Идти твоими тропами, быть рядом!
Я знаю, сложно чью-то боль делить...
Связали души мы таинственным обрядом,
И этот узел никому не разрубить!
Хоть и ошибки жизни били вьюгой,
И одиночеством терзала ночь,
Но ты была и есть, моя подруга,
А счастье наше, лишь усилит дочь!
Автор Игорь Азъ
Мечты у всех такие разные
Пролог
Дверь машины захлопнулась, и мужская фигура двинулась в мою сторону. В ожидании я приложила ладошку козырьком, пряча глаза от яркого солнца. Высокий, черноволосый, в лёгком льняном костюме, Ефим приближался, как белоснежный изящный парусник. Я заметила, как он похудел в последнее время. Сердце сжалось от безысходности.
Тёплый морской ветер трепал мои распущенные волосы. Они взвивались вверх, били наотмашь по лицу, но убирать их в причёску не было ни сил, ни желания.
Именно так. Сильнее, ещё сильнее. Хочу чувствовать жизнь, дышать полной грудью. Ощущать мощь воздушной стихии. Прикасаться обнажённой ступнёй к горячему песку. Впитывать каждую солёную капельку, что охлаждает разгорячённую кожу. И наслаждаться, наслаждаться долгожданной свободой! Свободой от условностей жизни, от бывшего мужа, его лжи и предательства. Никаких планёрок, проектов, отчётов. Только я, Ефим и малышка, что брыкается в животе. Лишь они сейчас имеют значение.
Всего несколько месяцев назад мне поставили страшный диагноз. Но за это время столько всего произошло! Я просто поражаюсь, на что готов человек, вставший у грани. Человек этот — я. Мне есть что терять, вернее, кого. За них я сейчас и сражаюсь. Сражаюсь, и буду сражаться с собой, со своей болезнью, с теми бандитами, что нас преследуют, да со всем миром, лишь бы продержаться ещё два месяца. Ровно столько осталось до родов. А потом... потом, скорее всего, я умру.
Иногда мои чувства замораживаются, чтобы не показывать страх с безысходностью. Тогда морской ветер приходит на помощь. Под его стремительными порывами я снова оживаю, чувствую.
Я дожидалась мужа сидя на высохшем старом бревне, что волны когда-то выбросили на пляж.
— Ты как? — он обеспокоенно просканировал меня взглядом и усаживаясь рядом протянул бутылку минеральной воды.
— Жарко, — выдала очевидную истину, быстро отвинтила крышку и с жадностью припала к горлышку. — Уф-ф-ф, — довольно отфыркалась, — холодненькая.
— Видео снимать будем или сразу поедем? — Ефим покрутил в руках видеокамеру, с которой мы не расставались последние два месяца.
— А давай, – согласилась я, оглядев пустой пляж, — никого нет, и погода благоприятствует.
Ефим хмыкнул, зная, что я не люблю спокойное море. Мне подавай буйство, стихию.
Схватившись за протянутую руку поднялась с топляка. Увязая ногами в песке покружилась, чем вызвала улыбку мужа. Замигал красный огонёк. Запись пошла.
— Привет, дочь, у нас снова остановка, — наговариваю очередное послание своей крошке.
Как же я её люблю! Это чувство пузырьками щекочет меня изнутри.
— Я устала в дороге, и твой папа позаботился о нас, — я помахала мужу, а он перевёл камеру на себя и тоже что-то шепнул в микрофон.
Потом снова говорила я. О том, как люблю, как жду её рождения, о том, как счастлива. Закончив, послала воздушный поцелуй.
— Нам ехать ещё два часа, потерпишь? — муж ласково погладил меня по выпирающему животику и вопросительно заглянул в глаза. — Если устала, можем ещё тут погулять или искупаться.
Я с сомнением посмотрела на море. Волны сегодня поднимались до колен. Несмотря на всю любовь к стихии, плавать я предпочитаю в спокойной воде.
— Надо ехать, кушать уже хочется, — я иронично улыбнулась, вспомнив скудный завтрак.
— Тогда поехали?! — муж нетерпеливо потянул за руку. Он не очень любит оставаться надолго на открытых пространствах.
— Поехали, — я вперевалочку, придерживаясь за его локоть, направилась к машине. Дорога вилась вдоль моря, поэтому я могла любоваться пейзажами из окна.
Кочевая жизнь мне нравилась, особенно с такой заботой. И чего я все тридцать четыре года воспринимала его только в качестве друга? Если бы не несчастье, то и счастья б не узнала. А сейчас я уверена, что счастлива, пусть ненадолго, пусть совсем не так, как хотела, но точно счастлива!
Диагноз
Момент, когда всё изменилось, отпечатался в моей памяти клеймом, которое уже не вытравить.
Весенний пятничный день начался как обычно. Ранний утренний подъём, чашка ароматного кофе. Мучившая по утрам тошнота отступила, и завтрак дополнился омлетом. Последние четыре месяца меня мутило, изредка рвало. А ещё тревожил сильный кашель, который иногда выворачивал лёгкие наизнанку. То утро выдалось отличным. Поэтому на радостях поцеловала Игоря, вышедшего меня проводить. Немного задержалась, разглядывая его такой родной заспанный вид, а потом понеслась вниз по лестнице к своей «ласточке».
Выехала рано, поэтому и в «пробках» не стояла. На работу примчалась раньше всех сотрудников, впрочем, как обычно. Они уже привыкли, что начальство в моём лице прибывает задолго до начала рабочего дня.
Успела посмотреть последние договора с клиентами, прошерстила закупочные ценники на растения, приготовила бумаги к еженедельной планёрке. Сезон у ландшафтников короткий, нужно многое успеть сделать.
Фирма «Лиана» не единственная, где я являюсь хозяйкой. Есть ещё мебельная фабрика, но эта — любимая. Мы предоставляем услуги по ландшафтному дизайну. Ещё будучи студенткой сельскохозяйственной академии я окончила курсы дизайнеров. Это именно то, чем я хотела заниматься всю жизнь — создавать красоту. Моя любовь к растениям, природе сплелась со знаниями и плавно перетекла в профессию.
