я.
- Утка! – радостно ответил отец. А Гаред, кажется, сдерживал смех.
- Откуда у нас утка Батюшка?
- Не веришь! Вот те крест! – он перекрестился и продолжил, - Гаред скажи ей, - тот кивнул в согласие, - Я знаю, как ты не любишь человечинку, поэтому попросил Милку раздобыть птицу.
Милка это наша кухарка. Добрая, полная женщина со своим характером.
- А ты сама знаешь, как не просто это сделать! Война еще идёт! – он был прав. Достать человечину было проще, чем найти курицу или утку. Война шла уже девять лет. Сёла были разграблены. В первые несколько лет съели все запасы зерна. Забили птицу, какую успели. А какую нет, унесла «черная болезнь». От неё страдали все животные. Но птица особенно. Не успевали цыплята превратиться в куриц, через два месяца умирали 9 из 10. Нам еще повезло, мы находились далеко от цивилизации. Набегов на нас почти не было. Могли сажать овощи и фрукты. Но мясо катастрофически не хватало. Раньше в нашем замке было очень шумно. Сотни слуг работали на отца. Но с приходом войны их становилось все меньше. Правда отец кривит душой, ведь баловаться человечиной он стал задолго до войны.
Я откусила кусочек еще теплого мяса. И скривилась. А Гаред прыснул вином от беззвучного смеха. Отец постучал его по спине, подумав, что этот гад поперхнулся. Нет, это была не утка. Я помню её на вкус, и это была не она. Сверкнув на Гареда злобным взглядом, я продолжила есть. Да, мне было противно, но приходилось это делать. На овощах далеко не уедешь. Сложно признаться себе, но мне даже начал нравиться этот вкус. Похоже чем-то на свинину, только пожестче. С приправами и соусами любой съест, так что за ушами будет трещать. Особенно в наше время.
В первый раз я узнала о предпочтениях отца, когда мне было десять лет. Тогда еще жива была моя мать. Мы как обычно обедали вместе. Гареду тогда не разрешали садиться за стол. Он просто стоял на входе и ждал, пока мы доедим, чтобы забрать остатки со стола. Тогда он был моложе и еще не обзавелся своим ужасным шрамом. В то время, я бы сказала, что он был симпатичным. Голубые глаза, черные короткие волосы, здоровые белые зубы, обворожительная улыбка, широкоплечий высокий парень с выправленной осанкой и сильными руками с длинными пальцами и выраженными венами. Молодые служанки, проходя мимо, обязательно обращали на него внимание. Пробегали, краснея и хихикая, поднося нам очередной поднос с едой.
- А вот отведайте это блюдо! По новому рецепту и попробуйте угадать, что за мясо, - отец лукаво смотрел на нас, указывая на небольшую тарелку с несколькими кусками мяса, от которого поднимался дымок, украшенную листьями салата.
- Тебе нужно было становится поваром Уилл, с твоей любовью к еде, - сказала мама в очередной раз. Отец частенько находил и удивлял нас новыми рецептами. Он перечитал сотни кулинарных книг, проезжал тысячи километров за ними. Искал редкие экземпляры. Знакомился с разными народами и разузнавал их традиционные блюда. Он мог приготовить тебе дождевого червя, так что ты пальчики будешь облизывать и просить добавки. Правда, готовил он чужими руками. На кухне проводил большую часть времени, однако никогда не прикасался к утвари. Он лишь командовал. Говорил, что куда и сколько положить. А Милка с другими служанками исполняли все его прихоти. Иногда Милка с ним спорила по поводу граммовок. Только ей он это позволял и еще Гареду. А также прислушивался к их мнению.
- Ну, как вам? – Отец, довольно улыбался. Мы откусили по кусочку.
- Ну, неплохо, - ответила мать.
- Что? Неплохо? Лишь неплохо и всего? – он рассмеялся, - а как думаешь что это?
- Не знаю, может быть, говядина?
- Говядина, хм, хорошо, Элли, а ты что скажешь?
- Коровка? – ответила я.
- Короовка, Ха! Хорошо, да, молодцы, - он закивал.
Вечером этого дня я играла с палкой во дворе. Представляла, что скачу на лошадке. Гаред с отцом прошли мимо меня к амбару. Они о чем-то весело разговаривали.
- Им понравилось, Гаред! Не могу поверить! – лишь выхватила пару слов я. Меня всегда влекли мужские разговоры, поэтому я решила проследить за ними.
Я пряталась за кустами и ближайшими постройками. Когда они зашли внутрь амбара, я посчитала до двадцати прежде, чем войти за ними. Практически на цыпочках я тихонько кралась вглубь, скрываясь за мешками с зерном. «Да, куда они подевались?», - подумала я.
