– Царя убили, слышишь Тихомир, смута опять начинается, царя убили! – вопил на весь двор вбегая в кузницу ученик Федька.
Тихомир замер и перестал бить молотом по почти готовому мечу. Замешкавшись лишь на секунду он продолжил, опыта у него было достаточно, чтобы не испортить работу. Конечно, то что царя больше нет сулит большие проблемы, но что он может сделать, а так хоть меч будет готов к приходу покупателя. Федька стоял вылупившись на него во все глаза.
– Ну что встал баламошка, подсобляй давай, скоро Матвей за мечом придет, а ты рот раззявил, божедурье. Послали боги ученичка, – Тихомир ругался беззлобно, но Федор все равно его побаивался. Схватил мехи и принялся раздувать угли. При этом смешно пыхтя и надувая щеки. Вскоре в кузнице стало так жарко, что пот стекал бесконечным потоком оставляя после себя дорожки на пыльном лице кузнеца и его ученика.
Осень уже вступила в свои права, но на улице было тепло, как в середине лета. Только деревья стояли желтыми с наполовину облетевшей листвой.
Управившись Тихомир присел на лавку возле кузни и подозвал ученика:
– Ну, теперь рассказывай, что услышал!
Федька пристроился рядом и отчаянно размахивая руками заговорил:
– Прибежал я к деревенскому колодцу за водой, а там толпа и мужики и бабы, кое-как протиснулся в середину, а там мужичок такой, невысокий, одет правдо богато и в руках грамоту держит, а сам по ней читает: “Убит царь наш Авдей Игнатьевич под Старосенным врагами. Пал в храбром бою защищая родину”. Я одним глазком глянул, а на грамоте той – царская печать на сургуче оттиснута, – тут Федька сделал большие круглые глаза и чуть не свалился с лавки, – Тихомир, что дальше то будем делать? Ты пришлый, если вдруг бунт начнется, как пить дать пострадаешь.
– Да, прав ты Федька, нужно в город уходить, да побольше, там проще затеряться.
Во двор уже входил Матвей. Внимательно рассмотрел меч, довольно покачал головой и широкой ладонью провел по рукояти. Тихомир улыбнулся, знал свою работу. Не зря был учеником одного из лучших кузнецов, как теперь Федька у него. Матвей сторговался с ним в цене и напоследок спросил:
– Слышал новости? Опять покоя нам не будет. Я в столицу еду, поехали с моим отрядом? Мужик ты крепкий, одинокий, мне такие нужны. Если что, никого сиротами не оставишь.
– Слышал, да и сам уже подумывал куда податься. Не любят у вас пришлых. Соглашусь я на твое предложение, готов хоть сейчас, вещей у меня особых нет, узелок один, да я его к седлу пристегну и готов, – Тихомир не любил лукавить.
– Давай, собирайся, завтра с рассветом выезжаем, – Матвей хлопнул его по плечу и вышел со двора.
Тихомир только начал привыкать к новому месту, но деваться было некуда. Он навсегда останется чужим для этих жителей. Жениться на местных девушках он не хотел, жил один, ни с кем не общался. С мужиками не напивался, в драки не лез.
Хотя и сторонились его, но в кузницу к нему шли. Все знали, что кузнец он хороший. С любой работой справится и глазом не моргнет. Но была в глазах его тоска такая, что раз взглянув в них можно было и самому загрустить.
Один Федька только не боялся Тихомира. Сам пришел к нему в ученики проситься. Был он беден, жил у тетки. А у нее своя семья, семеро по лавкам, зачем ей еще один рот. Тихомиру он понравился, смышленый паренек, маловат правда, лет десять ему на вид. Тощий, ребра торчат и даже сквозь рубаху можно различить. одежда в заплатах вся. Глаза чистые, голубые, как озерная вода. А волосы белые да мягкие, как пух, так и норовят во все стороны виться.
Да и жалко его было что уж говорить. А Тихомир, хоть и не богат был, но на хлеб всегда хватало, согласился он Федьку в ученики взять. Так и остался он с ним. А теперь вот как уйти и бросить его Тихомиру. Но Федька не сдается, собрался с ним в столицу, только вот выдержит ли поход. Отпросился вечером с теткой попрощаться, да и убежал к ней.
Тихомир, как один остался, так сразу тоска на него навалилась. Обычно, он чтобы выгнать мысли ненужные из головы работал до поздней ночи, да и валился спать без задних ног, а сегодня кузницу пораньше закрыл и домой пошел. Нужно было пожитки собирать, лошадей подготовить, еды в дорогу взять.
Оказавшись в доме, мысли его вернулись к семье. Он ничего не знал о них и не видел с тех самых пор, как решил наложить на себя руки. По его вине погибла Неждана, а он так и остался жить на этой земле. Бродить неприкаянным и нигде ему не было места. Каждый раз поселяясь в новой деревне он старался не привыкать к оседлой жизни. Друзей не заводил. Не хотел делать себе еще больнее, чем было. Он знал, что будет идти от одного поселения до другого пока земной путь его не закончится. И возможно Боги сжалятся над ним и он вновь увидит Неждану. Но теперь это возможно только по другую сторону жизни.
Ему подумалось, что если он будет в самом пекле, там где смута или война и отдаст свою жизнь не просто так, а во имя чего-то хорошего, то и искупление ему будет. А может и жизнь его пока жется Богам хорошим даром и они заберут ее быстрее.
Тихомир беспрестанно ворочался на лавке. И в конце концов убедил сам себя, что идти в отряде с Матвеем было самым верным решением. Так и не мог он уснуть. Вдруг вскочил словно что-то вспомнил. И вышел из дома в темную ночь.
Белорецк уже погрузился в сон. Сегодня ночь была особенно темной, редкие звезды еле мерцали среди плотных туч. Тихомир запер двор и отправился в сторону рощи. Он вспомнил, что должен был еще сделать перед отъездом.
Роща находилась не очень далеко и дорогу туда он мог бы найти и с закрытыми глазами, хотя в Белорецке он прожил всего год. И даже этот срок показался ему бесконечно долгим. Хорошо, что скоро он уедет отсюда, на новом месте первое время ему всегда легче дышалось.
