Как приручить альфача - читать онлайн

1. Сэкономила

– Стой! – слышится за спиной. – Сумку гони!

Сэкономила на такси, называется.

Оборачиваюсь на голос, прижимая сумку крепче к себе. Грабитель не один, их трое. Высокие, худые. Лица не прячут – не боятся, что опознаю, значит. А это может означать то, что они не собираются оставлять меня в живых…

Они медленно и вальяжно направляются в мою сторону. Как объяснить людям, что они очень удивятся, заглянув внутрь сумки?

Я работаю в городском морге и, чтобы не засиживаться на работе допоздна, взяла некоторые образцы домой. А денег там нет.

– Послушайте, в ней нет ничего ценного, – беспомощно оглядываюсь вокруг, отступая, но рядом ни души, разве что вдали какая-то не менее подозрительная компания.

Райончик у нас не очень спокойный: промзона, ветхие дома и заброшенные новостройки, которые так и не ввели в эксплуатацию из-за нарушения строительных норм. И дернуло же меня пойти мимо них, чтобы срезать путь! Тут и днем-то ходить жутко, а вечером зимой и подавно. Но очень хотелось успеть посмотреть новую серию любимого сериала.

Посмотрела…

– А давайте я ее вам отдам, – предлагаю, не сводя с грабителей глаз, – а вы сами поглядите?

Осталось только завернуть за этот злосчастный дом – и, считай, я спасена. Не факт, что успею, конечно, но, сдаваться без боя не в моих правилах.

Вдыхаю поглубже и швыряю им сумку.

– Держи ее! – рычит один, когда я бросаюсь наутек.

– Пожар! – кричу как могу громко.

Рву на ходу молнию куртки, чтобы было легче бежать.

Морозный воздух обжигает легкие. Сзади слышится топот ботинок и ругательства.

Ускоряюсь. На адреналине кажется, что лечу. Правда, не долго.

Зима, как и в прошлом году, выдалась теплая, но к ночи подмораживает все равно, и то, что успело подтаять днем, вечером становится льдом.

Взвизгнув и взмахнув руками, поскальзываюсь и падаю навзничь. Ну все, теперь точно конец.

– Попалась? – усмехается грабитель, вздергивая меня за шкирку.

Оказываюсь с ним нос к носу, и беспомощно хватаю ртом воздух, потому что шею передавливает воротник водолазки.

– Отпусти, – хрипло прошу.

Облачка пара, вырываясь изо рта, быстро рассеиваются в ночном воздухе.

– Сначала отработай, – зло выдыхает он мне в лицо и упирает под ребро что-то твердое. – Еще раз рыпнешься – пристрелю. Поняла? – киваю. – Пошли.

Сжав до боли плечо, ведет меня в обратную сторону. Нам навстречу идет мужчина. Высокий, крепкий. Как советский шкаф, только возрастом явно помоложе. И на лицо не очень доброжелательный. Совсем не доброжелательный.

Понимаю, что надо попросить его о помощи, только вот грабителей в три раза больше и они с оружием, и у меня просто не хватает духу втянуть в передрягу ни в чем не повинного прохожего. Так и иду молча, на ватных ногах, глядя на мужчину во все глаза. Молодой. Красивый, хоть и морда кровожадная.

А он тоже смотрит на меня. Внимательно, будто ждет, что я позову его. Но я не зову.

Так и проходим мимо друг друга, не расцепляя взглядов.

2. Джентльмен

Понимаю, что не дышала все это время, и обреченно вздыхаю. В мыслях проносится какая-то несуразица: вместо того, чтобы думать, как спастись, я задаюсь вопросом, как быстро найдут мой труп. А вдруг я буду раздетая? Стыдно-то как. А если вскрывать меня будет Заяц, наш судмедэксперт? А у меня ноги не бритые.

– Маш, это ты, что ли? – раздается в спину.

Грабители притормаживают, оборачиваясь. И я тоже. Меня зовут Наташа, но сейчас я готова быть хоть Машей, хоть Петей, кем угодно!

– Я, – отвечаю неуверенно.

– Привет. А я думаю: ты – не ты. – широко улыбается “шкаф”, возвращаясь. – Как дела?

– Так себе, – кисло улыбаюсь в ответ и вскрикиваю, подпрыгнув, потому что он резким ударом в челюсть сбивает с ног ближайшего ко мне грабителя. Двое других бросаются на него одновременно.

– Беги, – рычит мой внезапный защитник, скидывая их с себя, а я пячусь назад, но не убегаю.

Не могу.

Во-первых, его оставить с тремя бандитами не могу, во-вторых – сумка. Там ключи от дома.

– У них оружие, – кричу, и ровно в эту секунду раздается выстрел.

Громкий хлопок разрывает тишину, отдаваясь звоном оконных стекол. Сжимаюсь от испуга, прикрываю голову, но продолжаю смотреть, как ловко незнакомец отбивается от двоих сразу, выбивая ногой у третьего, лежачего, пистолет из рук.

Все происходит в считанные секунды, но мозг будто специально замедляет движения, давая запомнить в мельчайших подробностях.

Удар локтем в шею одному, коленом в живот другому, потом кулаком в лицо. Ботинком в голову третьему, пытающемуся подняться с земли. Всё.

Трое грабителей лежат без сознания, а мой спаситель разминает шею и ведет плечами, будто сбрасывая напряжение. Затем он неторопливо поднимает с земли пистолет, мою сумку и оборачивается. Дышит тяжело, хмуро глядя мне в глаза, подходит ближе и протягивает сумку.

Принимаю ее из его рук.

– Спасибо, – сглатываю тяжело, потому что он склоняется ближе. – Как я могу вас… отблагодарить? Мама! – едва не падаю.

“Шкаф” наваливается на меня всей своей массой. В первую секунду пугаюсь каких-то злых намерений, но, когда он начинает оседать, подхватываю под мышки, пытаясь удержаться на ногах и не рухнуть под его весом.

– Ты ранен, – испуганно ахаю, аккуратно усаживая его на землю и глядя на кровавое пятно, расползающееся по светлой толстовке. – Я сейчас вызову скорую.

– Нет! – перехватывает спаситель мою руку, нырнувшую в сумку, с таким жутким рыком, что я отшатываюсь. – Ни скорую, ни полицию нельзя. Иди домой.

– А ты? – растерянно смотрю, как он с трудом поднимается на ноги.

– Разберусь, – морщится и, прижав ладонь к ране, идет прочь нетвердым шагом.

Спотыкается, хватается за фонарный столб, чтобы не упасть. Со свистом втягивает сквозь зубы воздух.

– Подожди, – подбегаю к нему и ныряю под руку, – пошли.

– Куда? – стонет.

– Ко мне. – выдыхаю как штангистка, заваливая этого бугая на себя и цепляясь за ремень на его штанах. – В гости.

– Тебя как зовут? – уточняет он.

– Наташа.

– Наташа, ты дура? – усмехается сквозь очередной стон. – Тебе лет сколько?

– Столько не живут. – цежу сквозь зубы и, обливаясь потом, тащу спасителя в сторону своего дома.

– Значит, взрослая девочка уже, а таскаешь домой кого ни попадя. – укоризненно отчитывает меня, но послушно передвигает ногами.

– Слушай, сейчас скорой тебя сдам, пусть они разбираются, кто ты. – сержусь. – Упаси господь, крякнешь у меня.

– Я тебе башку отверну быстрее, чем ты телефон в руки возьмешь, – усмехается, останавливаясь и морщась. – Красивая башка, жалко.

Поднимаю на него взгляд. Молча смотрим друг на друга. Замечаю, что глаза у моего заступника темно-зеленые, глубокого малахитового оттенка.

– Пошли уже, джентльмен, – вздыхаю. – До дома пару шагов осталось.

Вот и что с ним делать? Хирургию я, конечно, знаю. Пулю вытащить, в теории, могу. Ну, из трупа так уж точно. Но этот-то живой. А с живыми я работать не обучена.

– Я больше не могу, – выдыхает обессиленно спаситель, кивая на лавочку возле подъезда. – Давай посидим.

– Э, нет, ты тут все кровью зальешь, – понижаю голос и заставляю его идти дальше, хотя сама уже практически выдохлась. – Еще немножко потерпи.

– Надеюсь, ты не на верхнем этаже живешь? – стонет, делая первые шаги по лестнице.

– На втором. Чуть-чуть осталось.

Когда добираемся до квартиры, мой защитник держится из последних сил. Втягиваю его в квартиру и почти волоком уже тащу до комнаты.

– Послушай меня, – хрипит он мне в шею, – если я сдохну, у тебя будут проблемы.

– Предлагаешь обратно тебя на самовыгул отправить? – рычу.

– Гав, – усмехается. – Нет, слишком палевно. Если что, то выноси мой труп по частям.

– Как славно ты придумал, – выдыхаю, сгружая его на диван и едва не падая сверху. – А, давай, ты не сдохнешь? – отстраняюсь и хмурюсь, потому что защитник уже без сознания.

Дорогие читатели!

Добро пожаловать в новинку, в которой будем приручать еще одного интересного героя...

Ну, или героиню))

Будет весело, гарантирую!

И, по традиции, ПРОШУ ПОДДЕРЖКИ НА СТАРТЕ.

Помочь проще простого, на пару секунд дел:

зайти на страницу книги: https://litnet.com/shrt/Epi8, нажать звездочку ⭐, добавить в библиотеку и подписаться на автора. Инструкция:

3. Коза и капуста

Забежав на кухню, скидываю куртку с кофтой прямо на пол и хватаю аптечку из полки. Аптечка у меня добротная, в ней есть много чего. Правда, я не знаю, что там по срокам годности – сто лет не проверяла.

Вернувшись в комнату, обрабатываю руки антисептиком и протираю спиртовой салфеткой.

Первым делом нужно остановить кровотечение, как можно быстрее. Задираю пропитанную кровью толстовку спасителя и на секунду зависаю на его теле.

Это просто машина с идеальным рельефом. Сглатываю, скользнув глазами по мощным венам внизу живота, убегающим под пояс штанов, к паху, и блядской дорожке между ними. Хорош!

Отвожу взгляд и начинаю обрабатывать рану и кожу вокруг нее. Кровь снова наполняет полость.

Промокнув рану, делаю тампонаду и заклеиваю пластырем. Теперь нужно восполнить объем крови, потерял много.

Достаю физраствор, потому что ничего другого для этих целей у меня нет. Спасибо, что хотя бы у этого срок годности не вышел. Система для капельницы тоже есть.

Установив трясущимися руками катетер на сгибе локтя, подсоединяю систему и, придерживая ее одной рукой, вспоминаю, что ноги пострадавшему нужно положить на возвышение. Кое-как подпихиваю под колени мордоворота одеяло. Тяжелый, гад! Весит явно за сотню!

Стою возле него, то и дело меняя затекающие руки с капельницей, и разглядываю бледное расслабленное лицо. Выжил бы хоть. Потому что, если нет, я сожру себя за то, что не вызвала скорую.

Кто он? Что забыл в нашем гетто? Наверное, это преступник, раз так категорично запретил вызывать полицию и даже отказался от медицинской помощи. А что, если он сбежал из тюрьмы? Или вообще находится в международном розыске? И я покрываю его сейчас, являясь невольно соучастницей. Но, как иначе, если я перед ним в необъятном долгу?

Когда физраствор заканчивается, я беру еще одну пластиковую бутыль. Этого мало для такой туши, но больше у меня нет. Придется идти в аптеку, благо, тут недалеко, буквально за углом.

После второй капельницы измеряю мужчине давление и, убедившись, что оно, пусть и на нижней границе, но есть, убегаю из дома.

Вернувшись, тяжело сглатываю – в квартире стоит привычная тишина, но сейчас она звучит по-другому. Невольно затаив дыхание, заглядываю в комнату и застаю своего первого живого пациента живым.

Он сидит с голым торсом, с приспущенными портками, и делает себе укол в бедро.

Зрелище – глаз не оторвать. Застываю в дверях с открытым ртом. Я, если честно, готовилась к худшему, когда возвращалась, но никак не к стриптизу.

Выглядит стриптизер, конечно, так, будто из морга только что сбежал, но все же.

– Мне нужна твоя кровь, – поднимает он на меня хмурый, но ясный взгляд. Говорит так серьезно, что я моментально покрываюсь липким потом.

– А больше ничего тебе не надо? – усмехаюсь сердито, но в комнату заходить не спешу, так и стою в дверях.

– Нужно переливание сделать, этого мало, – поясняет он, кивая на пустые бутыли из-под физраствора, которые я оставила на журнальном столике.

– Я купила раствор для капельницы. – вздыхаю.

– Тогда неси, – кивает.

Осторожно прохожу в комнату и достаю из пакета лекарства.

– Как зовут тебя? – кошусь на спасителя.

– Влад. – болезненно морщится он, со стоном натягивая джинсы.

– Влад, – повторяю его имя эхом, – что ты себе колол?

– Обезбол, – собирает с дивана ампулы и использованный шприц, тянет мне, а затем снова ложится, шипя от боли. – Пить хочу.

– Сейчас, – киваю и ухожу на кухню за водой, а перед глазами стоит его тело.

Я уже давно живу затворницей. Столько, что мне кажется, что у меня уже должна была вырасти новая девственная плева. И сейчас я чувствую себя козой, которая через открытую калитку косится на капусту в огороде.

Вернувшись с кружкой воды, наклоняюсь и, придерживая голову Влада под затылок, пою его. Он жадно пьет воду, прикрыв глаза.

– А можно еще? – со вздохом откидывается на подушку.

Наливаю еще кружку. В этот раз он пьет медленнее, снова прикрыв глаза и немного приподняв брови, будто щурится и пытается что-то рассмотреть.

Опускаю голову и смотрю по направлению его взгляда на отвисающий воротник моей свободной футболки. Лифчик на мне сегодня из тонкого кружева черного цвета и все отлично видно.

– Ты куда пялишься? – отстраняюсь и сердито хмурюсь, а этот гад слабо, но довольно усмехается. – Сам на ладан дышит, а туда же!

– Я из-за тебя на свидание не попал, – скалится, но тут же стонет сквозь зубы. – Компенсирую как могу. Вдруг, это последние сиськи, что я вижу в своей жизни?

4. Неугомонное чудо

– Тебе лет сколько? – возмущаюсь, будто сама не разглядывала его мгновением ранее, потому что мне кажется, что выглядит Влад достаточно молодо.

– Тридцать шесть, – подмигивает. – Я уже дважды совершеннолетний.

– Я тебя старше! Тебе не стыдно на взрослую тетку пялиться? – отчитываю его и хочу уйти в ванную, чтобы переодеться, но оборачиваюсь в дверях, услышав очередной смешок.

