Искорка для неуязвимых - читать онлайн

1. Социальная служба похищений

Юля

— Мы обязаны забрать вашу сестру, госпожа Лидова, — суровым голосом чеканит женщина с жестким лицом и тонкими губами. — Условия жизни девочки не удовлетворяют стандартам. Ввиду её состояния здоровья…

— Никуда я вам сестру не отдам! — перебиваю я.

Я ей не верю. Я два года воспитываю Машу одна и до этого проблем с опекунством не было.

— И вообще, — упираю ладонь в дверной косяк. — Сначала принесите предписание или что у вас там по протоколу! Социальная служба называется, где документы?

Я стою, подпирая дверь комнаты Маши спиной, а передо мной в ряд эта дама из соцопеки и двое мордоворотов в форме. Сердце колотится в горле. Они явились с таким видом, будто готовы забрать Машу силой.

— Вы отказываетесь передавать ребенка социальной службе? — переспрашивает женщина ледяным тоном.

Я собираюсь кивнуть, но не успеваю. Она считывает движение.

— Заберите девчонку! — бросает своим подручным.

Против шкафа весом в центнер я бесполезна. Один из них сгребает меня как пушинку, второй открывает дверь в Машину комнату, входит. Маша должна сейчас спать.

— Её нельзя сейчас будить! — кричу.

У меня сердце кровью обливается, я изо всех сил вырываюсь, но амбал держит крепко. И с каких времен в социальной службе работают такие крепыши?!

— Пустите сейчас же! — рычу я, пинаясь, но это ему как слону дробина.

Второй выносит Машу из комнаты и кивает тому, который меня держит, затем женщине.

— Эту в расход, — приказывает она, указывая на меня кивком.

Меня пробирает ужас и накрывает паника. Амбал за спиной перехватывает меня одной рукой и лезет, похоже, за оружием…

Ну да, социальная служба! Конечно!

— Маша! — кричу я. Не факт, что она проснется, ещё более не факт, что поймет меня, но… — Маша, проснись! Беги!

Всё происходит как в замедленной съемке. Мужчина с Машей на руках поворачивается, чтобы уйти, а моей головы касается холодное дуло чего-то небольшого, мелкокалиберного.

И в этот момент Маша просыпается. Смотрит на меня, но взгляд… которого я боюсь. В такие моменты в неё будто что-то вселяется.

Она открывает рот и кривит лицо в гримасе беззвучного крика. Тот, который держал, резко бросает её на пол, зажимает уши. То же делает женщина и амбал за моей спиной, роняя миниатюрный пульсар.

И через несколько секунд все трое падают на пол без чувств.

Что это было?!

Но мне некогда думать. Я даже не проверяю, живы эти люди или мертвы. То, что они пришли — уже говорит о том, что нам надо бежать. Очнутся они или нет, нам нужно быть как можно дальше от этого места.

Маша поднимается, потирая ушибленный бок. Она в том состоянии, которое врачи назвали припадками аутизма. Не смотрит в глаза, не контактирует, будто не здесь, а на своей волне.

Я бросаюсь в свою комнату, хватаю сумку через плечо, пихаю в неё немного белья, какую-то одежду. Сама переодеваюсь в нанотроксовый комбинезон. В нем хотя бы удобно.

Потом лечу в комнату Маши. Она так и стоит в коридоре, смотрит в пространство отсутствующим взглядом. «Ловит сеть» — я так называю это в шутку.

Хватаю Машину одежду и белье. Она в основном носит длинные платья. Другое ей не по душе. Кроме одежды, я закидываю Машины рисовальные принадлежности, листы бумаги и альбом, заполненный однотипными рисунками. Это может понадобиться для визита к новым врачам.

Я выбегаю в коридор и уже собираюсь рвануть к сестренке, но останавливаюсь. Надо узнать, что за люди за ней приходили.

Беру свой рабочий планшет со сканером чипов, сканирую правую ладонь каждого тела. Идентификационный чип мне точно что-то скажет. Но потом. Сейчас надо удрать.

Я опускаюсь на корточки спиной к Маше.

— Юля-такси, — произношу веселым тоном, хотя у самой пульс в висках бухает.

Маша без возражений цепляется за меня как обезьянка. Я накидываю лямку сумки на шею спереди, подхватываю Машу под бедра и бегом вылетаю из блока.

У меня есть только одно место, куда я могу пойти. Только один человек, к которому я могу обратиться за помощью. Моя подруга Лейла.

Я бегу по коридору орбитальной станции, не разбирая дороги. Сейчас рабочее время, так что людей мало.

Лифт едет как парализованная улитка, но вскоре он раскрывает пасть по горизонтальной линии. Я вхожу в кабину, жму кнопку на два уровня ниже, и мы медленно ползем на уровень, где живет Лейла.

Выхожу из лифта и снова перехожу на бег. Гравиботинки грубо стучат по металлу пола. Меня сносит на поворотах. В боку адски колет, по спине катится пот.

Наконец я добираюсь до дальнего конца уровня, где обитают «отбросы общества». Они не отбросы, просто живут вне системы.

Бью по сенсору так сильно, что опасаюсь его сломать. И уже проклинаю свою неудачливость, если Лейлы не будет дома.

Но к счастью, дверь загорается зеленым сигналом и отъезжает в сторону.

Лейла в халатике и завивающем шлеме, с какой-то зеленой жижей на лице вскидывает брови, которых почти не видно.

— Юля?! — она отходит в сторону, впуская меня, и запирает дверь. — Ты чего? Что с тобой случилось?

Я спускаю Машу на пол, сама сползаю по стене.

— Мне понадобятся услуги контрабандистки, — выдыхаю тяжело. — Поможешь?

2. Я знаю, кто возьмется

Юля

— Так, Юла, — Лейла упирает руки в бока с сердитым видом. — Сначала ты мне объяснишь, во что вляпалась, а потом будем о помощи разговаривать.

Юла — мое прозвище в здешних кругах. Я техник энергосистем и часто копаюсь в кораблях контрабандистов.

— Я сама не знаю, во что, — огрызаюсь, поднимаясь на ноги. — Ко мне завалились трое под видом социальной службы, пытались уговорами забрать Машку.

Я выдыхаю, всё ещё не переварив ту сцену. До сих пор дуло у затылка чудится.

— А потом попытались её выкрасть, а меня убить, но… — замолкаю, не зная, как объяснить.

— Что но? — воинственно переспрашивает Лэйла.

— Маша их как-то вырубила… — мнусь и всё же добавляю: — Или убила.

У Лэйлы глаза становятся огромные, как два юбилейных кредита.

— И ты бежишь, потому что боишься, что там трупы? — спрашивает она, справившись с шоком.

— Нет. Трупы или нет, в следующий раз их будет больше, — выговариваю с досадой от того, как медленно она думает.

Лэйла некоторое время молчит.

— Разумно, — выговаривает через несколько мгновений и кивает мне на кухню в своем крошечном блоке. Уходит туда.

Я беру Машу за руку, веду за подругой, пытаюсь посадить за стол, но она остается стоять. Лэйла достает бутылку «Батареечной кислоты» — крепкий дешевый алкоголь.

— Я не буду, — сразу отказываюсь.

— Зато я буду, — обрывает она и наливает себе рюмку. — Куда ты собралась?

Я вздыхаю.

— Я не знаю, — говорю виновато.

— То есть как это? — Лэйла опрокидывает в себя горячительное. — Ты что-то вообще знаешь?

Вместо ответа я лезу в сумку и приношу ей изрисованный альбом. На всех рисунках плюс минут одно и то же — некое кольцо. Если верить масштабам, оно размером с планету. Огромное. Толстое. На внутренней стороне нечто вроде земли, снаружи сплошные агрегаты, турбины… Я не знаю, как это назвать.

— Вот, Лэй, — говорю деловито, показывая ей рисунки. — Последние полгода Маша рисует такие каждый день. Иногда близко, детально. Иногда издалека целиком, пририсовывает солнце в виде маленькой точки по центру кольца.

— И что? — удивленно говорит Лэйла. — Это фантазии твоей сестренки. Куда ты полетишь?

— Это не фантазии, — я вынимаю коммуникатор. — Такая структура существует.

Я запускаю голограмму, показываю ей карту Вселенной, потом ввожу координаты нашей орбитальной станции и координаты этого объекта. На голограмме появляются две точки.

— Всего-то… — Лэйла присвистывает. — Пять галактик на пути. И я даже считать не буду, сколько систем.

Я знаю, что она права.

— Да, это путешествие может стоить жизни, — сокрушенно соглашаюсь. — Но… ты видишь Машу? Видишь, в каком она состоянии? У неё сознание угасает. Приступы аутизма участились, удлинились. Я почти не вижу её ясного взгляда. Я почти с ней не общаюсь.

Мне больно это говорить. У нас с Машей пятнадцать лет разницы, и я растила её вместо мамы, когда она родилась. Мама работала на добывающей платформе, чтобы нас прокормить. Она просто не могла нянчиться с малышкой. А я в ней души не чаяла.

— Маша — всё, что у меня осталось, Лэй, — почти взмаливаюсь, голос сипнет. — И это чахнет, тает у меня на глазах. Вдруг врачи правы, и через полгода её не станет? Я не прощу себе, если это кольцо может ей помочь, а я не сделала всё возможное, чтобы доставить её туда.

Лэйла смотрит на меня с сочувствием.

— Я боялась и откладывала перелет туда. А сейчас, — я вздыхаю, проходя взглядом по Маше, которая снова ловит сеть. — сейчас уже нечего терять. Домой возвращаться я не могу. Мне надо срочно увезти Машу отсюда.

Я замираю, ожидая ответа Лэйлы. Я сказала всё, привела все аргументы, на жалость только не давила. Но у Лэйлы нет ни жалости, ни совести. В её бизнесе это провал.

— Ну, подруга… — тянет она. — Я тебе помочь не смогу. Мой катер не переживет такой перелет без поломок. А ты сама знаешь, застрять в гиперпространстве — верная смерть.

У меня к глазам подкатываются слезы. Неужели всё так и накроется медным тазом?

— Но я знаю, кто сможет тебя отвезти хоть в другую Вселенную, — добавляет она таким тоном, что у меня мурашки ползут. Пугающим. — Эти двое сейчас как раз на станции. Наемники. Но точно тебе говорю, ты не захочешь принимать их помощь.

— Захочу! — решительно выкрикиваю я. — Всё сделаю. Что угодно, чтобы спасти Машку. А ты знаешь, я слов на ветер не бросаю.

— Ну… тогда уложи её спать и пойдем, — деловито выговаривает Лэйла. — Только… говорить сама будешь. Я с Итарами связываться не собираюсь.

Визуалы героев

Рэйкан Фэрис

Виор Ритт

Юля Лидова

Маша Лидова

Сестра Юли

3. Ита́ры

Юля

Машка засыпает очень скоро. Стоит положить её на диван у Лэйлы на кухне, она сразу начинает клевать носом и вскоре проваливается в сон. Он у неё всегда крепкий. Разбудить её ночью почти невозможно.

Лэйла кивает на дверь, и меня одолевает тревожное предчувствие, но я иду за ней.

Лэйла Твайн

Мы проходим по нижнему уровню до квартала, в котором гнездятся увеселительные заведения. Среди всех баров Лэйла выбирает самый криминальный — «Метеорит». Там какого сброда только нет. Самые безобидные — космические дальнобои, прочие — пираты, наемники, убийцы и мошенники всех мастей.

— Почему сюда? — спрашиваю я.

— Потому что Итары приходят только в этот бар. Они из тех ребят, которые не любят светиться, — вполголоса отвечает Лэйла и жмет на сенсор.

Металлическая дверь со смотровым круглым окошком в верхней части отъезжает в сторону. Изнутри вырывается спертый воздух, густо приправленный запахами перегара, дешевого пойла, пота и даже сигар!

— Какой умалишенный дымит на орбитальной станции?! — рычу я.

— У Крогаров спроси, если тебе так интересно, — огрызается Лэйла. (Раса Крогаров фигурирует в истории «Главная проблема космического босса» https://litnet.com/shrt/hGMa)

Ну да, если это Крогары, то их никакая администрация ни о чем не попросит. А тут, кажется, и вовсе царит анархия.

Лэйла вталкивает меня в «Метеорит», и дверь за нами закрывается. Внутри темно, освещение от красного до лазурного, неоновые светильники всех видов и конфигураций освещают пространство клоками.

Интерьер «Метеорита»

Мы пробираемся между столами, за которыми сидят потные тела. Кто-то хлопает Лэйлу по заднице, на что она резко оборачивается и выхватывает короткий складной импульсный кортик:

— Ещё тронешь, руку отрежу! Понял? — гаркает она на незнакомца в полумраке.

— Лэй, ты чего, это ж я… — звучит обиженно, а вслед за звуком из-за стола поднимается огромный детина и с длинной толстой косой на черных волосах.

— Барк, — выдыхает она и прячет кортик. — Я к тебе позже подойду, девочку провожу к… ну ты понял.

Барк как-то недобро смотрит на меня, потом опускается за стол.

— Приходи, Лэй, — бросает и возвращается к распитию того, что цедил.

Что-то меня уже совсем смущает то, как об этих ребятах говорят в столь злачном месте, как «Метеорит», куда даже полиция не суется.

Мы добираемся до конца зала, по правую руку остается длинная барная стойка, кричаще подсвеченная золотым неоном, перед нами дверь, над которой светится розовыми буквами «VIP».

— Бармен сказал, они тут и к ним никто не заходил, — говорит Лэйла мне прямо в ухо. — Иди. Но… В общем, удачи тебе. Расскажешь потом, о чем договорилась.

Она тут же разворачивается и пытается уйти, точно от двери излучение вредное распространяется.

— Постой, — ловлю её за рукав. — А ты не пойдешь со мной?

Она трясет головой из стороны в сторону, разбрызгивая по сторонам розовую курчавую копну волос.

— Не-е, подруга, — говорит Лэйла с дрожью в голосе, — мне там делать нечего. И своих проблем хватает.

Ну ладно. Хотя я надеялась на бо́льшую поддержку от подруги.

Я нажимаю на сенсор дрожащей ладонью. Страшно до ужаса. До тошноты. Я читала об Итарах в сети только ужасы про их неузявимость, любовь к холодному оружию и упертость, с которой они преследуют врага до последнего его вздоха.

Что они потребуют взамен на мою просьбу?

