Добро пожаловать в историю Карима (родной брат Фара).
Кто не читал роман «Фар. Его игрушка на тридцать дней», рекомендую начать с него.
Но можно читать и по отдельности.
https://litnet.com/shrt/bVoB
Повествование от двух героев.
Фар и Рая будут мельком всплывать в романе.
Поехали…
Давно разборок никаких не было. Даже соскучился немного. Мы с Фаром последние годы нехило так планку задрали, авторитет укрепили, бизнес расширили.
И тихо все было вокруг. Спокойно. Ни одна мразь рыпнуться не могла. Все они у меня под наблюдением. Куда-куда, а на охрану и слежку я бабок никогда не жалел. Приглядываю за местными, за москвичами. За всеми именами, что на слуху. Всегда к обороне готов и к нападению, если прижмет.
Но тут…
У меня под носом такое провернуть. По братику моему стрелять вздумали? И тварь та слепая теперь в сырой земле отдыхает. Док сказал, все признаки инфаркта. Туда ему и дорога. Я навел справки, мужик этот всю жизнь свою промышлял подобными заказами. Стольких людей положил. Вот и вышел на заслуженный отпуск.
Ну а мы это так не оставим. Фар в Москве будет крысу ловить, а я тут шмон устрою. Всех нагну, найду гниду.
Нельзя без поддержки в Самарканде провернуть такое. Да и недокиллер этот сказал, типа на Фара кто-то решил рыпнуться. Не верится, что на него одного. Повязаны мы, с рождения. Всю жизнь вместе. Неразлучны. И пусть между нами тысячи километров теперь, братская связь неразрушима. Да и бизнес весь — наш, общий. А если на одного брата зуб у кого-то, второй брат автоматом в деле. Мимо не прохожу, сразу впрягаюсь.
Да и Фару моя помощь не лишней будет. Этот вздумал за девчонкой носиться. Влюбчивый, с детства такой. Сколько отец, царствие ему небесное, твердил. Потом я, опять же…
Все ему побоку и мимо ушей. Бабы — зло. Нельзя бабу в душу свою пускать, в сердце. Только в койку. На хую повертелась, и дальше гулять пусть идет. А Фар…
Да у него по роже сразу видно, что яйца его теперь в руках у девчонки этой сопливой. Как сучка перед ней скачет…
Ой не могу.
Да и пофиг мне. Большой уже мальчик. Сорокет не за горами, а я его все учить пытаюсь. Спрашивается, нахуя? Не за чем. Сам пусть думает.
Хочет под бабу стелиться, пусть стелется. А я пас. Я по жизни один, так один и сдохну. Никто мне не нужен. Ни жена, ни дети, ни бабы всякие.
Нет у меня ни страха, ни слабого места. Отцу спасибо. Воспитывал он нас жестко. Фарику доставалось, конечно. Эта я постоянно на спорте. Бег, борьба в детстве. Сейчас не прочь железки свои потягать. А Фар у нас другой...
Ха, сука, вспомнил, как он отцу сказал, что пойдет учиться на гитаре играть. Бля, того чуть инфаркт не хватил. Мы потом с Фаром полночи круги по стадиону наворачивали, дурь из башки его выбивали. Отца методы.
А потом отца пристрелили. И все. Взрослая жизнь началась. Покончил я с прошлым, позади все оставил, а потом и вовсе в могилу и сверху плитой. Взял на себя правление, и так год за годом…
И все у меня зашибись. Спокойно. Размеренно. Бабок вагон. Братки преданные рядом. Бабы за меня бьются. Пусть и за бабки ласкаются, но мне вполне комфортно.
А дальше видно будет…
В больничку еду. Полный багажник хавки, коробки конфет, цветы. Сейчас персонал порадую. Люблю я «мишуры» накупить и девчонок порадовать.
Я в этой больничке ни разу не был. В другую обычно мотаюсь. Спонсирую, чтобы в случае чего мне помощь оказать смогли. Быстро и без вопросов.
Ну а Фар в эту тогда зарулил. Ближе была. Ну и здесь теперь подмазать врачей не мешало бы. Марата на ноги поставили, хотя он и так стоял, и девчонку братишки моего подлатали. Не вякали, что пацаны мои коридоры все эти дни заполняли. Даже пару камер в дополнение установил, на пост охраны вывели. В общем, мы им, они нам.
Ну а теперь проставляться…
Тигр с букетами недовольный что-то, скалится. Реально вылитый тигр.
— Тигран, ты поаккуратнее с цветочками, чтоб вид не потеряли. — Подъеб с моей стороны.
— Иди нахер, Карим, — дружище мой огрызается.
— Ха-ха-ха, сука. Не могу.
Выглядим, конечно, эффектно. Четыре здоровых мужика с цветами, коробками розовыми, к посту прямым ходом.
Девочки сразу улыбочки натянули, подскочили. А у меня фантазия разыгралась, сегодня Женьку заставлю на себя костюм медсестры напялить. Пусть своим задом аппетитным потрясет перед носом, а я на ней белый халатик потом распахну.
Понесло меня что-то…
Вручаем цветы, подарки, что приперли.
— Вы что тут устроили? — Голос сзади. Какая-то краля недовольна нашим подгоном, но меня не это волнует.
Сука, голос…
Из всех голосов в мире этот мне особенно знаком. Еще не повернулся, даже не вижу ее, но услышал…
Сразу не оборачиваюсь. Ступор напал. Мозги вырубились и по новой загружаются. Осознаю…
Разворачиваюсь. Баба передо мной. Медичка. Штаны, рубашка, шапка нелепая и маска. Лица не видно, только глаза.
Стою и в глаза ее вглядываюсь внимательно, а она на меня не лупит. В сторону так… Безразлично. Не узнала?
Или я ебанулся вкрай? Обознался? Не может быть этого. В могиле она почти десять лет…
Или…
— Мы с благодарностью. Сейчас уйдем, — говорю и шаг ближе делаю. Мне бы цвет глаз увидеть. А лучше, чтоб маску сняла.