Неожиданно ярким пятном на небе блеснул лунный диск, этого хватило, чтобы Тихомир увидел вход в рощу возле которого стояла чаровница. Она была стара, одета в какие-то лохмотья и опиралась на большую кривую палку. Волосы сваленными космами свисали почти до пояса перетянутые какой-то веревкой. А вот глаза, казалось светились как у кошки отражая невидимый свет. До этого он видел ее лишь однажды, когда шел в эту деревню. Тогда она преградила ему путь и долго смотрела в глаза, потом также молча отошла с его дороги и сказала:
– Приходи ко мне, когда соберешься покинуть Белорецк, я буду ждать. И Боги будут ждать, они откроют тебе путь, без их благословения ты не уйдешь отсюда. Сам поймешь, когда придет время! – и обойдя его кругом совершенно спокойно пошла прочь, словно и не разговаривала с ним.
Он тогда не придал значения ее словам, подумал, что она сумасшедшая. Но сегодня почему-то вспомнил ее слова. Словно завороженный стоял и смотрел на старуху даже не шевелясь. Она казалась порождением иного мира, не человеком. Морок она что ли навела. Не зря же чаровница.
Только Федору он рассказывал о той встрече со старухой, да и то, чтобы узнать кто она, на самом деле колдунья или просто помешанная нищенка. Федор тогда не на шутку испугался и сказал, что она и вправду волховица или чародейка, что с Богами разговаривает и почитают ее в деревне, только вот не каждому она является. И если сама Тихомиру показалась, то значит все, что она сказала правда и лучше делать так как велела. Поэтому Тихомир захватил с собой дары, Федор предупредил, что к чаровнице нельзя идти с пустыми руками.
Старуха повернулась и медленно двинулась в глубь. Кузнец не отставал. Хотя иногда спотыкался натыкаясь в темноте на ветки. А старуха словно по воздуху плыла, потому что двигалась очень быстро. Дойдя до жертвенного камня она остановилась и не поворачиваясь указала рукой на углубление в виде чаши. Тихомир выложил туда свои скромные подношения и отступил.
Вдруг услышал скрипучий голос, даже дернулся от испуга:
– Ты собрался уходить. Это правильно, двигайся дальше, иначе не найдешь свою судьбу, а она еще далеко. Но дорожки ваши пересекутся, жди, – с этими словами она достала из-за пояса мешочек и протянула ему.
Тихомир взял его в руки, но не понимал, что с ним делать. Чаровница чертила на камне какие-то символы, что-то шептала себе под нос. Не переставая двигаться и не оборачиваясь она сказал:
– Сыпь на камень, да милости проси. Прогневал ты чем-то Богов.
Он аккуратно развязал мешочек и вытряхнул все содержимое. Какие-то косточки, маленькие, как у мыши, несколько камешков и веточек. Чаровница наклонилась к ним и неожиданно полоснув, неизвестно откуда взявшимся ножом, Тихомира по руке, собрала несколько капель его крови и втерла в поверхность жертвенника. Подул ветер и где-то вдалеке раздался волчий вой. Луна так больше и не показывалась из-за туч. Словно не хотела подсматривать за ними. Деревья заскрипели под порывами ветра, а вот содержимое мешочка на жертвеннике так и лежало не шелохнувшись, словно вросло в камень.
– Уходи и не раздумывай, я вижу, что грядут другие времена, ты должен быть там куда приведет тебя дорога. Гадание меня никогда не подводило, иди и будь достойным мужем. Боги открыли тебе путь туда, куда ты и не мечтаешь попасть. Они поговорят с тобой сегодня ночью.
С этими словами она сгребла все в мешочек и молча заковыляла прочь. Когда Тихомир взглянул ей вслед ее фигуры уже не было видно. Он не успел ее ни о чем спросить, а слова предсказания совсем сбили его с толка. Ведь он давно разучился верить в чудеса. Постояв еще немного он отправился домой.
Дорога показалась ему неимоверно долгой, хотя луна уже вышла из-за туч и осветила его путь. Он больше не спотыкался твердо ступая. Словно чаровница придала ему сил и уверенности. Судьба ждала его впереди, значит скоро Боги примут его. Он думал лишь о том, что уже скоро будет рядом с любимой.
Образ Нежданы опять всплыл перед его глазами, словно она прямо сейчас стояла перед ним. Протяни руку и коснешься. Но тихомир давно не велся на игры своего подсознания. Оно часто играло с ним в такие шутки. Даже в душной кузнице он мог видеть ее через всполохи огня. В такие моменты он замирал на месте и долго смотрел на Неждану, не моргая, потому что знал, моргнет – видение тут же исчезнет. Федор привык к странностям учителя и не трогал его в такие моменты. Потому что знал, если потревожить его он впадает в гнев и начинает крушить все вокруг, воя как раненый зверь. Федор по началу не понимал, а потом догадался, что Тихомир потерял кого-то очень близкого и это горе управляет им в гневе. Только вот не помогает ему, а еще сильнее разрушает изнутри с самой души. А как душу его гнев поглотит так и не будет больше учителя, потому что человек без души уже не человек.
Вернулся Тихомир домой поздно, но время до отъезда еще было. Зажег лучину. Улегшись на холодную лавку в нетопленой избе укрылся сверху кожухом. Вдохнул запах овчины. Шуба почему-то пахла домом, хотя он купил ее прошлой зимой, когда уже был далеко от семьи. Маетная ночь выдалась ему перед отъездом. Казалось не с ним все это происходит. За последнии часы столько всего случилось, больше, чем за последний год его никчемной жизни. За то теперь у него появилась надежда. И он не мог подвести сам себя.
Закрыл глаза и начал шептать слова славления Перуну:
“Перун всемогущий, силен ты и не победим. Славлю тебя на весь свет. Свет в тебе и вокруг тебя, свет и я приношу тебе, как знак своего смирения пред тобой. Обещаю быть славным воином и защищать землю нашу”, а потом повернувшись на вдруг затрещавшую лучину начал читать слова молитвы:
“Прошу, не за себя, а за семью свою. Сбереги и защити их, в столь трудные времена. Не могу я помочь им. Путь туда мне закрыт навсегда. А ты, если хочешь жизнью мою взамен возьми. Все равно без любви моей не быть мне на этом свете”.