А и плевать. Что, я смогу позволить Маше попасть непонятно к кому в лапы? Или… не дай бог не дожить до спасения?

Дверь открывается и я шагаю внутрь ВИП-комнаты. Сердце замирает при виде двоих мужчин, сидящих на диванах по разные стороны стола. Они одновременно поворачивают головы на звук, и я вздрагиваю под их взглядами, которые из скучающих становятся заинтересованными.

В випке полумрак, розовый неон, но мужчин отлично видно. На них черная эргоброня, облепляющая точеные торсы, волосы у обоих длинные, у одного черные, у второго белые, как снег. У черноволосого жесткое лицо, суровые черты, взгляд пронзительный, до костей пробирающий. А у белого более мягкие черты, но взгляд холодный, леденящий кожу.

— Кто к нам пожаловал? — черноволосый поднимается и направляется ко мне. Медленно, как хищник, подкрадывающийся к жертве.

— Я… мне… нужны ваши услуги, — мямлю несвоим языком.

По спине пот ледяной катится. Но с каждым шагом Итара в бедрах появляется всё бо́льшая тяжесть. Его вид странно подчиняет.

4. Будешь нашей

Белый так и стоит впереди меня. Так близко, что я ощущаю его запах — густой, исключительно мужественный, отдающий металлом и жаром. Он проводит пальцами по моим плечам, и это прикосновение обжигает даже сквозь комбинезон из нанотрокса.

Я едва дышу. В теле разливается лава, мурашки по рукам бегут до самых пальцев. Первобытный животный страх смешивается с ощущением тотальной власти этих мужчин, и моя женская суть не хочет сопротивляться.

— Мы отвезем тебя куда ты хочешь, — говорит он, голос у него как теплый мёд обволакивает самую душу, — и тебя, и сестру.

Он делает паузу, вглядываясь мне в лицо, и я тону в бездне его черных глаз, дрожу в ожидании продолжения фразы.

— Взамен ты станешь нашей.

Слова падают между нами, как камни на вязкую землю. Меня трясет. От этих мужчин, от пульса, стучащего в ушах, от жара, поднимающегося от живота к груди.

— К-как это, вашей? — спрашиваю с дрожью в голосе.

— На всё время пути, — хрипло и низко произносит черноволосый из-за спины. Его пальцы касаются моей талии, скользят выше по ребрам, потом исчезают, а мое тело вспыхивает, как от спички. — Без границ. Без отказов. Ты будешь наша, и мы получим тебя целиком.

Эта перспектива пугает и будоражит одновременно.

Но я вспоминаю о Маше и её рисунках, а ещё о псевдо-социальной службе, которая пыталась её забрать, и понимаю, что выбора нет. Но всё же не готова согласиться вот так сразу.

— А если я откажусь? — спрашиваю едва слышно. Дыхание частое и поверхностное.

— Ты знаешь, где дверь, — рокочет черноволосый из-за спины.

— И найдешь кого-то другого, кто доставит тебя с сестрой за несколько галактик отсюда, — добавляет белый, глядя на меня из-под бровей. Во взгляде обжигающие угли. — Только никто не возьмётся. Никто, кроме нас.

Он говорит это с такой уверенностью, что я невольно верю.

— Мы не сделаем тебе больно, — продолжает черноволосый и отводит мои волосы в сторону, приближает губы к шее, так что я чувствую его дыхание. — Будем относиться с уважением. Не унизим.

— Но ты будешь покорной. — Белый поднимает руку, касается пальцами шеи, большой гладит ямку между ключиц, не защищенную расстегнутым воротом комбинезона.

Он чуть поднимает уголки губ, но улыбка выглядит хищно. В этот момент черноволосый прижимается губами к моей шее, и я вся плавлюсь от вспыхнувшего внутри желания.

Сама не замечаю, как начинаю дышать тяжело, едва справляясь с пульсом.

— Ты думаешь о нас с первого взгляда, — шепчет черноволосый в ухо, отвлекшись от моей шеи.

— Твоя кожа ждет наших касаний, — вторит ему белый, спускается другой рукой к моей талии и добавляет: — Твои бедра дрожат.

— Ты уже наша, — заявляет черный.

Я не знаю, что сказать. Сердце колотится. Язык прилип к небу. Во рту вязко, челюсти не шевелятся.

Вместо ответа я слегка киваю.

Белый подается вперед и впивается в мои губы властным, жадным поцелуем.

Я тону в нем, захлебываясь ощущениями и дыханием. Просто принимаю ласки, точно парализованная.

Черный сзади прижимается ко мне возбужденной плотью, я чувствую твердость сквозь свой комбинезон и его броню.

Его ладони скользят по моему телу спереди, пальцы тянут собачку комбинезона вниз, и я только головой понимаю, что меня раздевают, но не хочу сопротивляться. Их страсть захватила мое сознание настолько, что мне хочется лишь раствориться в ней.

Белый отвлекается от губ, целует оголенное плечо, под комбинезоном на мне тонкая майка и трусики, и вся кожа становится сверхчувствительной. Я ощущаю даже движение воздуха.

Между ног уже потоп. Трусики промокли насквозь. У меня никого не было, но сейчас мне ничего не страшно. Я вся во власти инстинкта. Всё, что есть внутри, кричит: «Да, пожалуйста, ещё…»

И вдруг из-за стены раздается грохот.

— Лидова Юлия! — спустя мгновение я различаю в этом звуке слова. Мое имя. — Лидова Юлия! Мы знаем, что вы здесь! Вы окружены! Выходите с поднятыми руками!

Я дергаюсь так, что мужчины не успевают меня удержать. Судорожно застегиваю молнию под самое горло, затравленно оглядываюсь, понимая, что бежать отсюда некуда. Машинально опускаюсь на корточки между столом и диваном, будто это поможет спрятаться.

Я понятия не имею, кто это может быть. Могу только предположить, что и это как-то связано с Машей.

— Это за тобой, что ли? — с легким удивлением спрашивает черноволосый.

Я только сейчас соображаю, что они всё ещё в випке. Со мной.

— Да, — пищу я. Страх стучит в ушах барабанной дробью.

Мужчины переглядываются, и на лицах появляется дикий оскал.

— Они вошли не в ту дверь, искорка, — говорит белый.

И в следующее мгновение я вижу то, от чего у нормального человека сердце выпрыгивает из груди.

5. Летающая смерть

Юля

Они стоят рядом со мной. Черный справа, белый слева. Оба смотрят в пространство — спокойно, по-звериному, будто слышат и чувствуют в десять раз больше, чем я когда-либо могла бы.

Я дрожу вся, колени подкашиваются, дыхание рваное. Меня переполняет ужас.

— Не высовывайся, искорка, — говорит черноволосый бархатистым голосом, который резонирует под ребрами.

— Сиди тут и не дёргайся, — добавляет белый, и по тому, как он напрягается, я понимаю: сейчас начнётся что-то страшное.

Они переглядываются. И в следующую секунду я впервые в жизни вижу, как это происходит.

Они сводят спереди запястья, руки напряжены до предела, плечи бурятся мышцами, а потом на спине каждого из них сквозь прорези в броне появляются по два торчащих отростка, которые стремительно увеличиваются вверх, а потом раскладываются в огромные крылья.

С глухим звуком, с которым они рассекают воздух. Из тонких линий в броне вырастают огромные темные полотна — крылья, плотные, сильные, с матовым блеском, как влажная кожа ночного зверя. У черного — крылья с голубым отливом по краям. У белого — серебристые, с почти ледяным свечением.

Их тела чуть наклоняются вперед, броня смещается, как живая, обрисовывая мускулы, напряжённые под каждой пластиной. Это не просто трансформация — это демонстрация власти. Предупреждение. Угроза.

Но сначала они с захватывающей дух хищной грацией складывают крылья в два плотных покрова за спиной. Готовы. Угрожающе красивые.

Они подходят к двери, на мгновение переглядываются и открывают её по сенсору.

Тишина длится секунду.

А потом… Взрыв движения. С резким звуком оба Итара вырываются наружу. Только крылья мелькают в проеме двери.

Бар «Метеорит» оглушается грохотом, столы опрокидываются, звенит металл, с писком разбивается стекло.

Я подползаю ближе к двери, выглядываю краешком глаза и сразу понимаю, почему они выбрали именно этот бар: потолок здесь высотой метров десять. Только здесь можно летать. В остальных здешних питейных местах низкие потолки.

Посетители падают на пол, закрывают головы руками, кто-то — вообще отползает к стенам. Я высматриваю Лэйлу и не вижу её розовую шевелюру, поэтому чуть выдыхаю, но тут же напрягаюсь снова. По периметру у стен стоят люди в броне и шлемах. С оружием. А Итары… летают. Летают!

— Огонь на поражение! — ревет кто-то в громкоговоритель.

В темноте зала начинают мелькать вспышки, разбрызгиваются сгустки плазмы, скользят блики лазеров, свистят заряды пульсаров. А Итарам хоть бы что. Снаряды отскакивают от них, дырявя разве что броню. Ни им самим, ни крыльям ничего не делается от попаданий. Итары двигаются, как призрачные хищники, неуязвимые и мстительные.

Белый описывает дугу в воздухе, срывает с бедра сияющий диск, который с оглушительным щелчком превращается в длинный хлыст, светящийся горячей энергией. Он хлещет им по одному солдату в броне — тот отлетает в стену, будто снесён таранной пушкой.

Черный пикирует на другого сверху, его хлыст ударяет врагу по ногам — броня трескается, боец с воплем валится. Черный приземляется ему на грудь, хватает за голову и сворачивает шею. Без колебаний. Без раздумий.

Белый размахивается, и его хлыст отрывает третьему голову. Просто р-раз, и шлем вместе с плотью отлетает в сторону, разбрызгивая кровь. Они методично уничтожают солдат, которые явились по мою душу.

Сейчас меня охватывает ещё больший ужас. Только уже не перед солдатами, а перед Итарами. Я понимаю, почему их боятся. Почему их называют живыми кошмарами.

Когда последний боец падает замертво, они приземляются.

В зале висит тяжелая тишина. Тихо потрескивают простреленные неоновые колбы, за баром хрустит битое стекло.

Итары сворачивают свое оружие и вешают на бедро.
Складывают крылья. Не убирают — именно складывают, будто готовы снова взмыть в воздух в любой момент.

Все в баре лежат. Никто не двигается. Стонут лишь те, кого задел шальной заряд. А я дрожу. Не только от страха — внутри разливается трепет и восторг. От их силы, дикой неудержимой мощи, которая завораживает, и бескомпромиссной безжалостности к врагам. Моим врагам. И ещё от того, что они вступились за меня.

С такими сопровождающими, похоже, мне можно ничего не бояться. Кроме них самих, конечно.

Они идут ко мне. Размеренно. Крылья сложены за спиной, как зловещие плащи.

— Идём, искорка, — говорит черный.

— Ты по этой причине хочешь улететь в систему Квантария? — спрашивает белый, окидывая трупы презрительным взглядом.

Голос удивительно спокойный, будто минуту назад он не отрывал голову человеку.

Я собираюсь с духом. Отвечаю, глядя прямо в глаза:

— Это скорее из-за сестры.

Они снова переглядываются. Кивают друг другу, будто о чем-то договорились.

— Тогда нам нужно забрать твою сестру, — кивает черный.

— И убраться отсюда, — добавляет белый мне на ухо почти ласково, но в этой вкрадчивой мягкости я слышу угрозу. — А на корабле… ты нам всё расскажешь.

И смотрят они на меня так, что в голове невольно появляется осознание — теперь пути назад нет.

6. Мы тебя защитим

Юля

Мы выходим из «Метеорита» так, будто только что не случилась бойня.
Как будто не трескались неоновые светильники, не визжали заряды, не отлетали головы.

Я иду между ними — между этими… хищниками, монстрами, богами войны — и дрожу. Изнутри. Каждой клеткой тела. Так, что даже пальцы на ногах кажутся вибрирующими.

Они молчат. Спокойны, как каменные глыбы. Их крылья сложены за спиной, броня мягко бликует в искусственном освещении. Они идут плавно, не спеша, будто им некуда спешить. Наверное, и правда некуда. Сколько бы солдат за ними ни послали, они уничтожат всех.

А я… В душу забирается новый страх. Сердце снова заходится в истерике. Теперь по поводу Маши.

Вдруг… вдруг карательный отряд, который уничтожили Итары, явился не только за мной, но и за ней? Как меня отследили? Смогли ли они таким же образом вычислить место, где я спрятала сестру?

— Если они уже там… — шепчу сама себе. — Если они тронули Машу…

Пульс дубасит в висках. Я постоянно убегаю вперед, но осаждаю себя и дожидаюсь. Внутри кипит паника, тревога, отчаяние. Я не знаю, что увижу, когда подойду к блоку Лэйлы и открою дверь.

— Не беспокойся, искорка, — раздаётся слева, голос белого, тягучий, уверенный. — Что бы там ни было…

— Мы тебя защитим, — добавляет чёрный. У него голос ниже, глухой, но такой же уверенный.

Я вздрагиваю. Не верю. Не понимаю, почему они это делают. Останавливаюсь, и они встают по обе стороны от меня как изваяния. Смотрю с подозрением то на одного то другого. Они отвечают, и я не выдерживаю, отвожу взгляд, потом снова поднимаю.

— Зачем? — спрашиваю почти шипящим тоном. — Почему вы вообще меня защищаете?

Они молча смотрят на меня, будто я спросила какую-то глупость. Секунду. Другую. Потом снова переглядываются, как будто в этот молчаливый обмен взглядами — целый разговор.

Белый медленно растягивает губы в хищную улыбку.

— Ты ведь знаешь, — говорит с ленцой.

Я качаю головой. Не знаю. И не понимаю.

— Ты наша, — поясняет черный. Мягко. Без пафоса.

Просто констатация факта. Будто это уже решенный вопрос.

Я вся сжимаюсь. Не от страха. От непонимания. От напряжения. По телу пробегает дрожь. Будто что-то необратимое только что произошло, и я ничего не изменю.

Но даже в этом состоянии я чувствую, как они смотрят. Их интерес не исчез. Что даже сейчас я для них — желание, цель, нечто важное.

Через несколько секунд я отмираю. Выхожу из ступора. Указываю рукой направление и снова ускоряю шаг.

