— Девочка, блин… — невольно вырвалось хрипом, когда я вошел в дом соседки и откровенно завис.
Дочь Миши я точно представлял себе по-другому. С хрена она девочка-то? Нет, не мальчик — факт. Вот то, что так дразнило в вырезе ночной сорочки, однозначно это доказывало.
Рассматривал спящую и не понимал, как у такого урода могла получиться вот такая красавица. Он же бабуин. Рыжий, ссутуленный, руки и ноги можно было бы укоротить вдвое. И… вот… она… Алиса. Капец, с трудом вспомнил имя, будто баб полураздетых никогда не видел. Почему я не уточнил, сколько годиков этой самой девочке, что не доставит мне проблем, когда согласился присмотреть?.. А она, как назло, перевернулась на живот и раскрылась, оголяя стройные ноги. До самой задницы, к слову. И даже ситцевая сорочка в мелкий цветок не портила вид.
Так, ты давай, Дуб, слюни подбирай и…
Что я приперся-то сюда? А. Пить. Ага. Вон и кувшин с водой.
Я положил топор на стол, налил в кружку воды, а сам так и смотрел на округлый зад. Интересно, что у нее на правой половинке — родинка или просто соринка прилипла?
Осмотрелся воровато и к девочке двинулся, не забывая воду прихлебывать. Все же от жажды страдал.
Ты смотри, родинка! Маленькая. Круглая.
«А вдруг соринка?» — протянул руку, пальцем аккуратно провел.
Нет, точно родинка.
— М-м-м, бабуль, — заговорила девушка, вздрагивая от моего прикосновения. — А сколько времени? — она вновь перевернулась на спину и, потягиваясь, раскинула руки. Приоткрыла глаза, но тут же сощурилась от яркого солнечного луча. — Я все проспала? — спросила, улыбаясь.
— У-у-у, — выдал мой организм вместо человеческой речи.
Ну кто тебя просил, а?..
Девчонка тут же распахнула огромные глаза, за пару движений укрылась простыней до самого подбородка и забилась в угол, прижавшись к железному изголовью кровати. Окинула комнату испуганным взглядом и потом сосредоточилась на мне.
А ты бы, Дуб, сделал пару шагов назад, а то что-то подсказывает: у блондиночки сейчас случится истерика.
— А… к-хе, — откашлялась она. — А где бабуля? — спросила подрагивающим голосом.
— Я за нее, — ответил я, не раздумывая, и одним глотком допил воду. В горле пересохло от непредвиденного знакомства.
— Ну да. Смешно, — хмыкнула Алиса. — Я тоже видела этот фильм, — она осмотрела на меня более внимательно. Медленно так прошлась взглядом с головы до ног и скривила симпатичные губки. Ясно. Пришелся не по вкусу. Ну это не страшно. Мне охранять ее нужно, а не глаз радовать.
— Ну так классика. Я на каждый Новый год смотрю, когда оливье режу.
— А зачем вы мне это рассказали? — уточнила девчонка, прищурив глаза.
Я пожал плечами.
— Поддержать разговор. Это вежливо.
— М-м-м, — протянула она с сомнением. — Если бы вы промолчали, я бы подумала, что вы только что собачку утопили, — добавила она с улыбкой. — У вас борода такая. Характерная. Как у Герасима.
— Начитанная, значит?
— Да. Я люблю читать, — ответила она без раздумий.
И ведь не понять, стебется или нет.
Смотрит. Губу нижнюю покусывает. Сейчас точно что-то выдаст. И я решил сработать на опережение. Да и контакт налаживать надо.
— Я помогаю твоей бабушке, — я поставил кружку на стол и лихо закинул топор на плечо. — Сосед ваш. Вот пришел дров наколоть. Марь Иванна баню затопить хочет.
— Я-я-ясно, — протянула, переваривая услышанное. — А я думала, таких в деревне не бывает.
— Каких?
Черт меня дернул спросить.
— Похожих на бандитов, — девчонка задумалась на мгновение и потом выдала текст, от которого волосы на голове шевелиться начали. Да везде зашевелились. — А вы здесь прячетесь, потому что решили завязать со своим темным прошлым? Вам нельзя появляться в городе, да? Там остались ваши подельники, а вы боитесь за своих близких и поэтому решили переехать в глухомань? Думаете, вас не найдут? В тех книгах, которые я читала, главного героя обязательно находят, и ему приходится драться. Вас, скорее всего, тоже найдут. Тьфу, тьфу, тьфу. Не дай бог, конечно, — она поплевала через левое плечо, дотянулась до подоконника и постучала трижды.
— Чего? — спросил я.
— Здесь небезопасно, — произнесла по слогам “девочка, которая не принесет проблем”. Видимо, на табло у меня отображалась надпись: “Соединение потеряно, проверьте подключение кабеля”. — Вас могут найти. Обязательно нужно переезжать, если не хотите, чтобы обнаружили и вашу любимую взяли в заложники. Тогда точно придется драться с теми, — она кивнула куда-то своей незатуманенной головой, — плохими.
А как теперь остановить поток блондинистого сознания?..
— Я фермер, — выдал я. — Не бандит. Фермер.
Сработало!
Замолчала.
— Фермер, — повторила, кажется, усвоив полученную информацию. — Вы разыграли свою смерть и теперь не боитесь, что прошлое вас настигнет? Так тоже делают. Знаю. А физически труд вам помогает успокоить душу, когда вспоминаете, что творили с невинными людьми? Логично… Поэтому вы помогаете моей бабушке? Обычно такие герои, как вы, идут каяться в церковь. Помогают там батюшке. Чинят что-то или восстанавливают приход. А потом встречают несчастную мать-одиночку, влюбляются и усыновляют ее ребенка.
Это кого ж ты мне подсунул, Миша?.. Я еще другом тебя считал.
Не принесет девочка хлопот…
Да у меня уже голова раскалывается!
И зря Пупков переживал за безопасность дочери. Она любого доведет до самоубийства часа за полтора.
— Васенька, ну ты чего так долго? — услышал тихий голос соседки. — Мне ж баню истопить надо. Алиску мою накупать. Она ж с дороги. И воды натаскай, милок, в кадушку. После парной-то красота в ней охлануться.
— Да, Марь Иванна, особенно с головой, — ответил я. — И если задержать дыхание и посидеть подольше под водой, то есть вероятность вымыть продукты жизнедеятельности местных жителей. А то бывает засрано там, кабздец просто.
Смотрю на девчонку — понимает, что речь о ней. По лицу видно. Выражение, характерное моменту, когда кто-то в коровье дерьмо наступил.
— Ты иди, Васенька, иди, — дала бабуля напутствие этому грубияну.
— Иди, иди, — прошептала я себе под нос, слушая громкий топот удаляющихся шагов и натягивая лёгкий светлый сарафан в крупный горошек. Очень модная расцветка в этом сезоне. Даже жаль немного, что здесь никто не оценит.
Перед глазами снова появился образ бандита. Мда… не так я себе представляла первый день в гостях у прабабушки! Вчера даже прошептала перед сном: “На новом месте приснись жених невесте!” Правда, сон тоже не оправдал мои ожидания. Вместо мужчины моей мечты мне снились овцы, убегающие от дуба…
Пора завязывать читать фантастические романы на ночь и возвращаться к обычным. Современным. Мечтательно вздохнув, припомнив последний из прочитанного, я вышла из-за ширмы, чуть не споткнувшись о крутившегося под ногами кота.
— Ой!
— Васька! Зараза ушастая! А ну, кыш отсюда! Блохосборник! — услышав бабушкины выкрики, котик рванул в сторону выхода, покаянно прижав уши.
— Бабуль, ну зачем ты так? — улыбнулась я, смотря вслед пушистым пяткам откормленного кота. — Васька же хороший. Просто сладкий пирожочек со щечками…
— Не к тому Ваське ты присматриваешься, внуча, — цокнула языком бабушка, бодро направившись в сторону небольшой кухни. — Пойдём завтракать, Алиса. Я тебе и ватрушек испекла, и пирогов, и сырников, и…
— И я растолстею, — тихо признала я очевидное, почувствовав, как во рту скапливается слюна.
Даже бабушкино замечание про присмотреться к Василию оставила без внимания. Бабулечка у меня в силу возраста не видит очевидного. Наивна, как ребёнок…
Тут же и ежу ясно, кто такой этот Василий на самом деле. Бандит. Бандит типичный, подвид обыкновенный. И на это указывали не только его хмурый вид и моя интуиция. Нет, нет и нет. Ещё были факты. Как в моих любимых детективах.
Во-первых, Василий практически лысый. Разве фермеры так стригутся? Никогда подобного не видела.
Во-вторых, торс Василия, который я случайно успела сонно рассмотреть, был покрыт татуировками. И отнюдь не любимые питомцы и картошка там были изображены во славу фермерства! Там были какие-то символы, кажется, чей-то оскал… нужно будет в интернете посмотреть, что это значит… Я где-то читала, что в каждой тюрьме заключенным делают татуировки с определенными изображениями, указывающими на место самого заключения…
В-третьих, сам его торс. Разве у фермеров может быть настолько развита мускулатура? Нет, я всё могу понять, физический труд и прочее… но не настолько же! Разве можно, копая картошку, заработать себе такие кубики? Если бы так было, у нас бы все мужчины поголовно занимались фермерством.
— Кушай, кушай, хумер будущий, прости Господи, — причитала бабушка, подливая мне чая в кружку.
— Гру-мер, — жуя ватрушку, по слогам поправила я её.
— Вот, худая какая… ну ничего, откормим. Да, Васенька?
— Хм, — чуть не поперхнулась я, испугавшись, что бандит снова вернулся.
Но, к счастью, нет. Это пришёл Васька, который кот, и начал громко урчать, потираясь мордой о бабушкины ноги.
— Бабуль, — откинувшись на поскрипывающем стуле, я осторожно решила уточнить: — А давно к тебе Василий приходит?
— Так это, — удивлённо посмотрела на меня бабушка. — Лет семь уже как. Я как-то вечером овец управила, домой вернулась. Гляжу, лежит на кровати. Грязный весь! Орёт! А пахло-то как! Я думала, с ума сойду. Всё покрывало загажено… И Мурка рядом скачет, мяукает, показывает дитё своё. Окотилась, дурында, в выгребной яме с навозом, там котёнка и держала, пока глаза не открыл. А как открыл, вот и притащила в дом…
— Бабуль! — я встряхнула головой, прогоняя из мыслей образ грязного и дурно пахнущего бандита, развалившегося на кровати рядом с орущей Муркой. — Я не про кота! Я про этого, — я мотнула головой в сторону окна, из которого до нас доносились звуки орудующего топора. — Василия-помощника.
— А, Васенька, — тут же заулыбалась бабушка. — Так, считай, года два уже. Как только он сюда перебрался.
— Ясно. Два года в бегах, значит, — кивнула я своим мыслям.
— Да какой там! Хороший мужик, внуча. Бери, — доверительно прошептала она мне.
— Бабуль…
— Ну, а коль этот не люб, я тебе ещё одного присмотрела, — успокоила меня бабушка.
Я лишь покачала головой, поднимаясь и начиная убирать со стола. Настрой бабулечки выдать меня замуж я поняла сразу, как только папины люди привезли меня к её дому и с вещами высадили из машины.
“Какая же ты красавица, внуча! Быстро жениха найдём, зря я переживала!” — было первым, что я от неё услышала.
Вот только я сильно сомневалась, что смогу здесь найти своего единственного и неповторимого. Деревня хоть и была довольно милой, но… это же деревня. Лес в двух километрах. А до ближайшей асфальтовой дороги — десять. До города почти двести…
Нет.
Тут романтичные принцы точно не водятся! Разве что их кони… и бандиты.
Закончив с посудой, я достала телефон, чтобы проверить свою теорию. Точнее, убедиться в том, что Василий никакой не Васенька и тем более не фермер.
Бандит он! Васька Глыба. Или какой-нибудь Сиплый. Бородатый… точно! Васька Борода.
— Бабуль! — позвала я, привлекая внимание включившей телевизор прабабушки. — А тебе на улице ничего сделать не нужно? Может, яблоки собрать, или ягоды?
— Так рано ещё, внуча, — по-доброму рассмеялась она. — Ягоды ещё не поспели. Да и яблонь у меня отродясь не было!
Вот блин. И как мне теперь под благовидным предлогом пройти мимо бандита, чтоб рассмотреть его нательную роспись? В интернете слишком много всего… мне нужно искать более точечно!
— Можешь сходить овец проверить, — предложила мне вариант бабуля. — Пересчитать их… если что, у меня их десять! И к забору близко не подходи… мало ли.
Радостно кивнув, я поспешила на выход. Про “мало ли” я вчера тоже слышала. Бабуля хоть и рада была моему внезапному приезду, но считала городской и не очень доверяла. В принципе, я с ней в чём-то согласна. После знакомства с умывальником и осознанием того, что вода из него имеет свойство заканчиваться, я тоже признала, что привыкла к другому.
— М-м-м, с-с-самка с-с-собаки, — цедил я сквозь зубы и приплясывал на месте. Хорошо, в ботинках, а то точно остался бы без пальцев на правой ноге.
Блондинистая злила. Откровенно подбешивала своей непосредственностью на тонкой грани с глупостью. Очень тонкой грани. Можно сказать, что практически невидимой.
Овец она пошла считать…
Интересно, сама придумала свести овечий дебет с кредитом или Марь Иванна решила занять ум внучки?..
«Так, Дуб! Ты дрова пришел сюда колоть, вот и коли!» — сказал себе почему-то голосом девчонки. Та к этому моменту подошла к загону, приняла важный вид и крутила блондинистым тараканохранилищем.
Соловецкая тюрьма… Придумала же…
И ведь правда принялась считать — макушка размеренно раскачивалась. Так девчонка досчитала до восьми, сбилась и начала сначала. Опять сбилась…
— Девять, — подсказал я громко.
Блондинистая зыркнула на меня зло и притопнула модным кедом. Хорошо, хоть не в сандалиях вышла на улицу.
— Я умею считать, — ответила она недовольно. — Они забились в угол, и я не могу понять, сколько их там.
— М-м-м, — протянул я с сочувствием. — Ну зайди да посчитай, — в этот раз меня наградили подозрительным взглядом. — Мало ли какая ночью сбежала, — добавил, едва скрывая улыбку.
Девчонка закатила глаза, покачала так головой, типа, ну, конечно, так я тебе и поверила. Обошла загон.
— Девять, — произнесла обеспокоенно.
— Что? — спросил я.
— Их девять! — а на личике паника.
— Да ты что? — я изобразил удивление. — Ну, значит, одну волки утащили ночью.
— Волки?!
Да за что мне такая радость досталась?
— Волки. Когда в лесу есть нечего, они выходят к людям. Ну, или одну овцу не видно за остальными.
Блондинистая с ужасом осмотрелась. Прищурилась на солнце.
— И что делать?
— Не знаю, — пожал я плечами. — Марь Иванна расстроится, если овца и правда пропала. А так, если утащили, не факт, что ее съели, можно будет поискать на окраине деревни.
