1. Нейле
Ложечка тихонько звякнула о край чашки, и Нейле поморщилась. Не то, чтобы она боялась кого-нибудь разбудить, но у легионеров тонкий слух, а разговаривать с кем-то из них она расположена не была.
Сколько времени прошло, а она все никак не привыкнет к этим странным созданиям.
Да и ко всему этому миру, если уж быть честной.
Неслышно Нейле вышла из дома, чтобы никого не разбудить. И уселась на крыльцо, откуда открывался безрадостный вид на старый город. Его так и не отстроили после нападения пришельцев.
Глядя на руины, она погрузилась в воспоминания.
С тех пор, как Нейле появилась там – обиженная и напуганная – прошло чуть больше года. Портал, созданный Рейлдом, привел ее в самый центр руин. Развалины сразу напомнили ей руины тагов, вот только никаких величественных вершин под боком не оказалось. И Нейле пала духом.
Очутиться неизвестно где, без припасов, без средств к существованию… Да даже долгое путешествие по Рейвелу не научило ее выживать в диких условиях, ведь у путешественников всегда имелась возможность пополнить припасы и приобрести все необходимое. Да ей даже пешком ходить не приходилось. Поэтому Нейле растерялась, совершенно не представляя, куда идти и что делать.
К тому же руины заставляли ее предполагать худшее. Что, если вся Земля – вот такая? Если пришельцы – колдуны! – уничтожили всех людей? И она – последний человек в этом разрушенном мире?
Тогда ее участи не позавидуешь.
И без того взвинченная до предела, Нейле не выдержала первого наплыва чувств, села прямо на землю и разрыдалась. Она оплакивала разбитое свое сердце, потерянных друзей, с которыми ей даже не дали времени попрощаться, уютный мир, к которому успела привыкнуть, несчастную свою родину, которую некому защитить от злобных пришельцев. Да даже саму свою жизнь, теперь уже никому не нужную.
Слезы помогли. Выплакав свою обиду, Нейле поднялась с твердым намерением взять себя в руки. Еще ничего не известно; может статься, все не так плохо, как она представила. Надо лишь выбраться из руин и найти людей, и тогда все наладится.
Ведь не все так уж плохо. Куда хуже, если бы она попала сюда в бальном платье. Но, спасибо Семете и Ирелин…
Мысль о шпаге заставила девушку похолодеть. Оскорбленная холодностью Рейлда, Нейле совсем забыла о шпаге и прихватила ее с собой. Так, может, Рейлд вернется за ней? Они поговорят с глазу на глаз, и, может, сумеют договориться? Ничего в тот момент она не желала так страстно, как вернуться в Рейвел.
Но чуда не произошло.
И Нейле осторожно двинулась в путь, жалея, что нет у нее великолепного чувства направления, как у Ветра.
Но постепенно ее начали одолевать сомнения. Что-то в руинах ее тревожило, хотя никакой опасности она не чувствовала. В сомнениях девушка подобралась к ближайшей сохранившейся стене, чтобы очистить ее от ползучих растений – там, где обычно находятся таблички с названиями улиц.
Да, табличка была, ржавая, облупившаяся, с едва угадываемыми буквами, которые когда-то составляли слово «улица». Потрясенная догадкой, Нейле отступила.
Вот почему руины напомнили ей арпасские. Они тоже были старыми. Быть может, не тысячелетними, но, судя по заполонившей здесь все растительности – город был разрушен уже очень давно.
Может, портал занес ее в какой-нибудь Чернобыль? Мало ли их, заброшенных городов по миру…
Правда, в этом случае выбраться к людям будет куда сложнее.
Но иных объяснений Нейле рассматривать просто не хотела.
Должно быть, она бродила в руинах несколько часов, прежде чем встретить людей. И поначалу даже не поверила себе, услышав где-то вдалеке человеческие голоса.
В тот момент она не думала, что люди могут представлять опасность. И бесстрашно устремилась навстречу голосам, в надежде найти помощь. В конце концов она не была ни беззащитной, ни безоружной, и в крайнем случае могла бы постоять за себя. Просто рассчитывала, что делать этого не придется.
