Минерва, усаживаясь в экипаж, не удержалась и сонно зевнула, прикрыв рот ручкой, затянутой в тонкую кожаную перчатку. В другой она держала программу оперы «Пират», новой триумфальной постановки, о которой весь Лондон говорил уже неделю.
Она всегда любила театр и предпочитала его остальным увеселениям, что мог предложить город в ноябре, но бесконечная череда постановок, приемов, балов и светских раутов начинала надоедать.
Временами ей казалось, что череда лиц сливается в один хоровод, а все разговоры сводятся к одному и тому же: общество смаковало последние сплетни, раздувало скандалы, обсуждало знакомых. Мина успешно делала все то же самое, смеялась чужим шуткам, но иногда чувствовала, что больше не может.
Нет-нет, разумеется, она не собиралась прекращать светскую жизнь. Чтобы Минерва Иден да не блистала в обществе – нет-нет, это абсурд! Без ее участия не обходилось ни одно стоящее светское мероприятие.
Ее манере укладывать волосы подражали, ее платья копировали, все модницы Лондона мечтали о таком же редком золотистом оттенке волос, как у нее. Но даже ей иногда хотелось бы провести один-два вечера дома в кругу семьи в тишине, без фальшивых улыбок.
Она посмотрела на мать, садившуюся рядом с ней в карету. Та не выглядела ни уставшей, ни задумчивой. Сколько Мина помнила, она всегда сохраняла одно и то же выражение мягкой доброжелательности, которое берегла для семьи и близких друзей, и маску чопорной холодности – если выходила в свет.
- Как тебе опера, дорогая? – поинтересовалась она.
- Великолепно, мама, - сонно ответила Мина, желая как можно скорее оказаться дома, скинуть платье, развязать затянутый сегодня чуть туже обычного корсет, и наконец-то вздохнуть полной грудью.
- Мне показалось, мистер Персен был сегодня изумителен, - осторожно продолжала тем временем леди Глостер, преследуя видимо какую-то свою цель.
Обычно она тонко улавливала настроение дочери и предпочитала не дергать Мину, если та была слишком устала, вот прямо как сейчас. Но сегодня леди Глостер решила рискнуть. Начавшийся разговор должен был плавно свернуть к той теме, ради которой все и затевалось.
- Мама, ты хочешь меня о чем-то спросить? – в иное время девушка вряд ли отважилась задать вопрос так прямо, все-таки мать не зря пыталась сохранить деликатность, но сегодня она слишком устала.
Леди Глостер замерла. Потом слегка наклонила голову, признавая поражение.
- Ты слишком хорошо меня знаешь, - щеки женщины вспыхнули красным, а на губах появилась извиняющаяся улыбка, - Я видела, как лорд Кавендиш смотрел на тебя весь вечер. Он был увлечен тобой и совсем не обращал внимание на мисс Миллер.
В свете ходили слухи, что лорд Кавендиш чрезвычайно расположен к ней. Он дарил ей драгоценности и даже не постеснялся снять небольшой особняк, где та была полновластной хозяйкой. Их отношения были на грани приличного, шептались, что он готов сделать ей предложение, хотя та была всего лишь актрисой и некоторое время назад - содержанкой у другого джентльмена.
Будь живы его родители, никогда не бывать этому союзу. Но молодой человек слишком рано осиротел и остался без наставника. Сейчас он был одной из самых выгодных партий. Молод, красив, богат, с блестящей родословной. Леди Глостер он показался человеком, увлекающимся и легко поддающимся влиянию – идеально для того, чтоб остаток жизни крутить им, как вздумается.
- Мама, ты ошибаешься, - ответила Мина, усталость мгновенно прошла, - Мисс Миллер была сегодня великолепна, исполняя партию Имоджене. Он, не отрываясь, смотрел на нее весь вечер.
- Дорогая, я видела, какие взгляды он бросал на тебя, когда думал, что ты не видишь его. Тебе следует немного поощрить его, и до Рождества мы объявим о вашей помолвке.
Мина посмотрела в окно. Лондон мелькал за стёклами — тёмный, холодный и безликий. Дождь, начавшийся с утра, так и не прекратился, и оставлял мокрые дорожки на стекле. Клочья тумана стелились по земле.
Девушка представила себя в роли жены лорда Кавендиша. Представила, как он за бокалом бренди с глуповатой, напыщенной улыбкой будет пространно рассуждать о собаках, о том, на какую следует поставить лошадь на предстоящих скачках в Эпсом, о том, что носят в этом сезоне и не слишком ли молодится лорд Уиллоби. И все это изо дня в день на протяжении всей ее жизни.
А что они будут с ним делать потом, когда окажутся в одной постели? Как он будет ее целовать? Каковы на вкус его губы? Она попыталась представить эту сцену и тут же содрогнулась от отвращения.
- Мама, мне он не нравится, - твердо проговорила Мина, ставя крест на этой задумке, - Да, он красив. Да, он богат. Да, он из хорошей семьи. Но в нём нет ничего, что делает мужчину мужчиной. Ни твёрдости духа, ни характера, ни воли. Нет, я никогда не смогу связать свою жизнь с напыщенным дураком.
С тех пор, как ей исполнилось девятнадцать, разговоры о предстоящем замужестве возникали все чаще. Родители ясно дали понять, что хотят устроить судьбу дочери в предстоящий сезон. И, возможно, Мина действительно присмотрится к какому-нибудь молодому человеку ее круга. Но у нее еще есть полгода, и она не собиралась задумываться об этом раньше.