— Да?
Боже мой, а доверчивая…
— Ага. Там вон вертушка на воротцах, — подсказал я, как попасть в загон, а сам за топор взялся.
Черт-те чем с утра занимаюсь. Уже должен был на поле быть, а вместо этого — вот! Алиса!
И ведь до свербежа в заднице хочется над блондинистой постебаться.
Она наконец решилась. Потянула на себя деревянные воротца, боязливо вошла. Я не сдержался — “хрясь” по полену. Девчонка вздрогнула, пискнула сдавленно, а я доволен, что кабздец. Давно со мной такого не было… Лет с пятнадцати, наверное, когда еще не знал, что можно с девчонками не только как гамадрил себя вести.
— Ну что, все на месте? — крикнул, между ударами топора.
— Не знаю…
Блондинистая аккуратно ножки переставляла. Или вляпаться в дерьмо не хотела, или просто боялась. Остановилась, вытянула шею — считала. Еще сделала несколько шагов к отаре. В этот раз на носочки встала. Опять макушкой раскачивать начала.
Я наблюдал и не забывал дрова колоть.
Тук. Хрясь.
Тук. Хрусь.
Тук. Хрясь.
Тук. Хрусь.
— Деся-я-ять! — как завизжала блондинистая.
И я вместе с ней.
— М-м-м, — я замотал ушибленным большим пальцем. — Что ж ты орешь?! — шипел, благодаря бога, что он не отлетел вместе с дровами под ноги.
— Их десять! Десять! Волки никого не унесли!
— Да не может быть. Хорошо-то как.
Девчонка сарказма не заметила, пролетела мимо меня радовать бабушку, нырнула за полупрозрачную шторку, вильнув попой, прикрытой сарафаном.
Беда в кедах!
Вот нет блондинистой, и сразу мозги заработали — дрова колю, а сам на руки смотрю, а не по сторонам, чтоб не отхватить ничего лишнего. И воды успел натаскать, пока “девочка не будет никаких проблем” Марь Иванну радовала. Интересно, про волков рассказала или догадалась, что я пошутил?..
Только собрался сказать, что управился, как гардина шевельнулась. Первым из дома вышел кот, повиливая жирной задницей, а второй — блондинистая с телефоном в руках и в полусогнутом состоянии.
Вот как тут уйти?..
— Это мода какая-то кошачью задницу фотографировать? — спросил я, убирая ведра на место и поднимая с земли топор.
— Ага. Городская, — огрызнулась она.
Ты смотри! И зубки имеются.
— А только кошачьи? У меня собака есть. Если хочешь, Полкан за кость может тебе позировать.
Алиса выпрямилась, вздохнула устало.
— Я просто хотела сфотографировать кота, — и навела камеру в мою сторону.
— А теперь ты кого хочешь увековечить? — спросил чуть напрягшись.
На фотоохоту, значит, вышла. Решила, если слона у меня на теле нет, так мое табло по базе прогнать. Хотя откуда у нее ментовская база? А вот просто через поисковик может. Только вряд ли найдет что-то.
— Птичку. Вон сидит, — указала мне за спину.
— М-м-м, — подыграл, повернулся, сделал вид, что ищу взглядом птицу.
Щелк. Щелк.
Пресвятая Лукерья! Звук бы отключала, секретный агент в юбке.
— Ну что, удалось птичку поймать в кадр? — спросил, а сам топор на колоду вернул и свой телефон из кармана джинсов достал.
Девчонка тут же оценила модель, точно в очередной раз убедилась, что добропорядочный фермер на такой не заработает, и спросила, когда я направил на нее объектив:
— А что вы… ты делаешь? — свободной рукой волосы пригладила.
— Так птичка тебе за спину улетела.
Зачем блондинистую сфотографировал, сам не понял. Но теперь в галерее у меня есть десяток ее портретов.
— Покажи! — гневно потопала в мою сторону. — Не было там никакой птички. А я не давала разрешения себя фотографировать. Мало ли… ты какой-нибудь извращенец.
— Бандит-извращенец, — поправил я, блокируя телефон и убирая его обратно в карман.
— Тем более!
— Я еще распечатаю твои фото и у кровати повешу.
Девочка покраснела.
— А я твои! — выпалила и стала совсем пунцовой. Прелесть же!
— Доброе утро. А что здесь происходит? — вмешался в нашу приятную беседу до тошноты приторный голосок светоча ветеринарии.
— Удумала же, — смеялась бабуля, поглаживая развалившегося на своих коленях кота. — Васеньку моего достоинства главного лишать! Ох, Алиса…
— Угу, — кивнула я её словам, всё своё внимание устремив в поисковик телефона.
Мне не везло. Откровенно не везло. По фотографиям Василия, что я успела сделать, я ничего найти не смогла. Ни скандальных заголовков с “Внимание! Особо опасен и разыскивается!”, ни имени с фамилией, ни клички, ни криминала…
Фермер, блин… с замашками орнитолога! Питохуй хохлатый… лучше и не скажешь! Удивительно, как мне сегодня пригодилось то, что вечером я засыпаю под включенный телевизор. Передачи про фауну так убаюкивают…
— Так как? — привлекла моё внимание бабуля.
— Что?
— Тимофей Андреевич тебе, спрашиваю, как? — повторила она свой вопрос. — Молодой ещё, но в хороших руках и при правильном подходе можно достойного мужичонку вырастить. Не такого, как Васенька, но…
— Бабушка! — закатила я глаза, откладывая телефон в сторону. — Ты опять?
То, что бабулечка решила меня свести с Василием, было понятно сразу. Но вот то, что она не шутила про запасной вариант, стало для меня настоящим открытием. И довольно приятным. Всё же Тимофей, местный деревенский ветеринар, здесь смотрелся так же инородно, как и я. Вещи, прическа, манера себя вести. Не думаю, что его огорчало отсутствие здесь трубопровода, но…
— А что опять? — усмехнулась бабуля, с кряхтением скидывая со своих коленей откормленную тушку разомлевшего кота. — Вы все глаза друг на друга проглядели. Вона, — бабуля качнула головой в сторону кухни. — Тимофей Андреевич пирогов не поел, а слюнями весь стол закапал! И даже про хумера твоего понял, прости Господи…
— Грумера, — устало поправила я, вспоминая наш импровизированный перекус.
Стоило бандиту Василию уйти, как бабуля затащила нас с Тимофеем в дом. Ветеринар вяло сопротивлялся и действительно смотрел на меня очень… вот очень он смотрел! Только…
Стыдно признаться, но после ухода Василия мне стало скучно. И улыбаться молодому человеку стало как-то… Вот просто “как-то”!
Наверное, на меня свежий воздух так действует, не иначе. Дома бы я обрадовалась такому знакомству. Красивый мужчина. Сразу видно, что очень романтичный… и животных любит! Всё как в моих любимых романах.
Вот только вместо того, чтобы налаживать с Тимофеем романтический контакт, я только и делала, что мыслями возвращалась к бандиту.
Василий ведь специально назвал меня Лисёнком! Нарочно!
И вот эти его попытки переключить моё внимание с Тимофея на себя! Детский сад же какой-то!
Ещё и ручищами своими меня за плечи схватил… горячими такими… и сильными… очень сильными…
— Ну так что?
— А?.. — вынырнула я из потока своих воспоминаний, нервно сглотнув подозрительно скопившуюся во рту слюну.
— Детектив смотреть со мной будешь? Сейчас хороший начнётся, по центральному каналу, — повторила бабушка, поправляя очки и переключая пультом телевизор.
— Ну раз по центральному, — улыбнулась я, устраиваясь по удобнее.
Возможно, фильм действительно был хорошим. Вот только избавиться от образа Василия в голове было не так-то просто. Бандит там засел, словно мадагаскарский тушканчик в засаде, и никак не желал оставлять меня в покое.
И самое главное — меня терзал один вопрос. Он действительно собирается вешать мои фото над кроватью?! И логично было бы возмутиться подобному варианту. Но вместо возмущения, как ни странно, я испытывала смесь предвкушения и… удовлетворения?
Нет, всё же с воздухом здесь однозначно что-то не так. Иначе с чего вдруг у меня такие странные реакции?
Сама не заметила, как задремала. Да и не я одна. Посмотрев на бабулю, увидела, как она мирно посапывает вместе с Васькой. Кот снова развалился на её коленях.
— Бабуль, — позвала я, поднявшись на ноги и потягиваясь.
За окном было темно… неплохо же мы вздремнули. И как теперь ночью спать?
— Ой, уснула, — открыв глаза, бабушка с укором посмотрела на ведущего новостей, что просвещал людей о мировых проблемах. — Тьфу ты, ну ты… кино пропустила. Ой…
— Не переживай так, — улыбнулась я бабушке. — Значит, не такое и хорошее было кино, раз мы уснули.
— Ну и бог с ним, — согласилась со мной бабуля. — Овец надо напоить… всё проспали! Сейчас я…
— Давай я? — предложила я свою помощь. — Ты только скажи, где воду взять?
— Ты? — бабушка посмотрела на меня с нескрываемым скепсисом. — Ну… напои, Алиса. Там бадья стоит у входа в хлев, вот её наполнить нужно. А воду брать… в колодце. Черпать-то умеешь?
— Конечно, — соврала я, прихватывая телефон и направляясь к двери. — Скоро вернусь.
— С Богом, внуча! — крикнула мне в спину бабушка.
Даже обидно стало. Почему она так не верит в меня? Как будто я достать ведро воды не в состоянии…
— Так, — подойдя к колодцу, я придирчиво осмотрела конструкцию и сделала несколько фотографий.
Интернет выдал, что данный колодец называется “журавль” из-за внешней схожести строения. А ведь действительно… присмотревшись к огромной “рогатке”, на которой крепилось бревно, с одной стороны которого на цепи висело ведро, я действительно нашла схожесть колодца с птичкой.
— Итак, — подбодрила я себя, сняв крышку с колодца и с трудом передвинув её в сторону. — Тяжелая!
Дальше интернет советовал сделать следующее: снять ведро с крюка и опустить его вниз, до воды. Зачерпнуть и после поднять. Ничего сложно.
— Даже проще, чем я думала! — порадовалась я, когда опускаемое мной ведро с характерным звуком добралось до воды.
Сложности начались с поднятием ведра. Кажется, я поторопилась, когда решила, что это просто. Наполненное ведро категорически отказывалось подниматься наверх.
— Да что ж это такое, — прошептала я, наклоняясь как можно ниже и двумя руками пытаясь поднять цепь.
Сделала я так зря!
Ведро меня перевесило.
— А! — мой испуганный писк потонул во всплеске холодной воды, в которой я оказалась.
– Отвернись! Отвернись! – верещала девчонка.
А я?..
А меня словно парализовало при виде обнаженного женского тела. Впервые в жизни, к слову. Раньше я не терялся в подобных ситуациях. В свое оправдание могу сказать лишь… что до этого дня в меня не запускали трусиками.
– Я, конечно, не Стас Михайлов, но польщен, – хмыкнул, сжимая сувенир в руке. – Никогда еще женщины в прямом смысле этого слова не выпрыгивали из белья ради меня.
– Это и не удивительно! – воскликнула Алиса. – Это был первый и последний раз. Запомни его! – повернулась ко мне боком, закрывая стратегически важные места.
Уж запомню. Поверь. Ни день, а… В общем, не лучший понедельник у меня выдался. С появлением дочери Пупкова в моей жизни начался какой-то сюр. И это прошли только сутки. Да и те не полностью.
– Да ты выйдешь уже?! – Алиса вновь подала голосок.
– Ага, извини.
Мне даже удалось оторвать взгляд от изящной фигурки. Красивой, кабздец просто какой! Слюна аж заполнила рот, еще чуть-чуть — и начнет капать на пол.
Я сделал шаг назад.
– Трусы верни, маньяк! – запищала девчонка.
– Этой мой трофей в благодарность за твое спасение. Повешу их рядом с твоими фотографиями. И я теперь не просто бандит-извращенец, а еще и маньяк. Расту по карьерной лестнице негодяя и в твоих глазах, – с этими словами я сунул белоснежное кружево в задний карман джинсов. – Кстати, я что приходил. Носки. Теплые, – прошел в ванную и оставил пару на краю раковины.
Алиса не шелохнулась, гордо вскинув острый подбородок, замерла, а в глазах концентрация страха и злости. Но больше злости. Интересно, что сейчас творится в ее блондинистой головке?.. Могу сказать со стопроцентной гарантией, что девчонка не проведет у меня и лишней минуты. Оденется в мокрое и с гордым видом стартанет к бабуле, сверкая пятками.
Ошибся…
Алиса плескалась в душе еще минут тридцать. Я успел не только сменить одежду, покормить собаку, но и принять стопочку горячительного ради профилактики простудных заболеваний и психического здоровья, закусив отварным мясом.
– К-хе, – когда я налил вторую порцию лекарства, за моей спиной послышалось тактичное покашливание, никак не вязавшееся с дальнейшими действиями. – И чем все-таки ты занимаешься, фермер? – с лицом и голосом дознавателя уточнила у меня Алиса.
– Возделываю землю, – ответил я, жестом предлагая выпить.
– Я такое не пью, – заявила блондинистая, кутаясь в мой халат. Из одного кармана которого торчала застежка от лифчика, а из второго — лямка сарафана. М-да, все свое ношу с собой. Девочка никаких проблем… Носки она тоже надела и выглядела во всем этом жутко забавно. Или во мне заговорили градусы... – Так все же, – она обошла кухню, не забывая периодически вскидывать бровки, когда замечала современную технику или дорогую утварь, – поделись, Василий, что нужно выращивать, чтобы заработать на все это, – двинулась в большую комнату.
Я опрокинул вторую стопку и последовал за девчонкой.
– Не могу сказать, – ответил я, опершись на дверной косяк плечом. – Вдруг все подадутся в фермеры, и я стану бедным.
Алиса наградила меня убийственным взглядом, мол, я так и знала, что ты грабишь честных добропорядочных граждан.
– Хм-м-м, – протянула она, остановившись напротив плазмы.
– Знаешь, никогда не испытывал стыда за то, что у меня есть, а теперь вот начинаю.
– А сколько тебе лет? – блондинистая деловито поправила полы халата.
– А зачем тебе эта информация?
– Просто интересно, – Алиса изобразила равнодушие, пожимая плечами.
– Да не может быть. Давай договоримся, я отвечаю на вопрос, а ты честно рассказываешь, что там созрело в твоем тараканохранилище?
Ну вот зачем?! Ну вот зачем мне это знать?..
Время близилось к полуночи, а я занимался черт-те чем, когда должен был спать.
– Хорошо, – согласилась она. – Так сколько тебе лет?
Я прошел вглубь комнаты, присел на подлокотник кресла. Все подсказывало, что я могу и не выдержать услышанного.
– Тридцать четыре, – сказал цифру и затаился в ожидании очередного потока блондинистого бреда.
– Логично.
– Логично? И все? – уточнил я разочарованно.
