Уважаемые, читатели!
Добро пожаловать в новую книгу. Она создана на основе скудной биографии Анны Григорьевны Гиндус - одной из самых известных кутюрье Российской Империи и Европы конца 19 и начала 20 веков. Ее работы находятся до сих пор в музеях Санкт-Петербурга и Парижа. Они были созданы для самых великих женщин той эпохи: императриц и других дам высшего света.
Мое видение ее жизни может и близко к правде, так как собирала по крупицам мельчайшие факты из ее жизни, но все-таки имеет много вымышленных эпизодов. Имя ее старшей сестры также изменено. Из этого делаем вывод, что я вдохновилась историей и создавала похожую, но другую историю.
Приятного прочтения, оставляйте комментарии - буду рада общению. Может именно Ваше мнение поможет улучшить историю, меняя ее в процессе написания.
С уважением,
Ваша Танита.
Утро...Я уже проснулась, но еще не открыла глаза. Самый мой любимый момент. Сейчас можно помечтать, пока маменька не пришла будить. Мысленно я улетала в волшебный мир, где солнечно, много животных и фей. Но тут услышала:
-Аннушка, пора вставать.
Все, время вышло. Нужно было вставать.
Наша семья была довольно родовитой, но растерявшей свое состояние благодаря отцу, который страшно увлекался азартными играми. Из-за этих клятых карт наша семья была на грани разорения. Все держалось благодаря маме. Она взяла себя в руки, когда однажды к нам в дом приехали первые кредиторы. Потом приезжали еще и еще. Я видела, как матушка сникла, и потух ее взгляд. Однажды вечером, когда все младшие были уложены спать, кухарка и горничная закончили свою работу, только было слышно, как наш конюх насвистывал невеселую песенку и чистил конюшню. Я вошла в гостиную, где сидела маман и невидящими глазами смотрела на догорающий огонь в камине, присела на пушистую шкуру и положила ей голову на колени. Ее теплые ладони тронули мои локоны.
- Маменька, что же это будет?
- Я думаю, доченька. Пора принимать мне хозяйство на себя, ваш батенька, боюсь, уже не в состоянии.
-Я уверена, что у тебя все получиться! Ты же очень способная, как говорит нянюшка.
Маман невесело усмехнулась:
- Меня с самого детства учили быть покорной и учтивой со своим мужем, слушаться его. А к чему это приводит? Анна, ты должна быть со своей головой и в будущем не полагаться только на мужа. Замужество часто приносит горести и разочарования. Для нас, как дворян, любовь - это непозволительная роскошь. Все браки договорные. Хорошо, если родители с толком выбирают пару, а не как в моем случае...
-А что было у тебя? Вы никогда не рассказывали, маменька.
Она невесело тихо засмеялась:
-Значит сейчас пришло время. Моя матушка, была дочерью генерала, ее выдали замуж за пожилого родовитого фабриканта, у которого была хорошая сумма в закромах и дело его процветало. Мой батенька был отчасти скуп, но управлял и фабрикой, и хозяйством справно. Нас родилось трое. Я - средняя дочь. Мой старший брат унаследовал фабрику еще при жизни батюшки. Он его всему и научал. Брат и сейчас там управляет. А вот дочерями уже никто не интересовался. Матушка постоянно спала или ездила на чаепитие к подругам в салон. Денег ей, конечно, не давали много, поэтому она часто истерично орала дома, закрывалась у себя в комнатах. Няни у нас были суровые. Я часто сбегала в библиотеку к брату, часами читала с ним хозяйственные книги. Порой даже лучше него решала арифметические задачки. Даже батюшка иногда давал мне задания, хоть и ворчал, что негоже девице всякими глупостями голову забивать. Но потом он узрел мой талант в экономике хозяйства и серьезно взялся за мое обучение. Младшая сестра вышла слаба здоровьем и часто болела. Она была лишь на 2 года моложе меня.
Батюшка не успел завершить свои намерения в отношении меня, потому что через год заболел горячкой и умер. Маменька ненавидела его и долго не горевала. Она начала вести расточительную жизнь. Нас с сестрой отправила в пансион для благородных девиц с глаз долой. Об этом я расскажу тебе позднее, и ты поймешь, почему все мои дети со мной дома. Это были самые ужасные годы моей жизни. Сестра заболела там чахоткой, я умоляла матушку забрать нас. Только брат, который наладил дела на фабрике и сумел обуздать мать, забрал нас назад. Мы кое-как начали отходить от недоедания и издевательств, как маман и тут все испортила. Она решила получить собственный капитал выгодно выдав нас замуж. Титул батюшки был высок, а один делец предложил в обмен на него хорошенькую сумму. Несмотря на то, что наш отец заблаговременно подготовил нам отличное приданное: это поместье и земли с крестьянами, которые хоть и стали вольными, но продолжали работать и были благодарны батюшке за хозяйственность и возможность им зарабатывать, содержать в достатке свои семьи.