– Да ты старше-то на пару лет если только, а так говоришь, будто тебе сто, – Влад нагло ведет взглядом по моей фигуре. – Ты неплохо сохранилась, баб Наташ. Э, ты куда? А капельница?

– Ах, “баб Наташ”? – ахаю от возмущения и выхожу из комнаты. – Ты с уколом справился, значит, и с капельницей сможешь, внучок.

– Ну, ладно, “теть Наташ” пойдет? – слышу уже из коридора.

Вот гад!

Ухожу в ванную и переодеваюсь в черные домашние лосины, лифчик-топик и еще одну объемную футболку. То и дело фыркаю возмущенно. Пусть только очухается – погоню ссаными тряпками из квартиры. Но, персонаж интересный.

Разбирается в неотложной помощи. Медик? Военный? Почему в больницу нельзя? Столько вопросов без ответов.

Возвращаюсь в комнату, чтобы поставить капельницу и прояснить некоторые моменты, но, когда подхожу к Владу. Замечаю, что он бледный и дрожит.

– Да блин, – хватаю физраствор и подсоединяю капельницу к катетеру. Укрыть бы парня одеялом, но оно у меня одно и сейчас под его коленями. Тянусь за пледом. Кое-как накрываю, чтобы хотя бы немного согрелся.

Обманчивое веселое состояние “пациента” совершенно сбило меня с толку, нужно было забить на его дурацкие шутки, а я поддалась провокации. Может, он вообще бредил!

– Влад, ты меня слышишь? – зову его. Приоткрывает глаза. Сажусь на край дивана рядом. – И откуда ты на мою голову? Я не знаю, что с тобой делать.

– Кормить и любить, – шепчет, слабо усмехнувшись. – Но можешь просто показать сиськи.

Закатываю глаза.

– Ладно, если серьезно, – облизывает он пересохшие губы, – пуля прошла по касательной и застряла где-то в мышце. – Варианта два: либо она выйдет с гноем, но тогда я проваляюсь у тебя в два раза дольше, либо ты мне ее вытащишь.

– Я что, хирург тебе? – возмущаюсь. – Поехали в больницу.

– Теть Наташ, – усмехается, закрыв глаза, а мне хочется этого нахала по губам шлепнуть, только ранение и останавливает. – Я же сказал: нельзя. Купи обезбол какой-нибудь посильнее, обколи рану, а я тебе подскажу, что делать дальше. Чем быстрее извлечем пулю, тем лучше.

Деваться некуда.

Снова иду в аптеку и приношу домой еще один пакет с лекарствами. Обработав руки, сажусь рядом с Владом, разложив на столике ножницы, бинты, уколы..

– Смотри, – он с трудом привстает на локтях и берет в руку шприц, – Вот тут надо обколоть, – тыкает колпачком вокруг раны. – И вот тут и тут.

– Ты врач? – смотрю на него и беру из его рук шприц.

– Врач, – усмехается. – Ветеринар. Ай, блять! Кто так колит? Больно же!

– Я тоже ветеринар, – хмыкаю, понимая, что врет, и под новые ругательства колю дальше, – свиньям прививки делаю. Так что извини, как умею.

– Садистка, – рычит Влад, закусывая кулак, а после тихонько скулит, зажмурившись.

– Что дальше? – со вздохом откладываю шприц и хмуро смотрю на него.

– Поссать, – усмехается он. – Потому что я иначе обоссусь от боли с твоими талантами.

– Не нравится – делай сам, – невозмутимо смотрю на него. – Что, горшок тебе принести?

– А что, у тебя есть? – язвит Влад, пытаясь сесть. – А, ну да, теть Наташ, извини. Возраст же, я забыл.

Вздыхаю. Что за неугомонное чудо?

– Я бы на твоем месте была аккуратнее в общении с человеком, от которого сейчас зависит твоя жизнь. – наблюдаю, как чудо поднимается и, матерясь сквозь зубы, хромая, медленно шагает из комнаты.

Встаю и придерживаю его, чтобы не завалился по пути.

– Член тоже поможешь подержать, теть Наташ? – усмехается Влад, повисая на мне.

– У кого чего болит, – вздыхаю. – Такое ощущение, что ты где-то в подростковом возрасте застрял. Есть за что подержать-то?

– Ееесть, – тянет довольно, – показать?

– Ну, покажи, если не врун, – хитро щурюсь.

5. Ветеринар

– Ага, ты его мне оторвешь, – дает заднюю Влад.

Усмехаюсь. Что и требовалось доказать.

– Ты мне, главное, своим шлангом ободок не забрызгай. А то вместо постельного режима организую тебе дежурство вне очереди.

– Жестокая, – вздыхает он и закрывает дверь туалета, но потом приоткрывает и смотрит на меня, приподняв бровь. – Ты что, тут стоять будешь? Я темноты не боюсь.

– Я боюсь, что ты в обморок завалишься. – хмурюсь. – Я не брезгливая, иди.

– Слушай, я так не могу. Мне… расслабиться надо, в конце концов. А как я расслаблюсь, если ты за дверью дежуришь?

– Ой, все, – вздыхаю и ухожу. – Нужен ты мне больно.

Пока застенчивый Влад пудрит носик, я ухожу на кухню и убираю парафиновые блоки с образцами тканей в шкаф. Поработала, блин, посмотрела сериал. Когда мне это все делать теперь? Завтра же еще на работу. Как этого красавца одного оставить? А вдруг умрет? А вдруг квартиру обнесет? Вот влипла!

Ставлю чайник на плиту, зажигаю конфорку спичкой и прикуриваю.

Открыв окно, смотрю на темную улицу, где виднеется угол дома, возле которого на меня напали. По спине пробегает волна мурашек, когда я представляю, чем все могло закончиться иначе.

“Патологоанатом умер, но все равно поехал на работу.”

И ведь знаю, что район у нас криминальный, и все равно поперлась через заброшки. Потому что, как обычно, всегда кажется, что это с другими что-то может случиться, а вот с тобой – никогда.

Затушив сигарету, наливаю чай в две больших поллитровых кружки, добавляю сахар и несу в комнату. По коридору мне навстречу как раз хромает спаситель. Пластырь на его боку уже пропитался кровью.

– Товарищ командир, задание не обоссать ободок выполнено, – салютует с серьезным лицом.

Закатываю глаза.

– Ты бы поменьше скакал, – киваю на рану. – Нормальные пациенты так себя не ведут.

– Теть Наташ, ты меня со свиньями своими не сравнивай, – широко улыбается Влад. – На мне как на собаке все заживает. А при должном уходе еще быстрее. Если ты будешь меня кормить, поить и целовать, я за неделю на ноги встану.

Хочется сказать ему: “Милый, у меня даже кактусы сдохли! Я бы на твоем месте сильно далеко идущих планов не строила.”

– Наглость – второе счастье, – усмехаюсь и прохожу в комнату. – Твою ж мать, весь диван в кровище.

Твою ж мать!

А спать-то мы как будем? У меня однушка, с одним диваном, одним одеялом и, спасибо, двумя подушками! Влада я на пол положить не смогу – раненый же, да и пол у меня ледяной. Даже постелить нечего!

– Да не переживай, это отлично вписывается в твой интерьерчик, – хмыкает Влад сзади. – У какого дизайнера проект заказывала? Что это? “Лофт”? “Нехай так”?

– Не нравится, выход знаешь, – усмехаюсь, глядя по направлению его взгляда.

Ремонт у меня относительно свежий, но, увы, потрепанный. И дело не в том, что я засранка – дома у меня чисто, просто с год назад меня затопили соседи, и со стен в комнате местами послезали обои, а потолок пошел желтыми разводами.

Сначала я ничего не трогала, потому что надеялась на возмещение ущерба, а потом у меня скосило мать с отцом, и все свободное время я ухаживала за больными онкологией родителями.

А после похорон мне вообще было не до чего, и я ударилась с головой в работу, чтобы не чокнуться, а такие мелочи, как свисающие со стены обои, просто перестали меня волновать.

– Да ладно тебе, я же шучу, – Влад со стоном ложится на диван и отклеивает пластырь. – Химчистку тебе закажу, не переживай. Хочешь, и обои поклею.

– Ох, какие же вы все герои на словах, – отмахиваюсь и, сделав несколько глотков чая, подсаживаюсь к нему. – Давай ты просто оклемаешься и исчезнешь с миром? А со своим “лофтом” я как-нибудь сама разберусь.

– Договорились, – хмурится. – Смотри: пулевое отверстие маленькое только снаружи, а внутри раневой канал расширяется.

Ого! Вот это познания для “ветеринара”! Конечно же, я за столько лет работы прекрасно знаю, как выглядят пулевые каналы изнутри. Бывали у нас интересные случаи, вся больница ходила на экскурсию.

– Был бы я помягче, пуля бы прошла насквозь, а так – застряла где-то на излете в мышце. Могла уйти немного в сторону. Но, судя по тому, что я еще живой, не очень далеко. – продолжает меня наставлять Влад. – Ты должна запихнуть палец в рану и попытаться ее нащупать.

Давлюсь чаем, откашливаюсь, втягиваю носом воздух. Нет, я все понимаю, но одно дело ковыряться в трупе, другое – в живом человеке. Он же в сознании!

– Наташ, я понимаю, что приятного мало, но так надо, – смотрит на меня хмуро Влад. – Если что, кровь у меня чистая, недавно проверялся. Заразы можешь не бояться.

– А дальше? – уточняю с интересом.

– Пинцетом вытащишь. Она должна легко выйти, патрон обычный.

– А давно у нас ветеринары в патронах разбираются? – гляжу на Влада с усмешкой.

Дорогие, дальше еще глава.

6. Помощь

– Теть Наташ, я мальчик умный, много книжек читал, – улыбается он широко. – И с отцом на охоту с детства ходил.

Вот врет же, зараза, по глазам наглым вижу! Но так складно, что не прикопаешься!

– Ну, хорошо, давай попробуем. – вздыхаю и встаю. Обрабатываю пинцет, раскладываю бинты и надеваю одноразовые перчатки.

Влад забирает один бинт, и сжимает его в зубах, затем хватается руками за подлокотник, отчего мышцы на его груди до безобразия красиво напрягаются.

– Готов? – смотрю ему в глаза. Он тяжело сглатывает и кивает.

Вдавливаю указательный палец в рану, а Влад выгибается дугой и протяжно воет. Жмурюсь от этого звука, передергиваюсь и едва удерживаю себя от того, чтобы не одернуть руку обратно. Это первый и последний раз, когда я ввязываюсь в такую авантюру! Ковыряться в живом дрыгающемся человеке – отвратительно!

– Потерпи, мой мальчик, – сжав челюсти, проталкиваюсь глубже и под очередной вопль шевелю пальцем в поисках пули, но ничего не чувствую. – Не дотягиваюсь.

– Все! Все! – выкрикивает Влад, выплюнув бинт и рвано дыша. – Не надо! Хуй с ней – пусть будет! Ааа, твою ж мать! – вскрикивает так, что все соседи точно услышали, когда я убираю палец и зажимаю рану. – Теть Наташ, у тебя рука тяжелая, мне даже обезбол не помогает. Бедные твои свиньи! – стонет.

Смотрю, как по его вискам стекают слезы, и самой хочется беспомощно разрыдаться, хотя обычно из меня невозможно выжать хоть каплю эмоций.

– Ты как? – виновато поглядываю на бледного Влада, убирая все со столика.

Он лежит, молча глядя в потолок и то и дело судорожно сглатывая.

– Нормально, – отзывается хрипло и закрывает глаза.

“Нормально” у него получается такое же, как и легенда про ветеринара – звучит складно, но правдивость вызывает сомнения.

– Влад, – снова подсаживаюсь к нему и дотрагиваюсь до его вспотевшего лба, – у меня есть друг-травматолог, давай я его попрошу помочь? Он никому не расскажет.

– Нет, – рычит он сквозь зубы, не открывая глаз. – Само пройдет.

– Чай будешь или есть, может, хочешь? – вздыхаю.

– Нет.

Невесело усмехнувшись, накрываю его одеялом и ухожу на кухню. После таких приключений мне тоже кусок в горло не лезет, поэтому я достаю микроскоп и сажусь за работу. Иногда захожу в зал, чтобы проверить, живой ли мой пациент, и разглядываю его, спящего и тихо стонущего от боли во сне.

Так и сижу до утра на кухне над микроскопом с перерывами на чай и обход.

К утру начинает клонить в сон. Едва сдерживаюсь, чтобы не заползти на диван к Владу и не покемарить немного, но это чревато тем, что я просто просплю. Чтобы взбодриться, пью кофе и принимаю душ.

Варю пельмени Владу на обед. Я не готовлю, мне лень тратить на это время, а строить из себя идеальную хозяйку не ради кого, поэтому в моем холодильнике только те продукты, которые готовить не нужно или покупные полуфабрикаты.

Собравшись на работу, пишу на тетрадном листке свой номер и отношу в комнату. На пластырь прилепляю к краю журнального столика так, чтобы Владу было видно.

– Ты что, не спала? – слышится его хриплый голос. Оборачиваюсь. В комнате темно, свет горит только в коридоре, и я не заметила, что Влад не спит.

– Поспишь с вами, – усмехаюсь. – Ты как?

– Нормально. Пить хочу.

– Сейчас принесу. Я тебе пельмени на обед сварила. Сюда принести или в холодильник поставить.

– В холодильник. Сделаешь мне укол обезболивающего?

Сделав укол, ухожу из дома с тяжелым сердцем. Влад выглядит плохо: бледный, осунувшийся, с поднимающейся температурой. Он заверил меня, что позвонит, если будет чувствовать себя хуже. Я оставила ему таблетки, уколы, воду, но все равно волнуюсь, понимая, что он обессилен. Страшно.

Я не хочу вернуться домой и увидеть его труп. Кажется, вроде привыкшая, но нет. Со знакомыми это так не работает. Я буду себя винить, что послушала его и не вызвала скорую, если что-то случится.

Рабочий день тянется, как растаявшая на солнце жвачка, прилипшая к подошве ботинка, несмотря на обилие работы. Я маюсь, ожидая звонка, но мне, как назло, сегодня звонят все, кому не лень, кроме этого засранца. Ну, неужели нельзя догадаться, что я волнуюсь? Мог бы написать сообщение, на крайний случай.

И уйти с обеда без вариантов – дел невпроворот. Единственное, что я могу – попытаться закончить побыстрее, чтобы сбежать хотя бы на часок пораньше.

К вечеру, совсем разнервничавшись, звоню в травму и зову к телефону Кирилла Добрынского, заведующего отделением и просто замечательного мужика. Он – единственный, кому я могу довериться со своей проблемой, точно зная, что он не растреплет никому.

