Утро было безоблачным, тихим и прохладным. Я почти смирилась с мыслью, что в такую рань иду по грязной портовой улочке забытого богами городишки, а не сладко сплю среди вороха подушек и покрывал. Но мое смирение и душевное равновесие было нарушено очень грубо — откуда-то сверху, с нависающих кривых балконов, на меня вылили ведро помоев. Кому-то в такую рань тоже не спалось...
Ничто так не наводит на философские мысли и не бодрит с утра, как содержимое ночного горшка, впитывающееся в одежду и затекающее под наплечники.
— Госпожа! — раздался несколько истеричный вопль, который отвлек меня от размышлений. Но разглядеть того, кто бежал ко мне по улице было сложно из-за пелены перед глазами. Шлем почти защитил мои волосы и лицо от грязи, но одежда и наплечники были залиты вонючей жидкостью. Хорошо еще, что полеты на Арчи плохо сказываются на прическе и я стала чаще носить легкий кожаный шлем.
Единственное, что удалось мне понять — за этим человеком грузно, но четко печатая шаг, спешил отряд стражи в доспехах. Я на миг задумалась, поможет ли мне старое-доброе заклинание, высушивающее одежду или нужно что-то серьезнее. Осознав, что в какой-то мере это и магия земли тоже, я чуть изменила привычную формулу.
Через пару секунд ко мне подбежал мужчина и принялся причитать. Он вытащил из рукава белоснежный платок и начал усиленно протирать меня им, большей частью размазывая и втирая содержимое ночного горшка в амуницию. Мои попытки отмахнуться и отойти на пару шагов в сторону вызывали сопротивление и дополнительную порцию причитаний.
— Да отстаньте же! — выкрикнула я и отпрыгнула подальше.
Это дало мне небольшую фору, которую я тут же использовала на заготовленное заклинание. Вскоре, почти вся моя одежда и амуниция освободились и от жидкости, и от более плотных частичек. Содержимое ночного горшка оказалось там, где и положено — в канаве.
— Ох, как хорошо, просто отлично, — радостно забасил стоящий рядом мужчина. — Я так переживал, так переживал...
— Не стоило, — отрезала я. — Человек, который не может справиться с помоями, не может называться архимагом.
Через секунду я поняла, насколько странную мысль изрекла и начала смеяться. Мужчина напротив вежливо хихикнул, но шутку понять до конца не смог. Эх, не так меня учил магии воды декан Фредерик, не так! Всего-то заставлял торчать на шпиле башни под дождем, а надо было выливать на меня помои. Интересно, подкинуть ему эту идейку или не портить жизнь будущим ученикам Академии?
— Ладно, — выдохнула я, справляясь со смехом, и оглядела встречающих. — Я так понимаю, что вы — управляющий портом?
— Нет-нет, что вы! Я наместник Элетии, Дотранис ЭрГран. Я прибыл сюда незадолго до вас... Понимаете, у нас проблема, и очень кстати, что сегодня прибыли именно вы, а не простые послы...
Я вздернула брови. Похоже, ведро помоев лишь начало отличного дня.
— К нам движется флот Атрона. Семьдесят пять кораблей.
Тут уже пришлось нахмуриться и кивнуть в сторону небольшого замка, что высился в конце улицы, нависая над убогими домишками и грязными улицами. По дороге наместник молчал, только бряцала железом стража, идущая позади. Деревянные постройки, узкие окна без стекол, но с рваными занавесками, мусор в канавах и грязные жители. Паршивое местечко.
Элетия была небольшим государством и имела колоссальное подспорье для экономического развития — несколько десятков шахт и рудников. В них добывали особый металл, который для моего королевства был не заменим ввиду его легкости и прочности. Металл назывался элий, когда-то давно его нам поставляли эльфийские государства, но теперь приходилось скупать сырье у стран вроде Элетии, которые не умели его перерабатывать.
Из этого металла в кузницах Баронатов ковались доспехи для наших воздушных элитных войск — обычная сталь была слишком тяжела для пегасов, а вес элия позволял заковать в доспехи не только воинов, но и самих крылатых скакунов.