Вдруг лучина ярко вспыхнула и погасла, значит принял Перун молитву Тихомира. Он полежал еще некоторое время вглядываясь в темноту и тяжко вздыхая, а потом закрыл глаза и уснул. Разбудил его негромкий стук в дверь. Ночь была все такой же темной, ни единой звезды на небе. Рассветать еще и не начинало. Значит проспал он совсем немного. Разглядеть кого-то в таком мраке было невозможно. Тихомир медленно отпер дверь и увидел на пороге мужчину, не молодца, но и не старца. Волосы его были длинными, перетянутыми кожаным шнуром, а по нему в чудном узоре вились бусины разные. Широкая рубаха подпоясанная таким же как на голове шнуром была какой-то необычной. Тихомир никогда не видел прежде такой одежды.
– Кто ты? Вижу что не разбойник, хоть и оружие в руках твоих, – спросил Тихомир. Гость не испугал его, да и улыбался он как отец родной.
– Илья меня зови, пусти в хату переночевать, на улице гроза собирается, а мне идти до дома далеко еще, – Тихомир отступил и пропустил человека внутрь.
Показал ему на лавку, где спал только что сам, налил воды в ковш, подал рушник отереть руки и лицо. Илья не спешил спать, уселся на край лавки и заговорил:
– А что ж изба у тебя не топлена, или уходить куда собрался, а я помешал?
– Собрался, только до утра тут побуду, а потом дальше, в столицу. Смуте помешать хочу, чтобы войны меж народом не было, да царю новому подсоблю, может на службу меня возьмет. Одинокий я, ни жены, ни детей, буду биться не жалея себя.
Илья ухмыльнулся и взглянул прямо в глаза тихомиру:
– Значит нет у тебя никого? Ни сестры, ни брата, ни матери с отцом или зазнобы?
– Есть, но все они далеко, а зазноба моя, – тут он замолчал и уткнулся лицом в раскрытые ладони.
– Мы часто видим то чего нет, ты иди-иди в столицу, там и правда тебе откроется, – с этими словами Илья хлопнул в ладоши и исчез. А Тихомир очнулся спящим на лавке все под тем же кожухом.
– Вот сон мне приснился, надо же, как наяву, – а потом увидел ковш с водой и рушник мокрый, а на лавке где Илья сидел два кремешка лежат. Значит был он тут взаправду. А потом Тихомир вдруг вспомнил и оружие его странное и одежду необычную.
– Неужто Перун меня сам на дорогу благословлять приходил, услышал таки молитвы мои.
Рассвет уже занимался, пора было собираться. Взял вещи в узелке, который увязал еще с вечера. Постоял посреди избы, погладил рукой лавку на которой спал и вышел не оборачиваясь. На улице у порога уже стоял Федька, руки его предсказуемо были пусты. Да что у сироты и могло бы быть. Тетка его не особо жаловала, наверное и рада была, что он уходит. Дом теперь целиком ее будет. Осталось кузницу запереть.
– Пойдем Федька, сдадим свое богатство старосте и выдвинемся.
Заперли кузницу, Федька смахнул слезу. Жаль ему было, здесь он только жизнь настоящую увидел, без тычков и затрещин. Тихомир ему как отец родной был, а кузница домом казалась.
Ключи отдали и к Матвееву двору отправились. Там уже народ толпился. Мамки-жены провожали мужиков. Плачь стоял и гомон на всю деревню, половина здоровых мужиков покидала родные края. Некоторые возможно и навсегда.
Тихомир с Федькой в уголке приткнулись, их провожать было некому.
Матвей заметил их, подошел поздороваться и подвел к ним двух лошадей привязанных рядышком.
– Вот, принимайте, знаю, что пешком собрались идти, да только далеко ли так уйдете, – протянул поводья Тихомиру, – Берите, у меня лошадей в хозяйстве много, а работники почти все уходят и ухаживать за ними почти некому, бабы хоть бы с полевыми работами справились. А эти лошадки и в поле не годятся на работу.
– Спасибо, Матвей, выручил! – Тихомир принял поводья и стал пристраивать кожух к седлу. Матвей повернулся и пошел прощаться со своей семьей.
Федька стоял широко открыв рот.
– Ну чего встал, лошадь никогда не видел, бери поводья, да в седло усаживайся. Ездить-то умеешь?
Федька наконец-то отмер:
– Умею, меня мальчишки деревенские научили. Вот Матвей, человечище, с таким и в бой не страшно!
Когда деревня и провожающие остались позади отряд выровнялся и растянулся вдоль дороги. На душе у меня было спокойно, опасности я не чувствовал. Словно не на войну шел, а в гости к старому знакомому. В голове все крутилось предсказание чаровницы, а в кармане брякали подаренные кремешки. Рука сама к ним тянулась и перебирала. Словно бы от них шло родное тепло.
Федька на своей лошадке ехал позади и замыкал шествие. Попеременно вздыхая. Я ухмылялся, какой же он еще ребенок, а туда же в поход, на войну. Может удастся его в городе пристроить и оградить от войны. За этими мыслями не заметил, как начало темнеть. Лес все глубже накрывали сумерки. Ночные обитатели осмелели с приходом темноты. Где-то ухнула сова. Люди из отряда начали озираться по сторонам. Темнота вступала в свои права, нагоняя жути.
Путь наш был не близким, добираться нужно было несколько дней и на дороге не всегда встречались трактиры, поэтому все были готовы к тому, что придется ночевать в лесу. Только вот обычно хорошая и ровная дорога к вечеру вдруг сделалась ухабистой, кони то и дело спотыкались, а когда сумерки опустились окончательно, поняли, что заблудились. Решили сделать привал, переждать до утра и по светлому времени суток определиться куда двигаться дальше. Съехали немного в лес с дороги, развели костерок, растянули небольшие навесы, натаскали еловых лап. Каждый был чем-то занят. Но вот наваристая похлебка была готова и все собрались у костра. Вдруг, мы увидели приближающегося к ним старичка. Он шел опираясь на сухую палку бормоча что-то под нос. Сгорбленный, словно придавленный к земле годами. Когда он подошел ближе, мы смогли рассмотреть морщинистое лицо и удивительно молодые зеленые глаза на нем.