- Как скажешь, дорогая, - с грустью ответила леди Иден, - только помни, что молодость не вечна. Через три-четыре года ты будешь считаться старой девой и твои шансы достойно выйти замуж сильно упадут.
Дождь усилился, когда они подъезжали к особняку. Минерва уж было собиралась выйти, как леди Глостер, уже спускающая по подножке, резко выдохнула и схватилась за грудь, чуть не падая на лакея, помогающего ей спуститься.
- Что случилось, мама?
- Там… - на выдохе проговорила леди Глостер.
Девушка посмотрела, как за завесой дождя на другой стороне улицы, прямо у особняка их соседей, идут два мужчины. Один невысок в какой-то странной одежде, а второй… В его манере держаться, в скупости движений, в том, как гордо он держал голову, ей показалось что-то знакомое.
- Джеки! – крикнула Мина и, не дожидаясь того, как ей помогут спуститься, спрыгнула на землю, поднимая тучи брызг, и не помня себя от радости бросилась на встречу брату.
Юбки намокли от грязи, в кожаные сапожки забилась вода, тщательно уложенные, завитые волосы, украшенные перьями и жемчугом, растрепались и тут же намокли, но кого волнуют такие мелочи, когда вернулся тот, кого не было столько времени?
- Джеки! - снова закричала она в каком-то счастливом безумии.
Брат, наконец завидев Мину, свернул на подъездную дорожку и широко распахнул объятия, встречая ее радостным смехом. Он попытался поднять ее на руки и завертеть, но тут же неловко оступился на мокрой земле и чуть не выронил ее.
- Я уж успел соскучиться по тому детскому имени, которым ты меня называешь, сестренка! - сообщил он, неловко переминаясь с ноги на ногу и потирая плечо.
- Мама, мама! Джеки вернулся, - счастливо визжала Мина, совсем не замечая затруднений брата, - А как же тебя называют тогда?
- Последние несколько лет полковником Иден, - заметил он, все еще растирая плечо.
- Ну, конечно, я так и знала, что все военные - донельзя скучные люди, - легкомысленно заключила она и добавила с упреком, легонько ударяя брата кулачком в грудь, - Ты ничего не писал о том, что приезжаешь!
- Пожалуйста веди себя тише, дорогая, - к ним степенно подходила леди Глостер вместе лакеем, который держал зонтик над головой своей госпожи. Она уже достаточно овладела собой, на губах играла спокойная, доброжелательная улыбка. О том, что она во власти сильных чувств, можно было судить лишь по тому, что она слегка промокнула уголки глаз тонким батистовым платком с вышитой монограммой, - Что подумают о тебе соседи?
- Кого волнует то, о чем подумают эти сухари? – отмахнулась Мина от слов матери и повисла на руке у брата, не сводя с него восхищенного взгляда, - Джеки! Ты вернулся! Ты жив! Мы не знали, что думать. От тебя так давно не было вестей!
Тот неловко пошатнулся.
- Что с тобой такое, дорогой? – обеспокоенно спросила его мать.
- Пустое, - он пожал одним плечом и улыбнулся, - Старое ранение. Мам, Мина, хочу вас познакомить с одним человеком, - он протянул свободную руку к своему спутнику, стоящему до той поры в стороне, - Это Амит. Он из Индии. И без него, боюсь, я бы не смог сегодня предстать здесь перед вами.
Человек вышел из тени. В руках он держал потрепанный саквояж, на нем была простая, порядком поношенная одежда какого-то странного кроя. На смуглом лице играла широкая, белозубая улыбка. Он поклонился и произнес что-то на незнакомом языке, а потом добавил с сильным акцентом:
- Я Амит. Я помогать. Джеймс мой брат.
- Пойдемте в дом, - помолчав немного, произнесла леди Глостер, не сводя взволнованного взгляда со своего сына, который тяжело похромал ко входу в особняк.
В доме поднялась суета. Засновали лакеи, стараясь услужить, забегали горничные. Даже дворецкий, человек, известный своей невозмутимостью, впервые за всё время, что Минерва его помнила, потерял самообладание. Его руки дрожали, когда он снимал с Джеймса плащ, а голос, обычно сдержанный и чёткий, дрогнул, когда он отдавал приказ:
- Подготовьте комнату для полковника… и для его спутника, - он замялся на последнем слове, как будто не знал, как надлежало отнестись к темнокожему мужчине в странной одежде.
- Не беспокойтесь, Харгривз, - с лёгкой улыбкой перебил Джеймс. - Вторая комната не потребуется. Амит - мой личный слуга, а не гость. Он будет с остальной прислугой.
Дворецкий кивнул, но с опаской посмотрел на индуса. Ему никогда не приходилось сталкиваться с ними прежде, а потому в его воображении те были способны на любой поступок. Тем не менее он увел его за собой, ни словом, ни жестом не выказав своего недоумения.
Горничные накрыли небольшой столик в малой гостиной, принесли туда кекс, оставшийся после обеда, и чай, оставили леди Элизабет с детьми. Мина отчаянно клевала носом, но с ребячеством, которое всегда отличало ее, отказалась уходить спать. Она села на софу рядом с братом, привалилась на его плечо и тут же заснула. Леди Глостер села напротив, сжала платок в руках.
- Джеймс, дорогой, - ее голос дрогнул как будто она все еще сомневалась в том, что разговаривает не с призраком, - Ты… ты действительно дома?
Джеймс улыбнулся. Той самой теплой улыбкой, которую так хорошо помнила его мать, и которую он дарил только семье. Он сел удобнее, чтобы не потревожить заснувшую сестру.