Я глянула в хмурое небо, но ничего кроме низких облаков не увидела.
— Скотина прожорливая, — буркнула я себе под нос.
— Что-что?
— Это я не вам. Ругаюсь на своего спутника, которому в очень удачный момент приспичило пожрать, зараза черномордая.
Арчидоз подбросил меня до городских ворот и улетел на охоту. Дескать, не люблю я торговлю и всю эту дипломатию, сама решай вопросы. А если вражеский флот уже на подходе... помощь Арчи мне бы не помешала. Надо было бы договориться с ним о каком-нибудь особом свисте, чтобы он прилетал на этот зов... Но Арчидоз мог легко откусить голову любому, кто попробовал бы его подвергнуть дрессуре.
Атрон был военной державой и в наш союз — Золотую Цепь — не входил. Уж не знаю, почему с ними не смогли найти общий язык, но даже торговых дел не велось с данным государством.
Элетия, в одном из портов которой я находилась в данный момент, как я уже говорила — имела отличное подспорье для развития экономики. Мы скупали их руду тоннами и по очень хорошей цене. Но правитель не желал вкладываться в свое государство и почти все деньги оседали в столице. Как следствие не только нищета и разруха в стране, но и всякое отсутствие укреплений в стратегических точках. Этот порт был совершенно открыт и не защищен от врага. С одной стороны, Леара не лезла во внутренние дела союзников, с другой — отсутствие флота и защиты у Элетии теперь становилось моей проблемой, а как следствие — и моего королевства.
Мы вошли в замок, но я отказалась от свежей одежды и еды, и сразу направилась на башню, чтобы оглядеть порт и город целиком. Море казалось серым и угрюмым из-за низких туч, оно разбивалось о прибрежные камни тяжелыми волнами, отчего весь берег был покрыт белой пеной. Ни стен, ни рифов, ни мысов. Ничего. Просто полоска валунов, три длинных пирса и прямая дорога от побережья к городу. Сам порт тоже не имел ни укреплений, ни башен. Зато материала много...
Но мысль о постройке укреплений пришлось сразу же отбросить. Я подняла взгляд и увидела на горизонте темные точки — вражеские корабли. Времени на возведение защиты уже нет, даже для магии земли потребуются расчеты и время. На пирсе остались только три военных корабля Элетии, торговцы благоразумно сбежали куда подальше.
Повелитель нарушил молчание первым:
— Такой печальный исход меня не устраивает. Поэтому я предлагаю выход. Ты будешь моим пленником. Корабли Ватмаара уходят, ребенок расы черных драконов тоже. И конфликт становится лишь мелкой стычкой между Элетией и Атроном. Ты знаешь сама, что другого варианта нет.
Я на миг задумалась. Пожалуй, он прав. Порт, конечно, будет потерян, но зато мы предотвратим мировую войну. К тому же, ничто не мешает Лидору спустя какое-то время отбить Элетию обратно, но уже без прямого конфликта с Ватмааром.
Я сжала зубы и постаралась собрать остатки храбрости.
— Арчи, возвращайся в Лидор, передай семье информацию. Но пусть не совершают... опрометчивых поступков. Хорошо?
Дракон рыкнул в ответ, что я приняла за согласие. Затем глянула на наместника.
— Советую вам сдаться без боя, сохраните жизни и себе, и жителям. Другого варианта нет, поверьте. Лидор позднее поможет с освобождением и гуманитарной помощью, мы вас не бросим.
Мужчина судорожно кивнул, понимая, что если не увести корабли Ватмаара, шансы Элетии пережить этот день становятся мизерными.
Я вздохнула и шагнула за борт, одновременно взмахивая посохом и подчиняя своей воле морские волны. Подошвы моих сапог стукнулись о ледяную поверхность, еще один взмах посохом — и поток воды понес меня вверх, туда, где высилась черная фигура. Чем ближе был корабль, тем труднее давалась магия. Но Повелитель взмахнул рукой, снимая защиту вокруг судна, и я смогла спокойно добраться до палубы.
Он подал мне руку в черной перчатке — почти человеческую — и помог отойти от края. Арчидоз грозно рыкнул на Повелителя и, заложив вираж направился к суше, улетая обратно в Лидор, но уже без седока.
