Дождь из разбавленной кислоты и промышленных отходов вечно поливал Новый Вавилон. Стоя на скользком карнизе небоскрёба двухсотого уровня, Кей едва различала сквозь завесу смога огни посадочных доков где-то внизу. Здесь, наверху, воздух был чуть чище, но от этого не легче. Он был холодным и безразличным, как и всё в этом городе.
Её киберимплант — модифицированный зрительный анализатор — выхватывал из темноты тепловые сигнатуры патрульных дронов. Они выписывали ленивые восьмёрки в трёхстах метрах ниже. Как мухи. Кей их ненавидела.
«Принимай сигнал, Кей.» — её внутренний ком-линк, вшитый в височную кость, проскандалил беззвучной вибрацией.
Это был Грек, её брокер и единственное существо во всём Вавилоне, напоминавшее о чём-то вроде дружбы.
— Я на работе, — мысленно отправила она ответ, не отрывая взгляда от цели — вентиляционной шахты Банка Панхея. — Если это опять про того кретина с четвёртого уровня, который хочет, чтобы я украла геном его бывшей...
«Заткнись и слушай. Это не заказ. Это... приглашение. Стоимость — пятьдесят миллионов кредитов.»
Кей чуть не пошатнулась. Пятьдесят миллионов. С такой суммой можно было исчезнуть навсегда. Купить себе новый паспорт, тихий уголок на одной из землеподобных колоний и забыть Новый Вавилон, Корпоративный Синдикат и своё прошлое как страшный сон.
— Подвох, — мгновенно выдавила она. — Всё, что стоит так дорого, либо невозможно, либо смертельно.
«И то, и другое, дорогая. И то, и другое. Задача — проникнуть на станцию «Абсолют» и извлечь её энергетическое ядро.»
«Абсолют». Это имя было легендой, байкой, которыми пугали новичков. Заброшенная научная станция на самой границе освоенного пространства. Официально — карантинная зона уровня «Омега» после неудачного эксперимента. Неофициально — могила для любопытных. Ни один корабль, посланный к ней за последние двадцать лет, не вернулся.
— Ты спятил, — прошептала Кей, глядя, как внизу пролетает патрульный дрон. — Это самоубийство.
«Для тебя — нет. У тебя есть «Дар». Ты проскользнёшь там, где любой другой сдохнет от радиации или сойдёт с ума от помех. Пятьдесят миллионов, Кей. Твой билет на свободу.»
Он был прав. Её «Дар» — аномальная устойчивость к электромагнитным помехам и психотронному воздействию — был причиной, по которой она стала лучшей воровайкой. И причиной, по которой за ней охотился Синдикат, желавший разобрать её на запчасти, чтобы понять этот феномен.
Свобода. Или смерть в попытке её обрести. Выбора, по сути, не было.
— Данные, — коротко бросила она, отходя от карниза. Миссия в банке внезапно показалась ей детской забавой.
______________________________________________________________________________________
Час спустя она сидела в своём убежище — крошечной каморке, заваленной чипами, проводами и пустыми пачками синтетического питания. На голографическом экране плавали схемы «Абсолюта».
— «Абсолют», — бормотала она, пролистывая отчёты. — Исследовательская станция, класс «Оракул». Эксперименты по ксенобиологии... Образцы с неидентифицированного корабля-разведчика... Катастрофа... Карантин.
Никаких подробностей о катастрофе. Никаких данных о том, что именно они нашли. Только сухие отчёты и предупреждения «НЕ ПРИБЛИЖАТЬСЯ».
Её ком-линк снова завибрировал.
«Корабль ждёт. Автономный челнок «Призрак». Он доставит тебя до точки прыжка. Дальше — на своём скифе. Всё чисто.»
Кей закрыла глаза. Пятьдесят миллионов. Билет на свободу. Она представила себе не солнце Вавилона, пробивающееся сквозь смог, а настоящее, жёлтое солнце, зелёную траву и тишину. Такую тишину, где в голове не гудит от миллионов городских каналов.
— Я в деле, — сказала она, и в её голосе не было ни капли энтузиазма, только холодная решимость.
Она потянулась к стеллажу и взяла свой скиф — компактный реактивный ранец, больше похожий на скелет из чёрного карбона, который крепился на спину. Её пальцы привычно проверили соединения, уровень топлива.
Затем она открыла потайной отсек в полу и достала единственную ценную вещь, которая у неё была — маленький голографический проектор. Она нажала кнопку, и в воздухе возникло изображение: она, лет семи, и женщина, похожая на неё, смеются на фоне зелёного поля. Её мать. До того, как Синдикат пришёл за ними обоими.
Она выключила проектор.
Не было ни страха, ни сомнений. Был только расчёт. «Абсолют» был самой опасной целью в её жизни. Но это был её шанс. Её единственный шанс.
Через два часа челнок «Призрак», управляемый ИИ, отстыковался от орбитальной станции и ушёл в прыжок. Кей сидела в кресле пилота своего маленького скифа, встроенного в грузовой отсек, и смотрела на удаляющиеся огни цивилизации.
Она не знала, что везёт на «Абсолют» не просто воровайку. Она везла ключ. И дверь, которую предстояло открыть, ждала его очень и очень долго.
Тишина.