Был у него один случай: медсестра перепутала пациента без сознания с трупом и привезла к нам в морг, а он у меня очнулся. Скандал был грандиозный потом! Добрынский тогда на себя вину взял, чтобы молодую девчонку не подставлять. Уверена, что и меня не подставит.

Только вот проблема: нет его на месте. Похоже, отсыпается мой Добрынский после дежурства, а будить его, зная, что он спит раз в несколько суток, мне не позволяет совесть.

Когда уже собираюсь сбежать втихаря, Кирилл мне перезванивает, и я прошу его о встрече. Договариваемся встретиться через пару минут. Одеваюсь и жду, когда он придет. Чувствую себя неважно, потому что буду просить его пойти на должностное преступление, но сейчас мне впервые за много лет нужна помощь.

Кто не знает, история травматолога Добрынского тут: https://litnet.com/shrt/Jbe4

7. Хрен

Когда Добрынский приезжает, мы садимся в машину, и я прошу его дать мне сильнодействующий препарат для наркоза, строгой отчетности.

Отказывает. Ну, в принципе, я и не надеялась ни на что другое – если всплывет, это дело подсудное.

– Вены покажи. – хмурится Кирилл.

– Ты сдурел что ли? – задыхаюсь от возмущения. – В крысы меня решил записать? Или в наркоманки, да?

Лицо Добрынского остается абсолютно непроницаемым. С психом стягиваю куртку и свитер, протягивая ему руки.

– Смотри. На ногах показать?

– Рассказывай, – вздыхает он и прикуривает, приоткрыв окно.

– Да что рассказывать? – усмехаюсь. – Напали на меня ночью, после работы.

– Опять шлялась пешком через промзону? – косится Кирилл на меня.

Он знает, в каком районе я живу, подбрасывал пару раз. Ругался, когда узнал, что я хожу пешком.

– Угу, – киваю и отвожу взгляд. – Короче, не важно. Какой-то парень заступился за меня. В него стреляли. Теперь он у меня дома валяется.

– Так, а что ты скорую то не вызвала? – повышает Добрынский голос.

– Спаситель сказал, что ему нельзя в больницу. Пулю нужно вытащить. А его обезбол не берет.

– Пиздец… Так, может, он беглый преступник какой-нибудь? – начинает ругаться. – Где башка твоя?!

– Может, и преступник. Только он меня спас, понимаешь? Ну, не могу я его сдать. – пожимаю плечами.

– Зато я могу, – рычит он зло и достает из кармана телефон. – Сдурела совсем.

– Кирюш… Я скальпелем пользуюсь быстрее, чем ты телефоном. Не надо никому звонить. – прошу и сама пугаюсь своих слов.

Я никогда не смогу причинить никому вреда, тем более хорошему человеку, и не хочу обидеть друга, но и позволить ему сдать Влада я тоже не могу. Я и так уже нарушила данное обещание.

– Вот это заявочка. – усмехается Кирилл, удивленно глядя на меня, но телефон все же откладывает.

– Не хочешь помогать – не помогай. Не сдавай только. По дружбе. – прошу виновато.

– Окей, – кивает и, немного помолчав, добавляет. – Я тебе помогу с пулей. Только я, чур, сам на твоего уголовника посмотрю. Может, он торчок, вот его и не берет. Если неадекват – вызываем скорую и ментов. Или так, или никак.

Снова играем в гляделки, но крыть мне нечем. В одиночку я с пулей не справлюсь.

– Ладно, хрен с тобой. Поехали. – обреченно вздыхаю.

– Сейчас, в отделение заскочим только.

– За премедикацией? – кошусь на Добрынского с робкой надеждой.

– За ремнями для фиксации. А потом в секс-шоп за страпоном, чтобы не орал громко. – усмехается. – У тебя же нет страпона, я думаю?

У меня даже фаллоимитатора нет, если уж быть откровенной, но Кириллу об этом знать совершенно не обязательно.

Я уже давно забыла, что такое по-настоящему хотеть секса. Много лет меня окружают только смерть и страдания, а романтическим фильмам я предпочитаю документальные передачи и криминальные сериалы. Поэтому о слове “либидо” я вспомнила вчера впервые за долгое время, только когда невольно насмотрелась на тестостеронового самца в своей квартире.

Мимолетом, конечно, вспомнила, но все же шевельнулось что-то внутри. Особенно вены эти из головы не выходят. Низ живота, предплечья, кисти, – он весь ими увит. Произведение искусства. Еще бы молчал побольше…

Жду Кирилла в машине уже достаточно долго. Когда он выходит из отделения, смотрю, как убирает в машину стойку для капельницы, портативный рентген и медицинский чемоданчик, и облегченно выдыхаю, потому что в голову начали лезть мысли, что он все же позвонил в полицию и просто тянет время.

– Как всегда: подловили, не успел войти, – бурчит недовольно и выруливает со стоянки. – Поехали, а то я еще на одну смену тут застряну.

Когда заходим в квартиру, слышу звук телевизора и облегченно выдыхаю. Помогаю Кириллу занести оборудование. Заглядываю в комнату. Влад спит, укрывшись одеялом с головой. Ну, надеюсь, что спит, а не остывает.

Прохожу в комнату первая и аккуратно снимаю с его головы одеяло, а он вздрагивает, хватает меня за руку и выкручивает ее так, что у меня темнеет в глазах от боли.

Вскрикиваю и хватка тут же ослабевает.

– Блин, теть Наташ, – обессиленно падает Влад обратно на подушку. – Прости, не признал спросонья. Больно?

– Щекотно, – обиженно тру ноющую руку.

Влад морщится, но, бросив взгляд мне за спину, тут же весь напрягается и, несмотря на то, что выглядит еще хуже, чем утром, кажется жутко опасным.

– А это что за хрен? – рычит.

– Я те ща дам, “что за хрен”! – слышится бас Добрынского. – Наташ, выйди.

8. Инвалид

– Я же сказал тебе: чтобы не было никого! – смотрит на меня волком Влад, скидывая одеяло и садясь.

Матерь божья! Он в одних трусах. Низкие черные боксеры лишь подчеркивают достоинства фигуры и заставляют покрыться румянцем, потому что эти достоинства, кажется, больше среднестатистических.

– Слышь, командир, ты не в том положении, чтобы указания раздавать, – Кирилл проходит в комнату.

– Джинсы с футболкой принеси мне из ванной, – смотрит на меня Влад хмуро, игнорируя Добрынского.

– Так, вы только не подеритесь, пожалуйста, – кошусь на Кирилла.

– Я инвалидов не бью, – усмехается он.

Быстро выхожу из комнаты. В ванной хватаю с веревки джинсы Влада и замираю с ними в руках, потому что они мокрые. Видимо, он постирал их с утра и повесил сохнуть. Футболка тоже влажная. Вешаю джинсы обратно, возвращаюсь.

– Они еще не высохли, – рапортую, поймав на себе хмурый взгляд.

Влад ничего не отвечает, но, сжав челюсти, резко встает с дивана.

– Ты куда? – удивленно кладет ему руку Кирилл на плечо и давит, чтобы тот сел обратно.

Не успеваю даже ойкнуть, как Влад ныряет ему под руку и, оказавшись за спиной, хватает моего Добрынского удушающим за шею, легонько бьет ногой под колени и аккуратно опускает на диван.

Кирилл хрипит, его глаза закатываются, и он падает лицом вниз без сознания. Сам Влад, покачнувшись, оборачивается ко мне.

Вот тебе и инвалид.

– Ты… что сделал? – ошарашенно смотрю на него и пищу еле слышно, потому что не могу поверить в увиденное, но горло сжимает от ужаса.

– Очнется через пять минут, – морщится Влад и хромает в ванную.

– Это врач, – возмущаясь, иду следом за ним. – Он приехал пулю вытащить, а ты его вырубил!

– Послушай, – цедит он сквозь зубы, снимая штаны с веревки, – я, вроде, говорю на русском языке? Неужели так трудно сделать так…

– Они же мокрые, – удивленно перебиваю его, глядя на то, как он натягивает джинсы.

– Как я просил! – рявкает Влад, дергаясь в мою сторону.

Испуганно отшатываюсь, но он лишь снимает с веревки футболку и надевает на себя, а затем устало вжимается спиной в стену и закрывает глаза.

– Ты что, уходишь? – хмурюсь. – В мокром? Там холодно.

Влад внезапно усмехается и, вздохнув, открывает глаза.

– Я взрослый мальчик, теть Наташ, разберусь.

Влад аккуратно, но твердо отодвигает меня в сторону и выходит из ванной. Я понимаю, что он гораздо опаснее, чем я предполагала, и огромного Добрынского вырубил в считанные секунды, но вместо того, чтобы отпустить с миром и перекреститься, я обгоняю его и, раскинув руки, преграждаю дорогу.

– Ты же ранен, – выдыхаю.

Влад закатывает глаза и пытается убрать мою руку, но я уворачиваюсь и обхватываю его за бока.

– Наташ, – сердито усмехается он и пытается отодрать меня от себя, но я цепляюсь крепче.

– Что, тоже вырубишь? – вскидываю голову, чтобы посмотреть в наглые зеленые глазищи.

– Наташ, ты не понимаешь, – морщится он, качнувшись. – Спасибо за заботу, но я пойду.

– Какая забота? Мне не нужен еще один труп! Полегчает – и катись на все четыре стороны.

– Еще один труп? – усмехается, зависая на моих глазах ненадолго, и снова пытается меня отодвинуть, но внезапно дергается так, что я сама отпрыгиваю.

Добрынский, обхватив Влада за шею, уворачивается от его слепого удара и держит до тех пор, пока тот не оседает.

– Я тоже так умею, – хмурится, перехватив его под мышки и затаскивая обратно в комнату. – От Наташки еще никто не уходил… живым. Да, Наташ? Тяжелый, кабан!

9. Неблагодарный пациент

– Кирюш, – выдыхаю, направляясь следом. – Ты поаккуратнее, он же раненый.

– Волк, а ты чего так переживаешь-то? – усмехается, пыхтя. – Если кони двинет, тебе его лечить будет привычнее.

– Он сказал, случись чего его по частям выносить, – вздыхаю, помогая Добрынскому, закидываю ноги Влада на диван.

– О как, – дергает бровями. – Почему?

– Чтобы у меня проблем не было.

– Ты посмотри, какой заботливый, – язвительно замечает друг. – Не вздумай по частям. Посадят, даже если ты не виновата. Хотя, если он у тебя помрет с огнестрелом, тебя и так посадят.

– Вот спасибо. Я бы предпочла, чтобы он не умер. – вздыхаю.

– Ну, смотря, как ассистировать будешь. Ты его, главное, не вскрой по привычке. Все в твоих руках, короче.

– Очень смешно, – усмехаюсь.

– Принеси пакет с ремнями и КЛЯПОМ, нужно его зафиксировать, пока не очухался, а то больно резвый для умирающего.

Непроизвольно начинаю давиться рвущимся наружу смехом.

О, кляп!

Кирилл потащил меня в секс-шоп, чтобы купить шарик в рот с ремешком для фиксации на затылке. Один идти позориться наотрез отказался.

Я не знаю, с чего он решил, что это изделие называется “страпон”. Видимо, тоже не силен в прибамбасах для постельных экспериментов, как и я. Но, когда нам вынесли пристегивающийся к трусам искусственный член, мне почудилось, что Добрынский придушит сначала продавца, а потом и меня до кучи.

“Дайте нам, пожалуйста, страпон. Без наворотов, но надежный. И не сильно большой, чтобы точно влез.”

Это был, кажется, второй раз в жизни, когда я так ржала. Первый, кстати, тоже с ним, когда главврач зачитывал нам жалобу по поводу того самого живого трупа.

– Ну, давай, еще поржи, – доносится мне вслед сердитый голос, и я не могу удержаться и хохочу, вытирая слезы с щек.

– Кирилл, я тебе обещаю, что эта маленькая тайна останется между нами. – хлюпаю носом, протягивая ему пакет.

– Да еще бы, – усмехается он. – Ты же не хочешь, чтобы о твоем новом друге узнали в полиции.

Взглянув на Влада, прекращаю смеяться. Я видела смерть, я вскрываю тела умерших, но сейчас, когда я смотрю на бледного спасителя, чьи руки технично привязывают к подлокотникам моего дивана, становится не по себе.

– Я не понимаю, почему он запретил вызывать скорую, – вздохнув, достаю из пакета и кручу в руках кляп. И нахрена оно надо людям? Если только, чтобы соседям не мешать. – На преступника не похож.

– Если бы все преступники были похожи на преступников, Наташ, у нас не было бы столько преступности, – вздыхает Добрынский и начинает привязывать ноги. – Но, он точно не похож на торчка. Да и, конечно, на сидельца тоже – татуировок нет.

– Военный? – предлагаю вариант.

Кирилл пожимает плечами.

– Судя по тому, что приемы знает, возможно. Может, спортсмен профессиональный, а участие в заварушке ему может карьеру разрушить. Может, он все же сидел и досрочно вышел, или условный срок у него. Засветится – сядет. Вариантов много. Главное, чтобы не шпион какой. Ты документы его проверяла?

– Нет, – пожимаю плечами.

– Блин, Волк, ты головой не ударялась? У тебя дома какой-то подозрительный тип, а ты даже не удосужилась в карманах у него пошарить? – нависает надо мной Добрынский и забирает из рук кляп. – Посмотри потом. Если найдешь – фотку скинь мне, я пробью через друга. Без шума всякого.

– Хорошо, – вздыхаю. – Только с условием, что, если ничего критичного, то он его не тронет.

– Договорились.

– Что-то он долго в сознание не приходит, тебе не кажется? – хмурюсь, глядя на безвольно болтающуюся голову Влада.

– Не переживай, скоро придет, – Кирилл застегивает ему кляп и сокрушенно качает головой, а я усмехаюсь, понимая, о чем он снова думает. – Сейчас рентген принесу.

Смотрю на широкую спину Добрынского и вздыхаю.

Кирилл – замечательный мужик. Всегда придет на помощь. Побольше бы таких людей.

Оборачиваюсь и напарываюсь на злой взгляд.

– Слушай, – шепчу, присаживаясь у Влада в районе головы на корточки, – не сдаст он тебя. Ну, как ты собрался в таком состоянии уходить? Еле на ногах стоишь.

Глаза Влада сейчас не зеленые, а черные от расширенных зрачков. Взгляд бешеный. Он будто загнанный в угол клетки дикий зверь.

– Ну? Мы в ответе за тех, кого притащили, – вздыхаю с улыбкой и тянусь рукой к его волосам, но он упрямо убирает голову и закрывает глаза.

Обиделся.

