Прошлое. Четыре года назад.
Идиоты. Просто идиоты. Мало того, что я вылетел с трассы из-за этих отморозков, так еще и Анжелика висит вниз головой в этом перевернутом корыте, которое раньше называлось моей машиной. Она без сознания, и это, пожалуй, самый дерьмовый сюрприз за последнее время. Она пристегнута, спасибо хоть на этом. Кровь, черт бы ее побрал, у нее на виске. Нужно ее отсюда вытащить. Аккуратно. Нельзя дергать.
Я пытаюсь вылезти из машины, но ремень заело. Ругаюсь про себя.
Освободившись, соображаю, что делать дальше.
Первым делом – обесточить машину. Кто знает, что там коротнуло после удара. Нахожу аккумулятор, перерезаю провода ножом.
Анжелика. Проверяю пульс. Дышит. Надо ее вытащить. Осторожно.
Перерезаю ремень безопасности. Она безвольно повисает. Подхватываю ее на руки, стараясь не причинить вреда. Выношу из машины, укладываю на траву, как можно дальше.
– Анжелика! Слышишь меня? – слегка хлопаю ее по щекам. Никакой реакции.
Снова проверяю дыхание. Норм. Кровь нужно остановить. Снимаю рубашку и прижимаю к ране на виске.
– Держись, детка, – шепчу я, поглаживая ее по волосам.
Но, как назло, идиллия спасения нарушается двумя придурками, возникшими из ниоткуда. Они уверенно направляются сюда, ухмыляясь так, словно уже меня поимели.
Становится интересно…
Это те самые, кто меня и подрезал. Заказ выполнен, теперь за гонораром? Смелее, парни…
– Ну что, красавчик, докатался? – рычит один, уверенно потрясая битой и мерзко лыбится.
У второго в руках нож – хочет казаться опасным. Все банально и предсказуемо. Скучно.
– Знаете, парни, я не очень люблю, когда портят мой транспорт, – говорю я, стараясь придать голосу безразличие. Как будто меня волнует какая-то железяка, когда тут жизнь на кону. – Тем более, когда в нем такая красивая пассажирка. Это невежливо.
– Твои проблемы, богатей. Ты и твоя сучка должны сдохнуть, – отвечает второй. – Молись.
– Молиться? Да я даже не помню, как это делается… – они ржут и с интересом на меня поглядывают. - Даю вам один шанс ответить, кто вас отправил? Никос?
– Тебе это уже в любом случае не поможет, - рычит тот, что с битой.
Адреналин хлещет, заглушая боль от ушибов. Они не торопятся, оценивают мое состояние. Один правильный вывод они все же делают – сам я точно не сдохну.
– Раз вы настаиваете, давайте посмотрим, что из этого выйдет…
Они явно убеждены, что мне конец, поэтому ведут себя расслабленно, разглядывая кровь на моей роже.
Первым бросается на меня тот, что с битой. Движения медленные, предсказуемые. Скука смертная. Уклоняюсь, перехватываю биту, выкручиваю ему руку. Хруст костей – приятная музыка для моих ушей. Он воет от боли и падает на землю.
Второй налетает с ножом. Быстрее, но все равно недостаточно. Отбиваю удар, перехватываю его руку, выбиваю нож. Бью ногой в живот. Он складывается пополам.
– Ну что, ребята, хватит? – спрашиваю я, глядя на них сверху вниз. – Или хотите продолжения банкета? Признаюсь, я немного не в форме, башка раскалывается, и я бы лучше принял таблетку, чем вас разъебывал.
Они лежат, корчась от боли. Отлично. Значит, понимают. По крайней мере, сейчас.
– Свалите нахер. Ах да, передайте Никосу, что я готов поговорить, – добавляю я, и они ковыляют прочь, поддерживая друг друга.
Жаль, что нельзя их убить, я бы очень хотел…
Приедет полиция и будут вопросы.
Они садятся в свою тачку и сваливают. Теперь Анжелика. Снова эта давящая тревога. Ненавижу это паскудное ощущение!
Бегу к дороге. Телефон где-то в машине, но сейчас важна каждая секунда. Останавливаю проезжающую машину. За рулем молодая женщина. Она в шоке.
– Срочно нужна скорая! – кричу я.
– Господи, что случилось? – она выходит из машины, разглядывает мое тело огромными глазами. Женщины…
– Скорую вызови! Быстро! – рявкаю со злости.
Ждать. Самое мучительное. Возвращаюсь к Анжелике. Сажусь рядом, беру ее руку в свою.
