Сквозь открытое окно в классную комнату доносилось весёлое чириканье воробьёв. Один из них, самый бойкий, сел на подоконник и деловито осмотрелся, не дадут ли чего вкусненького. Потом повернулся, распушил хвост и спланировал на землю.
Бланка с завистью проследила за ним взглядом. Как хорошо быть птицей! Ни забот, ни хлопот. Никто не заставляет в солнечный летний день сидеть в классе и постигать надоевшую географию Растоши.
Негромкое «кхм, кхм», прозвучавшее со стороны учительского стола, говорило о том, что её рассеянность заметили.
– Вы увидели за окном что-то интересное? – с обманчивой мягкостью осведомилась Эдита, гувернантка девушки. – Прошу вас, поделитесь с нами.
Почувствовав устремлённые на неё взгляды – насмешливый Ильяса и спокойный Рассела – Бланка покраснела и помотала головой. Потом немного нервным движением схватила перо и принялась водить им по бумаге, делая вид, что записывает последнюю цитату, прозвучавшую из уст гувернантки.
– Итак, продолжим, – Эдита ткнула указкой в большую карту, висевшую на стене. – Растошь, где мы с вами живём, довольно большое государство. Её площадь составляет…
Голос Эдиты сливался в один неясный гул. Бланка снова поймала себя на том, что отвлекается. Обычно гувернантка рассказывала куда более интересно, и девушка слушала её с удовольствием, но не в этот раз. То ли тема оказалась скучной, то ли солнечный луч, впервые за несколько дней пробившийся сквозь тучи, отвлёк её внимание.
Повернув голову, Бланка уткнулась взглядом в затылок Рассела, занимавшего крайний стол. Он сидел, держа спину прямо, и, кажется, за весь урок ни разу не пошевелился. Лежащий перед ним лист был полностью исписан мелким, но разборчивым почерком.
«Отлично, – подумала Бланка, – есть, у кого переписать лекцию». Она вдруг вспомнила, сколько сил потратила, чтобы уговорить отца позволить Расселу посещать занятия. Тот ни в какую не хотел, чтобы его единственная дочь обучалась одновременно со слугой. Пусть даже они выросли вместе, и тот является её официальным защитником.
«Что за глупости! Судить о человеке только потому, сколько у него знатных предков. Рассел куда способнее, чем я. И уж точно талантливей Ильяса».
На мгновение девушка залюбовалась чётким профилем Рассела, оттенённым шапкой чёрных кудрей. Потом почувствовала чужой взгляд и, повернув голову, заметила, как Ильяс поспешно наклонился к своей работе. Его лист был весь в помарках и заполнен едва ли наполовину.
Бланка приподняла бровь. Похоже, не только ей сегодня скучно. Впрочем, она и раньше ловила взгляды двоюродного брата, но никогда не задумывалась, что же за ними скрывается.
Спроси её, кто такой Ильяс, она бы коротко ответила, «племянник моего отца». Вряд ли она смогла бы описать его характер или привычки, несмотря на то, что молодой человек прожил в их доме почти два года. Бланка просто не замечала того, что считала неважным для себя.
– Можно задать вопрос? – ворвался в её мысли голос Рассела. Девушка прислушалась, потому что Рассел не так уж часто вступал в разговор. И никогда не болтал зря.
Дождавшись кивка Эдиты, парень продолжил:
– Вы сказали, что границы Растоши надёжно охраняются, и никто, кроме аристократов и богатейших купцов, не выезжает за пределы страны. Почему? Разве у нас плохие отношения с соседями?
– Трусы! Они просто нас боятся, – бросил Ильяс. – И завидуют.
– Не совсем так, – мягко возразила Эдита. – Вот уже полвека, как закончилась последняя война. Растошь поддерживает мир с соседними государствами. Но, пережитые беды остались в памяти, слишком много людей погибло. Правители Растоши решили, что не допустят подобного, и прибегли к неким… экспериментам, которые осуждаются в других странах.
Бланка отметила, что женщина не сказала «мы». Как и раньше, она мягко отстранилась от жителей Растоши. Наверное, это понял и Ильяс, потому что негромко хмыкнул:
– То же мне секрет… Почти в каждой знатной семье имеется. Эксперименты.
– Вы желаете что-то добавить, Ильяс? – в голосе гувернантки послышался холод.
Ильяс отрицательно помотал головой. Ему совсем не хотелось, чтобы женщина начала его «гонять» по изученному материалу, да ещё в присутствии Бланки.