Взглянув на часы я поняла, что опаздываю на приём к доктору.
— Стас, проведи сегодня планёрку, все свои пожелания оставила на столе, отлучусь — не знаю, на сколько, — попросила я заместителя.
— Хорошо, Мария Сергеевна, не беспокойтесь, всё сделаю, — зам обаятельно улыбнулся, а я поехала в клинику.
Стас в компании появился два года назад. Очень толковый и исполнительный помощник, несмотря на молодость. Зато его энергии можно позавидовать. Я тоже довольно улыбнулась, вспоминая, как пришла к такому решению.
Моя фирма снимает в городе пять офисов, и людей всегда не хватает. Настоящих специалистов днём с огнём не найти. Двенадцать лет назад я решила создавать кадры сама. Начала вести курсы по ландшафтному дизайну. Студенты изучали специальные компьютерные программы, азы проектирования, современные строительные материалы. В учебный план я ввела колористику, композицию, планирование и зонирование, много времени уделила изучению современных декоративных растений. Недавно внедрила практикумы по прививкам садовых растений. Выпускников привлекаю к себе на работу. Стас — один из таких. С ним я открыла несколько площадок по продажам растений. В начале занималась только перепродажей, но в планах собиралась и разведением заняться. Открыла несколько филиалов в соседних городах, так что возможностей для роста появилось много.
Пока добиралась, попала под красную волну светофоров, вытрепала себе все нервы. Мало того, что я нервничала перед визитом к доктору, так и дорога настроения не подняла.
Эту клинику посоветовал муж, он же и записал меня на осмотр. Анализы я сдала раньше, а в тот день ехала за результатами.
Судя по тому, как доктор нервно крутил ручку, глядя на бумажки с анализами, я поняла: ничего хорошего в них не написано. На этот приём я успела вовремя, но пауза, что держал врач, мне не понравилась.
— Не томите, доктор, я уже большая девочка, говорите, — не выдержала я такой пытки.
— Рак лёгких третьей степени, — глядя прямо в лицо произнёс он приговор.
Перед глазами всё поплыло. Голова закружилась, белые стены слились с белым потолком. Кажется, я сползла со стула, и только резкий запах нашатырного спирта привёл меня в сознание.
— Третья — это же не четвёртая? Есть шансы? — просипела сдавленным от спазма голосом.
— Всё верно, но лечение начинать нужно прямо сейчас, — доктор проявил любезность, предложив выпить успокоительной настойки, и я не отказалась.
— У меня же есть время подумать? — уточнила я, когда малость очухалась.
— Совсем немного. Недели хватит?
— Конечно, — взяв в руки бумажки, попрощалась.
Выползла, по-другому и не скажешь, из клиники. Глубоко вдохнула свежий весенний воздух, отчего голова закружилась, в глазах замелькали чёрные мушки, и тут же накатил приступ кашля. Пока не свалилась в обморок, поспешила присесть на ближайшую свободную лавочку. Помогло.
Что же делать? Мысли никак не хотели выстраиваться рядами, они смешались в один большой клубок и распутываться не желали. Осмотрелась. Зрение пришло в норму.
Вокруг бурлила жизнь. Молодая зелень радовала распустившимися листочками. Уже проснувшиеся насекомые бежали, летели и ползли по своим делам. Обратила внимание на муравья, что старательно тащил в дом какую-то палочку, на тонкую травинку, что пыталась пробиться к солнцу. Оно грело, ласкало, дарило жажду деятельности. Зябко передёрнула плечами. Прохладно пока ещё. Так, хватит себя жалеть, вон даже малыши все в активном весеннем движении, а я – взрослая тётка, чего раскисла?
«Надо позвонить сыну и мужу, — мелькнула здравая мысль, — они же ещё ничего не знают». Я нащупала в сумочке телефон, вытащила и набрала номер сына.
— Мам, ты не вовремя, — услышала любимый бас Дениса, — мы с Лизой уже садимся в машину, вечером перезвоню, целую, — сын даже слово не дал вставить, бросил трубку. Так происходило уже долгое время. С тех пор, как он начал встречаться с Лизой, я для него просто перестала существовать. Ни на один праздник к нам с отцом не приехал. Хорошо ещё, что на работе встречались иногда. А я скучала.
Денис с Лизой неделю назад уехали в Германию. Игорь что-то говорил, зачем он туда их отправил, но я пропустила мимо ушей. Денис тоже работает в нашей фирме, в рекламном отделе. Ему уже двадцать два. Взрослый стал совсем, — горько усмехнулась. И вечером не перезвонит. Никогда не перезванивает. Хорошо ещё, что на звонки отвечает. Когда успела упустить этот момент? Ну да ладно, нечего унывать.
Как ни странно, но разговор с сыном словно отрезвил. Не на кого мне рассчитывать, только на себя.
Из подъезда вышла шикарная парочка. Остановились. Он нежно поцеловал её в губы, она страстно ответила. Потом женщина обняла мужчину за талию, и они двинулись в сторону кафе. Всё бы ничего, я бы порадовалась такой нежности и приятным отношениям между взрослыми людьми, если бы высокий черноволосый мужчина в дорогом костюме не являлся моим супругом. А в стройной брюнеточке я бы не узнала свою двоюродную сестру Лену.
От потрясения даже не поняла, что делать. И умнее ничего не придумала, как присесть и отодвинуться в угол, чтобы меня не заметили. Трусиха? Да! Но… я никогда не была в такой ситуации.
С сестрой мы перестали общаться после смерти моего отца. Лене казалось, что бизнес, которым владел папа, должен достаться ей. Суть в том, что её отец — мой родной дядя, начинал дело вместе с папой. Но семье сестры понадобились деньги на квартиру, и тогда моему отцу пришлось вытаскивать капитал из оборота, чтоб отдать брату.
На каких условиях они начинали — уже неизвестно, а вот расстались со скандалом. Деньги из оборота вытащить в начале раскрутки — «смерть бизнесу», но Лениной маме край, как понадобилась квартира. Сам дядя не горел желанием рушить начатое, но жена надавила, и тот сдался. Братья разругались сильно, и помириться смогли буквально за год до смерти дяди. Через пять лет и мой отец упокоился. А потом уже Ленина мама науськивала саму Лену, что отец не все деньги отдал, что фирма по праву их, и так далее.