– Здравствуй отец, ты откуда здесь взялся? – спросил Матвей.
– Откуда взялся, там больше нет, любопытство иногда бывает во вред.
– Ну присаживайся тогда к нам, поешь нашей похлебки, отдохни, – Матвей немного смутился.
– Не откажусь, устал я, да идти мне еще далеко.
Мужики сдвинулись освобождая ему место на подстилке. Старик устроился на еловый лапник и принял чашку похлебки, быстро закончив с ней выпил отвару.
– Ну что накормили Вы меня, уважили, а теперь я Вас развлеку, – и хлопнул ладоши. От этого хлопка поднялся ветер и понесся по лесу качая деревья. А где-то вдалеке послышался заливистый женский смех.
Старик протянул руку в сторону леса и вдруг из темноты к костру потянулись черные тени.
– Не бойтесь, они смирные, не обидят без надобности.
Тени окружили лагерь и встав в хоровод затянули песню. Такую грустную, иногда казалось в смутных очертаниях можно было разглядеть молодых девушек одетых в сарафаны, с длинными лентами в косах. Мужчины замерли, кто-то даже вытирал украдкой слезу. Все потеряли счет времени. Неожиданно, хоровод распался и тени медленно потянулись в темноту, их песня закончилась.
– А кто это был дедушка? – спросил я у старика.
– А это внучки мои названные, невинно убиенные, да любовь свою здесь оставившие. Так и не смогли со смертью своей смириться, тянет их ко вторым половинкам на земле. Вот и живут со мной, Лешим старым, песни мне поют, да танцуют.
Тихомир крепко задумался, а вдруг и его любимая там, среди них. Хотел уже было бежать в лес. Да Леший остановил его:
– Вижу о чем думаешь, нет ее там. Не стала она лешачей внучкой, – старик медленно кряхтя поднялся и отправился в чащу.
А я так и замер на месте даже не пытаясь его остановить. Когда морок спал я посмотрел по сторонам, весь отряд спал мирным сном даже не переместившись под навес. Кто где сидел за ужином, там и уснул. Старик давно скрылся из виду.
Вокруг стояла оглушающая тишина. Я нашел взглядом Федьку, мирно дремавшим и провалившимся к дереву. Пацану все было нипочем. Жаль его, хороший он. На утро никто и не вспомнит наверное про старика этого и девушек с песнями.
Я устроился поудобнее на своем лежаке и повернувшись лицом к лесу стал вглядываться в темноту. Вдруг, я увидел ее. Неждана опять пришла ко мне. Такая красивая, в голубом платье, с кудрями рассыпанными по плечам. Тянула руки ко мне.
– Тиша, Тиша, где же ты? – она словно видела меня и одновременно нет.
Я моргнул, но видение не исчезло. Она все приближалась ко мне. Я даже приподнялся, что за наваждение. Не в обычном месте видимо мы остановились. Неждана была все ближе и ближе и тянула руки ко мне. когда она приблизилась почти вплотную, вдруг лицо ее исказилось, а рот ощерился в оскале. Лицо ее сползло и она смотрела на меня провалами глазниц с незнакомого лица. И шипела-шипела. Все что я мог разобрать из звуков, которые она издавала, было:
– Ты моим будешь, не нужна она тебе, ты не должен искать ее, я судьба твоя.
Когда она почти прикоснулась ко мне по лесу вдруг пронесся ветер и громкий рык:
– А ну прочь пошла, вернись немедленно. Испепелю, дурная девка. при жизни вела себя, как не пойми кто и после продолжаешь. выгоню тебя из леса, иди, живи одна. Скука сожрет тебя. Нельзя его трогать.
Девушка начала отступать и растворяться в темноте. А я дрожа укрылся кожухом до самого подбородка и до утра не сомкнул глаз. Зубы дрожали, как в лихорадке, и как я мог спутать эту мертвячку с Нежданой?
Утром все встали отдохнувшими и как я и ожидал ничего не помнящими. Леший хорошо повеселился. В отличии от своих товарищей я клевал носом весь день, грозясь свалиться с коня. Но Федор все понял без слов и ехал сегодня в ровень со мной. Толкая в бок, как только я начинал дремать. Да и на обеденном привале я отказался есть и просто проспал все время. К вечеру стало чуть легче.
Первое селение на нашем пути показалось уже в сумерках. Огни в окнах еще горели, а это значило, что можно рассчитывать на ночлег в доме или хотя бы сарае. Сегодня меня никто ночью не сможет разбудить, даже если нечисть попытается меня украсть я не очнусь. Усталость наваливалась все больше от того, что позволил себе расслабиться увидя дома.
Первый же постоялый двор был переполнен, многие ехали в столицу, вести о смерти царя дошли до самых отдаленных деревень и вся страна кипела. Никто не хотел оставаться в стороне.
Когда во втором и третьем постоялом дворе нам отказали в ночлеге мы решили разбиться на меньшие группы и попытаться устроиться в домах крестьян. Был шанс, что они нас пустят за небольшую плату. Я оказался в компании Матвея и Федора, да еще парочки мужчин постарше.
Мы долго двигались вдоль улицы, пока не выбрали подходящий дом. Добротный, с высоким забором. Может у них найдется несколько лишних комнат. Постучав в ворота стали ждать. Где-то залаяла собака. Нам навстречу вышел сонный мужчина с топором наперевес.
– Чего хотели? – он не выглядел дружелюбным.
– Нам бы на ночлег устроиться, мы заплатим, – начал Матвей.
– То же что ли в столицу? - он снова перекинул топор из руки в руку, словно проверяя его вес.
Мы синхронно замотали головами.
– Ну ладно, сколько заплатите? Сколько Вас? Пятеро? Лошади еще? – мужчина поигрывал топором, – За каждого по два золотых, если устраивает, деньги вперед.