— Оружие, — проговорил Повелитель и указал на посох. Я молча отдала и его, и меч, что был за спиной. И даже ножик, спрятанный в голенище сапога, так как Повелитель недвусмысленно указывал на очередной предмет взглядом, словно видел сквозь одежду.
Я огляделась. Вокруг была черная палуба, старые доски, покрытые кровью и древней резьбой. Пахло так же, как и в самом Ватмааре — чем-то пряным, но приторным и резким.
— Идем.
Я молча проследовала по широкой лестнице вниз, в темноту трюма. Но как только спустилась — замерла на мгновение. Обстановка была пусть и мрачноватой, но довольно уютной. Я впервые оказалась внутри корабля-призрака. Стены задрапированы темно-красным бархатом, резные подсвечники с толстыми свечами, черное, красное и фиолетовое. Меня провели по коридору и распахнули одну из тяжелых резных дверей. За ней находилась каюта.
Широкий стол, заваленный свитками, странными предметами, кристаллами и картами. Стеллаж у стены, мягкие низкие кресла и толстый ковер на полу. Вся мебель была резной, чуть тяжеловесной, но по своему красивой. По стенам и полу шли фиолетовые руны — сотни и тысячи заклинаний, если на них не смотреть прямо, то можно заметить, как они перемещаются и скользят. Я видела их прежде, но вот где...
Повелитель указал рукой на одно из кресел, затем подошел к стеллажу и выбрал одну из заплесневелых бутылей, плеснул в бокалы немного странного на вид напитка и протянул один фужер мне. Я молча приняла, но пить пока не стала. Повелитель прошел рядом со мной, отчего на меня повеяло тем же пряным и приторным запахом. Затем он сел в другое кресло и откинул капюшон.
Я оторопела. На меня смотрел достаточно молодой — для древнего существа — мужчина, красивый брюнет с глубокими и темными глазами, точеными скулами и вьющимися волосами до середины щеки. Пожалуй, это был самый большой сюрприз на данный момент.
— Я решил, что сегодня мне не стоит... экспериментировать с обликом. Пусть будет этот образ, — произнес он и пригубил из кубка. Я неотрывно смотрела на него, словно ощупывая взглядом его черты. Повелитель мимолетно улыбнулся. — Что-то есть, верно? Какие-то ассоциации, смутные образы... говори!
— Я видела эти руны. Подземный город, старый трактир...
Повелитель опустил взгляд на свой бокал.
— Все верно. Хорошие были времена...
— Что происходит? — прохрипела я. Голова кружилась, комната вокруг чуть расплывалась и откуда-то из глубин рождались картины мест, которых я никогда не видела прежде.
— Я ухожу от темы. Приятнее ведь говорить о прошлом...
— Что это было? — настаивала я. Голос повиновался мне чуть лучше, но головокружение не проходило, словно я выпила полбутылки вина.
— Я много думал о памяти. Теряя ее, оставляют ли люди боль позади? Можно ли родиться заново в другом мире? Возможно ли заменить бессмертную душу, выжечь из нее память?
Повелитель отставил в сторону кубок и отошел к иллюминатору.
— Если я хоть что-то смыслю в боли, то сегодня ты пожалеешь, что не погибла в битве где-нибудь далеко отсюда. А я разбираюсь в боли.
Я чуть вздрогнула, ощущая липкий страх, ползущий по позвоночнику, но затем замерла. Как-то не вязался смысл этих слов с грустным голосом. Так не угрожают, а лишь констатируют факт.
— Сегодня я выгляжу как прежде, говорю, как со старым другом. Потому что сегодня особый день.
Он обернулся и пронзительно глянул на меня.
— Что ты помнишь о Черном Шабаше, на котором была?
Я удивленно нахмурилась. Шабаш был чертовски давно — почти сто шестьдесят лет назад, с тех пор я побывала в сотнях миров, видела десятки чудес и битв. После нескольких мгновений мне удалось выцепить из памяти только один образ.
— Как солнце восходит над черным городом...
— Восход — это конец шабаша, что ты помнишь из ночи?