Мы сворачиваем в сектор, где живёт Лэйла. Приближаемся к её жилью, я затаиваю дыхание. За поворотом не стоит солдат. Это, наверное, хороший знак? А вдруг не хороший? Вдруг всё уже случилось, и они забрали Машу?

Я подхожу к Лэйлиной двери, перебарывая тошноту от волнения в груди. Дурно. Сначала встаю у двери, прислушиваюсь. Итары бесшумно встают рядом, как затаившиеся звери. Не двигаются. Но снова смотрят в пространство так, будто уже просканировали комнату за стеной

— Ступай спокойно, — говорит белый.

— Мы подождем снаружи, — заканчивает за него фразу черный. У них что, телепатическая связь?!

Говорят так, будто все в в порядке и угрозы нет. А крылья-то не свернули! Значит, есть угроза!

Я зажмуриваюсь, потом бью по сенсору потной ладонью. Сердце вот-вот выскочит из груди. Если они уже тут… если снова нападут… если…

Дверь открывается, и я замираю на пороге забывая вдохнуть от нахлынувших эмоций.

Я стою у порога, не справляясь с чистым дистиллированным шоком. Сначала я вижу широченную мужскую спину, из-за плеча выглядывает клок розовых волос. Кажется, что огромный бугай с черной косой душит Лэйлу, а потом… я понимаю, что они целуются.

Лэйла целуется!

Мужчина оставляет её губы с влажным чмоком и оборачивается.

Я узнаю в нем того здоровяка, который хлопнул мою подругу по попе в «Метеорите». Барк. Гнар.

Сейчас он плющит её своим телом около стены, держа руки на талии. Она — стоит на носочках в его медвежьих объятиях, пальцами вцепилась ему в волосы.

— Лэй?! — у меня голос срывается. — Ты серьёзно?! Маша же…

Она нехотя отрывается от Барка, смотрит на меня маслянистыми от возбуждения глазами, волосы растрёпаны, губы припухли.

— Не переживай. С твоей сестренкой всё хорошо, — выговаривает шутливо. — Барк бы защитил её, если что.

— Пока он защищает только твои губы, похоже, — рычу, злюсь, что она так халатно отнеслась к Машиному присутствию. — Я её забираю. Мы уходим.

— Чего?! — Лэйла выбирается из-за здоровяка и делает шаг вперёд, глядя на меня, будто я сошла с ума. — Куда ты собралась?

Я придавливаю её строгим взглядом.

— Итары, которых ты посоветовала, согласились нас отвезти, — отвечаю твердо.

— Ты в своем уме?! — спохватывается она и хватает меня за плечо, а потом добавляет сосредоточенно: — Сколько они возьмут?

— Это неважно, — бросаю я слишком быстро. — Если что, «Метеорит» разгромлен. Меня искали какие-то солдаты. У меня мало времени, Лэй.

У Лэйлы округляются глаза. Но в следующее мгновение она уже машет рукой с несерьезным выражением лица.

— Ай, ну и ладно. Не бар и был! Дыра дырой, — бормочет, бросая взгляд на Барка. — У меня тут камеры перенастроены, так что сюда эти солдаты за тобой не придут.

— Но мне всё равно надо уйти, — заявляю сдержанно и смотрю ей в глаза.

Лэйла всё понимает. Молчит секунду, потом кивает.

— Ну… ты иди тогда. Не теряйся. Пиши хоть короткие сообщения, ладно?

7. Полетаем!

Юля

— Да! — говорю я хрипло от страха, стискивая Машу на руках. — Это и есть моя сестра.

Пульс долбит в висках. На груди точно бетонная плита.

Я знаю, что они видят меня насквозь, и боюсь, что усомнятся. Что сейчас не поверят и откажутся нас везти. Или ещё что-нибудь выкинут.

— Скажи правду, девочка, — продолжает с рыком черный.

— Но я не вру! — повышаю голос. — Я знаю Машу с момента, как она появилась дома. Я была с ней всё её детство. Я её растила!

Белый щурится.

— Правда?

— Правда, — отвечаю, сжавшись от его взгляда. — Я с ней с самого начала. С рождения.

— Ты её любишь. — Белый приближается и смотрит в глаза. — Мы это чувствуем.

— Но ты врешь себе, — заканчивает за ним черный.

Бред какой-то! Я зажмуриваюсь. Дышу. Мне не уложить в голове, в чем я вру.

— Это неважно! — выпаливаю, распахнув веки. — Она. Моя. Сестра! Я буду её защищать!

Они испытующе смотрят на меня. Явно что-то решают или совещаются без слов. Внутри меня всё скручивается в узел.

— Я могу доказать! — вдруг вспоминаю о том, что у нас же чипы, в них вшиты все данные! — У нас фамилия одна. Она моя сестра. Документы есть! Свидетельство о рождении есть!

Итары переглядываются.

Внезапно вдалеке, в районе «Метеорита», поднимается вой. Приглушенный расстоянием, но все равно противный, отрывистый, с нарастающей тревогой. Это полицейские сирены.

— Чёрт, — выдыхаю. — Они, похоже, нашли трупы…

Итары будто прислушиваются.

— Нужно уходить, — произносит черный сосредоточенно.

— И ты пойдешь с нами, — твердо говорит мне белый.

Я сглатываю. Мне и правда некуда деваться. После бойни я целой и невредимой вышла из «Метеорита» в сопровождении Итаров. Сопоставление по камерам сразу сделает меня соучастницей массового убийства. И если Итарам на этой станции слова никто не скажет, то меня посадят. А ещё… не ровен час за мной снова придут люди в броне. У меня нет другого выбора, кроме как уходить вместе с этими пугающими ребятами к ним на корабль и надеяться, что они сдержат слово и не продадут меня каким-нибудь работорговцам.

— Хорошо, я согласна, — выговариваю на выдохе. Руки устали держать Машу на весу. — Где ваш корабль?

Они переглядываются. И в следующую секунду распахивают крылья. Звук заставляет меня вздрогнуть. Вблизи это завораживающе пугающее зрелище. Как что-то очень опасное вдруг вырастает перед тобой во всю мощь и высоту.

— Мы полетим, — решает черный. — Так будет быстрее.

— Отдай ребенка, пожалуйста, — вкрадчиво мурлычет белый.

А у меня в голове ckjdyj красный прожектор зажигается: «Не отдавай! Заберут! Унесут!».

— Нет! — я мотаю головой. — Я не отдам вам Машу!

Белый подходит ко мне вплотную

— Отдай нам ребёнка, искорка.

— Мы не причиним ей вреда, — говорит черный.

— И вернем её тебе на корабле. Обещаем. — Голос белого тёплый, но решительный.

Я качаю головой.

— Пожалуйста… Не заставляйте…

— Девочка. — Черный смотрит мне в глаза. — Ты хочешь, чтобы она была в безопасности?

Я дрожу. Машка тихо сопит у меня на плече.

— Да...

— Тогда доверься, — Белый протягивает руки. — Мы спасаем вас обеих.

Я медленно, словно ломая себя изнутри, передаю Машу в его руки. Та тянется ко мне даже во сне, но белый бережно прижимает её к себе, закрывая крыльями.

— Быстрее, — бросает черный нетерпеливо, легким движением снимает с меня сумку.

Он вешает её себе на шею и хватает на руки меня.

Я не успеваю даже вскрикнуть, он крепко прижимает меня к каменному торсу и взмывает под потолок. У него горячая грудь. Горячее, чем я ожидала, будто в лихорадке.

Вдыхаю, и от его запаха начинает кружиться голова. А может, это потому что мы летим? Я от страха обхватываю руками его шею, потому что если он меня уронит, меня не соберут по кусочкам.

В ушах свистит воздух, сердце вырывается из груди.

Белый летит с Машей на руках впереди. Я вижу размах его крыльев и соединенные вместе ноги. Спина напряжена. Из-за плеча расплескиваются светлые волосы сестры.

Я перестаю соображать, как мы летим, когда Итары влетают в воздуховодную шахту. В ней по спирали они спускаются на несколько уровней вниз и вылетают в узком шлюзовом ангаре.

Белый с Машей приземляется первым. Держит её аккуратно и бережно, как драгоценность. Черный встает на пол рядом с ним, складывает крылья.

— Осталось немного, — говорит он, возвращая мне вертикальное положение.

У меня кружится голова, и я хватаюсь за его руку. Она такая твердая, что я сначала даже думаю, что это что-то другое. Только по теплу соображаю, что под пальцами живая плоть.

Черный усмехается, поддерживает меня за талию. А потом Маша просыпается. Смотрит на меня, потом на Итаров, и в её глазах появляется ужас. Она открывает рот и кривит лицо в гримасе крика, а я бросаюсь к ней, чтобы её успокоить, потому что… если она сейчас прикончит наших спасителей, всё пропало!

9. Твоя сестра

Юля

— Эй! Открой! — кричу и барабаню по металлическому полотну.

— Наберись терпения, искорка, — доносится из-за двери.

Корабль с лёгкой вибрацией срывается с места. Шлюз запечатан, за бртом слышится глухой звук разжатия факсирующих узлов, гравитация слегка меняет угол. Мы улетаем. Всё. Возврата нет.

Разгон ощущается почти телом. Нечто плотное меняется в воздухе, вибрация пола под ботинками едва заметна, но она есть. Корабль отчаливает в космос, унося меня, Машу и всю мою жизнь в неизвестность.

Я так и стою под дверью, за которой с Машей скрылся белый Итар. Спина влажная, в горле сушь, в пальцах дрожь.

— Что ты с ней делаешь? — кричу надрывно и бью кулаком в металлическое полотно. — Открой дверь!

— Твоя сестра в порядке, искорка, — спокойно, но так же мрачно доносится ответ.

Я не могу верить. Неизвестность пугает до дрожи. Почему он с ней заперся? Почему не дает мне войти?

Дверь в отсек вдруг отъезжает вбок. В проёме появляется белый — холодный, будто вытесанный из сияющего металла, и по-прежнему невероятно опасный.

Он кивает внутрь и отступает с прохода.

— Входи.

Сердце бьётся между ключиц. Я влетаю и останавливаюсь как вкопанная.

Маша в капсуле в больничной робе. Закрыта полупрозрачным куполом, будто в коконе. Внутри — мягкий голубой свет, её тело окутано вязкой, едва мерцающей субстанцией, на стенах — панели, мигающие данными, бегущие строчки, проекционные схемы. Технологии, которых я не знаю. Никогда не видела. Даже в фильмах про мед-лаборатории корпораций.

— Восстановление началось, — говорит Белый из-за спины. — У неё шок, незначительная потеря крови, ранение навылет и химический ожог. Скоро твоя сестра будет в порядке.

— Химический ожог? — тяну я, не в силах уложить в голове, откуда он может быть.

— Те люди стреляли в нас не простыми, а усиленными пулями. Специальный состав, — хмуро поясняет белый. — Ходят слухи, что они в состоянии ранить таких, как мы.

Он усмехается. Похоже, они и правда неуязвимые.

Я подхожу к капсуле и касаюсь стекла. Маша внутри будто спит. Голова лежит на подголовнике, волосы разметались вокруг. Такое хрупкое существо. Такое… нуждающееся во мне. Сердце сжимается, что я её не уберегла.

— Теперь ты, — говорит Итар. — Кровь.

Я резко оборачиваюсь. У него в руках что-то вроде инъекционного пистолета, только с широким силиконовым дулом-раструбом.

— Что?.. — вырывается у меня шокированно.

— Сдай кровь, — повторяет он, подходя ближе.

Тон не терпит возражений. Итар говорит так спокойно, так уверенно и хищно, что подавляет мою волю.

И внутри против воли собирается тепло.

Я не понимаю, как это возможно, когда ещё мгновение назад я едва не в истерике билась, опасаясь за сестру, а сейчас уже плавлюсь под действием его чар.

Я невольно пячусь. Страх шумит в ушах.

— За-ачем? — спрашиваю с заиканием.

Он смотрит так, будто я неразумная.

— У вас с девочкой разный запах, — низко говорит он, и от его голоса катятся мурашки. — Я хочу знать, почему.

Я замираю. Губы чуть размыкаются. Он… что сказал? Запах?

— Я… мы моемся разными средствами… — выдавливаю глупость.

Итар подходит вплотную и спокойно берет мою руку. Не больно, но так крепко, что ясно — я не стану вырываться. И я не вырываюсь, а он приставляет свой пистолет к сгибу моего локтя и жмет на спуск.

Я не вижу, что происходит под мягким раструбом дула, чувствую лишь легкий укол, а потом в пробирку, вставленную в пистолет вместо обоймы, начинает наливаться бордовая жидкость.

Белый невозмутимо убирает пистолет, забирает пробирку и несет к какому-то агрегату. Вставляет в держатель рядом с ещё одной такой же. Похоже, Машиной.

— Скоро узнаем, сестра она тебе или нет, — подытоживает он свои действия.

— Мы с ней… родные, — хриплю я. — У нас фамилия одна. Мама её родила!

— Это ничего не значит, — глухо отзывается он. — Сравнение ДНК покажет, лжешь ты или нет.

Он смотрит так, будто что-то ищет у меня под кожей. Я отвожу взгляд, не выдерживаю.

Внутри всё гудит. Что, если мы с Машей и правда не родные? Тогда… как мама могла прийти с ней из роддома так, что была уверена в том, что ребенок её? Подменили? Разве мать может не узнать свое дитя?

— Идем, искорка, — строго приказывает Итар, указывая мне на дверь. — Пришло время отвечать на вопросы.

10. Кто ты, искорка?

Юля

Мы выходим в круглую залу и следуем на мостик. Я иду за ним как на казнь. В теле усиливается напряжение. Оно уже не просто тревожное. Оно тягучее. Сладко-болезненное.

Меня потряхивает. От сдерживаемых эмоций. От перенапряжения. От близости этого существа.

Мостик тут просторный, круглый, как стеклянный купол, за которым лишь звёзды и холодный вакуум. Ближе к стеклу два кресла за одной большой общей панелью управления. За ними ещё несколько кресел для пассажиров. И отдельный пульт, похоже, орудийный.

Чёрноволосый стоит у основного пульта. Властный, мрачный, крылья уже убраны, но сам он тёмный, как шторм. Белый останавливается и тоже убирает крылья. Они сначала складываются в продолговатые отростки, а потом и вовсе прячутся в спину. На лице Итара возникает тень облегчения.