Матвей потянулся к кошелю и вынул оттуда десять золотых заплатив за всех. У нас с Федором денег особо не было. У остальных видимо дела обстояли не лучше.
Хозяин получив деньги пересчитал их, попробовал каждый на зуб и пропустил нас во двор. Затем запер за нами калитку и махнул рукой, предлагая следовать за ним, повел к дому. Лошадей привязали у летнего открытого стойла. Высокое крыльцо дома, выкрашенное в красную с желтой краской было искусно украшено резьбой. Я шел последним, пропустив на этот раз вперед Федьку. Он видимо тоже устал и даже не противился этому. Нас завели в большую горницу со множеством лавок.
– Ужина уже не будет, а вот на завтрак можете рассчитывать. Лучина сгорит, больше не берите. Успеете устроиться за это время, – и вышел прочь.
– Странный он какой-то, – шепнул Федор.
А мне уже было все равно, все чего я хотел это спать. Завалился на лавку, подсунул узелок под голову и мгновенно отключился.
Разбудил меня шум, кто-то кричал. Судя по всему женщина. Странным было еще и то, что все мои спутники спали крепким сном.
Аккуратно поднявшись с лавки я решил пробраться вглубь дома. В коридоре ведущем из нашей горница к остальным комнатам было темно,хоть глаз выколи и я наощупь двигался по стене, стараясь ничего не опрокинуть. Крик женщины становился все истошнее, и вот, когда я оказался у самой двери из-за которой он раздавался женщина смолкла. И тишину прорезал тонкий писк, ребенок. Я помнил, как кричала маленькая Богдана, когда мы нашли ее в лесу. Обозвав себя дураком уже развернулся чтобы направиться назад досыпать.
Все стало очевидно, женщина рожала и поэтому так кричала, а во мне взыграл дух спасителя. Хорошо хватило ума не врываться в комнату. Когда я сделал несколько шагов прочь, вдруг дверь позади начала открываться. Чтобы меня не заметили я вжался в стену. Но ошибся, позади меня оказалась дверь, которая от моего натиска отворилась. Я не раздумывая нырнул в комнату и спрятался за какой-то ширмой притихнув.
Сквозь щель в ткани было видно вход. Через несколько минут вошла женщина с ребенком на руках. Аккуратно положила его в приготовленную колыбель и вышла. Я не знал как поступить, выходить в коридор было опасно, но и здесь оставаться было нельзя. Только я решился выйти из своего укрытия дверь снова распахнулась.
Теперь в комнату вошли три женщины, каждая со свечой в руке. Они подошли к колыбели и склонились над ребенком.
– Сбылось, ты пришла в наш мир принцесса, сказала самая старшая из них.
– Да, прекрасное дитя, мы пришли полюбоваться на тебя, – вторила ей другая.
– Мы принесли тебе дары, – отозвалась третья.
Старшая женщина склонилась над колыбелью и провела пальцем по маленькому лобику:
– Я дарю тебе самое важное, что есть в этом мире – любовь, ты станешь женой самого храброго и великого человека в мире.
– А я, – снова заговорила вторая, – дарю тебе упрямство и сильный характер. Чтобы ты была под стать своему мужу. Чтобы смогла стать великой женщиной.
– Мой дар - трудности, они помогут тебе закалить характер и приобрести знания и опыт, – закончила третья.
Хозяин дома бежал почти не оглядываясь, выскочил из дома, распахнул ворота и припустил в сторону леса из которого мы приехали. Пришлось почти час бежать за ним в темноте, без тропы и пытаться не потерять его из виду. Хорошо еще, что он был не очень быстрым.
Луна лишь иногда проникала сквозь густую листву. Вдруг шаги мужчины стихли и я замер. Он положил ребенка на землю и двигаясь спиной к нему стал отходить, через несколько шагов он повернулся и побежал, едва не налетев на меня, но к счастью я вовремя отступил в сторону и остался незамеченным.
Когда его шаги стихли я двинулся к поляне. Луна здесь хорошо освещала все вокруг и я приблизился к ребенку, он все так же безмятежно спал. Я наклонился поближе, но он вдруг распахнул глаза и опалил меня их синевой, заплакав во все горло. Я взял малыша на руки и принялся баюкать, я еще помнил как это делается. Постепенно ребенок затих. Наверное он был голоден.
Я не знал, как мне поступить дальше, пока не услышал шаги позади себя. Резко обернувшись я увидел самую старшую чародейку.
– Не бойся Тихомир, ты все правильно сделал, отдай малышку мне. Я отнесу ее туда, где она будет в безопасности, мы вырастим ее и дадим кров и заботу до тех пор пока не придет время. Мы не причиним ей вреда, а наоборот защитим. Вы еще встретитесь.
Я словно во сне протянул младенца женщине. Потом потянулся к карману, вытянул один из кремешков Перуна и сунул в одеяло девочке. А потом молча смотрел, как они удаляются вглубь леса постепенно исчезая в темноте.
Мне нужно было возвращаться, обратная дорога заняла гораздо больше времени и пробираясь на постоялый двор, боялся что меня кто-то заметит, но к счастью избежал этого. Мои товарищи все еще спали, а хозяина нигде не было видно.
Завалившись на свое место я моментально уснул. Разбудил меня Федор.
– Тихомир, вставай, уже завтрак принесли.
Я нехотя разлепил веки, солнце светило уже вовсю. Потянувшись поднялся и поплелся к столу на котором дымилась каша. Нужно отдать должное очень вкусная, с кусочком таящего сливочного масла сверху, политая медом.
Все ели молча, устав за несколько дней похода. И понимая, что скоро нам предстоит его продолжить. Аккуратно расспросил о том, что кто-то издавал ночью странные звуки, но никто ничего не слышал. Я быстро доел и вышел во двор. Хозяин уже был там.
Мне он показался каким-то нервным. Словно он старался выпроводить нас поскорее, помогал седлать лошадей.
Покинув его дом и въехав в городок я все думал о том, кем могла быть мать этого несчастного ребенка и жива ли она. Мои спутники не разделяли моего мрачного настроения и смеялись радуясь встрече с остальной частью отряда.