– Что, ожил уже? – хмыкает Добрынский, вернувшись. – Наташ, фартуки свинцовые принеси, в пакете у двери.

Возвращаюсь с тяжелыми фартуками. Достаю. Их два.

– Надевай, – командует и сам надевает на себя тоже.

– А ему? – киваю на Влада.

– У меня больше нет, – разводит руками Кирилл.

– Давай я ему свой отдам, – вздыхаю.

– Наташ, не чуди. – хмурится Добрынский. – Можешь отдать, но тогда выходи из комнаты.

– Да ладно тебе, – пристраиваю фартук на пах и грудь Владу.

Он внезапно сердито мычит. Оборачиваюсь на него. Он снова мычит, хмурится и кивает мне на выход из комнаты.

– Ты справишься? – смотрю на друга.

– Да я тебя умоляю, – усмехается. – Иди, мать Тереза.

Ухожу на кухню и, открыв окно, просто дышу прохладным воздухом и смотрю в черную пустоту до тех пор, пока не слышится окрик Кирилла.

Возвращаюсь в комнату.

– Повезло твоему пациенту. – вздыхает.

– Чем? – уточняю.

– Тем, что, дай бог, твоим он в ближайшее время не станет. Готовь капельницу. – Добрынский снимает с бока Влада пластырь осматривает рану. – Да, мужик, не повезло тебе. Хирургов среди нас нет, будем доставать, как умеем. – вздыхает.

Краем глаза замечаю, как Влад усмехается, зажмурившись. Поди, вспоминает нашу первую попытку.

Кирилл достает из медицинского чемодана несколько ампул с лекарством, обкалывает рану и, на удивление, Влад не издает ни звука, лишь немного сводит брови.

10. Предпочтения

Пулю вытаскивал Кирилл. Влад, конечно, все равно чувствовал боль и стонал, но, все же не так сильно, как со мной, и почти не брыкался. Неужели, я правда такая безрукая?

Тщательно обработав и промыв вновь закровившую рану, Добрынский доверяет мне ее заклеить, а сам освобождает руки и ноги Влада.

– Имей ввиду, что, если с ней что-нибудь случится, я тебя из-под земли достану, даже документы твои не понадобятся, – хмуро смотрит на него, прежде, чем снять кляп.

– Спасибо, – выдыхает Влад хрипло.

Кирилл собирает инструменты и постепенно относит их в машину, а я укрываю обессиленного Влада одеялом. Отстраняюсь, но он ловит меня за руку. Замираю, не зная, чего ожидать.

– Нормальные у тебя руки, – усмехается.

Не знаю, что на это ответить.

– Чай будешь? – спрашиваю.

– Попозже.

Киваю и ухожу на кухню ставить чайник, когда он разжимает пальцы.

– Кирюш, иди чай пить, – зову Добрынского, когда он возвращается обратно. – Есть хочешь?

– Не, давай чайку, – улыбается он. – Сладкого нет, конечно же?

– Слушай, где-то баранки были, кажется, – шарю по ящикам. – Вот они. А, подожди, колбаса есть. – заглядываю в холодильник. – Хлеба только нет.

– Ну, с голоду не умрем, – усмехается он, запихивает в рот кусок колбасы и закусывает баранкой. – Ты в курсе, что живых пациентов кормить нужно? Бульончика ему, там, сварить, кашу. В идеале, с мясом. У тебя деньги есть или опять все раздала?

– Да есть у меня, – смущаюсь. – Завтра куплю ему мяса.

Перед тем, как уйти, Кирилл пристально смотрит на меня.

– Мне не нравится все, что происходит, – вздыхает. – Обещай, что будешь мне сообщать о том, что ты жива.

– Хорошо, – соглашаюсь.

– Три раза в день, – хмурится.

– Договорились, – усмехаюсь. – Спасибо тебе за помощь, ты настоящий друг.

Проводив его, убираюсь на кухне и возвращаюсь в комнату. Влад спит. И я тоже безумно хочу спать, потому что уже идут вторые сутки без сна. Пельменей я в холодильнике не обнаружила, а, значит, с голоду мой пациент точно не умрет.

Ползу в душ, а потом натягиваю теплые носки и со вздохом аккуратно залезаю на диван, перебираюсь ближе к стенке, забираю одну подушку и тонкий декоративный плед, устраиваюсь “валетом”, головой в противоположную от головы Влада сторону.

Облегченно выдыхаю, устраиваясь поудобнее. Завтра воскресенье, у меня выходной. Высплюююсь! Я настолько вымоталась со вчерашнего вечера, что мне сейчас абсолютно плевать, что я сплю с неизвестным левым мужиком в одной кровати.

Закрываю глаза и тут же вырубаюсь мертвым сном.

Просыпаюсь и, приоткрыв глаза, потягиваюсь. За окном светло, а я затекла так, будто проспала всю ночь в одной позе. Натягиваю на себя одеяло, устраиваюсь поудобнее и закрываю глаза. Можно еще поваляться.

Полежав, осознаю, что мне слишком свободно. Подскакиваю на диване, понимая, что Влада рядом нет. Только хочу слезть и посмотреть, на месте ли вещи, как слышу какой-то звук. Прислушиваюсь.

С кухни доносятся шорохи. На месте, значит. Жрет, поди? Ну, в таком случае, это прекрасно – пациент с хорошим аппетитом быстрее идет на поправку. Не знаю, наестся ли эта туша баранками с колбасой, но, надеюсь, что до обеда перекантуется, а там я уже схожу и куплю что-нибудь более съедобное.

Заворачиваюсь в одеяло плотнее, как в кокон, и отворачиваюсь носом к стене. Вспомнив, что обещала Кириллу сообщать о степени своей живости, записываю ему сообщение и снова откладываю телефон.

Зевнув, закрываю глаза и начинаю дремать. Мне снится что-то приятное из детства.

– Теть Натааааш, – раздается близко над ухом, и я вздрагиваю, мигом скидывая сонное оцепенение. – Ты что, решила окуклиться до весны?

– У тебя совесть есть? – хрипло стону, оборачиваясь. – Ты, вообще-то, умирающий.

Влад сидит возле меня на диване и, нависая, с интересом разглядывает мою сонную недовольную мину.

– Что, женщин после сорока никогда не видел по утрам? – смотрю в ответ с усмешкой. – Да, мы отекаем, храпим и пускаем слюни.

– Фига се, – приподнимает брови.

– Ага, – зеваю, отворачиваясь. – Иди, поиграй тихонько.

Стону, потому что Влад разворачивает меня за плечо обратно.

– Ну, что тебе надобно, старче? – вздыхаю.

– Теть Наташ, уже обед.

– Свари пельмени, – прошу его, закрывая глаза. – “Спасение утопающего и бла-бла-бла”.

– Да я мясо пожарил, пошли есть.

Глаза распахиваются сами собой. У меня не было мяса.

– А откуда ты его взял? – щурюсь.

– Доставку заказал, – усмехается. – У вас тут в Москве с голоду сдохнет только ленивый.

– Ты еще и не местный? – вздыхаю и все-таки сажусь.

– Ну, типа того. Недавно переехал.

Подозрительно смотрю на него и вспоминаю слова Кирилла про шпиона. А вдруг? Хорошо, что пока он у меня под присмотром, не натворит ничего. Но, все же документы его нужно пробить.

– А сам откуда? – взгляд непроизвольно сползает на мощную шею, к обнаженной груди и ниже. Смотрю на пластырь, но ох уж это периферийное зрение! К счастью, Влад в штанах. Но есть пресс, на который тоже можно смотреть бесконечно. Идеальная анатомия.

– С Ростова.

– Здорово, – улыбаюсь, не поверив. – Как себя чувствуешь?

– Голод не тетка, пришлось оживать, – усмехается. – Я так понял по твоему холодильнику, что ты не очень любишь готовить? Давай, я буду готовить, а ты мыть?

– А, давай, ты не будешь готовить, а я не буду мыть? – морщусь и ищу под одеялом свои шерстяные носки, которые я сняла во сне, нахожу один, натягиваю.

– Вау, – Влад внезапно берет меня за щиколотку второй ноги и тянет на себя. Кажется, даже не прикладывает особых усилий, но я съезжаю ближе к нему и чуть не заваливаюсь на спину.

Упираюсь ладонями в диван и смотрю, как Влад разглядывает мою стопу, а затем молча отпускает ее.

11. Аргумент

В квартире у меня всегда свежо, но после сна воздух кажется особенно бодрящим. Достаю из шкафа кофту, натягиваю и ползу на кухню.

Надо же! Он приготовил стейки и даже сварил макароны! Нарезал салат из огурцов и помидоров.

Влад ставит чайник и садится за стол.

– Слушай, оденься, а? – смотрю на его голый торс и передергиваюсь от мурашек.

– Что такое? Смущаю? – усмехается он и напрягает мышцы груди, отчего они подпрыгивают вверх.

– Да мне смотреть на тебя холодно, – отворачиваюсь, чтобы взять кружку и налить воды. – Мамочки.

Раковина забита кастрюлей и сковородкой, в масле. Перевожу взгляд на плиту. Грязная.

– Мда, – вздыхаю. – А я ведь почти поверила в чудо.

– Слушай, я, вообще-то, умирающий, – усмехается он, втыкая вилку в стейк и отрезая ножом от него несколько кусков. Нож у меня один, большой такой, больше ладони в длину.

– Из тебя умирающий, как из меня певица, – усмехаюсь.

Голос у меня достаточно низкий для женщины, а спросонья ещё и хриплый. Не певческий, в общем.

– Самокритично, – усмехается Влад и кивает мне на стул.

Со вздохом сажусь и накладываю себе салат. Разглядываю огромный стейк, от запаха которого тут же запускается процесс пищеварения и желудок урчит.

Забираю у Влада нож и разрезаю стейк на куски. Хорошо пожарил: мясо сочное, чуть розоватое внутри.

– Так кем ты работаешь, Наташ? – Влад с интересом смотрит на то, как я режу мясо.

– А ты? – ухмыляюсь, глядя на него и запихивая кусочек в рот.

Мычу от удовольствия. Я редко ем мясо – не умею его вкусно готовить, поэтому с удовольствием пробую, когда меня кто-нибудь чем-нибудь угощает.

– Я же сказал уже, – щурится Влад. – Вкусно?

– Очень. Я готова простить тебе гору посуды. Так, значит, в ветеринарном теперь учат душить людей? – улыбаюсь.

– Ой, я тебя умоляю. – усмехается. – В подростковом возрасте только и развлекались так, отправляя друг друга в обмороки.

– Ну, надо же, – вздыхаю. – И уколы делать учили?

– Ну, конечно. – разводит руками. – В ветеринарном.

– И пули извлекать, – киваю.

– Ой, все, – Влад закатывает глаза. – Не хочешь – не верь.

– Аргумент. – кладу еще один кусок мяса в рот и только потом начинаю закусывать макаронами и салатом.

Встаю, когда закипает чайник, завариваю пакетики кипятком, ставлю кружки на стол. Отхлебываю из своей.

– Кипяток же, – хмурится Влад.

– Тепленько, – прижимаю руки к керамическим бокам кружки.

– У меня бы волдыри остались, – передергивается. – Что не ешь?

– Я не привыкла завтракать, – пожимаю плечами, глядя, как в рот Влада, как в топку, залетают продукты, а мощные челюсти быстро и активно их перерабатывают. – Это у тебя растущий организм.

Усмехается.

– Тебе сорок с чем?

– Сорок с плюсиком, – вздыхаю.

– С большим? – приподнимает бровь.

– А сколько дашь?

– Не-не-не, – смеется. – Эту ловушку я знаю, теть Наташ. Не первый день на свете живу.

– Да ладно тебе, я не обидчивая. – усмехаюсь. – Говори.

– Вообще-то, я думал, что ты младше, – щурится.

– Так не честно, – вздыхаю.

– Ну, серьезно, – делает честное лицо Влад. – Ровесница от силы.

Врет как дышит. Но, приятно, блин! По-женски, как ни крути, от такого симпатичного гада это звучит как комплимент.

– Ну, спасибо, – с интересом смотрю, как он кладет себе еще один стейк и салат. Прожорливый, блин! Попробуй такого прокорми, случись чего!

– Так сколько на самом деле? – бросает взгляд на меня.

– Сорок и пара месяцев, – пожимаю плечами.

– Пф! – закатывает Влад глаза. – А гонору было! Всего четыре года разницы. Считай, что ровесники.

– Ты в курсе же, наверное, что девочки взрослеют раньше мальчиков? – усмехаюсь. – Так вот, этот закон природы и в сорок действует.

– Да ну прям!

– Ты кушай, кушай, – вздыхаю. – А я сейчас покурю и пойду еще немного поваляюсь.

– Курить вредно, – хмурится Влад. – Бросай.

– Ага, обязательно, – усмехаюсь и встаю возле окна, прикуриваю.

– Я серьезно, – без шуток смотрит он на меня. – Возьми и брось прямо сейчас.

– Нет, дорогой, я двадцать лет курю. Не смогу.

Влад со вздохом встает, делает мне навстречу шаг и выхватывает из руки сигарету, сжимает ее в кулаке. Я только успеваю моргнуть, когда он следом сминает всю пачку и выбрасывает ее в окно.

– Все. Бросила. – разводит руками. – Теперь, главное, просто не покупать.

Дорогие, в следующие два дня прод здесь не будет. Вынуждена уехать до вечера 29.

12. Аналоги

– Ты охренел? – растерянно смотрю вниз. – Сейчас следом полетишь!

– Нельзя, я больной.

– Да я заметила! – оборачиваюсь на Влада. Усмехается.

Хочется схватить его за шиворот и потрепать хорошенько, да схватить не за что – он голый, блин!

– Значит, в магазин сейчас пойдешь, умник! – рычу, отходя от окна и хватая губку, начинаю с психами мыть посуду. – И кухню мне всю засрал мясом своим.

Лишить меня сигарет – это значит нажить себе врага.

Я добрейшей души человек, когда удовлетворены все мои зависимости. Я бы и сама рада отказаться от этой пагубной привычки, но мою жизнь, несмотря на ее монотонность, нельзя назвать спокойной. Поводов, чтобы рука сама тянулась к пачке предостаточно.

– Я с раной, – вздыхает Влад, показывая на пластырь. – И если я шевелюсь, это не значит, что у меня ничего не болит. Я просто на обезболивающем.

– Ну вот, значит, сейчас ты себе сделаешь еще укол, и попиздячишь в супермаркет! – хмурюсь, драя кастрюлю. – Все, уйди с глаз моих от греха. Лишил меня единственного удовольствия, говнюк.

Удовольствия, конечно, сомнительного, совершенно невкусного и вредного, но дающего возможность унять какой-то постоянный внутренний зуд и тревогу, а еще просто бессовестно потупить в одну точку несколько минут.