Смотрю на ее бледное лицо, на эту нежную, упрямую девушку. И впервые за долгое время чувствую что-то похожее на страх. Страх потерять ее.
Я, конечно, могу строить из себя бессмертного плохого парня, но без нее… Без нее все это не имеет никакого смысла.
– Анжи, – шепчу я, ожидая хоть какую–то реакцию. Мимо. – Анжелика.
Проходит совсем немного времени, как сирены скорой помощи звучат вдалеке. Они едут. Они помогут. Она – мой чертов якорь в этом безумном мире. И я не намерен ее так просто терять.
Белые стены, едкий запах хлорки, тишина, давящая на мои больные мозги. Я сижу на этом проклятом диване уже, кажется, целую вечность. «Реанимация» – табличка над дверью, за которую увезли мою девочку, и я понятия не имею, что с ней там происходит. Чувствую себя паршиво, как никогда раньше. И это, черт возьми, меня бесит.
В голове крутятся обрывки воспоминаний: эта долбанная авария, эти идиоты, ее бледное лицо… Я стараюсь отогнать их, но они возвращаются снова и снова. Хочется разнести здесь все к чертям.
Никос, мать его… не поверил мне, перестраховаться решил? Ну-ну, это так тебе с рук не сойдет.
Наконец, появляется врач. Уставший, с потухшим взглядом. Знаю я этих ребят. У них каждый день – как маленькая война.
– Вы родственник? – спрашивает он.
– Я ее муж, – отвечаю я, стараясь не выдать внезапно возникшую дрожь в голосе. – Что с ней? Только не тяни, говори, как есть.
– Состояние стабильное, – говорит он, и меня, как будто, окатывает ледяной водой. – Сотрясение мозга средней степени тяжести, пара синяков. Кости целы. Жизни ничего не угрожает.
Выдыхаю. Кажется, что с плеч свалился огромный камень.
– Ей нужен покой. Пока что она спит. Приходите завтра, – говорит врач и собирается уходить, но я резко придерживаю его за плечо.
– Погоди. Завтра вечером ее заберу, – сую ему пачку денег в халат и настойчиво смотрю в глаза. – Никого к ней не пускать.
– Настоятельно не рекомендую забирать пациента, но… – он хлопает по карману, – если вы настаиваете, подпишите документы, что берете на себя ответственность. Завтра возьмете их со стойки регистратуры.
Прошлое. Четыре года назад.
Голова раскалывается на части. Будто кто-то забил в череп гвозди и теперь ворочает их там. Мерзкий привкус крови во рту. Где я?
Белые стены, запах лекарств. Больница. Пытаюсь пошевелиться, но тело отзывается ноющей болью. Что произошло?
Обрывки воспоминаний всплывают в сознании, словно пузырьки воздуха из глубины: машина, дорога, удар… Авария. Точно! Кто-то намеренно в нас врезался на большой машине…
Я пытаюсь сесть, но мир вокруг качается, словно лодка в шторм. Тошнота подкатывает к горлу. Держусь за край кровати, чтобы не упасть.
Еще какое-то время я просто сижу на месте, вцепившись пальцами в изножье кровати. Сейчас все пройдет, я резко вскочила, поэтому мне хреново.
Где Мирон? Он был рядом. Он…
Паника начинает захлестывать меня с головой. Я больше ничего не помню.
С трудом поднимаюсь с кровати. Ноги ватные, голова кружится. Каждый шаг отдает болью в висках.
Добираюсь до окна. За ним – ночной город, усыпанный мерцающими огнями. Как далеко я от дома? Где я вообще?!
Тянусь к ручке, чтобы открыть окно, вдохнуть свежего воздуха, но тут в палату входит врач.
– Вам нельзя вставать, милочка, – говорит она, подходя ко мне. – Вы еще очень слабы.
Она придерживает меня под локоть и возвращает обратно к кровати.
– Что со мной произошло? – спрашиваю я, с трудом сдерживая дрожь в голосе.
– У вас сотрясение мозга. Синяки и ссадины. Но ничего серьезного. Будете жить, никуда не денетесь, – отвечает она с сарказмом. – Вам нужно провести здесь хотя бы неделю под наблюдением, чтобы мы были уверены, что у вас все в порядке.
Неделю? Блин…
– Нет, я в порядке. Я хочу уйти, – твердо говорю я.
– Это невозможно. Вам нужен покой и медицинский уход, – возражает врач. – Останьтесь хотя бы на несколько дней. Завтра мы посмотрим, как вы себя чувствуете.
– Хорошо, наверное, вы правы. Я останусь на пару дней, – отвечаю я, прикладывая ладонь к горячему лбу, как вдруг в палату врывается Мирон.