– Отлично. Тогда перейдём…
– Простите, госпожа Эдита, – снова вмешался Рассел. Бланка удивлённо посмотрела на него. Её друг редко проявлял настойчивость. – Я читал одну книгу…
– Слуга умеет читать! – пробормотал себе под нос Ильяс. – Какое чудо!
–… и в ней утверждалось, что в северо-западной части Растоши границы с древних времён не охраняются. Это правда?
Гувернантка внимательно посмотрела на него, потом повернулась к карте. Бланке почудился тихий вздох, словно Эдита не могла решить, стоит ли говорить об этом:
– Верно. У короля Растоши не так много солдат, чтобы разбрасываться ими. Но посмотрите на карту. На северо-западе находится Гнилое болото. Это дурное место. Только животные могут отыскать среди топей безопасную тропу. Почти все люди, пытавшиеся пройти болото, обратно не вернулись. Правда, это были беглые преступники, а существует предание, что человек, запятнавший себя убийством, не выйдет из Гнилого болота.
Эдита читала книгу, когда услышала, как скрипнула лестница под медленными тяжёлыми шагами. «Дети», как она по-прежнему называла Бланку и юношей, бегали очень быстро и о своём приближении заявляли шумом и спорами, слуги же появлялись неслышно, как мыши. Так что Эдита ничуть не удивилась, увидев на пороге классной комнаты графа.
Она, молча, встала и поклонилась. Граф ответил холодным кивком. Чуть подволакивая правую ногу – сказывалась старая рана – он пересёк комнату и сел за стол, который недавно занимала его дочь. Правда, мужчине пришлось сгорбиться и неловко поджать под себя ноги.
Эдита чуть слышно вздохнула. Как быстро летит время! Даже если не подходить к зеркалу, окружающие тебя люди не позволят о нём забыть. Когда она впервые увидела графа Дейла Варнса, это был обаятельный и сильный мужчина, с копной чёрных, как смоль, волос, с одинаковым успехом сражавшийся на дуэлях и сочинявший стихи для прекрасных дам.
Сейчас же перед ней сидел человек, лишь отдалённо напоминающий того красавца. В волосах появились серебряные нити, глаза ввалились, на лбу и возле губ пролегли глубокие морщины. Но, главное: изменился взгляд, став потухшим, неживым, словно Дейла ничего на свете больше не интересовало.
– Сегодня прекрасная погода, тепло и солнечно, – обронил граф, чтобы нарушить молчание.
Эдита согласно кивнула:
– Да, господин граф. Если вы хотели увидеть Бланку, то она гуляет в саду. Занятия уже закончены.
Мужчина повернулся к окну. Его лицо смягчилось, когда он заметил мелькнувшее среди деревьев белое платье дочери. Потом мужчина снова обратился к Эдите:
– Вообще-то, я пришёл поговорить с тобой, Эдита. Ты провела в этом доме двадцать лет, ты уже давно не гувернантка, ты – член нашей семьи.
– Благодарю вас, господин граф. Я просто выполняла свой долг. Я обещала Мейлин позаботиться о её дочери. Но вы ведь не это хотели обсудить?
– Ты, как всегда, проницательна, – усмехнулся граф. – Дело в том, что Бланке скоро исполнится восемнадцать лет. Думаю, её нечему больше учить.
По спине Эдиты пробежал холодок. Чтобы скрыть волнение, женщина начала переставлять перья в вазочке, находившейся на письменном столе. Немного помедлив, она ровным голосом сказала:
– Вот как. Вы правы, господин граф. Мне начинать собирать вещи?
– Конечно, нет, – Дейл резко поднялся и отошёл к окну, – вечно ты к словам цепляешься. Я хотел сказать, что моя дочь довольно взрослая, чтобы подумать о замужестве. Но тебя никто не выгоняет. За эти годы ты стала для Бланки кем-то вроде родной тётушки. Можешь жить в этом доме, сколько захочешь.
Эдита побарабанила пальцами по столу, краем глаза заметив, как поморщился граф. Ей тоже не нравились люди с дурными привычками, но себе она позволяла маленькие слабости.
Откинувшись на спинку стула, наставница Бланки думала о том, как много лет назад мечтала вырваться из поместья графа. И, вообще, из Растоши. Она скучала по родине, по близким, по маленьким уютным домикам, расположенным на берегу реки, по любимым с детства песням, по тёплым солнечным дням, продолжавшимся бо́льшую часть года. Когда Эдита, уступив просьбам Мейлин, приехала в Растошь, она и представить не могла, что задержится так надолго.