Вот что поразило Кей больше всего, когда её скиф, словно тень, выскользнул из челнока и устремился к гигантской, тёмной сигаре «Абсолюта», застывшей в вакууме. Ни привычного гула систем жизнеобеспечения в скафандре, ни перекрёстных помех, ни белого шума сотен каналов связи. Только оглушительная, давящая тишина, нарушаемая ровным биением её собственного сердца в ушах.
Её скафандр был вторым слоем кожи — лёгким, гибким, с нанопокрытием, делающим её практически невидимой для стандартных сенсоров. Скиф завис у шлюза аварийного дока, обозначенного на старых схемах.
— Подключение к шлюзу... — её голос прозвучал глухо внутри гермошлема.
Манипуляторы скифа нашли ручной привод шлюза. С громким, леденящим душу скрежетом, который, казалось, разорвал саму ткань тишины, массивная дверь медленно поползла в сторону. Перед ней зияла чёрная пасть.
Кей отстыковалась от скифа, оставив его в доке на случай быстрого отступления, и шагнула внутрь. Фонарь на её плече выхватил из мрака длинный коридор. Воздух внутри был ледяным и мёртвым, но... странным. Не пахнет тлением, пылью или озоном, как на других заброшенных объектах. Он был абсолютно нейтральным, стерильным, как в операционной.
— Картография. Запускаю сканирование.
Её имплант начал строить трёхмерную карту станции, наслаивая её на старые схемы. Схемы всё чаще не совпадали с реальностью. Стены были чистыми, почти сияющими. Ни пыли, ни следов разложения. Лишь кое-где на металле виднелись длинные, глубокие царапины, словно от когтей гигантского зверя.
Она двигалась бесшумно, её шаги не оставляли следов на идеально чистом полу. Тишина давила, становясь всё более зловещей. Она привыкла к шуму. Эта тишь была неестественной.
И тогда она это услышала.
Сначала это был едва уловимый гул, больше похожий на вибрацию в костях, чем на звук. Он шёл отовсюду — от стен, от пола, от самого воздуха. Станция не была мёртвой. Она дышала.
— Что за чёрт... — прошептала она, замирая.
Её имплант, обычно выдававший чёткие данные, начал сбоить. Показатели температуры прыгали, карта мерцала. Помехи. Но не электромагнитные. Это было похоже на что-то иное, словно сама реальность искажалась вокруг неё.
Она свернула за угол и застыла. Перед ней зиял огромный пролом в палубе, ведущий на несколько уровней вниз. Края разрыва не были рваными, как от взрыва. Они выглядели... оплавленными, органичными, будто станцию пронзило гигантское щупальце. А внизу, в темноте, пульсировал тусклый, фиолетовый свет.
Сердце Кей забилось чаще. Это не было по плану. План предполагал мёртвую станцию, а не это... это логово.
— Грек, приём. Здесь что-то не так. Станция... активна.
В ответ — лишь шипение помех. Связь с «Призраком» была мертва. Она была отрезана.
Целиком полагаясь на карту в памяти импланта, она продолжила путь к сердцу станции — Реакторному залу, где должно было находиться ядро. Чем ближе она подбиралась, тем сильнее становился гул. Воздух начал казаться густым, тяжёлым. Ей стало труднее дышать, хотя датчики скафандра показывали норму.
И тут она их увидела. Тени. Они скользили по стенам на периферии её зрения, бесформенные и быстрые. Когда она поворачивалась, там никого не было. Но ощущение, что за ней наблюдают тысячи глаз, становилось невыносимым.
Она почти бежала, когда наконец достигла огромных бронированных дверей Реакторного зала. По схеме, здесь должен был быть главный командный пункт. Она прислонилась к холодной стали, пытаясь отдышаться. Гул здесь был оглушительным, он исходил прямо из-за двери.
— Открываю, — выдавила она, и её пальцы, дрожа, потянулись к панели управления.
Двери с тихим шипением разошлись.
И всё замерло.
Гул стих. Тишина вернулась, став ещё более зловещей после оглушительного рёва.
Кей осторожно шагнула внутрь. И застыла на пороге, не в силах поверить своим глазам.
Это был не Реакторный зал.
Это было чрево.
Стены, пол, потолок — всё было покрыто пульсирующей, живой тканью, испещрённой сиящими фиолетовыми и бирюзовыми прожилками. В центре зала висело огромное, похожее на сердце образование, от которого расходились толстые, похожие на сосуды, канаты. И в самом центре этого «сердца», мерцая холодным светом, висело то, за чем она пришла — Ядро «Абсолюта».
Но её взгляд приковало не к нему.
Из живой стены перед ней медленно, словно рождаясь из самой плоти станции, начала проступать фигура. Сначала это были лишь очертания — высокие, мощные, явно гуманоидные, но... неправильные. Слишком длинные конечности, неестественные пропорции.
Фигура сделала шаг вперёд, выходя из биолюминесцентного тумана.
И Кей увидела его.
Это не был человек. Это было воплощение самой станции. Его кожа отливала цветом тёмного перламутра и в некоторых местах была покрыта мелкими, переливающимися пластинами, похожими на хитин. Длинные, почти до пола, руки заканчивались изящными, но смертоносными на вид пальцами. И глаза... Глаза были без зрачков, двумя угольками тлеющей бирюзы, полными древнего, безразличного разума.