– Теть Наташ, ну, ты чего? – Влад подходит и толкает меня плечом.

– Уйди, кому говорю, а то хуже будет! – не глядя, отмахиваюсь от него.

– Ну, блин. Я миллион аналогов, приносящих куда больше удовольствия, знаю. А ты почему-то считаешь, что сосать вонючую “соску” – это кайф.

– Ну, и каких же? – со вздохом кидаю губку в раковину.

– Спорт, – без раздумий предлагает Влад вариант.

– Еще? – усмехаюсь сердито.

– Секс, – начинает улыбаться он. – Там тоже можно что-нибудь пососать.

– Еще? – закатываю глаза. Радуется, как ребенок, услышавший слово “писька”, честное слово.

– Сладкое, – пожимает плечами. – Но лучше спорт и секс, для фигуры полезнее.

– Еще, – подначиваю его. – Когда слова на “эс” закончатся, можешь продолжать с начала алфавита.

– Блин, ну, прогулки на свежем воздухе. На велике, машине покататься. Музыку послушать, потанцевать. Пофигу. Это все заменяет твои “вонючки”.

– Еще, – усмехаюсь, снова взявшись за губку.

– Ну, вот, уборка, – невозмутимо показывает Влад на посуду. – Могу помочь с беспорядком, чтобы всегда было, чем отвлечься.

– Все, варианты закончились или есть еще?

– Ммм… секс.

– Ну, было же уже. По второму кругу пошли?

– Секса много не бывает.

– Значит, фантазия кончилась? – фыркаю. – А теперь смотри: из того, что ты перечислил, половину я и так делаю, вне зависимости от того, курю или нет. Уборка, прогулки, сладкое, – вот это все. Вторая половина мне просто недоступна: я не могу и не хочу после работы еще идти в спортзал или танцевать. Я хочу выдохнуть и лежать, глядя в потолок. Понимаешь?

– Ну, значит, точно секс подойдет. И удовольствие, и как раз вставать с дивана не надо. Хочешь, покажу пару упражнений?

Замираю на секунду и замахиваюсь.

– Блин! – отшатывается Влад, когда ему в плечо прилетает пенная губка, оставляя на коже влажный след. – Ты сдурела?

– А ты берега не попутал? – смотрю на него пристально. – Скажи спасибо, что губкой, а не грязной сковородкой прилетело.

– Да че я такого сказал? Шуток не понимаешь?

– Не понимаю. И сама не шучу. У меня, знаешь ли, юмор очень специфический.

– Ну, давай, – Влад хмуро усмехается и, скрестив руки на груди, кивает. – Пошути.

– Боюсь, ты обидишься.

– Не обижусь.

Вздыхаю.

Просила же уйти по-хорошему.

– Ты, солнышко мое тестостероновое, живешь у меня в квартире. – убираю сковородку на сушилку и ласково приговариваю, глядя в его стремительно темнеющие глаза. – Поэтому, будь добр, уважай мои личные границы. А свой домострой оставь для наивных девочек, которые абьюз за альфачество и мужественность принимают. На них потренируйся доминировать, так шансов на успех больше. А я тетка взрослая, со мной такие фокусы не прокатят. Ну как? – улыбаюсь. – Понравилось?

13. Подарок

– Какие границы, теть Наташ? – усмехается Влад, когда я замолкаю. – Вот эти?

Отшатываюсь, когда он делает шаг навстречу, а затем еще один. Упираюсь лопатками в стену.

– Так, прекратил! – повышаю голос, когда две огромные руки оказываются по обе стороны от моей головы.

– А то что? – улыбается нахал, глядя на меня сверху вниз недобро. – Тяжело доминировать в таком положении?

Не то, чтобы мне страшно, конечно, все же он жизнь мне спас, наверное, не для того, чтобы сейчас прибить, но, кажется, я немного перегнула.

– Не бойся, – будто почувствовав мое состояние, снова усмехается он. – Я девочек не обижаю. Но, юмор у тебя и правда специфический.

– Сам напросился, – выдыхаю обиженно.

– Согласен. Но, теперь тебе тоже придется меня послушать. – голос Влада становится серьезным. – В квартире твоей я оказался не по своей воле. И переть меня сюда не просил. Но, раз уж так получилось, то придется нам с тобой как-то уживаться до того времени, как я смогу уйти. Думаю, пары дней мне хватит, чтобы прийти в себя. – вздыхает. – Воспитывать я тебя не собираюсь – ты девочка взрослая. Хочешь травиться – травись. Но, у меня аллергия на табак, нос закладывает, придется тебе поступиться своими феминистскими принципами и покурить на балконе или на улице. И, да, раз уж у нас зашел разговор за домострой: сходи в магазин, купи мне бритву и трусы. Иначе я буду или вонять, или ходить по квартире голый. Я готовлю жрать, ты – моешь посуду. Договорились?

– Пожалуйста. – смотрю на него.

– Что “пожалуйста”? – хмурится Влад.

– Говорить это слово научись, а то командами разговариваешь. “Пожалуйста, не кури, у меня аллергия”. “Пожалуйста, сходи в магазин”. Не трудно, и, глядишь, даже и воспитывать никого не придется. – вздыхаю, ныряя под его руку, и ухожу из кухни.

Приняв душ и переодевшись в уличную одежду, заглядываю в комнату. Влад сидит на краю дивана и обрабатывает рану.

– Какую бритву купить?

– Любую. – бросает.

– А трусы? – уточняю холодно , потому что этот гад даже не удосуживается посмотреть на меня.

– Любые, – цедит. – Кошелек на тумбочке в прихожей.

Обуваюсь, накидываю куртку и выхожу из квартиры. На душе погано. И курить хочется до безумия. Злюсь. Неприятно мне это все. Понимаю, что могли бы поговорить иначе, но что уж теперь голову пеплом посыпать? Дело сделано.

С одной стороны, Влад сам виноват, нужно уметь сдерживать свои порывы. С другой – мне стыдно, что я так из-за каких-то сигарет психанула. Он же меня спас. Реально не по своей воле у меня живет. Про то, что купил продукты за свой счет и поесть приготовил, уже молчу.

Закупив два пакета продуктов, чтобы Владу не нужно было ничего покупать больше, захожу в магазин белья. Я впервые в жизни покупаю мужские трусы. Уточнить размер не догадалась, поэтому беру две пары разных по совету продавца, какой-то домашний костюм, и возвращаюсь обратно.

Отряхнув лавку от снега, плюхаюсь на нее и медленно курю, то и дело сердито поглядывая на тлеющий огонек. Первая пара затяжек приносит облегчение, а потом просто горечь и едкий дым в горле.

Злюсь снова. Потому что мы полаялись из-за сигарет, блин, и теперь, как только я курю, то думаю об этом и нервничаю еще сильнее.

Не докурив, выбрасываю бычок в урну и встаю.

– Наташка, стой! – раздается за спиной.

Оборачиваюсь на знакомый голос. Это дед-алкоголик с крайнего подъезда, сейчас будет денег занимать на опохмел.

– Угости сигаретой, – просит.

Со вздохом достаю из кармана пачку и тяну ему.

– Всю забирай, – отмахиваюсь, когда он собирается вытащить из нее пару штук.

– Ты чего это? – удивляется дед.

– Бросаю, – усмехаюсь, а самой хочется разреветься почему-то.

Открыв дверь, скидываю обувь и затаскиваю тяжеленные пакеты на кухню.

Начинаю разбирать продукты в холодильник. Слышу шаги босых ног, но не оборачиваюсь.

– Трусы где? – слышится сбоку.

– Пакет у входа стоит. Там все тебе. – отзываюсь, не глядя.

Пусть на себе прочувствует, как это приятно, когда ты будто разговариваешь со стенкой.

– Почему деньги не взяла? – не унимается.

– Подарок, – все же бросив на Влада быстрый взгляд, разворачиваюсь, оставив пакеты, и хочу уйти.

Я не умею конфликтовать. Могу вспылить, но быстро сдуваюсь и начинаю терзаться чувством вины. Поэтому, проще ретироваться и не разговаривать эти пару дней. Вот это я могу запросто – я вообще не люблю разговаривать.

Меня останавливает аккуратный, но жесткий, хват на руке.

– Можешь оставаться, я в ванную все равно пойду, – бросает Влад коротко и, отпустив меня, выходит.

Пока он плескается, меняю окровавленное постельное белье на чистое, оттираю плиту от брызг жира, мысленно матеря и Влада, и стейки. Хочу курить. Поэтому чтобы хоть как-то перебить никотиновую ломку, ем эти самые стейки, вытянув ноги и положив их на второй стул.

Слышу щелчок и хлопок двери ванной, шаги в сторону кухни. Вздыхаю.

– Теть Наташ, ты издеваешься? – заворачивает из коридора хмурый Влад в семейных трусах с сердечками.

Дорогие мои!

Приглашаю вас в новинку, ради которой я отменила отпуск))

Эта история долго ждала своего часа и, не побоюсь этого слова, она охрененная.

Для тех, кто считает, что настоящие мужчины только в книгах -

она основана на реальных событиях, убедитесь в обратном.

Мне безумно нужна и важна ваша поддержка.

Поехали?

НЕ РЫЦАРЬ ИЗ ПРОШЛОГО

https://litnet.com/shrt/3KWr

14. Теплее

– Ну, ты же сказал, что любые, – фыркаю, разглядывая безупречно-влажного после душа соседа. – Пусть это будет сатисфакция.

– Что? – Влад выразительно изгибает бровь.

– Компенсация морального вреда, – усмехаюсь. – Но, я тебе как врач скажу: семейники полезны для мужского здоровья. Вентиляция, там, улучшение кровообращения. Твои будущие дети скажут мне спасибо.

– Ты ж ветеринар, – хмыкает он, забирая у меня из-под ног стул и присаживаясь рядом.

– Как врач-ветеринар, – киваю.

– Ну, окей, – вздыхает, навалившись на стол и глядя на меня таким странным взглядом, что хочется отстраниться. – Только тогда, чур, я не виноват, если мой питон с утра выползет из вентиляционного отверстия.

– Ну, что я, питонов за сорок лет не видела? – усмехаюсь. – Переживу. Кстати, я же там еще домашний костюм купила.

– Мал. – Влад берет у меня вилку и нагло лезет в мою тарелку за куском мяса. – Глазомер у тебя не очень, теть Наташ. Но, спасибо за заботу.

– Да я просто на тебя голого смотреть не могу. Холодно.

Влад молча усмехается с набитым ртом, берет меня за руку и прикладывает к своей груди.

Кипяток!

– У тебя температура? – щурюсь. – Ты горячий.

– Это не я горячий, это ты ледяная. Жри побольше, тогда кровь хоть циркулировать поактивнее будет.

– В районе желудка, – вздыхаю. – Чай будешь?

– Если сделаешь, – улыбается нагло.

– Да сделаю, – вздыхаю и встаю. – Повезло тебе, что я отходчивая. А ты, свинтус, без сигарет меня оставил.

– Не дави на совесть, теть Наташ, – оборачивается Влад и наблюдает за мной, пока я ставлю чайник и достаю чашки. – У меня ее нет.

– Заметно, – усмехаюсь сердито. – Почему ты за меня вступился? Ты же прошел сначала.

– Я не прошел, а оценил обстановку со всех ракурсов. По тебе сразу было понятно, что ты в заднице. А вот ты почему не попросила о помощи? Я ждал.

– Стыдно было. Я же знала, что у них пистолет.

– Стыдно о помощи попросить? – хмурится Влад. – У здорового мужика?

– Ну, какая разница, здоровый или нет? Из такого же мяса, как и все.

– Вот поэтому у нас рыцарей и нет давно, – вздыхает.

– Почему? – оборачиваюсь и смотрю на него с интересом.

– Потому что принцессы стали чересчур самостоятельными. Давай пиццу закажем? Так гадости какой-нибудь хочется. – подмигивает. – С пивком. И рыбки.

– Ты больной, какого тебе пивка? – усмехаюсь.

– Безалкогольного, – пожимает плечами. – Поваляемся, фильм посмотрим.

– Я ему, значит, целый холодильник еды накупила, а ему пиццы хочется. Не стыдно? – закатываю глаза. Влад улыбается и качает головой. – Ну, заказывай.

На самом деле, я не против поваляться и посмотреть фильм. Ну, точнее, я-то засну, скорее всего, а он пусть смотрит и ест свою пиццу. Чем бы дитя не тешилось. И плита будет чистая.

– Блин, пиво не доставляют в вашей Москве, – вздыхает Влад, заглядывая в комнату. – Сгоняешь?

– Молодуху, что ли, нашел? – возмущаюсь, заваливаясь на диван с кружкой чая. – Лимонад закажи.

– Ну, теть Наташ, – делает бровки домиком.

– Не-а, – укрываюсь одеялом. – Если я в магазин пойду, я себе сигарет обязательно куплю. А я ж БРОСАЮ, благодаря кое-кому.

– Вредина, – усмехается и уходит на балкон. Наблюдаю, как высматривает кого-то в окно. – Э! – свистит. – Пацан, иди сюда! Поднимись на второй этаж.

– Детям не продают пиво, даже безалкогольное, – смотрю на него, когда он выходит с балкона.

– Там деть выше меня, – фыркает и идет к входной двери в семейниках в сердечко, ничуть не смущаясь своего вида.

Слышу, как Влад выходит за дверь. Возвращается спустя минуту, довольный.

– Все, ща нам местный курьер организует доставку пива и рыбы.

– Влад, – зову его и жду, когда он уляжется и посмотрит на меня. – Ты ему денег дал?

– Ага. На пиво. Принесет, еще дам, за работу.

– Господи, наивная моя душенька, – усмехаюсь. – Я не знаю, где ты жил, но у нас тут тебя даже собака дворовая обманет. Закажи лимонад, пока не поздно.

Когда курьер привозит пиццу и газировку, надежда Влада на пиво тает так же стремительно и неумолимо, как первый снег.

– Вот мелкий пакостник, – вздыхает, усаживаясь поудобнее на диван и открывая коробку с пиццей. – Ты будешь с креветками или курицей?

– Я не хочу, – вздыхаю, понимая, что я хочу курить с новой силой, а не пиццу. – В меня не лезет столько еды.

– Ну, конечно, на сухую потому что. – вздыхает. – Теть Наташ, ну сходи в магазин. Я пока фильм найду какой-нибудь.

Закатываю глаза и встаю с кровати.

Возвращаюсь обратно из магазина с безалкогольным пивом и пачкой сигарет. Поэтому и пошла – понимала, что провальная это затея и до утра я все равно не выдержу, а идти в магазин ночью не больно-то теперь и хочется, после случившегося. Курю возле дома.

