Никто из них и предположить не мог, что утро, должное стать началом новой жизни, станет ее концом. Концом всему.
Позади остались веселые студенческие деньки. Как один день пролетели пять лет учебы. Сколько всего было за эти пять лет – и хорошего, и плохого; не всегда в их маленькой группе – всего-то двенадцать человек! – все ладили, но друг за друга они стояли горой. И перед пришлыми почасовиками, и перед нелюбимым куратором, и перед добрым, но вечно занятым деканом. Их группа, несмотря ни на какие временные разногласия, оставалась дружной все эти годы. И в любимом вузе считалась проблемной, потому что они все делали по-своему, без оглядки на других. Пять долгих лет они были вместе. А теперь пришла пора расставаться. Все студенческие дела завершены; получены дипломы, присмотрена работа… Одно осталось – всем вместе в последний раз погулять, устроив себе выпускной. Отметить окончание учебы и начало другой, уже совсем взрослой жизни.
Славно повеселились! Всю ночь танцевали, а наутро отправились встречать рассвет, словно школьники – молодые, пьяные не от алкоголя, а от веселья, даже усталость их не брала. Пятеро парней и семь девчонок, смеясь, от всей души горланили песни, наполненные радостью жизни…
И не заметили, как со светлеющих небес сорвался вниз, к их городу, тонкий серебряный луч.
Когда здание перед ними – совсем недавно построенный элитный дом, только-только заселенный новыми жильцами – рухнуло, взметнувшись к небу фонтаном осколков-брызг, вчерашние студенты замолкли. Даже сквозь грохот рухнувшего дома они слышали крики тех, кто успел проснуться; иные же так и ушли в вечность, не узнав, что произошло с их новым, еще не ставшим родным и любимым, жилищем.
Парни и девчонки застыли неподвижно, не в силах осознать произошедшее. Потрясенные, они наблюдали, как взмывают вверх обломки того, что еще секунду назад было чьим-то домом. А затем осколки посыпались вниз, прямо на них.
Оцепенение покинуло скованные ужасом тела, и они все, как один, помчались прочь от опасности – туда, где дома стояли незыблемо, где в гостеприимных подъездах можно спрятаться от обломков – и от ужаса, что вселило в их сердца случившееся. Ведь только в кино прежде могли наблюдать они такую картину, и никакие, даже самые реалистичные новости не сумели подготовить их к окончательности и бесповоротности этого – рухнувшего чьего-то дома.
Бежать, бежать, спрятаться, укрыться от неотвратимости этой беды…
И они бежали – но ставшая их целью спасительная шестнадцатиэтажка вдруг задумчиво качнулась, вздрогнула – и обрушилась на землю потоком бесформенных обломков. Судьбу ее почти сразу же разделила стоявшая рядом «свечка» - ее близнец. На бегущих посыпалось чудовищным градом то, что еще мгновение назад было крепостью, оплотом и залогом сотен человеческих жизней.
Не тратя время на крики, ведомые инстинктом самосохранения, вчерашние студенты бросились прочь из-под этого каменного града, еще не в силах осознать всей кошмарности происходящего. И едва ли кто мог обвинить их в этом – ведь отнюдь не обрушения по неизвестным причинам чужих домов ожидали они от своего первого в их действительно взрослой жизни утра.
Не всем удалось увернуться от падающих прямо с неба обломков и добраться до безопасного места живым и здоровым. Пронзенный здоровенным куском железной арматуры, остался лежать под обломками добродушный увалень Гриха. Могильной плитой стал для гордячки Инки огромный кусок стенной панели. Не пожелала бросить Вадима Снежанка, когда того сбил с ног брус балочного перекрытия. Едва ли не с первого курса мечтали они, что поженятся, как только закончат учебу, а теперь оба покоились под руинами прежней жизни – вместе, как и мечтали. И последним, почти убежав от опасности, рухнул на землю прошитый насквозь шальным обломком стали долговязый нескладеха Ленька, неудачник по жизни, вечно палившийся на шпаргалках.
Мигом протрезвевшие, дрожащие от ужаса, оставшиеся семеро сумели добраться до места, где осколки обрушившихся зданий уже не могли их достать. Остановившись, они огляделись, не в силах прийти в себя после пережитого. И только тогда заметили это – тонкие серебряные лучи, бьющие с небес. Стоило такому лучу коснуться здания – и оно обрушивалось, страшно и неотвратимо.
- Да что же это такое… - в глазах всех семерых застыл ужас.
Ужас, смешанный с неверием. Ведь такого просто не могло быть. Только что они, беспечные и счастливые, веселились, празднуя вступление во взрослую жизнь, так откуда мог взяться весь этот кошмар?