Но все же благоразумие взяло верх, и навстречу людям она вышла, на всякий случай положив ладонь на рукоять Ирелин, готовая в любой момент отцепить ремешок добрых намерений.
При виде нее они в прямом смысле остолбенели. Двое – мужчина в летах и еще довольно молодой парень. Оба светловолосые, хотя у старшего это могла быть и седина. Они стояли довольно близко к ней, и Нейле сразу заметила их отличие от рейвельцев. Глаза. Их цвет совершенно не совпадал с цветом волос.
- Ты еще кто такая? И откуда здесь взялась? – сердитым голосом осведомился старший.
- Дорыч, - прошептал тот, что помладше. - Смотри, у нее на поясе… Это же легионер…
Нейле, услышав родную речь, неожиданно для себя обрадовалась. Настолько, что даже не обратила внимания на эту странную фразу. Вдруг захотелось броситься к этим незнакомцам на шею и расплакаться от облегчения – она дома! В ее мире все еще живут люди, и говорят они на родном ее языке! А значит, все будет хорошо!
Но девушка сдержалась. Потому что ей совсем не понравились взгляды, которыми обменялись эти двое. В них был испуг – и это странно для двух здоровых мужчин, которые наткнулись на хрупкую девушку. Поэтому она решила повременить с демонстрацией чувств и для начала хотя бы приблизительно понять, что происходит в этом мире. Потому что за ее спиной больше не стоял Ветер, оберегая от всех бед.
Ронни никак не мог поверить в происходящее. Это просто не могло быть правдой, их пленение. Убежище казалось таким надежным, спрятанное от самых внимательных глаз, как же легионеры сумели вычислить его, да еще в день общего сбора? Не иначе, среди повстанцев завелся предатель…
Предательство оставалось самой главной проблемой повстанцев. Потому что колдуны умели быть убедительными. Именно поэтому верные движению люди бросали семьи, уходили в подполье, прятались, скрывались под чужими именами – все для того, чтобы уберечь родных. Колдуны никогда не стеснялись использовать родственные связи, чтобы шантажировать людей. Да и не только семья – мало ли какие слабости могут найти они у человека, вынуждая его предавать.
Или того хуже. Кто-то выдал убежище добровольно, просто потому, что стал легионером.
Эта мысль заставила Ронни сжать кулаки. Ничего он не боялся так сильно, как превратиться в одного из этих чудовищ. Лишиться души, охотиться за недавними своими товарищами, служить колдунам, предавая все человечество – какая участь может быть хуже? Он предпочел бы умереть на рудниках, чем стать верным приспешником колдунов.
Или просто умереть. Вот только никакая капсула с быстродействующим ядом рядовым повстанцам не положена. Иначе Ронни воспользовался бы ею, не раздумывая.
Снова и снова он возвращался мыслями к тому моменту, как в убежище ворвались легионеры, обезвреживая повстанцев парализующим газом. Мог ли он хоть что-то сделать? Сбежать? Предотвратить? Его считали слишком юным, чтобы доверять обеспечение безопасности убежища, он выполнял иные поручения. Ронни был связным, он умел маскироваться и передавать донесения, не вызывая никаких подозрений. На детей редко обращают внимания, а невысокий тонкокостный мальчишка и в шестнадцать умел сойти за ребенка. За то его и ценили – детей среди повстанцев практически не было.
Именно через Ронни был объявлен сбор алтайской ячейки. И ему тошно становилось от мысли, что он пригласил на сбор в том числе и предателя.
Потому что случаев превращения повстанцев в легионеров в последнее время не было.
А значит, это кто-то из своих. И не так уж велики потери – три сотни бойцов, повстанцы вполне обойдутся без них. Но среди пленников – люди, осведомленные о планах движения. А колдуны умеют заглядывать в души людей. И обращать в легионеров.
Эта мысль преследовала Ронни всю дорогу. Он знал, что есть счастливчики, неподвластные магии колдунов; люди, которых невозможно превратить в легионеров. И, как ни желал бы он относиться к их числу, но понимал, что шансы такого невелики.