Черный указывает мне на одно из кресел, мол, сядь, но я остаюсь стоять. Мне слишком страшно, чтобы лишить себя мобильности.

— Кто ты, искорка? — тихо спрашивает Белый. Его голос — мед, но в нём сталь.

— Ты нам чего-то не договариваешь, — глухо отзывается Чёрный. Его глаза сверкают недобрым огоньком.

— Я… — я вытаскиваю планшет, прикладываю ладонь к сканеру чипов, и над ним высвечивается голограмма с моим айди. — Я Юлия Лидова. Моя сестра — Маша Лидова. Вот.

В моем айди всё есть. Не только мои данные, но и ближайшие родственники, а именно Маша. Её фото, возраст, рост, отпечатки, степень родства, совместные данные. Всё официально.

Чёрный медленно моргает.

— Да, документы в порядке, — заключает с тихим рыком. — Но это лишь документы.

— Что с твоей сестрой? — Белый приближается. Касается моего плеча, и у меня перехватывает дыхание.

— Она… больна, — выдыхаю сокрушенно. — Никто не знает, чем.

— Думаешь, мы поверим в эту небылицу? — белый чуть склоняет голову. Его пальцы соскальзывают вниз по руке, почти ласково, обхватывают локоть, разворачивают меня к нему лицом.

Чёрный тоже подходит вплотную с другой стороны. Что у них за манера вторгаться в личное пространство?!

— Что сделала твоя сестра, когда проснулась? — В его голосе затаенная угроза.

— Почему тебя затрясло от страха, когда она открыла рот? — спрашивает белый вкрадчиво.

— Я… — я отступаю на шаг назад, чтобы между нами было пространство. Но кожа горит, дыхание сбивается. С каждым их взглядом мне становится всё жарче. — Я испугалась за вас!

— За нас?! — белый усмехается.

— Да, именно за вас! Моя сестра не причинит мне вреда… А чужим… — меня на части рвут противоположные эмоции. От этих мужчин веет мощью, которая тянет меня как магнитом. А мозг вопит, что они опасны, что надо бежать. — Хватит меня допрашивать! Я была честна с вами!

Последние слова я гневно выкрикиваю.

Черный резко сокращает дистанцию, хватает меня за затылок, наклоняет голову к себе и упирает свой лоб в мой. Его пальцы сильные, горячие.

— И всё же ты утаила кое-что важное. — Он пронзительно смотрит мне в глаза. — Ты не говорила, что за вами охотится армия Отекс Вега.

Я пытаюсь вырваться, но выходит лишь выпрямиться. Паника затапливает душу до краев.

— Какая армия?! Я… ничего не знаю! — почти пищу. — Я впервые их видела! Я даже названия такого не слышала!

Белый подходит со спины, обнимает меня за живот, одним этим успокаивая. Вдыхает запах моих волос, проводя по затылку носом.

Внутри всё пылает. Они своим присутствием плющат меня так, что мысли путаются.

— Мы защитим тебя от всех, — шепчет белый мне на ухо, опаляя кожу дыханием. — Но ты должна рассказать правду, искорка.

Я таю. О какой правде они говорят, я и не представляю, но нет сил сопротивляться выжигающему разум желанию. Между ног совсем влажно. Грудь наливается, становится чувствительной.

— Я… честна… — я уже дышу с перебоями. — Я просто хочу… помочь сестре…

Внезапно по мостику разносится женский роботизированный голос.

— Рэйкан, Виор, я засекла катер класса «Химера», идущий нашим курсом с вдвое большей скоростью.

— Выведи на экран, Артея! — бросает черный, мгновенно переключаясь на вспыхнувший голоэкран.

Там показывается вращающаяся иконка преследующего судна. Я никогда в жизни таких не видела. Оно похоже на крокодила, наверное. Или на другого земноводного хищника. Но выглядит очень пугающе.

— Посмотрим, кто за тобой увязался, искорка, — добавляет белый и отправляется за пульт следом за другом.

8. Доверься

Юля

Я замираю на полпути, потому что вижу, что Итарам хоть бы хны. Они удивленно переглядываются. А у меня сердце из груди выпрыгивает. Мозг клинит.

— Маша! Маша, солнышко, тише! Тише детка. — Через мгновение я допрыгиваю до неё, обнимаю как могу. — Эти… дяди нас спасают.

Маша вздрагивает и замирает. Чувствую, как расширяется её грудная клетка от частого дыхания и как оно постепенно успокаивается.

Я отстраняюсь от неё. Смотрю в глаза, но не могу поймать взгляд. Она глядит сквозь меня. Ну ладно, главное — уже не пытается никого убить неизвестным импульсом.

— Вопросов к тебе всё больше, искорка, — белый чуть перехватывает Машу, и черный резко распахивает крылья.

Я не успеваю испугаться и вдруг слышу грохот стрельбы.

— В укрытие! — рявкает белый.

Черный в этот момент уже под потолком. Летит в сторону дальнего конца коридора, где мелькают шлемы.

Белый в два шага достигает стены с технологическим выступом и опускает Машу на пол, я подбегаю следом. Свистят пули. Настоящие пули! Теперь эти ребята пришли с огнестрелом.

Белый оставляет нас, тоже раскрывает крылья и устремляется вслед за черным, на лету выхватывая свой светящийся хлыст. Я приседаю, обнимаю сестру, а потом замечаю кровь. У неё на кофте под ключицей опаленная прореха и расползается бордовое пятно.

Внутри взрывается паника. Маша стремительно бледнеет и начинает оседать. Кажется, она даже не понимает, что с ней происходит, возможно, не определила, что ей больно, а может, не чувствует на фоне стресса.

И только спустя несколько мгновений она начинает кричать. Болевой шок прошел, и ужасные ощущения накрыли её с головой.

Что мне делать, чёрт побери?! Почему никто не говорил, как спасать умирающего ребёнка?!

Я укладываю её на пол, пытаюсь удержать, но она беснуется. Вокруг жуткая канонада выстрелов, Маша визжит и извивается, крови становится больше. Я на грани истерики.

Рву Машину кофту, пытаюсь куском ткани заткнуть рану, но Маша так дёргается, что я не могу к ней прикоснуться. Надо ждать, пока она выдохнется, и я смогу… Только она прекращает двигаться внезапно и разом. Теряет сознание.

Я судорожно щупаю пульс — есть! Слезы текут по щекам, я почти в трансе. Сердце дубасит в грудную клетку так, будто хочет пробить. Прижимаю Машу к себе и шепчу бесполезные слова о том, как я её люблю. Качаюсь из стороны в сторону, реву. Успокоиться не получается.

Есть ли у Итаров хоть что-то восстанавливающее? Хотя бы аптечка? Они неуязвимые, зачем им лечение? От этих мыслей в груди сжимается тяжелый ледяной ком. За нами охотятся какие-то солдаты, их много, и они готовы стрелять на поражение. И при таких вводных мы просто не доберемся до медицинских блоков на станции.

Внезапно выстрелы стихают. Все. Взмахи крыльев раздаются в тишине, которую, точно бурление, разбавляет новый топот множества ног. Откуда здесь столько солдат? Кто они? Почему охотятся за нами?

Я не успеваю додумать эти вопросы, когда Итары возвращаются. Приземляются рядом с глухим «бомом» по полу. Забрызганные кровью, в боевом раже, в ярости, от которой у меня слабеют ноги. Рядом с ними сейчас до чертиков страшно. Взгляды чужие. Аура тяжелая, дикая, давящая.

Белый молча отодвигает меня в сторону, подхватывает бесчувственную Машу, что-то гневно рычит на непонятном языке и направляется к шлюзу.

— На корабль, девочка, — приказывает черный таким же рычащим тоном и берет мою сумку, в которую тоже угодила пара пуль.

Я вижу своё искажённое лицо в металлическом отблеске стены станции — не моё, перекошенное страхом.

Меня так трясет, что я едва поспеваю за ними, когда они проходят в шлюзовой отсек, а затем и на корабль. Белый быстро поднимается по трапу, я успеваю заметить только край крыльев, мелькнувших в проеме наверху.

Я плетусь за черным и вскоре попадаю в круглое помещение. Судя по следу крови на рифленом полу, белый скрылся за одной из дверей, натыканных по периметру. Черный уходит вперед, в арочный проем, за которым виднеется пульт управления.

Я остаюсь одна и бегу за белым. Шлепаю рукой по сенсору, но дверь пикает неприятным дребезжащим сигналом и не открывается. Над ней загорается красный индикатор.

11. Абордаж

— «Венега», — сосредоточенно выговаривает черный, выводя на голоэкран неизвестный мне логотип. Треугольник со стрелами на углах. Золотой на черном фоне.

— Военный катер Ортекс Вега, — усмехается белый. — Артея, как далеко ближайшая кротовая нора?

— С текущей скоростью до неё пятьдесят семь минут полета, Виор, — отзывается ИИ.

— Не успеем, — заключает черный.

Я с диким ощущением смотрю на их спокойствие, но сама не могу успокоиться. Все эти слова для меня новые и непонятные. «Военный», «Химера», «Венега», «кротовая нора»… Но самое страшное — «не успеем» — понятное и пугающее до дрожи.

— Виор, Рэйкан, судно класса «Химера» включило трассионные ускорители, они окажутся в зоне действия магнитных гарпунов в течение тридцати секунд, — вдруг произносит Артея ровным роботизированным голосом, но суть фразы заставляет меня затрястись от ужаса.

— Шрад, — выдыхает черный, его, судя по всему зовут Рэйкан.

— Дадим им бой, — отвечает ему белый, Виор.

— Убери девчонку, — бросает Рэйкан, раскрывая крылья.

Виор кивает и тоже вынимает свои, потом складывает за спиной и кивает мне на проход в круглый зал.

Корабль вдруг резко встряхивает.

— Виор, Рэйкан, судно класса «Химера» применило магнитные гарпуны, — констатирует Артея. — Они начинают абордажные мероприятия. Две точки проникновения!

— Поторопимся, искорка, — совершенно невозмутимо произносит Виор и пропускает меня в общий зал.

Я делаю несколько шагов, Виор подводит меня к одному из отсеков, открывает мне дверь. Внутри темно, это будто склад или типа того. Я резко оборачиваюсь.

— Что это за место?

— Здесь безопасно. Спрячься, — велит он строго.

— А как же Маша? — взмаливаюсь я.

— Они до неё не доберутся, — отсекает он. — И из капсулы не вынут. Успокойся и заходи. Я тебя закрою.

Я делаю шаг в комнату, и вдруг часть дальней стены выламывается наружу, будто прорезанная лазером, и…

Я не успеваю понять, что происходит. Через мгновение я уже лечу на пол в круглый зал, больно шмякаюсь о металл и даже чуть прокатываюсь по шершавой поверхности. А в отсеке, куда мы только что пытались войти, раздается стрельба из пульсового оружия. Внутри грохот, вспышки и… крики. И я уже догадываюсь, что там происходит — крылатый уничтожитель крушит всё на своем пути.

В этот момент с другой стороны раздается топот ног. Я в шоке, в трансе, реакция заторможенная. Поворачиваюсь как в воде, вижу приближающихся солдат в черной броне и шлемах. Ботинки стучат по металлу пола, создавая вибрацию.

И вдруг им наперерез вылетает черная тень со светящимся бичом. Снова пальба, а Рэйкан, двигающийся под потолком, размахивает своим оружием, отрубая конечности и головы, разрубая шлемы. Кровь летит по сторонам, забрызгивая стены и пол.

До меня вдруг доходит, что надо отползти, и я судорожно перебираю конечностями, пока не оказываюсь в проходе к мостику. В центральном зале в этот момент наступает тишина, но Итаров не видно. Они не возвращаются.

Я добираюсь до мостика, смотрю на голоэкран — там проекция того, как расположены корабли. Химера над нашим, и от неё тянется два длинных раструба к корпусу нашего корабля. Абордажные шлюзы. И, кажется, я догадываюсь, где оба Итара — они несут смерть на судно Ортекс Вега.

Я прячусь за пультом на мостике и боюсь высунуться. Знаю лишь, что отсек с Машей запечатан и наглухо закрыт, а значит, остальное не так важно.

Через некоторое время слышу звук шагов и шорох крыльев. Итары входят на мостик.

— Она здесь, — судя по голосу, говорит черный, Рэйкан. — Прячется.

— Выходи, искорка, — подает голос белый, Виор. — Всё кончилось. Все. Кончились.

Я поднимаюсь и вижу двоих напрочь замызганных кровью мужчин, но в глазах азарт и решимость.

— Вы… всех убили? — тяну сдавленно. Мне, наверное, никогда не привыкнуть к этому их способу ведения диалога.

Но внутри противоестественно теплеет. От запаха крови на них, от их ауры. От того, что они убили ради меня.

— Всех, кто хотел причинить тебе вред, — мягко поясняет Рэйкан. — Мы сейчас пробоины залатаем и уйдем в другую систему, чтобы ещё кого-нибудь на хвост не насобирать.

— А мне… — Я сглатываю вязкую слюну. — Что делать?

— Поесть приготовишь? — обаятельно спрашивает Виор. — Идем, кухню покажу.

Он подходит с такой обезоруживающей улыбкой, что не верится, что этот мужчина мог жестоко разделаться с неизвестным количеством врагов. Я подчиняюсь, потому что не могу сопротивляться.

Сердце бьется быстро и гулко. Только я уже не знаю, от страха или желания.

Колени снова мягчеют от его близости, когда он просто идет у меня за спиной. И сама не знаю, что именно, заставляет меня обернуться.

— А можно… — спрашиваю я, затаив дыхание.

Виор приближается ко мне, встает вплотную, испытующе рассматривает мое лицо. Я ещё несколько минут назад тряслась от ужаса, и сейчас во мне зудит, мурашками по коже пробегает невыносимое желание прикоснуться к источнику силы. Будто это напитает меня уверенностью. Или хотя бы успокоит.

— Можно мне… — продолжаю я, затаив дыхание. — Потрогать твои крылья?

12. Познакомиться с неуязвимыми

Юля

— Можешь, — он покровительственно кивает.

Виор смотрит на меня с таким выражением, будто я уже принадлежу ему. Но он не торопится. Стряхивает с плеч остатки крови. Расправляет крылья, и я наконец вижу их истинный размах, каждое метра два в длину! Огромные, сверкающие, точно ледяные. Даже не белые — они словно вытесаны из застывшего света.