– Конечно, логично, – Алиса красиво поправила влажные волосы, убрав их с лица. – Возраст только подтверждает все мои теории.
– Например?
– В твоем возрасте люди все чаще думают о душе, о боге, о вечном. Вот и ты. Закончил дела в шумном городе, – слово "дела" она заключила в кавычки, согнув в воздухе указательный и безымянный пальчики на руках. – И приехал сюда.
Я ожидал услышать подобное, но все равно не сдержался и откровенно заржал, пугая Алису своим хохотом.
– По-твоему, я перебрался поближе к земле? – спросил, демонстративно стерев слезы смеха.
– Ну да. Что?! – возмутилась она. – Разве я не права? И твоя такая… нервная реакция только доказывает это.
– Моя реакция доказывает, что ты увлеклась не той литературой и совсем ничего не смыслишь в мужчинах. У меня сейчас шикарный возраст. Я уже успел… – задумался, подбирая слова. – Успел выгулять Василия-младшего, и мне уже не нужно доказывать перед друзьями свою самцовость. Есть деньги. Есть опыт. Различный опыт, Алиса. Чем не могут похвастаться тонконогие щеглы в штанишках в облипку…
Ой… ой… как все плохо! Зачем это я рекламирую себя, как старая дева на последнем светском рауте сезона?!
– Идем, – я ухватил девчонку за локоть, потащил на второй этаж.
– К-к-куда? – спросила она, семеня за мной.
– Буду доказывать свою мужскую состоятельность.
– А не надо!
– Почему же? – я распахнул дверь спальни. – Входи. Проверяй.
– Что?
– Ну вдруг я тут где тонометр прячу, таблетки от давления, ходунки…
Только подумал, что Алиса, краснея и бледнея, стартанет на первый этаж, а она бросилась к кровати и начала рыться в куче постиранного белья.
– Ты что делаешь?!
– Ха! – выдала она, победно размахивая моими боксерами. – Один-один, Василий, – оттянула ворот халата и сунула мое белье себе за пазуху.
Гордо пройдя мимо опешившего бандита, я шустро спустилась по лестнице на первый этаж.
Так-то, Василий! Не одному тебе трусы можно тырить…
— Что я творю, — прошептала себе под нос, добежав до входной двери и сунув ноги в первую попавшуюся пару кроссовок. — Хотя с кем поведешься…
Здраво рассудив, что раз я уже ступила на скользкую дорожку криминала, то ничего страшного в краже обуви нет. Тем более что кроссовки я бандиту верну.
— Ну и лапища же у него, — высказала я вслух мнение о размере обуви этого верзилы.
И чему удивлялась только? Он же огромный! Было бы крайне забавно, окажись у него маленькая ножка…
— Алиса?!
Ой, кажется, ступор Василия практически прошёл, раз он решил меня позвать. Сильнее запахнув халат, в раз шесть больше меня самой, я поправила мужские боксеры и уверенно распахнула дверь. Пора домой. Тут я уже насмотрелась на всё.
Да и не только я!
Осторожно шагая в сторону домика бабули, боясь запутаться в собственных ногах и упасть, я чувствовала, как щеки горят от румянца.
Вот ведь… хам! Стоял как ни в чём не бывало и смотрел, смотрел, смотрел…
— Алиса, соберись! — цыкнула я на себя, поймав себя на неожиданной мысли, что внимание Василия было мне не совсем неприятно.
Точнее, ситуация была ужас какой неловкой, но то, с каким восхищением на меня смотрел бандит, находило довольный отклик в душе.
— Нашла, чем тешить самолюбие, — прошептала я, увидев за поворотом дом бабушки. — Дошла!
Хорошо, что, пока Василий нёс меня к себе, я следила за его маршрутом. А вот плохо, что этот криминальный авторитет в бегах живёт буквально в пяти минутах ходьбы от нас. Очень плохо. Ведь если тёмное прошлое настигнет его в лице маргинальных личностей с автоматами, мы тоже можем попасть под раздачу.
Охрану, что ли, нанять?.. Мысль мне понравилась. Не думаю, что папа будет возражать. Это же безопасность! И не только моя, но и бабули. А при таком соседстве… да, папе нужно однозначно позвонить! Может, услышав про этого Василия, он не только заключит договор с какой-нибудь охранной фирмой, но и сменит гнев на милость и разрешит мне вернуться домой.
— Телефон! — закричала я, осознав, что позвонить отцу не смогу.
Мой миленький смартфончик остался в колодце.
— Внуча, ты? — приоткрыв дверь, на улицу высунулась бабушка, осматривая меня. — Я думала ты у Васеньки останешься… Заходи давай, ты что такая напуганная?
— Это конец, — выдохнула я, до конца оценив масштаб катастрофы.
Ни интернета, ни связи, ни книг. Мамочки! Да что мне теперь делать?!
***
Многие говорят, что утро вечера мудренее. И я всегда была согласна с этим высказыванием, восхищаясь Скарлетт и в любой затруднительной ситуации следуя её примеру, откладывала вопрос на утро следующего дня.
И впервые моя система принятия сложных решений и поиска выхода из затруднительных ситуаций дала сбой.
Проснувшись, я потянулась к телефону… которого у меня больше не было. И магазинов здесь, где можно было бы купить новый, в радиусе двухсот километров тоже не было.
Зато на тумбочке у кровати лежали трофейные трусы… что, к слову, не прибавляло мне оптимизма. Потеря гаджета казалась невосполнимой. И я не видела вариантов для исправления ситуации.
Вчера бабуля выслушала меня и предложила свой телефон, раз мне так нужна эта “штукенция”.
Кнопочный телефон. С черно-белым дисплеем. Хотя вру. Дисплей был зелено-черным, что, по сути, ничего не меняло.
— Доброе утро, внуча, — поприветствовала меня бабуля, когда я вышла на кухню. — Ну что с личиком? Всё тоскуешь по своей игрушке?
— Тебе не понять, — выдохнула я, трагично прикрыв глаза.
И умом я понимала, что не так это всё важно, но…
Это было важно.
— Давай, садись завтракать, горюшко моё, — мягко рассмеялась бабуля, усаживая меня за стол и пододвигая кружку с горячим чаем и блюдо с румяными пирожками.
Ела я без настроения. Появилось оно лишь тогда, когда бабушка решила поинтересоваться:
— Алисонька, а скажи мне, твоё… это… хумерение только на стрижку собак рассчитано?
— Ху… Подожди, — встряхнула я головой. — Груминг?
— Он самый, прости Господи, — бабушка украдкой перекрестилась в ожидании ответа.
— Не только на собак, — немного повеселев, я начала рассказывать. — Кошки, шиншиллы, декоративные кролики. Даже лошадки!
— Да ты что! — взмахнула руками бабуля. — А овечек моих сможешь?
— Ты серьёзно? — радостно переспросила я, не веря своим ушам. — Ты хочешь, чтобы я…
— Так заросли совсем, бекалки, — рассмеялась в ответ бабушка. — Вот я и подумала, что тебе без дела сидеть. Вона как глазки-то загорелись!
— Бабушка, я всё сделаю! — кажется, загорелись у меня не только глаза. Я вся была в предвкушении предстоящей работы и уже сейчас фонтанировала миллионом идей! — Я пошла! Начну прямо сейчас! — залпом допив чай, я подскочила на ноги, направившись к своему чемодану, утрамбованному под кровать.
— Внуча, ножинки возьмёшь в…
— У меня всё есть, бабуль! — крикнула я, вытаскивая свои богатства.
— Ну и хорошо, — лаконично отозвалась бабулечка.
А я перекладывала в небольшую сумку всё, что мне может пригодиться. Машинка для стрижки с фигурными насадками, яркие краски для шерсти, лаки-фиксаторы… и всё натуральное! На расходниках я никогда не экономила, чтобы, не дай боженька, не вызвать аллергическую реакцию у животных.
Было немного жаль, что нет телефона и я не смогу поискать интересные модели стрижек для овечек. Придётся обходиться лишь своим воображением. И хорошо, что оно у меня богатое.
От поведения девчонки обалдел не только я. Полкан провожал белобрысую фигурку, закутанную в халат и шаркающую по земле моими кроссовками, не менее очумевшим взглядом, чем я. Абсолютно молча. Ни рыком, ни лаем не выдавая свое присутствие. Сидел и смотрел, повиливая кончиком хвоста. Проникся Алисой, почувствовал, что не несет она угрозы. Если только для себя. И это она еще его миску не крала или подстилку из будки.
— «Девочка не будет никаких проблем», — прошептал я себе под нос и хотел уже закрыть дверь, как не вовремя проснулась совесть.
Ну не дойдет же это недоразумение до дома. Упадет где-нибудь и сгинет совсем, а Марь Иванне потом плачь, да и мне перед Пупковым отчитываться придется, если в канаве или выгребной яме найдется его дочь в халате и с моими боксерами у сердца…
Не девчонка — чеканушка...
Я нехотя сунул ступни в шлепки и пошел следом.
— Сидеть, — приказал Полкану шепотом, когда он собрался со мной. А вот мне хотелось бы эту прогулку оставить в тайне.
Алиса шла уверенно, абсолютно без страха, даже с учетом того, что на улице непроглядная ночь. Что-то ворчала себе под нос, оборачивалась изредка. Думал, заметит — устроит скандал в ее духе, но нет, пронесло. Что-то я устал за сегодня и еще один блодинистый монолог точно не вынесу.
— Телефон! — закричала она, почти подойдя к дому Марь Иванны, заставляя меня крепко выругаться шепотом.
Боже мой, а сколько на лице ужаса и отчаяния. Только не упала на колени и не рыдает. Вертится вокруг себя. Вот оно — поколение гаджетов. Ни дня без интернета…
Низкая дверь скрипнула, прерывая мои ворчливые мысли. А может, блондинистая права, и я уже вышел в тираж?.. Пора паковать пульт от телевизора в целлофан и убирать новую посуду в сервант?
— Внуча, ты? Я думала, ты у Васеньки останешься… заходи давай, ты что такая напуганная?
Стоя в тени дерева, я опять чуть не выругался, только уже вслух. Какие интересные размышления у старушки. Другая бы вой подняла, если бы девица домой не вернулась, да еще и осталась у малознакомого мужика на ночь, а тут разочарование в голосе. Это прям звоночек. Тревожный такой. Очень тревожный. Удивит меня еще блондинистая… Точно удивит! А если так, то Пупков простым спасибо не отделается. Определенно выторгую хорошую скидку на аренду в торговом центре. Процентов двадцать, не меньше.
Дальше я уже не слушал разговор старушки и внучки. Вернулся домой, и ноги сами понесли на кухню к столу, где я оставил бутылку и стопку.
Не стоит злоупотреблять… ох, не стоит… Голова болела и без того. Но вот организм просил. Возможно, после шум и боль поутихнут, да и мышцы перестанут тянуть. По-хорошему бы просто лечь спать. Но я достал из холодильника отварное мясо, лучка зеленого, кусок темного хлеба и налил третью порцию. Представляю, какое сейчас было бы лицо у блондинистой, увидь она мой ужин. Скривила бы красивые губки, нахмурила гладкий лоб, точно бы фыркнула… или нет?.. Не могут же все женщины реагировать на простую пищу одинаково. Как Ирка. Почему я ее вспомнил? Год мыслями к ней не возвращался, а если и вспоминал, то больше не тянуло в груди. Не пекло противно. Как будто думал о чужом человеке. А Алиса чем-то напоминала её… Я опрокинул стопку и тут же налил следующую. Да, напоминала. Такая же холеная, красивая и пахла охрененно. Легкий аромат сразу в сознание въелся. И сейчас казалось, что блондинистая рядом — войдет в комнату и начнет изливать незатуманенные разумом речи.
Кажется, лечить головную боль горячительным было плохой идеей, раз я дочь Пупкова с бывшей сравнивать начал.
Но точно знал я одно: и той, и другой не место в деревне. Им нужен город. Огни, сирены… движение. Дорогие бутики, в которых можно прогуляться, салоны, рестораны с легкими блюдами, а не мясо на корке темного хлеба вприкуску с луком. Определенно не это.
Я выпил, хорошенько закусив бутербродом. М-да. Вкусно, но грустно…
А еще грустнее будет утром, ведь я не убрал бутылку в холодильник, а продолжал методично наполнять стопку и заливать порции прямо в горло. Одну, вторую, третью… минут через сорок я сбился со счета, вытряс последние капли, выпил и побрел в спальню. Если утром не сдохну — будет просто чудо.
Чуда не произошло. Будильник мерзко пиликал, как бесперспективная ученица скрипки, методично и не затыкаясь.
— М-м-м, — со стоном я разлепил глаза и сел, хлопая ладонью по смартфону. Какая собака только придумала такие маленькие значки на экране. Руки бы оторвал. И засунул поглубже…
Причмокнул, облизал пересохшие губы. Не удивлюсь, если все кошки округи в течение ночи справляли свои потребности у меня во рту.
— Марат, — прохрипел я в трубку, набрав номер одного из работников, — гони ко мне. Я сегодня не сяду за руль. Жду минут через тридцать.
С получасом на сборы я погорячился, конечно. Минут пятнадцать я только смотрел в угол комнаты, собирая в кучу мысли. Еще десять стоял под холодным душем, потом одевался, спустился на кухню и чуть не сдох.
«Бздынь!» — по плитке покатилась эмалированная кастрюля.
— Теть Тань, ты меня убить решила? — спросил я, обхватив голову двумя руками и морщась от пульсирующей боли.
Сегодня вторник, а значит, у меня в доме будет пахнуть свежеприготовленной едой, на полки вернутся раскиданные мной вещи, а на полу перестанет хрустеть под ногами песок.
— Так ты и сам справляешься, — громко ответила женщина. — Выжрал же в одну морду, — она потрясла перед моим лицом пустой бутылкой.
— Ну ты палку-то не перегибай, — ответил я. — Я тебе все же не сын.
Женщина фыркнула и осмотрела меня грозным взглядом.
— Пей, — поставила передо мной банку с рассолом. — И таблетку на, — швырнула серебристый блистер. — Больше ничего не дам, переведешь продукты, и все.
— А я и не прошу, — огрызнулся я.
— Так тебе никто и не даст, — женщина подняла с пола кастрюлю, осмотрела ее внимательно. — Ирка, что ли, твоя звонила?..
Неужели я так предсказуем?.. Хотя почему только я, все мы — мужики. Как что, хвататься за горло бутылки.
— Погнали, Марат. Опаздываем.
Сжав в руке смартфон и зарядку, я задумчиво смотрела, как бандит садится в машину и, натянув на глаза кепку, откидывается на сиденье.
— Интересно, — покрутив телефон в руках, я задумчиво осматривала царапины на его корпусе. — Звонить на него, значит, могут. Даже страшно представить, кто именно…
В голове тут же возник образ главы Сицилийской мафии, который медленно набирал номер бандита на крутящемся диске старинного телефона. А трубку возьму я. Алиса. И переадресую звонок на второй номер Василия.