– Брось каку, – доносится сверху.

Поднимаю голову и вижу наглую морду в своем окне, показываю ей фигу.

Когда захожу в квартиру, Влад тут же забирает у меня пакет.

– Трубы горят? – усмехаюсь.

– Дура, что ли? – хмурится Влад. – Тяжелый. Если ты думаешь, что мне приятно овощем быть, то ошибаешься.

– Ну, про овоща ты загнул, конечно, – скидываю куртку, а он внезапно подхватывает ее у меня и вешает на крючок. И это чертовски приятно! – Я с насморком выгляжу овощем куда сильнее, чем ты с дыркой в пузе.

– Возраст, баб Наташ, – вздыхает Влад так печально, что хочется его треснуть. Замахиваюсь, а он уворачивается и улыбается во все лицо. – Все, все, не бей. Я там несколько фильмов нашел. Новинки. Ужасы, триллер, боевик. Смотришь такое? Про маньяков, про войнушки? Или комедию поискать?

– Давай про маньяков, – отмахиваюсь.

– А не забоишься? – улыбается. – Ну, если что, я тебя спасу.

Закатываю глаза.

Валяемся на диване валетом, смотрим ужастик про маньяка. В напряженный момент Влад вздрагивает, а я зеваю.

15. Суета

Просыпаюсь от какой-то суеты на диване.

В квартире темно, но в свете от фонаря вижу, как Влад задирает постельное в поисках чего-то. Хочу сесть, когда он разворачивается и подползает ко мне, но он коротким движением укладывает меня на лопатки и шарит руками вокруг.

– Ты что делаешь? – испуганно шепчу, глядя на эту странную картину.

– Чшш, оружие ищу. – шепчет он хрипло, нависая сверху. В темноте его зеленые глаза выглядят черными и пугающими.

– Какое оружие? – тоже перехожу на шепот. – Влад, я – Наташа, ты в моей квартире, все хорошо.

Никогда не видела, как ведут себя лунатики, но ощущение, что это – оно самое.

Не знаю, что делать. Тянусь и провожу ладонью по жестким волосам парня. Влад замирает и перестает судорожно рыскать по дивану. Переводит на меня взгляд и смотрит в глаза, не моргая.

– Ну, тише, это сон, – шепчу осторожно, потому что страшновато, на самом-то деле.

– Оружие надо найти. – повторяет он.

– Спи, все у тебя есть, – тяну его на себя, и он внезапно поддается.

Тяжело вздохнув, Влад обмякает, наваливается на меня и укладывается мне своей тяжеленной головой на живот, грозя раздавить все органы.

– Слоненок, – кряхчу, продолжая гладить его по голове и плечам, стараясь расслабить и жду, когда он вырубится.

Чувствую, как мощное напряженное тело постепенно расслабляется.

– Влад, – зову его минут пять спустя.

– М? – сонно отзывается он.

– Слезай, – прошу.

– Не хочу, – усмехается тихо. – Ты такая холодненькая.

Ахаю от того, что он запихивает руки мне под футболку, касаясь голой кожи на животе горячими ладонями. Все тело сводит от неожиданного возбуждения. Сжимаюсь под ним и непроизвольно вздрагиваю.

– Не бойся, я ничего плохого тебе не сделаю, – вздыхает, видимо окончательно просыпаясь и понимая, что лежит на мне. Отстраняется на руках, и я облегченно выдыхаю.

Смотрим молча друг на друга. Осознаю, что мне в бедро упирается возбужденный член. Думаю о том, что, наверное, Влад много чего умеет в постели. А еще думаю о том, что через пару дней этот человек навсегда исчезнет из моей жизни и никто не узнает о том, что между нами что-то было. Если вдруг что-то будет. Но, Влад медлит, будто ждет моего согласия, и я тоже молчу, не в силах рассказать о своих желаниях.

– Питона передавишь, – выдыхаю, понимая, что не решусь на такой отчаянный поступок.

– Если упадет в обморок, – усмехается Влад и склоняется ближе. – Придется делать ему искусственное дыхание.

– Наглый, – фыркаю, упираясь ладонями в его грудь, но мои руки непреодолимо ослабевают под напором мощного тела.

– Хочу тебя, – выдыхает Влад возбужденно и сдвигает таз так, чтобы упираться членом более прицельно.

– Влад, нет, – повышаю голос, но он толкается пахом мне между бедер, давая понять, что готов к продолжению. – Нет! Ты сдурел, что ли?

– Расслабься, а? Двое свободных людей имеют право заниматься тем, чем им хочется, – касается первыми поцелуями моей щеки, царапая кожу уже проклюнувшейся щетиной и выбивая из груди рваный выдох.

– Прекрати. – выдыхаю. – Ты же обещал, что не сделаешь мне ничего плохого.

– Обещал, – усмехается Влад и придерживает мою голову за подбородок, чтобы я не уворачивалась от его губ, серьезно смотрит в глаза, – плохо не будет, теть Наташ. Будет очень-очень хорошо.

16. Старая закалка

Сглатываю пересохшим горлом. И хочется, и колется. Колется больше, потому что я уже привыкла к тому, что давно одна и менять привычный уклад мне страшно.

Влад касается лёгким поцелуем моих губ.

– Ну что ты как монашка сжалась вся? – усмехается.

– Ещё скажи, что у тебя опыт был, – фыркаю.

– Нет, – выдыхает мне в рот и увлекает в медленный поцелуй.

Позволяю себя целовать.

Закрываю глаза и принимаю толчки мягкого языка. Отвечаю осторожно, анализируя происходящее. Прислушиваюсь к своим ощущениям.

То, что он меня хочет – приятно. То, что он явно красивый кобель и хочет не столько меня, сколько секса – не приятно, но переживаемо. Я тоже не испытываю никаких особых теплых чувств к этому самцу, кроме благодарности за спасение.

Поэтому мы тупо собираемся друг другом попользоваться. Точнее, он мной, а я позволяю, как ни крути.

– Процесс загрузки еще не завершен? – отстраняется Влад и снова серьёзно смотрит на меня. – Я прям слышу, как у тебя в черепной коробке механизмы скрипят.

Усмехаюсь.

– Послушай, у меня секса не было очень давно, я уже и не помню, что с тобой делать, – вздыхаю.

– Да еп твою мать, – рычит. – Ноги раздвинь и о своем кайфе думай. А о себе я сам позабочусь. Чо ты как девственница?

Логично.

Хочу ему ответить, но он затыкает мой рот новым поцелуем, уже более глубоким и напористым.

Ныряет ладонью под футболку, обжигая кожу кипятком, сжимает талию, скользит выше. Оглаживает грудь в топике, задирает его. Сжимает полушарие, зажимая сосок между пальцами.

Стону ему в губы и прогибаюсь немного, а он не упускает возможности снова прижаться ко мне бедрами так плотно, что я, кажется, чувствую рельеф его достоинства даже сквозь одежду. И что-то мне становится немного не по себе, потому что, объективно, член у него явно больше среднестатистического.

– Стой, стой, стой, – торможу его, разрывая поцелуй. – Ты в меня не влезешь.

– Влезу, – усмехается, задирая мою футболку и припадая губами к груди. Не дает опомниться.

– Влад, – рычу, цепляясь за его плечи, но куда там! Стена бетонная – хрен оттолкнешь!

Он в ответ снова толкается бедрами, заставляя меня охнуть от давления и безвольно податься навстречу.

Я уже и забыла, что такое реально возбуждаться от прелюдии. Последний мой ухажер оказался не очень, и я вообще поставила крест на свиданиях. А тут тело как заколдованное само движется навстречу и подстраивается под горячие ласки.

Руки слабеют и скользят по партнеру в поисках его эрогенных зон. От прикосновения к груди Влад покрывается мурашками. Когда вжимаюсь пальцами ему в основание затылка, передергивается и поднимает на меня взгляд.

– Может, ты массажистка? Руки сильные.

– Может быть, – усмехаюсь, а он внезапно медленно сползает поцелуями ниже, не разрывая контакта наших глаз.

– Ты куда это? – сглатываю, приподнимая голову.

– Расслабься, теть Наташ, тебе понравится, – усмехается, добираясь поцелуями до пупка и продолжая двигаться вниз.

– О, нет! – дергаю ногами, а Влад шипит, уворачиваясь от прикосновения к больному боку. – Я не готова! Все! Хватит!

– Ну, ок, – вздыхает, поднимаясь обратно и нависая надо мной. – Старая закалка, я понимаю. Пусть сегодня будет по классике, я не против. Сейчас за презервативами схожу.

Смотрю, как Влад встает и понимаю, что нет, я вообще не готова к сексу с ним. Потому что слишком уж он раскрепощенный, а я, как он правильно подметил, воспитана людьми, у которых секса “не было”, порицалось любое проявление сексуальности и отрицалось проявление излишней нежности. Влад явно привык к другому, а я не умею быть раскрепощенной в постели. И мне стыдно, что он об этом уже начинает догадываться.

Вскочив с дивана, на цыпочках бегу в ванную.

– Э, ты куда? – раздается в спину, когда я захлопываю дверь.

Молчу, тяжело вздыхая и упираясь лбом в дверное полотно. Спустя пару секунд, раздается негромкий стук.

– Сова, открывай, медведь пришел, – усмехается Влад. – Можем продолжить в ванной, если тебе тут больше нравится.

– Нет, Влад, извини, но я передумала, – выдыхаю. – Я старая больная черепаха.

– Ммм… – задумчиво замолкает он. – А ты точно не из монастыря?

– Нет, – расстроенно усмехаюсь.

– Я тебя чем-то обидел?

– Да нет же! – стону.

– Тогда я ничего не понимаю.

– Давай просто ляжем спать, – прошу его.

– Ну, давай, – раздается смешок из-за двери. – Выходи.

17. Иуда

– Ахахах, – смеюсь громко. – Нашел дуру.

– Да я серьезно, что ты как маленькая? – повышает Влад голос. – До утра будешь там сидеть?

В принципе, наверное, до утра не так уж и долго осталось и я бы посидела здесь, пока он не заснет.

– Нет, приму душ и приду. Ложись спать. – отвечаю.

– Теперь я тоже хочу в душ, – фыркает. – Как бы вам это объяснить, Наталья Обломовна? Мне нужно скинуть пар ручным методом. А то активное кровообращение в паху, знаете ли, не очень полезно при пулевом ранении в области живота.

Закатив глаза, щелкаю замком и открываю дверь.

– Иди первый, – вздыхаю, протискиваясь мимо Влада.

– Одному скучно, – оттесняет он меня обратно в ванную.

– Ах ты!.. – охаю, пытаясь уцепиться за дверь. – Врун.

– Тактик, – усмехается, ловко меня скручивая. – Пошли, а то ты мхом зарастешь.

– Иди ты в жопу! Нет у меня мха. – возмущаюсь, пока он запихивает меня в ванну.

– Сейчас проверим. – залезает следом.

– Тебе нельзя! Вообще сдурел? – отпихиваю от себя его руки.

– Да что ты все обо мне переживаешь? – рычит, прижимая меня своим тяжелым телом к стене. – Расслабься и получай удовольствие.

– Хамло, – возмущаюсь.

– Да ладно тебе, я тебя даже трахать не буду, так уж и быть, – усмехается Влад, пытаясь меня поцеловать, но я упрямо верчу головой.

– Еще скажи, пальцем не тронешь? – зло зыркаю на него.

– Ну, нет, пальцем трону, – дергает бровью, возбужденно скалясь. – А потом ты меня тронешь. Можешь губами.

– Куда?! – рычу, чувствуя, как его ладонь ныряет мне под пояс леггинсов и накрывает лобок. – Заснешь – я тебе глотку перережу.

– На, – закрывая глаза, откидывает голову назад и подставляет мне горло.

Хочется впиться зубами в его выразительный кадык.

Захлебываюсь словами, потому что его пальцы ныряют мне между ног и, раздвинув влажные губы, медленно погружаются внутрь моего тела. Выходят, растирая влагу, и тут же ныряют снова, еще глубже.

– Гад, – выдыхаю, обмякая под его напором. – Иуда.

– Скажи, хорошо, да? – усмехается, продолжая меня ласкать мучительно нежно и медленно.

– Нет, – закусываю губу, сжимаясь от невыносимого удовольствия.

– Верю, – шепчет мне в губы и ловит их своими. – Сожми мой член, а то я скоро в обморок упаду от оттока крови.

Съязвить бы что-нибудь, но язык будто отнимается, а меня размазывает по холодному кафелю в нирване. Влад сам берет меня за запястье и кладет мою ладонь на вздрагивающий, горячий орган, а я сжимаю его и тут же чувствую новые спазмы внизу живота.

Большой твердый ствол пульсирует в моей руке.

– Ммм, то, что надо, – шипит Влад. – Так вот подо что твои ручки заточены?

– Гаденыш, – усмехаюсь слабо и тут же хмурюсь, потому что он давит куда-то так ловко, что я не могу сдержать стон.

– Ох ты, горячая какая, – бросает на меня восхищенный взгляд наглец и ускоряется.

– Прекрати, – задыхаюсь, непроизвольно подаваясь навстречу его руке. – Что ты делаешь? Боже!

– Я ж говорю: из монастыря сбежала, – усмехается Влад возбужденно. – Расслабься уже.

Зло смотрю на него. Он молча принимает мой взгляд, а затем аккуратно притягивает мою голову к себе на плечо и мягко массирует затылок второй рукой.

– Ну, ты же красивая девочка, – шепчет, замедляясь и покрывая поцелуями мое лицо. – Такая страстная, нежная. Я хочу, чтобы нам обоим было хорошо.

Закрываю глаза и слушаю его шепот, дышу терпким ароматом его кожи и не верю, что это все происходит наяву, но поддаюсь. Жмусь к горячему напряженному телу, не в силах больше сопротивляться, покрываю солоноватую шею поцелуями, покусывая покрывающуюся мурашками кожу. Потираюсь грудью о стальной торс и все быстрее ласкаю Влада рукой, распаляясь изнутри.

Он заканчивает с гортанным рыком, вздрагивая всем телом, а я растекаюсь по его груди, ловя искры перед глазами и пытаясь стонать потише.

– Ну все, все, – шепчет Влад, поглаживая меня по волосам и вжимая мою голову в свою грудь, когда я успокаиваюсь. – Расслабилась немного? Теперь давай продолжим в кроватке. Тряхнем стариной.

– Я тебя сейчас убью, – обещаю ему слабо, приходя в себя.

– Ну че ты начинаешь, теть Наташ? – усмехается, вылезая из ванной и внезапно хватается за стену, едва не падая.

– Ты чего? – испуганно подрываюсь к нему, забывая о дрожащих ногах.