Я замираю, сглатываю. Он делает ещё один шаг, и его руки ложатся мне на плечи.

— Испугалась, искорка?

Я не могу ответить. Рот будто слипся. Внутри только одно ощущение — преклонения перед мощью этого существа.

Виор поворачивается боком. Опускает крыло так, чтобы я могла дотянуться, и я осторожно поднимаю ладонь. Касаюсь.

Поверхность мягкая, как шелк, теплая, точно кожа бегемота, но внутри ощущается энергия. Словно между моими пальцами трепещет молния, завёрнутая в облако. Крыло дрожит, как кожа от прикосновения.

Я застываю. Внутри поднимается жар, внизу живота вспыхивает желание, от которого стыдно. И страшно. Трепетно. Как когда смотришь на страшный шторм, знаешь, что он может тебя уничтожить.

Но Виор не пугает нарочно. Не давит. Просто смотрит на меня с тем же выражением, в котором и нежность, и сила, и намёк на то, что я могла бы узнать о себе намного больше.

— Почувствовала что-то особенное, м-м? — с обаятельной улыбкой спрашивает он, а у меня от неё все мысли узлом завязываются.

— Прикольные крылья, — только и могу выдавить.

— Пойдём, покажу кухню. — Он кивает на широкую дверь в левой от мостика стене.

Он провожает меня в кухонный отсек, обводит рукой пространство и уходит. А мне самой разбирайся, да?

Я стою по центру кухни и понимаю, что ничего не понимаю.

Стены гладкие, серо-металлические. Ящики без ручек, нажимные. Варочная панель? Нет. Это, блин, экран с иероглифами. Нажимаю на самую большую палель — открывается фризер. Он тоже странный, без отделений. Продукты упакованы в вакуумные пакеты с кодами и маркировками на языке, который я не знаю. Незнакомые продукты, незнакомые слова.

Я пробую открыть что-то, в итоге разливаю на столе какую-то густую зелёную жижу, остро пахнущую травами, пытаюсь активировать варочную панель — та мигает красным и выключается.

Сажусь на стул и опускаю лицо в ладони. Надо собраться с духом и ещё раз попробовать. Что я за женщина, которая еду не может приготовить? Такое фиаско больно признавать.

И вдруг я ощущаю лёгкий толчок. Земля… то есть пол под ногами вздрагивает.

Я подскакиваю. Выхожу в круглый зал.

Снова толчок. Мягкий, как при старте поезда. Сколько прошло? Минут двадцать, пока я безуспешно пыталась освоиться в кухне? Ну не может быть, чтобы мы так быстро оправились от повреждений!

Я бегу на мостик. Влетаю в арку, сбиваясь с дыхания.

— Мы улетаем?! — спрашиваю, едва завидев Итаров.

Они оба уже чистенькие, привели себя в порядок. Запекшаяся кровь осталась только на броне.

— Мы не останавливались, искорка, — отвечает Виор, оборачиваясь от пульта. — Просто набираем разгон.

— Но… как вы так быстро залатали пробоины?! — у меня это в голове не укладывается.

Виор молча указывает мне на голоэкран. Там только один корабль. Их.

— Это благодаря лиграту, — спокойно отзывается Рэйкан, сидящий рядом с Виором.

— Что? — Я моргаю.

— У нас вексианский корабль, — мягко поясняет Виор. — Он весь нашпигован их технологиями. Лиграт — это система автоматической регенерации корабля. (истории о Вексах в цикле Вексы https://litnet.com/shrt/6ES2)

— После повреждения сенсоры фиксируют пробоину, и металл заливается вязкой субстанцией, — перехватывает инициативу Рэйкан. — Она затвердевает почти мгновенно, зарастая как живая плоть. Можно сказать, живой металл.

— Это… — я качаю головой. — Это фантастика.

— Привыкай, искорка! — Виор подмигивает мне.

Я вроде согласна, но что-то не вяжется. А как же…

— И что… вы просто бросите тот корабль дрейфовать в космосе? — задаю волнующий вопрос.

— Нет, конечно, — усмехается Рэйкан. — Ещё пираты поживятся добром корпораций.

— И что вы сделаете? — спрашиваю уже осторожно.

— Сейчас увидишь, — говорит Виор.

Он поднимается и переходит к отдельному пульту, который даже выглядит угрожающе. Стальной с чёрным отливом металла.

— Артея статус готовности «Кровавой девы», — бросает он в воздух.

— Готовность сто процентов, Виор, — воркует ИИ.

— Цель захвачена, — в свою очередь говорит Рэйкан. — Огонь!

И добавляет со зловещей улыбкой:

— Артея, выведи на экран эту развалюху!

Корабль в виде земноводного появляется на экране. Абордажные раструбы-шлюзы болтаются, как два щупальца.

Виор отправляет команду с пульта, и на экране вместо корабля появляется яркая вспышка, которая мгновенно гаснет. Тот корабль… просто исчезает, точно подожженная бумага.

Я не знаю, что сказать. Только дрожу всем телом, ощущая уже ставшее привычным чувство преклонения перед мощью этих мужчин. Снова это жуткое тепло внизу живота.

— Артея, проложи курс к ближайшей кротовой норе, — приказывает Рэйкан.

— Курс построен, Рэйкан, — отзывается ИИ. — Ориентировочное время прибытия семь минут.

— Курс на звездную систему Икар, — приказывает он. — По прибытии заглушить двигатели.

Я в оцепенении. Что ещё они задумали? И как… в другую звездную систему без стазиса? У меня в голове возникает куча вопросов, но все они прерываются одной лишь фразой Рэйкана, когда он ко мне поворачивается:

— Думаю, пришло время… — Его голос спокоен, но в нём ощущается жар. — Познакомиться ближе, девочка.

13. Потянуть время

Я гулко сглатываю. От этого вопроса мурашки по всему телу. И бедра тяжелеют. Потому что я прямо чувствую, что «поближе» в его исполнении означает «вплотную».

— Что значит, познакомимся? — тяну я, отступая к проходу в зал, хотя головой понимаю, что при желании они запросто не дадут мне уйти.

— Например, я хочу знать, как тебя зовут, искорка, — бархатисто произносит Виор и смотрит на меня с улыбкой.

— Юля, — отвечаю быстро, даже слишком быстро, скорее выпаливаю. — Юлия Лидова. Но выже это и так знаете.

— Твои документы могут быть фальшивкой, — более строго произносит Рэйкан и делает шаг ко мне.

Я вздрагиваю. Но не потому что боюсь. Точнее, боюсь, но не настоящим страхом. У меня чувство, что шторм, за которым я до этого только смотрела, сейчас взял и шагнул ко мне навстречу.

— Ну, других у меня нет, — выдыхаю я. — Я Юля.

— Я Виор, — представляется беловолосый. — Виор Ритт.

Он тоже поднимается из-за черного пульта. Они по обе стороны от меня, и хоть ещё в нескольких шагах, но я кожей чувствую их интерес.

— А я Рэйкан Фэрис, — подает голос черноволосый.

— При-иятно познакомиться, да? — смущенно мямлю я.

— Действительно приятно, — Рэйкан плотоядно улыбается и бросает взгляд на Виора. Тот явно отвечает ему, но я не слышу слов.

— Вы что, мысленно переговариваетесь? — спрашиваю сердито. — Невежливо так себя вести.

— Прости, искорка, это происходит неосознанно, — мурлычет Виор.

Вот это номер. Внутри поднимается трепет вперемешку с завистью.

— А ты слышишь, что он сейчас думает? — Я указываю на Рэйкана.

— Да. — Виор усмехается. — И тебе лучше не знать.

От этого ответа меня будто током прошибает. Внутри становится жарко. Я представляю, что именно они могли обсуждать молча, глядя на меня, и щеки начинают гореть.

Виор делает ещё пару шагов ко мне.

Небыстро. Подкрадывается как хищник к добыче.

И часть моего сознания жаждет, чтобы он подошел вплотную. Как он уже стоял несколько раз, чтобы я чувствовала его запах, чтобы его тепло обволакивало кожу, чтобы снова появилось то чувство, что в его раскрытых крыльях можно спрятаться.

— Артея, приглуши освещение, — вдруг произносит Рэйкан.

Свет будто рассеивается в воздухе, и мостик погружается в интимный полумрак.

— Вот так комфортнее, — добавляет Рэйкан, разминая плечи, и я невольно засматриваюсь на его шикарную мускулатуру. Они оба безумно красиво сложены. Их грация завораживает, а формы усиливают слюноотделение.

— Ты дрожишь, искорка, — шепчет Виор, подходя совсем вплотную.

Он не касается меня, а видит мою дрожь. Неужели это так заметно? Щеки начинают теплеть.

— Это потому что я боюсь вас, — выговариваю хрипло, хотя понимаю, что вру.

Вру себе, потому что боюсь не их. А собственной реакции на их присутствие.

— Не нужно нас бояться, — говорит Виор с обволакивающей интонацией.

— Мы сделаем только хорошо, — добавляет Рэйкан, тоже подходя ко мне вплотную с другой стороны.

Я снова между ними, как в той вип-комнате в «Метеорите», и снова плавлюсь от ауры их мощи и силы. И от абсолютно бессовестной сексуальности.

Между ног потоп. Моё тело уже всё для себя решило. А мозг сопротивляется. Мозг боится. Потому что я девственница. Но говорить им об этом ещё страшнее, чем скрывать.

Виор отводит мои волосы за спину, наклоняется к уху.

— Ты пахнешь самой вкусной женщиной из всех, кого нам доводилось встречать, искорка, — произносит мне на ухо.

И вдруг тыльной стороной пальцев касается моей щеки, не торопясь проводит по линии подбородка, как бы изучая, насколько сильно я дрожу.

— Твоя кожа пылает, — шепчет он. — Ты представляешь, каково будет, когда мы коснёмся её по-настоящему?

Я могу только предположить, что такое «по-настоящему», но этого мне хватает, чтобы не выдержать. Я вдыхаю и тихо всхлипываю от возбуждения. Это даже не ласка, а обещание, и оно распаляет сильнее, чем любые физические действия.

Виор спускается ладонью по спине, останавливает движение на пояснице. Рэйкан придвигается вплотную, так что я ощущаю тепло его тела всем боком. Он тоже мягко убирает мои волосы за спину, наклоняется, но ничего не говорит, а целует в шею.

Во мне происходит взрыв желания. Я сжимаю бедра, но делаю только хуже. Дыхание становится прерывистым, Я хватаюсь за их плечи, чтобы не упасть, уже не в силах оттолкнуть.

Виор второй ладонью скользит по животу, накрывает грудь, слегка сминает через комбинезон. а потом тянется к застежке.

Рэйкан поворачивает к себе мою голову и впивается поцелуем в губы. Властно, подавляюще, собственнически, но так сладко, что у меня кружится голова.

Его язык тут же проталкивается в рот, ощупывает изнутри. А я отвечаю, уже просто сгорая от неприкрытого, бесстыдного желания.

Внизу живота точно лава разливается. Между ног всё пульсирует. Возбуждение такое, что даже становится немного болезненным. Я уже готова на что угодно, лишь бы получить разрядку.

Молния на комбинезоне с тихим пластиковым треском расстегивается, и кожу ключиц ласкает прохладный воздух.

— Последний шанс, искорка, — хрипло говорит Виор, прокладывая дорожку поцелуев от ключицы вниз по голой коже. — Если ты сейчас нас не остановишь, обратного пути не будет.

— Скажи нет, и мы остановимся, — Рэйкан шепчет мне в висок, оторвавшись от губ.

Я на грани. На перепутье между да и нет. Но мое решение уже принято, я должна лишь его озвучить.

14. Молчи

Юля

Жар их касаний всё ещё пульсирует на коже. Тело помнит губы — влажные, плотные, требовательные. В нос проникают запахи — мужчин, жара, силы.

Разум плывёт. Я будто выпила вина, всё как в дымке, в раскаленном мареве. Я жадно вдыхаю ароматы.

Тело распалено до предела. Решение уже принято, я должна лишь его озвучить. А точнее, промолчать. Я хочу, чтобы они не останавливались.

И я молчу. Просто позволяю им меня чувствовать и касаться. И сама растворяюсь в этой порочной волне.

Рэйкан чуть отступает, крепко и властно берет меня за руку и ведёт. Я не сопротивляюсь. Мозг отфильтровывает только смену места. Виор ступает сзади, тихо, как кошка, только тепло его тела сообщает мне, что он рядом.

Мы идём через арку в другой отсек.

Виор клацает по сенсору, раздвижная дверь распахивает створки. Внутри просторно. Стены металлические, но убранство как в дорогом клубе или ресторане. Ткань и кожа, мягкий свет диваны, стол и широкий обитый мягким подиум, словно вырезанный из обсидиана.

Дверь за моей спиной закрывается бесшумно и, кажется, окончательно. Будто отсекает весь корабль, давая понять, что обратной дороги не будет.

Дыхание сбивается, дрожь становится такой, что меня скорее трясет.

— Ты дрожишь, искорка, — Виор касается моей щеки подушечками пальцев. — Ещё можешь уйти.

Но я не ухожу. Я не могу. Потому что моё тело уже решило. Я здесь и хочу оказаться между ними. Частью разума я понимаю, что это какая-то итарская магия, что так быть не должно, другого объяснения нет, но меня к ним тянет как магнитом. Без шансов оторваться.

Они медленно расстёгивают мой комбинезон. Не срывают, а будто ласкают ткань и заодно моё тело под ней. Рэйкан заходит за спину, целует в затылок. Виор касается ключиц, скользит губами по шее.

Я стону. Едва слышно. Но оба это слышат.

Рэйкан стягивает комбинезон с плеч, ниже подхватывает Виор и полностью спускает с меня нанотрокс.

Я неуверенно переступаю, но Рэйкан не дает упасть, удерживает, обнимая крепкой рукой за живот, а второй скользит к лицу и поворачивает к себе так, чтобы поцеловать.

Виор выпрямляется. Его ладони двигаются по коже, захватывают грудь через тонкую майку, опускаются к трусикам, скользят под резинку. На коже жар, в груди просыпается трепет.

Я впервые в жизни почти обнаженная перед мужчинами. Но не ощущаю стыда. Только… что-то сродни предопределенности, что всё правильно.

Итары сжимают меня с двух сторон. Я ищу опору, цепляюсь за плечи Виора. Ладони Рэйкана вжимают меня попой в его тело, и я ощущаю твердость его желания. Виор в этот момент опускается на колени.