— Вы мешаете. Устроили тут… выходите давайте. — Пятится, на меня не смотрит, глаза не показывает.
Сомневаюсь. Прям шестеренки в мозгах у меня крутятся, и мысли одолевают. Она или не она?
Нет. Гоню. Не высыпаюсь последнее время. И бухать стал дохуя.
Да ну. Не может она…
Да и она бы меня узнала. А тут стоит типа не при делах. Выгоняет и на меня ноль реакции. Значит, обознался Карим.
Точнее привиделось. С ней только так. Нет ее больше.
А я просто устал…
***
— Женька, ты скоро? — ору бабе своей. Ну как своей. За такую сумму любая моей станет, а Женька подзадержалась у меня в койке.
— Иду-иду, последний штрих… — из ванной отвечает. А я уже не могу дождаться. Припер ей халат из больницы, маску, чтобы докторшу изобразила.
Бзик у меня. Захотел докторшу, чтобы прям злющую…
— Булками шевели давай, — подгоняю девчонку. Внатуре девчонку. Двадцать лет, а чем промышляет. Говорил ей, давай помогу с работой нормальной, с жильем, а она в отказ. Нравится ей жопой в стрипухе вертеть. Ну там я ее, собственно, и заприметил. Со сцены унес, себе забрал. Порешал с владельцем, и вот она у меня уже месяц. Радует глаз, ха, и не только…
О, выходит. Ну ептать, цаца нереальная. У Женьки ноги длиннющие, а халатик короткий взял, маловат слегка ей. Сиськи нормально так обтянуло. А в маске один в один моя фантазия…
К кровати идет, бедрами шевелит, а у меня уже дым из трусов. Напряженные дни последнее время выдались, нужно выплеснуть и желательно на эти булки упругие.
Что в принципе я и делаю. Не раздевая, на колени поставил. Пять минут, и Карим на спине лежит, в потолок смотрит.
А эта змеей рядом, вся извертелась. Второй заход будет, но позже…
Что, блять, у меня с настроем?
Вроде уже обдумал, убедил себя, но мысли в покое не оставляют. Закралось сомнение сраное, и никак не вырвать его.
— Да не может этого быть, Карим. Не может. Показалось тебе, — себя убеждаю. Вот только мозг словами не наебать. Он у меня работает сам по себе всегда, четко.
Ага. Столько лет не показывалось, а теперь показалось?
Не верю я в такое…
Сука, не успокоюсь же. Надо проверить все…
— Отдохнул? — Женька тут. Я и забыл. Задумался. — Может, еще разок?
— Давай ты начинай, видишь, у меня настрой еще не твердый.
— М-м-м, как скажешь, малыш… — Непонятливая баба.
— Жень?
— Что? — отвлекается, но член в руках уже держит.
— Ты опять? Я тебе сколько раз говорил? Не называй меня так. — Хмурюсь. Да, у нее чуть больше привилегий, чем у остальных моих баб, но борзеть-то не стоит.
— Прости. Я случайно. Я больше не буду. — Глазенки испуганные. Знает она, что я добр, пока меня слушаются. А как хуйню начинают нести или, упаси бог, вытворять что-то, все нахер идут. Я не церемонюсь. Мне мозги делать не надо, и без того голова забита. Домой прихожу отдыхать, а не выслушивать…
— Начинай, — скомандовал, и она тут же рот открывает, насаживает голову на пику. Глаза закрыл, кайф…
Ночью херово спал. Просыпался раз сто, по дому бродил. На балконе стоял, думал…
Сон никак не шел, да и я нихуя не придумал.
Ну почти.
С утра сразу распоряжения раскидал. Усилил охрану дома, завода, складов. Тигр парней отбирает, нужно ряды пополнять наши. Толковые парни всегда пригодятся.
Денчика к себе подзываю. Сомневался сначала, но сейчас точно решил. Надо удостовериться…
— Машину подгони. В больничку смотаемся…
— Нахера опять?
— Надо. Подгони тачку, — цежу сквозь зубы. Сто вопросов, блять. Надо, значит, надо.
— Сейчас сделаю.
Спасибо за интерес к этой истории))
Не забывайте радовать автора своими лайками, чтобы я могла подняться в рейтинге уже на старте и, как можно больше читателей увидели книгу!
Какая сегодня бесконечная смена. С ног валюсь. А еще столько дел. Хорошо, что Амару мама заберет со школы искусств.
Она мне очень помогает. Они с папой. Я бы без них не справилась. Как же, оказывается, трудно растить ребенка. И чем старше Амара становится, тем труднее.
Раньше что? Покормила, попу вытерла, пошли гулять. А сейчас сплошные вопросы. Что да почему? И мне нужно как-то выкручиваться. Находить ответы, а она все не успокаивается. Спрашивает и спрашивает…
Но я ни о чем не жалею. Никогда не жалела, даже мысли такой в голове не возникало.
Амара у меня чистый ангел. Богом посланный ребенок. Мой лучик света. Не будь ее в моей жизни, я бы давно уже сломалась. Не смогла бы пережить все, что произошло со мной, и двигаться дальше. Жить так, как ни в чем не бывало.
А с ней могу. Ее улыбка, ее нежные объятия… Да одно слово «мама» чего стоит. Соскучилась.
Двенадцать часов на смене, а я уже безумно скучаю.
Все, даже в душ не пойду. Потом как-нибудь, дома. Пора бежать к своей малышке.
Выхожу из больницы. Солнце очень низко. Дело к закату.
Закрываю глаза, вдыхаю кислород, которого так мало в больнице. В воздухе пахнет пряностями из ресторана поблизости. И этот угасающий шум города…
— Привет. — Вздрагиваю. Рядом не было никого, а сейчас…
Оборачиваюсь. Снова мужик этот здоровый, тот, что целый спектакль неделю в больнице устраивает. То какие-то бандюги шастают по этажам, к медсестрам подкатывают. То полиция по их душу приезжает, а мне потом сто отчетов писать. А вчера вообще завалил персонал цветами и сладостями. Беспредельщик очередной.