-Маменька, а как же наш батюшка? Он называл эту усадьбу своим домом...
-Я продолжу и тебе станет понятно... Итак, меня выдают замуж в шестнадцать лет. Брат не смог противостоять этому, так как маменька знали, чем пригрозить, а именно некоторыми компрометирующими его сделками. У нее был ушлый любовник, который и разнюхал все детали. Ей бы было такое не под силу.
Мой супруг, твой батенька, дома не бывал. Он был ( хотя таковым остался и сейчас) повесой и игроком, частенько пропадал в домах терпимости и в салонах за карточным столом. После смерти его батюшки через год нашего брака, он проиграл и свой дом в городе и земли. Мы были вынуждены переехать сюда. Мой папенька составил грамотную бумагу, поэтому моя усадьба не могла быть передана в полное владение супругу после моего замужества, как и усадьба сестры в городе.
Поэтому этот дом и земли ваш батюшка не может передать кредиторам. Но долги отдавать нужно, поэтому мне необходимо взять теперь хозяйство в свои руки. Долги отдавать по долговым векселям уже скоро. Мне понадобится твоя помощь. Ты моя старшая дочь, я буду учить тебя независимости и ... лучше быть одной, чем жить вот так. Ищи любовь, а нет...так будь успешной.
Эти слова пронзили мое сознание. Я не видела глаз матери, но чувствовала их огонь, непоколебимую решимость ее голоса... Что-то переменилось в ней, а может и вовсе проснулось, что долго спало?
Нас прервал громкий звук ударяющейся о стену парадной двери. Батенька пришел. Пьяным он нас никого никогда не бил, просто шел спать к себе в комнаты. Мы с маменькой выскочили в холл и молча наблюдали за его нетрезвой походкой к лестнице. Подняться он так и не смог, сел на первой ступени.
-Гаврила, - маменька крикнула во двор, затем зашел наш конюх, - извольте помочь ... хозяину подняться в опочивальню. Благодарствую.
-Конечно, барыня. Все сделаю, - Гаврила подошел к батеньке, а он так и повис на нем, как тюк, и давай песни горланить. Гаврила поворчал, взял отца на руки, как дитя, и обернулся к матушке, - рад, барыня, шо кровушка Вашего батюшки взяла верх. Теперече все путем будет.
С той поры маман была целый день занята хозяйством, а оно налаживалось и преумножалось. Я постоянно была при ней, как секретарь. Училась я прилежно. Но и матушке приходилось многому учиться.
Батюшке она на следующее утро после той ночи за завтраком в столовой наказала:
-Нынче я буду главной в нашей семье.
-Где ж так видано, чтоб бабы главенствовали! Я не позволю.
Маменька резко вонзила нож меж пальцев своего супружника и немного привстала из-за стола. Ни ран, ни крови не было, но страху на него нагнала достаточно:
-Значит теперь будут! Хватит твоего управления, так и с сумой по миру пойдем. А ежели препятствия мне чинить изволишь, то сам на паперти окажешься. Теперь жить будешь по моим законам. Денег для твоих попоек нет. Если безобразничать будешь, то Гаврила быстро тебе твое место укажет. Пока жить там же будешь и помогать по хозяйству.
-Что?! Отродясь не работал..., - очнулся батенька и привстал, но маменька охладила его пыл:
-Молчать!Ты достаточно для нас сделал, если мне твои долги отдавать, то изволь и ты потрудиться. Хватит кутить, пора тебе, дорогой супруг, и долги своей семье отдавать.
-И как же я в глазах своих детей буду?
-Раньше думать нужно было. Ты и так для них "лучший" отец. У нас дочери, пусть знают, как нерадивых мужей приструнить.
Батюшка так и остался сидеть соляным столбом, когда маменька круто развернулась на каблуках и вышла вон из столовой.
С того времени отец четко понял, что окончательно потерял авторитет в семье и даже у прислуги. Особенно его задел один момент.