Но кошмар только начинался. Превратив город в руины, серебряные лучи привели за собой большие шипастые машины, зависшие над городом, словно бесшумный рой пчел-убийц. От этих кораблей отделились аппараты помельче, прошлись над разрушенным городом и уничтожили всех, кто пытался сопротивляться. А тех, кто был безоружен и не мог защищаться – тех хватали выходящие из машин странные, диковинные существа в непроницаемо-черных скафандрах, квадратные, приземистые, четырехрукие. Эти руки тянулись к беззащитным людям, касались их – и подхватывали бесчувственные тела. Всех пленников отправляли захватчики на свои корабли.
Вдоль и поперек прочесали город неведомые агрессоры. Никто из переживших разрушение города от них не скрылся, и был либо пленен, либо уничтожен. Раненых и покалеченных захватчики добивали безо всякой жалости.
1. Кленеж
Не часто можно увидеть Весенец таким нарядным. Площадь и улицы тщательно, до блеска, вычищены, фасады домов заново выкрашены и увиты цветами и яркими лентами, над городом трепещут на ветру причудливые воздушные змеи. Всюду для удобства горожан и приезжих - резные скамейки и лотки, где любой желающий сможет купить сладкой воды и леденцов. Настоящий праздник, но чем, как не праздником, можно считать приезд посланников самого Рейлда?
Кленеж, шагая вдоль принарядившейся улочки, не без гордости любовался своим городом. Впрочем, только горячая любовь к дому позволяла видеть город в Весенце. Скорее – очень большая, весьма зажиточная и довольно аккуратная деревня, да и откуда взяться городу в их глуши, где нет ни рудников, ни промыслов, ни толковых дорог – только богатая на урожаи земля, щедро кормящая своих детей. И потому вдвойне честь принимать у себя посланников Рейлда, не обошедших вниманием Весенец.
Подобно любому весенчанину, Кленеж гордился такой честью. И все же, в отличие от многих, не мог не испытывать недоумения. Рейлд объявил миру свою волю и отправил посланников отобрать для него девиц, из которых выберет себе он полюбу. Обычай древний, многие владетели прибегали к нему, вот только не мог припомнить Кленеж, чтобы заявлял о таком сам Рейлд. Большая честь и удача для всего рода девицы, которую он изберет. А уж если удастся полюбе законной супругой Рейлда стать, то девице и желать большего нельзя.
Кленежу не зря пророчили славу мудреца, всегда он отличался умом и любознательностью. А потому не мог не удивляться, отчего вдруг потребовал пресветлый Рейлд право на полюбу. Да еще и разослал вестников по всему миру, будто мало красивых девиц в стольном граде. Ведь о том же Весенце едва ли слышал кто в окружении пресветлого Рейлда, но все же посланники его добрались и сюда, в этот крохотный городок на краю мира.
Уж не за конкретной ли девицей отправил их в Весенец Рейлд? Не за той ли самой?
Кленеж даже с шага сбился при этой мысли. И нахмурился, отвергая ее. Не мог знать Рейлд о ней – а если бы знал и желал видеть при себе, то и отправил бы прямиком за ней, не внушая другим ложных надежд. Кленеж представил, как прихорашиваются сейчас весенчанки, украшая себя столь же тщательно, как свой городок. И улыбнулся беспечно.
С этой же улыбкой он вошел в свой дом, первым делом направившись наверх. Он гадал, чем занимается его гостья, даже позволил себе предположить, что она, подобно всем незамужним девицам Весенца, готовится к смотру.
Ошибся, как это обычно бывало, когда дело касалось ее.
Она сидела в своей комнате и читала давешнюю книгу. Как успел заметить Кленеж, прочитано уже больше половины.
- Ты быстро читаешь, Нейле, - похвалил он.
Его гостья оторвалась от книги и, взглянув на него, усмехнулась едва заметно:
- Здравствуй, Кленеж.
Как ни старалась девица, но ее произношение все же выдавало в ней чужачку, хотя он и сам не мог бы объяснить, что же она делает неправильно. Быть может, слишком тщательно выговаривает слова?
Кленеж смутился, как все чаще происходило с ним в ее присутствии, и, словно спохватившись, кивнул:
- И ты здравствуй, - а затем, хоть и не собирался изначально, добавил: - А что ж ты к смотру не готовишься?
- Я не собираюсь участвовать в смотре, - пожала она плечами и вернулась к книге.
Невольно Кленеж залюбовался ею. Ох, и ладная девица, даром, что чужачка! Невысокая, талия тонкая, и что надо – все при ней. Изящная, большеглазая, с тонкими, будто лепными, чертами лица, а волосы, тяжелые, гладкие – так и просят прикоснуться к ним. Брови вразлет, ресницы длиннющие – взгляд опустит, так тени от ресниц на щеки ложатся. Пухлые розовые губы, нежная белая кожа – чистый бархат – ясный взгляд карих глаз… Счастлив будет тот, кого одарит своим вниманием такая красавица. Нет, не пройдут мимо рейлдовы посланники.