- Да, мам, это в самом деле я.
- И когда же ты уезжаешь вновь?
- Я вышел в отставку, - вздохнул он, - Как видишь, теперь я хромаю. Иногда у меня ноет плечо. Теперь я больше не пригоден для военной службы и решил остаться в Англии.
Он поднес к губам чашку белого фарфора с чаем. С наслаждением вдохнул запах бергамота. Он привез его с собой и сейчас с наслаждением вспоминал те запахи, что сопровождали его в Индии. Она стала его вторым домом, и потому он с грустью подумал, что ему больше не суждено вернуться туда.
Его мать медленно выдохнула, как будто только сейчас осознала, что он действительно останется. Потом собралась с силами, чтобы задать вопрос, который давно мучал ее.
- Что с тобой произошло там? Ты очень долго не писал, а потом от тебя пришло лишь коротенькое письмо, которое не объясняло ничего. Я очень беспокоилась за тебя. Мы все очень волновались.
Он нахмурился, тень прошлого пробежала по его лицу.
- Это была засада сикхов. Ничего страшного, обычное ранение, но рана загноилась, - он старался говорить без эмоций, чтобы не тревожить мать, но та все равно в испуге прикрыла рот ладонью, на глазах проступили слезы, - Амит нашел меня в джунглях и спас. Лечил, кормил, ухаживал как за ребенком.
Он сделал паузу, стараясь подобрать слова.
- Я бы попросил тебя, мам… окажи ему теплый прием. Переговори с прислугой. Знаю, что его присутствие может шокировать. Но он спас меня. И мне бы не хотелось, чтобы с ним обходились дурно.
- Конечно, дорогой. Ты мог бы даже не просить меня об этом.
Джеймс благодарно улыбнулся.
- Он умеет говорить по-английски?
- Совсем немного.
- Как же вы с ним общаетесь? – с недоумением спросила леди Элизабет.
- Мам, ты забываешь, что я говорю на хинди, - снова улыбнулся Джеймс.
Они помолчали, думая каждый о своем. За окном все еще барабанил дождь. Леди Глостер рассеянно пила чай, даже не чувствуя непривычных для нее вкуса и запаха бергамота. Джеймс с жадностью поглощал кекс, истосковавшись по привычной еде. Минерва мирно дремала, облокотившись на брата и совсем не аристократично развалившись на софе, как будто вернулась в то время, когда они вдвоем лазали по деревьям и прыгали по камням через речку.
- Она совсем как ребенок, - заметила ее мать, с нежностью глядя на дочь, - Надеюсь она не стесняет твои движения. – она выразительно посмотрела на его руку.
- Нет, не переживай. И не думай, что я калека. А Мина… - он посмотрел на сестру и в его глазах появилось что-то теплое, - Ты знаешь, мне кажется, за ее ребячеством скрывается ум. Просто она привыкла вести себя так, как этого от нее ждут.
- Ты прав, - со вздохом согласилась его мать, - Именно поэтому она до сих пор не вышла замуж.
- Так она так и не помолвлена?
- Да, и только сегодня она отказалась иметь что-то общее с лордом Кавендишом, - в ее тоне проскользнули ворчливые нотки.
- Но так он же надутый индюк, если память меня не подводит! – со смешком ответил Джеймс.
Мина, потревоженная шумом, чуть заворочалась, но не проснулась.
- Ты говоришь прямо как она, - ответила леди Глостер смущенно, - Папа знает, что ты здесь?
- Нет. Я напишу ему завтра, - не сдержавшись Джеймс зевнул и торопливо прикрыл рот рукой.
За время службы он привык себя вести свободнее, чем в Лондоне, и напрочь забыл о манерах.
Была середина дня, когда молоденькая горничная вошла в комнату Мины. Она прошла к окну и распахнула тяжелые бархатные портьеры, пытаясь впустить хоть немного солнечного света - но напрасно. Небо с самого утра было затянуто свинцово-темными тучами, обещая к вечеру сильный дождь, а возможно даже снег. Полумрак, царивший в комнате, развеять не удалось.
- Мисс, - прошептала горничная, легонько тряся свою хозяйку за плечо. - Пора, вставайте.
Девушка лишь плотнее завернулась в теплое одеяло и уткнувшись в подушку, негромко застонала, проигнорировав горничную.
- Мисс, леди Элизабет распорядилась разбудить вас.
- Уйди, Мэри, - пробормотала она, не желая просыпаться, - Скажи, что я умерла. Похороните меня под розовым кустом. Там красиво.
- Как можно, мисс? – глаза горничной расширились от испуга.
- А что? Хорошая идея! Там меня никто не будет трогать, и я смогу спать столько, сколько захочу.
- Простите, мисс, но леди Элизабет просила напомнить, что сегодня важный день. Сегодня вечером прием у полковника Монро. Вы должны выглядеть безупречно.
Минерва снова застонала в подушку, а потом приоткрыла один глаз и посмотрела на горничную.
- Не хочу никуда идти! И не хочу выглядеть безупречно! – она забила ногами по кровати, пытаясь, впрочем, делать это осторожно, чтобы ненароком не задеть Мэри, но запуталась в одеяле.
- Но как же можно, мисс? Ведь вы же мисс Минерва Иден. Ваше имя у всех на устах.
- Знаю я. Глупая кукла Глостер, - ворчливо ответила Мина, припоминая обидное прозвище, которым ее одарили завистницы.