Федер заметил мой суровый взгляд, но как ни старался не мог допытаться, что со мной случилось. Мои мысли всю оставшуюся дорогу были заняты ребенком, правильно ли я поступил отдав его чаровнице. Хотя тогда это казалось мне единственно верным решением.
Спешившись на привал отказался от еды и устроившись под елью задремал, велев Федору разбудить меня, когда все начнут собираться. Есть отчего-то не хотелось.
Закрыл глаза и увидел Неждану. Она стояла на берегу реки, спиной ко мне. Голова ее была опущена словно она пыталась что-то рассмотреть в воде. Я медленно приблизился к ней и заглянул через ее плечо, чтобы увидеть что привлекло ее внимание.
Странно, но я увидел лишь наше отражение. Неждана вздрогнула и обернулась.
– Тихомир, ты жив? – прошептала она.
– Жив, только не рад этому!
– Что ты такое говоришь, Тиша, как же хорошо, что живой! Я только и мечтала об этом, хотя бы во сне тебя вот так увидеть, – она шагнула ближе ко мне.
Я погладил ее по голове и стянул ленту с ее волос. Они рассыпались по плечам. Казалось ее волосы выглядят длиннее, чем в нашу последнюю встречу, а она стала еще краше.
– Да, ты права, хотя бы так, во сне увидеть тебя.
Сколько я этих снов перевидал за время нашей разлуки.
Вдруг все исчезло, Федор уже тряс меня изо всех своих силенок пытаясь разбудить. Наверное это был первый раз, когда мне хотелось его ударить. Но я сдержался.
За то с удивлением обнаружил в своих руках ленту, которую я стянул с волос Нежданы во сне. Да не может быть такого, откуда она взялась.
Подумать мне об этом не дали, лагерь уже сворачивался и нужно было двигаться дальше. До столицы осталось не так много времени.
До следующего привала я комкал ленту в руке, боясь, что если выпущу ее она исчезнет как сон. Странно, но она даже пахла Нежданой.
Через пару часов начало темнеть, на этот раз выбрав небольшую рощу для ночлега мы стали разбивать лагерь. Домов поблизости не было видно, опять пришлось ночевать под открытым небом. К счастью, неизвестных путников нам больше не встретилось и вечер прошел спокойно. Поужинав мы разлеглись возле костра оставив одного дежурного, которого меняли каждые пару часов.
Чем ближе мы подъезжали к крепостным стенам города, тем дома становились лучше, здесь уже жили крестьяне, мычали коровы, лаяли собаки. Уныние отступало уступая место запахам свежего хлеба, сена. Где-то дымила печь, одежда на людях здесь было простая, но добротная. Люди не слонялись без дела. Кто-то отбивал косу, где-то стучал молот кузнеца. Женщины несли корзины со стиркой, кое-где копались в грядках. Жизнь здесь напомнила мне о доме.
Я давно не знал, как там поживают родители, куда исчезла Богдана. Она была своенравной, но доброй. Надеюсь княгиня не сломила ее.
Если бы мы не полюбили друг друга с Нежданой, все сложилось бы иначе. Да и я дурак, если бы был смелее согласился на ее предложение, сбежали бы. Пусть и в бедности, но были рядом. Она жила, просто бы жила и была жива. Вставала утром с улыбкой. Расцвечивания мою жизнь красками.
За этими мыслями я не заметил, как мы въехали в крепостные ворота и оказались в самом городе. Здесь людей было уже гораздо больше. Отряды, такие же как наш съезжались сюда со всей страны.
Нам нужно было искать место для ночлега, да и поесть не мешало. Многие постоялые дворы были заняты, но нам удалось отыскать один в глубине города. Плату они брали только за еду. Ночевать нам предложили в нескольких небольших комнатах на втором этаже, в которых было по семь кроватей. Места хватило всем. Оставив вещи в комнате мы спустились вниз и устроились за большим грубым деревянным столом. Нам принесли дымящееся горячее мясо, похлебку и хлеб. В конце обеда подошел хозяин, мы потеснились освобождая ему место за столом.
– Все в порядке, всего ли Вам хватило, устроили ли комнаты?
Матвей , как главный в отряде заговорил:
– Да, нас все устроило. Но мы были много дней в пути, поэтому почти не знаем, что сейчас происходит в стране. Что будет дальш? Был ли совет старейшин и что они решили? – он задал нужные вопросы, чтобы понять насколько долго мы задержимся здесь, будут ли какие-то столкновения с другими отрядами.
– Так эти новости я могу Вам рассказать. Здесь каждый день на площади выступает глашатай. В общем, так как у царя не было ни сыновей, ни дочерей, совет решил обратиться к Богам за решением вопроса. Чародеи тоже принимали в этом участие. Сейчас временно царствует вдова. Но она с трудом на это согласилась. Поэтому чародеи молились несколько дней, пока Боги не дали ответ. Они велели собрать в столице все княжеские знатные семьи и выбрать нового правителя из них. Только вот как это будут делать нам пока не рассказали. Но в общем-то жители вполне довольны. Надеюсь удастся избежать смуты и войны. Вот уже завтра прибудут первые князья. Весь город будет встречать их. Но чтобы собрались все придется ждать не менее недели. А потом совет объявит способ, которым будет выбран новый правитель.
– Значит воля Богов еще сильна. Мы будем здесь до того, как новый царь взойдет на престол. Но новости в целом обнадеживающие.
Хозяин попрощался с нами и продвинулся дальше по залу обходя всех гостей.
– Мы тоже завтра пойдем встречать князей. Посмотрим кто приедет и оценим обстановку, пообщаемся с другими отрядами. Сегодня всем нужно хорошенько отдохнуть и привести себя в порядок, с этими словами Матвей встал из-за стола и направился на второй этаж.
Мы разошлись по комнатам. Все были в хорошем настроении. Хозяин затопил большую баню и все желающие вечером могли смыть дорожную грязь. Федор не хотел идти, но мне пришлось его заставить. Завтра весь город наденет свои лучшие одежды и выйдет на улицы. Нельзя было опозориться. Наша одежда и так после многодневного похода выглядела не лучшим образом.