И сейчас у неё появилась возможность исполнить давнюю мечту – вернуться домой. Но почему она не чувствует себя счастливой? Почему ей страшно даже думать о возвращении?
Прошли годы, и в Анарбель всё изменилось: многих из тех, кого она знала, уже нет в живых. Но хуже всего для Эдиты разлука с воспитанницей, самым близким для неё человеком после Мейлин.
И всё же, одно женщина знала точно – она не останется в доме Варнса после замужества Бланки. Ни на минуту.
– Благодарю вас, господин граф, – сказала Эдита, – но я давно собиралась вернуться на родину. Бланка выйдет замуж и уедет к мужу. Её кузен и Рассел выросли. Зачем нужна гувернантка, если в доме нет детей, чтобы их воспитывать?
– А, что, если, – медленно произнёс граф, обернувшись к ней, – Бланка останется?
Эдита вздрогнула. Казалось, что граф с лёгкостью читает все её тайные мысли.
– Боюсь, что не понимаю. Разве вы не собирались породниться с семьёй Стинков, выдав Бланку за их старшего сына?
– Да, когда-то я рассматривал этот вариант. Да и, кроме Стинков нашлись бы женихи, ведь Бланка – красавица, к тому же богата, и принадлежит к знатному роду. Но я передумал.
Эдита промолчала. Ей не нравилась напускная таинственность. Граф прослыл человеком, который редко меняет решения. Если он вознамерился не выдавать дочь за одного из лучших женихов страны, для этого есть веская причина.
Мужчина внезапно улыбнулся:
– Всё очень просто. Когда родилась Бланка, я, конечно, обрадовался, но надеялся, что следующим будет сын, наследник титула и состояния. Но судьба лишила меня этого.
Эдита вскинула голову. В её глазах, твёрдо встретивших взгляд графа, вспыхнул недобрый огонёк:
– И кто же в этом виноват, смею спросить?
Заметь эту сцену слуги или младшие члены семьи Варнс, они бы не поверили своим глазам: граф, надменный даже с равными себе, опустил голову после слов простой гувернантки.
Бланка повернулась и придирчиво осмотрела себя. Большое, до самого потолка, зеркало отразило стройную девичью фигурку в платье из тёмно-синего шёлка. Отделанный кружевом корсаж подчёркивал небольшую, но аккуратную грудь, руки были обнажены, так же, как и часть спины. Браслеты на запястьях, одно золотое кольцо и длинные серьги в ушах (юным девушкам не полагалось носить много украшений, это считалось вульгарным) удачно дополняли туалет. И всё же, чего-то не хватало.
Бланка отвернулась от зеркала, подумав, что похожа на куклу из дорогой лавки. Блестящие переливы тканей, тонкое кружево, зачёсанные наверх и заколотые шпильками волосы – и никакого намёка на индивидуальность. Наверное, на балу будет с полсотни таких девиц, как она.
«Интересно, почему девушкам не позволяют одеваться по собственному вкусу? Кто определяет, что в этом сезоне модно? Длину юбки? Рукава? Розовый или сиреневый цвет? Но это делает женщин, да и мужчин неотличимыми друг от друга. Может, так и задумано? Одинаковая одежда и одни мысли. Очень удобно, спокойно и… невероятно скучно».
Прежде Бланка мечтала о том времени, когда не придётся никому подчиняться: ни свету с его условностями, ни отцу с его вниманием к мелочам и родовой спесью. Ей казалось, что взрослые свободны, ими никто не понукает, никто не следит за каждым шагом. А сейчас, став совершеннолетней, она вдруг поняла, что ничего не изменилось. Скорее, добавились десятки новых правил и требований…
«Тебе повезло родиться в знатной семье, дорогая, – вздохнула Эдита, когда девушка пришла к ней за советом, – ты всегда на виду. Люди будут обсуждать всё – от твоего нового платья до слишком долгого разговора с молодым человеком. Совершишь ошибку, её раздуют до размеров преступления. А будешь осторожна и не дашь повода для сплетен, о тебе скажут, что ты хитрая особа, и умеешь заметать следы».
«И что же делать?»
«Просто жить, Бланка. И по возможности счастливо».
Отогнав ненужные мысли, Бланка протянула руку к букету васильков, стоявшему на столе. Её лицо озарилось нежной улыбкой, когда девушка коснулась атласных лепестков. Но её радовали не столько цветы, сколько тот, кто их подарил.