- Не повторяйте всякие глупости, мисс. И не упрямьтесь. А то…, - девушка прищурила глаза, задумавшись, и тут же выпалила, - А то я подойду к окну и открою его настежь!
- Не смей! – закричала Мина, мгновенно вскочив на кровати, - Тут и без того холодно! Вот, видишь, я уже встала, - она кинулась к Мэри и принялась щекотать ее.
Обе девушки рассмеялись, пока смех не превратился в хрипловатое дыхание от усталости. Отсмеявшись, Минерва села на постели.
Со сна она выглядела ужасно. Бледное лицо отдавало каким-то нездоровым, землистым оттенком, под глазами - тени, роскошные, словно расплавленное золото волосы растрепались за ночь и спутанными прядями рассыпались по плечам.
Сейчас в ней было не узнать ту красавицу, что притягивала к себе восторженные взгляды, и за танец с которой спорили все мужчины, начиная от юнцов и заканчивая глубокими стариками. Она широко зевнула, даже не стараясь прикрыть рот и потянулась.
- Давай, Мэри. Неси все, что нужно. Мисс Грей еще не прислала платье?
- Как раз перед тем, как я пошла будить вас.
- Так что же ты молчала? Давай, быстрее, неси его сюда!
- Секунду, мисс, - Мэри, посмеиваясь, ушла вниз.
А Мина, не сумев усидеть на месте от волнения, принялась ходить кругами по комнате. Через четверть часа в ее комнату вошли несколько девушек с многочисленными тазиками, пакетиками, кисточками и бутылочками. Одна из них на широком подносе несла очень легкий завтрак. Две - перевязанную широкими золотистыми лентами огромную коробку с монограммой модистки знаменитой модистки - мисс Грей.
- Давайте, открывайте скорей!
Горничные не заставили себя долго ждать. Ловко развязав ленты, они открыли коробку и убрали бумагу, в которую было завернуто платье. На секунду Мине показалось, что она видит перед собой солнце.
Мисс Грей была известна на весь Лондон. Ее мастерицы работали день и ночь, отшивая очередной шедевр. И это платье не было исключением. Ткань цветом как ее волосы – словно расплавленное золото. Отделка из тончайшего французского кружева. Лиф - расшит жемчугом и бриллиантами.
Вечером, в свете сотен свечей она будет неотразима.
Не сумев сдержать эмоций, Минерва захлопала в ладоши и запрыгала, как ребенок. Горничные смущенно заулыбались, хорошо зная ребячливый нрав своей хозяйки.
- Какая красота! Оно просто великолепно. Мэри, я хочу примерить его.
- Ну уж нет, мисс, - девушка лукаво улыбнулась, - Такую красоту полагается надеть на ту, кто хочет выглядеть безупречно.
- Какая же ты злючка! – мисс Иден очаровательно тряхнула растрепавшимися волосами, - Ну, хорошо! Я хочу выглядеть безупречно!
- Тогда приступим, - на правах личной горничной Мэри выгнала всех из комнаты и, вооружившись расческой, подошла к Мине, которая уже успела схватить с подноса тост с джемом и теперь жадно ела его, перепачкав все пальцы, как шаловливый ребенок. Оставалось только гадать, как ей удается сохранять безупречные манеры на светском рауте
Мина спустилась в малую гостиную только через несколько часов. Но затраченное время окупилось с лихвой. Прическа с тщательно завитыми локонами была безупречна, кожа сияла свежестью и здоровьем. На щеках блистал легкий румянец, который был совсем не в моде, но невероятно шел его обладательнице, делая ее особенно очаровательной. И тем не менее, при виде дочери леди Глостер еле заметно поморщилась.
- Что не так, мам?
- Вырез… Не слишком ли он глубокий? А цвет платья? Как ты думаешь, дорогой? – обратилась она к сидящему рядом Джеймсу.
- Я уже не дебютантка и могу позволить себе что-то более смелое, - ответила Мина и посмотрела в зеркало, любуясь своим отражением.
- Мина не выглядит вульгарно, если ты об этом, - ответил полковник, любуясь своей сестрой.
- Вульгарно? Боже, какое грубое слово! Как это отвратительно, Джеки, говорить вульгарно или не вульгарно про сестру! Сразу же видно, что ты провел последние несколько лет с военными! – она подошла и совершенно бесцеремонно схватила кусочек кекса из тарелки брата.
- А что же я должен был сказать? – улыбнулся он, отрезая себе еще один.
- Ну, например, что я буду самой красивой из всех дам на балу, - со смехом ответила Мина, прожевав кекс, - Или что ты потерял дар речи, увидев меня!
- Если бы я потерял дар речи от восторга, увидев тебя, я бы молчал.
- Вот и молчи! – весело ответила ему сестра, покушаясь на еще один кусок кекса.
- Как я могу молчать, когда ты тащишь у меня из тарелки еду? Мама, сделай что-нибудь!
Леди Глостер, наблюдая за шутливой перепалкой детей и не думала вмешиваться. Не собиралась она и отчитывать Мину за неподобающее поведение. В глубине души ей нравилась ее шаловливость.
Было в этом что-то живое. Возможно, она бы строже контролировала дочь, но та в жизни не заставила ее краснеть ни на одном светском мероприятии. Поэтому она позволяла ей некую вольность, если только это не выходило за пределы ближайшего семейного круга.
Взяв со стола медный колокольчик, она позвонила в него. На звон тут же пришел лакей, которому было приказано принести еще кекса и чайную пару для Мины.
- Какой дивный запах! – Мина вдохнула аромат чая из своей чашки, - Что это?