— Здравствуйте, — отвечаю и к машине. Быстрым шагом, но он за мной следом. Преследовать вздумал.
— Ты меня не узнаешь? — Глупейший вопрос из всех, на который я не реагирую. — Это же я, Карим.
— Я вас узнала. Это вы со своей шайкой в больнице бардак устроили, — говорю и шаг ускоряю, но для него это ерунда. Высоченный и ноги длинные, от такого не убежишь, даже если захочешь.
— Я ничего не устраивал… да не в этом дело. Постой же, Камилла… — не унимается. Прям до машины преследует.
Подхожу к двери. По сторонам смотрю. Никого рядом нет. Только он, я и парковка. Страшновато становится.
Если что, в сумке есть шокер, но он на дне где-то. Да и мой мини-вариант вряд ли такого амбала угомонит. Здоровый. Мощный. Руки длинные, огромные просто.
— Вы меня с кем-то перепутали. Меня зовут Асия, и я очень тороплюсь… — Тянусь к дверце машины, но он не отстает никак.
— Да подожди же ты… — За руку хватает. Рука горячая, даже через ткань пробирает. Стараюсь на него не смотреть, страшно…
Руку резко одергиваю…
— Вы что себе позволяете. Уберите руки!
— Извините, я не хотел…
Слушать больше не стала. В машину сажусь и полный газ. С ревом мотора вырываюсь спарковки. Ненормальный какой-то…
Отъезжаю, вижу, что стоит на своем месте. Не двигается. Вслед мне смотрит. Псих.
— Мама пришла! Бабуль, мама! — кричит Амара и выбегает на улицу, водвор дома.
Малышка моя на руки запрыгивает, приходится рюкзак выпустить. Она уже стала слишком тяжелой.
— И я соскучилась, детка. Как день прошел? — Зарываю нос в ее смоляные кудряшки и не могу нацеловаться.
— Ну куда ты на мать запрыгнула опять? Амара, слезай давай. И ты ей не позволяй, Ась, тебе еще детей рожать… — Мама как всегда.
— Мам Лол, ну ты скажешь тоже. У меня есть уже самый любимый ребенок на свете, мне хватит. — Снова целую загорелую мордашку моей малышки.
— А я хочу сестренку, — подхватила нелепую тему Амара.
— Да что ты? А я есть хочу. Накормите? — Тему пора сменить. Амаре стоит только заразиться идеей, и все, ее не остановить.
— Да, бабуля ужин такой вкусный приготовила, ты сейчас все-все съешь…
Тащит меня за руку в дом дочурка. Подхватываю с земли рюкзак и следую за ней. Хорошо быть дома…
Плов наворачиваю. Мам Лола его вкусно готовит, у меня такой рассыпчатый никогда не получается. Сколько учила меня, без толку. Готовка, увы, не мое. Я что-то простенькое только могу. А мам Лола нас балует. Все традиционные узбекские блюда умеет готовить, да так вкусно всегда.
Оборачиваюсь.
Амара с дедом играет неподалеку. Она в настольные игры с ним… Не дает старикам покоя девчонка.
— Ася, дочка, что-то случилось? — Мам Лола все замечает. От нее ничего не скроешь.
— Пока нет, но может. Возможно, нам с Амарой придется ненадолго уехать… — говорю это, и сердце щемит.
Где-то в глубине души все эти годы я готовила себя к этому моменту. Надеялась, что он не наступит, но и не хотела, чтобы врасплох меня заставали. Я ко всему была готова…
Но к такому…
Смотрю на мам Лолу, у нее глаза заблестели. Держится, но хочет заплакать.
— Это уже точно? — спрашивает тихонько, чтобы Амара нас не услышала.
— Пока нет. Мам, ты не расстраивайся раньше времени. Я сказала, чтобы вы готовы с папой были. Чтобы для вас это не стало неожиданностью. — Накрываю своей ладонью ее теплую руку. Глажу кожу с морщинками, и душу разрывает от боли. От жалости…
— Для нас в любом случае ваш отъезд станет неожиданностью, но если это необходимо…
— Мне не хочется уезжать, да мне и некуда. Ладно, поживем, увидим. Может, я раньше времени паникую, но у меня плохое предчувствие. Знаешь, мам, как будто груз на душе…
— Милая, все хорошо будет. Ты же знаешь. А сердце твое просто живое, и ему свойственно чувствовать. Бояться, переживать…
Ты столько пережила, моя детка, и все время ждешь чего-то, но оно же может и не произойти. Ты устала. Много работаешь. Бери дочку под крыло, и идите ложитесь. Не стоит перед сном много думать, дай себе отдохнуть…
— Давай еще чаю выпьем и пойдем. Амара все равно пока деда не выиграет, спать не пойдет. — Не хочу идти ложиться. Вот так за столом, с родным человеком, мне легче. Будто я маленькая девочка и мама меня оберегает. Чувствую себя в безопасности…
— Мамочка, ты проснулась? — Сквозь сладкий сон слышу тихонький голосочек и ощущаю легкое поглаживание по плечу. Разворачиваюсь и глаза открываю.
Заспанные карие глазенки смотрят на меня с бесконечной любовью.
— Проснулась. А ты давно не спишь?
— Не знаю. — Пожимает плечами. — Я лежала и ждала. Бабуля говорит, что ты мало спишь. Я дала тебе поспать. Но ты же уже выспалась?
— Выспалась, зайка. Очень хорошо выспалась. Дай я тебя немножко потискаю. — Прижимаюсь к Амаре и начинаю слегка щекотать ее ребрышки, а она хохочет. Обнимаю дочку, прижимаю к груди и в макушку целую. Как же божественно она пахнет. Истинной любовью.
Встаем с постели, умываемся и спускаемся завтракать. Мам Лола уже наготовила, как обычно, всего и много. Амара нападает на лепешки, а я больше по каше специализируюсь. С детства люблю кашу. Помню, моя няня готовила…
Зачем я это вспоминаю? Прочь из головы паршивые мысли.