Я напряглась, пытаясь вспомнить, как приезжала в Ватмаар, как участвовала в черном действе, но ничего, кроме головной боли не ощутила.
— Я забрал твои воспоминания. По просьбе одного старого друга. И сейчас я исполняю его последнюю волю.
Повелитель протянул мне кубок.
— Пей. У нас есть время, пока корабль плывет к нашей конечной цели. Пей и вспоминай.
Это был черный год, действительно страшный. Мне было всего лишь тридцать шесть — сущий пустяк для лидорианца, а я уже не просто видела смерть. Я участвовала в действительно страшных сражениях, научилась любить и впервые потеряла самое дорогое в моей жизни. Этот год мои друзья прошли бок о бок со мной, постаревшие от лишений и потерь, они так же резко перестали быть детьми, как и я.
Арчидоз доставил нас на пристань Ватмаара и поспешно улетел. Мы с Элькой огляделись по сторонам. Город был темен и сумрачен, несмотря на полуденное время. Над ним, словно смог, витала неясная пелена, приглушая свет солнца. Величие, тяжеловесное, гротескное и мрачное, царило повсюду. Огромная черная набережная из блестящего мрамора, такая же широкая лестница вверх, в гору. Ступени были большими и длинными, словно не рассчитывались на шаги простых людей. Здесь могли ходить великаны.
По бокам шли массивные столбы, увенчанные скрюченными фигурами статуй. Какие-то каменные чудовища сидели в разных позах и наблюдали слепыми глазами за темными парусами проклятых кораблей. Мы молча начали восхождение по гигантской лестнице, ступени доходили до колен и нам приходилось высоко поднимать ноги, чтобы преодолеть очередной подъем. Почему-то это рассмешило нас, странно, что это был первый момент за последнее время, когда звучал наш смех.
— И — раз, и — два, выше голову, держи осанку, — пародировала Элька декана Войны Роберта. Я смеялась в голос, отчего идти было все сложнее.
— Давай лучше на карачках, так будет удобнее! — проговорила я, залезая на очередную ступеньку так, словно перебиралась через забор.
— Явление двух принцесс Ватмаару — раком! — всхлипывала подруга. — Матушка будет в восторге!
Из черных теней за лестницей, из мрачных подворотен на нас неотрывно смотрели светящиеся глаза. Мы шутливо кланялись им, а форменная истерика набирала обороты. Когда мы, запыхавшиеся и все еще всхлипывающие, сидели и отдыхали на самом верху, к нам подошел один из демонов-стражников.
— Здрасти, — хихикнула Элька. Я молча протянула приглашение на Шабаш. Стражник лишь глянул на бумагу и кивнул. Подруга нехорошо улыбнулась и оглядела демона: — Дядя стражник, а зачем вам такая большая лестница?
— А зачем вы по ней шли? — сухо он ответил вопросом на вопрос.
— Все просто, мы — дуры. Мы не ищем легких путей.
— Вот на такой случай эта лестница и существует, — философски ответил демон. Затем оглядел нас невидимым из-под капюшона взглядом. — Добро пожаловать на Черный Шабаш Ватмаара. Сегодня слом цикла...
— Ну вот, блин, и цикл сломался, — тихо шепнула подруга мне на ухо. Я начала давиться смехом. — А все потому, что мы неудачницы.
Демон на мгновение замолчал, затем продолжил как ни в чем не бывало:
— Шабаш — это действо, иногда бал-маскарад. Вы можете быть тем, кем пожелаете. На площади есть маски и костюмы.
— Нет, спасибо, — ответила я и мотнула головой. — Нам и так паршиво, обойдемся без лживых образов...
Демон пожал плечами.
— Тогда — удачи, — он еще раз нас оглядел и молча удалился. Судя по всему, из-за нашего странного поведения он не рассказал всего, что следовало. Но на нас уже снизошло удивительное состояние полнейшего безразличия и никакие нюансы предстоящего действа нас не волновали.
Я на миг прикрыла глаза и довольно потянулась. Мир вокруг был пронизан странной магией, энергии бурлили и резонировали. Но мне совершенно не хотелось их использовать, я лишь позволяла им беспрепятственно проходить сквозь меня.