Однажды на скотном дворе отбирали поросят на откорм, батюшка решил высказаться:
-Нет, голубчики, лучше молочных сегодня зарезать на стол. Зачем наш скотный двор пачкать этой скотиной. Вонь такая будет!
-Как знаете, барин, - выступил Ефим, наш рабочий, - но лучше барыню спросим. Иначе голова моя с плеч падет, ежели че не то сделаю.
-Что?!! Ослушаться меня, олух, решил!
-Нет-нет, звиняйти-с, барин. Я ...я...
-Тихо! - матушка стояла на пороге дома, - я слышала вас, мой супруг. Извольте объяснить. Поросята у нас на откорм, каждый из которых уже заказан к концу лета на убой. Так мы закроем часть долга. Или у вас другие предложения?!
Отец сразу сник под ее взглядом, его лицо меняло краски, как лампочки на ярмарке. Он четко осознал, что возразить нечем и жена явно посильнее его характером будет.
Матушка развернула хозяйство не на шутку. Добрым советом помогал ее брат. Она каждый день писала ему письма и каждый раз получала ответ. Потихоньку дела пошли налаживаться.Я отметила свой день рождения уж не поцелуем мамы в лоб, ее стеснительным взглядом и перешитым платьем с ее сундука, а целым пирогом, мясным рулетом и новым платьем!
Я немного вникала в хозяйство, но мне не нравилось все это. Вот выбирать ткани на новую обивку, платья...Пока на все это средств не хватало. Я с трудом разбиралась в том, что маман вела с легкостью.
Однажды вечером меня позвала матушка в гостиную на беседу.
- Аннушка, пора нам поговорить о твоем будущем. Хочу отметить, что наука ведения экономики нашего хозяйства не вызывает у тебя восторг. Поэтому я решила отправить тебя в гимназию. Как ты знаешь, твоя старшая сестра уже обучается там.
Она замолчала, дав мне время подумать. Стоило отметить, что я была первым ребенком лишь для своей матери. Мой отец Григорий Матвеевич вначале был женат, как потом оказалось, но его жена умерла при родах и оставалось два ребенка: старший брат Иосиф, тогда около 2 лет, и сестра-младенец. Их сразу отправили в поместье, которое находилось в деревне. Детей растили няньки. Отец-повеса так и продолжал дальше кутить и проматывать свое состояние в кабаках и домах терпимости. Его первая жена была дворянкой и понесла еще до свадьбы. Во избежание скандала и свадебку отгуляли, и приличия были соблюдены. Далее ее отправили в дальнее поместье, где ее мой батюшка еще дважды навестил. Первый раз после первых родов, а второй - после ее кончины. Дети его не интересовали. Хотя он и был довольно сентиментален порой. Моя матушка спустя пару лет после свадьбы узнала о судьбе несчастной первой жены, но не роптала и попросила отца о знакомстве с его детьми. Батюшка лишь пожал плечами и сказал: "Дело ваше, сударыня."
Так маменька и познакомилась с первенцами. Как не странно, дети легко нашли общий язык с ней и охотно вели диалоги. Особенно старший Иосиф, он явно все детство тосковал по материнской ласке. Матушка была весьма сентиментальной на сносях со мной, поэтому с огромной радостью делилась теплом с одичавшими детьми. Конечно, сначала не было все гладко с младшей Софьей, но спустя несколько месяцев все наладилось. Отец так и не делал попыток наладить контакт с кем-то из нас.
Когда я родилась, Софья активно помогала маменьке и няньке за мной ухаживать. Она именно и была для меня настоящей старшей сестрой.
Со временем на остатках папенького состояния, маман смогла отправить Иосифа в училище, затем и Софью в гимназию. Я же пока обучалась дома с учителями. Изучала грамоту, французский, немецкий, арифметику и музицировала. Видно, теперь пришло и мое время.
- Что ж, маменька, если Вам так угодно... Я поеду.
- Я не горю особым желанием, но это необходимо для твоего дальнейшего развития. Образование необходимо.
Я кивнула и спросила:
- Когда я отправляюсь?
- Софья приедет на каникулы, а после вы вместе отправитесь на учебу. Все что нужно я подготовлю.
Раз так нужно...Значит пришло мое время. Софья, когда приезжала домой, всегда говорила о зависти и подлости некоторых гимназисток и даже учителей.
Я вышла за дверь и вздохнула. Кроткой и стеснительной я не была, но в "осиный улей" ехать как-то не очень прям хотелось. Хотя… может это тоже является частью науки «быть взрослым».