— Тебе же сегодня не надо на работу? — с огромной надеждой в голосе спрашивает дочурка.
— Нет. Сегодня у нас с тобой по плану шоппинг. Ты выросла из половины своих вещей, пора ехать за обновками.
— А на батуты пойдем? — Уже слышу восторг в ее голосе. Батут — ее любимое развлечение.
— Ну как без батутов. Конечно, пойдем. Если съешь всю лепешку.
— Смотри, — говорит и показательно откусывает огромный кусок. Я вылупляю глаза, даю ей понять, что она может подавиться. Но эта коза только жует и гримасы строит. Она у меня просто прелесть.
Давненько не было два выходных подряд. Отвыкла от отдыха. Последние месяцы много работы. Я, наконец, достигла высокого профессионализма, и теперь меня постоянно тянут в разные стороны. Консультирую, оперирую, обучаю. Так странно…
Все началось с диплома какой-то там медсестры, а теперь…
Хирург-травматолог высшей категории. Кто бы мог подумать, что я на такое способна. Работа не из легких. Особенно эмоционально. Проработав столько лет, прослужив в горячей точке, я не привыкну к детям на операционном столе. Нет, я научилась отключать эмоции, быть беспристрастной и выкладываться по максимуму. Но когда смена заканчивается, я прихожу домой, ложусь в постель и закрываю глаза, начинается самое страшное. Былые воспоминания, что преследуют меня много лет, плюс новые впечатления собираются в огромный комок нервов, тревожности и паранойи.
Я никому и никогда не рассказывала, что сделала, что со мной было, может, поэтому мне так тяжело?
После завтрака мы поехали на ближайший рынок. Накупила малышке новых вещей, платья, футболки, шортики. Поели в нашем любимом кафе. Амара обожает клубничный коктейль с пирожным. Сладкоежка растет.
Проболтались до самого вечера. И как ее маленькие ножки не устали на батуте прыгать? Загадка.
Да она вообще никогда не устает. Уговорила завтра в аквапарк ее сводить. Что поделать, придется. Я и сама плавать люблю, но не раздеваться на людях. Некоторые не замечают, некоторые пялятся без остановки, и меня это начинает напрягать. Из себя выводит, и настроение тут же пропадает. В таких случаях я с собой Миру беру. Нашу соседку. У нее двое ребятишек возраста Амары. Она и за моей в воде поглядывает, пока я за ними с шезлонга наблюдаю.
Они переехали к нам по соседству лет пять назад из Акташа. Муж Миры — Дамир, работает в местном посольстве. Перевелся по работе, и теперь мы соседи. Хорошие люди, добрые, милые. Мам Лола за их мальчишками часто смотрит, так сказать подработка. И нам деньги не лишние, и Мире с Дамиром помощь. Они одни в Самарканде, родственников нет. Так и помогаем друг другу.
Читаю новости в телефоне: пишут про очередного криминального авторитета, точнее бизнесмена, которого застрелили в его же доме, ужас. Жаль, фамилия мне незнакома, а хотелось бы…
И тут краем глаза я вновь замечаю амбала на горизонте. В первый раз думала, показалось, но сейчас…
К батуту подхожу. Не проявляю свою нервозность, стараюсь быть спокойной, но нутро уже затрепетало.
— Амара, детка, идем домой.
— Мам, я не хочу. Можно еще пять минут? — взмолилась дочурка.
— Нет, солнышко. Идем, бабуля ждет к ужину.
Недовольное личико сквасила и слезает. Не хотелось бы мне, чтобы она этот день так закончила, но приходится. Собираю пакеты, руку ее беру и к машине. До дома совсем недалеко.
— Зайка, ты на меня обиделась? — Веду авто и поглядываю на дочку.
— Немного. — Нос опустила вниз и на меня не смотрит.
— Солнышко, не обижайся на меня. Сегодня такой день хороший был и завтра еще…
— Мне просто немного грустно.
— Я понимаю. Но ты же знаешь, что я люблю тебя? — Улыбаюсь своей детке.
— Знаю. И я тебя люблю.
К дому подъехали, паркуюсь. Пока с пакетами вожусь, замечаю подъезжающий джип. У меня внутри тут же все обрывается. Поджилки трясутся, и бежать сразу хочется.
Но я не одна…
— Амара, иди в дом, — мой тон суров.
— Мам…
— Быстро в дом, я сказала.
Амара, не понимая, почему я на нее прикрикнула, к дому бежит. Я хватаю пакеты и к калитке.
И вновь этот мужик. Карим. Быстрым шагом ко мне идет…
Не дожидаюсь, пока он что-то скажет. Как известно, лучшая защита — это нападение.
— Что вам от меня нужно? — Смотрю на надвигающуюся гору мышц. Перекачался мужик, уже чересчур. Такой махиной только людей пугать. Что он, собственно, и делает в моем случае.
— Я хочу поговорить…
— Мне с вами не о чем разговаривать. Перестаньте меня преследовать, это не смешно. — Он делает шаг ближе и вглядывается в мое лицо.
От этого мне становится еще больше не по себе. Я стараюсь прикрыться прядью волос.
— Камилла, прекращай дурить. Объясни мне, как произошло, что ты тут?
— Какая я вам Камилла? Последний раз повторю: меня зовут Асия, вы меня с кем-то путаете и пугаете своими появлениями.
— Да, с лицом что-то, но голос… Я же не долбоеб, я узнаю твой голос…
— Асия, все в порядке? — Папа на крыльцо вышел. Он у меня тоже крупный мужчина, несмотря на возраст. Может внушить страх. Но не хотелось бы доводить ситуацию до полнейшего абсурда.
Нихуя не понимаю. Что, блять, такое? Что за бред полнейший? Что происходит вообще?
Пиздец какой-то. Да это точно она. Точно. Я же вижу. Вижу и, сука, все еще сомневаюсь. Что мне к ней подойти и в лицо вглядеться? Она зачем-то прячет его, но голос не спрячешь. Я этот голос из сотни узнаю, тысячи, миллиона, блять…
Папа? Какой нахуй папа?