Мы чуть перевели дух на верхней ступеньке и пошли в город. Постепенно становилось темнее, солнце медленно спускалось за черные громады мраморных зданий. Время от полудня до вечера пролетело слишком быстро, словно день в Ватмааре был короток, как в далеких зимних странах.
Тени в подворотнях густели. Местные жители скользили неясными силуэтами и молчаливыми фигурами, спеша по своим непонятным делам.
Я четко запомнила странное ощущение, которое не покидало меня весь Шабаш. Что-то вроде решительности, спокойствия и пустоты в душе вместе взятых. Я не чувствовала страха или боли, я словно была в трансе. Когда больше нечего бояться или желать, можно ходить босиком по углям и не чувствовать жара. Можно танцевать на натянутом канате над пропастью, и он не будет дрожать под легким шагом. Потеряв все, обретаешь тишину и бесстрашие.
Нас не пугал черный город и его жители. Что такое они могли нам сделать, чего мы бы не испытали в последний год? Им нечем было нас испугать, ни болью, ни смертью, ни лишениями. Мы видели наши кошмары в лицо еще до прибытия на Шабаш, прошли через огонь и боль, потому были бесстрашны и веселы.
Теперь мне кажется, что мы шли на действо за своего рода окончанием, решением. Мы желали либо обрести свою смерть и стать свободными, либо найти способ жить дальше.
Постепенно загорались сами собой широкие жаровни на каменных постаментах, но здания высились черными и молчаливыми утесами. Сотни фонарей чадили в темноте, но не сильно развеивали ее. Людей вокруг становилось все больше, они ходили по широким улицам, едва слышно говорили, что-то делали или передавали друг другу предметы из рук в руки. Образы смешались и даже я со своим чутьем не могла бы сказать точно — вот эта фигура в черном с лицом демона — настоящий монстр или переодетый человек. Яркие костюмы выглядели приглушенно, масло в жаровнях пахло специями и розами.
Элька скользила в толпе в своем привычном образе. Бело-голубые шелковые одежды не вязались с душной жарой Ватмаара и контрастно выделялись на фоне мрачной толпы. Я была в синем платье до щиколотки, с глубоким разрезом от бедра и мягкими складками. Оружие я с собой не брала.
Элька вновь вынырнула из темноты и толчеи, держа в руках бутылку вина и тарелку с копченым мясом. Подруга протянула мне снедь и улыбнулась.
— Понятия не имею чье это мясо, но сегодня все равно цикл сломался... так что не стоит париться по мелочам!
— Все сломалось, чего уж там, — вздохнула я и отпила из бутылки. Что-то алкогольное, пряное и горьковатое, вполне в духе этого вечера. Даже если бы это был яд, я бы все равно не отказалась.
Мимо нас прошла фигура в черном балахоне, лицо раскрашено под череп довольно качественно, но все равно заметно. В руках человек держал острый сверкающий серп. Элька встрепенулась.
— Эй, постойте! — подруга пихнула мне в руки тарелку с бутылкой и погналась за «смертью». Человек вежливо обернулся на ее голос и остановился.
Мы прошлись мимо палаток с едой и питьем, подошли к полкам с зельями и эликсирами. Я глянула на надписи на этикетках, но прочесть не смогла. Демон указал на черный пузырек с серебряной крышкой:
— Вода из Реки Забвения, она течет тут же, в Ватмааре, на севере. Одинокая речушка посреди серой пустоши, выпьешь и забудешь обо всем.
Я сглотнула ком в горле и прошептала:
— Заманчиво.
Демон взял пузырек и протянул мне, неотрывно глядя в глаза:
— Тогда дерзай. Забудь все, что было. Абсолютно все. И грядущее утро будет для тебя первым в жизни.
Я взяла в руки бутылочку, темная жидкость поглощала свет и была ледяной, даже через стекло.
— Не мой метод, — разочарованно вздохнула я и вернула эликсир, еще некоторое время ощущая на руке холодный след от бутылки. — А ты выпил бы?
Демон хмыкнул и задумчиво посмотрел на меня. Затем чуть грустно покачал головой, отчего его седые волосы всколыхнулись волной.