- Это … дорогой, повтори еще раз название растения, - обратилась леди Глостер к сыну.
- Бергамот.
- Бергамот? – девушка округлила глаза от изумления, - Что это такое? Звучит как какое-то заклинание, - шаловливо продолжила Мина, - У меня не вырастут теперь оленьи уши или поросячий хвост?
- Не могу утверждать этого наверняка, Мина, - поддержал шутку Джеймс, - Может быть прилетит ведьма и унесет тебя с собой. А вообще это фрукт. Его добавляют в чай.
- Все в Индии пьют чай с бергамотом?
- Нет. Там предпочитают чай с молоком и пряностями. Попроси Амита приготовить. Он не откажет тебе.
- Только не сейчас. И вообще поторопись, Мина. Нам уже пора бы выезжать.
- Мы успеем приехать к Эми?
- Только если ты поторопишься.
- Эми? – в задумчивости сказал Джеймс, - ты имеешь в виду мисс Уоррен? А почему она не воспользуются собственной коляской?
Мина поперхнулась куском кекса, ее мать замешкалась, подбирая слова.
- У них возникли… некоторые сложности. Пожалуйста, дорогой, избавь меня от необходимости пересказывать тебе сплетни. Мисс Уоррен остается все той же рассудительной, скромной девушкой, какой была раньше. Просто у ее отца, маркиза Крэмби, возникли… затруднения. Помни об этом, когда тебе захочется что-то сказать ей.
- Не говори загадками. Они разорены?
Мина закашляла и тут же сделала большой глоток чая.
- Мина, будь аккуратнее! – обратилась мать к дочери и уклончиво ответила Джеймсу, - Можно и так сказать.
Тот лишь хмыкнул, задумавшись о чем-то своем
Через полчаса леди Глостер с детьми сели в карету и отправились в Ист Энд.
- Мам, ты уверена, что мы приехали правильно? - Джозеф сморщил нос, выглянув из окна и увидев перед собой рабочие предместья.
Ни одного чистого здания. Закопченные от угля фасады, грязь на улице. В воздухе - запах гари и нечистот из выгребных ям. Шум с ближайшей фабрики, привычный для местных, но оглушительный для жителей Вест Энда. Улицы запружены бедно одетыми людьми. Дети в поношенной, явно с чужого плеча одежде, бегут куда-то. И весь этот людской поток непрерывно куда-то спешил, ругался, сквернословил и плевал прямо себе под ноги.
На углу неопрятная торговка, предлагала рыбу в промасленной бумаге. Расхваливая свой товар, выговаривала слова с таким ужасным, грубым акцентом, что кажется будто это и не английская речь.
Несмотря ни на что Мина с воодушевлением ребенка, увидевшего диковинку, рассматривала окружающую обстановку, находя ее очаровательной.
- Да, дорогой, - как-то неуверенно ответила леди Глостер сыну, разглядывая прохожих.
- И с каких это пор маркиз Крэмби обретается в этих трущобах?
- Джеки! Я же говорила, что ты грубиян. Только не смей говорить нечто подобное в присутствии Эми или ее отца, - гневно сверкнула глазами Минерва.
Он закатил глаза.
- Как ты могла такое обо мне подумать, сестренка?
- В самом деле, дорогой, - растерянно поддержала девушку ее мать, все еще разглядывая окружающее пространство, - Маркиз Крэмби переживает сейчас не лучшие времена. С твоей стороны будет крайне неучтиво намекнуть ему на это.
- Ну, хорошо, - молодой человек упрямо поджал губы, в этот момент как никогда прежде напоминая своего отца.
А леди Глостер невольно подумала, что разговор совсем не окончен. Сейчас ее сын замолчал, по-видимому из любви к сестре не желая дальше препираться, но что будет, когда они останутся вдвоем?
Так произошло.
Мина легкомысленно убежала в дом, где жила Эмили, прежде чем брат или мать смогли ее остановить. Заливисто рассмеявшись, как беззаботное дитя, она выпрыгнула из кареты, стоило только ей остановиться, и исчезла во дворе прежде чем остальные сообразили, что делать.
- Ты не собираешься послать за ней кого-нибудь? – обратился Джеймс к матери.
- А ты знаешь, куда она убежала? - растерянно ответила та, высматривая дочь, - Если мисс Уоррен здесь как-то живет, то и Мине ничего не угрожает, - не слишком уверено добавила она, стараясь не скатиться в панику.
Мина отличалась сумасбродством и своеволием, но всегда умело избегала настоящих проблем.
- Кстати об этом, - продолжил Джеймс, - Тебе не кажется опрометчивым предоставить свой экипаж людям, которые находятся в столь бедственном положении? Что подумают о нас знакомые, если узнают, в каких трущобах мы сегодня были? Подумай о Мине? В конце - концов мисс Уоррен – ее подруга. Ты не думала, что подобное знакомство бросает тень на нее саму? Кто захочет после этого жениться на ней?
Леди Элизабет на мгновение замерла, уловив в его тоне так хорошо знакомые жесткие нотки, свойственные ее мужу, но не собиралась оправдываться перед сыном.
- Уж не думаешь ли ты, что я начну отчитываться перед тобой? – холодно бросила ему мать, - Ты может быть забыл, что мы не в армии?
Обычная доброжелательная улыбка сползла с ее губ. Лицо застыло чопорной, жесткой маской. А в голубых глазах, обычно смотрящих на детей с любовью, появилось что-то доселе незнакомое - непреклонное.
Джеймс поежился, почувствовав себя крайне неуютно. Не выдержав взгляда матери, он отвел глаза, признавая поражение.