Он стягивает трусики. Я наконец ловлю себя на стеснении, но не успеваю ничего сделать, даже закрыться — его язык касается меня там.

Кончиком скользит по самой чувствительной точке.

Это настолько остро и нежно, что по телу прокатывается судорога, и внутри всё начинает пульсировать. Я замираю, стону в голос. От одного его прикосновения, но он не останавливается. Продолжает делать языком что-то непотребное, вгоняя новые порции эндорфинов мне в мозг.

Я поднимаю руки, цепляюсь за Рэйкана, чтобы не рухнуть, он удерживает меня за живот одной рукой, другой гладит волосы. Говорит что-то шепотом, но я не понимаю слов — только тон и тембр, и внутри становится ещё горячее.

Я не успеваю сообразить, как оказываюсь лежащей на подиуме, а Итары стоят надо мной и не спеша стягивают с себя броню.

Внутри продолжает пульсировать желание, я стискиваю бедра, разглядывая мощные торсы, перекатывающиеся под кожей мышцы, кубики прессов и… самих Итаров. Оба уже возбужденные, тяжелые, гладкие. Такие, что хочется потянуться и взять рукой символы их желания.

Но от их вида внутри невольно сжимается страх. Они, кажется, очень большие. А я… ещё девственница.

Итары одновременно опускаются на колени рядом со мной, а я уже понимаю, что надо прямо сейчас сказать, что у меня никого не было. Открываю рот, но слова высыхают на языке, стоит мужчинам снова коснуться меня. Рэйкан ведет ладонью по внутренней стороне бедра, пробирается пальцами между, находит влажное тепло, сосредотачивает движения на точке, от которой ускоряется пульс. Виор гладит грудь и живот. Ласково стискивает твердые горошины сосков.

Внутри меня волнами разливается новый огонь. Трясет.

— Ты готова Кари, — шепчет на ухо Виор.

Я не понимаю, почему он назвал меня приправой, но развожу ноги шире. Потому что и правда готова. Кажется, вообще ко всему.

— Да, — шепчу.

— Тогда мы возьмем тебя прямо сейчас, — вторит ему горячим рычащим голосом Рэйкан.

— Да… возьмите, — отвечаю, содрогаясь от ласк.

Возбуждение уже такое, что становится немного больно.

Виор берет меня за руки, прижимает ладони к подиуму, а Рэйкан устраивается у меня между ног. Сердце разгоняется до второй космической от сильнейшего боязливого предвкушения. Желание испытать это сильнее страха. Я чуть ерзаю попой, ощущая его внизу. И вдруг чувствую, как он входит. В одно резкое острое движение.

Глаза сами распахиваются шире. Боль стреляет между бедер, точно раскаленный штырь. Я громко вскрикиваю. Это происходит само, и я тут же сжимаюсь.

Рэйкан сразу же выходит, заглядывает в глаза, берет за подбородок, чтобы я не отворачивалась. Удерживает мой взгляд. Лицо у него свирепое, хотя черты размываются от выступивших слёз.

— Ты… — хрипло выдыхает он. — Девственница?

Я киваю. Еле заметно. Щёки горят.

— Почему не сказала? — сейчас в тоне Рэйкана звучит гнев, и мне становится страшно.

15. Будем нежнее

Юля

— Я… боялась… — шепчу. — Что вы передумаете…

— Тише, брат, — урезонивает Виор и, наклонившись, целует меня в висок. — Мы не передумали бы. Ни за что. Просто были бы более нежными.

Он смотрит на меня с той самой обволакивающей теплотой, от которой дрожит не только тело, но и что-то глубже.

Рэйкан не отвечает, его взгляд обжигает, но я отчетливо чувствую, что это всё-таки не ярость. Это жажда. Бешеное желание обладать. Но он держит себя в руках. Ради меня.

Он возвращается к моим ногам, его ладони обнимают бёдра, и я непроизвольно затаиваю дыхание. Виор всё это время остаётся рядом, его пальцы скользят по моей руке, затем выше, по шее, по щеке.

— Смотри на меня, — шепчет он, я киваю. — Я хочу видеть твои глаза.

Пульс бьётся в висках, грудь поднимается неровно. Я горю между ними, сгораю от ожидания и страха, от того, насколько они разные и насколько слажены.

Я снова ощущаю, как Рэйкан прижимается ко мне и проникает. На этот раз не больно. Первый легкий дискомфорт сменяется чувством наполнености и давления внутри. Внизу живота снова собирается тепло.

Виор накланется и касается губами моих, нежно, но властно. Этот поцелуй, медленный и тягучий, кружит голову. Толчки Рэйкана тоже размеренные, не грубые, бережные. Он проникает глубоко, но сдержанно. И каждое движение отдается в теле сладким спазмом.

Я сжимаю ладони Виора, не в силах больше контролировать тело. Дыхание становится рваным, жар охватывает живот, грудь, ноги. Он ведет носом по моей щеке, потом перемещается ниже и посасывает сначала одну грудь, потом другую. Посылает мне игривый взгляд улыбается краешком губ.

— Доверяй, — говорит тихо. — Мы с тобой.

Волна жара всё разрастается, заполняя меня целиком. Бедра под ладонями Рэйкана дрожат, из груди рвутся хриплые стоны, которые поцелуями перехватывает Виор. И я взрываюсь. Снова.

Я теряюсь между крышесносными ощущениями. Наслаждение разливается по телу горячим потоком. Перед глазами разлетаются искры. Мир мигает и на мгновение меркнет.

Второй оргазм за вечер и первый настоящий в жизни. Тепло. Безопасно. Сладко.

Рэйкан ждет, пока по моему телу пробежит последняя дрожь, потом снова набирает темп и уже не церемонится. А я… ловлю себя на том, что тело снова отзывается.

Толчки становятся грубее, словно он вбивает в мое тело все свое остервенелое желание. Глаза норовят закрыться, но Виор не позволяет.

— Искорка, открой глаза, — рокочет он над ухом, а потом облизывает мои губы.

Вместо ответа я чуть прикусываю его нижнюю губу и ловлю такой дикий взгляд, что даже вздрагиваю.

Рэйкан внезапно выходит, и мне на живот падают горячие капли, по запаху напоминающие что-то горьковато-хвойное.

Он не отстраняется сразу. Наши взгляды встречаются, и в его глазах я вижу торжество, собственничество, силу и… нежность, которой увидеть не ожидала. Он проводит ладонью по моему бедру, будто оставляя след своей власти, потом поднимается.

Виор отпускает мои ладони и мягко, бережно переворачивает меня.

Я послушно встаю на колени. Он скользит рукой по моему бедру, кладет руку на поясницу, надавливает, и я опираюсь на руки. Стою на четвереньках.

Виор продолжает меня гладить, прикосновения нежные, как шелк, изучающие, уважительные. Пальцы спускаются мне между бедер, находят точку, где чувствительность зашкаливает, принимаются кружить вокруг.

Боже, это умопомрачительно приятно. Я тихо стону, выгибаю спину, подаваясь чуть назад, чтобы подразнить. И ощущаю его желание во всей мощи.

Он пристраивается, берет меня за бедра и погружается. Движение длинное, медленное, неуклонное. А вместе с ним в теле просыпается новая жажда. Рэйкан опускается спереди на колени, ловит мое лицо, поднимает к себе, смотрит в глаза.

— Ты чувтсвуешь это, Юля? — спрашивает таким тоном, будто я и правда должна ощущать что-то, кроме непередаваемого кайфа.

Я мурлычу в ответ что-то нечленораборное, потому что уже слабо контролирую тело. Волна за волной на меня продолжает накатывать блаженство. Я словно качаюсь в волнах тёплого обволакивающего океана. Глаза снова норовят закрыться, но пятерня Рэйкана в волосах заставляет встрепенуться.

Он не тянет, не дергает, просто не дает мне опустить голову, держит вниманием.

— Ты должна смотреть, Юля, — рокочет он. В голосе не ярость, а горячее жгучее собственничество. Он будто ревнует к моему вниманию и ловит каждую его каплю.

Толчки Виора приобретают ритмичность и амплитуду, я сама прогибаю спину, пуская его глубже, Рэйкан наклоняется и жадно целует меня в губы. И всё. Я взрываюсь снова. Третий оргазм за этот вечер. Такой сильный, что выбивает кислород из легких, внутри всё сжимается и разжимается в рваном ритме, Я стону, точнее, мычу в губы Рэйкана, а Виор ускоряется. Движения становятся более жадными и требовательными. Он тоже вот-вот кончит, и в голове мелькает слабая радость.

Эта дикая скачка невероятно приятная и сладкая, но я так вымотана, что едва держусь.

Рэйкан продолжает жадно облизывать мои губы, Виор выходит и расплескивает по мне жидкое тепло. Их руки наконец меня отпускают, и я без сил ложусь на подиум.

— Ты как, искорка? — заботливо спрашивает Виор, только голос доносится как сквозь толщу воды.

Я пытаюсь ответить, что всё со мной хорошо, однако губы не слушаются.

Чьи-то бережные руки поднимают меня и куда-то несут. Я даже глаза открыть не могу. Сознание словно растворяется в вакууме, и мир окончательно меркнет.

16. Не Кари, а уже Шарин

Рэйкан

— В отключке, — выдыхаю с досадой, укладывая бережно завернутую в полотенце девицу на диван. — Так не должно было случиться.

Злюсь я не на неё, а на себя. На нас. Переборщили, похоже, вызвали у девочки перегрузку.

Виор в одном полотенце склоняется над ней, поправляет пару мокрых прядок, убирает их с красивого безмятежного лица. Он всегда был нежнее меня.

— Мы забрали слишком много, — подтверждает он.

— Ты про лирис? — я хмурюсь против воли. Это вторая причина моей досады.

Если бы я сразу узнал, что она девственница, не стал бы даже прикасаться. Это накладывает обязательства, которые мне брать не хотелось.

— Не только, — Виор сбрасывает полотенце и принимается облачаться в броню. — Ты тоже должен был почувствовать. Она нас напитала.

У меня по загривку мурашки катятся. Я это почувствовал, но списал на удовольствие от оргазма. На жаркий раж и на адреналин.

— Ну и теперь ты понимаешь, она больше не Кари, — добивает Виор.

У меня сжимаются кулаки.

— Тебе нужна Шарин? — спрашиваю раздраженно. — Мне нет. Точнее, не была нужна. Я хотел только её тело.

Виор защелкивает застежки на кирасе и поднимает на меня насмешливый взгляд.

— Получил явно больше, — он подмигивает. — Ты и сам знаешь. Как только мы забрали у неё лирис…

Я перебиваю его, поднимая руку. Не надо договаривать. Разумеется, я знаю.

— Брат, — Виор приближается, смотрит в глаза. — Девственность — это не только кровь. Это первый огонь. Мы забрали его. И сделали это вместе. Вместе были у неё первыми. Так что искорка автоматически становится Шарин.

Виор всё правильно говорит. Как бы я ни сопротивлялся этому слову, как бы ни старался думать иначе, мы были у неё первыми, и по закону клана должны дать ей защиту. Я злюсь, потому что не собирался заводить жену. Шарин — это статус. Это связь, которую можно расторгнуть только обоюдно.

Я молча начинаю одеваться следом за Виором. Белье, брюки, кирасу. Всё изодрано пулями и лазерами, надо будет поменять… Шрад, о чем я думаю?!

На самом деле я лгу себе. Просто не хочу признавать, что с момента, как эта девушка вошла в випку «Метеорита», я сразу ощутил, что она должна быть моей. Нашей. Мне только хочется сказать себе, что это про секс. Нет. Это чувство было глубже.

— Думаешь, стоит ей сказать? — спрашиваю, облачившись полностью.

— Не стоит. Не нужно пугать искорку, Рэй, — отзывается Виор. — Позже скажем, когда привыкнет к нам.

Я киваю. У нас на борту Шарин. Весь окружающий мир стал на шаг опаснее.

— Пусть отдыхает, — произношу я и указываю Виору на дверь.

Мы выходим из капитанского отсека и направляемся на мостик.

— Что мы знаем о том, куда хочет добраться наша Шарин? — спрашиваю, выводя на голоэкран проекцию Вселенной.

Ви молча тянется за планшетом, на котором Шарин демонстрировала нам личность своей сестры. Он так и остался незаблокированным, так что брат легко находит то, что она показывала мне. С координатами.

Я ввожу их в терминал, и система показывает две точки — нашу в системе Ильма́кс, и далекую, в нескольких галактиках в системе FG-16. Галактика Ха-Краар является не населенной, так что все системы там носят буквенно-цифровые коды вместо названий.

— Артея, проложи маршрут к системе FG-16 с выходом максимально близко к объекту… — произношу я, приближая голокарту, то, о чем говорила Шарин, помечено межгалактическим кодом AIF-139. Называю этот код ИИ. — И рассчитай количество остановок на дозаправку.

Вместо голосового ответа Артея выкидывает на большой экран целую таблицу возможных маршрутов, из которых приемлемо всего три. Но все они включают хотя бы одну точку дозаправки.

— Система Аргарон, — Виор указывает на проекцию и приближает карту. — Оптимальный вариант.

— Самый неподходящий вариант, — отзываюсь жёстко. — Там базируется Ортекс Вега, это первое. И второе, эта система просто кишит проходимцами всех мастей. Пираты, контрабандисты, искатели приключений.

— Вариантов не так много, Рэй, — отвечает Ви.

Я и сам это вижу.

— Нет. Мы в Аргарон не полетим, — выговариваю тоном, с которым Ви не спорит. — Фрионна, затем Лаудан, и наконец FH-78, откуда уже дрейфом до FG-16.

Виор флегматично пожимает плечами.

— Артея, подготовиться к прыжку в систему Фрионна, — произносит он в знак согласия со мной. — Запустить сканирование на кротовые норы в ближайшем радиусе.

ИИ воркует согласие и через полминуты объявляет:

— Ближайшая кротовая нора в сорока минутах хода с текущей скоростью, — и начинает перечислять углы отклонения от текущего курса, а потом вдруг замолкает на полуслове.

Освещение на мостике гаснет и включаются аварийные лампы.

— Зафиксирован мощный электромагнитный импульс, — раздается из динамиков голос Артеи, искаженный перегрузкой, будто мужской и зевающий. — Источник — медицинский отсек.