В тот момент, лишаясь сознания под действием газа, Ронни почти надеялся, что газ ядовит и проснуться ему уже не суждено. Но пробуждение, крайне неприятное, сопровождаемое тошнотой и головной болью, все-таки состоялось. Пленников сковали цепями, распихали по вагонам и везли… Ронни не сомневался, каков будет пункт назначения. Байконур.
Поезд двигался весь день, и в раскаленных вагонах без окон и кондиционеров царил ад. Поили пленников только два раза в сутки – вечером, когда поезд останавливался, и утром, перед отправкой. Кормили так же. Ночевать их сгоняли под открытое небо, в окружении толпы полиции и под строгим надзором легионеров. Ночами Ронни не спал, трясясь от холода, зато это помогало прикорнуть днем и пропустить хоть немного душного ада вагонов. Ночевки в поле замедляли путь, но пленников не спрашивали, хотят ли они продлевать свои мучения. На четвертый день таких издевательств чувства Ронни притупились. Постепенно переставало быть важно, куда они двигаются, и что их там ждет. Ронни устал. Последние два года его жизнь не была простой и беспечной, он нигде не задерживался подолгу, привык к долгим путешествиям и отсутствию элементарного комфорта. Но ничто не могло подготовить его к столь выматывающим морально испытаниям. Порой отупление проходило – но лишь затем, чтобы смениться почти непреодолимым желанием броситься в ноги ближайшему конвоиру и умолять отпустить его домой, к маме. Пока что Ронни держался, но чувствовал – не за горами тот момент, когда он сорвется, жалко и бессмысленно.
Ронни не знал, что делать. Ему было страшно и горько, хотелось проснуться наконец и обнаружить, что все произошедшее – лишь страшный сон.
Вот только проснуться никак не получалось. И Ронни почти потерял надежду.
- Эй, kid, - тихий шепот Грега вывел его из полудремы, куда он погрузился вопреки пробирающему до костей ветру.
Поезд остановился среди холмов, но они не были достойной преградой степному ветру, холодному, словно осенью.
- Что? – встрепенулся он, плотнее обнимая себя за плечи в попытке согреться.
- Есть нужда поговорить, - на плохом русском ответил Грег.
Помимо ножных магнитных кандалов, не позволявших пленникам отдаляться далеко друг от друга, для надежности всех пойманных сковали по парам за руки. Грег, рослый плечистый американец, был для Ронни такой вот парой, и за прошедшие четыре дня они едва ли перекинулись десятком слов. Да и о чем говорить в таком положении?
Стараясь не звенеть цепями, Ронни подвинулся ближе, чтобы слышать тихий шепот товарища по несчастью.
- This girl… Легионер. Заметил ее? – зашептал Грег.
Ронни кивнул. Среди легионеров она была единственной девушкой и появилась пару дней назад. Красивая и совсем молодая, если бы не оружие у пояса, Ронни ни за что не принял бы ее за легионера. Но остальные относились к ней как к равной. А полицейские – с положенным уважением. Впрочем, с первого взгляда легионера от нормального человека вообще трудно отличить. Это со временем проявляются все их особенности – бесстрастность, равнодушие, жестокость и непреходящее чувство превосходства над другими.
Несмотря на весьма сильное ограничение во времени, Нейле все успела. Машину ей отдала Нежана, иначе Нейле не смогла бы догнать поезд – и перегнать его на пару дней, чтобы спрятать средство побега. Рассчитать место, где поезд остановится на очередную ночевку, не составило труда, а для возвращения к станции, на которой можно будет присоединиться к конвою, она еще в Новосибе прихватила мопед.
Маленький и быстрый мотоцикл она довольно давно обнаружила в старом Новосибе – в отличном состоянии. Мопед не был похож на те, что существовали в ее время, но оказался вполне на ходу, и продавать симпатичную одноместную машинку они с Нежаной не стали. И теперь мопед пригодился, поскольку для осуществления ее плана Нейле требовались два средства передвижения.