Но глава мафии настолько проникнется моим нежным голосом, что захочет выдать замуж за своего единственного сына. Он меня и похитит следующей же ночью. Своими огромными ручищами замотает в одеяло. Вот как у Василия ручищами, не меньше! И с такой же кривой улыбкой будет смотреть…
Вот же! Почему в голове вместо итальянца упорно появляется Василий?! Жарко сегодня,
что-то. Мне явно напекло голову…
— Алисонька! — я обернулась на громкий голос бабули, что нерешительно подходила к загону с овцами. — Богородица, спаси нас…
Бабушка продолжала молиться, периодически крестясь. И чем ближе она подходила к Артемону, тем тише звучали её слова.
— Ну как? — я даже дыхание задержала, ожидая реакции на свою работу. — Нравится?
Как раз в этот момент к Артемону подошла моя красавица Монро. О, как же гармонично они смотрелись! Иссиня-чёрный Артемон выглядел мужественно и грозно, и на его фоне, словно облако нежности, неспешно перебирала изящными копытцами розовая Монро…
— Внуча, — отчего-то немного хрипло позвала меня бабуля, медленно переводя взгляд с овечек на меня. — А ты у нас крещёная?
— Конечно, — удивилась я вопросу, подцепив пальцами тонкую золотую цепочку и продемонстрировав бабушке крестик, который всегда носила на шее. — А почему ты спрашиваешь?
— Нужно к отцу Сергию тебя сводить, — снова повернувшись в сторону загона, бабуля продолжила: — Пойдём домой, Алиса. Жарко сегодня. Как бы голову тебе не напекло…
— Пойдём, — радостно приняла я её предложение.
Как бы там ни было, а теперь у меня есть телефон. И его нужно зарядить. Как бы я ни боялась звонков от Сицилийской мафии. Ведь теперь у меня был шанс вывести бандита на чистую воду!
Он же мужчина. Я уверена, что, передавая мне телефон, он его зачистил, но… мужчина. Василий точно что-то пропустил. Что-то такое, что при следующей встрече я смогу выкрикнуть победное “Ага!”, глядя в его лицо.
— Сегодня же сходим к отцу Сергию, — цокнула языком бабуля, когда мы вошли в дом.
— Почему? — поинтересовалась я, осознав, что случайно произнесла вслух это самое победное “ага”, представляя растерянное лицо Василия, когда правда окончательно вскроется.
— А потому что, — многозначительно произнесла бабуля, подходя к столу и беря в руки свой кнопочный телефончик. — А лучше пусть сам приходит. Да, так даже лучше будет…
— Хорошо, — беззаботно согласилась я с ней и практически вприпрыжку побежала в свою комнатку.
Розетка, зарядка… осталось чуть-чуть подождать, и всё тайное станет явным! О, это вкус победы…
А после можно будет посмотреть модельные стрижки для остальных овец. В планах у меня был панк-рок и задорный хаер на головушке одной из бекалок. Ещё хотелось сделать нечто похожее на задорные кудряшки. И обязательно рыжие! Точно! Бекалку буду звать Аллой. Будет очень красиво…
— Ну, включайся, — дождавшись, пока на телефоне появятся десять процентов заряда, я нажала кнопку включения, ожидая, пока загрузится главный экран. — Посмотрим, посмотрим…
На заставке стояла фотография довольно развалившегося на траве пёсика. Хотя скорее пса. Здоровый сабыч, даже по фото видно. Не то чтобы я ожидала увидеть фото трупа в мешке вот так с ходу, но ноту разочарования всё же ощутила.
Как и в галерее, когда пролистывала имеющиеся в телефоне фотографии. Скукота… ни пистолетов, ни перестрелок, ни фото жертв Василия…
Одни поля, картошечка, что-то похожее на початки кукурузы. Фото пса с заставки во всех ракурсах и…
— А это кто? — прошептала я, увеличивая фотографию и рассматривая эффектную брюнетку. — С губами перебор. Это уже не модно. Даже глупо! — высказала я своё мнение, смотря на явно перекачанные губы, накрашенные красной помадой.
Девушка отчего-то вызывала у меня антипатию. Стройная, ухоженная. Красивая, если судить объективно. Но то ли дело было в её недовольном лице, то ли в руке, что обнимала её за талию. Здоровая такая рука. Знакомая. Как и половина торса и кусок бороды. Остальной Василий в это селфи не влез.
— Да и пожалуйста, — фыркнула я, припомнив кое-что из сказанного бандитом мне ранее. — Теперь понятно, какие предпочтения для выгула у Василия-младшего. Просто фу.
Закрыв фотографии, я решила проверить сообщения и имена в телефонной книге. И там, и там было пусто. Подчистил, значит. Ну, ладно…
Последнее, куда я залезла в поисках компромата, в плейлист. Вот только музыкальные предпочтения Василия снова подкачали. Никакого шансона. Никаких грустных суровых песен о тяжести отбывания срока. Ни куплета про чифирь и нары.
Пара популярных года два назад трека и кое-что из рока. Всё.
Кажется, я недооценила Василия. Подчистил всё он мастерски. Даже обидно, что зря репетировала победное “ага”. Придётся ловить бандита на чём-то другом…
— Ой! — вскрикнула я, стоило телефону буквально ожить в моих руках.
Входящий звонок. На дисплее высвечивался незнакомый номер.
Пока я прикидывала, каковы шансы на то, что это тот самый глава Сицилийской мафии с непристроенным в заботливые женские руки сыном, звонивший отключился.
Правда, тут же начал звонить снова. Какой настойчивый мафиози…
— Алло, — ответила я на звонок, готовясь услышать итальянскую речь.
Или русскую, с красивым акцентом. Вот только вместо этого я услышала надменный женский голос. Чисто русский. Без намёка на Италию.
— А ты ещё кто? Где Васька?
— Сбавь скорость, — попросил я, прикрыв глаза. Езда по кочкам всколыхнула остатки алкоголя в крови. — Марат, я серьезно. Плохо жесть.
— Да я и так еду двадцать километров в час!
— Ну елки, какая мне разница, сколько показывает спидометр, сбрось скорость.
Парень сделал, как я попросил, но на лице явно читалось непонимание. А мне так и хотелось сказать: вот будешь в моем возрасте…
— Ка-а-абздец, — протянул я, улыбаясь. Блондинистая права — я раритет.
— Что такое? — поинтересовался Марат.
— Да ничего, — хмыкнул я. — Дороги размыло.
— А, это да. Дождь хороший прошел.
Я кивнул и замолчал. Все мысли были не о работе, а о том, как я вернусь домой, наемся холодной окрошки и упаду на кровать.
Эти мысли сопровождали меня и при обходе участка, где настраивали полив, и при осмотре всходов… а солнце все нетерпимей пекло затылок и шею. Лето обещало быть жарким и засушливым. Первые дни июня, а я уже покрылся хорошим таким рабочим загаром. Шея, руки и спина темные, а пузо белое. Пингвин переросток.
— Все, — изрек я из себя, зайдя под крышу времянки. — Я на обед. Буду к вечеру, — объявил я, ополаскивая лицо водой из бочки. Естественно, сегодня я больше не появлюсь на поле, но работникам об этом знать ни к чему. — Марат!
На обратной дороге я даже не изображал бодрость, чуть разложил сиденье и закрыл глаза, а когда перестало трясти, прохрипел сонным голосом:
— К Марине заверни. Холодного охота.
Аж слюна во рту собралась от мысли, что я сейчас сделаю несколько крупных глотков ледяной минералки.
— Василий Егорович, приехали, — я ощутил толчок в бок.
— Угу, — выдавил я из себя, разлепляя глаза и натыкаясь взглядом на вывеску магазина “У Марины”. «Надеюсь, самой Марины на месте не будет», — подумал я и покинул салон автомобиля. Мои надежды не сбылись. Хозяйка собственной персоной стояла за прилавком и при виде меня растянула малиновые губы в радостной улыбке.
— Привет, Вася.
— Привет, Марин, — отозвался я, переключая внимание на холодильники. — Есть что-то прям ледяное?
— Для тебя — да, — пропела она, резво появляясь рядом. — Вон там, но я не достану, — сказала Марина, открывая створку и склоняясь в позу пьющего оленя.
— А ты присядь, — посоветовал я, мазнув взглядом по женской заднице. Вот на нее я как-то раз и запал, а теперь пожинаю плоды несдержанности Василия-младшего.
Женщина залезла в холодильник чуть ли не пояс и заговорила.
— Я тебе сегодня звонила.
— Не видел пропущенного звонка, — ответил я, дожидаясь, когда все же смогу попить. За то время, пока Марина якобы искала бутылку воды, можно было отморозить уши, да и мозг, если он имелся в наличии, конечно.
— Так я на старый номер. Пришло СМС, что абонент снова в сети, я вот и решила тебе набрать.
— И? — спросил я, растирая переносицу и расплываясь в улыбке, представляя, какой фееричный диалог мог получиться у Марины с Алисой.
— Да ответила какая-то больная, сказала, чтобы я перезвонила на другой номер, а то ей овец красить надо.
— Серьезно?
— Да. Представляешь, кому вот понадобится красить овец? — спросила она, наконец появляясь из недр холодильника, являя свету раскрасневшееся лицо и запотевшую полторашку. — Держи. А ты что смеешься?
— Да ничего. По карте, — напомнил я, разворачиваясь к кассе и открывая бутылку.
— Не говори глупости, — отмахнулась Марина. — Еще я с тебя за воду денег не брала.
Ну, елки…
— И все же, Марин. Мне неудобно будет.
— Не говори глупости. Неудобно, — она кокетливо облизала губы. — Мы же не чужие друг другу люди.
Я неопределенно покачал головой, отпивая минералку и посматривая на выход. Пора делать ноги.
— У меня скоро день рождения. Приглашаю, — сообщила Марина. — Отмечать у Эльдара будем. Жду.
— Я постараюсь прийти, — ответил я, закрывая воду и направляясь к двери.
— Гулять будем до утра, так что не ссылайся на работу.
Да что ж такое, предусмотрела всё.
— Супер, — я взялся за ручку. — Хорошего дня, — сказал дежурную фразу, почти чувствуя запах свободы.
— Вась, — окликнула меня Марина.
— А?
— Пятнадцатого жду.
Я выдавил из себя улыбку.
— Ко… — договорить у меня не получилось, кто-то вырвал прохладную ручку из ладони.
— Хорошо, отец Сергий, — услышал я до боли знакомый голосок. А вот и «девочка не будет никаких проблем»… Естественно, девочки, что не приносят проблем, во второй день своего пребывания в деревне уже разгуливают с местным батюшкой под руку. Это же нормально. Ага… — Я обязательно буду на службе и спасибо, что проводили до магазина.
— Не за что, дочка.
— Добрый день, — произнесла Алиса, шагая внутрь помещения.
Я даже что-то подрастерялся при виде блондинистой. Шортики, топ, яркая панама на голове.
Красивая, зараза.
— Добрый, — сухо поздоровалась Марина и взглянула на меня убийственным взглядом.
— Привет, — а вот это уже предназначалось лично мне.
— Привет, Алис, — ответил я, откашлявшись.
Естественно, я уже не торопился уходить, а по-хорошему нужно было бежать, если хочу остаться в живых, но отчего-то было боязно оставлять девчонку с Мариной наедине.
Блондинистая не замечала тяжелого женского взгляда, которым смотрят только на соперницу, и вертела макушкой.
— А у вас авокадо есть?
— Нет.
— Ясно, — вздохнула Алиса обреченно. — А какой есть сыр?
— Вот, — Марина ткнула пальцем в матовую витрину.
Девчонка склонилась, открывая моему взгляду офигенную подтянутую задницу.
— Я не вижу, что там написано, — прищурилась она. — Хозяину не мешало бы вымыть стекла, — плюнула на пальчик и с противным скрипом потерла стекло. — Все равно ничего не вижу. Мне, пожалуйста, фетаксу и грамм двести дор блю.
— Чего? — спросила Марина, а я открыл бутылку и сделал глоток.
— Э-э-эм, — потянула Алиса. — Ну-у-у, мягкий такой сырок с голубой плесенью. И фетаксу… молодой в рассоле.
— Вот ведь… крашеная, — выскочив из магазина и зло чеканя шаг, я решила пройтись перед возвращением домой.
Мало того, что в этом магазине нет нормальных продуктов, так ещё и продавщица… Да просто фу!
Хотя оно и понятно. С кем поведёшься, как говорится. А она активно водилась с Василием. Ну, или с его младшеньким. Ой. Снова фу.
Фу, фу, фу!
И ведь как прижалась к нему… у-у-у!
Я даже камень пнула, ощутив небольшую боль в пальцах.
Нет, ну как можно такими быть?!
Оба такие… недоброжелательные!
Такой чудесный день испортили! Так хорошо всё было.
И овечек постригла, и бабуле понравилось! И даже отцу Сергию, который к нам сегодня заглянул. Он так долго выспрашивал у меня про мою профессию, что можно только позавидовать его любознательности.
А какой он вежливый! До магазина согласился меня проводить. Сразу видно — духовный человек. Очень.
Не то что некоторые…
Деревня быстро закончилась, а моё настроение прогуляться — нет. На мгновение остановившись, я осмотрела виднеющийся в метрах тридцати лесочек и направилась туда. Может, грибочков найду… возвращаться домой с пустыми руками не хотелось. Тем более я обещала бабушке побаловать её вкусненьким. А то что всё она готовит? Я тоже умею.
Вот только кто же знал, что в магазине вместо дор блю меня поджидает фрау фу. И бандит её Василий.
Не знаю, сколько времени я петляла между деревьями, но ни одного грибочка так и не нашла. Нашла только боль в ногах. Всё же к таким длительным прогулкам я была не готова. Пора домой.
И вот тут возникла проблемка. Я понятия не имела, в какую сторону идти.
Сначала пошла в одну, потом вернулась… деревья выглядели совершенно одинаковыми!
Остановившись и сделав несколько глубоких вдохов, чтобы не поддаваться панике, я выбрала направление и пошла вперед, полагаясь на удачу.
— Ой, — споткнулась, услышав странное попискивание.
Или похрюкивание… не очень понятные звуки раздавались из-под ближайшего куста.
Первой моей мыслью было бежать, так как в зарослях малины может нежиться медведь. Вот только медведи не хрюкают. Да и видно бы такую тушу было. Да и не малина это, если честно… ягодки на кустах были черные. Из меня выходил очень сомнительный ботаник, но малину я бы ни с чем не перепутала.
Второй моей мыслью было тоже, как ни странно, бежать, потому что хрюкать могли кабаны. Про них я мало знала, зоолог из меня получился таким же “квалифицированным”, как и ботаник. Но интуиция подсказывала, что от диких свиней ждать ничего хорошего мне точно не стоит.
А вот третью мысль я додумать не успела, так как в кармане зазвонил телефон. Хрюканье и писк тут же стихли, то ли испугавшись мелодии, то ли прислушиваясь к ней. Может, зря я поставила “А фил гуд!” на звонок… Нужно было ставить что-то более спокойное. А то как выскочит из куста дикая свинья. И что мне делать?..