Ума не приложу, откуда такие желания, но иногда мне казалось, что вся семейка там не дружит с головой.
На похоронах отца сестра закатила жуткую истерику, с тех пор мы только обменивались поздравлениями на день рождения. И вот такая встреча, спустя двенадцать лет. Лена и Игорь.
Отстранённо подумала, что они хорошо смотрятся вместе, но оборвала себя. Это мой муж! Картина, где двое обнимаются и страстно целуются надолго останется в моей памяти. Шикарный день!
Виски резко заломило. В глазах потемнело, как это уже было в кабинете врача. Краски смазались. Серый дом стал ещё серее, а весеннее солнце слепящим фонарём обожгло глаза. Как же больно в груди. Воздуха перестало хватать, голова закружилась, и я ухватилась за столешницу. Не хотела упасть, но ещё больше не хотела на них смотреть. Уйти уже не успевала. Встречаться с этой парочкой в мои планы и раньше не входило. А теперь и подавно. Не хочу от слабости свалиться прямо им под ноги.
Мой фетиш – пальцы мужа. И вот, такие родные тонкие пальцы на талии чужой женщины вычерпали до донышка моё хрупкое самообладание. Даже на поцелуй я не так остро отреагировала. Измученная морально разговором с доктором, я восприняла как удар под дых руки Игоря на талии Лены.
На этом мои испытания не закончились. Шумно зайдя в помещение, парочка заняла соседнюю кабинку и заворковала.
А перед моими глазами так и осталась стоять та картинка.
– Ваш кофе, Мария Сергеевна, – извиняющее посмотрела на меня Света.
– Спасибо, – это всё, что смогла из себя выдавить. Как дышать?
Официантка кивнула и поспешила удалиться, чтобы принять заказ у новых клиентов. Нужно собраться. Сила духа ещё понадобится.
Порывалась уйти, пока соседи заняты, но побоялась, что ноги откажут, и я позорно свалюсь посреди зала. Что же делать? Скандал устраивать не хотелось, это в принципе не моё, тем более нужно беречь нервную систему.
Да, – усмехнулась про себя, – только и делаю, что нервничаю, такими темпами я много не проживу.
Посмотрела на небо. Чистое, без единого облачка. Как бы и мне хотелось лететь по жизни свободным ветерком, наслаждаться просторами, не задумываясь о работе, условностях и предательстве близких людей.
– Надеюсь это последний сюрприз на сегодня? – обратилась я к мирозданию. Ветерок закружил вихри пыли и плюнул в окно. – Вот и ответ, ничего хорошего ждать не приходится.
Между тем за стенкой тон разгорался скандал. До этого я пыталась отстраниться, не слушать, что там происходит. В душе затаилась боль. Почувствовала себя мерзко, но громкие фразы, брошенные резко, заставили насторожиться. Дальше я уже была вся во внимании.
– Ты же мне обещал, сколько можно ждать? – шипела Лена.
– Любимая, она отказывается подписывать документы, я же тебе говорил, – попытался успокоить Лену Игорь.
Любимая? Документы? – сказать, что я была в шоке – ничего не сказать.
– Ты десять лет кормишь меня завтраками, мне это надоело, наш сын в этом году пойдёт в школу, мне нужна лучшая школа, желательно в Англии, а не это убожество, что ты предлагаешь, – всё больше распалялась сестра.
Его сын? Нет! Я оглохла и остолбенела. На секунду застыла с кружкой в руках. Пальцы задрожали, из глаз потекли слёзы. Но мне надо услышать, надо понять, почему? Звуки стали пробиваться сквозь вакуум, я опустила чашку на блюдце. Растёрла занемевшее лицо руками.
– Неужели ты не можешь подсунуть ей на подпись документы под видом других? – между тем, продолжала напирать на Игоря сестра.
– Я пробовал, но Машка всегда проверяет, что подписывает, я же тебе объяснял. И постоянно консультируется со своим бывшим одноклассником, – примирительно попытался остудить пыл Лены мой муж, похоже, уже бывший. – Да и кое-какие шаги я уже предпринял.
– Плохо стараешься, – снизила интонации Лена. – И вообще, от тебя никакого толка. Развестись не можешь, пока фирма не переписана, замуж за тебя мне не выйти, пока ты женат, может мне самой уже меры предпринять? – прошипела угрожающе Лена.
– Какие? Не смей, – предупреждающе рыкнул Игорь.
– Нет человека, нет проблем. Делай что хочешь, но фирма должна стать твоей, – закончила разговор Лена. Потом послышался скрежет отодвигаемого стула, и цокот каблучков направился к выходу.
Я сидела словно оплёванная. Столько лет доверяла самому близкому человеку, и тут такое. Сын! У мужа есть ещё сын. Ему семь лет, а встречаются они – десять! Кара небесная! То есть почти половину нашей семейной жизни, мой Игорь жил на две семьи?!
3. Встреча с Ефимом
Уже через двадцать минут сидела в нашем кафе, возле огромного окна в пол. Наблюдала как родной человек, выходил из машины. Вот и увидела его радостную улыбку. Только я не смогу сделать его счастливым. Уже нет. Ефим достал с заднего сиденья огромный букет белых роз, горячо любимых мною, и уверенным, размашистым шагом, пошёл к входу.
– Сумасшедший, – расслабилась я, с удовольствием, наблюдая, как мой любимый брюнет с просто невероятной улыбкой заходит в зал.
– Привет, – неожиданный поцелуй в губы мгновенно разнёс по всему телу жар, а я даже не успела отстраниться.
– Привет, – незлобно огрызнулась. – Я же тебя просила, без этих твоих вольностей.
Но мои слова прошли мимо мужчины, потому что его внутренний мир осветила яркая звезда под именем Мария Вербицкая.