Увы, мотоцикл пришлось бросить. Легионеры не привязывались к вещам, имея возможность присвоить все, что им требовалось, а потому таскать за собой личный транспорт было бы не лучшей идеей, как ни жаль его оставлять.
На ее счастье, поезд двигался медленно, а все ее приготовления уложились в два дня.
Самой опасной и ненадежной частью ее плана было внедрение в конвой. Она собиралась назваться легионером, и, в принципе, если бы ее признали за свою, интересоваться, почему она решила присоединиться к конвою, никто бы не стал. Но для этого требовалось выдержать поединок доказательства – ритуал, из-за которого люди не смели притворяться легионерами. Нет, она была уверена в себе и своих возможностях. Но все же результат первого боя предугадать невозможно.
И он дался ей действительно непросто. Даже несмотря на помощь Ирелин, что щедро делилась силой и опытом, обезоружить бросившего ей вызов легионера ей удалось с трудом. Но тем слаще оказалась победа, вдвойне потому, что ей удалось выполнить очередную часть ее плана.
Ронни она увидела в первую же ночь. Измученного мальчишку, светловолосого и кареглазого, она без труда узнала, не раз видев его фотографию двухгодичной давности. За прошедшее время он мало изменился, невысокий и худенький – Нейле не дала бы ему шестнадцать лет.
Нейле видела, в каких ужасных условиях содержат пленников, но поделать ничего не могла. Как легионер, она получила доступ к ключам от оков пленников, но устраивать бегство, не имея средства передвижения, было неразумно. Она пожалела, что оставила автомобиль так далеко впереди, ведь это обрекало мальчика на дополнительные страдания, но теперь переигрывать поздно.
Вызваться на ночное дежурство вышло без проблем – ее действительно приняли за свою и ни о чем не спрашивали. Так что Нейле получила в свое распоряжение ключи не только от магнитных ножных кандалов, но и от наручников. И, дождавшись, когда все уснут, она освободила Ронни из плена.
Поначалу она еще думала, как бы сделать это достаточно незаметно, чтобы прикованный к мальчишке парень не заметил бегства, но потом ей в голову пришла другая идея. Устроить массовый побег – и тогда никто не заметит исчезновения одного мальчишки. Это позволит выиграть время, когда будут искать большую группу беглецов.
Именно поэтому она бестрепетно отдала ключи увязавшемуся за ними мужчине, решая сразу две проблемы – освобождение остальных пленников и избавление от лишнего пассажира.
Нейле не думала, что Ронни поверит ей безоговорочно, но не стала скрывать от него правду, какой бы невероятной та ни выглядела. Наверное, будь он старше, ей не удалось бы его убедить в честности своих намерений, но в шестнадцать еще так хочется верить в чудеса и стать героем, так что устоять перед ее предложением он не сумел. Но и сама Нейле думала, что у них все может получиться.
Первый поединок доказательства здорово подкрепил ее уверенность.
Там, в Рейвеле, она была лишь опосредованным участником событий и не могла не признавать, что от нее фактически ничего не зависело.
Ветер мог бы справиться со всем самостоятельно – не потому ли так легко избавился от нее Рейлд? Окажись ее участие чуть более важным, и так просто от нее бы уже не отмахнулись.
Наверняка ведь Рейлд счел, что ее жертва недостаточно велика, ведь ее жизнь спасли.
Каждая такая мысль заставляла с новой силой вспыхивать обиду и боль, а потому Нейле рассказала о своих приключениях в Рейвеле довольно сухо, не касаясь взаимоотношений с его правителем. И в ее рассказе возвращение на Землю выглядело наградой, а не изгнанием, каким, по сути, было.
И это изгнание больно задело гордость девушки, что в немалой степени послужило появлению в ней потребности помочь родному миру. Уж здесь-то ее должны оценить по достоинству? И весьма удачно, что Ронни мог ей в этом помочь.
