Хорошо, когда руководитель – честный и принципиальный, знает своё дело, относится ко всем подчинённым одинаково уважительно и вообще супер-пупер педант и перфекционист. Особенно хорошо, когда это не твой руководитель.
Бутылкину вот не повезло. Начальница сегодня аж полчаса распекала его при всём коллективе, и за что? Всего-то за опоздание с обеда на минуту. А он, между прочим, эту минуту потратил, чтобы убрать кофейные стаканчики за коллегами-хрюшами, которым лень до урны прогуляться. Вот почему некоторые люди – такие свиньи, а? Впрочем, долгий и тернистый путь от кофейного аппарата до урны, и вправду, не всякий осилит.
Исключительно трудно, должно быть, хозяевам мелких брехливых собачонок, оставляющих повсюду свои вонючие кучки. Бутылкин, всё ещё под впечатлением от послеобеденной унизительной трёпки, сам не заметил, как наступил в такой вот собачий «привет».
Ну специально же пошёл не по парковой аллее, а по тропинке, чтобы ни с кем не сталкиваться лишний раз и хотя бы вечером не портить настроение ни себе, ни другим. И вот – пожалуйста, получите и обрадуйтесь.
Бутылкин, морщась, стал тереть подошву о мокрую осеннюю траву. Кажется, стало только хуже, ибо тошнотворный запах усилился. Отлично, дома ещё и ботинки с мылом отмывать. И тут совсем рядом раздался самодовольный хриплый женский голос:
– А я ей такая и говорю – типа, моя собака будет гулять где хочет!
Сжав зубы, Бутылкин посторонился, чтобы пропустить грузную тётку, разговаривающую на ходу по телефону.
Благодарность? Не, не слышали.
– Развела там свои тупые цветы, – продолжала горлопанить тётка, закуривая. – И чё, мне теперь за собакой каждый раз убирать, что ли?!
Видимо, и за собой эта мадам в леопардовых лосинах убирать не была приучена. Бутылка, которую она швырнула за спину, пролетела в полусантиметре от носа Бутылкина. Ха, какая ирония.
Тётка, воняя табачиной, каркала дальше:
– Я ей такая – это же собака, понимаешь, ты, псина?! Я ей, чё, объяснять буду? Подумаешь, навалила на твою клумбу, ну и убери сама. Твои цветы – ты и убирай! Правильно?
Судя по хриплому прокуренному смеху, собеседник жирной тётки в лосинах был с ней полностью согласен. Чего нельзя сказать о Бутылкине. Подняв двумя пальцами с земли выброшенную хабалкой бут… эмм, стеклянную тару, Бутылкин зашагал следом.
В хмурых октябрьских сумерках тётка казалась какой-то желеобразной хтонью из фильма ужасов. Вообще-то Бутылкин всегда очень уважал женщин в теле, никто и никогда не посмел бы обвинить его в фэтшейминге. Но обычно полные дамы приятные, сдобные такие, мягкие, тёплые, как свежие булочки.
Эта особь, увы, была не такова. Хриплая, грубая, с лающим смехом и дурацкой причёской из плохого кино девяностых. Типа – ей на башку свалилась кастрюля с вермишельками. Наверняка ещё и макияж а-ля портовая проститутка.
Хорошо, что она топает впереди, и не наносит Бутылкину психическую травму своей физиномией.
Зато её псина вовсю старается. Носится кругом, истошно лает. Странная собака, на поросёнка похожа. Ага, а её хозяюшка – на вполне себе откормленную свинью с агрокомбината. Этакий оживший холодец вышагивает. Большущая задница переваливается в расплывчатом леопарде – тынц-тынц, туда-сюда. Да, колбаса бы из неё получилась…
И тут поросячья собачка пристроилась прямо на дорожке. Бутылкина изнутри аж перетряхнуло. Сумеречный парк поплыл вокруг, далёкие фонари превратились в мутные пятна, сама земля будто задрожала под подошвами.
Даже что-то гулко ухнуло прямо в руке, так что пальцы сами собой сжались.
Едва успев понять, что с ним словно разговаривала сама бутылка, её однофамилец подскочил к собачонке и с размаха пнул. Только промахнулся, потому что не привык маленьких обижать.
Псина с лаем бросилась бежать, а Бутылкин споткнулся, поскользнулся на собачкином «буэ-э» и шлёпнулся на сырую траву, ударившись головой о выпирающие сосновые корни.
Перед глазами на миг всё расплылось, как чернильные краски в воде. Только задница в обтягивающем леопарде продолжала мерзко переваливаться.
И комплекция тут, кстати, ни при чём. Будь эта тётка хоть стройной, как усупермодель, хабалистость и невоспитанность всё равно превратили бы её в уродину.
– Иди сюда, моя прелесть, – слащаво позвала тётка собачку.
Бутылкина от этой гнилой приторности вырвало. По милости этой хамки он себе ещё и пальто заблевал, отлично. Вечер удался. Хотя нет, надо ещё кое-что додела…ть.
Хруст, треск, и тётка повалилась вперёд. Гулко шмякнулась на тропинку рожей вниз. Как будто здоровенный злобный пудинг дёрнулся и замер. Вокруг надрывно брехала псина, и под этот лай мир наконец обрёл чёткость.
Тяжело и больно дыша, Бутылкин обнаружил себя стоящим в тёмном осеннем парке с осколками бутылочного горлышка в руке. Перед ним валялась грузная хабалистая тётка, рядом скакала и надрывалась лаем её уродливая поросячья псинка.
Пальцы разжались, и «розочка», оставшаяся от пивной бутылки, мягко упала в траву. Борясь с тошнотой, Бутылкин осторожно подошёл к тётке. Как там в фильмах показывают? Надо пульс проверить?
Для начала надеть перчатки. Бутылкин кое-как натянул перчатки на трясущиеся кисти. Борясь с очередным приступом тошноты, наклонился и попытался прощупать пульс. Сколько ни давил на жирные складки над воротником тётки, так ничего и не нащупал. Да уж, случалось ему жмакать и более приятных женщин.