Сначала была лишь непроглядная тьма. Затем во мраке мягким золотистым светом высветилась тропа. Через горы, леса и поля, тропа уводила всё дальше и дальше от цивилизации, туда, где столетиями не ступала нога человека. Там, на опушке густого припорошенного снегом леса, среди каменных руин древнего города стоял маленький деревянный домик.
В, казалось бы, заброшенном здании кипела жизнь: из трубы струился дым, а в окнах мерцал свет.
Внутри жилища в гармонии смешивались звуки ритмичного постукивания ножа, бульканья готовящейся в глиняной посудине еды и тихого потрескивания огня. Сложившуюся кухонную идиллию то и дело нарушал топот маленьких ножек.
В доме было двое: невысокий широкоплечий мужчина с торчащими пепельно-русыми волосами, что занимался готовкой, и темноволосая девочка пяти лет, что с недовольным видом металась туда-сюда, время от времени переводя взгляд на покрытый ночным мраком пейзаж за окном.
Закончив шинковать, мужчина отложил нож в сторону, а затем кинул травы в кипящий горшок. Тщательно перемешав содержимое, он повернулся лицом к нарушительнице спокойствия и заговорил:
— Дарина, ты же понимаешь, что мама может сегодня не вернуться. Порой, она по нескольку дней выслеживает стада Вэйнхорнов, нет смысла ждать её. Отправляйся спать, уже поздно.
— Она идёт, я чувствую, — ответила девочка, продолжая ходить по прихожей взад-вперёд. — На этот раз, я клянусь, что не сомкну глаз до тех пор, пока она не согласится снова взять меня с собой.
— Ты же помнишь, чем кончилась ваша последняя совместная охота? — мужчина скрестил руки на груди и наклонил голову в сторону.
— Я не виновата, что стадо взбесилось, честно, — отнекивалась она, — во всём виноват тот глупый жук, что залетел мне прямо в глаз перед выстрелом. Если бы не он, я бы попала.
Отец лишь покачал головой.
— Начнём с того, что ты изначально не должна была стрелять тогда. Индза взяла тебя с собой лишь для того, чтобы научить отслеживать добычу, она не просила тебя брать её лук и уж тем более стрелять без её ведома, — строго отчитал он её.
— Но… — хотела было возразить девочка.
— Никаких «но», Дарина, ты тогда чуть не погибла! Больше никакой охоты, как минимум до семи лет. Точка. А теперь, отправляйся в кровать, — он указал на дверь, ведущую в её комнату.
Склонив голову, девочка молча побрела в сторону обозначенной комнаты. Дойдя до двери, Дарина остановилась и покосилась на родителя. Она открыла рот, собираясь высказать своё недовольство, но, уловив суровый взгляд отца, спешно закрыла его и, опустив глаза в пол, молча вошла в комнату.
Однако вместо того, чтобы послушно лечь в кровать, Дарина продолжила наблюдать за родителем сквозь небольшой зазор. Она знала, что мама скоро придёт, хоть и понятия не имела как, она просто чувствовала это.
Отец тем временем продолжил рутинную работу по дому. Он тщательно протёр стол, затем начал мыть тарелки и чашки, оставшиеся после ужина. Закончив, мужчина попробовал еду и, по-видимому, решив, что она уже готова, снял посудину с печи.
Поставив горшок на столик, отец перевёл взгляд на окно. Девочка почувствовала его беспокойство.
В голове тут же всплыла ссора, произошедшая неделю назад. Отец настаивал, на том, что матери не следует ходить на охоту в её состоянии. Мама, конечно же, не согласилась, поэтому они решили уладить конфликт их любимым способом — дракой (хотя её родители предпочитали называть это спаррингом). Из-за того, что он явно сдерживался, мама без труда одолела его, и ему неохотно пришлось уступить ей в этом вопросе. Воспоминание о том, как мать втоптала отца в грязь, невольно заставило девочку фыркнуть.
Мужчина резко перевёл взгляд на приоткрытую дверь, где конечно же заметил её маленькую фигуру, выглядывающую из-за двери. Поняв, что её засекли, Дарина поспешила залезть под одеяло и притвориться спящей. Она не хотела, чтобы отец снова ругал её.