Хотя дорогу до Гималаев Нейле представляла себе весьма смутно. Граница Китая и Непала – в любом случае за пределами ее страны. Конечно, легионерам не требовались никакие документы, но языкового барьера никто не отменял. А просить о помощи легионерам обычно не свойственно. Да и как туда добираться? Она представления не имела, что может потребоваться для столь дальней дороги.
Да и машину Нежаны придется бросать. Глупо будет попасться из-за госномеров.
Нейле вела машину вдали от дорог, понимая, что их сразу поймают, если обнаружат. Никто не будет специально прочесывать степь для их поиска – по крайней мере, пока, - но любой легионер сразу распознает беглеца. А значит, и через границу придется перебираться тайно.
Он еще раз перечитал донесения, которые легли ему на стол буквально пару минут назад. События, словно бы никак между собой не связанные, но все же… Он нахмурился, задумавшись.
Сбежавшие в степях Казахстана повстанцы. Машина, обнаруженная на тупиковой станции железной дороги в Алтайских горах. Вампирка в поезде, которую попытались и не смогли убить из-за вмешательства легионера. Угнанная машина из бывшей столицы соседней страны. Ничем не связанные события, разве что хорошо укладывающиеся по времени.
От размышлений его отвлек звук селектора.
- Ну, что, Вернь Славич, есть успехи? – осведомился аппарат голосом начальства, стоило Верню принять вызов.
- Пока никаких, Борян Гриевич, - ровным тоном откликнулся он.
- Поторопились бы вы, Вернь Славич. Время идет, а беглецы все еще на свободе. Скоро на нас уже будут давить… сверху.
- Поторопимся, - пообещал Вернь. - И так занимаемся исключительно этим делом.
- Жду результатов, - голос начальства прозвучал угрожающе, и ответа Борян ждать не стал, отключившись.
Вернь Славич Дарцев был главным аналитиком информационного отдела государственной службы безопасности России. Уважаемый и абсолютно надежный сотрудник. Ему доверяли самые трудные и важные дела. Доверили и это – и, должно быть, Борян Гриевич и сам не подозревал, насколько важным может оно оказаться.
И все равно требовал быстрых результатов.
Вернь покривил душой, заявив, что по делу нет никаких подвижек. Просто на данном этапе делиться результатами расследования он не планировал. Прежде следовало выяснить всю полноту картины для себя.
А те, кто наверху, подождут.
Он аккуратно сложил листы с донесениями и извлек из сейфа папку. Теперь предстояло решить, стоит ли добавлять в нее новые сведения.
Вернь раскрыл папку на первой странице, как делал всегда. Не слишком хорошего качества фотография, с которой на него смотрела молодая девушка. Но даже качество фото не могло скрыть, что девушка необычайно хороша собой. Стройная невысокая брюнетка с большими глазами и пухлыми губами. Легионер, если судить по немногочисленным свидетельствам. Поэтому никаких других сведений о ней нет – ни даты рождения, ни места жительства, никаких документов. Разве что имя – Нейле.
Имя, странное даже для легионера.
Именно ей была посвящена тщательно скрываемая папка.
Согласно официальной версии, девушка была мертва. Ее захватили сбежавшие повстанцы и убили, а от тела избавились во время побега. Такое случается даже с легионерами – в одиночку не выстоять против толпы даже им. Правда, это означало, что у мятежников было оружие – больше, чем один трофейный меч, если предположить, что они отняли оружие у нее же. Как им удалось захватить ее, отнять оружие и ключи от кандалов? И почему остальных легионеров не тронули, если могли справиться с их братией?
Слишком много вопросов, чтобы верить в официальную версию.
А еще Вернь мог бы поклясться, что мятежникам кто-то помог сбежать. Не могли они организовать побег сами – откуда у них ключи и оружие? Да и условия, в которых конвоируют повстанцев – к тому дню они уже должны были сломаться, перестать думать не то, что о побеге – даже о своей судьбе. А они не только освободились, но и справились с легионером.
Или это легионер увела их за собой.