— Нет, никогда. Воспоминания формируют нашу личность, душу. Опыт делает нас, словно отливает в определенную форму. Даже если забыть старую боль, она все равно останется в виде шрамов. Просто не будешь помнить откуда они.
Я горько рассмеялась.
— Так зачем нужна эта река? Я все так же буду вздрагивать при виде стройной фигуры в белом, сердце продолжит болеть от запаха пряных трав, по-прежнему будет не хватать серебряного смеха, просто я не смогу вспомнить почему так.
На миг повисло неловкое молчание. Этот Шабаш и старая боль заставляют меня откровенничать с незнакомцем.
— Как его звали? — прищурившись, спросил демон.
— Его зовут Натаниэль.
— И ты пришла сюда, чтобы забыть его? Так есть ли разница в выборе средств?
— Я пришла не забыть, а смириться. Это разные вещи.
Демон пожал плечами и протянул мне руку. Я поняла, что больше не хочу смотреть яркие и мистические товары, не хочу есть или пить. И говорить не хочу. Хватит пустых бесед, довольно мишуры. Пусть Шабаш раскроет мне свои объятья, и я нырну в него с головой.
Словно в подтверждение моих мыслей ударили барабаны, их глубокий бас пробрал меня до костей, завибрировав в каждой клеточке. Они звали меня на бой, как тысячи лет барабанный ритм призывает войска в битву. Но на этот раз сражение будет другим — против самой себя, против боли и отчаяния, против безликого и страшного врага — неотвратимой судьбы.
Хаос беспорядочного движения на улицах и площадях вдруг стал чем-то упорядоченным, словно барабаны сплотили всех гостей, как дробь марша строит войска. Все, кого захватил ритм, отбросили еду и питье, оставили нетронутыми безделушки и замерли, расправив плечи и разведя руки в стороны.
И тут же бой барабанов сменился, призывая нас к движению. Мы начали танец, демон был рядом, даже когда я не смотрела на него, я чувствовала его руки и присутствие. Мы танцевали в толпе и с толпой, но все же больше в паре, чем порознь.
Это походило на магический транс, синхронные действия сотен существ, все кружилось в водовороте масок и тканей, жаровни чадили, а по каменным плитам стелился ледяной туман. Его белые кольца приятно холодили разгоряченное тело, он словно касался меня и танцевал вместе со мной.
Полночь. Настоящее начало Шабаша. Все что было прежде — лишь подготовка к действу, еда и питье, случайные беседы с незнакомцами и каверзные артефакты. Истинная суть праздника явилась только сейчас, в размахе энергий, в бое барабанов и единстве ищущих. После первого танца, когда мы с демоном обнаружили себя на другом конце города, рядом с кипящим фонтаном, происходящее полностью утратило сходство с обычным маскарадом или ярмаркой. Каждый пришедший на Шабаш имел свою цель. Неосторожные, самонадеянные и глупые находили лишь смерть. От них оставались только маски, одежды и легкое ощущение разочарования в воздухе.
Мне казалось, что я стою в центре паутины, где каждая ниточка — это личные цели конкретных личностей, их страхи и мечты, все то, что вынудило их прийти на праздник. Иногда они пересекались и тогда незнакомцы танцевали вместе, смеялись, разговаривали или дрались. Но чаще происходило что-то более тонкое, эфемерное, едва уловимое. Взгляды и прикосновения, легкий удар ножа в спину или чья-то рука, помогающая встать со скользкого мраморного пола. Это было тончайшее взаимодействие между личностями, и оно давало что-то ощутимое и искомое каждому из участников. Оно меняло души.
Так мимо моего демона, кружась в танце, прошел некто в белом и коротко произнес:
— Не найдешь!
Словно отвечая на немой вопрос моего спутника. Тот на миг поник головой, затем сумасшедше улыбнулся и тряхнул седой гривой.
— Тогда больше не о чем переживать! — рассмеялся он и, схватив меня в объятья, принялся вальсировать по площади. Кольца тумана танцевали вместе с нами, и вскоре, словно мы дали ход событиям, вокруг начали кружиться десятки других пар. Их голоса вторили крику демона «Не о чем переживать» и безнадежное ликование затопило площадь.