Мне показалось, что я услышала чей-то приглушенный крик. Я двинулась на звук и вскоре заметила тени на потолке играющие от фонарей. Это были тени отца, Гареда, Милки, нашего сторожа Билла и висящего на цепях старого конюха Дорина. Его руки были подвешены к верхней балке, а ноги болтались внизу, точнее лишь одна из них. Голова опущена, и лишь изредка он поднимал её, чтобы издать очередной стон или промямлить извинения за что-то. Тело его было в многочисленных ссадинах, из которых сочилась кровь.
- Это превосходно, Милка! – отец держал тарелку с мясом и угощал всех окружающих, - я же говорил, что у нас получится! – он был очень возбужден и радостен.
- Да, мистер…
- Уилл, просто Уилл, я же говорил тебе! Здесь все свои и нет смысла лебезить, - перебил Милку отец и рукой придвинул её к себе и поцеловал в щеку. Она чуть покраснела и постаралась от него отстраниться, но он держал крепко.
- Мистер… Уилл, нам стоит быстрее с ним закончить. Его семья задает слишком много вопросов…
- Гаред, он был алкашом, и все знают, как любил погулять, - перебил Гареда отец.
- Обычно Дорин отсутствовал не более двух дней, и…
- Ладно, ладно, ты прав, - отец изменился в лице, - голову отрезать и закопать в лесу очень глубоко, подчеркиваю глубоко! Чтобы ни одна собака его не нашла, это понятно? Все мясо срезать, часть засолить, часть завялить. С бедра наделаете пельменей, но не маленьких…
- НЕТ, НЕЕТ, НЕ НАДО, ПРОШУ! – видимо Дорин очнулся и услышал, как отец дает указания по его душу.
- Эй, у меня же заболит голова, заткните его! – Гаред подошел к Дорину, достал свой маленький, даже больше похожий на детский, но безумно острый нож. И проткнул Дорина, я не видела куда точно, поскольку он закрыл все своей огромной спиной, однако работа проделана была чиста, больше ни одного вздоха конюха мы не услышали.
Это было последней каплей. Я не выдержала и вскрикнула, тем самым выдав свое присутствие. Мне нравился Дорин, да, от него всегда пахло выпивкой, но он всегда был готов со мной играть. Никогда не говорил, что у него много работы. Раскладывал со мной пасьянсы и щекотал перед уходом. А его сын Пончик (так мы его прозвали за излишний вес) был мне почти другом. Мне стало его безумно жаль. Мое сердце как будто кто-то сжимал грубыми пальцами. От этой боли текли слёзы из глаз.
- О, нет! Элли, дочка! Что ты тут делаешь? Гаред, подведи её, - Гаред только, что убивший на моих глазах нашего конюха, протер нож об штанину, оставив на ней кровавый грязный след. Спрятал нож в чехол и подошел ко мне. Я задрожала, но не могла сопротивляться. Он взял меня за руку и повел за собой. Когда я подошла к отцу, тот обнял меня.
- Любопытная папина девочка. Вся в отца, вся в отца! Ну, чего ты дрожишь? – он улыбался и смотрел мне прямо в глаза.
- Дорин…
- Он был болен, дочка, мы помогали ему, как могли! – отец лепетал очень быстро, пытаясь уверить мой детский ум в своей правоте. Мало-помалу у него удалось. Папа не может сделать кому-то больно. Если он говорит, что так было нужно, значит так и есть. Кто я такая, чтобы не доверять отцу? Если я кого-то и стану винить, так это Гареда.
- Но никто не должен об этом знать, слышишь? Даже мамочка! – он превысил голос в конце, от этого я только, что успокоившись вновь дрогнула.
- Ты меня услышала?
- Да.
- Обещай мне!
- Я обещаю…
- Вот и отлично! Я люблю тебя, моя девочка, ты такая уже большая, надо чаще рассказывать тебе свои секреты. Кто как не дочь, поймет отца, а? – он заметно повеселел и как будто передал и мне свое приподнятое настроение. Он искусно умел заражать своим состоянием, каким бы оно ни было. Это отмечали не только я.
- Я тоже тебя люблю! – я бросилась к нему на шею. Он засмеялся. Поднял меня на руки и понес из амбара, попутно кружа и подпевая детские песенки. Мельком я заметила чуть взволнованный взгляд Милки и улыбку Гареда.
На следующий день я уже позабыла обо всех вчерашних событиях. Плотно позавтракала и побежала играть с детьми слуг. Там был и Пончик. Сын конюха. Я насторожилась, увидев его. Однако он был весел, поэтому я быстро расслабилась. Мы резвились до позднего вечера. И только перед уходом он признался, что беспокоиться за отца. В грудь что-то кольнуло, и ком подступил к горлу. Но я молчала. Я ведь обещала отцу, а это намного важнее. Впоследствии, играла я с ним все реже, а в какой-то момент и вовсе перестала.