На дерево лезть, наверное. У них же копыта. За мной залезть не смогут…
Размышляя таким образом, я медленно попятилась к стволу ближайшей сосны, одновременно доставая телефон и отвечая на звонок.
— Здорово, Василий, — я чуть не споткнулась, услышав знакомый голос. — Ну как там моя радость? Освоилась?
— Папа? — выдохнула я, убирая телефон от лица и смотря на знакомый номер. Точно ведь. Папа. — Ты знаешь Василия?!
— Алиса? — не менее ошарашенно выдохнул отец. — А ты у него? Почему у тебя телефон Дубинина?
— Он сам мне его дал, — честно ответила я. — Я свой в колодце утопила, когда упала.
Дубинин. Ну точно ведь! Дуб дубом! Тот редкий случай, когда фамилия человека попала не просто в десятку, а в самое яблочко!
— Куда упала? — заторможенно переспросил папа.
— В колодец, — повторила я, заметив, как из-под “похрюкивающего” куста показалась две милые маленькие мордочки. — Щеночки! Как вы здесь оказались? Знать бы ещё, где именно это самое здесь… — шёпотом дополнила я, присаживаясь на корточки и протягивая руку пёсикам.
Они с интересом принюхивались и фырчали, с любопытством посматривая на мою раскрытую ладонь. Бедные малыши… Наверняка, как и я, заблудились в этом лесу.
— Ну ничего, я вас здесь не брошу, — ласково шептала я, с улыбкой смотря, как малыши осмелели и приблизились ко мне, обнюхивая пальцы. — Какие вы красивые! Только никак не пойму, что у вас за порода. Наверное, какие-то метисы…
— АЛИСА! — услышала я вопль отца из трубки, которую на автомате положила на траву. — Алиса, черт побери… и
— Вот только чертей мне тут для полного счастья не хватает, — подняв смартфон, отчитала я папу. — И так фиг знает где…
— Прости, прости, — тут же исправился отец, сбавив тон голоса. — Солнышко, дай трубку Василию, пожалуйста.
— Не могу, — сделав “пуньк” пальцем по носику одному из щеночков, я поморщилась, вспомнив сегодняшнюю встречу в магазине. — Я в лесу. Точнее сказать не могу. У меня плохо с ориентированием, сам знаешь.
— В лесу, — повторил за мной папа. — А что…
Вопрос отца остался без окончания и без ответа. Связь пропала.
— А что, а что, — пропела я, убрав телефон и взяв собачек на руки. — А что? Вместе веселее, верно? Да и как таких мордашек можно здесь бросить? Никак.
Не могу сказать, что щеночки были в восторге от транспорта в виде меня. Но я стойко терпела их порыкивания и несильные укусы. Маленькие ведь, что с них взять? Они не виноваты, что заблудились. Напуганы, наверняка голодные…
— Ничего, ничего, крошки, — успокаивала я то ли щеночков, то ли себя. — Скоро мы выйдем к деревне. Возможно, не к нашей. Но к какой-нибудь точно!
Не может же лес быть бесконечным! Я не спорила, с географией у меня отношения никогда не складывались ещё со школы. Если бы моей учительнице позволили, то в школьном аттестате вместо четвёрки стояла бы гордая надпись “Картографический кретинизм в запущенной стадии”. Ни компасы, ни карты были мне не подвластны. Какая-то у меня с ними врождённая несовместимость. Но одно я знала точно. Вокруг каждого леса есть поселения. Значит, в какую сторону бы я ни пошла, всё равно куда-нибудь приду.
— А как ты меня нашёл? И ты не мог бы идти медленнее, я не успеваю.
Я чуть сбавил шаг и ответил:
— Внутренний голос подсказал. Сижу я дома, окрошку лопаю, а в голове: "Василий, хворая в лесу заблудилась. Хочет щенков енота усыновить и в муках умереть от бешенства".
— Пф, — фыркнула девчонка. — Ничего они не бешеные. Здоровые щеночки.
— Хочешь проверить? — поинтересовался я.
— Не очень. И тебе папа мой позвонил, да? — вместе со словами она принялась хлопать себя по ногам, животу, лицу.
— А говорила — не бешеные, — хмыкнул я.
— Это комары, — пожаловалась Алиса. — Тебе хорошо, ты в джинсах и рубашке, а я?..
— А у тебя панама красивая.
— Спасибо.
— Да на здоровье, — ответил я.
Мы вышли из леса, и я отпустил руку девчонки.
— А почему ты не сказал, что знаешь моего папу?
— А почему ты не спросила меня об этом? — отзеркалил я.
— Тебе говорили, что ты грубый?
— А тебе говорили, что ты бедоноска?
— Нет.
— Вот и мне нет. Садись, — я мотнул головой на УАЗик.
— Куда? — Алиса с удивлением осмотрела "буханку".
— Туда, — ответил и забрался на водительское сиденье.
Алиса не с первого раза открыла дверь и боязливо заглянула внутрь, скривив пухлые губки.
— Она тебе жмёт, — изрекла очередную светлую мысль.
— Кто?
— Бухайка твоя. В плечах жмёт.
— Буханка, — выдохнул я. «Девчонка не будет никаких проблем» провела пальцем по панели, оставляя чистый след. Громко цыкнула. Чистоплюйка, блин. — Слушай, ты или садишься, или возвращайся спасать щеночков, ясно? Я устал просто пи… неприлично как устал.
— Ты не просто грубый, ты очень грубый, — изрекла из себя Алиса и наконец-то забралась на сиденье. — Странная какая. Снаружи большая, а внутри какая-то маленькая.
— Угу. Тебя напоминает. Тоже вот смотрю и думаю, странная какая. Снаружи вроде большая, а внутри мелкая коза с нелупленной ремнем жопой.
Обиделась. Отвернулась к окну, скрестила на груди руки и молчала. А я нет-нет да и посматривал как красиво в вырезе топа подпрыгивают округлости.
У клиники не сдержался — тормознул резче, чем следовало.
— Ой, — блондинистая полетела на панель. — А аккуратнее нельзя было?! — пискнула капризно. — И вообще, почему ты приехал на этом чудовище? У тебя же есть нормальная машина.
— Знаешь, вот не было времени думать после звонка твоего отца, когда он сказал, что его доченька заблудилась в лесу. Да ещё и подобрала щенят. Сел в первую, что стояла ближе к выезду. В следующий раз я, конечно же, выберу автомобиль покомфортнее. И дождусь, когда мама волчат, лисят, медвежат или кого ты решишь спасти от неминуемой смерти, вернётся к своему потомству, — высказался и выпрыгнул из УАЗа. Обошел его и ждал. Если Алиса думает, что я ей буду открывать дверь — ошибается. Реально исчерпала чашу терпения.
— Ну, извини, — произнесла она, приоткрыв дверь. — И спасибо.
— Спасибо на хлеб не намажешь, — ответил я, всё же помогая выйти.
— А что намажешь? Что ты любишь? — спросила блондинистая, шагая за мной, даже не взглянув, куда я её привёз. Теперь неудивительно, что с ней вечно что-то случается. Смотреть по сторонам и думать о последствиях — не ее.
— Ты хочешь меня отблагодарить? — уточнил я, сбившись с шага.
— Хочу. Ты мне уже дважды помог. Может, я тоже могу тебе помочь чем-либо? — уточнила и широко распахнула глаза. Взгляд ясный-ясный. Совершенно не подернутый дымкой проблем и неурядиц.
Я остановился у нужного кабинета, повернулся к Алисе, склонился и прошептал:
— Я буду безмерно благодарен, если ты просто не станешь мне помогать. А дашь полноценно выспаться хотя бы завтра. Проходи, — распахнул дверь и втолкнул блондинистую внутрь. — Привет, Петрович, — я поприветствовал местного фельдшера.
— А что не за пять минут до закрытия кабинета пришел? — проворчал Кеша, ссутулившись над бумажками. — У меня в семь футбол.
— Мы можем выйти и зайти через двадцать минут, — ответил я. — Как раз будет без двух семь.
— Зануда ты, Дубинин, — Петрович оторвался от заполнения каких-то таблиц и повернул голову на нас. — Хо-о-о, — выдохнул он, облизывая взглядом Алису. — Добрый вечер, — пропел тоном престарелого ловеласа. Поправил очки, сплюнул на ладонь и провёл от темечка ко лбу, приглаживая засаленные волосы. — А что же ты, Василий Егорович, сразу не сказал, что беда с таким цветочком приключилась, а не с тобой? Тебя же никакая зараза не берёт. Даже Маринка, — Кеша хрюкоподбно засмеялся.
— Остроумно, — огрызнулся я.
Блондинистая поддержала шутку. Захихикала.
— Здравствуйте, — произнесла она.
— Иннокентий Петрович, — он протянул руку.
— Алиса, — просто представилась блондинистая. И чтобы позлить меня, добавила: — Но вы можете называть меня Лисенком.
— Лисёнок. Какая прелесть, — Петрович залихватски к нам подскочил, обдавая бессменными парами алкоголя. — А что с вашими прекрасными ручками, Лисенок?
— Щеночки, — пожаловалась блондинистая.
— Щеночки? — он попросил пояснения у меня.
— Щенки енотовидной собаки.
— Да, милая моя, — Кеша сокрушенно покачал головой, — разве вы не знали, что контакты с дикими животными опасны? — пока он читал лекцию, вымыл руки, надел перчатки и принялся обрабатывать раны.
— Как-то не подумала.
— Бывает… — понимающе сказал он.
— Угу, бывает, — повторил я, задницей полируя кушетку.
— С ручками всё, — констатировал Петрович. — Сейчас сделаем прививку, и я дам памятку, в какие дни ещё приходить.
— Ещё? — пискнула Алиса, подставляя плечико и зажмуривая глаза.
— Шесть раз, цветочек.
— Шесть раз… — ужаснулась она, задержав дыхание и раздув щеки.
— Именно. Всё, держи ваточку. Так, а теперь твоя очередь, Василий Егорыч, — Кеша гремел ампулами.
— А я-то при чем? — спросил я. — Я енотов не трогал.
— А девушку за руки трогал? — Петровича было не остановить, он на моих глазах готовил новую порцию вакцины.
— Ой, внуча, — слушая мой сбивчивый рассказ про затянувшийся поход в магазин и небольшое приключение со щеночками, бабуля только и делала, что крестилась и охала.
— Всё нормально, — в сотый раз повторила я, беззаботно пожав плечами. — Уколы только немного пугают, — настала моя очередь вздыхать. — Хорошо, что в плечо, а не как раньше — в живот. И не так много, как могло бы быть!
Слова фельдшера я успела проверить в интернете. Ну и кошмар же там пишут про бешенство! Сорок уколов! В живот!
Ой, чую, если бы не шагнувшая вперёд медицина, Василий меня точно бы проклял. Он и так очень негативно воспринял новость про временный запрет на спиртное. Даже жалко его стало. Чуть-чуть. Всё же тёмное прошлое не даёт ему покоя. А для слабых личностей единственный способ на время забыться – это качественно вливать в себя эту гадость. С детства терпеть не могу. С тех пор как мама умерла, и единственное, что мог делать тогда папа, закрываться в спальне и топить своё горе в…
— О, вспомни папочку, вот и он, — усмехнулась я, достав из кармана телефон и вставая с дивана.
На звонок я решила ответить в своей комнате. У меня накопилась парочка вопросов к папе, и задавать их при бабушке я не хотела.
— Алиса? Где ты? — не успела я взять трубку, как папа начал свой допрос. — Ты в порядке? Василий рядом? Ты дома? Почему ты молчишь?
— Да. Дома. Да. Нет. Снова да, — ответила я.
— Что?
— Я говорю, да – я дома, да – я в порядке, нет – Василия нет рядом, — пояснила я свои ранее озвученные ответы. — И я не молчу. Просто перебивать не очень красиво. А ты мне слова не давал вставить своими вопросами. И, кстати, о них. Откуда ты знаешь Василия?
— Слава богу, ты дома, — с явным облегчением выдохнул отец. — Алис, я тебя очень прошу, не ходи больше в сторону леса. Опасно это.
— Откуда ты знаешь Василия? — повторила я вопрос, начиная злиться.
Папа всегда так делал. Не слушал меня, игнорировал мои слова и вопросы. А стоило ему получить ответы на свои, так и вовсе переводил тему или завершал разговор. Так было и когда я пыталась отстоять свою мечту и поступить на ветеринарный. Ничего у меня не вышло. Папа заставил отправиться на юридический. И что в итоге? Я бросила университет.
Так же вышло и с папиным решением выгодно отдать меня замуж. Он снова меня не слушал. Как итог – я сейчас здесь.
— Как бабушка? Ладите с ней?
— Не скажу, пока не расскажешь про Дубинина, — насупилась я. — Кто он такой? Что вас связывает? Не ожидала я, папа, что у тебя есть такие криминальные друзья.
— Почему криминальные? — переспросил отец. — Обычный фермер…
— Ага, конечно, — от раздражения я даже ногой притопнула. — Ты его дом видел? Два этажа. Водопровод. Душ. Плазма. Водопровод, к слову, с горячей водой, а не…
— Ты у него помыться, что ли, хочешь? — перебил меня папа, не став отвечать ни на один из заданных вопросов. — В целом, если так сильно хочешь именно в душ, я могу договориться…
— Я сильно хочу домой, — хмуро произнесла я. — Может быть, ты…
— Нет, — категорично заявил папа. — Отдохни у бабули.
— А знаешь что?! — раздраженно ответила я. — А почему я вообще у тебя спрашиваю разрешения вернуться домой? Да я завтра же соберу вещи и…
— У тебя нет денег, — хохотнул отец. — Да и не будет, пока я не разблокирую твои карты. А делать я это в ближайшее время не собираюсь. Побудь на свежем воздухе, Алиса. Да и потом, разве можно так с бабушкой? Она тебя так ждала, а ты уехать хочешь, даже неделю у неё не погостив.
— Не разблокируешь, значит, — почувствовав прилив воинственности, я на ходу начала придумывать план дальнейших действий. И с каждым произнесенным словом отца во мне крепла уверенность в собственных силах. — Я и сама смогу вернуться. Давно было пора показать тебе, что я самодостаточная личность и могу не только жить самостоятельно, но и работать, а также зарабатывать. Начну прямо завтра. А когда накоплю достаточно…
— Работать, — откровенно рассмеялся отец, передразнивая меня. — Котов местных стричь будешь? Или благовониями торговать за “спасибо”, как на этого… Анфисия?
— Анисия, — поправила я, вспомнив свой предыдущий провал с работой и попыткой доказать отцу, что я сама прекрасно могу себя обеспечивать.
В тот раз не вышло. Но ничего, негативный опыт – тоже опыт.
— Между прочим, бабушка разрешила мне поработать над имиджем своих овец, и ей понравился результат, — похвасталась я своими успехами. — И не только ей. Отец Сергий, как увидел Артемона и Монро, тоже восхищенно произнес: “Царица мать небесная!” А сарафанное радио, папочка, так устроено, что завтра моё имя здесь будет у всех на слуху. Мне даже искать работу не придется. Люди сами придут ко мне, узнав, что в деревне появился грумер.