– Машка, – словно не замечая моего плохого настроения, – ты сделала самый лучший подарок сегодня, – эти довольные, смеющиеся карие глаза лучились неподдельным счастьем.
– Да, нам надо поговорить, – сказала спокойно, хотя так и хотелось улыбнуться в ответ.
Попросив официантку поставить букет в вазу, заказала себе лёгкий супчик. Ефим, внимательно разглядывал меня и постепенно начал понимать, что что-то не так.
– Маш, что случилось?
– Много всего, даже не знаю, с чего начать, – попыталась сосредоточиться, но ничего не получалось. Глядя на своего лучшего друга, причём единственного, у меня заслезились глаза, затряслись руки.
Простой вопрос, заданный обеспокоенным тоном, сковырнул ледяную корку, в которую пыталась обернуться с самого утра. В носу защипало. Сдерживать эмоции долго нельзя, вот они и грозили вырваться наружу в виде истерики. Сколько раз я плакала ему в жилетку? Сколько раз он успокаивал, не требуя ничего взамен? Сегодняшний день, видимо, не исключение.
– Маш, всё так серьёзно? – Ефим, пытался поймать мой взгляд, но я упорно смотрела на букет, – это из-за меня? – голос стал потерянным.
От удивления я даже хрюкнула. Вытерла влагу со щёк. Начинающаяся истерика захлебнулась, так и не начавшись. Подняла голову и посмотрела в тёмные глаза. Он-то тут при чём? Помотала головой, стала копаться в сумочке, достала бумажку с диагнозом доктора и положила её на стол.
Тот, пристально глядя на меня, взял бумагу, пытаясь что-то вычислить по выражению лица, затем перевёл взгляд на написанное. Прочитал. Кулак сжимался и разжимался вместе с листком. Желваки на челюсти заходили ходуном. Лицо побледнело.
– Не может быть, так не бывает, – он попытался взять себя в руки, но не сильно в этом преуспел.
Рассеянный взгляд блуждал по помещению, пытаясь найти опору для внутреннего стержня, но не находил. Растерянный, непонимающий и злой Ефим прикрыл глаза, чтобы сдержаться и не стукнуть кулаком.
– Когда приступаешь к лечению? – наконец смог хоть что-то произнести.
– Пока не знаю, диагноз только утром поставили, – ответила, пожав плечами. – Доктор дал неделю на раздумье.
Друг вскинулся, ничего не понимая, снова пытаясь разглядеть что-то на моём лице.
– А чего туту думать? Нужно лечиться. Ты же не сдашься?
– Конечно, нет, у меня куча планов и проектов, – уверенно сказала я. Но, Ефиму не сильно понравился мой ответ. Особенно жизнерадостная интонация. Как же хорошо он меня знает. Всё то время, пока я сидела в беседке, у меня постоянно крутилась мысль о том, что не хочу в больницу. Что это всё бессмысленно. Я никому не нужна. Стоит ли бороться?
– Я не могу тебя потерять, когда только обрёл, – мечущийся взгляд Ефима говорил о том, что не сильно-то он мне и поверил. – У тебя что-то болит?
Официантка принесла заказ, и мы ненадолго прервались. Кушать не хотелось, как и продолжать разговор.
– Нет, – отрицательно повертела головой. Хотя почему нет. Очень даже болит. Душа.
Чтобы успокоиться, решила взяться за ложку и скушать заказанный суп. Мне нужна пауза. Как же тяжело видеть боль в глазах дорогого человека. Ефим решил сделать то же самое. Мы, молча, стучали ложками по дну тарелки, не решаясь продолжить разговор.
Когда с едой было покончено, а пауза затянулась, я вспомнила о семье и муже. Досада – вот что испытывала при мысли об Игоре.
– Это ведь ещё не всё? Давай рассказывай по порядку, – снова удивилась. Как же хорошо он читает мои эмоции.
И я рассказала всё: и про доктора, и про мужа – изменщика, про фирму и документы. По мере слов лицо Ефима каменело. Когда я закончила, наступила тишина. Он даже глаза прикрыл, чтобы не выдать всего накала эмоций, что бушевали внутри.
– Что думаешь делать?
– Ты про Игоря? – увидев утвердительный кивок, продолжила, – не знаю, вот хотела с тобой посоветоваться. Я пока не составила план действий, но и оставить всё как есть – не могу. Скорее всего, подам на развод.
– На кого оставишь фабрику, пока лечишься? – Ефим задал тот вопрос, над которым я размышляла всё это время.
– Понимаешь, я в замешательстве. Пока не увидела мужа с этой… хотела передать дела ему. Но теперь обида клокочет. Как поступить правильно? Он ведь реально пашет на работе. Только… это ведь папин бизнес. Он просил, чтобы фирма осталась с фамилией.
– Напиши доверенность без права продажи, – предложил Ефим.
– Я подумаю. Сына бесполезно подтягивать. Он не хочет даже думать о руководстве. Да и не справится. Разорится. Нет у него талантов в этой сфере.
– Тут ты права. Ничего, что-нибудь придумаешь. Главное, чтобы ты поправилась. Но я бы посоветовал тебе убрать учредительные документы подальше. Хочешь, мы посоветуемся с моим юристом? Он подскажет что-нибудь дельное.
– Было бы замечательно, потому что я вообще ничего не понимаю. Почему Лена ведёт себя так нагло? Возможно, я чего-то не знаю? Представь, у них общий сын, – я всхлипнула.
– Поехали ко мне. Отдохнёшь, расслабишься. Подождёшь юриста.
– Думаешь надо действовать, так сразу? – не поняла я.
– Ты же сама сказала, что Игорь попросил папку. Да и Лена ему угрожает. Так что действовать твой муж будет быстро. У него на всё про всё – неделя. И у тебя тоже. Потому что если он не сможет сейчас что-то сделать, то из-за болезни сможет признать тебя недееспособной.
Какой ужас. А может, я такая и буду. Не хочу лежать овощем.
– Так, не кисни. Ты уже закончила с едой? – взгляд друга стал решительным и напряжённым, когда я в очередной раз всхлипнула.