Одной из причин, почему Бланке не хотелось ехать на бал, было то, что Рассел не мог её сопровождать. Слуги, тем более, такие как её защитник, не имели право появиться на празднике, устроенном аристократом. Даже Бланка с её обострённым чувством справедливости это понимала.
Ей пришлось сказать Расселу, что они не увидятся в течение двух дней. На лице парня ничего не отразилось – ни удивления, ни грусти. Порой девушка ненавидела его за внешнюю невозмутимость, хоть и разумом и понимала, что он в этом не виноват.
После завтрака Рассел ушёл. А потом, вернувшись в свою комнату, Бланка увидела на столе букет, перевязанный узкой ленточкой. Прижав васильки к груди, Бланка думала о том, что ближайшее пшеничное поле, где их можно нарвать, находится в нескольких милях от поместья, а дорогу размыло после сильных дождей. И всё же Рассел потратил время, чтобы её порадовать.
Девушка вытащила несколько цветков из букета и снова подошла к зеркалу. Ей хотелось украсить васильками строгую причёску.
– Госпожа Бланка, – воскликнула горничная, которая помогала ей одеваться, – что вы делаете?
Бланка пожала плечами:
– Собираюсь воткнуть цветы в волосы, а что?
– Но это же полевые цветы. Они подойдут разве что деревенской девушке. Если прикажете, я сбегаю в сад за веточкой сирени или розы.
– Хороший совет, кузина, хоть ты и слышишь его от служанки! – раздался голос за её спиной.
Бланке не потребовалось оборачиваться, чтобы узнать двоюродного брата. Ильяс казался почти симпатичным в парадном костюме, сверкавшем серебряным шитьём. В петлице находилась белая с чёрной каймой роза. Не слишком красивые руки до самого локтя прятались в перчатках.
Он стоял, прислонившись к косяку двери, и, не таясь, рассматривал Бланку. Его взгляд скользнул по её спине и опустился ниже. Девушка тут же почувствовала себя неуютно, и пожалела о том, что платье слишком открытое.
«Впрочем, надень я мешок, он всё равно бы пялился», – подумала Бланка. Появление кузена, как всегда, вызвало в её душе только раздражение и злость, к которым примешивалась доля страха. Но внешне она ничем этого не показала:
– Что ты здесь делаешь?
– Пришёл напомнить тебе, что через полчаса мы выезжаем. Не хотелось бы опоздать из-за того, что ты не решила, какие серёжки сегодня наденешь.
– Я почти готова, – холодно отозвалась девушка, следя за его отражением в зеркале. – Отправляйся в гостиную и скажи отцу…
Ильяс прервал её нетерпеливым жестом:
– Это грубо, Бланка, не находишь? Я не твой слуга, чтобы давать мне поручения. И к тому же хотел, как лучше. Неужели, за всю мою заботу о тебе, ты не найдёшь для меня ни одного доброго слова?
Бланка вздрогнула. Ильяс в два шага пересёк комнату и остановился за её спиной. Он улыбался так нежно, как только мог, но в глубине его глаз горел мрачный огонёк, пугавший Бланку. Так кошка смотрит на мышонка, прежде чем его съесть.
Чужая рука почти коснулась плеча девушки, но та в последний миг увернулась.
Эдита откинулась на спинку широкой деревянной скамьи. В её руках быстро мелькали спицы, образуя сложный узор. Женщина не сбивалась, не считала петли, несмотря на то, что мысли её были очень далеко от жилетки, которую она вязала.
Она то и дело поднимала голову, чтобы взглянуть на «детей», как она до сих пор называла Бланку и Рассела. Что до Ильяса, то, несмотря на то что последние два года он был с ними неразлучен, и всегда вёл себя безукоризненно по отношению к гувернантке, парень не вызывал у Эдиты добрых чувств.
Но сейчас она жалела, что не уделяла ему достаточно внимания. Вдруг у неё были бы доказательства своим подозрениям? И граф Варнс прислушался бы к ней, прежде чем решиться на помолвку Ильяса со своей дочерью.
Донёсшиеся до неё негодующие крики заставили Эдиту подняться и подойти к молодым людям. Она окинула их спокойным, внимательным взглядом, отметив открытую улыбку Бланки, лёгкий поклон Рассела и сдвинутые на переносице брови племянника графа. Впрочем, тот тут же отвернулся.
– Что случилось? – ровным голосом спросила Эдита. – Мальчики, вы, что, поссорились?