— Что ж, — со смешком протянул отец, ни капельки не впечатлившись моей пламенной речью и железобетонными аргументами. — Поработай, дочь. Если с цирюльничеством не выйдет, то знай – в полях лишние руки всегда нужны. Вот только не побрезгуешь ли ты испачкать свои? Маникюр опять же…
— Знаешь что?! — взвизгнула я, услышав в трубке противное бульканье. — Блин!
Телефон банально разрядился, моргнув мне напоследок заставкой на экране.
Обидно.
А ещё обиднее то, что папа в меня не верил.
Совсем.
Ни капельки.
— Что ж, — зло стуча пятками, я прошла за ширму, скидывая с себя одежду и беря в руки ночнушку. — Завтра же найду работу! В поле!
Хорошо, что я знаю одного бандита, ударившегося в земледелие.
— Да ладно! — я не поверил своим глазам. Пять тридцать утра, а блондинистая подпирается задницей пыльную “буханку”. — Ну за что ты так со мной?.. — я поднял глаза к небу. — Я же не грешил крупно… вроде.
Так, а что это на девчонке? Клетчатая рубашка, джинсовый комбинезон, яркий платок повязанный на шее, за спиной висела соломенная шляпа на белоснежном шнуре, только резиновые сапожки выбивались из композиции. Такие потертые-потертые. Явно отслужившие ни один год. Сомневаюсь, что Алиса привезла их с собой. Вот не вижу я ее на столичных улицах в сапожках с клеймом на голенище “ПТФ Спецодежда”.
— А правда, что ты рабочим пять тысяч в день платишь?
Твою ж дивизию, мне не показалось, бедоноска решила поработать ручками!
— И тебе доброе утро, Алиса, — ответил я, прикидывая, как бы побыстрей от нее избавиться.
— Доброе, Василий. Так это правда или мне наврали?
Интересно, кто же этот сердобольный, что надоумил ее наняться на работу в поле? Да еще и ко мне!
Точно Миша! Кто же еще?..
— Не врут. Но за эти деньги надо пахать весь день. Как рабыня Изаура. До кровавых мозолей на руках.
— О-о-о, — радостный возглас блондинистой убил во мне всяческую надежду, что она передумает и вернется досыпать в вышитую заботливой Марь Иванной постельку. — А знаешь, какая я трудолюбивая?! Самая трудолюбивая! И от мозолей у меня вот, — она вытащила из кармана садовые перчатки и сунула мне их в нос. — Защита!
— Да, без защиты сейчас никуда, — проворчал я.
— Так ты возьмешь меня на работу?!
— А я не слышал, чтобы ты просила меня об этом. Да и людей у меня сейчас под завязку.
— А если мне очень надо? — спросила она, захлопав длиннющими ресницами. — Очень-очень! ОЧЕНЬ!
— Закончилась розовая краска для овец?
— Ясно, — Алиса окинула меня разочарованным взглядом. — Ты такой же, как и мой отец.
Я хохотнул. А вот и еще один удар по самолюбию. Я тут реально подумываю распечатать фотки блондинистой, а она меня в отцы записала.
— Да он старше меня почти на десять лет, — горцанул я.
Она закатила глаза и сказала таким тоном, что я ощутил себя дурачком:
— Я вообще-то не про возраст.
— А про что?
— Ты тоже не веришь, что я смогу работать не хуже других. Руками, — она протянула мне раскрытые ладони. — Думаешь, что я избалованная и никчемная фифа.
— Примерно так и думаю, да, — согласился я.
— А вот и нет! — девчонка сжала кулак и угрожающе оттопырила указательный палец. — Найми меня, и я тебе докажу, что это не так! — замерла, закончив свою пламенную речь.
А передо мной встала настоящая дилемма. Если я сейчас соглашусь, то Алиса точно достанет меня своей болтовней только за дорогу, уж не говоря о целом дне. А если я откажу… то, облагородит всех котов и собак деревни, независимо от их желания, и не исключено, что опять направится в лес, когда домашняя живность попрячется. Или пойдет к колодцу за водой… Или решит помочь бабуле и спустится в погреб за картошкой... Или… надумает отполировать какому-нибудь быку рога. Да от количества вариантов самоубиться, аж морозец по спине пробежал.
— А я согласен, — сказал, пуская “петуха” от волнения. — Только с одним условием.
— С каким? — и снова обезоруживающая улыбка и ясный наивный взгляд. Как дожила-то до этих лет, чудо?
— Если я хоть раз услышу, что ты жалуешься — пойдешь обратно. Никто тебя не повезет, все работать будут.
Естественно, я не отпущу бедоноску пешком одну, тут километра три топать, но ей об этом знать не нужно.
— Не услышишь. Клянусь! — заявила она и вместо указательного пальца перед моим лицом появился оттопыренный мизинчик.
— Договорились, — хмыкнул я, подтверждая клятву. — Садись, поехали.
Алиса, воодушевленная своей победой, дернула ручку УАЗа.
— Закрыто.
— Естественно. У нас хоть здесь и тихо, но я бы не решился оставить ключи в замке зажигания.
— Ну да, — понимающе протянула юная фермерша. — А кто такая рабыня Изаура? — спросила, забираясь на сиденье, когда я снял блокировку с двери.
— Э-э-эм, — тут я подзавис. — Ну сериал такой был по телеку. Его смотрели всей семьёй, потому что больше ничего путевого не показывали.
— Интересный?
— Единственное, что я запомнил, там все падали с лестницы.
— Зачем?
— Ты задаешь капец странные вопросы. Чтобы потерять ребенка, конечно.
— О-о-о, так это про любовь сериал, а думала, ты такое не смотришь. Типа только те, где со стрельбой и убийствами.
— Типа скучаю по криминальному прошлому? — спросил я с издевкой.
— Ну да.
— Мне было пять, Алиса. И я смотрел то, что смотрели мои мать и бабушка.
— Тогда все ясно, — изрекла гордо. Я не стал интересоваться, что именно постановили в тараканохранилище, сомневаюсь, что ответ мне понравится. И до поля мы доехали почти молча. Почти. — О, а это помидорчики сажают?
— Морковь позднюю сеют.
— А да, я так и думала. Вот помидоры, — уткнулась лбом в стекло и наблюдала за рабочими, столпившимися в междурядье и разбирающими рассаду из ящиков.
— Это перцы.
— Ты уверен? Очень на помидоры похоже.
— Уверен, — я нервно хохотнул.
— У тебя нет помидорчиков? — спросила Алиса удивленно.
— Есть. Ты не переживай.
Наконец мы доехали до времянки. А не так все и плохо. Думал, что захочу вернуть блондинистую еще у выезда в деревню, а мы даже до полей добрались. Осталось придумать для нее работу. Такую, чтобы себя и других не покалечила и завтра даже и не думала возвращаться сюда.
— Тёть Гуль, как настроение? — Василий подвёл меня к полноватой женщине с криво повязанным и давно выцветшим платком на голове. — Я тебе помощницу привёл.
— Настрой всегда боевой, Васенька, — расплылась она в улыбке, внимательно рассматривая меня. — А лишние руки мне всегда нужны. Как зовут тебя, девонька?
— Алиса, — представилась я, протягивая ей ладонь. — Можно просто…
— Вась, а она готовить-то умеет? — спросила она в ответ, придирчиво посмотрев на мой свеженький маникюр. И, судя по её лицу, увиденное ей не очень понравилось.
— Умею, — ответила я за Василия. — И очень даже вкусно.
— Ну и хорошо, — легко приняла мой ответ эта тётя Гуля. — Иди тогда переодеваться. Сегодня будем готовить плов.
— М-м-м, — протянул Василий, пока я растерянно хлопала ресницами. — Тёть Гуль, за твой плов можно и душу продать. Я тогда оставлю вас? Если что, — он указал головой в мою сторону, — звони. Сразу звони.
— Обязательно, — с улыбкой ответила ему женщина, проводив взглядом удаляющегося от нас бандита. После чего снова переключила своё внимание на меня: — Так, Алиса. И что стоим? Кого ждём?
— Видите ли… тётя Гуля, — призналась я. — Мне не во что переодеться. Если честно, я думала, что сегодня буду работать в поле и не взяла с собой сменной одежды…
— В поле? — хохотнула женщина, ещё раз окидывая меня взглядом. — Вот в этом?
— А что такого? — следуя её примеру, я тоже себя осмотрела. Самое то для работы в поле. Даже сапожки удалось найти в подполье у бабули.
Пусть и старенькие, зато не дырявые. И что этой Гуле не понравилось?..
— Ой, девонька, — без злобы посмеялась она. — И откуда ты такая взялась только? Из столицы, что ль?
— Это плохо? — насупилась я.
Я готова была смириться с тем, что папа в меня не верит. Не обратила внимания на сомнительный настрой Василия. Что вообще с этого бандита взять? Но вот услышать скепсис от женщины, что впервые видит меня — это просто… просто…
— Так, Алиса, — поправив платок на голове, тёть Гуля строго посмотрела на меня. — В подсобке, — она указала в сторону небольшого сарайчика, что стоял рядом, — возьмёшь передник и платок на голову. Волосы убрать нужно, шляпка твоя не годится. Там же и руки хорошо вымоешь, умывальник стоит. Давай, время летит так, обернуться не успеешь, а тут уже очередь из голодных мужиков выстроится.
Кивнув, я быстро пошла исполнять. Ничего-ничего… я ещё всем им докажу, что справлюсь.
Фантазия тут же нарисовала жадно поедающих плов мужчин, через слово нахваливающих повара. А Гуля только отмахивается, мол, это не я, сегодня вам готовила Алиса… И все просто в восторге. Даже Василий сквозь гордость и пренебрежение на коленях ползет за добавкой, которую я ему не дам. И не потому, что вредная, а просто потому, что всё уже съели. И тогда бандит упадёт на землю и, вскинув голову к небесам, закричит протяжное “нет”...
— Алиса! — окликнула меня с улицы тёть Гуля. — Порасторопнее!
— Я уже почти всё! — прокричала в ответ, вытерев руки висевшим над умывальником полотенцем и сняв с головы шляпку.
Платки и передники здесь и правда были. Но такие застиранные и засаленные, что я с трудом поборола брезгливость, беря их в руки.
— Все деньги на дом свой спустил, что ли, — раздраженно прошептала я, борясь с собой и повязывая платок на голову, убирая волосы. — Трудно было сеточки для волос купить, что ли…
— Алиса!
— Выхожу! — озвучила я, одновременно выходя из сарайчика, по ошибке названного подсобкой.
— Как черепаха, ей-богу! — прицокнула языком тёть Гуля, оценив моё перевоплощение и одобрительно кивнув. — Так, вот там стоит бадья с картошкой, её нужно помыть, почистить и нарезать. И чем скорее, тем лучше. А я пока займусь мясом…
— Картошка? — я растерянно проследила за указанным направлением.
За подсобкой, метрах в десяти под навесом, располагалось что-то похожее на мангальную зону. Три больших мангала с казанами и коптильнями, один мангал средних размеров, на котором стояла огромная кастрюля. Чуть правее — несколько деревянных ящиков, один из которых был доверху наполнен картошкой.
— Что тебя так удивляет? — ответила вопросом тёть Гуля, подходя к крепкому столу, на котором в пищевой плёнке лежали брикеты с мясом.
— Разве в плов нужна картошка? — уточнила я, усиленно вспоминая рецепт.
Возможно, когда я уверенно заявила, что умею готовить, немного слукавила. Совсем чуть-чуть. Но даже моих скудных кулинарных знаний хватало, чтобы знать — плов готовят из риса. Зачем мне чистить картошку?
— В плов, конечно, не нужна, — ловко снимая полиэтилен с мяса, тёть Гуля достала огромный тесак, с громким стуком разрубая свинину… наверное. Или баранину. Кто его знает, чьё мясо перед ней было. — А вот в суп – обязательно. Или ты думала, что мы наших тружеников только пловом кормить будем? А как же первое?
— Да, без первого никак, — нервно сглотнув, я посмотрела в сторону огромной кастрюли. Даже представить страшно, сколько сюда нужно картошки…
Мысленно напомнив себе, что я справлюсь, я решительно подошла к бадейкам с овощами. Подбадривая себя картинками того, как Василий прикусит язык от моего вкусного супа, я осмотрела пространство. Странно…
— Тётя Гуля, простите, — позвала я женщину. — А где чистилка?
— Кто?
— Чистилка, — повторила я. — Для картошки. Штука такая, кожуру срезать…
— Ножик возьми, — она коротко от меня отмахнулась. — Рядом лежат.
— Ножик, — прошептала я, смотря на небольшой нож с потёртой деревянной ручкой. — Ножик…
— Что ты там бормочешь?
— Ничего, — обернувшись на тёть Гулю, я вымученно улыбнулась. — Нашла ножик.
— Ну вот и займись делом.
Легко сказать. Займись делом…
Стыдно признать, но ножом картошку я никогда не чистила. Зачем, если есть чистилки? Их же не просто так придумали…
— Ладно, ничего сложного, — прошептала я, подвинув ближе ведёрко с водой для очищенного картофеля. — Ничего сложного…
— Про что ты еще наврала, помимо умения готовить? — спросил я, надевая рубаху.
— А зачем ты это делаешь? — блондинистая нахмурила гладкий лоб.
— В смысле? Хочу узнать, насколько ты брехучка по стобалльной системе.
— Нет, одеваешься. Разве не жарко?
— Вот поэтому и одеваюсь, чтоб не сгореть к чертям собачьим. Ты бы тоже шляпу накинула, а то шея и лицо сгорят. Болеть звездец как будет. Так о чем еще наврала?
— Да не врала я, — Алиса манерно надела шляпку, подвязала ленту бантом под подбородком.
— А что же делала?
— Немножко приукрасила, — фыркнула раздраженно.
— Ясно. Ну поливать-то умеешь? Цветы дома есть?
— Есть, — блондинистая посветлела лицом. Точно подумала, что в этот раз справится.
— Пойдем, — я подвел ее к ящикам с рассадой. — Приносишь воду, набираешь ковшом и каждый куст хорошенько поливаешь. Понятно?
— Пф-ф-ф, — она схватила ведро и весело, почти вприпрыжку направилась к цистерне.
— Да стой ты!
— Ну что?
— Когда прольешь, неси ящики во-о-он туда, — указал на ряды, где сегодня высаживали перцы. До них метров пятьсот, один раз сходит и откажется.
Алиса задрала острый нос, вглядываясь, приложила ладонь ко лбу.
— Ага, поняла. Это все, Василий Егорович?
— Ты уже и отчество мое узнала? — хмыкнул я. — Запал все-таки я тебе в душу.
— Мне в душу запали пять тысяч за день работы. А с начальством всегда нужно иметь хорошие отношения. Лэ. Логика, — выдала блондинистая.
— Логика, будь добра, не трожь все, что прыгает, бегает, лазит и летает. И воду из цистерны не пей, козленочком станешь. Договорились?