Напарившись вдоволь мы с удовольствием легли в чистые постели и мгновенно уснули. Мне снилась Неждана, смотрела на меня своими большими глазами так печально и не произносила ни слова. Я проснулся посреди ночи, нащупал ленту под подушкой и вдохнув ее аромат снова уснул.
Утром предстояло выйти пораньше, чтобы занять самые лучшие места, идти конечно пришлось пешком. На конях выехала только охрана царицы.
Вчера я не стал бриться, у меня уже отросла довольно длинная бородка. Ничего общего с моим юношеским пушком. Я не захотел с ней расставаться.
Выстроившись вдоль дороги ведущей ко дворцу жители уже заполнили собой почти все пространство, но нам еще удалось протиснуться вперед. Толпа шумела.
– Знаешь, а ведь сюда съедутся не только мужчины, но и женщины, говорят даже вдовые с молодыми дочками. Скорее всего царь будет выбран из молодых княжичей и многие хотят повыгоднее пристроить своих дочек. Стать новой царицей мечтает каждая из них, – рядом с нами разговаривали две пожилые горожанки. Поделиться сплетнями да еще в такие дни было главным делом городских кумушек.
Вот у самых ворот началось какое-то движение, видимо первые гости въезжали в город. Впереди ехал глашатай объявляя во всеуслышание какой род какой семьи движется за ним.
Первыми были объявлены Павельевские. Самый древний и богатый род. Разодетые в красные одежды они медленно передвигались верхом. Снисходительно улыбаясь горожанам. Князь и княгиня ехали первыми. Следом за ними на вороном коне ехал княжич, взгляд его темных глаз сверкал каким-то неестественно злобным блеском. На лице застыла улыбка. Он был широк в плечах, кафтан чуть не лопался и казался чуть маловат, словно он сковывает его движения. Все они были какими-то рублеными и резкими.
Неждана здесь, она жива! Я отказывался верить собственным глазам.
Их карета поравнялась со мной, и я увидел ее выглядывающую в окно. Наши взгляды встретились. Она побледнела и прижала руку ко рту.
Я успел рассмотреть не так много. Толпа напирала и толкала сзади, смыкаясь за слугами, следующими за каретой. Я, расталкивая всех бросился следом.
Кое-как догнав процессию увидел знакомые лица. Конюх из Вороньего гнезда. я дернул его за рукав не останавливаясь. Он обернулся.
– Тихомир, ты? Откуда?
– Я, я! Вы здесь откуда. Неждана жива? – он как-то недобро глянул на меня.
– Значит это правда, вы с Богданой хотели убить ее?
– Ты чего Сава, как мы могли. Неждана была нам как сестра.
– А откуда ты знаешь о несчастье случившимся с ней и куда вы с сестрой пропали?
Я только заметил, что случайно прошел в ворота замка вместе со всеми, если прознают, что я не из свиты мне конец. Нужно было срочно выбираться назад.
– Сава приходи на постоялый двор, в конце этой улицы направо и через три дома увидишь вывеску “Вепрь”, я буду там ждать тебя и все объясню.
– Да, а как я могу предать хозяйку встречаясь с тем, кто хотел убить ее дочь. Елизавета не пощадит меня!
– Я не убивал ее и никогда не хотел. Ее столкнули птицы Нави. Я все объясню, приходи.
– Ладно, я попробую, но не обещаю.
Я уже повернулся и начал пробираться к выходу, еле успел до того, как ворота закрылись, отрезая дворец от всего другого мира.
Мое сердце заколотилось быстрее! Жива, жива, она жива!
Прямо за воротами я наткнулся на Федора.
– Тихомир, ты чего улыбаешься, присмотрел себе невесту из служанок?
– Нет, идем! – мы повернули в сторону постоялого двора. Мне не хотелось ни с кем разговаривать, а вот улыбка так и не сходила с моего лица.
Я плюхнулся на кровать в комнате и начал думать, как мне быть дальше. Как встретиться с Нежданой. Мне необходимо ее увидеть. Если Сава не придет это будет сложно. Оставалось пока надеяться на него. Подожду один день. но как же хотелось прямо сейчас ворваться во дворец, забрать Неждану и бежать с ней.
Нужно было все хорошенько обдумать. Федор, словно чувствуя мое настроение то же улыбался, но старался лишний раз не трогать меня.
– Федь, а ты чего так лыбишься?
– Рад, что ты наконец-то не ходишь хмурый, я впервые вижу улыбку на твоем лице. А еще я девушку встретил, она шла с последней процессией, с Заболотскими. Я осмелился заговорить с ней, она оказалась служанкой младшей княжны. Видел бы ты какая она красивая.
Я напрягся:
– Кто красивая служанка или княжна?
– Служанка конечно, княжну я и не видел. У девушки такие глаза, она даже перекинулась со мной парой слов. Как думаешь, я встречу ее еще когда-нибудь?
– А ты хоть спросил, как ее зовут?
– Нет, – он потер затылок, – Там все так быстро двигались. Но я успел ей сказать, что она очень красивая и ее глаза пробили дыру в моем сердце.
Я расхохотался. А Федор уставился на меня не мигая.
– Тихомир с тобой все в порядке? Ты не заболел? – прошептал испуганно Федор.
– Все со мной в порядке, лучше и быть не может! Ты себе даже не представляешь. А что со мной не так?
– Да ты не только улыбаться умеешь, а еще и смеяться. Я не думал. что когда-то это увижу! Тихомир, ты очень хороший человек и спасибо тебе что не отказался взять меня с собой!
Я обнял Федьку и рассмеялся еще сильнее.
– Ты обязательно встретишься еще с той девушкой, вы найдете друг друга несмотря ни на что. Ты хороший парень!
– Спасибо, а ты хороший друг! Как все-таки удачно я тебя встретил! А так бы и прозябал в своей деревне всю жизнь, – я заметил, как Федор смахнул слезы с глаз.
Вечером я спустился вниз и стал ждать Саву. Мне казалось, что прошло слишком много времени, я уже отчаялся.
Но теперь надежда расцвела во мне. Не зря мою любовь зовут Неждана, она видимо принесет еще немало сюрпризов.