– Да нормально все, просто голова закружилась. Я ж говорю – отток крови, все дела.

Подхватив под руку, помогаю выйти Владу из ванной и довожу до дивана.

Он падает, тяжело дыша, и закрывает глаза.

– Так, ты только не откинься, герой-любовник, – сажусь рядом, – а то я буду чувствовать себя виноватой.

– Затрахала до смерти? – хмыкает Влад, слабо улыбнувшись. – Видишь, какая ты красивая. Тебя даже при смерти хочется потискать.

– При какой при смерти? – повышаю голос. – Прекрати мне тут. Давай я тебе уколю что-нибудь.

– Чтобы я от болевого шока побыстрее откинулся? – губы Влада сильнее растягиваются в улыбке. – Не надо, спасибо. Нормально все, не переживай. Просто перегруз небольшой. Сейчас отпустит.

– Чем я могу тебе помочь? Чаю хочешь сладкого? – трогаю его горячую шею.

– Думаю, минет бы облегчил мое состояние, – вздыхает тяжело.

– Да иди ты в жопу, – порываюсь встать, но Влад хватает меня за руку и дергает на себя.

18. Озабоченный

– Да ты!.. – выдыхаю обиженно, пытаясь отлепиться от горячей груди, но наглый симулянт перехватывает меня за затылок и жадно набрасывается на мои губы.

В груди все взрывается от возмущения и сладкого наслаждения. Я уже и не помню, чтобы я так кайфовала от простого поцелуя. Судорожно втягиваю воздух, когда Влад отстраняется.

– Не уходи. Полежи со мной, пожалуйста. – смотрит он на меня пристально.

В темноте его глаза кажутся просто бездонными черными дырами, засасывающими в себя все, что попадается на их пути. Кажется, сейчас они засасывают мою душу, потому что я покорно ложусь на массивное плечо и продолжаю молча любоваться резкими, мужественными чертами лица своего наваждения.

Он только что довел меня до оргазма в ванной. Он не отступил бы и довел начатое до конца, если бы не дало о себе знать ранение. И мне, конечно же, стыдно, что я растаяла перед первым встречным, но я не знаю, кто бы не растаял под его напором. А еще, я как та коза, о которой вспоминала недавно, которая все же не выдержала и куснула капусту на хозяйском огороде. Стыдно, но очень вкусно. И еще хочется.

Потому что я понимаю, что Влад все равно рано или поздно исчезнет из моей жизни, и я снова буду коротать одинокие вечера за просмотром любимых сериалов. Так хотя бы будет, что вспомнить. Потому что такого экземпляра я никогда раньше не встречала. Ну, хорош же! Красив как гладиатор!

– Как ты себя чувствуешь? – шепчу. – Только давай без приколов своих. По правде.

– Ммм, – задумчиво поджимает Влад губы. – Бок ноет, но я уже и так превысил дневную норму обезбола, поэтому потерплю. Кстати, ты в курсе, что при оргазме выделяются гормоны, ответственные за обезболивающий эффект?

– Так мы тебя лечили? – усмехаюсь.

– А то. И про минет я не шутил. Реально обезболивает.

Цокаю, закатив глаза.

– Да ладно, спи. – вздыхает. – Тебе же на работу завтра? Я потерплю.

– Ты – вымогатель. – обиженно отворачиваюсь от него на другой бок. – Попросила же нормально ответить.

– Мне хуево, но я тебя хочу, – поворачивается следом за мной и накрывает меня своей ручищей. – Почему ты одна? Такая баба красивая, трахал бы тебя и трахал.

– Вот потому и одна, – усмехаюсь. – Желающих переспать – на каждом шагу, а нормальных отношений никто не ищет.

– Я не только про секс имел ввиду, просто не так выразился. – серьезно отзывается Влад. – Это и странно, что такую, как ты, до сих пор никто к рукам не прибрал. Чтобы трахать в свое удовольствие.

По рукам пробегают мурашки. Влад, почувствовав это, растирает мне плечи до легкого тепла и натягивает на меня одеяло.

– Желающих прибрать тоже было достаточно, – вздыхаю. – Но, я не с каждым уживусь на одной территории. Мне и одной хорошо.

– Собственница? – жарко шепчет мне в шею, медленно прикусывая кожу так, что я забываю, что у меня бас и жалобно пищу. – А со мной уживаешься, значит?

– С тобой вариантов не было, – прогибаюсь в пояснице, чтобы немного отдалиться от горячего возбужденного тела. – Влад, прекрати.

– А то что? – усмехается, запихивая ладонь под футболку и медленно поглаживая мою грудь так, что соски моментально встают колом. – Раздвинь ножки, я тебя еще немножко помучаю.

– Нет, уже твой член мне в задницу упирается, а у тебя давление падает от оттока крови.

– Ну, ты же предлагала мне в жопу пойти, – мурлыкает мне в ухо так, что мое тело парализует на несколько секунд от многообещающего тона. Толкается бедрами мне в ягодицы.

– Сдурел? – вырываюсь из его объятий и, не удержавшись, падаю с дивана. Больно ударяюсь локтем и шиплю.

– Противник спасался бегством, – раздается смешок сверху. – Ты жива?

– Иди ты нафиг со своими приколами, – сажусь на полу. – Сам не спит и другим не дает.

– Ой, ну ладно, не бубни, баб Наташ. Иди поцелую.

Фыркаю, вставая, и переползаю на свою сторону.

– Ты что, обиделась? Да ладно тебе, иди ко мне. Я сто лет в обнимку с женщинами не спал.

– А с мужчинами спал? – усмехаюсь сердито.

– А-я-яй, как не стыдно тебе? – вздыхает. – Иди рот с мылом помой после таких шуточек.

– Спокойной ночи, – бубню, заворачиваясь в одеяло и отворачиваясь к стене. – Мне завтра на работу.

– Редиска – нехороший человек. – зевает Влад. – Завела и не дала снова.

– Это я тебя завела? – оборачиваюсь. – Я просто от тебя отвернулась. Если ты озабоченный, я не виновата.

– Ну, раз я озабоченный, то готовься, когда придешь с работы. Вечером не отмажешься.

19. Родственная душа

Посмеявшись над самонадеянностью Влада, я отвернулась и уснула, но этот говнюк решил мне сниться всё оставшееся время перед будильником, поэтому когда телефон зазвонил, я проснулась совершенно не выспавшаяся и без настроения.

Доставая вещи из шкафа, я то и дело бросаю косые взгляды на крепко спящего нахала. Мысленно облизываюсь, как кошка. Разжёг внутри пожар своими напористыми приставаниями, а я теперь голову ломай над тем, что же мне делать вечером. Слова Влада звучали так многообещающе, что я не могу выкинуть их из головы. Но, блин, надо ли оно мне? Незнакомый мужик, неизвестно вообще, кто он такой. Пора бы уже это выяснить наконец.

Немного посомневавшись, ухожу в коридор и шарю по его куртке. Нахожу документы и быстро делаю фотографии паспорта. Владислав Тихонов, уроженец Ростова. Пока вроде всё сходится, но червячок сомнения всё равно продолжает меня глодать изнутри.

Отправляю фотографию Кириллу, тихонько пью кофе и ухожу на работу.

День пролетает незаметно, и к концу я начинаю все чаще задумываться, что ждет меня дома. Этот молодой говнюк даже не удосужился ни позвонить, ни написать за целый день. Хоть бы как-то поинтересовался моими делами, что ли, я бы, может, и побыстрее расслабилась. А так я лишь сильнее нервничаю. Даже выпила бы сейчас, чтобы стресс снять, и осталась нафиг на работе. Понимаю, что затея дурацкая и все равно придется идти домой, но сознательно тяну время.

Закончив с основными делами, выхожу проветриться на улицу. Уже вечер, совсем темно: фонарь над дверью перегорел, а луна закрыта темными снежными тучами.

Прикуриваю и подпрыгиваю, услышав всхлип на лавочке неподалеку.

– Здрасьте. Это кто это тут у нас жопу морозит? Тепло ли тебе, девица, тепло ли тебе… синяя? – усмехаюсь, решив, что это кто-то из коллег.

– Спасите меня, п-пожалуйста, – просит “темнота” незнакомым голосом. – У меня есть коньяк.

– О, ну если коньяк, то пошли. Сейчас докурю только. – мысленно усмехаясь над тем, что, увы, не все желания сбываются с такой скоростью, как внезапное желание выпить, зову незнакомку.

Есть у меня дурацкая черта – влезать не в своё дело. Но, женщина плачет и ей явно нужна помощь. И я не могу оставить ее на холоде и, возможно, в беде.

– Кто ж тебя обидел? – вздыхаю, открывая дверь и пропуская незнакомку вперёд.

– Да сразу так и не расскажешь, – грустно усмехается, оглядываясь на меня. – Ой.

– Хм… Неожиданно, соглашусь, – хмурюсь, разглядывая ее.

Это проверяющая, которая приехала на проверку к моему другу, травматологу Добрынскому, чтобы натянуть его отделение из-за жалобы родственников пациента. Я думала, что проверка уже закончилась, но почему-то проверяющая всё ещё здесь, да ещё и ревёт.

Заворачиваю в сторону своего кабинета. Заходим. Проверяющая, рухнув на кресло за моим столом, тянет мне коньяк.

– Ну, рассказывай, – вздыхаю, доставая рюмки из стола, наливаю по половинке. Жду.

Елена, кажется, Александровна, которая, похоже, уже где-то хорошенько накидалась, поднимает рюмку в воздух.

– Все мужики козлы, – улыбается вымученно.

– Звучит как тост, – вздыхаю и залпом выпиваю коньяк, потому что мне тоже не везет с мужчинами. Решаю, что посидим полчасика, и я отправлю ее домой на такси. – Крепкий какой… Так что за горе у тебя приключилось?

– Я не могу родить, – всхлипывает.

– Почему? – удивлённо смотрю на неё, сразу же наполняя бокалы, потому что у меня не так много времени, а допоздна засиживаться не хочется. – Со здоровьем что-то не то?

– Нет, – вздыхает, – не от кого.

– А, ну это дело поправимое. Пьём?

– Да, – улыбается Елена Александровна сквозь слезы и чокается со мной.

За разговором постепенно выясняется, что у нас с Леной много общего и чем больше она откровенничает, тем сильнее я проникаюсь, почувствовав в ней родственную душу. У меня как-то не сложилось с подругами, поэтому меня тоже сейчас тянет на откровения.

– Ты здорова, фертильна – родишь. Мне вот путь к материнству вообще закрыт. – усмехаюсь, прикуривая прямо в кабинете, потому что коньяк мы почти уговорили и меня развезло.

– Почему? – удивляется Лена.

– Да у меня в роду одна онкология, – отмахиваюсь. – Мать, отец, тётки, бабки – никто своей смертью не умер.

– Ты боишься, что у ребёнка может быть наследственное? – участливо вздыхает она.

– И это тоже. Больше боюсь сама кони двинуть и сироту после себя оставить, – усмехаюсь невесело.

Это один из моих самых больших страхов, наверное. И я никому о нём не рассказывала, отделываясь шуточками про счастливую холостяцкую жизнь. На самом же деле, я очень тяжело переживала, когда уходили мои родные. Слишком рано, слишком внезапно.

– Да ну, брось ты, – успокаивает меня Лена. – Сейчас же всяких анализов полно. Да и лечение не такое, как раньше.

– Вот и ты брось, – пристально смотрю на внезапную подругу по несчастью. – Сейчас реально медицина шагнула вперёд, поэтому хочешь – от донора рожай, хочешь – в клуб иди и трахни какого-нибудь симпатичного да помоложе, если денег нет.

Почему-то представляю в этот момент Влада. Красивый, сволочь, и дети у такого будут красивые. Повезет кому-то.

– А ты бы пошла? – усмехается она кисло.

– Ну, если бы приспичило так, как тебе, то пошла бы. Хотя проще донора найти, – пожимаю плечами.

– Да я пыталась, – вздыхает, и мы снова чокаемся. – Мне не нравятся доноры из клиники. А тот, который нравится, отказался.

– Вот мудак, – констатирую факт. – Но, с другой стороны, раз ты ещё и перебираешь, значит, зажралась и не очень-то и хочешь.

– Да хочу я, – возмущается, икая. – Просто… просто дура, похоже. Понравился один и всё, на других теперь смотреть не могу. – внезапно звонит телефон, и Лена внимательно смотрит на цифры на экране. – О, лёгок на помине. Даже слышать его не хочу.

20. Ни капли в рот

Тихо стону, медленно открывая глаза под звуки будильника. Лежу на животе. Кажется, я еще пьяная – картинка плывет.

Шарю рукой по кровати в поисках телефона, но почему-то вместо него нахожу кляп. Отупело разглядываю его несколько секунд, потом аккуратно перевожу взгляд на волосатые ноги Влада напротив моего лица. Лежим валетом.

Обнадеживает.

Телефон замолкает. С трудом приподнимаюсь на локте и скольжу взглядом дальше по мощной фигуре. Торможу на заднице. Не потому, что она красивая, а потому что голая. На несколько секунд зависаю на ней, пытаясь хоть что-нибудь вспомнить.

Последнее, что помню – как ехали в машине Кирилла. Господи, я у него блевала в салоне, стыдно-то как…

Влад крепко спит, лежа на животе и запихнув руки под подушку.

Сажусь на кровати и понимаю, что я тоже абсолютно голая. Хотя нет, не абсолютно, на мне шерстяные носки.

Твою ж мать. Приплыли. Боюсь представить, что мы творили. Еще и с кляпом.

Со вздохом, стараясь не шуметь и не шевелить головой, потому что она взрывается вспышками боли при каждом неосторожном движении, слезаю с дивана и поднимаю с пола свою разбросанную одежду.

В мыслях мелькает какой-то обрывок воспоминаний, как я стягиваю с Влада футболку. Кажется.

Хочется проораться, но, боюсь, тогда меня долбанет инсульт или я разбужу этого голозадого пупсика и он расскажет мне что-то такое, что я пока не готова услышать, поэтому я молча ползу в ванную и запихиваю себя под душ.

Тело бьет озноб. Стою под горячей водой и не могу согреться. Не знаю, отчего меня лихорадит: от того, что я замерзла, от похмельного синдрома или от понимания, что я – та еще профурсетка, мягко говоря. Переспать по пьяни с мужиком… Что я там могла творить? А если без презервативов? А если громко? Иначе, зачем понадобился кляп?

Боже. Похоже, я с этого дня буду жить на работе. Если смогу до нее добраться. Нет, смогу. А если нет, то лучше уж сдохнуть где-нибудь по дороге. Мне кажется, я никогда в жизни так не напивалась. Седина в бороду, не иначе. Кризис среднего возраста.