На постаменте, где обычно стояли статуи, сидел скрипач и играл. Он держал глаза закрытыми, словно для него не было ничего важнее музыки и просто играл, час за часом, вплетая свою мелодию в ритм барабанов. Многие играли в эту ночь, кто на чем и как мог. Им не хватало слов или танцев, им было мало ночи и магии чтобы выразить свои чувства, и тогда они начинали играть. Отдаваясь музыке полностью и безраздельно, они меняли мир вокруг себя, они выплескивали свою боль и грусть, и толпа делила с ними такую тяжкую ношу.
Вокруг не было счастливых людей. Я вдруг осознала и почувствовала, что любопытные сорвиголовы давно уже исчезли, оставив после себя лишь маски и ткани, все нежданные гости пропали. Остались только те, кому был отчаянно нужен именно Шабаш, жаждущие освобождения и утешения, они реагировали по-своему на личную боль.
Кто-то смеялся без удержу, но в глазах не было и тени веселья, только горькие слезы мерцали в свете жаровень.
Кто-то маскировал несчастье агрессией, и такие личности дрались друг с другом, но даже их бои напоминали танец. Я глянула на двух таких существ, что бились в рукопашную у подножия старой лестницы. Один был в белом, другой в черном одеянии, на лицах гладкие маски без черт, ткань висит лохмотьями. Кровавый туман обвивал их руки и ноги, мрамор впитывал кровь, как губка, и в какой-то момент, уставшие и израненные, вместо того чтобы нанести друг другу решающий удар, они просто замерли, сцепившись как псы.
Я откинулась в кресле и попыталась вздохнуть, но на грудь словно положили камень. Сейчас мне было уже достаточно лет, чтобы все понять. Это было прощание. Я подняла взгляд на Повелителя, что молча сидел напротив.
— Когда и где? — хрипло прошептала я.
— Месяц назад, в битве под пограничной крепостью Молли.
— Куда мы плывем?
— В Проклятые леса, он похоронен на родине. Там никто его не потревожит.
Я сидела много часов на черной палубе парусника и смотрела на беспокойные волны. И бесконечно долго думала, размышляла. Повелитель вернул мне вместе с памятью золотую змейку, и теперь она обвивала мое запястье. Вернулась и старая, такая знакомая и тяжелая тоска.
Минуло больше ста пятидесяти лет, а боль не стала меньше. В этот день я поняла, что вечная любовь существует. И это не бесконечное счастье и благоденствие. Это бессмертная грусть. Никто и никогда не заменит мне моего демона, не будет таких же любимых глаз, не отзовется дрожью тело на серебряный смех. Ни светлый Анатоль, ни стальной Астроил, ни один ангел или бес не станет заменой, не займет пустоту в душе, не угасит жажды и боли. На миллионы лиц было и осталось единственное. И я плыла на могилу моей вечной любви.
Я пыталась думать о другом. О битве за порт Элетии, о переживаниях моей семьи по поводу плена, о скором прилете адмирала. Но мысли возвращались к утраченной прежде ночи в Ватмааре. Последняя близость с Натаниэлем, последние слова и жесты — все это звучало во мне, и я переживала каждую секунду заново, смаковала и обдумывала.
Эльфы влюблялись лишь единожды в жизни и навсегда. Раньше казалось, что мне, как лидорианке, отпущено больше. Но вот теперь, стоя на черной палубе, я понимала. Это все, что у меня было и будет.
Мы покинули морские воды и вошли в дельту тихой реки, корабль плыл против течения по своим собственным законам, а мимо тянулись молчаливые леса. Первое время я видела в ветвях ажурные мостики и переходы, чувствовала пристальные взгляды из листвы. Судя по всему, это были земли сестры Натаниэля, те, которые не затронула война и проклятье, Серебряный лес. Лишь в одной из ночных бесед, Элька рассказала, что в тот страшный день подписания мирного договора, когда и был заражен Натаниэль, погиб и муж его сестры — отец подруги. Именно тогда их царства лишились двух королей, и только Элька — юный ребенок с горячим сердцем, имела права на трон и должна была принять на себя власть и обязанности перед народом.