И мы оба бросаемся туда. Единственное, что могло испустить этот импульс — человеческая девочка, которую Виор положил в капсулу восстановления.

17. С этим ребенком что-то не так

Виор

Артея не договаривает фразу, замолкает на полуслове. В ушах поднимается гул. Примитивный животный зов, сообщающий об угрозе.

— Медотсек, — бросает Рэйкан, и мы одновременно срываемся с места, по дороге вынимая крылья.

Пол под ногами дрожит от вибрации ботинок. Системы гудят от грянувшего резонанса, будто корабль затаил дыхание. Освещение красное, включилась аварийная система. Артея больше не говорит. Ушла в перезагрузку.

В груди холодеет. Я не знаю, что увижу в медотсеке. Мы с Виором сразу почувствовали, что с девочкой что-то не так. У них разный запах, и от Маши веет не только человеком. Не только живым существом.

То, что произошло, не случайность. ЭМИ-волна прокатилась такого масштаба, что отдалось в позвоночнике.

Мы одновременно оказываемся у двери в медотсек, я собираюсь нажать на сенсор, но дверь раскрывается сама.

Мы замираем.

В аварийном режиме блокировки снимаются, так что это неудивительно.

Удивительно то, что возникает перед глазами.

На пороге стоит Маша. Обычная человеческая девочка, с босыми ногами, выглядывающими из-под кромки медицинской робы, в которую я переодел её, чтобы положить в капсулу. Тонкая ткань волочится по полу. Волосы спутаны, лицо бледное, губы приоткрыты. Но глаза не её.

Что-то не так. Чужеродный запах ещё сильнее, будто примесь вытесняет человеческий аромат. Это не та девочка, которую Юля носила на себе. Это что-то другое.

Взгляд стеклянный, но цепкий, как лазерный сканер. Будто у неё в голове происходят расчеты.

— Маша… — произношу я и поднимаю раскрытые ладони, чтобы показать ей, что угрозы нет, как вдруг она делает выпад вперед.

Один широкий шаг. Впечатывает ладонь мне в грудь с такой силой, что меня отшвыривает к стене.

Удар как взрыв изнутри. На миг я теряю контроль над дыханием. В ушах собственный хрип.

Крылья распахиваются инстинктивно, я ловлю поток, гашу удар, торможу падение. Приземляюсь на одно колено и чуть проезжаю по полу.

Больно. Но не смертельно. И достаточно, чтобы понять — это не девочка. Это оружие.

Я поднимаюсь и вижу, как Рэй блокирует новые выпады Маши.

Маша атакует яростно. Движения, как у взрослого бойца. Тело изгибается в осевом ударе, она целится в горло. Рэй сбивает её руку в сторону, пытается схватить, но она проворно перекатывается, рывком отпрыгивает, вскакивает уже у стены. И… бежит по ней!

«По стене, Рэй. Это ненормально!» — я посылаю ему мысль.

Мы оба напрягаемся. Ситуация плохая.

«Она ребёнок, — слышу в голове голос Рэйкана. — И не может считаться противником»

«И нам нельзя ей навредить», — отвечаю я, глядя, как Маша обходит нас по дуге. Хочет пробраться к мостику.

«Ее надо обездвижить», — отвечает Рэй.

«Нежно?» — усмехаюсь в ответ.

«Надёжно», — он улыбается.

Не кровожадно. Мы оба понимаем, что не причиним вред ребенку, а ещё понимаем, что Машу надо нейтрализовать.

Маша подходит на расстояние нескольких шагов. Смотрит как хищник и открывает рот. Детское личико искажается гримасой крика.

Звука не слышно, но воздух вибрирует и в потолке, разбрызгивая искры, лопаются светильники. Мозг начинает зудеть. В грудной клетке всё дрожит, будто в неё втыкаются невидимые иглы.

Она так уже делала, когда испугалась. Это не агрессия. Это попытка защититься.

«Она боится и защищается, думает, что мы угроза», — мысленно говорю я.

«К ней придётся как-то приблизиться», — отвечает Рэйкан.

«Транквилизатор, — посылаю ему наводку. — Надо загнать её в медотсек».

Я двигаюсь к Маше. Медленно, как дрессировщик к дикому зверю. Она замечает, что я иду. Выглядит порядком пугающе. Провожает мое движение поворотом головы. И, когда я уже рядом, делает новый рывок. От меня. По стене. Снова. Рэйкан распахивает крылья и летит к ней, чтобы перехватить.

И вдруг…

Из коридора со стороны мостика, шатаясь, выходит Юля, кутаясь в полотенце. Видимо, проснулась от шума. Еле держится на ногах, но беспокоится за сестру.

— Искорка… — выдыхаю я.

Маша резко меняет вектор. Будто у неё в голове переключился приоритет. Она прыгает как дикий зверь и валит сестру на пол.

Юля вскрикивает об боли и страха. Я отчетливо чувствую этот аромат. В теле сжимается пружина тревоги. Маша вдруг хватает Юлю за голову и поднимает к себе с явным намерением ударить затылком о пол.

С её силой это убьет нашу Шарин!

— Шарин! Нет! — вырывается у Рэйкана.

— Стой! — кричу я.

Мы с Рэем летим к сестрам. Счет на доли секунды. Такое наша капсула не лечит. Если опоздаем, существо, которым сейчас является Маша, убьет Юлю!

18. Кто ты, Маша

Рэйкан

Шарин на полу, беззащитная, прижатая к полу. У неё на груди, сжимая её голову, как игрушку, сидит маленькая, но смертоносная девочка.

Мы срываемся с места. Крылья глухо бьют по воздуху.

Нам до коридора лететь несколько метров, но всё может закончиться ещё раньше. Один рывок — и Шарин умрёт.

Мы приземляемся рядом, готовясь обезвредить ребенка.

Потому что это не Маша. Внутри неё что-то, что не имеет отношения к человеку. И это существо нападает из страха.

— Маша… — тихо и без страха произносит Шарин.

Она не может поднять руки, которые придавлены детскими коленями, однако может сбросить эту мелочь с себя, но ничего не делает. Только смотрит на сестру полными сожаления глазами.

Будто такое уже случалось. Будто это нормально, когда твоя сестра нападает на тебя с целью размозжить твою голову об пол.

Но это удивительно срабатывает! Маша замирает, вглядывается своим сканирующим взглядом в лицо Шарин.

«Не трогаем пока», — посылаю мысленный импульс Виору. Тот солидарен. Просто наблюдает, но по напряженному телу заметно, что в любой момент метнётся быстрее молнии, чтобы спасти Шарин.

Я делаю один плавный шаг, заходя сбоку. Максимально тихо, как только могут двигаться Итары. Смотрю на Машу.

Её пальцы замирают на висках Шарин. Взгляд тускнеет, словно в голове что-то перещелкнулось и резко изменилась прошивка. Угроза снижается, я чувствую это кожей. Виор тоже. Чуть расслабляет плечи.

Маша медленно отпускает Юлю и тут же прижимается к ней, обнимает. Съёживается и плачет. Маленькое тельце подрагивает, кажется, всё разом.

Всё. Хищник ушёл. Перед нами снова обычный ребёнок.

Шарин поднимает руки, обхватывает сестру, потом медленно садится прямо с ней на руках. Полотенце сползает, но она этого не замечает. Только утешает девочку.

Маша утыкается ей в плечо, и выглядит беззащитно, даже сломленно. Будто она сама не ожидала от себя такого. Что творится у неё в голове — одному шраду известно.

Я делаю шаг к Шарин, но она метает в меня ненавидящий взгляд.

— Не трогайте её! — В голосе осколки паники и защищающейся любви.

Логикой я понимаю, что в её голове всё совсем не так выглядит, как было на самом деле, но внутри вскипает гнев.

— Это ты сестре своей скажи, — отрезаю холодно. — Она вырубила ИИ, напала на нас и едва не убила тебя!

Виор рядом, сокрушенно смотрит на девочку.

— Маша, скорее всего, испугалась, — говорит он мягко.

Шарин хмурится. Не верит.

Я это вижу. Она не может уложить в голове, что это безобидное существо, прижавшееся к её груди, секунду назад хотело проломить ей череп.

Маша вдруг приподнимает голову и шепчет:

— Прости меня...

Голос тонкий. Человеческий. Жалостливый, что даже у меня сердце сжимается. Сейчас она — просто пятилетний ребёнок. Тихий. Осмысленный.

— Тебе не за что извиняться, солнышко, — шепчет Шарин и целует лоб сестрёнки. — Ты помнишь, что случилось?

— Я… проснулась под стеклом… и испугалась, — лопочет она, не отрываясь от Юли. — Дальше не помню.

Я наблюдаю. Анализирую. Шарин невероятно милосердная женщина, даже после того, что было, держит, обнимает, успокаивает этого ребёнка!

Она человек. Поэтому сентиментальна. Неважно, что это существо несколько минут назад демонстрировало уровень боя, недоступный даже элитным бойцам.

Юля поднимает голову:

— Познакомься, Маша, — кивает на нас. — Это Рэйкан и Виор. Они нам помогают.

Маша приподнимает ладошку, машет.

— Привет… — произносит растерянно, будто не узнаёт.

— Ты голодная? — Юля старается говорить легко, но голос всё равно дрожит.

Маша качает головой.

— Я хочу пить, — говорит чуть смущенно.

Я уже собираюсь отвести их на кухню, как вдруг оживает Артея.

— Приветствую, Рэйкан и Виор, — доносится из динамика. — Сканирование завершено. Уровень энергоснабжения восстановлен. Перезапуск завершён.

— Отлично, — отзывается Виор. — Направляй корабль заданным курсом.

— Извини, Виор, я не могу этого сделать, — артачится ИИ. И мы с Ви переглядываемся.

— Это ещё почему? — спрашиваю я.

— Запрошенный анализ произведен, результаты сверки ДНК готовы, — отвечает она, и я уже знаю этот тон. Предостерегающий. — Это критичная информация, я настоятельно рекомендую сначала ознакомиться с ними.

19. Анализ

Виор

Мы с Рэем переглядываемся.

«Надо прислушаться к Артее», — говорит мне брат.

«Да, но так, чтобы искорку не расстроить, ей и так нелегко», — отвечаю я.

«Шрад с её расстройствами. Я хочу знать, что за существо мы везем в качестве её сестры!»

— Я всё вижу, — говорит Юля спокойно. Тихо, но с той сталью, от которой мурашки идут по спине. — Некрасиво при посторонних переговариваться мысленно. Говорите уже вслух.

Юля держит Машу на руках и говорит таким тоном, будто уже готова ко всему.

— Ты уверена, искорка? — спрашиваю я. — Вдруг ответы тебе не понравятся?

— Я всё равно хочу знать, — отвечает она решительно. — Я должна.

Рэйкан опускает голову, проводит по лицу рукой, будто хочет его с себя сорвать. Под сдержанностью — волна гнева, я её ощущаю. Он злится. Не на Юлю. На ситуацию.

— Хорошо, — выдыхает он. — Ты всё узнаешь. Но сначала…

Он протягивает руку, касается края её полотенца.

— …одень свою сестру. И себя. Потом разберёмся с анализом.

Она кивает.

Я помогаю Юле подняться, придерживаю полотенце, затем провожаю в свободную каюту. А Рэй за это время находит и приносит чемодан нашей жены с вещами для неё и для девочки.

Я оставляю их переодеваться и выхожу в центральный отсек. Рэй смотрит на меня недобро.

«Какие анализы ты запросил?» — я слышу в голове его голос.

«Сравнение их ДНК и детальный разбор крови Маши», — отвечаю так же мысленно.

«Ты готов к любому ответу? А Шарин? Готова?» — спрашивает Рэйкан.

Я пожимаю плечами.

«Скрывать от неё правду мы всё равно не станем, так не поступают с Шарин», — бросаю ни секунды не сомневаясь.

Я ухожу на кухню и беру оттуда бутылку с водой для Маши. Она просила пить.

Вскоре дверь каюты открывается, и Юля за руку с Машей появляются в центральном отсеке. На Маше штаны и кофта по-детски маленькие и уютные. Юля в комбинезоне из нанотрокса, точно таком же, какой мы с неё сняли в отсеке капитанов.

— Я готова, — выдыхает Юля. Держит лицо, но подбородок чуть дрожит, когда она поправляет волосы.

— Попьешь, Маша? — я опускаюсь перед девочкой на одно колено, чтобы быть на одном уровне.

Она моргает красивыми голубыми глазами в обрамлении пушистых светлых ресниц. Дергает Юлю за руку.

— Юла, можно? — спрашивает недоверчиво, не сводя с меня взгляда.

Совершенно осмысленный ребёнок. Совсем не такая, какой мы её увидели впервые.

Юля тоже опускается на корточки и сама берет бутылку воды у меня из рук, открывает и протягивает Маше. Та жадно присасывается к горлышку и делает несколько таких больших глотков, что в бутылке остается меньше половины, когда она заканчивает пить.

— Мы сейчас пойдём с Рэйканом и Виором и послушаем, что скажет электронная тётя, — ласково говорит Юля сестре, потом поворачивается ко мне: — Так лучше. В её состоянии нужно всегда предупреждать о чём-то новом.

У меня внутри от этой трогательной заботы что-то щёлкает. Удивительная привязанность, удивительное милосердие. Наверное, только женщины способны на такую самоотверженность. Рэй чувствует то же, я ощущаю его эмоции. Юля — волшебная женщина.

Я киваю на дверь медблока, и мы все вместе отправляемся туда. Юля с Машей проходят первыми, мы с Рэем следом.

— Артея, показывай результаты анализа, — приказываю я в пространство.

Голоэкран над столом вспыхивает, в воздухе проецируются молекулы, двойные спирали, сложные цепочки и сияющие маркеры.

— Сравнение завершено, Виор, — говорит ИИ. — ДНК-совпадение между вашей Шарин и субъектом «Маша» — нулевое.

Искорка замирает. Рэйкан хмурится. Я жду.

— У субъекта «Маша» отсутствуют совпадения по митохондриальной линии, по отцовской и материнской цепям. Биологического родства нет.

— Как же… так… — опустошенно выдает Юля.

Я кожей чувствую, насколько ей сложно это принять.

— А что насчет разбора крови субъекта «Маша»? — спрашивает Рэй.

Артея проецирует следующий слой. Я узнаю этот оттенок свечения. Это не органика.