Входная дверь хлопнула и в зал вошел Сава. Я вскочил к нему навстречу. Сердце забилось еще сильнее. Он оглядывался по сторонам и увидев меня уверенно двинулся навстречу.
– Сава, спасибо, что пришел! – я хотел его приобнять, но отстранился.
– Я бы не пришел, если бы не молодая хозяйка, давай, говори зачем звал, пока меня не хватились, – он нервно оглядывался по сторонам.
– Сав, идем за стол? – он замялся, но все же согласился. Усевшись за небольшим столом, я заговорил:
Мои глаза жгло, и я потер их ладонями. Просто не имел права раскисать, а тем более плакать.
– Как замуж? – почти прохрипел я.
– А вот так, за князя Ярослава Десятовского. А что, достойная пара, деньги к деньгам, как говорится. Но на самой свадьбе что-то у них разладилось. Все так переживали за бедняжку, но она стойко пережила позор. Вот поэтому княгиня и повезла ее в столицу за новым женихом. Здесь то никто не знает о случившемся!
Деньги, деньги, деньги только о них и разговоров. А о любви кто-то думает.
– Сава, расскажи, что с ней приключилось, точнее, как ее спасли? – я говорил почти заикаясь. Корил себя за то, какой я дурак, как мог так опростоволоситься. Мне нужно было быть рядом с ней.
– Как спасли, да мы уже и не чаяли ее найти. Случайно заглянули на мельницу, а он бедняжка лежит там, вся в крови. Мы сразу за княгиней Елизаветой послали. Она быстро прибежала. И уж не знаю, как, но ей удалось княжну в чувства привести. Она очнулась, мы ее перенесли в дом, хозяйка лекаря вызвала. Долго сидела возле нее. А потом пыталась добиться правды. Но Неждана молчала, вас с сестрой выгораживала. Только мне сдается зря, недостоин ты ее. Мало того, что бедняк, так еще и трус, – последнее он сказал с усмешкой.
– Да не трус я, если б только знал, что не погибла она, против самой княгини пошел бы, да жизнь свою ради Нежданы отдал, – я опустил голову и запустил пальцы в волосы. Потом поднял на него взгляд и потер лоб.
– Все, я ухожу, уже пожалел, что пришел, – Сава начал подниматься и я схватил его за руку останавливая.
– Сава, прошу, помоги мне! От этого зависят наши жизни, теперь, когда мы оба знаем, о том, что живы не сможем друг без друга. Хочешь я на колени перед тобой встану, помоги мне увидеть ее хоть раз, всего лишь раз! – я был в отчаянии. Если он сейчас не согласится, я конечно найду способ для встречи, но это будет гораздо труднее без его помощи.
Сава посмотрел на меня, подумал пару секунд, видимо что-то решая для самого себя:
– Ладно, но только если она сама будет согласна, – я был готов расцеловать его руки, только за то, что он согласился.
– Спасибо, спасибо, пусть Боги будут к тебе благосклонны, пусть они одарят тебе счастьем, каким только возможно! – не удержался и обнял его, похлопав по спине. Сава, сначала насторожился, а потом робко похлопал меня в ответ.
– Так, ну хватит-хватит, я же не совсем бревно бесчувственное, понимаю, если любовь у Вас, то хорошо это, но трудно Вам будет. Помогу, чем смогу! – я отпустил его, и Сава вышел на улицу.
Окрыленный мечтами я мчался в свою комнату, по дороге чуть не сбив Федора. Завалился на кровать и просто улыбался как идиот.
Через несколько минут в комнату вошел Матвей.
– Тихомир, нужно сегодня опять в город на собрание отрядов сходить, скоро все князья соберутся и перед этим мы обсудим, как вести себя. Нам нужно держаться друг друга, – он словно спустил меня с небес на землю, как я мог забыть о том, из-за чего я здесь оказался.
– Да, Матвей, сейчас соберусь и идем, – я встал, достал чистую рубаху, умывшись спустился вниз. На собрание шли не все, всего несколько человек из отряда. И то, что Матвей выбрал меня говорило о многом. Значит он ценит меня, и я не могу подвести его.
На собрании ничего нового мы не узнали, какой нам придерживаться тактики то же не определились, познакомились с другими отрядами и просто решили поддерживать друг друга, если что еще раз собраться на такой же совет.
Войдя на постоялый двор, я удивился тому, что за одним из столов сидела женщина в ярко алом плаще и накинутом капюшоне. Было видно, что она хочет спрятаться, но назойливые взгляды всех мужчин в этом зале были привлечены к ней. Я почувствовал, что здесь что-то неладно. Женщина не тянула на продажную шлюху, а только они заглядывали в постоянное общество постоялых дворов, чисто мужское общество.
Слишком дорогая ткань плаща и платья и воздух наполненный ароматом ее духов. Я еще раз втянул воздух и этот запах показался мне до боли знакомым. Я не верил собственным ощущениям.
Не осознавая ничего, словно мышь в мышеловку я двинулся к этому столу. Уселся, напротив. Мне почему-то было больно. Болела душа и сердце, разум отказывался верить. Горло пересохло, и я не мог выдавить и слова. Вскинул свой взгляд на сидящую передо мной женщину. Она тоже нервничала. Ее руки дрожали и было видно, что она сильно боится. Видимо эти взгляды ее сильно обеспокоили.
Позади меня встал Федор, я словно сквозь заслонку слышал его голос. Он трогал мое плечо, а я не мог никак отреагировать на него, только на нее. Я не хотел отводить взгляда. И она словно впилась в меня. Царапал когтями изнутри.
Из ее глаз покатились слезы, она уже еле сдерживала рыдания, вздрагивая всем телом. Я потянулся к ее лицу, провел пальцем по ее щеке стирая слезинки. потом коснулся ее губ и забыл обо всем мире, мне казалось мы здесь сейчас одни, вокруг нас все исчезло и растворилось. Вот она, моя мечта, моя жизнь, смысл всего сущего для меня. Здесь, передо мной. Я не мог больше связно мыслить, я должен был оберегать и защищать ее, но не мог. Точнее я не мог контролировать себя.