Когда такая мысль пришла ему в голову впервые, Вернь себе не поверил. Какой резон легионеру освобождать пленников? Таким, как она, нет дела до людей. Они просто выполняют поручения своих хозяев. А колдуны прекрасно осведомлены о том, что повстанцы не примут обратно тех, кто побывал в плену. Но тогда зачем?
У Верня было два варианта. Либо это – какая-то тайная операция, смысла которой Вернь просто не видел, либо…
Либо девушка по имени Нейле – не легионер.
И такой вывод Вернь тоже поначалу отмел. В конвое были и другие легионеры, человеку не под силу выдержать поединок доказательства. Невозможно, чтобы человек сумел притвориться легионером. По крайней мере, прежде никогда такого не было.
Но это не значит, что такое не могло случиться. Вдруг… вдруг легионер сумел вырваться из-под воздействия своих хозяев?
Вот тогда Вернь решил выяснить, кто она такая, эта Нейле.
Являясь ведущим аналитиком не самого маленького государства Земли, Вернь имел доступ к весьма обширному объему информации, а заодно возможности, которые и не снились простым людям. Конечно, он старался не привлекать внимания к своему интересу, и это несколько ограничивало его, но кое-что выяснить он уже успел.
Например, что машина, обнаруженная в Алтайских горах, принадлежит некоей Нежане Снежной, чей сын, Рональд Снежный, числится среди беглых пленников.
И что легионер с внешностью Нейле находился в поезде, где была спасена вампирка.
А еще он обнаружил активацию ранее скрытого устройства слежения, и теперь аккуратно подбирал ключи для подсоединения к нему. И отправил несколько вполне невинных запросов, которые помогут понять, связана ли Нейле с Нежаной Снежной.
Ронни вел машину, ориентируясь по навигатору. Приближалась граница Киргизии, а значит, ехать по дороге было нельзя. К счастью, угнанный им внедорожник хорошо справлялся с бездорожьем.
По поводу угона Ронни ничуть не беспокоился. Ему и прежде доводилось заниматься противозаконными делами, но он твердо верил, что ради спасения Земли от колдунов можно и нарушить закон, если от этого никто не пострадает. В конце концов, машину все равно вернут хозяину, рано или поздно. Так что никакие угрызения совести его не мучили, в отличие от Нейле.
По крайней мере, он счел ее невеселый вид в дороге последствием именно чувства вины. Всю дорогу девушка сидела задумчивая и смотрела на пробегающий мимо пейзаж. Хотя смотреть было откровенно не на что. Бесконечная степь вокруг нагоняла только уныние.
- Нейле, тебя угнетает мысль, что мы едем на угнанной машине? – осведомился он все-таки.
- Что? – она даже вздрогнула, словно не ожидая, что он вообще заговорит, и покачала головой: - Нет, с чего ты взял?
- Просто тебе ведь прежде не доводилось нарушать закон?
Неожиданно Нейле хохотнула:
- Еще как доводилось. Между прочим, вся моя жизнь здесь – одно сплошное нарушение закона.
- Я имел в виду угон, - смутился Ронни.
- О, однажды я участвовала в угоне королевской машины, умыкнула королевского коня, ограбила правителя Рейвела, похитив его оружие, а заодно обвинялась в покушении на его жизнь. Так что я хорошо знаю, что такое быть вне закона, и ничуть по этому поводу не рефлексую.
- Да ты и впрямь злостная преступница, - невольно улыбнулся Ронни. - А почему тогда такая грустная?
- Я не грустная. Мне просто не нравится вид.
Ронни и самому вид не нравился. Сплошная степь, пологие холмы, выжженная солнцем трава, вдалеке, у самого горизонта, – полоска гор. И где-то здесь – граница с Киргизией, которую нужно пересечь, не встретившись с пограничниками.
- Так ты поэтому молчишь? – осведомился он.
Ронни повеселел, обнаружив, что Нейле вовсе не сердится на него. Подспудно его беспокоила размолвка в поезде. Он искренне не понимал, как можно было вступиться за вампирское отродье, но слова Нейле все-таки подействовали на него. В конце концов, Карина не попыталась напасть на них, он бы и не понял, что она вампирка, по ее поведению. Но все равно противился мысли, что к вампирам можно относиться не как к врагам.