Ребенок у нее там какой-то? Еба-а-ать…
Мозг взорвался, каша сплошная. Вкурить не могу, въехать. Я никогда дураком не был, меня наебать нельзя. Я наперед все знаю, предугадать могу. И у этой бабы ничего не выйдет.
Какая она…
Взглядом ее провожаю. Да я ее даже по жопе узнал. Нихуя не изменилась…
В тачку прыгаю. На переднее. Друг за рулем.
— Домой?
— Давай домой. — Отъезжаем. — Тигран, собери мне все, что нароешь на эту семью. Запомнил адрес?
— Запомнил. Сделаю, Карим. Сроки какие, вчера? — Ну что за вопрос.
— Как обычно.
— И брякни Гришане, пусть по столице пошерстит хорошенько. На Эльдара Гасанова мне досье за последние десять лет. Где, с кем и как. Подробно чтобы. Поторопи там…
— Ок.
По дороге домой брату набрал. Фар тоже в делах, трепаться некогда. У него прессинг конкретный. На стреме, всю столицу в кольцо взял, чтобы крыса не проскользнула. И ведь не проскользнет, попадется. Брата я натаскал, да он и сам башковитый.
Только от девчонки своей конкретно поплыл, не подставился бы, пока другим местом думает. А надо всегда головой думать, ну той, что на плечах. Слабину дашь, отвлечешься — пизда. «Доброжелатели» тут как тут. И ведь каждому кусок пожирней нужен, а ты в расход. Поэтому я один по жизни, чтобы ни страха, ни сожаления.
Десять минут говорим и прощаемся. Не дурак, сам разберется. А мне тут порешать надо. Где-то по Самарканду бегают еще крысы, пора ставить ловушки.
В дом захожу, вроде пахнет едой, но есть не хочется. А вот выпить стоит. Хватаю коньяк и на второй топаю. Тут эта уже в постели, как преданная сучка, встречает хозяина. А мне не до этого. Совсем.
— Привет. Устал сегодня? — Глазки прищурила, они еще уже стали. Эх, люблю азиаток. Но не сейчас…
— Женька, иди к себе. Не в настроении я. — Бахнулся в кресло, оно даже затрещало чуток.
— А я сейчас подниму твое настроение. — С первого раза не доходит до бабы, что злой я и лучше не лезть сейчас.
Ползет кобра…
— Жень. К себе, бегом! — прикрикнул, и ее как ветром сдуло. Упрыгала лань.
Вот и отлично.
В стакан коньяка плеснул. Залпом в себя опрокинул. В кресле разваливаюсь, голову назад наклоняю, глаза закрыл, и память снова со мной играть начинает…
Вспоминаю прошлое. То, что забыл давно. Вырвал из сердца, но из башки не ушло.
Картинки херачат одна за другой. Яркие и такие реальные. Фурия кареглазая, что подчинила меня. Единственная баба на всем белом свете, что прогнуть Карима смогла. Еще как прогнуть…
Только ей я те самые слова говорил, и она мне в ответ…
И море секса. Но не секс это был — трах безумный. На грани порока… Такой, что кровь в венах кипела и член горел. И она…
Девчонка горячая. На прочность меня испытывала, а я и рад был. В каждом углу ее зажимал, а она всю себя отдавала. Ни одна баба мне так не отдавалась, чтоб без остатка. Полное откровение…
С первого взгляда меня цепанула. Только увидел ее и не смог желание подавить. Ей тогда и восемнадцати не было.
Наблюдал…
Дела с ее братом вел, мелочевка обычная. Но девчонка всегда на глазах была. Потом полгода отсутствовал, с отцом своим рулил бизнесом. А когда приехал, совсем одурел от одного ее вида роскошного. Цветочек расцвел к совершеннолетию, и Карим ручным стал. Исключительный экземпляр. Все в ней как надо было: лицо, тело…
Бля… я же ухаживал за ней, на свиданки водил, не сдавалась никак. До меня не сразу дошло, что она не была с мужиком еще.
И когда сбавил напор, сдалась моя девочка. Вкусила запретный плод, и не остановить было. И она, и я похотью порабощенными стали. Год, почти целый год я ей наслаждался и планы строил. Был момент, когда я забрать ее вздумал. Себе забрать. Строить что-то, семью типа.
Но не забрал. Навалилось тогда столько и сразу. Отец умер, бизнес на мои плечи лег, и я отступил. С головой в семейное дело ушел, Фар еще зеленый был, в курс дела вводил братца.
Но я хотел вернуться. Думал, дождется, а она замуж вышла…
Не стала ждать. Оно и понятно…
Я то был, то не был. Стабильного со мной мало.
Нахуя вспомнил?
Десять лет почти прошло…
Десять.
Трубку из штанов достаю, Тиграна набрал. Он где-то в доме, но идти искать не охота. Заебись сижу.
— Да, — после первого же гудка отвечает.
— Тигр, найди мне свидетельство о рождении дочки этой медички. — Ох мысля не здравая мозг посетила.
— Ок. С этим вообще просто.
— Как думаешь, сколько ей лет?
— Медичке?
— Какой нахер медичке, дочке ее… — вспылил на товарища.
— Да хуй знает, лет десять. Может, меньше чутка.
— Лет десять…
Друзья, присоединяйтесь к моему каналу: там визуализация, анонс новинок, раздача промо и много чего интересного.
Нажимай на имя автора - обо мне - ME
Или ищи по названию телеграм-канала
«Руби Райт - писатель 18+»
С утра Амаре не здоровилось, и пришлось отложить поход в аквапарк. А еще нам с ней досталась целая порция нравоучений от мам Лолы.
«Вы опять наелись мороженого?»
«Ну ладно эта, а ты, Амара, взрослая девочка…»
Конечно, она говорила все это любя и с беспокойством о здоровье внучки. Я реагировала милой улыбкой и детским хихиканьем.
Любовь бывает разной. И если тебя почти в тридцать лет мама вот так отчитывает — это и есть настоящая любовь. Материнская любовь.