– Простите, я немного опоздал, – говорит он, одаривая меня своей фирменной усмешкой. – Привет, Анжи. Как ты себя чувствуешь?
– Мирон? – удивляюсь, потому что не ожидала его увидеть, но, кажется, я рада, что он не пострадал после аварии. По крайней мере, выглядит явно лучше, чем я.
Он поворачивается к врачу и смотрит на нее с той самой убийственной ухмылкой, от которой у меня всегда мурашки по коже.
– Надеюсь, вы ей объяснили, что с ней все в порядке? – спрашивает он, второпях забирая со столика таблетки и запихивая их в карманы куртки.
Врач явно смущена таким внезапным вторжением.
– Я объяснила, что пациентке нужно остаться под наблюдением. Сотрясение мозга – не шуточки вам.
– Это мы и дома можем вылечить. Анжелика, мы уходим, – говорит Мирон, даже не спрашивая моего мнения.
– Мирон, подожди! Мне нужно остаться, я не хочу осложнений! – возражаю я.
Голова все еще кружится, и я чувствую себя разбитой, машинально дотрагиваюсь до висков, стараясь унять головную боль.
– Анжелика, не спорь со мной. Я сказал, мы уходим, – отрезает он. – Нам тут нечего делать.
И, не обращая внимания на мои протесты и возмущения врача, он подхватывает меня на руки, словно пушинку, и выносит из палаты.
– Вы с ума сошли! Вы не имеете права забирать пациента! – кричит нам вслед женщина, но Мирон только ускоряет шаг.
Он выносит меня из больницы и направляется к шикарной машине, припаркованной у входа. Не помню, чтобы видела ее раньше.
– Что это? – спрашиваю я, рассматривая элегантные линии нового темно-синего «Lamborghini».
– Это замена твоему любимому «Bentley», – равнодушно отвечает Мирон, открывая дверцу. – Не волнуйся, она ничуть не хуже. Даже лучше. Поехали, тебя ждет горячая ванна и мягкая постель.
Он усаживает меня в машину, пристегивает ремень безопасности и заводит двигатель. Звук мотора, как музыка.
– Мирон, ты с ума сошел! Я же плохо себя чувствую! Мне нужно остаться в больнице, – предпринимаю последнюю попытку протестовать, но он игнорирует меня.
– Я позабочусь о тебе лучше, чем они, – отвечает он, глядя мне в глаза. И в этот момент я почему-то верю ему.
Он выезжает с территории больницы и направляется в сторону дома. Я откидываюсь на спинку сиденья, закрываю глаза и позволяю себе расслабиться. Рядом с этим психом, моим мужем, я все же чувствую себя в безопасности. Даже после всего, что произошло.
Всю дорогу мы молчим. Я дремлю, ощущая, как пульсирующая боль в висках немного отступает.
Наконец, мы приезжаем к нашему дому. Он снова берет меня на руки и несет в спальню.
– Анжелика, как ты? – выходит в коридор Андрей Игоревич, отец Мирона.
– Кажется, что вселенная решила расплющить мой мозг, - едва успеваю ответить я, как Мирон уносит меня на второй этаж, игнорируя отца. Похоже, опять разругались…
– Отдыхай, – шепчет Мирон, опуская меня на кровать.
– Кто это сделал? – нерешительно смотрю ему в глаза.
– Кто-то нехороший, – нехотя отвечает он, замерев возле двери.
Прекрасно знаю, что он не скажет мне ровным счетом ничего. Но, подозреваю, что это Никос. От этой мысли я снова нервничаю и слезы подкатывают к глазам.
– Мирон, пожалуйста. Скажи…
– Отдыхай, Анжелика, здесь тебя никто не тронет, - отвечает, как обычно, своим стальным голосом.
Мирон выходит, так и не дав мне хоть какой-нибудь внятный ответ.
Я проваливаюсь в сон и, кажется, это мне действительно было необходимо.
Утром я предпринимаю неоднократные попытки подняться с кровати, но голова все еще кружится.
– А как ты думала?! – возмущенно говорит Лена по видеосвязи, – сотрясение мозга у всех по-разному проходит, там же и степени разные. Что тебе в больнице сказали?
– Никаких особенных подробностей, Мирон почти сразу увез меня, едва я успела прийти в себя, – поправляю подушку и усаживаюсь поудобнее на кровати.
– Если бы не он, ты бы не оказалась в такой ситуации. Небось летел, как придурок, на своей скоростной машине! – влезает Катя и жует пирожное. Она всегда что-то жует, когда нервничает.