– Да, – с тоской посмотрела на роскошный букет, который нельзя забрать домой. Игорь очень ревнивый. Хотя почему теперь я должна заботиться о его чувствах? Там роз пятьдесят, не меньше.
Ефим, поняв мой взгляд, снисходительно улыбнулся.
– Сейчас едем ко мне, и не пыхти, – прервал мои потуги возразить одним жестом, – вызываю службу безопасности, будем заниматься твоими проблемами. Составим план действий, а потом уже решим: либо ты домой поедешь сообщать мужу новость, либо у меня останешься, и не возражай, – брюнет оказался настроен решительно, но у меня аж поджилки затряслись.
Сколько может человек перенести переживаний за один день? Вот и я не знаю, но, похоже, мир решил меня добить, заставив пережить ещё раз заново события четырёхмесячной давности.
Я хотела и боялась ехать в тот дом, боялась своих эмоций и ощущений.
Усталость накатил как-то резко. Разговор дался тяжело. Ехать никуда не хотелось. Но глядя на собранность, и кипучую деятельность Ефима, поняла, что не отстанет, пока не разработаем план.
Прижав букет цветов, потопала в свою машину. Поездка до элитного посёлка, в котором проживал Ефим, чуть взбодрила и привела мысли в относительный порядок. Хоть руки ещё и подрагивали на руле, но мозг уже соображал. Не время расслабляться.
Пройдя проверку на въезде, мило улыбнулась охраннику и поехала к дому. Там нас уже ждали.
– С начальником службы безопасности ты знакома. С остальными познакомишься позже. Не будем тратить время на условности, – говоря всё это, Ефим забрал букет, мою сумочку и кивком головы пригласил всю команду пройти в дом.
Когда он всё успел организовать?
Внутри пахло деревом. Обожаю этот запах. Он напоминает о детстве, проведённом в деревне у бабушки. С моего последнего визита в этот дом ничего не изменилось. Я провела ладонью по тёплым резным деревянным перилам, ведущим на второй этаж, посмотрела вверх, и краска смущения залила лицо. Вспомнился тот вечер, когда наши отношения с другом изменились.
Случилось это четыре месяца назад. Я тогда закончила огромный проект. Суть его состояла в полной перестройке городского парка отдыха. Наш город – миллионник, соответственно, и парков много. Но один из них, невероятно огромный и давно запущенный, выглядит доисторическим. Вот я и решила придать ему культурный вид, выйти, так сказать, на высший уровень. Со своей командой мы полгода трудились, придумывая разнообразные виды отдыха. План был глобальным, занимал всё рабочее и свободное время, поэтому я ничего вокруг не замечала. Когда мы смогли донести проект до городского руководства, то "Лиане" предложили выйти на освоение федерального бюджета. Отправили работу и её приняли на конкурсной основе. Наш проект, наше детище – приняли! В тот день я решила расслабиться, потому что просто уже загнала себя как скаковую лошадь. Ещё чуть-чуть – и можно пристреливать.
Я лучилась счастьем! Немного отметила с коллегами в офисе, а потом позвонил Ефим, и в процессе разговора, решили отпраздновать это событие и с ним. Дома мою «цветочную» деятельность не поддерживали, поэтому поговорить о туях, соснах и декоративных заборах, я могла только с другом детства.
Его интересовало всё. Он с удовольствием разбирал со мной разницу между щебёночным покрытием и декоративной щепой. Искал в интернете производителей аттракционов.
У Ефима тогда тоже выдалась тяжёлая неделя. Всё-таки он владелец большинства акций в корпорации по производству оборудования для газовой и нефтяной промышленности. Ответственность – сумасшедшая, нагрузка просто невероятная. Я всегда удивлялась, как при такой занятости, он успевает вникать в мои проблемы, и уделять мне время?!
После напряжённой недели никому из нас не хотелось сидеть в кафе, на глазах у десятка посетителей, поэтому решили отпраздновать событие уютно, перед камином. Такое и раньше случалось, но в тот день всё вышло из-под контроля. Его грозная повариха, оставив нам праздничный ужин, ушла домой, а мы остались пить шампанское. Смеялись до умопомрачения, вспоминая школьные годы. На вечера встреч выпускников ни он, ни я не ходили. Не любила я свой класс, хоть ты тресни. Класс отвечал тем же. Шуточки одноклассников в начальной школе были детскими, а в старших классах уже не шуточными. Но благодаря соседу по парте, ничего страшного со мной не случалось. Были ведь и весёлые моменты, вот их-то и вспоминали. В животе порхали бабочки. Пузырьки шампанского кружили голову. От осознания того, что возможно мой проект, моё детище, выпестованное за полгода, выиграет тендер, в крови бурлила энергия. Появилась гордость за то, что талант и усилия команды сделают место отдыха горожан прекрасным, а наш старинный город обогатится современным парком, вписанным в естественное озеленение.
Кто кого поцеловал первым – уже и не вспомнить, хотя если подумать, то всё-таки я. Счастливая, я хотела поделиться радостью со всеми. Выплеснуть свой восторг, чтобы все окружающие почувствовали то же, что и я. А особенно, чтобы им проникся один близкий по духу человек, который всегда рядом. Потянулась к Ефиму, чтобы запечатлеть благодарный поцелуй на его гладковыбритой щеке, но в тот момент он повернулся, и мои губы соприкоснулись с его. Нас словно прострелило разрядом тока. Волна возбуждения пробежала по телу, а глаза друга потемнели. Что творилось со мной – не рассказать. Все органы чувств обострились и словно взбунтовались. Я и до этого пребывала в благодати, но после соприкосновения губ, меня накрыл шквал эмоций, словно я попала в закрытую куполом зону и надышалась кислородом. Голова закружилась, тело прошило искрами желания, руки поднялись сами собой и обвили шею.
Ефима долго уговаривать не нужно. Каждый раз при общении со мной, он сдерживался. Намерение наброситься с поцелуями и объятиями, сквозило в каждом жесте, но я повод и разрешение не давала, а тут сама своими действиями включила зелёный свет.