До обеда мы почти ничем не занимались. Папа помогал Дамиру с чердаком, что-то у них там протекает во время дождя, а мы с мамой и Амарой играли в настолки. Решили ограничить общение Миры и соседских мальчишек, чтобы они друг друга не перезаражали. Был у нас горький опыт.
Однажды Муратик притащил с садика кишечную инфекцию, и это были три дня ада. Я не знаю, как мы выжили. Заразились все: и я, и мама, и папа, и, конечно же, Амара. До сих пор вспоминаем те дни, но уже со смехом. Только тогда нам было ой как не смешно.
Около шести вечера Мира предложила прогуляться до кофейни, и я с радостью пошла с ней. Иногда она убегает из дома от суеты и вечной уборки и наслаждается общением с подругой. Со мной.
— Жарко? — Типичный вопрос. Многие меня спрашивают об этом — от малознакомых людей это звучит очень некорректно. Но не от Миры.
— Очень, — говорю правду и оттягиваю ворот тоненькой водолазки.
— Все еще не можешь снять? — Вижу в ее глазах жалость. Но ей позволено…
— Пыталась. Думала, на работе смогу, там же форма с длинным рукавом, но вырез подвел. Горло, шею — все видно, не могу я так.
— Ты же понимаешь, что все в твоей голове? Окружающие, даже если и обратят внимание, быстро переключатся на что-то другое.
— Так, ты опять начала на мне свои психологические методики отрабатывать? — улыбаюсь подруге.
— Ты не моя пациентка, к сожалению. Я просто хочу помочь. Не обижайся.
— Я не обижаюсь, правда. Знаешь, Мир, я даже благодарна за все твои попытки, но я пока не могу.
— Значит, время еще не пришло. Когда-нибудь ты соберешь все свои водолазки и выбросишь, а лучше сожжем их вместе на заднем дворе, — хохочет.
— Не уверена. Я только швею нашла, которая мне их шьет. Скажи, классные? — Пытаюсь я красоваться перед ней, но она лишь губы трубочкой.
— Классные. Но на улице почти сорок градусов, Ась, а ты так тепло одета. Ладно, и впрямь, что это я на тебя наседаю, может, еще чаю? — разряжает она обстановку.
— Да, давай. Ты расскажи, как там у тебя на новой работе? Мы с тобой все о детях да обо мне. Колись давай, все так, как обещали?
— И даже лучше. Начальница моя — просто душка, не сравнить с прошлым… Козел есть козел. Да и обстановка в этом центре поспокойнее. Я еще взяла пару часов групповой терапии. Завтра первая встреча. — Подруга гордилась своей новой работой. Это и понятно. Они с Дамиром переехали в незнакомый город, да и после длительного декрета ей было трудно вернуться в строй, но она справилась. И вот уже добилась каких-то успехов.
Мирка и на мне частенько практикуется. Только случай у меня безнадежный. Я не могу ей открыться, никому. Даже мама не знает всего, что со мной приключилось. Думаю, мамино исстрадавшееся сердце не вынесло бы моего рассказа.
Я пыталась работать с психологом. Сразу же, как переехала в Самарканд, я честно пыталась…
Но мне это не помогло. Точнее мы даже путем и не начали. Когда доктор начал спрашивать меня о семье, у меня блок сразу. И пары слов не смогла из себя выдавить. Не хочу это все вспоминать или, как сейчас модно говорить, — прорабатывать. Я похоронила все свои воспоминания в сердце и стараюсь не думать о прошлом.
Лишь ночь частенько играет со мной злую шутку. Снятся кошмары. Раньше я даже кричала во сне, чем будила Амару и злилась на себя еще сильнее. Но со временем боль поутихла, воспоминания подстерлись, и я начала жить более-менее спокойно.
И вот опять. Этот мужик, что преследует меня необоснованно…
Все вновь в памяти колыхнулось. Не видать мне покоя. Не в этой жизни.
Минут через десять Мире позвонил Дамир и сказал, что у Муратика поднялась температура. Ну как так-то? А значит, и у Амары горло болит совсем не из-за мороженого, глупость какая. Вчера они все вместе играли, вот и обменялись вирусами. Ох уж эти детки…
Зря только мама нас отчитала с дочкой.
Мира в спешке, естественно, умотала домой, а я осталась сидеть в кафе. Мне хотелось побыть в одиночестве. Подумать о будущем, о ближайших планах на жизнь.
Я вновь, как параноик, посмотрела по сторонам. Ничего особенного. Просто люди. Мы с Мирой всегда выбирали столик на летней веранде, чтобы отдыхать, пить чай и наслаждаться свежим воздухом. Хотя тут, в центре города, он не такой уж и свежий.
Мне открывался шикарный вид на мечеть, и я наслаждалась остатками чая в своей кружке.
Просидев так еще около получаса, я оплатила счет и пошла домой. Идти было совсем недалеко, да и прогулка пойдет мне на пользу.
Думать не получалось. Я хотела было найти выход из ситуации, и, возможно, во мне теплились остатки надежды на лучшее, но я реалистка.
Надежды нет. Хочется верить, но нужно думать здраво.
Прохожу наш любимый рынок, где продаются сухофрукты, сладости и все, что только душе угодно. Заворачиваю на тонкую улочку, точнее даже не улочку, машина тут не проедет. Дорога идет немного вниз, и я ускоряю шаг.
Кажется? Нет. Ощущение, что меня кто-то преследует. И в эти три секунды я умудряюсь испытать сразу кучу эмоций, неожиданно нахлынувших. Первая — страх. Сердце ускоряется, и меня бросает в жар. Затем гнев — я готова рвать и метать, будь это тот, о ком я думаю.
Резкий рывок за руку — и я прижата к каменной стене здания, а надо мной склонился он. Снова он. Его огромное тело нависает, и я уже не чувствую себя женщиной среднего роста. Карим как огромная глыба. Широкие плечи расставлены чуть в стороны, его руки держат мои, а лицо выражает необузданный гнев.