В одно туманное утро мы проплывали мимо широкой песчаной отмели, и я заметила хрупкую фигурку, стоящую посреди этой тихой пустоты. Она была в черном одеянии и этот цвет так не вязался с цветущими лесами вокруг.
Элька, одна из всего своего народа вышла к нашему мрачному кораблю. Она махнула рукой, медленно и грустно, я помахала в ответ. Я провожала подругу взглядом и жалела, что не вижу ее глаз. В какой-то момент Элька что-то крикнула в сторону леса, решительно взмахнула посохом и вместе с потоком воды бросилась к кораблю. Я едва успела подать ей руку, прежде чем аура парусника развеяла магию подруги. Девушка крякнула от неожиданности и заползла на палубу, вода стекала с нее ручьями, но взгляд сиял торжеством.
— Да пошли они все, я так и не побывала на могиле дяди! — пытаясь отдышаться проговорила Элька.
К нам неспешно подошел один из демонов и недовольно глянул на незваного пассажира. Я уже начала подумывать, а не выкинуть ли подругу обратно за борт, чтобы защитить ее от немилости проклятых.
— Пускай, — послышался тихий голос, и демон тут же потерял к нам всякий интерес. — Я надеюсь, твой народ не решит устроить спасательную операцию?
Элька покачала головой, глядя на поднимающегося с нижней палубы Повелителя. Он был снова весь укрыт шевелящимися тканями и прятал лицо в тени капюшона.
— С тех пор, как я стала королевой, они кое-чему научились.
— Прости, что пропустила коронацию, — проговорила я.
— Ничего, скучнейшее было мероприятие, поверь мне.
Мы замяли тему, как не самую приятную — меня не пригласили на торжество. Я теперь являлась проклятым существом и светлые создания боялись меня до дрожи. У эльфов не было защиты простив черной хвори, вампиризм, проклятье оборотня и другие болезни крови были для них смертью. Они не могли бороться с этой заразой. Человек, обращенный вампиром, менялся, но большей частью мог продолжать жить и сохранял людскую составляющую. Натаниэль был единственным в своем роде, эльфом, которому удалось сохранить разум и удержаться от метаморфоз силой воли.
Точнее, удавалось.
Я вдруг замерла и глянула на Повелителя. Тот кивнул в подтверждение моей догадки и глянул на цветущие деревья эльфийских лесов.
Некоторое время из листвы нас провожали напряженные взгляды, но вскоре чаща кончилась, и река свободно потекла через степи и луга. К вечеру снова начались леса. Корабль плыл с потрясающей скоростью, покрывая за полдня расстояние, на которое требуется три-четыре дня быстрой езды на скакуне.
По мере приближения к концу пути я все больше понимала случившееся, кусочки становились на место, и картина проявлялась. Поэтому я была уже почти готова к открывшейся правде.
Леса вокруг были другими, их сковывала мертвая тишина. Ветер не шелестел листвой, не пели птицы, не шуршали в подлеске звери. Пугливые лани не выходили на водопой на мелководье. И в нетронутой тиши приближающейся ночи деревья казались немыми декорациями. Когда-то этой дорогой, по реке в сторону моря, Натаниэль отправлял в последний путь свой погибший народ. Он стоял где-то здесь и пел колыбельную уничтоженным эльфам почти тысячелетие назад.
Мертвый, немой лес дождался возвращения своего проклятого короля, что прибыл домой, чтобы спать вместе с забытым миром.
Элька сидела рядом, молчаливая, подавленная. Хрупкая девушка, которой пришлось взвалить на себя бремя эльфийского престола и править соседними лесами. Всеми, кроме вот этого проклятого.
Мы приплыли на место в глубоких сумерках, сошли на песчаный берег и ступили под полог листвы. Шли втроем с Повелителем, прочие демоны остались на корабле. В лесу не осталось ни троп, ни дорог и ничто не напоминало о целом городе эльфов. Тишина царила вокруг и подавляла своей торжественностью и грустью. Очень спокойное место, не светлое и не доброе, но безусловно спокойное и подходящее для вечного сна.