Спустя месяц приехала Софья. Это были ее каникулы, после которых мы уже вдвоем должны были ехать в гимназию, где мне предстояло пополнить ряды гимназисток.
Я жила рядом с комнатой моей сестры, точнее наши комнаты выходили в общую игровую. Так как Софья была гораздо старше меня и рано отправилась в гимназию, то ее комната большей частью пустовала. Сейчас и я уже подросла достаточно, чтобы поговорить с Софьей по душам. Раньше, в силу нашей разницы в возрасте, это было затруднительно.
Я почти не спала в ту ночь на пятницу. На рассвете уже была на ногах и собрана. Лишь услышав стук колес нашего экипажа, я молнией сбежала вниз к парадной двери.
Да… Это была Софья. Она была красива: светлые волосы, белая кожа и длинная лебединая шея. Она была похожа на свою мать, я видела ее карточку. Для меня она всегда была красавицей! Но, сейчас она выглядела более … измученной… что ли. Возможно, я полагала, из-за учебы и постоянных изнурительных тренировок танцами.
Я бросилась к ней на шею. Она с нежностью обняла меня:
- Сестренка, как ты выросла?! Это невероятно!
Я еще крепче прижалась к ней. Было странно, что через платье я чувствовала ее худобу.
Потом Софья подошла и обняла нашу маменьку. Они всегда могли понимать друг друга и общаться только взглядами. Только с помощью долгих наблюдений в детстве и в силу возраста, я лишь немного понимала темы их «разговоров». Но… сейчас сестра посмотрела на маман таким взглядом, который выражал одновременно вселенскую боль и что-то новое, жутковатое.
Маменька была озадачена и даже ответила вслух:
- После…Ты устала с дороги. Пройдем в дом. Я распорядилась накрыть праздничный стол.
- Да, сестренка, там такие пироги…Все пальчики оближешь. Пойдем скорее в твою комнату, - я схватила ее за руку и потащила в дом. Она даже не сопротивлялась, или я этого не почувствовала?
- Все на своих местах, - все щебетала я, - ты должна мне все-все рассказать!
Она помедлила с ответом:
- Конечно, дорогая.
Мило улыбнувшись, Софья поцеловала меня в щеку и пошла в уборную. А я осталась ждать в нашей общей игровой-гостиной, наблюдая за ее грациозной фигурой, которая величественно прошла в свои «владения».
Ждала я ее около получаса. Софья выплыла из комнаты, как королева. Я аж застыла. Далее улыбаясь, она взяла меня за руку, и мы вместе спустились в столовую. Она даже, как мне показалось, стала веселее.
По дороге я успела рассказать ей о наших изменениях в красках: и о папеньке, и о маминой инициативе, которая помогла нам практически вылезти из лап кредиторов, и даже приумножить капиталы.
Софья дивилась моим словам, но когда мы вошли в столовую, то она точно убедилась в правдивости моих речей. Папенька сидел по левую руку от маман, а она «возглавила» стол. Приехал и Иосиф. Он радостно нас приветствовал. Я даже завизжала от переполняемой радости. Маменька лишь улыбалась.
- И ты позволяешь ей так себя вести, - кручинился отец.
- Пусть еще насладиться детством. Скоро она познает переход во взрослую жизнь с ее несправедливостью, подлостью, завистью. Ее душа светлая…Софья тоже была такой.
- Не пристало девкам так себя вести… - но он не закончил, утих под тяжелым взглядом матери.
Я была так рада, что не придала должного внимания их словам.
За трапезой я заметила, как Софья смотрела на все такими голодными глазами, что мне стало страшно за всех окружающих.
- Софья, доченька, откусывай маленькими кусочками. Каждый раз увеличивай порцию. Все хорошо! Не торопись! Ты дома! Я понимаю тебя, как никто…
- Да, маменька, я знаю это… - она посмотрела на маман с невероятной теплотой во взгляде.
После трапезы за чаем, маман пригласила Софью, Иосифа и меня в кабинет:
- Дети, после десерта я жду вас у себя в кабинете. Нам многое нужно обговорить.
Мы дружно кивнули. Папенька только фыркнул в ответ:
- А с моим отцовским мнением уже никто и не считается!
- А оно когда-то имело место? – маман только бровью повела, - если дети сами захотят, то пообщаются с тобой и спросят отцовского совета. Правда?
- Возможно, - сухо и с насмешкой ответил Иосиф.
Что-то меня не вдохновляла прелюдия… Чуяло мое сердечко что-то неладное…