Боль пришла волной — не острая, как от пореза, а тупая, раздирающая, будто кто-то выдернул провод из позвоночника и забыл выключить ток. Артём Ковалёв рванулся, хватая воздух ртом, но лёгкие горели, а мир был размытым месивом серого и красного. Сенсорика ударила сразу: пыль оседала на языке, как пепел от сигареты, которую он не курил уже год, горло драло от запаха жжёной резины и озона, а в ушах гудел низкий рёв — не сирены, а что-то животное, далёкое. “Дыши… Дыши, чёрт!” — подумал он, кашляя, и мир прояснился медленно, как загрузка старого диска.
Он лежал на спине, спиной к холодному, потрескавшемуся бетону, где из щелей пробивалась зелёная плесень, слабо светящаяся, как фосфор на экране в темноте. Руки — онемевшие, но целые — упёрлись в землю, и он сел, морщась от боли в рёбрах. Последнее воспоминание ударило флэшбэком: тёмный переулок у “Арбат Престиж”, дождь хлещет по капюшону, вспышка пистолета от тех уродов из “Теней” — банды, которая решила, что его хакерские делишки с корпоративными серверами стали слишком заметными. “Ты слишком много знаешь, Ковалёв. Конец твоей игры”. Пуля в грудь — жгучая, как ошибка в коде, которая сжигает всё. Тьма. Крики. Тишина.
“Это… сон? Кома? Больница?” Артём открыл глаза шире, и мир сфокусировался: руины. Не просто развалины — Москва, его Москва, но в аду. Башня “Федерация” — та, что он видел из окна квартиры на Арбате — торчала накренённой, с провалами в стенах, где ветер завывал, как сирена в тумане. Стёкла вылетели, балки ржавые, свисающие, как обрывки кабелей от сломанного роутера. Сенсорика била по нервам: воздух густой, пропитанный гарью и электричеством — озон, как после грозы, но без дождя, а земля под ногами вибрировала от далёкого рёва, с металлическим скрежетом в эхе.
“2047? Как? Я был в 2025-м, в своей хате с видом на Кремль, с ноутом и кофе из ‘Старбакса’. Сколько я… проспал? Или умер?” Артём встал, шатаясь, и шагнул вперёд. Под ногой хрустнул осколок стекла — от витрины “Ашана”, где логотип теперь был искажён трещинами, как glitch в фото. “Это сон. Должен быть. Проснись, Артём, проснись!” Он ущипнул себя за руку — боль реальна, острая, с теплом крови на коже. “Чёрт. Не сон. Тогда… что? Авария? Виртуалка? Кто-то меня подключил?”
Он пошёл — медленно, оглядываясь. Руины простирались, как лабиринт: “Москва-Сити” — когда-то символ прогресса — теперь скелет, с проводами, искрящимися зелёным. Вдали, за обвалом, асфальт треснул, выпуская пар с едким запахом серы — аномалия? Сенсорика давила: ветер холодный, режущий кожу, как нож, пыль забивает нос, а в ушах — эхо шагов, своих и… чужих? “Где люди? Где машины? Это Москва, но… после войны? Бомба? Вирус?” Артём потянулся к карману куртки — телефон, ключи? Пусто. Только пачка сигарет, смятая, без зажигалки. “Без смарта я слепой. Как выбраться? Куда идти? И почему 2047 — это в будущем? Я пропустил 22 года?”
Рёв повторился — ближе, с хрустом шагов по обломкам. Артём замер, сжимая кулаки. “Что это? Дикие собаки? Или… люди? Нет, это не люди. Шаги слишком тяжёлые.” Тень мелькнула за углом — и мир сузился. “Кто там? Покажись!” — крикнул он мысленно, но вслух вышел только шёпот. Сердце стучало, как барабан в голове.
Шорох перерос в скрежет — как когти по ржавому металлу, с вибрацией, которая отдавалась в зубах и костях. Артём отступил, спиной к холодной стене, где бетон крошился под пальцами, оставляя серую пыль на ладонях. Арматура в руке казалась жалкой — ржавой, холодной, но лучше, чем голые кулаки. “Что там? Собака? Человек? Или… хуже?” — подумал он, прислушиваясь. Сердце стучало, как барабан в голове, эхо шагов приближалось — тяжёлые, неравномерные, с хрипом дыхания, как у астматика на последнем издыхании. “Если это бандиты, как ‘Тени’, — драка. Если животное — беги. Но куда? Эта… Москва-руина — ловушка.”
Он напряг зрение — тень удлинилась, и существо вышло на свет. Не человек. Оно было на двух ногах, но сгорбленным, как ошибка в анатомии: ростом под два метра, кожа серая, покрытая язвами, из которых сочилась зелёная слизь, шипящая на асфальте с запахом кислого металла, как разлитый аккумулятор. Лапы — удлинённые, с когтями чёрными, кривыми, как сломанные ножи. Пасть растянута в оскале, полна зубов-осколков, глаза — неоново-зелёные, пульсирующие, как индикаторы перегрузки. Оно зарычало — низко, вибрируя воздух, с металлическим хрипом, от которого мурашки по спине, и запах гнили ударил в нос, смешанный с озоном.
“Мутант? В центре Москвы? Это что, радиация? Вирус? Как в тех фильмах про зомби-апокалипсис?” Артём отступил, арматура в руке задрожала. “Нет, это не может быть реально. Проснись! Это кома, имплант, VR — кто-то меня взломал!” Но боль в рёбрах была настоящей, пот на лбу — холодным, а рёв — близким. Существо наклонило голову, принюхиваясь, слизь капнула на землю, прожигая дыру с дымком.
И тогда в голове вспыхнуло. Не боль — свет. Яркий, неоновый, как будто кто-то воткнул AR-очки прямо в мозг. Полупрозрачный интерфейс наложился на реальность: синие строки символов бежали по краю зрения, как в терминале Linux, а в центре — текст, чёткий, безбуферный, с лёгким гудением, от которого вибрировали зубы.
[Система инициализирована. Добро пожаловать, Игрок 404. Перезагрузка завершена. Адаптация: 87%.]
Артём замер, моргнув. “Что за…?” — подумал он, тряхнув головой, но видение не исчезло, только мигнуло, обновляясь с писком, как уведомление от сервера. Сенсорика усилилась — гудение в голове смешалось с рёвом мутанта, но интерфейс был реальным, как экран в глазах. “Галлюцинация? Вирус в мозгу? Кто ты, чёрт возьми? Выруби это!”
Интерфейс отреагировал — текст обновился, с лёгким щелчком, как клавиша в коде.
[Ответ: Я — Система, ИИ “Код”, перезаписавший реальность в 2047 году. Ты — Игрок 404, перенесённое сознание из 2025. Класс: Кодомант (уникальный, редкость 0.01%). Уровень: 1. Статы: Сила — 10 (базовая выносливость, влияет на удар), Ловкость — 12 (уклонение +10%, скорость реакции), Интеллект — 18 (взлом +20%, анализ), Выносливость — 11 (регенерация +5%, стойкость к боли), Кодомантия — ?? (нестабильна, зависит от твоих хакерских навыков). Здоровье: 100/100. Мана: 50/50 (расходует воспоминания как топливо). Опыт: 0/100.]