— Договорились. Ты иди, иди, — она помахала на меня ладошкой и продолжила свой путь.
Ну что ж, посмотрим, насколько ее хватит. Или меня…
Минут через тридцать блондинистая топталась в луже, щедро поливая рассаду… нет… заливая. Набирала ведро, возвращалась к ящикам, размахивалась и с характерным звуком натуги «хэ» обдавала бедные перцы водой. Сорок два рубля шестьдесят копеек за семечко! За семечко! Пупков со мной не расплатится…
— Ядрид тебя в коромысло! — гаркнул я, пугая всех в радиусе двухсот метров.
Отчего-то Алиса сразу поняла, что обращаюсь я именно к ней, подняла испуганное лицо, заулыбалась заискивающе. Все же ее хваленая логика подсказывала о неминуемых звездюлях.
— Что-то не так? — спросила она, пряча пустое ведро за спину.
— С момента первой встречи с тобой все не так, — я шел на нее, как поезд на ошарашенных зрителей фильма братьев Люмьер. Неотвратимо и пугающе.
— Не нужно преувеличивать, — попятилась она.
— Это я еще преуменьшаю, — рыкнул я, нависая над девчонкой. — Что я сказал тебе сделать?
— Полить перцы и отнести вон туда, — она протянула руку в правильном направлении, не отводя от меня невинного взгляда.
— Так. А как я сказал поливать?
— Водой?
— Ковшом, Алиса, — цедил я сквозь зубы. — Ковшом. Аккуратно поливать, словно мать купая младенца. Не на головы, а в корень. Теперь достаточно доходчиво объяснил?
— Очень, Василий Егорович, — выдохнула она, а потом добавила шепотом: — Как долго ты был главарем банды? «Шестерки» наверняка тебе жутко боялись.
Что она несет? Если бы не шляпа, подумал, что уже голову напекло.
— Ты слов-то где таких нахваталась? — спросил и одумался. — Можешь не отвечать. Работай.
В этот раз я не стал полагаться на удачу и проследил за тем, чтобы блондинистая не угробила мне рассаду.
— Умница, — похвалил, получая в ответ лучи неподдельной радости.
Мне бы проехаться по участкам, посмотреть, как работа, а я все тут трусь. Даже теть Гуля как-то странно стала на меня посматривать. Улыбалась хитренько и головой из стороны в стороны раскачивала. Мол, не умеешь за девушкой ухаживать — не берись. Не будь она занята готовкой, точно бы подошла и рассказала, как ее старший сын с размахом сватал невестку. Раз в пятый…
Алиса закончила проливать рассаду, отставила ведро в сторону, присела, примерилась к ящику, взяла и понесла, как муравейчик, петляя худыми ножками под тяжестью.
— Василий Егорович, я бы мог на машине подвезти рассаду. Может, я ей помогу? — поинтересовался Марат, попивая воду.
— Еще чего. Мало своей работы? Так я еще подкину.
— Да ей же детей еще рожать. Да и надорвется, — Марат привел аргумент, от которого у меня крыша немного встала на место. Прав же, блин. Сколько там живого веса в этой блондинистой козявке? Пятьдесят? Максимум — пятьдесят килограммов и сто граммов.
— Давай. Помоги.
Дважды повторять не пришлось. Да и Алиса не стала отказываться. Улыбалась Марату во все свои тридцать два отбеленных зуба и точно при знакомстве попросила называть ее Лисенком.
— Все, — доложила она, когда Марат выгрузил последний ящик и Алиса прибежала ко мне, раскинув руки в стороны на манер самолета. — Я справилась, — лицо довольное-довольное.
— Да умница ты моя, — похвалил я ехидно.
— Спасибо.
— Домой еще не хочешь?
— Нет, — она отрицательно закрутила головой. — Я писать хочу, — выдала без раздумий «девочка не будет никаких проблем» и сдула прядь, упавшую на лоб
— А я стесняюсь спросить, зачем ты мне об этом говоришь?
— А кому я должна об этом говорить? — уточнила она. — Ты самый близкий мне здесь человек. С остальными я познакомилась только сегодня.
Ясно… Хваленая логика в действии.
— Ну тогда не терпи, — я мотнул головой на времянку, где теть Гуля уже приступила к обжарке моркови для плова.
— Что, прям вот за этим сарайчиком? — с ужасом в глазах уточнила Алиса.
— Ага. Так все делают.
Блондинистая осмотрелась, под удивленный взгляд поварихи короткими перебежками спряталась за времянкой, внимательно изучая землю под ногами. Облюбовала куст, обошла его дважды. Определилась.
— Отвернись, — просипела она на меня. — Ну!
Господи боже! Я точно попаду в ад. Разве можно так издеваться над городской куклой?..
— О-о-о-ой, — протянула я, медленно опускаясь на траву в тени дерева.
Кто бы мог подумать, что сажать картошку так трудно? Даже целая технология есть…
И вот ведь загадка. Технология есть, а механизма, который бы это делал, нет. Приходится самой нагибаться и ручками, ручками, ручками. Нагнись за картошкой, вставь её в ямочку. Затем присыпь землёй с помощью какой-то тяпки с короткой ручкой.
Да я за всю свою жизнь столько раз не нагибалась, сколько сегодня!
— Лисёнок, ты как? — остановился рядом Марат, заметив мою полулежачую на траве тушку.
Как я? Да ужасно! Не уверена, что смогу встать сейчас, не говоря уже про дорогу домой и завтрашнее утро! А ещё я была уверена, что Василий злостно не доплачивает своим сотрудникам. Пять тысяч в день? Тут минимум пятнадцать выплачивать надо!
— У меня всё прекрасно! — вместо всего того, что крутилось в мыслях, ответила я Марату. — Решила… полюбоваться творением своих рук, — подобрала я определение, осматривая ровные засаженные квадраты земли, в которых я сегодня прикопала картошечку.
— Ты молодец! — похвалил меня Марат, беря за руки и поднимая с земли. — Но хватит смотреть. На сегодня рабочий день закончен…
— Правда?! — воскликнула я, чуть не плача от такой чудесной новости.
Телефон я с собой на работу в поле не брала, понятия не имела, сколько прошло времени, но… новость о том, что на сегодня всё закончилось, открыла во мне второе дыхание.
Всё стало казаться таким чудесным! И солнце больше не пекло. И какие-то мухи-переростки не пытались меня искусать. А ещё мило продолжающий держать меня за руки Марат ни капельки не раздражал тем, что стоял неприлично близко ко мне.
— Правда. Почти все разъезжаются по домам, — рассмеялся Марат. — Ты не против, если я подвезу тебя…
— Я сам её подвезу, — раздался за моей спиной раздраженный голос Василия.
Вот как одной фразой этот человек испортил всю красоту и волшебство момента?!
Хотя что с него взять. Бандит — он и в поле бандит.
— А можно я…
— Нельзя, — перебил меня Василий, не давая до конца озвучить просьбу поехать с Маратом.
— Я не договорила. Я…
— А я, пожалуй, спешу, — резко отпустив мои ладони, что всё это время Марат продолжал держать в руках, парень спешно начал удаляться. — До завтра, Василий Егорович! Алиса!
— До завтра, — растерянно прошептала я, наблюдая за его откровенным бегством. — И куда он так спешит?
— Домой, — хмуро ответил Василий.
— Но он бежит в сторону леса, — сделала я наблюдение, оборачиваясь на Василия, и, осмотрев его лицо, начинала понимать стремительное бегство Марата.
Бандит явно был зол. Очень зол.
— Я что-то сделала не так? — тихо спросила я, смотря, как у него на виске вздулась и запульсировала венка.
Может, он наблюдал за мной, пока я распихивала клубни по дырочкам? Вроде я всё делала правильно… каждую картофелину опускала ростками вверх… или нет?..
— В машину, — отдал мне приказ Василий, указав рукой в сторону стоящего в стороне УАЗика.
И таким тоном он произнёс эту короткую фразу, что спорить или отказываться мне даже в голову не пришло! Как и крутившаяся в мыслях шутка про то, что Василий снова приревновал меня, так и осталась невысказанной.
Если честно, я и о прошлом неосмотрительном высказывании уже раз сто пожалела. И зачем пошутить за обедом решила? Ответ Василия мне было не переплюнуть. В лесу он меня высадит…
— Ой! — поняв, что именно это бандит и решил сделать – исполнить свою угрозу, я слишком резко затормозила в паре метров от УАЗика и неловко запнулась о притаившийся в траве камень.
И обязательно бы упала, если бы не крепкие руки бандита. Он успел подхватить меня практически у самой земли.
— С тобой ни минуты покоя, верно? — вкрадчиво прошептал он, не торопясь выпускать меня из своих объятий.
— Ну… — многозначительно протянула я, по инерции обвив руками мощную шею Василия.
Это было так странно… Со стороны мы, должно быть, смотрелись очень романтично. Сильный мужчина, вновь потерявший где-то футболку, прижимал к своему крепкому торсу трепетную девушку…
— Фу, — напомнила я себе, что Василий меня не привлекает.
Совсем не привлекает.
Вообще.
Он же бандит! С тёмным прошлым! С темнейшим! Но глаза у него красивые. Этого не отнять. И губы… что скрывает борода.
— Фу? — тихо переспросил Василий, неотрывно смотря на мои губы.
Его взгляд обжигал, заставляя меня судорожно выдохнуть и облизнуться.
— Так мы… едем? — тихо спросила я, заставляя себя перестать испытывать удовольствие от ощущения странной защищенности и тепла его рук.
— Едем, — повторил за мной бандит, нехотя отпуская меня и подталкивая в сторону машины. — А ты… молодец. Хорошо поработала сегодня.
От столь неожиданной похвалы я снова чуть не запнулась.
— Спасибо, я старалась, — ответила я Василию, забираясь в машину. — А когда я получу свои деньги?
— В конце недели, — усмехнулся в ответ Василий.
— А мне говорили, что ты выплачиваешь ежедневно, — нахмурилась я, отчего-то стараясь не смотреть в его сторону.
Какая-то странная у меня реакция сегодня на Дубинина. Усталость сказывается, не иначе.
— Тем, кто разово выходит, да, ежедневно, — пояснил он в ответ. — Но ты же и завтра придёшь. Или сдаешься? Наработалась?
— Я приду! — заулыбалась я в ответ. — Даже и не сомневайся!
— Я так и подумал, — хмыкнул он. — Если встать сможешь, конечно.
— Смогу, — упрямо ответила я, но не злясь на него.
Я – молодец! Я смогла! И даже бандит оценил, иначе не стал бы и дальше давать мне работу.
Выйдя на улицу, я прислонилась спиной к двери, стараясь отдышаться.
Болело всё.
Начиная с пальчиков на ногах и заканчивая корнями волос. Кажется, единственное, что я могла делать безболезненно – это моргать. Но этого умения было недостаточно для работы…
Работы…
— Я смогу, — подбадривала я себя, осторожно отлепившись от двери и делая упорные шаги вперёд. — Я – кремень!
Раньше, стоило мне упорно позаниматься в зале, наутро тоже ведь были специфические ощущения в мышцах. Но тогда мне помогала мантра моего тренера. “Раз мышцы болят, значит, они есть!” – назидательно говорил он. И мне всегда нравились эти ноющие ощущения, практически не приносящие никакого дискомфорта. Чувствовать мышцы – это прекрасно.
Именно чувствовать, а не бояться сделать резкое движение, от которого захочется упасть плашмя и больше никогда не двигаться! Я вообще считаю чудом, что мне удалось встать с кровати! Ну… как встать? Скорее медленно сползти с неё в странной скрюченной позе. Тут скорее чудом нужно считать то, что я смогла выпрямиться. Превратиться в прямоходящего человека! Эволюция у меня заняла почти два часа…
Спасибо бабуле, наблюдая за моим оханьем и аханьем, она принесла какую-то мазь и даже помогла мне втереть её в кожу. Не могу сказать, что от вонючей жижи боль сняло, но однозначно стало чуть легче.
Вновь остановившись, я обернулась и не смогла сдержать разочарованный стон. Мне казалось, что я прошла много. Оказалось – показалось.
Нас с дверью в дом бабули разделяли жалких пять шагов.
Упрямо стиснув зубы, я продолжила путь, периодически морщась.
Сейчас я, как никто другой, понимала муки бедной русалочки. Каждый шаг – боль.
Каждый.
Шаг!
Отличало нас с ней только то, что в её ситуации она страдала ради великой цели! Она шла к любви! К своему прекрасному принцу!
А я шагаю… к Василию. Такая себе благая цель… стареющий бандит. Бандит с необъятными полями картофеля.
— Ненавижу картошку, — шмыгнув носом, прошептала я, осторожно проверяя рукой задний карман джинсов.
Моё сокровище было на месте. Главное, чтобы Василий не высказался против и не отправил меня снова работать руками. Будем объективны – при первой же моей попытке согнуться, разогнуться обратно без посторонней помощи я не смогу. Именно для этого я и придумала план “Б”. Только бы Василий согласился…
— А вот и он, — простонала я, заметив подъезжающий УАЗик, и замерла.
У меня ничего не болит. Я свежа и бодра. Боли нет. Я – кремень…
— Доброе утро, Лисёнок! — крикнул мне Василий, вылезая из буханки и лыбясь во все свои тридцать два зуба (или сколько у него там осталось после криминальных разборок по тёмным подворотням?). — Как ты себя чувствуешь?
— Прекрасно! — старательно улыбаясь, пропела я.
Надеюсь, что пропела, а не простонала.
— Рад слышать, — остановившись в шаге от меня, бандит вкрадчиво спросил: — Готова сегодня работать?
— Готова, — уверенно ответила я, медленно заводя руку за спину и доставая из кармана своё сокровище. — И у меня есть предложение… ай…
В плече стрельнуло неприятной болью от движения, потому я замерла и тихонечко выдохнула.
—Ай? — переспросил Василий, продолжая улыбаться. — Ты уверена, что хорошо себя чувствуешь?
— Абсолютно, — прошептала я, наконец-то достав чистилку и демонстрируя её бандиту. — Вот. Сегодня я смогу помочь тёть Гуле. Я умею чистить картошку…
— А не проще ли признаться, что у тебя всё болит? — откровенно забавлялся Василий. — Я же сказал, что у тебя выходной и…
— У меня ничего не болит! — упрямо повторила я, притопнув ногой и тут же морщась от столь необдуманного действия.
— Гордая, значит, — покачав головой, бандит взглянул на свои наручные часы. — Ладно, птица-ёжик, ковыляй в машину. Нам на прививку нужно.
— Прививку? — переспросила я, совершенно забыв про серию уколов, о которой нас предупреждал местный фельдшер. — Точно ведь. Прививка… и медотвод от работы, наверное, да? — скрывая надежду в голосе, спросила я. — Как жаль… а я так хотела поработать сегодня.
— В машину, — хохотнув, повторил Василий.
— Ай, — тихо пискнув, я направилась к буханке.