Жадные губы не дали времени на раздумье, полностью перехватив инициативу. Ефим подхватил меня на руки и поднялся на второй этаж, в спальню. Была пауза, когда он давал возможность передумать, но я бы уже не смогла отказаться. Только не в тот момент, только не тогда. Всё это время меня не просто целовали, меня любили. Только с этим мужчиной, я поняла, что значит заниматься любовью, когда мужчина тебя любит по-настоящему. Любит так, что дух захватывает от наслаждения и одуряющего счастья. Всё, что испытывал он, втройне доставалось мне, он делился этим счастьем, возводя его на недосягаемую высоту. Он нежил в своём обожании. Дарил себя, свою ласку, которая лавинными реками пронзала тело, вознося снова и снова на вершину вулкана. Иногда страсть захлёстывала, сгоняя с кровати. Она скидывала с мебели ненужные вещи, чтобы изведать новые ощущения на твёрдых поверхностях, уделяя всё внимание нежному шёпоту, негромким стонам, а потом и неистовым крикам. Эта страсть, что привлекла нас друг к другу, угомонилась только под утро.
Когда настойчивый солнечный луч зимнего солнца разбудил меня, то сначала мне показалось, что я нахожусь в руинах. Вещи, что скидывали вчера второпях, валялись на кресле и подоконнике, висели на дверцах шкафа и люстре. По всему длинношёрстному ковру россыпью блестели ручки, валялись книги, бумаги. Комод оказался сдвинутым, так же как и кресло.
– Да, стадо слонов наделало бы меньше разрушений, – хмыкнула, обозревая кавардак в хозяйской спальне.
Взгляд прошёлся по кровати. Пришлось зажать рот, чтобы не засмеяться и не разбудить Ефима. Одеяло лежало на полу. Подушка на кровати виднелась всего одна, вторая потерялась в недрах комнаты. Спали мы на голом матрасе. Простыни не было, вернее, она была, но не там, где нужно. Друг замотался в эту самую простыню, словно египетская мумия. Распутывать его я не стала, так же как и будить. Одежду пришлось поискать, но я справилась, а потом тихо ушла не попрощавшись. Сбежала. Мне было стыдно посмотреть ему в глаза.
Не могу сказать, что эта ночь стала ошибкой, наоборот, она была волшебной. Столько лет держать дистанцию, и вдруг отпустить тормоза. Как вести себя с другом дальше? Что делать? И нужно ли что-то делать? Быть любовницей – это не моё. Да и Ефим бы мне не позволил. Разводиться с Игорем не хотелось. Мы уже двадцать два года жили в браке. Страсти, конечно, не было, но и разводиться я не планировала. Нам было спокойно и удобно вместе.
У меня есть семья, за неё и буду держаться, – так решила я в тот день, игнорируя звонки Ефима все следующие четыре месяца. Я изменила мужу. Совесть постоянно напоминала об этом. Я окружила Игоря заботой. Возила ему обеды на работу. Он удивлялся, но не отказывался. Проект был закончен, и у меня появилось время на семью. Только, как оказалось, мой поступок – шалость, по сравнению с действиями мужа.
И вот я снова стою в доме другого мужчины, глажу отполированную поверхность витой лестницы, вспоминая события той ночи. Как же я ошибалась, считая, что у меня есть семья.
– Ну что ж, начнём, – громкий голос начальника службы безопасности вернул меня к делам насущным. Вся команда во главе с другом расселась за журнальным столом и ждала только меня. Я быстро скинула обувь и присоединилась к компании.
А потом мне снова пришлось рассказывать весь свой день по пунктам. Андрей Андреевич задавал дополнительные вопросы, вытягивая всё новые сведения. Совместными усилиями, мы составили приблизительный план на ближайшие дни. Я – ничего не подписываю. Забираю документы из офиса и передаю Андрею Андреевичу. Рассказываю о диагнозе и слежу за реакцией. Ребята выясняют всё о семейном адвокате, попытаются узнать, как обстоят реальные дела на фабрике, попробуют сделать тест анализа ДНК ребёнка Лены и Игоря.
Дел запланировали много, поэтому вся команда уехала делать свою работу, а мы остались с Ефимом вдвоём.
Мне впервые было неудобно находиться в его компании.
– Маша, всё будет хорошо, – попытался подбодрить меня Ефим.
– Я знаю, – хмыкнула, – ведь великий и ужасный господин Цветков сам взялся за расследование.
– Я рад, что ты в меня веришь, но расстроен, что не доверяешь до конца, – проницательности Ефима я могла только позавидовать. – Я же вижу, что ты что-то задумала. Хочу вместе с тобой съездить к врачу. Ты не против?
– Хорошо. Только что это даст?
– Просто я буду рядом. Что ещё тебя мучает?
– Это сложно, очень сложно озвучить, – я мысленно взмолилась к вселенной, чтобы дала силы рассказать обо всём, что меня терзает.
– Иди сюда, – Ефим притянул за талию на диван, усадил рядом с собой, обнял за плечи, а я положила голову ему на грудь, как всегда это делала. Только вот его успокаивающие поглаживания по спине воспринимались совсем не успокаивающими, а очень даже с подтекстом. – Полегче? – Ефим потянул пальцами за подбородок, чтобы поднять лицо и видеть глаза. – Вот так, а теперь рассказывай.
Я попыталась опустить глаза, но он не дал, пытаясь увидеть каждую эмоцию.
– Та ночь, – начала я охрипшим от волнения голосом.
– Была самой прекрасной, – перебил, приставляя пальчик к губам, – я ни о чём не жалею и извиняться не собираюсь. Ты же знаешь, как я тебя люблю, хочу быть с тобой, просыпаться утром и видеть твоё лицо, обнимать беззащитную, мягкую и трепетную. Я теперь знаю, что ты тоже меня любишь. Но поставила рамки в отношениях и их соблюдала. Я знал, что семья для тебя важна, и не давил, но сейчас её больше нет. Сын вырос, муж, – он сделал паузу, – оказался недостоин тебя. Я. Тебя. Не отпущу.
В шоке смотрела на одноклассника. Такую проникновенную и эмоциональную речь я не ожидала услышать сейчас, но раненое сердце окатило тёплой волной благодарности.