- Прости. Я беспокоюсь о тебе и Мине, - пристыженно ответил он.
- Эмили не сделала тебе ничего плохого, чтоб заслужить такое обращение, - леди Элизабет смягчилась, - Она – самая близкая подруга твоей сестры. А потому Мине будет крайне неприятно, если ты будешь неучтив с ней. Кроме того… - она запнулась и грустно продолжила, - Тебе не кажется, что это очень низко, отвернуться от нее, когда она в беде?
- Все так серьезно?
- Боюсь, что да, - леди Элизабет печально улыбнулась, - И да… Пусть тебя не шокирует ее внешний вид.
Но даже ей было сложно сохранить доброжелательную улыбку и теплое обращение, когда она наконец увидела ее. Девушка была одета в поношенное пальто, явно непредназначенное для промозглой погоды. Но хуже всего было платье. А точнее какие-то непонятные воланы, нашитые на него в беспорядке, вульгарно торчащие из-под пальто.
Насколько это было возможно, она дружелюбно поприветствовала девушку, с удовлетворением отметив про себя, что та без отца. С маркизом Крэмби появиться на балу было бы сложнее, а удержать его от опрометчивых поступков казалось вовсе невозможным.
Да и не хотелось лишний раз провоцировать Джеймса. Тот и без того не в восторге от происходящего.
С легким беспокойством она перевела взгляд на сына. Но он никак не выказал своего раздражения, лишь поприветствовав старую знакомую холоднее, чем на то можно было рассчитывать, зная, как неразлучны они втроем были в детстве. Она вздохнула.
Не все сразу.
__________________________
Ну, а для тех, кто не читал мою первую книгу, но кого заинтересовала история Эмили.
Погода совсем испортилась, когда они подъезжали к особняку полковника Монро. Впервые за осень пошел мокрый снег, тая и оставляя после себя ледяную кашу. Мина зябко поежилась, спускаясь по подножке кареты и тут же зарываясь высоким кожаным башмачком в стылую грязь. Порыв ледяного ветра, в котором уже чувствовалось дыхание зимы, взъерошил ей волосы. Становилось действительно холодно. Она увидела, как Эмили, идя рядом с ней, попыталась плотней запахнуться в тонкое пальто, и молча посочувствовала подруге, ускорив шаг.
Но даже отвратительная погода не могла испортить ее настроения.
Она знала, что выглядит очаровательно - впрочем, как и всегда - и собиралась сполна насладиться предстоящим вечером, раз уж она здесь.
Единственное, что заставляло чувствовать несвойственную ее натуре тревогу - состояние Эмили.
Та выглядела потеряно и, казалась, не ждала от происходящего ничего хорошего. Она всегда была затворницей. Слишком серьезна, слишком спокойна, чтобы получать удовольствие от светских мероприятий. Там, где полагалось танцевать и веселиться, она под любым надуманным предлогам намеревалась скрыться.
На балах и приемах ее вдруг начинали интересовать картины, библиотека да даже цветы. Хотя и в детстве она редко принимала участие в проделках, которыми забавлялась Мина, предпочитая уединение и книгу.
Кроме того, Эмили не любила шумных компаний и терялась в присутствии большого количества незнакомых людей. Неудивительно поэтому, что в свете она не снискала популярности, но Минерве всегда казалось, что это не тяготит ее.
Временами ей хотелось оказаться на ее месте. Не улыбаться натянуто фальшивым улыбкам, не изображать вечный восторг и воодушевление, хотя бы иногда не делать вид, что ей приятны те, чьего присутствия она на самом деле не выносит.
Тень обреченности на секунду омрачила ее лицо, но грустить долго Мина не умела, а потому тут же жизнерадостно улыбнулась.
Она болтала с Эмили о разных пустяках, пытаясь развлечь, а сама высматривала среди приглашенных Рейчел и Юджинию, но пока не видела их. С детства они вчетвером были неразлучны, и теперь, узнав, что дела Эмили идут не лучшим образом, заранее договорились встретиться здесь, чтобы подбодрить ее и оберегать от неуместного внимания.
В последнее время подруга, прежде предпочитавшая скромные, закрытые платья, стала надевать настолько причудливые наряды, что неизбежно вызывала массу толков среди кумушек. Слухи эти были так чудовищно несправедливы, отвратительны и нелепы для каждого, кто знал Эмили, что Мина пообещала себе сделать все, чтобы та никогда не узнала о них.
К сожалению платье, которое она выбрала сегодня, чтоб появиться на балу, совсем не помогало в этом. Странное, несуразное, слишком яркое и открытое - оно еще больше уродовало Эми. Так выглядели женщины, от которых суровые матроны держали подальше своих мужей и сыновей. С такими перекинуться парой слов на улице считалась зазорным, не то чтоб появиться вместе в свете. За себя и свою репутацию Мина не переживала. Но вот за подругу болела душа.
Впервые увидев ее у нее дома, Мина еле удержалась, чтобы не поинтересоваться столь странным выбором и не посоветовать переодеться во что-то более подходящее, но вовремя замолчала. Обычно подобная деликатность была ей не свойственна, но Эмили выглядела действительно ужасно и судя по всему хорошо это сознавала.
Можно было только гадать, что заставило ее вырядиться подобным образом, но Мина не собиралась заниматься этим или читать нотации.
Все, что ей оставалось – это улыбаться, развлекать подругу глупой болтовней и высматривать остальных.