– Ссориться с ним? – сквозь зубы процедил Ильяс. – Слишком много чести.
Рассел ничего не ответил, лишь скользнул равнодушным взглядом по кузену Бланки. Так смотрят не на человека или животное, а на какую-нибудь вещь, не имеющую значения. Эдита вздохнула про себя, подумав, что, если бы Рассел был другим, открытым и эмоциональным, его общение с Ильясом протекало бы более гладко.
А так, один злится и ненавидит, а второй даже не понимает, за что. Ведь Рассел просто выполняет свою работу, находясь рядом с Бланкой. То, для чего его создали.
«Интересно, он испытывает какие-то чувства к Бланке, кроме преданности? Или же это невозможно?»
Эдита повернулась к воспитаннице.
– Может, ты расскажешь, что произошло?
– Не стоит внимания, – девушка явно смутилась под устремлёнными на неё взглядами. – Просто я хотела узнать, сможет ли Рассел обежать весь сад за минуту. А Ильяс…
«Вмешался. Как всегда, – закончила за неё Эдита. – Парень в последнее время сам не свой. Ни на минуту их наедине не оставляет. Неужели тоже узнал о планах графа и грядущей помолвке?»
– Я думаю, что моей кузине, девушке из знатной семьи, не пристало проводить время с каким-то слугой. Ты уже не ребёнок, Бланка. Такое легкомысленное поведение может навредить репутации семьи, – напыщенно, явно подражая своему дяде, заявил Ильяс.
– Следи лучше за собой!
– Тихо, тихо, – Эдита развела ладони в стороны, – нет ничего плохого в том, чтобы размять ноги. Тебе, Ильяс, пробежка тоже не помешает. Может, устроим состязание?
В глазах Ильяса промелькнул заинтересованный огонёк. Даже Рассел, сосредоточенно копавший землю носком ботинка, поднял голову.
– И на каких условиях?
– Весь сад обегать не надо. Думаю, господину графу не понравится, если вы вытопчете его редкие цветы или сломаете кусты роз. Лучше пробежать по дорожке вокруг дома. Победит тот, кто придёт первым.
Бланка захлопала в ладоши, глядя на Рассела. Похоже, она не сомневалась в том, кто выиграет состязание. Ильяса снова уязвило то, что девчонка даже ради приличия не пожелала удачи и ему.
– А какой приз? – громко спросил он, и, сделав вид, что задумался, добавил, – может, поцелуй моей прекрасной кузины?
Бланка покраснела. На щеках Эдиты тоже выступили пятна, но отнюдь не от смущения.
– Вы забываетесь, Ильяс, – обронила она. – Сомневаюсь, что господину графу понравятся подобные шутки. К тому же вдруг вы проиграете?
Не слушая сбивчивых слов Ильяса, который пытался извиниться, гувернантка вытащила из кармана платья какую-то вещицу. Это оказался браслет из крупных разноцветных бусин, нанизанных на нитку.
В этом украшении не было ничего необычного. Большинство людей даже не обратили бы внимания на безделушку, стоившую меньше медной монеты. Но для Рассела и его соперника браслет не имел цены, потому что его сделала Бланка.
– Я думаю, – слабо улыбнулась Эдита, – Бланка не будет возражать, если я подарю победителю браслет, сделанный её руками. Не золотой и не серебряный, зато второго такого нет во всей Растоши!
Бросив жадный взгляд на приз, Ильяс отвернулся. Он предпочёл бы поцелуй Бланки или что-нибудь посущественней, но браслет тоже неплохо. Потому что отнять у Рассела вещь, принадлежащую его хозяйке, само по себе немало.
«Так же, как однажды я заберу саму Бланку», – с такими приятными мыслями Ильяс, вслед за Расселом, подошёл к большому кусту сирени, нависавшему над дорожкой.
Эдита взмахнула кружевным платочком, подав знак к началу состязания. Парни сорвались с места, и, спустя несколько мгновений скрылись за поворотом дорожки.
Бланка нетерпеливо прогуливалась вдоль клумбы с гладиолусами, вглядываясь вдаль. В руках она теребила сорванную веточку сирени, даже не замечая этого.
Эдита только вздохнула, когда вдали показалась стройная юношеская фигура. Тёмные волосы растрепались на ветру.
«Как и следовало ожидать, победил Рассел. И даже не запыхался, – отметила она, наблюдая, как зардевшаяся от счастья Бланка подошла к своему другу, чтобы надеть браслет, – красивая пара. Как жаль, что они никогда не смогут быть вместе».