– Но я же, я, – голос сорвался, не зная, как озвучить, – болею и есть большая вероятность, что скоро умру. – Сказала и застыла.
Тело под щекой закаменело, но взгляд оставался таким же решительным и уверенным.
– Мы с этим ещё разберёмся, но если и так, то я хочу провести с тобой каждый день, каждую минуту. Хочу видеть твои глаза, смотрящие на меня не как на друга, а как на мужчину, единственного мужчину в твоей жизни, – рука на плече крепко прижала к надёжному телу, а из моих глаз брызнули слёзы.
– Ты чего, Машка? Я сделала тебе больно? Прости, – он нервно зашептал, пытаясь губами убрать слёзы. – Помнишь о чём мы мечтали, сидя на крыше многоэтажки?
Его губы сместились от глаз к щеке, поцелуи стали хаотичные. Лоб, глаза, скула, снова лоб, а потом уголок губ, и он поцеловал. Сначала успокаивающе, а потом так жадно, что выбора не осталось, кроме, как также страстно ответить на поцелуй. Удерживая двумя ладонями лицо, он не давал отстраниться, да мне не очень и хотелось. Я так нуждалась в понимании, сочувствии, что сама готова была его вытащить из него.
– Конечно! Путешествовать. Проехать страну на машине от Калининграда до Владивостока, – иногда вдыхая воздух, отвечала я.
Мы целовались как сумасшедшие, словно это последний поцелуй в нашей жизни, хотя, вполне возможно, так могло и случиться. Первым отстранился он, посмотрел, вытер большими пальцами лицо, освобождая от оставшихся солёных дорожек, чмокнул в нос и снова прижал к себе.
– А ещё – не меньше троих детей! – Ефим прижался лбом к моему лбу и застыл.
Моё сердце пустилось вскачь. Я тоже хотела. Всегда, но оказалась слаба здоровьем.
– Нужно ехать домой, – потянулась я из объятий. Дети – болезненная тема.
Все мысли вернулись к Игорю. Боль от предательства притупилась. Доминировало чувство отторжения, неприятия. А ещё грызло чувство вины за то, что десять лет не замечала или не хотела замечать поведения мужа. Или он талантливый актёр, или мне получается, было всё равно. Если подумать, то актёр из него плохой, а значит – это я виновата. Именно я не замечала ничего вокруг, мне было безразлично, где и с кем проводит время муж. Сначала полностью увлеклась заботой о сыне, потом своими проектами и деревьями. Но я доверяла мужу. Мозг устал анализировать и думать стало откровенно лень. Я так вымоталась за день, что, пригревшись в тёплых руках Ефима, чуть не заснула, но необходимость ехать домой напрягала.
– Не хочу тебя отпускать, ни сейчас, ни потом.
Ефим разорвал объятия неохотно, непрерывно целовал, не давая вырваться. А когда усадил в автомобиль и закрыл дверь, долго стоял за воротами, провожая машину. Мне и самой не хотелось ехать в дом, где не рады, но…
Когда я с тревожно стучащим сердцем открыла дверь квартиры, то убедилась, что меня всё-таки ждали. Причём приехал и сын со своей Лизой.
– Какие люди! – съязвила я. Денис и в обычные дни не приезжал, а тут… – Когда вы прилетели? – их приезд показался странным и непонятным. Что здесь делает сын, да ещё и с Лизой, которая никогда к нам не приходила? Нет, я рада, но слишком неожиданно.
Никто не ответил.
– Ты где была? Я звонил, беспокоился. На работе сказали, что ты ушла ещё с утра, – сложив руки на груди, раздражённый Игорь стоял, загораживая проём в комнату.
– Может, вы мне раздеться дадите сначала, а потом допрос устраивать будете? – я лихорадочно соображала, что сказать. Почему-то стало страшно. Сын высился столбом посреди прихожей, а муж подпирал дверной проём в комнату, при этом его челюсти были стиснуты, а кулаки сжаты. Вид у обоих показался слишком воинственным.
– Прости, – сын бросился ко мне, забирая сумку. Я во все глаза уставилась на него, никак не ожидая такой заботы. За всю жизнь никогда так не делал. А его зазноба полыхнула злыми глазищами. – На завтра с утра назначена встреча, которую нельзя отменить, вот мы и прилетели сегодня вечером, – объяснился Денис.
Разделась, прошла в комнату, села на диван, домашние разместились в креслах напротив.
– Мама, так где ты была? Почему не брала трубку? – уже спокойнее переспросил Денис. Лиза осталась стоять за его спиной, всем своим видом показывая, что она тут ненадолго.
Я окинула взглядом свою «семью», снова вздохнула и решила начать с главного.
– Мне есть что сказать, – я порылась в сумке, что Денис пристроил так удачно на диван, и достала пресловутый кусок бумаги, где чёрным по белому написано о состоянии моего здоровья.
Передала сыну, тот прочитал, удивился, но никак не отреагировал. Стало обидно. Он вообще знает, что это такое? Игорь тоже пробежал глазами, но не высказал удивления. Неужели знал? Возможно, ему позвонили из клиники?
– Я давно тебе говорил провериться. У тебя ненормальный кашель. Вот, запустила до онкологии, – начал отчитывать меня Игорь. То есть я ещё и виновата, что заболела? Не, это уже слишком. Как сдержалась и не заплакала – не знаю.
Какая-то смутная, но очень важная мысль начала мелькать в голове, но муж перебил её.
– Ты поэтому ушла с работы, никому ничего, не сказав? – уточнил Игорь.
– Мне с утра нужно было к доктору, а когда увидела диагноз, то просто не смогла никуда идти. Сидела в парке, пытаясь прийти в себя, – смотрела на дорогих людей сквозь опущенные ресницы и не узнавала. Откуда такое равнодушие? Игорь не жалел меня, не сочувствовал, он просто отругал, как маленького ребёнка, стащившего конфету.