Глостеры и Эмили были представлены хозяевам сегодняшнего вечера – полковнику Монро и его супруге. Бал был устроен по случаю рождения долгожданного наследника. Несмотря на то, что роды произошли всего лишь несколько дней назад, а миссис Монро была уже значительно старше тех лет, когда подобное событие не вызывает тревоги, супружеская чета с бесстыдством действительно счастливых людей приветствовала гостей.
Пройдя их и оказавшись наконец внутри дома, Минерва продолжила искать девочек, рассеянно приветствуя знакомых. Она уж было начала волноваться, подумав, что у тех не получилось прийти, когда наконец увидела их. Девушки тоже заметили их и поспешили навстречу.
Рейчел была в кроваво-красном платье, которое невероятно ей шло, оттеняя молочно-белую кожу и вороные волосы. С удивлением Минерва обнаружила, что то почти точь-в-точь повторяет оттенком военный мундир Джеймса, как будто они были помолвлены и договорились одеться одинаково, желая подчеркнуть это.
С сожалением, девушка подумала, что эти двое действительно могли бы составить хорошую пару. Рейчел порывиста и эмоциональна, и никогда не дала бы заскучать ее брату. Джеймс – почти так же серьезен и спокоен как Эмили, он без труда выносил бы непростой характер ее подруги.
Они знают друг друга почти всю жизнь, но с каких-то пор не ладят друг с другом.
Кроме того, Рейчел была без памяти влюблена в своего капитана. И только то обстоятельство, что его полк стоит в Лондоне, побудило ее уговорить тетушку бросить сельскую жизнь Восточного Суссекса, которая особенно приятна в эту пору, променяв ее на сомнительные и редкие для этого времени года удовольствия столицы.
Юджиния была одета почти в такое же платье, как и сама Мина. С недоумением, которое тут же постаралась скрыть, она разглядывала подругу, удивляясь ее выбору.
Обычно та предпочитала что-то более простое по крою. Она любила глубокие изумрудные тона, которые невероятно шли ее бледноватой, словно прозрачной коже и рыжевато-каштановым волосам. Сейчас же ее выбор пал на платье почти такого же оттенка, как у самой Мины, богато украшенное воланами, оборками и бантиками, словно пирожное сливками.
В иное время Минерва почувствовала досаду из-за того, что платье близкой подруги повторяет ее наряд.
Вот только … платье Джин казалось бледной копией, снятой с великолепного и дорогого оригинала, в который была облачена сама Мина. И кроме того, обладая от природы высоким ростом и статью, Юджиния казалась в нем грубоватой, неловкой и … мужеподобной. А крой лишь подчеркивал привычки сутулиться и втягивать голову в плечи, от которых ее не смогла избавить ни одна гувернантка.
Как же сильно она отличалась от той бойкой девочки, характером похожей скорей на мальчишку, какой была детстве. Она не боялась драться, лазать по деревьям, защищать тех, кто в этом нуждался, и была чрезвычайно уверена в себе. Смерть родителей сильно изменила ее.
И даже трогательная забота старшего брата – Говарда – не смогла исправить это. Он не отходил от нее ни на шаг, если только его дела позволяли это, самоотверженно защищая от любых огорчений.
Джеймс никогда не проявлял склонности к подобному поведению, и потому Мина невольно позавидовала столь близкой связи брата и сестры. У нее самой никогда не будет подобных отношений с Джеки. У того всегда оставались какие-то свои тайны, о которых он предпочитал молчать.
Минерва вздохнула и украдкой посмотрела на Эмили, сравнивая ее наряд с платьем Юджинии. Ну что ж, по крайней мере, о Джин не будут говорить столь же неприятные, отвратительные вещи. Только обвинят в дурном вкусе, посудачат пару дней да забудут. Это не столь страшно и скоро забудется.
Было бы очень сложно, если бы им вдвоем с Рейчел пришлось оберегать не только Эмили, но еще и Джин.
Начался обычный обмен любезностями. Минерва настолько хорошо знала светские тонкости, что могла предугадать реплики подруг. Желая продемонстрировать великолепие собственного платья, она как будто невзначай выбрала место, куда особенно выигрышно падал свет от канделябра, стоящем неподалеку, и слегка покружилась.
Ожидаемо подруги сравнили ее с солнцем, а проходящие мимо молодые люди специально останавливались, чтоб полюбоваться ей. Она чуть смущенно улыбалась в ответ, демонстрируя девичью стыдливость, но в действительно упивалась их вниманием.
Именно ради таких моментов она и жила!
Заметив мелькнувший неподалеку алый мундир брата, она, не сдержав эмоций, бросилась за ним и тут же повела его в круг подруг, демонстрируя как какую-то диковинку. Юджиния была искренне рада увидеть Джейма, а вот Рейчел ожидаемо помрачнела. Да и Джеки не смог скрыть неловкости, охватившей его при виде девушки.
Желая разрядить обстановку, она повела разговор об опере, расписывая все очарование новой постановки, которую слушала накануне. В своем стремлении развеять неловкость, она с таким пылом описывала декорации и мастерство артистов, исполнявших ведущие партии, что сама себе показалась глупой, восторженной дурочкой, но остановиться уже не смогла.
В какой-то момент Джеки, почувствовав себя совсем уж лишним, покинул компанию. Рейчел ожидаемо расслабилась, а Мина наконец-то смогла перевести дух.
Они прохаживались по бальной зале, рассматривая знакомых в ожидании танцев, пока к ним не подошел лакей в золоченой ливрее. С поклоном, не говоря ни слова, он протянул Минерве записку и тут же смешался с толпой. Та даже не успела задать ему ни единого вопроса.