Вот что ему стоило ближе подъехать? Зачем так далеко припарковал машину? И вообще…
— А почему ёжик вдруг птица? — спросила я, припомнив его странную фразу, пытаясь отвлечься от болезненных ощущений. — Ёжики – млекопитающее. Никакого отношения к птичкам они не имеют. У них даже крыльев нет, если ты не знал…
— Вот именно из-за отсутствия крыльев гордые ежи летают только после того, как их пнёшь, — просветил меня Василий, заставив ещё больше нахмуриться. — Выражение такое есть, Алиса. Подразумевающее, что излишняя гордость до добра не доводит. А в некоторых случаях сильно вредит горделивым девушкам, не желающим признавать, что они не очень хорошо себя чувствуют.
— Я отлично себя чувствую, — ответила я ему, со стоном забираясь в буханку.
— А ноешь ты потому, что?.. — спросил Василий, заняв место за рулём, иронично посматривая на меня.
— Потому что потому, — отчеканила я, скрестив руки на груди и отворачиваясь к окну.
Дорога по кочкам до медпункта была… незабываемой. Я старательно делала вид, что не постанываю, а напеваю себе под нос популярную песню. Василий же даже и не пытался сделать вид, что верит моему фарсу.
Но вслух я всё равно никогда и ни за что не признаю его правоту!
Ни-ког-да!
— И вот в кого ты такая, а, Лисёнок? — задал мне вопрос Василий, паркуясь у медпункта. — Точно не в отца. Даже он не настолько упрямый.
Оставив его вопрос без ответа, я старалась осторожно покинуть автомобиль, не издав при этом ни звука. Почти получилось. Почти. Тихое “ой-ой-ой”, я надеюсь, осталось незамеченным.
— Пойдём, горюшко моё, — открыв дверь в дом, бандит услужливо пропустил меня вперёд.
— Не твоё, — гордо произнесла я, заходя внутрь.
— Ну хоть про горе не отрицаешь, — усмехнулся в ответ Василий, с каждой минутой всё больше раздражая меня своим хорошим настроением.
— Ух ты ж ёбэже, — я то ли ругнулся, то ли восхитился при виде девчонки.
— Привет, — пропела она, неуклюже передвигаясь, словно на ходулях. Упертая, кабздец просто. Я бы еще утром послал меня с полями и пятью тысячами, а эта нет. Поехала, да и теть Гулю очаровала своей картофелечисткой. — Ну как я тебе? — спросила девочка — не будет никаких проблем, крутанувшись вокруг своей оси, отчего подол легкого и без того короткого сарафана открыл не только стройные бедра, но и красивую задницу в простых белых трусиках. — Ой, — смущенно прижала ткань. — Не слишком коротко?
— Нет, — хрипнул я, ударив себя по груди кулаком, чтоб окончательно не поперхнуться слюной и позорно не сдохнуть.
— Здесь такое носят? — Алиса продолжала свой опрос, очаровательно улыбаясь.
— Кхе-кхе. Носят, ага, только… ну, в общем тебе идет больше, — я расщедрился на комплимент.
— Класс, ну поехали. А то опоздаем на праздник, — защебетала, суетливо перебирая ножками в белых туфельках. Вот откуда они у нее? Неужели, взяла с собой? В деревню… белые туфли.
— А куда ты так спешишь?
Блондинистая поравнялась со мной и прошептала, сквозь плотно сжатые зубы:
— Если я остановлюсь, то больше не смогу сдвинуться с места.
— А зачем согласилась со мной ехать на день рождения? — я поддел ее, подставляя локоть. Я, конечно, та еще свинья, но смотреть на страдания девчонки не смог.
— В смысле? Такой вопрос я могу задать тебе, — фыркнула она, повисая на мне. — Я молодая. Мне положено ходить по вечерам на тусовки. А вот ты, Василий Егорович, мог бы остаться и дома.
Я хохотнул.
— Тусовки? У нас? Серьезно? Думаешь после дня рождения мы поедем на афтепати?
— Я не против, — Алиса вскинула голову, тряхнула блондинистыми волосами, точно перемешивая верных друзей. — Ой, ты на машине! — воскликнула счастливо. — Я думала, мы пойдем пешком.
— Нет, мы поедем.
— Все же ты заботливый, хоть и с криминальным прошлым, — выдала она.
— Еще чего, — возмутился я, открывая дверь внедорожника. — Ты думаешь, это я ради тебя? Я просто заметил, что на закате воробьи купались в песке, а это к дождю. Да и алкоголь мне нельзя, — добавил с тяжелой интонацией, намекая чья в этом вина.
— Пф-ф-ф, — девчонка фыркнула. — Ну и пожалуйста, — села в автомобиль.
Вот зачем я ее дразню? Зачем?! Давно уже не тонконогий пацан. А внутри так все и свербит от желания подергать Алису за косички. Детский сад какой-то… Или это уже кризис среднего возраста подкрался, когда ты заглядываешься на тех, кто тебе вполне сгодится в дочери… Да ну, бред. Рано еще. Да и отцом дочери Пупкова я не могу быть. Ну не в одиннадцать же лет, я обронил семя в благодатную почву. Вот, Дуб, зацепись за мысль, что она — дочь твоего товарища. А как бы… ну, полный абздольц, подкатывать с Василием-младшим к ней. Мишаня этого не поймет… Я бы на его месте точно не понял.
— А ты подарок купил? А то как-то стыдно с пустыми руками.
— Купил, — ответил я, хорошенько тряхнув головой. — На заднем сиденье.
Девчонка бросила взгляд через плечо.
— Что это? — спросила она удивленно.
— Смеситель на раковину и сифон.
— Чего? — переспросила Алиса.
— Правильно говорить “что”, — передразнил я ее. — И повторюсь. Это — смеситель и сифон. У Марины в магазине постоянно течет раковина. Что не так-то?!
— Да ничего… все нормально, — с какой-то странной интонацией произнесла девчонка.
— Ну и я говорю, что нормально. Подарок должен быть полезным. Нужным. А не вот это вот все…
— Ясно. Ты из тех, кто считает цветы лишней тратой денег. Если говорить проще — жмот.
— Если бы ты знала, сколько стоит нормальный смеситель, точно бы не назвала меня жмотом, — ответил я гордо.
Ну что за люди эти женщины, а? В голове одни бабочки-цветочки.
— Я не знаю сколько стоит смеситель и этот вот… сифон, но, если вдруг захочешь сделать мне подарок, купи цветы. Я люблю розы.
— А что это я должен захотеть делать тебе подарки?
— Да откуда я знаю?.. — Алиса пожала острыми плечиками и отвернулась засмущавшись.
Дочь товарища! Повторяй, Дуб, дочь товарища! Дочь то-ва-ри-ща!
— Не захочу. Я сегодня и так прилично заплатил за чистку картошки. Не думаю, что где-то получают больше, — сказал, а внутри так паршиво стало. Точно ведь обидел блондинистую. Хорошо до кафе оставалось пару поворотов, а то неудобное молчание затягивалось. — Приехали, — сообщил громко, пугая и себя.
— Я вижу, — отозвалась Алиса. Не успел я остановить автомобиль, как она взялась за ручку и дернула несколько раз. — Разблокируй!
Точно обиделась.
Я щелкнул кнопкой.
— Ты меня-то подожди, я помогу выйти.
— Сама справлюсь.
И мне бы плюнуть на болезненные кряхтения.
— Что ты надулась-то, как мышь на крупу? — спросил я, подавая руку.
— Я не надувалась, — мою ладонь она, естественно, проигнорировала. — Тебе показалось. Ой-ей, — пискнула и неуклюже ввалилась в объятия, цепляясь пальцами за рубашку и царапая ноготками грудь. Приятно так. Зараз-з-за. — И вообще ты прав, — заговорила, щекоча шею дыханием. — С чего ты вообще должен делать мне какие-то подарки?.. — договорила и замолчала. Ну, давай же, девочка — не будет никаких проблем, фыркни еще раз зло, оттолкни. Ты же умеешь. Стоит, мелкая ведьма, прижимаясь, и отравляет цветочным ароматом. Нельзя, Дуб! Нельзя! Одно дело показать Маринке, что у нас ничего не может быть, а другое — еще и дочери товарища голову запудрить.
— Пойдем, мы и так опоздали. Поздравим, отсидим час-полтора и по домам, завтра на поля.
— Да, поля, — Алиса вильнула попой, стряхивая мои руки, поправила платье. — Ты подарок забыл, — напомнила, пока я наблюдал за ней.
— Сейчас возьму, — ответил, не понимая, в какой момент я заинтересовался Алисой как женщиной. Бесила же с первой встречи. Несла какую-то чепуху, не давая покоя ни днем ни ночью. Да бред… А, может, просто бабы у меня давно не было?
— Только, чур, поздравлять будешь ты, — по-детски объявила мне блондинистая, когда мы подошли к стеклянной двери.
— Да без проблем, — заверил я.
Без проблем… Аха-ха-ха. Ну, конечно! Когда мы подошли к имениннице, и я выдал немудреную речь про счастье, любовь, здоровье и деньги, протягивая подарок, в женских глазах мелькнула такая злость, что на мгновение показалось, она мне при всех затолкает сифон прямо в задницу. Ага. Причем не снимая брюк.
— Большое спасибо, Василий, — процедила Марина, растягивая красные губы в улыбке, одним взглядом обещая жуткую расправу. Мне или Алисе – пока было не очень ясно.
— Ну мы пойдем на свои места, — сказал я.
— Нужно было предупредить, что ты придешь не один. Не думаю, что найдется свободный стул.
— Это не страшно, — ожила девчонка. — Я могу посидеть у Василия на коленях. И мы ненадолго, завтра рано вставать. Поля, рассада, картошка…
Да ты ж, чудо мое ревнивое.
Марина как-то странно заморгала. По очереди, то левым глазом, то правым, никак они у нее не синхронизировались. Это определенно нокаут.
— Я думаю, ребята сейчас что-то придумают, — ответила она замогильным голосом, наконец-то проморгавшись.
— Как бы эти ребята нас не… — Алиса сказала и изобразила резкое движение по горлу, когда мы отошли на приличное расстояние.
— Я вот тоже об этом подумал. Смотри, Петрович местечко мне занял, сейчас там и обоснуемся. Пропустите, — я взял девчонку за руку и потащил к нужному столу. — Всем привет, а ну-ка, сморщили попы, — скомандовал я, сдвигая уже сидевших. — Вот. А то места нет…
Минут через сорок я понял, что отсутствие алкоголя в моем желудке – определенно благо. И без него в голове стали кружить мысли непотребного характера. Ну на кой ляд блондинистой нужно было одеваться в этот сарафанчик?! Ей богу, как голая. Лыбится, крутит головой, трещит со всеми, в рот виноградины закидывая. А сидит, кабздец, как близко. Вот прям прилипла ко мне и елозит на стуле. Туда-сюда. Туда-сюда. Вначале горело только левое бедро, а теперь горит уже в другом месте. Да так сильно, что я все глубже сползаю под белую скатерть.
— А пригласи меня на танец, — выдала Алиса.
Да ё…кэлэмэнэ… так я весь алфавит переберу.
— Я не умею танцевать.
— А Иннокентий Петрович умеет? — хлоп-хлоп невинными глазищами.
— Ну-у-у, — протянул я, прикидывая насколько мое нутро против танцев фельдшера и этой бедоноски.
— Тимофей Андреевич точно танцует, — она махнула ветеринару рукой, подзывая его. А тот и рад стараться, вскочил, вильнул в воздухе дрыщавой задницей, видать только и ждал момента подойти. Ага, щаз-з-з! Хрен тебе! Тот, который у каждого двора растет. Не для тебя я эту ягодку из колодца вытаскивал.
— Ну пошли танцевать, — согласился я великодушно.
В этот раз уже Алиса тащила меня за руку.
— А говорил не танцуешь, — хихикнула она, скованно повиливая бедрами в ритм музыке.
— Ну вот решил молодость вспомнить, — ответил я, перетаптываясь с ноги на ногу и подергивая головой. А ничего так, даже весело. Лишь бы не начать подпевать: “Ёр май хат, ёр май соул”, — и окончательно выдать себя.
— Для своей комплекции ты очень пластичный.
— Вот спасибо. А ты что-то странно дрыгаешься.
— Это все твоя картошка виновата. И почему ты всегда такой бука?
— Защитная реакция. Сразу отсекаю людей с отсутствием юмора и завышенным самомнением.
Музыка закончилась, я хотел повернуть к столу, но заиграл медляк. Ну уж нет, это точно не со мной. Так ведь можно окончательно забыть, что блондинистая под запретом. А Тимошка уже бьет своим крохотным копытцем, ждет, когда я отойду. Я скрутил фигуру из пальцев, только показывать не стал.
— Разрешишь? — скрипя зубами пригласил Алису.
— Конечно, — она тут же повисла на мне. — Только держи меня, ладно? А то ноги болят ужасно.
Да бали-и-ин… Я вот надеялся, что мы на пионерском расстоянии будем. А она реально на мне висит и голову на плечо положила. Ну что ж младшенький, ты только веди себя прилично. Договорились? Секунд через двадцать чувствую, нет, не договорились. Да и Алиса как спецом дразнила. То губами случайно в шею ткнулась, то плечиком повела, мелкая ведьма, скользя своей грудью по моей, аж в голову ударило, да и в другое место.
— Что ж ты делаешь? — спросил я, стискивая тонкую талию ладонями.
— Кто? Я? — спросила девчонка и смотрела приоткрыв ротик.
Ах, гореть мне в аду! Ну или во времянке на поле, когда Пупков прознает..., склонил голову и поцеловал заразу. Сразу по-взрослому.
Сладкая. Вкусная.
Кабзда мне…
— Эгегей! — залихватски прикрикнул Петрович, а после и свистнул пару раз. — Давай-давай, Вася!
— Я те ща дам, — процедил я зло, отрываясь от блондинистой. А взгляд у нее поплывший, дыхание частит, приятно прям, мужик во мне загордился собой. — Кажется нам пора, мы уже отличились. Поехали.
Она краснеет еще гуще. Ну, нет. Каждый поедет к себе домой, у меня еще есть мозги.
— Я только помаду поправлю. И ты, — показывает пальчиком на меня, — сотри. — прощебетала и, забыв о боли, побежала к туалету.
Я беру салфетку с ближайшего стола, тру губы. Бесполезно, мелкие розовые блестки как въелись в кожу. Комкаю бумажку, беру следующую. Музыка наконец закончилась, а в зале гробовая тишина. Неужели, это мы так шокировали присутствующих? Осматриваюсь непонимающе, ищу помощи у Петровича, а он сигнализирует, мол, обернись.
Что там? Суда по его лицу Годзилла вышла из местных вод.
— Хм, — слышу знакомое хмыканье за спиной, — вот значит, как ты ждешь любимую жену, Васенька.
— Жену, — в царящей тишине шёпот Алисы прозвучал для меня подобно раскату грома.
Ну что ж… я почти угадал...
Годзилла не только вышла на сушу, но и начала все разрушать. Снова.