А чтобы я сделала на его месте, случись с ним, не дай бог, такая болезнь? Наверняка уже звонила бы по клиникам, узнавая, где лучшие врачи. Брала билеты на самолёт, чтобы лететь с ним, быть рядом в трудную минуту. «И в радости, и в горе». Только это я. Захотелось себя пожалеть. Почему?
Руки Игоря лежали на подлокотниках. Его пальцы чуть подрагивали, словно отбивали ритм. Отвращение захлестнуло, резко, подкатываясь к горлу. Я ещё помню, какими чувствительными и нежными они становились, когда ласкали моё тело.
– Понятно, а как сейчас себя чувствуешь? – спохватился сын, – отец позвонил, сказал, что ты пропала. Ты ведь об этом хотела со мной поговорить, когда звонила утром? – взгляд сына стал виноватым-виноватым.
– Да, я только вышла от доктора и сразу набрала тебя, но ты оказался занят. – Терпкие духи Лизы, что присела рядом с Денисом, ударили в нос. Горечь подступила к горлу, и я рванула в туалет.
В мире должен быть баланс, равновесие. Если с утра не вырвало, то обязательно станет плохо вечером.
– Мне страшно, – просто сказала я, когда вернулась в комнату, — очень. Чувствую себя ужасно. Слабость и тошнота. Я безумно боюсь. Как самого лечения, так и последствий.
– Что думаешь делать? – спросил отстранённо муж, откидываясь на спинку кресла.
– Лечиться, конечно, что же ещё? Доктор дал неделю на раздумье, – я говорила, а Игорь всё мрачнел и мрачнел. – А ты против? У тебя такой вид, словно это тебе страшный диагноз поставили, – уколола я.
– Я просто за тебя переживаю, а ещё за работу. Не представляю, как ты будешь справляться? – он задумчиво посмотрел на меня, – может, перепишешь фирму на меня, пока не поздно?
Я в шоке уставилась на него. Реально? Это всё, что его сейчас интересует? Я помнила, что где-то должен будет прозвучать вопрос про фирму, но, так цинично списать меня со счетов? Я разозлилась. Даже если любовь и прошла, но, должны ведь были остаться другие чувства: порядочность, забота, уважение. Где это всё?
Если до этого момента я хотела оставить фирму мужу, то после его слов во мне что-то перевернулось. Как же горько осознавать, что ты ничего для него не стоишь. Игорю надо поднимать другого сына.
– Не нужно меня хоронить раньше времени, – вскочила с дивана, не забыв прихватить сумку, – перепишу, но сейчас у меня нет на это силы, – я развернулась и собиралась уйти к себе в спальню, но новый виток вопросов остановил меня.
– А когда? – я развернулась, открывая рот и глотая воздух от такой наглости.
– А что так срочно? – взяла себя в руки.
– Просто у нас переговоры на следующей неделе, и если они пройдут ожидаемо положительно, то тогда потребуется твоя подпись, – начал объяснять муж.
Я вернулась, снова села на диван и уставилась на Игоря.
– Какие переговоры? Ты о чём? Почему я ничего об этом не знаю? – внимательно всматриваюсь в знакомое и любимое когда-то лицо. Взгляд его метнулся к сыну, на секунду в мимике проскочила вина или сожаление, но потом Игорь взял себя в руки.
– Я ищу новых партнёров по производству мебельной фурнитуры.
И почему-то я ему не поверила.
– Если ищешь партнёров, то ищи, при чём тут переговоры? Да и наши поставщики надёжные, проверенные, зачем новых искать? – не поняла я.
– Ну… – протянул нервно он, – рынок всегда предлагает что-то новенькое, вот я и присматриваюсь.
Что-то тут не так. Что за переговоры? Ведь явно задумал гадость, но вникать сейчас просто не могу, да и лишнее подозрение вызвать тоже.
– Пришли мне новые прайс-листы на электронную почту, если тебе понравятся. Я посмотрю, если мне тоже понравятся, то заключим договор, – я решила усыпить бдительность, поднялась и пошла к себе, – простите, но действительно очень устала. Поцеловала сына, игнорируя Лизу, и медленно удалилась.
В своей комнате разделась, сходила в душ, на большее меня не хватило. Забралась под тёплое одеяло. Хотела подумать и осмыслить день, но сон сморил раньше. Какая-то безнадёга.
Проснулась поздно. Никто меня не беспокоил. Даже с работы звонки потерялись. Тело ломило, словно я заболевала. Этого только мне не хватало. Идти никуда не хотелось, думать тоже. Но… Открыла планшет и принялась читать всё о своей болезни. Оказывается, на ранней стадии опухоль могли бы вырезать, но не на моей. Чтобы удостовериться, отобрала несколько клиник и послала свои анализы. Наверное, потому, что суббота, мне сразу ответили только в двух. Очень тактично написали, что операцию проводить уже не имеет смысла, предложили лечение, которое сможет улучшить самочувствие и увеличить продолжительность жизни.
Я рыдала в подушку, выла в потолок, но ничего не могла поделать с этой ситуацией. Шансов нет. Тогда на кой мне валяться под капельницами, испытывать всё то, что уготовано больным после химиотерапии? О, да, об этом я тоже прочитала. Не хочу проходить все круги ада. Обезболивающее мне и так обязаны выписать.
Наоравшись, лежала на спине и смотрела на улицу. Говорят, что всё, что ни делается, всё – к лучшему. Почему птички за окном продолжат чирикать и завтра, и послезавтра? Весеннее солнце год за годом будет заливать золотистым светом пол в комнате, а меня не станет. Почему? Сердце больше не встрепенётся, отзываясь первым распустившимся листочкам. Как найти в этом всём что-то хорошее, чтобы жить дальше столько, сколько позволят?
Мозг тут же выдал множество вариантов, когда действительно могло быть хуже. Например, опухоль могла развиваться в желудке или на позвоночнике. При этом я слегла бы пластом, а ухаживать за мной некому. Лиза вряд ли возьмётся за судно. А при моём заболевании нет болей, ведь в лёгких нет нервных окончаний. На сегодняшний день я чувствую себя нормально. Тогда почему я опустила руки? Зачем думать о том, с чем не могу справиться? Нужно думать о том, что могу сделать прямо сейчас.