Быстро развернув клочок бумаги, написанный, очевидно второпях, она прочитала ее содержимое и тут же помахала, держа двумя пальцами, в воздухе перед подругами.
- Девочки, смотрите, - она отдала ее Эмили, - «Приходите через час в комнату на втором этаже под лестницей. Моя жизнь и благополучие зависит от вас». Как вы думаете, что это означает?
- Ясно же, - зло проговорила Рей, как будто была возмущена тем, что не ей передали эту записку, - это свидание, которое назначил влюбленный!
- Может это мистер Уайт? – предположила Мина, вспоминая своего недавнего поклонника, из-за которого ей даже пришлось уговорить мать приехать в Лондон, покинув тихое умиротворяющее обаяние сельской жизни в Кенте.
«Может быть он последовал за мной в столицу и, узнав, что я сегодня здесь, добыл приглашение?» - щеки окрасились румянцем от удовольствия при этой мысли.
- Нет, мистер Уайт совсем не романтичный и такой скучный, - с холодом проговорила Рейчел и завистью добавила, - Как бы я хотела оказаться на твоем месте! Это так интересно!
- У тебя есть капитан Филиппс! - с улыбкой напомнила Мина подруге о ее возлюбленном, а лицо подруги на мгновение застыло яростной маской, но снова разгладилось.
- Мина, я бы не ходила на эту встречу на твоем месте. Это может плохо закончиться, - ожидаемо проговорила Эмили, как всегда остерегаясь чего-то.
- Эми, не мешай другим веселиться! – почти со злобой ответила Рейчел.
От столь неприкрытой грубости, Мина сначала опешила. Эти двое были полными противоположностями, и мелкие стычки были не редки, хотя на самом деле они трогательно заботились друг о друге.
Но сегодня Рейчи прямо поражала своей несдержанностью. Что ее гложет?
- Да ну, Эм. Что может произойти? – легкомысленно спросила Мина, стараясь сгладить впечатление от странного поведения подруги, - Я буду жалеть всю жизнь, если не пойду туда! К тому же джентльмен пишет, что его жизнь и благополучие зависят от меня! Я не могу его так подвести. А ты что думаешь, Джин?
- Не знаю, - помедлив озадаченно ответила та, через плечо рассматривая записку, которую вертела в руках Эмили, - мне знаком этот почерк.
- Кто это, Джин? Ты должна сказать!
Но та лишь удрученно замолчала.
Мина и Рей продолжали дальше строить догадки, прохаживаясь по залам. Вдруг неподалеку от входа в домашнюю оранжерею девушка увидала незнакомца.
Ей он показался очень высоким, на голову выше окружающих. Снежно белые волосы значительно длиннее, чем было принято по столичной моде, свободно падали на плечи. Выражение смуглого лица было мрачным и недоступным, как будто он вовсе не хотел здесь находиться и считал нынешний вечер бесполезной тратой времени. Выражение холодных, льдистых глаз было не читаемо с этого расстояния, но Мине показалось, что оно способно заморозить любого, кто посмеет докучать ему.
В противовес столичной публике от незнакомца веяло такой силой и властностью, что девушка невольно залюбовалась им и почувствовала интерес.
Он равнодушно скользнул по их группе взглядом, даже не задержавшись на ней. Казалось, ему были безразличны ее молодость, очарование и красота. Великолепное платье, в котором она была ярче солнца, вовсе не заинтересовало его. Он словно смешал ее с остальными, поставив на одну ступень.
Да как он посмел?
Но в этот момент, вместе с мимолетно охватившем ее возмущением, Мина ощутила незнакомый ей прежде трепет.
Она лихорадочно перебирала фамилии, выписанные в книгу пэров, которую вызубривала днями и ночами перед своим дебютом. У нее не было нужды обращаться к ней в последнее время, ведь она прекрасно ориентировалась в светском обществе, ежедневно сталкиваясь с наиболее влиятельными его представителями, и потому слегка подзабыла некоторые не столь значимые в ее понимании семьи.
Не знала она и большинство приглашенных на бал представителей промышленников и фабрикантов. Так же, как и представителей торговых компаний.
Но от незнакомца веяло столь холодным высокомерием, а держался он со столь поразительным достоинством, что явно не принадлежал к мелкопоместному дворянству или промышленным воротилам.
«Кто же он?» - подумала Мина.
– Герцог Ротсей, - вдруг сказала Джин, отвечая на невысказанный вопрос, как будто могла читать мысли, - У моего брата какие-то дела с ним. Он приезжал к нам несколько дней назад.
«Герцог Ротсей… герцог Ротсей, - лихорадочно вспоминала про себя девушка, - Так он же шотландец!».
Она еще раз заинтересованным взглядом окинула мужчину. Было в нем что-то звериное. Он напоминал дикого зверя, которого никогда не удастся приручить и подчинить воле хозяина. Широкоплечий и статный, он совсем не походил на лондонских юнцов. И по сравнению с ними казался взрослым и умудренным опытом мужчиной посреди детей.
– Так вот как он выглядит! Какой интересный мужчина! – даже не пытаясь скрыть своего восхищения произнесла Мина. – Сколько же ему лет?
– Не соглашусь, Мина, у меня от него мороз по коже, - как всегда заспорила Рей.
– Ты просто ничего не понимаешь в мужчинах. И мой брат – тому доказательство, - отвесила дружескую колкость Мина и с ожиданием посмотрела на Юджинию, как будто та могла сразу поведать ей обо всем.