— Дарина, — взяв со стола свечу, мужчина открыл дверь и медленно вошёл в окутанную тьмой комнату. Девочка не ответила, надеясь, что он уйдёт. — Я знаю, что ты не спишь, можешь не притворяться, — он поставил свечу на тумбу, после чего скинул с неё одеяло. Дарина не сдвинулась ни на дюйм, упорно продолжая делать вид, что спит. — Дарина, давай поговорим, — тихо проговорил он.
— О чём? — поинтересовалась она, откинув притворство.
— Я хочу понять, почему ты тогда взяла материнский лук без спросу и побежала прямо на стадо. Раньше ты никогда не вела себя так безрассудно, что случилось? — спросил мужчина, на его лице отразилось беспокойство. Как и в прошлые разы, когда родители спрашивали о мотиве столь безрассудного поступка, девочка молчала. Спустя минуту оглушительной тишины, отец решил оставить её одну.
— Я думала, что если поймаю Вэйнхорна, то докажу вам, что достаточно взрослая. Я думала… что, может быть, тогда вы бы разрешили мне увидеть мир за пределами долины, — прошептала она, проводя круги на белой простыне.
— Но тебе всего пять… — он замер на месте.
— Мне почти шесть! — резко вскочив воскликнула Дарина. Ей надоело, что родители обращаются с ней, как с новорождённой, хотя её мать в том же возрасте уже тренировалась с оружием! Успокоившись, она тихо выдавила:
— Мне почти шесть, а я до сих пор не знаю никого кроме вас с мамой. И… у меня нет друзей.
— Разве мы с мамой тебе не друзья? — попытался отшутиться отец.
— Родители не могут быть друзьями! Вы же родители! — прокричала девочка в гневе, после чего обиженно зарылась головой в подушку. И с чего вдруг она решила, что отец поймёт? Он всегда был чрезмерно опекающим. Порой ей казалось, что мужчина готов запереть её в клетке, лишь бы она была в безопасности, подальше от «жестокого» мира.
Ночь. Бескрайние леса и пролегающие за ними горные вершины окутаны тьмой. По лесной дороге, освещённой с двух сторон желтовато-оранжевым светом фонарей, неспешно катились две повозки, запряжённые Кундзарами. Это были огромные животные, имеющие тело куницы и конечности ящерицы. Следом за повозками в абсолютной тишине двигалась группа солдат, состоящая из тридцати мужчин.
Во главе небольшого отряда шёл высокий, хорошо сложенный молодой полубог. Его чёрные волосы, уложенные назад и закрепленные золотым ободом, слегка колыхались на ветру; одинокая прядь, выпадавшая из аккуратной причёски, спадала прямо на лоб. Он выглядел напряжённым, голубые глаза ежеминутно оглядывали окрестности в поисках потенциальной угрозы, правая рука крепко сжимала резную рукоять меча, готовая в любой момент вытащить его из ножен. Стойкое ощущение опасности не покидало его с тех пор, как он выдвинулся из Пограничья. Нутро подсказывало — что-то не так.
Ночь выдалась на редкость жаркой и безветренной: на небе ни облачка. Полумесяц освещал своим блёклым серебристым светом всё окружающее пространство, придавая изогнутым стволам деревьев и расстилавшемуся впереди полю почти мистическое сияние. Тихо. Слишком тихо.
Лидер отряда потянулся, чтобы стереть пот со лба, и немедленно пожалел об этом — резкая боль пронзила левое плечо. Его лицо скривилось - проклятая рана напоминала о себе при малейшем движении. Мужчина невольно задумался, не была ли связана усилившаяся тревожность с полным провалом операции, в результате которой он получил это ранение. Элл вздохнул — беды в последнее время, казалось, следовали за ним по пятам.
Последнее поражение, однако, никак не назвать бедой. Нет, это полная катастрофа: враги каким-то образом разузнали об их плане атаки и, за несколько часов до её начала, одновременно напали на все укрепления Эллов. Ему и ещё двум генералам удалось отбить две позиции из пяти и, к счастью, остановить дальнейшее наступление, но Каины всё же сильно их оттеснили. Он так крепко сжал кулаки, что костяшки пальцев побелели. Сказать, что Элл был взбешён сложившейся ситуацией — ничего не сказать.