— В крови субъекта «Маша» зафиксированы наноструктурированные частицы неизвестного происхождения. Предположительно — неорганический технопротеид.

— Наночастицы? — переспрашивает Юля почти севшим голосом.

— Визуально не проявлены, — отвечает Артея. — Они интегрированы в клетки, локализуются преимущественно в мозговых тканях и спинномозговой жидкости.

— Шрад, — выдыхает Рэй. — Вот почему она такая.

Юля стискивает зубы. Словно хочет заплакать, но не позволяет себе.

— Не смей так говорить! — бросает ему жёстко. — Это…

Она замолкает, будто что-то осознавая. Смотрит на Машу. Та, кажется, больше не осмысленный ребёнок. Витает в облаках, взгляд отсутствующий.

— А вдруг… — шепчет она. — Может, у неё… и нет никакого аутизма. Всё это… из-за этих…

Она снова замолкает. Смотрит на нас — прямо, без страха. В глазах не паника, а решимость.

— Я Машу не оставлю и защищать буду до последнего вздоха, вам ясно? — чеканит она.

Невероятная женщина! Я перевожу взгляд на Рэя.

— Никто не заставляет тебя это делать, Шарин, — весомо говорит он. — Мы уважаем твои чувства к… этому ребёнку.

Рэйкан никогда не отличался сентиментальностью, так что я могу его понять. В Маше он в первую очередь видит непредсказуемую угрозу, нежели просто ребёнка с особенностями.

— Мы уже построили маршрут, — продолжает он. — К тому объекту, который ты указала. Два места на дозаправку, три, если с запасом. Будем на месте через пару суток.

Он говорит это искренне, но я уже слышу его слова в голове: «Думаю, у нас будет ещё одна остановка. Там, где этого ребёнка исследуют вдоль и поперек на пригодном для этого оборудовании».

Юля чувствует, что мы переговариваемся, сжимает губы. Мы не проводили ритуала истинной связи, между нами пока лишь формальный союз, но это не мешает искорке улавливать, когда мы общаемся.

20. Это вы называете свадьбой?

Юля

Они переглядываются, и я понимаю — сейчас будет нечто важное. Слишком серьёзные взгляды, слишком выверенные жесты. Виор подходит ближе, а Рэйкан остаётся в полушаге позади. Всегда так — один смягчает, другой удерживает границы. Их молчание искрится напряжением.

— В нашей культуре, — мягко и тихо говорит Виор, — если мы забрали у женщины девственность, мы обязаны… жениться.

Я моргаю. Не верю, что это услышала.

— Жениться?! — у меня срывается с губ почти смешок. — Вы… это серьёзно?

— Это не привычная свадьба, как у людей, — спокойно объясняет Рэйкан, обходя меня спереди. — Но так тебе проще понять. Мы заключаем связь. Союз.

Воздух пахнет озоном, но кажется удушливым. Я нарочно не строила никаких отношений, даже не пыталась искать мужчину, чтобы всё своё время посвящать Маше. А тут… меня перед фактом ставят, что я — жена?

— Какая ещё связь? — я отступаю на шаг, спина касается холодной металлической стены. — То есть, вы хотите сказать, у нас теперь... отношения?

— Фактически, договор, — поясняет Рэйкан, — по условиям которого ты наша, мы защищаем и оберегаем тебя. Ты становишься частью нашей семьи.

Меня затапливает протест. Не потому что не верю, а потому что меня никто не спросил.

— Какой ещё… семьи?! — выговариваю с расстановкой. — Вы… пугаете меня.

— Нам трудно подобрать аналоги слов, чтобы донести суть, — устало вздыхает Виор. — Разница в культурах слишком велика. Но мы не лжём.

Ощущение, что я попала в клетку, леденит душу. Сердце ускоряется, стучит в ушах.

— А если я… захочу уйти? — спрашиваю вмиг севшим голосом. — Я смогу?

Рэйкан качает головой.

— Такая связь может быть расторгнута только обоюдно, — отвечает он, складывая руки на груди.

Холодок по коже.

— То есть… только если все трое захотят этого? — уточняю, хотя уже всё услышала, но внутри ещё надеюсь, что они скажут другое.

— Да, — говорит Виор. — Только если ты и мы, все втроём, решим, что этого больше не нужно.

У меня мурашки бегут по шее, забираются под волосы.

— Зачем я вам?! — я почти шепчу, сжимая кулаки. — Мы же… совсем из разных миров. Вы… сильные. Пугающие. Опасные. Я вам совсем не подхожу.

Рэйкан приближается, встает почти вплотную, давит присутствием.

— Мы же сказали, мы хотим тебя, — говорит он чуть хрипло, в глазах тот самый огонь, от которого ещё недавно у меня дрожали колени. — Ты… пахнешь вкусно.

Он чуть наклоняется, втягивает носом воздух и демонстративно закрывает глаза с выражением блаженства на лице.

Ну какой женщине не будет приятно, когда мужчина вот так выражает свою симпатию? Только меня всё равно пугает внезапная обязанность быть женой.

— Мы почувствовали тебя ещё в «Метеорите», — добавляет Виор, тоже подходит вплотную.

Меня снова плавит их тепло. От них исходит какая-то нечеловеческая энергетика. Хотя чему удивляться. Они и не есть люди.

— Но ведь я… — голос дрожит не знаю, от чего больше — от страха или разгорающегося внутри тепла. — Я вас совсем не знаю.

— Узнаешь, — уверенно произносит Рэйкан.

— Мы ничего не скрываем, — добавляет Виор.

— Но… в моей культуре так не делается, — пытаюсь найти хоть какую-то опору. — Вас двое. Как я могу быть женой сразу… двоим? В моих традициях так нельзя.

— Зато в нашей культуре это разрешено, — парирует Рэйкан с тихим рыком. — Когда два аларина… кровных друга хотят одну женщину, формируется тройная связь.

У меня в голове не укладывается. Слишком много новых слов, которые я не могу понять ни на уровне опыта, ни даже на уровне знания.

— Искорка, — Виор берёт мою руку в свою тёплую, широкую, чуть шершавую, но удивительно бережную ладонь. — Твоя культура пытается убить тебя и твою сестру. А мы хотим вам помочь.

— И не дадим тебя с Машей в обиду, — жёстко добавляет Рэйкан. — Мы намерены вас защитить.

— Но ведь… мы договаривались, — я опускаю глаза, говорю тихо. — Вы сами сказали, что я ваша только на время полёта. Получается… это уже не так?

— Это было до того, как мы… сорвали твой цветок, — в тоне Рэйкана звучит металл. — Обстоятельства поменялись.

Они переглядываются. Снова переговариваются между собой. Я не могу, не слышу речи, но я определенно улавливаю потоки энергии. Или мне это только мерещится?

Потом Рэйкан кивает брату, а тот ласково касается моего лица, проводит большим пальцем по щеке, будто успокаивая.

— Давай так, — мягко говорит Виор. — Мы обещаем, что отпустим тебя, разорвём связь, если после полёта ты решишь уйти.

Я медленно киваю. Звучит логично, но почему-то совсем не верится. Я даже в себя не верю. Может оказаться так, что я сама не захочу… Но до этого момента ещё надо дожить.

— Теперь тебе спокойнее, Шарин? — Рэйкан втыкает в меня требовательный взгляд. Я киваю. — Теперь идём. Пора лететь к этому шрадовому объекту.

Я соглашаюсь. Маша спит, и это даёт мне иллюзию покоя. Что будет, когда она проснётся, я не знаю, но сейчас я слишком устала нервничать.

На мостике всё кажется слишком тихим. Только голоэкран дрожит лёгкими импульсами проекции. Рэйкан подаёт команду:

— Артея, рассчитай траекторию и время входа в кротовую нору, совершаем прыжок в систему Фрионна.

Экран оживляется, по нему бегут какие-то символы, цифры, строятся схемы, а потом вдруг возникает красная плашка «Отклонено».

Я вздрагиваю, Рэйкан поднимается с кресла пилота, пытливо вглядывается в голограмму.

— Объясни, Артея, — скрипит недовольно.

— Прыжок в систему Фрионна невозможен, — отзывается ИИ. — Вследствие ЭМИ-импульса в медицинском отсеке был повреждён блок стабилизации векторов.

21. Аргарон

Юля

— Насколько критично? — Рэйкан сжимает кулаки.

— Требуется ремонт и перенастройка блока стабилизации векторов, — отвечает Артея. — С таким повреждением корабль не доберется до системы Фрионна. Расстояние слишком велико.

Я медленно поворачиваюсь к итарам. Грудь сдавливает.

— То есть, если прыгнем, просто разорвёт в клочья? — спрашивает Виор.

— Вероятность 67%, — уточняет Артея. — При такой вероятности требуется экстренная коррекция вручную, но у вас нет необходимого пилотного интерфейса.

— Как ещё можно сократить риск? — строго спрашивает Рэйкан.

— Риск можно снизить, если сократить прыжок, — ИИ говорит привычно бесстрастно. Для неё это просто цифры и вероятности, а для меня, для итаров — вопрос жизни и смерти.

— А если не Фрионна? — спрашивает Виор. — Любая соседняя система, в обход.

ИИ выводит на голоэкран таблицу с названиями систем, строки подсвечены разными цветами от красного до зелёного в зависимости от риска.

— А теперь отбери системы, где есть возможность дозаправиться, — приказывает Рэйкан.

В таблице остаётся три строки, из которых только одна зелёная — система Аргарон.

— Как видишь, Виор, — говорит ИИ. — Приемлемый вариант — система Аргарон.

— Плохой вариант! — выговаривает Рэйкан. — Ищи ещё!

— Извини, Рэйкан, анализ кротовых дыр в этой системе завершён, — мурлычет Артея. — Других вариантов нет.

Рэйкан делает несколько порывистых шагов по мостику.

— После того, как мы трижды уничтожили их бойцов, мы для них уже не просто лакомый кусок, а приоритетный враг, — цедит он. И я догадываюсь, что он про Ортекс Вега. — Хуже не придумать — везти свою Шарин в пасть к зверю.

— Мы отключим опознавательные системы, — тихо говорит Виор. — Пройдём невидимыми.

— Слепой прыжок? — скептически спрашивает Рэйкан.

— Да. Без сигнатуры, без трассировки, — отвечает светловолосый брат.

— Ты представляешь, как сложно это будет? — в голосе черноволосого всё больше скепсиса.

— В отсутствии идентификации вы лишаетесь доступа к сети и автоматической навигации, — подтверждает Артея. — Визуальные маркеры тоже будут отключены, останется только ручной контроль.

У меня по спине холод стекает. Столько опасных слов я ещё ни разу не слышала в одном месте. В горле мгновенно пересыхает.

— То есть вы… просто полетите на ощупь? — спрашиваю сипло.

— Да, искорка, выбора нет, — усмехается Виор. — Мы справимся. Не переживай.

Я киваю. Согласилась внешне, но легче не становится. В теле невероятное напряжение будто каждая клетка знает, что мы совершаем ошибку.

Я вдруг остро ощущаю, что хочу посмотреть на Машу. И откуда это фатально-трагичное ощущение, что мы погибнем в системе Аргарон?

Я иду к Маше в каюту, а Виор догоняет меня, когда я подхожу к двери.

— Преследуешь меня? — прячу волнение за усмешкой.

— Просто хочу побыть с тобой наедине, — улыбается он. — Да и Рэйкан сейчас не лучшая компания.

Я нажимаю на сенсор, вхожу в каюту. Маша спит, поджав ножки под себя. Я поправляю непослушные прядки, плотнее укрываю одеялом.

Потом присаживаюсь на колени у кровати, беру маленькую ладонь. Я очень волнуюсь, и этот жест, кажется, может меня успокоить.

— Вход в кротовую нору через десять… девять, — начинает говорить Артея.

Я только сейчас понимаю, что мы недавно уже входили в кротовую нору, и ничего со мной не случилось. Я даже не почувствовала. Потому что… Внутри возникает щекотка от воспоминаний о том, что было в тот момент. Таймер доходит до конца и, как и в прошлый раз, я ничего не чувствую.

От воспоминаний краснею и бросаю короткий взгляд на Виора. Он стоит в дверях, прислонившись плечом к косяку и наблюдает за моими действиями.

— Она много спит… Это… нормально для её болезни? — спрашивает он.

— Наверное… Последние полгода так, — отвечаю. — Я сначала думала, от переутомления. А потом… стала замечать, что она будто прячется в сне. Всё дольше и дольше.

Я открываю чемодан, достаю из него альбом и коробку с карандашами. Кладу на тумбочку рядом с кроватью, где спит Маша.

— Если Маша проснётся одна, — поясняю на удивленный взгляд Виора, — увидит знакомые вещи и не испугается.

Он ничего не говорит. Только кивает, глядя на Машу как на мину с таймером.
В этот момент Артея сообщает:

— Система Аргарон достигнута, — просыпается Артея. — Выход из кротовой норы через десять…

Виор кивает мне на выход, и мы возвращаемся на мостик. Рэйкан за пультом, который сейчас больше напоминает игровую консоль. Итар держится за два массивных джойстика, прямо перед ним развернут голоэкран с проекцией корабля. Но ничего, кроме самого корабля, на нём нет.

— Я проложил курс к станции дозаправки, — произносит он сосредоточенно. — Но без сети и навигации только по иллюминаторам смотреть.

Я затаиваю дыхание, глядя на его мощную фигуру, на напряженные руки, сжимающие джойстики, мощь итаров покоряет, несмотря даже на то, что они, не спрося, сделали меня своей женой.

И, что примечательно, они и правда действуют в моих интересах, хотя так же, как и я, нисколько не успели меня узнать.

В иллюминаторах вскоре появляются очертания тёмного массива металла. Заправочная станция. Угрюмая, мощная, с вереницей доков для швартовки, но сильно меньше той, откуда мы с Машей сбежали.

Она висит неподвижно, только время от времени вспыхивает маневровыми двигателями, которые препятствуют дрейфу.

Ещё через несколько минут стремительное приближение замедляется. Корабль подкрадывается к ней крошечными шажками.

— Заправочная станция Лютер. Запрос на стыковку отправлен, — произносит Артея и через несколько секунд продолжает: — Ответ получен. Стыковка разрешена.

Рэйкан отпускает джойстики, и управление перенимает Артея.

В передние иллюминаторы я вижу, как перед кораблем распахиваются огромные челюсти стыковочного дока. Корабль медленно вплывает в него.