Нейле не стала отрицать, кивнула и пробормотала:
- Сейчас бы на море.
- Никогда не бывал, - признался он. - А ты?
- Когда-то давно, в детстве. Меня родители отправили в детский лагерь на Черном море. Артек – слышал о таком?
- Нет. Детский лагерь? – переспросил Ронни.
- Это такое место, где собираются дети для летнего отдыха. Там, знаешь, море, солнце, развлечения, игры, походы, песни у костра…
Это звучало, словно сказка. В детстве Ронни – да и всех его сверстников – никогда не было ничего подобного. В мире, где победили колдуны, не осталось места солнечным морским лагерям для детского отдыха. Игры не поощрялись, походы организовать было некому, а песни у костра просто запрещались.
Нейле все-таки повезло, что она выросла в те времена, когда все это было доступно. И не то, чтобы он завидовал, но все же гадал, осознает ли она, насколько ей выпало счастливое детство? Но спросить не решился. Потому что нельзя сравнивать, что хуже – никогда не иметь или навсегда потерять.
- Здорово, наверное, - только и предположил он.
- Мы постараемся, чтобы все это вернулось, - Нейле улыбнулась ободряюще.
И Ронни не стал говорить, что для него это ничегошеньки не изменит. Только кивнул, снова всматриваясь в окружающую степь и показания навигатора. Но долго молчать не смог, спросил неуверенно:
- А Рейвел сильно отличается от Земли?
Ему было интересно послушать про другой мир. Особенно про тот, где с колдунами давным-давно покончили, свободный и наверняка счастливый.
Ответила Нейле не сразу, словно этот вопрос застал ее врасплох. А затем задумчиво заговорила:
- А знаешь, не особо. То есть, конечно, не точная копия Земли, там даже люди другие, не говоря о культуре и технологиях. К тому же это мир, где есть магия и всякие магические существа. Но в целом… Вот едем мы с тобой по степи – и никаких отличий от такой же дороги в Рейвеле я не вижу. В растениях я конечно, не разбираюсь, но вот животные... Лошади – так вообще один в один как земные. Кошки, птицы… Даже медведи чем-то похожи. Собак вот только нет.
- Собак? – переспросил Ронни, пытаясь вспомнить знакомое слово.
Нейле взглянула на него удивленно:
- Собаки. Это такие домашние питомцы. Как кошки, только от волков произошли.
Ронни вспомнил, где слышал о собаках.
- Нейле, ты, наверное, огорчишься, но у нас собак тоже нет.
Нейле встречу с бандитами вспоминала с содроганием. Да и как тут не испугаться, когда на тебя направлен десяток автоматов, против которых у тебя нет никакой защиты? Но в тот момент, как она увидела на одной из бандитских лошадей сверток со связанным ребенком, она уже не могла остаться в стороне и просто откупиться от бандитов. Да, она не маг и не великий воин, но понадеялась, что страх перед легионером заставит их подчиниться ее требованиям. Чего она не ожидала, так это что при виде Ирелин по ней начнут палить.
Бандиты не поверили, что она легионер, но отчего-то промахнулись, хотя, как это у них вышло с такого расстояния, она даже не представляла. Но, стоило кончику Ирелин упереться в шею их главаря, и стрельба стихла.
Похоже, они сочли, что у нее и впрямь есть легионерская защита, потому что больше не сопротивлялись.
О том, почему же все-таки они промахнулись, Нейле предпочитала не задумываться. Просто повезло. И, глядя на Кена, она радовалась, что, несмотря на собственный страх, все-таки вытребовала мальчишку себе.
Совсем юный мальчик с огромными испуганными глазищами – она даже думать не хотела, что он пережил в плену. А с каким рвением он предложил свою помощь! Приятно встретить того, кому не чужда благодарность. И, хотя его присутствие порождало определенные проблемы, он в первом же городе сумел доказать свою полезность.