Кое-как помывшись, одеваюсь и, трясясь как бомж Петрович, который иногда отсыпается у нас в морге с бодуна, бреду на кухню.

– Я больше никогда не буду пить. – шепчу, выковыривая из полки аптечку и пытаясь найти там обезболивающее и хоть какие-нибудь абсорбенты. – Ни капли в рот.

И сантиметров тоже больше НИКОГДА и НИКУДА. Все, пора кошек заводить. Я слишком стара для таких приключений.

Налив воды из-под крана, запиваю таблетку аспирина. Жадно выпиваю всю кружку, потому что сушит жутко, и обессиленно падаю на стул. Надо выпить кофе, но у меня просто нет сил шевельнуться. Силы прибавляются только тогда, когда желудок сводит болезненным спазмом, а к горлу резко подкатывает. Подрываюсь и несусь к унитазу.

Выворачивает. Давит на виски.

Чувствую себя ужасно.

Боюсь, как бы на свою работу на скорой не приехать.

С трудом перебираюсь к раковине и заново чищу зубы, обессиленно навалившись на нее. В зеркало замечаю движение. Поднимаю взгляд. Дверь открывается и в ее проеме появляется мое наказание.

– Не трогай меня, – предупредительно рычу.

– А пописать можно? – усмехается Влад.

Закатила бы глаза, но больно. Сейчас мне пофигу, что он будет делать, лишь бы не приставал с разговорами и своими подъебками.

– Писай, – упираюсь руками в раковину, понимая, что я, кажется, сейчас отключусь.

Опять начинает трясти.

– Тебе плохо? – слышу настороженный голос.

– До твоего появления было лучше, – распрямляюсь, но живот сводит новым спазмом. – Уйди.

Сгибаюсь над раковиной. Позорно прочищаю желудок при Владе. Умываю лицо водой, но распрямляться не тороплюсь – страшно.

Прохладная ладонь касается моей головы, пальцы прижимаются к виску.

– У тебя давление шарашит. Надо выпить… – при слове “выпить” непроизвольно подкатывает. – … таблетку от давления. Или водки.

Блюю снова, а после обессиленно опускаюсь на корточки.

Влад не дает мне упасть, тут же подхватывает на руки и тащит в комнату. Уложив на диван, накрывает одеялом и выходит.

Чувствую шум пульса в ушах, натягиваю одеяло до макушки.

Кажется, я вот-вот сдохну. Но, так как я очень ответственный сотрудник, я не могу не предупредить об этом коллег, поэтому достаю из кармана штанов телефон, кое-как набираю номер судмедэксперта Зайца.

– Да? – раздается его бас из динамика.

– Зайчик, я умираю, – сиплю слабо. – Не жди.

– Натах, что случилось? Я сейчас подъеду.

– Не надо, – стону. – Ротавирус.

– Э, ты где там? – слышу недовольный голос Влада совсем близко. – И что это, блядь, за “зайчик”?

21. Зайчик

– Пока, – быстро сбрасываю звонок, чтобы Заяц ничего не услышал, и замираю.

Одеяло медленно сползает с моей головы. Щурюсь от света. Проморгавшись, смотрю на не очень довольное лицо Влада, присевшего рядом со мной на корточки.

– Сосать будешь? – серьезно глядит он на меня.

– Ты дурак? – возмущаюсь и, кажется, даже оживаю.

Перед моим лицом вырастает рука, которую я не заметила сразу. В пальцах зажаты два блистера с таблетками.

– Говорю: сосать будешь или под язык? – тяжело вздыхает, как учитель, которому приходится по сто раз повторять одно и то же непонятливым ученикам, а я чувствую себя озабоченной.

– Под язык. – усмехаюсь.

Влад выдавливает маленькую таблетку и тянет к моим губам, а затем, кряхтя, встает и прихрамывая уходит. Через минуту возвращается с тазиком и моими шерстяными носками. Сверкая труселями в сердечко, ставит таз возле моей головы, потом надевает мне на ноги носки.

Лежу, закрыв глаза, и молчу. Я боюсь спрашивать о вчерашнем. Во-первых, страшно узнать правду, во-вторых – стыдно. Стыдно капец. Я не самая умелая партнерша. А что я могла изобразить по пьяни?

Диван жалобно поскрипывает под тяжелым весом Влада. Чувствую, как он на четвереньках ползет ко мне.

– Иди, погрею, лягушка, – шепчет, укладываясь, и аккуратно притягивает меня к себе.

Горячий как грелка. И я не спорю, а разворачиваюсь лицом и благодарно жмусь к нему. Практически уткнувшись носом в твердую грудь, дышу запахом его тела. Приятный, мужской аромат с легкой примесью моего геля для душа успокаивает. Вырубаюсь.

Просыпаюсь от громкого стука. Подпрыгиваю и оглядываюсь, не сразу сообразив, что барабанят в дверь.

– Ты ждешь кого-то? – тут же скидывает Влад одеяло и садится, тоже немного ошалелый со сна.

– Нет, – шепчу.

– Хуево. Пошли, посмотрим кто там.

То ли от испуга, то ли под действием таблетки, чувствую себя намного лучше и довольно бодро несусь к двери, которую, кажется, вот-вот вышибут. Прижимаюсь к глазку и беззвучно ахаю, закрыв рот ладонью. Оборачиваюсь на Влада.

– Муж? – мрачно ухмыляется он.

– Хуже, – шепчу. – Это “зайчик”.

Влад молча поджимает губы и смотрит на меня так выразительно, что становится стыдно.

– Не открывай, – тихо рычит, перехватывая мою руку, когда я тянусь к замку.

В дверь снова барабанят.

– Как я ему не открою, если он сейчас дверь выломает? – шиплю в ответ и выдергиваю руку. – Кто? – громко спрашиваю.

– Наташа, бля, это я, открой!

– Подожди, я не одета, – прошу его. – Минутку!

Хватаю кроссовки и куртку Влада, оборачиваюсь к нему и толкаю в сторону комнаты.

– Ты чего? – оборачивается он. – Я с балкона прыгать не буду… Теть Наташ, ты охуела?

– Залезай, – открываю дверцу своего огромного шкафа-купе.

– Я не полезу! – возмущается. – Мне что, пятнадцать? Мне проще твоему зайчику шею свернуть.

– Лезь, кому говорю, – рычу и снова толкаю его в спину, но он не шевелится. – Это коллега с работы. Я ему сказала, что подыхаю, а потом ты со своим “зайчиком” объявился.

Влад упрямо сжимает губы и, посомневавшись, все же лезет внутрь шкафа.

– Пиздец, – рычит, с трудом разворачиваясь, потому что ему даже в этой здоровой половине мало места. – Ты мне должна будешь.

– Сиди тихо, коллектор, – шикаю на него и задвигаю дверцу. Запихиваю разбросанные вещи за диван.

Выдохнув, как перед прыжком, возвращаюсь к двери и открываю. Заяц выглядит взволнованно.

– Привет, Дим, – вздыхаю и натягиваю улыбку. – Я же говорила, что не надо приезжать – заразишься.

– Пустишь? – хмурится он и без разрешения шагает внутрь. Тут же шустро оглядывается.

– Что с тобой? – напрягаюсь.

– Ничего, – отмахивается, заглянув на кухню, и, быстро скинув обувь, проходит внутрь. Бросает взгляд в комнату и идет дальше по коридору. – Как самочувствие? Ты бледная.

Конечно, я бледная, потому что Заяц ведет себя сейчас подозрительно похоже на ревнивого мужа и явно кого-то ищет!

– Хреново, – иду за ним, холодея от страха. – Знобит, давление шарашит. Но, я выпила таблетку и поспала, поэтому уже лучше. Дим, что происходит?

– Ничего, – распахивает дверь в санузел, потом в кладовку, а затем расслабляется и облегченно выдыхает. – Напугала меня.

– Чем? – усмехаюсь.

– Да, – отмахивается и, отодвинув меня, идет в зал, а я судорожно сглатываю пересохшим горлом. Догнав его, встаю спиной к шкафу, чтобы он не додумался его открыть. – Ты сказала, что умираешь, а потом я услышал мужской голос. Ты так резко отключилась, будто чтобы не спалили. Я подумал: райончик у тебя криминальный, мало ли какая шушера к тебе залезла и в заложники взяла. Я же не могу позволить, чтобы мою девочку обидели.

Из груди вырывается нервный смешок.

– Да нет, Дим, это сосед был, – отмахиваюсь, пытаясь сделать как можно более непринужденное лицо. – Таблетки приносил от давления, у меня закончились.

– Ладно, лучше перебдеть, чем недобдеть, – усмехается Заяц. – Считай, проведал. Ты голодная? Может, чего-нибудь купить? А то я так торопился, что не привез ничего.

– Да нет, не лезет.

– Чайку сделать?

– Ты прости, я сегодня не очень гостеприимная, – вздыхаю виновато. – Слабость.

– Ну, я даже не знаю, что тебе еще предложить. – подходит и, приобняв меня за плечи, добродушно смотрит сверху вниз и игриво подмигивает. – В баньке попарить и в постель уложить, если только?

Не успеваю открыть рот и ответить, потому что слышу, как за нашими спинами с тихим шорохом открывается дверь шкафа.

22. Проходимец

Конечно же, этот звук слышу не я одна, но и Заяц. Мы разворачиваемся с ним одновременно ровно в тот самый момент, когда из шкафа, как черт из табакерки, выпрыгивает голый Влад в трусах в сердечко.

Ну, пиздец, приплыли…

Не успеваю даже открыть рот.

– А давай я тебя попарю? – рычит Влад, но замирает, понимая масштаб проблемы.

Оба смотрят друг на друга с нескрываемым удивлением.

Ну, Заяц-то понятно – он просто не ожидал увидеть в моём шкафу голого мужика. А вот Влад, который устроил цыганочку с выходом, сейчас, задрав голову, растерянно смотрит на непоколебимого Димку, потому что “зайчик” он только из-за фамилии, а не потому, что маленький и миленький.

Мой товарищ, судмедэксперт, на голову выше высокого Влада, и если Влад занимает половину шкафа, то “зайчик” может стоять вместо него. А еще у него кровожадная морда как у маньяков из фильмов. Такого ночью встретишь – сама трусы снимешь.

– Влад, – тянет руку Влад, будто не собирался убивать соперника секунду назад. Правильно, не можешь победить – сбей с толку. – Пойдем выйдем.

– Дима, – усмехается Заяц, пожав его руку и, игнорируя предложение о драке, оборачивается ко мне. – Волк, у меня к тебе вопросы.

– Он там сидел именно потому, что я не хотела на них отвечать, – киваю ему на Влада. – Это… случайность.

Хмурое лицо Влада снова вытягивается от удивления.

– А я думал, моль, – басит Заяц добродушно.

– Ну, вот, я так и знала, что ты не поверишь, – усмехаюсь. – Вчера перегуляла, подцепила мальчика в клубе. Сегодня я подыхаю с похмелья, а он меня откачивает.

Смотрю на Зайца, но чувствую, как во мне прожигают дырки два зеленых ядовитых озера моего “мальчика”.

Ну, что пришло в голову, то и придумала. “Спасибо” вчерашнему разговору с Леной.

– Ну, так бы сразу и сказала! – вздыхает Дима, закатывая глаза. – А то “ротавирус”, “ротавирус”.

– Зачем? Чтобы слухи на работе пошли о том, как я тряхнула стариной?

– Обижаешь. Ты же знаешь, что я – могила. Да и ничего такая, старина-то. Еще трясти и трясти, всем на зависть. Э! – отшатывается Димка резко, потому что Влад дергается в его сторону, но все же сдерживается. Даже не ожидала, что в Зайце столько ловкости. – Ты откуда такой шустрый? Юмора не понимаешь?

– Со “старины” моей глаз убери… – выдыхает Влад зло, прищурившись.

Возмущенно ахаю. Нет, мы, конечно, сами только что об этом шутили, но Зайцу можно, потому что он – друг. А Владу – нет.

– … Или пойдем на улицу, потому что иначе разнесем тут все.

– Да все, все, понял, – миролюбиво поднимает руки Заяц. – Шутить нельзя. У нас исключительно рабочие отношения с Натальей Николаевной. Органы на черный рынок продаем. Ты на пластырь-то внимание обрати. Кажись, она у тебя селезенку вырезала. Драться он собрался.

– Заяц, – шиплю.

– Волк, – отзывается он, широко улыбаясь. – Ну, ладно, раз чаем ты меня поить не хочешь, я пошел. Заснет – почки у него еще вырежи. – тихонько цедит, проходя мимо меня.

Краем глаза замечаю, что Влад закатывает глаза.

Ну, что поделать? Привыкай к специфическим шуточкам, раз не любишь в шкафу сидеть.

Закрываю за Димкой дверь.

– Ты мне запретил скорую вызывать и даже друга на помощь звать, агент 007, твою ж мать, – повышаю голос и иду обратно с настроением убивать. – А сам в шкафу не смог посидеть две минуты?

Заворачиваю в комнату и отшатываюсь, потому что Влад стоит почти в дверях. Он ловко ловит меня талию и вжимает в себя. Оказываюсь в зависимой позе со сдавленной диафрагмой. В таком положении ругаться и доминировать гораздо сложнее.

– Да из-за тебя меня теперь каждая собака на улице знает, – с угрозой рычит он мне в лицо. – Что, мне сидеть и ждать надо было, когда вы своей… СТАРИНОЙ трясти с ним начнете? Какой я тебе “мальчик из клуба”, блять?!

– А что мне надо было сказать? – возмущаюсь. – Что я бандюгана какого-то на улице подобрала?! Сидел бы в шкафу тихо – мне вообще врать бы не пришлось из-за того, что у кого-то ревность взыграла!

– Претит? – усмехается язвительно. – Святая женщина! Видимо, в ветеринарном клятву давала не врать, да?

– Да я вообще не обязана оправдываться перед тобой! – фыркаю. – В благодарность за спасение я тебя не бросила и в дом притащила. Сам-то ты много что рассказал мне о себе? Кто ты? Проходимец какой-то.

– Ты кончала мне на пальцы, – сообщает Влад как-то чересчур спокойно.

– И что? – зыркаю на него, стараясь сохранять невозмутимый вид.

– И часто тебя проходимцы трахают? – усмехается зло, за что и получает от меня оплеуху по своей наглой морде.

Пощечина получается звонкой.

Сильные руки тут же разжимаются. Отшатываюсь, получив внезапную свободу. Влад проводит ладонью по лицу и тяжело вздыхает, закрыв глаза. Медленно выдыхает и смотрит на меня пристально.

– Больно? – хмурюсь, потому что знаю, что удар у меня тяжелый. Как бы сотрясения мой болезный не заработал.

– Беги.