Откуда?! Откуда, чёрт возьми, Каины узнали об их плане атаки?! Неужели они каким-то образом отслеживали их действия? Может, Сэт был прав, и в рядах Эллов завелась «крыса»? Или, возможно, он просто медленно сходит с ума?!
— Великий вождь, — прервал мрачные раздумья чей-то хрипловатый голос.
— Что такое? — нынешний вождь племени — Кэл Элл — обратил взор на Элла, окликнувшего его.
Это был смуглый низкорослый старик. На левой стороне его лица, начиная от нижней губы и заканчивая покрытым щетиной подбородком, чётко прослеживался старый, давно зарубцевавшийся шрам. Он носил немного потрёпанную офицерскую рубаху и фиолетовую накидку с жёлто-чёрным щитом племени Эллов. Старик был одним из лейтенантов Восточной армии и фактическим лидером данного взвода, однако, по законам племени, был вынужден передать командование старшему по званию.
— Я думаю, мы должны переждать ночь здесь, — предложил лейтенант, вежливо поклонившись в знак почтения. Кэл Элл поднял брови в возмущении.
— До селения рукой подать, не вижу никакого смысла останавливаться, — резко ответил он, спешно продолжив свой путь, ярко-красный плащ с вышитым золотыми нитями щитом Эллов яростно хлестал за ним.
— Но… Но, сэр, — лейтенант был ошеломлён резким ответом вождя настолько, что на мгновение застыл на месте. Немного придя в себя, старик принялся догонять быстро удаляющегося лидера. — Отряд шёл полдня почти без остановок — зверям нужен отдых, не говоря уже о солдатах, — кряхтел он, с трудом поспевая за молодым вождём. — К тому же, до столицы ещё минимум четыре часа пути, и по прибытии нам всё равно придётся ждать рассвета.
Услышав последний аргумент, Кэл застыл в шаге, наконец дав подчинённому шанс перевести дух. Старый лейтенант был прав — им в любом случае придётся дожидаться восхода солнца, ведь в целях безопасности врата селения запирают на ночь.
Обернувшись, вождь взглянул на старика, после чего перевёл взгляд на мужчин, плетущихся в самом конце конвоя. Они выглядели изнурёнными. Разгромное поражение сильно подорвало их дух, и всё же, те не сказали ни слова, когда он чуть ли не вусмерть их готов загнать из-за собственных переживаний и совершенно беспочвенных опасений. Кэл поник. Он вновь позволил страху диктовать ему жизнь, более того, доставил лишних хлопот и так измождённым сородичам.
— Ты прав, — вполголоса заключил он, повернувшись спиной к лейтенанту так, чтобы тот не заметил гнева в чертах «непоколебимого» лидера. — Прикажи извозчикам остановиться, заночуем здесь.
Спешно откланявшись, лейтенант поторопился вперёд, чтобы сообщить извозчикам о смене приказа. Сам же вождь, развернувшись, побрёл навстречу солдатам. Кэл Элл склонил голову, не в силах смотреть им в глаза. Он снова подвёл их, уже в который раз. Идиот! Как может вождь так пренебрегать собственным народом? Как может быть таким эгоистом и трусом?! Он перевёл взгляд на всё ещё сжатый в руке клинок — что бы сказал его отец, увидь он своего сына в столь жалком состоянии? Кэл стыдливо отпустил рукоять меча.
Воины остановились и приветствовали вождя низким поклоном. Всё ещё пребывая в самоуничижительных раздумьях, он, казалось, вовсе не заметил их.
— Великий вождь, — окликнул Кэла его правая рука и оруженосец — Тен Элл — не в первый раз уловив задумчивое настроение своего лидера.
— А? — подняв глаза, лидер отряда бегло осмотрел своё окружение. — О, прости, Тен, я слегка потерялся в мыслях, — извинился Кэл.
Тен был очень высоким, даже выше вождя, с тёмной кожей и коротко стриженными каштановыми волосами. Он носил ярко-красную рубаху с ассиметричным подолом, подпоясанную огромным кожаным поясом, на котором крепилась секира. На левой стороне рубахи, там, где находилось сердце, белыми нитями был вышит герб племени Эллов, символизирующий его положение в качестве оруженосца вождя.