В конце концов, ей здорово надоело прикрываться Ирелин, притворяясь легионером. Но все же мальчика она собиралась отправить семье при первом же удобном случае. Достаточно того, что опасности подвергается Ронни. А Кен ведь и того младше.
Страшно подумать, что стало бы с мальчишкой, не встреться они с бандитами. Куда те его везли? Явно собирались увезти из Китая, иначе не очутились бы на единственной пригодной для тайного перехода через горы тропе. Ради выкупа? Ради шантажа? Мальчик упомянул, что у него богатый отец. Да и судя по его поведению и представлениям о благородстве, не просто богатый, но и весьма родовитый. Хотя Нейле даже не знала, остались ли на Земле аристократы как таковые. Их и в ее-то время было не так, чтобы много.
И это - еще одна причина, по которой не стоит ввязывать мальчишку в эту историю. Если Кен пострадает, едва ли его семья простит их с Ронни, пусть даже им удастся спасти мир. Но как доставить его семье безопасно, не делая при этом чудовищный крюк, теряя время? Поездом? Машиной? Кто гарантирует, что его не схватят по дороге снова?
Она же вся изведется от беспокойства за его судьбу.
Но, по крайней мере, есть еще пара дней, чтобы придумать, как поступить с Кеном. Раз уж из Кашгара до Таонаня не добраться. Оставалось надеяться, что в Яркенде им повезет больше.
Всю дорогу до Яркенда Нейле сожалела, что они все-таки отказались от машины. Да, с лошадьми в какой-то мере проще, не нужно думать о топливе и не зависишь от дороги. Но верхом путешествовать куда менее комфортно, чем в авто, к тому же Нейле была не слишком уверенной наездницей. Уроки верховой езды ей давал Серебрен, еще в Рейвеле, и у Нежаны она немного их развила, но мастером так и не стала. Да и скорость лошадей уступала автомобильной, так что дорога растянулась на два дня, и ночевка под открытым небом не добавила удовольствия от путешествия.
Не то, чтобы они путешествовали ради удовольствия.
Кен, несмотря на свой юный возраст, на удивление стойко переносил тяготы пути, чувствуя себя верхом едва ли не лучше, чем даже Ронни. И Нейле, наблюдая за мальчишками, с сожалением понимала, что мало тянет на их опекуна. Да, она старше и сильнее, вот только одного года в общем-то тепличной жизни явно недостаточно, чтобы уверенно чувствовать себя так далеко от того единственного дома, который она здесь знала. Что, если на них нападут легионеры, с которыми она не справится? Или кто-то наподобие горгов? Или привяжется полиция? Она понятия не имела, как будет справляться с такими проблемами. А потому чувствовала себя совершенно несчастной.
Да, пока она оставалась ответственна только за одного почти взрослого мальчишку, было проще.
- Все-таки лошади – это не совсем удобно, - заявила она сердито на второй день верховой езды.
- Лошади – это чудесно, - возразил Кен.
- Ты привычный к верховой езде? – предположила Нейле.
- Это – один из обязательных элементов воспитания в моей семье, - откликнулся мальчик.
И умолк. А она снова подумала, что Кен принадлежит к какой-то аристократической семье. Что странно – в ее время Китай был коммунистической страной, и никакой аристократии здесь не обитало. Но мало ли что могло измениться за столько лет.
- В твоей семье что, какое-то особое воспитание? – осведомился Ронни безразлично.
- Не особое. Лучшее. Самое лучшее, какое можно обеспечить за большие деньги в современном мире, - спокойно ответил Кен.
Ронни сердито поджал губы. Нейле спрятала невеселую улыбку – она понимала чувства мальчика. Большинство людей на Земле сейчас живут от зарплаты до зарплаты и вынуждены тяжко трудиться, чтобы не умереть с голоду. У них практически нет образования, а о воспитании детей никто даже не задумывается. Ронни еще повезло, с ним занимались повстанцы, которые учили его не только выживать, но и приспосабливаться к окружающему обществу. А потому уверенные слова Кена для Ронни – как нож по сердцу, ведь он понимает, чего оказался лишен лишь потому, что его родители не были достаточно богаты.