— Отпусти меня немедленно, я буду кричать! — угрожающе скандирую ему в лицо, но в ответ получаю лишь очередную ухмылку.
— Начинай.
— Что тебе нужно? Отпусти, мне больно… — Дергаюсь, вырываюсь, но без толку. От такого близкого контакта мне становится нехорошо, и даже адреналин не спасает.
Чувствую, как начинает потряхивать.
— А мы уже перешли на ты? Отлично. Так даже лучше, нахуя эта формальщина. Смотри на меня. На меня, я сказал! — последнюю фразу мужчина прорычал, громко и властно. Он слегка встряхнул меня, и я подняла подбородок, уставившись в его глаза.
— С лицом не то что-то, сделаю скидку на годы. А вот ярость знакомая, правда Камилла. Буйный нрав никуда не исчез.
— Я Асия. Сколько можно? У тебя с головой проблемы? Я не та, за кого ты меня принимаешь.
— Пиздишь как дышишь, малышка. Объясни мне, зачем весь этот спектакль? Я тебя раскусил еще тогда, в больничке, нет смысла продолжать мне в уши херню свою заливать. Теперь я хочу узнать, нахера это все?
— Не понимаю, что ты от меня хочешь? — пытаюсь переубедить, но Карим мне не верит.
— Последний шанс тебе даю, а потом другими методами правды добьюсь. Ты меня знаешь, я могу быть нежным, но могу и пожестче. Может, ты забыла о наших с тобой «марафонах на выживание», так я напомню.
— С головой проблема или что? Я тебя знать не знаю, убери от меня свои руки, — злобно отвечаю ему, зубы сжаты. Я готова отбиваться, только возможности нет. Ничего, я найду выход.
— Слушай, у меня на столе лежит вся инфа на тебя и твою семью. Не хочу читать, лень мне, к тебе пришел. Расскажи все, ты же знаешь, мне можно доверять. Камилла, если тебе опасность грозит или еще что, я помогу…
Его лицо выражает столько искренности и добра. Он напряжен, тело, мышцы, но взгляд не враждебный. Тот, что заставляет сердце биться сильнее то ли от нервов, то ли от эмоций.
Но телесный контакт неприятен. Он слишком близко, меня трогает, пусть через ткань, но я не могу…
Угрожает какими-то проверками. А мне не страшно, я в аду побывала, теперь ничего не боюсь. Ну почти. Боли точно…
Он все крепко держит и телом своим прижимает.
— Отпусти руки, пожалуйста. Не прикасайся, — голос дрожит, от былой уверенности и дерзости следа не осталось. Голова начала кружиться, и воздух закончился. Мне нужно пространство, нужно, чтобы он отошел, чтобы ослабил хватку и отпустил.
Но Карим на это совсем не настроен. Вижу, что злиться начинает. Терпение на исходе. И я вынуждена предпринять какие-то действия, чтобы выбраться. И плевать я хотела на последствия, сейчас мне нужно сбежать. В глаза смотрю, слегка расслабляюсь, перестаю дергаться. Он тоже чуток расслабился, почувствовал мое спокойствие.
Размахиваюсь и ногой ему между ног, точно по яйцам. Карим тут же меня отпускает, скорежило, но мне уже все равно. Я мчусь по мощеной дорожке в сторону своего дома. Бегу без оглядки, будто от этого моя жизнь зависит, хотя так оно и есть.
Карим:
— Сука! — вслед девчонке ору, а сам за яйца держусь. Блять, как больно. У меня огнестрел был и ножевое, но по яйцам…
Пиздец вредной бабе. Все, я разозлился.
До тачки доковылял, сажусь, боль вроде ушла, но яйца ноют. От этого и злой как собака…
— Домой? — Тигран бесит. Все бесят, все вокруг.
— Домой. И поскорей.
В дом залетел, в кабинет, хочу прочитать про девку ебнутую. Открываю бумажки, читаю…
Родилась тогда-то, родители, школа, мединститут, рождение дочери…
В мозгах прикинул. Как же по срокам все гладко сходится?
— Тигр! — друга кричу, тут же заходит. — Досье — липа. — Я в этом уверен.
— Нет. Гришаня сам все проверил.
— Не может такого быть. Я тебе говорю, что узнал ее. Это Камилла Гасанова, сто пудова она.
— Я хуй знает, Карим. Досье чистое.
Дальше читаю: в горящей точке служила. Зачет бабе. Вернулась домой…
Про отца ребенка ни слова. В свидетельстве прочерк, отчество деда дала. Ладно, с этим потом.
Инфу на Эльдара читаю. Мельком, бегло.
За эти десять лет он особо ничего не добился. Бизнес отца давно по частям распродал, но на плаву держится. Пара заведений осталась…
Видно, хватает для жизни безбедной. Не хочу про него читать, мразью был, мразью остался. Нахера я с ним вообще дела вел? Связался с наркошей, вот и результат. У него уже и репутации не осталось, никто не трогает, потому что не хочет мараться, ждут, пока сам сдохнет…
Последняя бумажка осталась. Читаю:
«Камилла Гасанова — дата смерти двадцать пятое сентября две тысячи шестнадцатого…»
Пиздец.
Я закрыть хотел уже эту всю херь, что Гришаня нарыл, но глаза уловили одно совпадение.
Тело Камиллы Гасановой было доставлено из Палестины в Москву, где ее останки передали родственникам…
— Вот же хитрожопая баба… Ну что, Камилла, я тебя поймал…
Домой забежала, как чумная. Напугала родителей. Впервые за долгое время даже ворота закрыла на засов, входную дверь на все замки. Истеричка…
— Ась, что случилось? — мам Лола обеспокоена. Весь ужас написан на моем лице, а на ее — лишь полное недоумение и явное беспокойство.
— Все хорошо, мам. Уже все хорошо. — Пытаюсь отдышаться. Бежала я и впрямь очень быстро.
— Дорогая… — Перебиваю, потому что знаю, что мам Лола скажет, но я не позволяю ей начать.
— Мам, все хорошо. Я пойду к Амаре, как она? — тему меняю, скидываю обувь и веду себя вполне естественно.
— Говорит, горло уже не болит, в аквапарк просится.
— Ясно. Ну она как обычно. Температуры не было?
— Нет. — Мама вопросы больше не задает, она у меня женщина понимающая.
— А Мирка домой сорвалась, у Муратика температура…
— Сейчас позвоню ей, может, нужно что. Ох, малыши…
Я специально про Муратика мам Лоле сказала. Пусть у нее голова беспокойством о его здоровье будет забита. Мама сейчас ему напечет печенья, компот витаминный сварит и не будет обо мне волноваться. Забудет на время…
А я к дочке.
— Ты как, малышка? — Забираюсь в постель к Амаре. Особо не реагирует. А все из-за планшета этого. Сто раз пожалела, что подарила ей его на день рождения.
Машу рукой между ее лицом и гаджетом. Ну вот, визуальный контакт с дочкой настроен.
— Ты где была так долго? — недовольна моя малышка. Как трудно объяснить, что маме порой очень нужно общение вне дома и работы.
— С Мирой в кафе сидели, болтали. Ты соскучилась?
— Бабуля меня заставляла горло полоскать тем отваром горьким… — шепчет, чтобы никто не услышал. А особенно бабуля наша, у нее слух отличный, каждый шорох на контроле.
— Тут я тебе не помощник. Ты же знаешь нашу бабулю, она и меня заставляет.
Ну вот моя малышка и рассмеялась. Шутка удалась, хотя это и не шутка была, а чистая правда. Мам Лола — мастер заставлять что-то делать, особенно есть и лечиться отварами.
— Давай посмотрим мультфильм? — говорит с опасением, но почему? Я никогда ей не отказываю. Хотя нет, отказываю, но я ведь и правда стараюсь быть хорошей мамой.
— Давай. Я только за. Пустишь меня на пять минут в душ?
— Конечно. А я пока проберусь на кухню и нам чего-нибудь вкусненького принесу. Будем кушать и смотреть.
— Идет, малыш. Кто быстрей?
***
Дочка уснула быстро. Я несколько раз трогала ее лоб, чтобы убедиться в отсутствии температуры. Жара не было, а я никак не могла заснуть.
Все повторяется. Я снова боюсь, снова оглядываюсь и снова жду, что что-то случится. Я опять не могу уснуть, а если засыпаю, то мне тут же начинают сниться кошмары, и я просыпаюсь в холодном поту.
Так больше жить нельзя.
Я схожу с ума от всего этого. Пугаю родителей, дочь и нахожусь в постоянном стрессе.
Головой я понимаю, что Карим мне не угроза, возможно, даже наоборот, но за ним последуют другие. Я не могу ему доверять, никому не могу. Мне нужно уехать.
Нам всем.
Все эти годы я откладывала деньги, и у меня накопилась приличная сумма. А если продать дом, то, может, получится? Уехать в другую страну, где нас никто не найдет, и, наконец, начать жить спокойно.
Но согласится ли мама с отцом на это?
Они уже не так молоды, чтобы взять и сорваться. Но если дело будет касаться безопасности меня, их и Амары, то у них просто не останется выбора, они пойдут на все ради внучки. И я готова на все ради моей малышки.
Я сдержу обещание, я о ней позабочусь.
В нос бьет спертый запах. Этим запахом пропитан весь ненавистный мне дом, все вещи и он тоже. Что-то древесное, с ореховым оттенком, и дым от тлеющей сигареты. Я ненавижу дым от сигарет и запах табака.
Глаза мгновенно начинают слезиться, и я тяну на себя одело, чтобы закрыться, но не выходит.
Большая темная фигура сидит на краю постели и держит мою единственную защиту — тонкое одеяло. Я не хочу смотреть на него, я видела его лицо миллион раз и больше не выдержу этой улыбки.
К горлу подкатывает, слеза скатывается по щеке, а сердце колотится, как заведенное. Я знаю, что меня ждет. Знаю и жду этого, потому что выбора у меня больше нет. Я обречена на вечные муки. Быть его рабыней, его игрушкой, его вещью.
Я больше не принадлежу себе. Мое сердце стало бесчувственным, а душа почернела. Я потеряла надежду, я перестала ждать того, кто заберет меня отсюда. Я совсем одна, и никто не придет.
Лишь эта темная фигура вновь приближается, наваливается на меня, и я отворачиваю голову в сторону. Ему не нужна моя отдача, ему нужно податливое тело, которым он может воспользоваться. И чем меньше я сопротивляюсь, тем быстрее все это закончится…
Открываю глаза, мельком осматриваю комнату и понимаю, что я у себя дома.
— Сон, всего лишь сон, — шепчу сама себе. Пытаюсь угомонить тремор в руках, но не получается. Глубоко вдыхаю несколько раз и медленно выдыхаю, стараюсь быть абсолютно бесшумной.
Смотрю на спящего ангела. Улыбаюсь, и вся тревога потихоньку отпускает. Восстанавливаю дыхание.
Осторожно, двумя пальцами, трогаю лоб Амары — холодный. Отлично. Можно спокойно идти на работу и не волноваться.
Захожу в душ, скидываю с себя пижаму и торможу у большого зеркала. Не люблю зеркала, но в этот раз почему-то подхожу ближе.
Отражение моего голого тела вгоняет в тоску. Провожу пальцем по шраму на горле, он напоминает полумесяц, если не обращать внимание на мелкие точки между ключицами. Именно в это место впивались маленькие шипы.
Веду пальцами по плечу ниже, до локтя. Тут шрамы совсем незаметные, но не для меня. Мелкие, тонкие полоски от особенной плети, которая рассекала кожу.
Живот.
Чуть выше пупка шрам поглубже в компании более мелких. На этом месте испытывали новый подарок на день рождения. Коллекционный ножик из белого золота.
Полоски из шрамов на запястье — это уже моя работа. Жаль, она не увенчалась успехом. Две попытки, и обе провалились, а потом я уже и пытаться перестала.