- Как – не собираешься? – речь Нейле, слишком правильная, порой ставила Кленежа в тупик.
Бывало, даже не с первого раза понимал он, что желает сказать девица.
- Не собираюсь, - подтвердила она.
- Но почему? – изумился Кленеж. - Ведь стать полюбой Рейлда – мечта всех девиц!
- Как видишь, не всех, - Нейле бросила на него сердитый взгляд. - Я не собираюсь становиться...
Она произнесла незнакомое Кленежу слово.
- Что это значит? – нахмурился он.
- Девица, продающая себя за деньги, - пояснила та равнодушно.
Недарки – понял он и невольно покраснел. Откуда ей, столь юной, вообще известно о существовании таких? Пытаясь скрыть смущение, он попытался выговорить сказанное ей слово, но ничего не получилось. Родной ее язык совершенно не давался ему, даже ее имя он выговаривать так и не научился. Нейле – самое близкое, что ему удалось произнести. Девица в конце концов махнула рукой на его попытки, привыкнув отзываться на это имя.
Нейле появилась в его доме три десятницы назад.
А на землю Рейвела ступила едва ли две луны как.
Странно появилась Нейле в этом мире. До сих пор вспоминают в Весенце тот день. Трудно забыть, как вдруг разрываются синие небеса огненной полосой, как обрушивается на землю грохот тысячи громов, как вспарывает плоть земную каменный осколок неба. Страшно! Особенно, если кажется, будто падают небеса. А именно это и показалось весенчанам, когда над их головами пронесся пылающий шар. Пронесся, чтобы упасть дальше, за городом, за лесом, за рекой. Поняв, что опасности нет, любопытные весенчане отправились смотреть на небесного гостя. И Кленеж – среди них. Первым обнаружил он, что с неба упал не камень, что обломок неба – летающее возило из чистейшей стали, наподобие тех, что курсируют в небесах Рейвела между его материками, разве что размером значительно больше.
Путь до местного правителя занял несколько дней, и все эти дни она старалась не думать о том, как в этом странном мире может соседствовать дремучее средневековье в виде официального избрания самой красивой любовницы для высокопоставленного аристократа и высокие технологии наподобие несущей их в местную столицу машины. Комфортабельный трейлер, рассчитанный на долгое проживание минимум десяти человек, не требующий никаких остановок. При этом колес у того, что Кленеж по-простому называл повозкой, не имелось, двигалась машина, используя что-то вроде воздушной подушки. И дороги – ровные, идеально гладкие, на Земле она таких даже не видела никогда.
Ей пришлось смириться с мыслью, что мир, в котором она очутилась – не ее родная планета, каким бы безумием это не казалось.
Впрочем, ее долгое время утешала надежда, что она действительно сошла с ума. Что не было никакого нападения на ее город, что не рушились высотки под воздействием инопланетного оружия, погребая под собой тысячи ни в чем не повинных людей; что не погибли ее друзья под обломками и от рук агрессоров… Что безжизненные тела мальчишек, попытавшихся их защитить, лишь померещились воспаленному ее воображению. Равно как и холод от сомкнутых на горле черных пальцев, проникающий словно бы в самое сердце, лишающий воли и сознания.
О том, как она сбежала с инопланетного корабля, память сохранила лишь смутные обрывки воспоминаний. Какой-то хрустальный гроб, из которого она с трудом выбралась; полутемный коридор, озаряемый вспышками алой тревоги; двери, бесшумно открывающиеся перед ней; бесконечный путь, который закончился залитым солнцем простором, где она шла, не помня себя – пока не свалилась без чувств.
Пробуждение, первое ее пробуждение в новом мире, вышло приятным. Нежась в уютной постели, она искренне полагала все случившееся лишь кошмаром – вплоть до того мгновения, как открыла глаза. И обнаружила себя в чужом доме, среди незнакомцев, говорящих на совершенно непонятном языке. Поначалу она еще думала, что по-прежнему находится на Земле, но с каждым днем уверялась в обратном. Чужой мир был неуловимо похож на родную ее планету, и в то же время разительно отличался. Растения лишь казались знакомыми, животные лишь выглядели похожими на привычных земных. И даже люди, внешне словно ничем и не отличающиеся от землян, таковыми не были. Чего стоит только цвет их глаз, совершенно не ограниченный привычной ей гаммой. И волосы – непременно в цвет глаз! К этому она тоже долго привыкала.
Как и к имени, которое дал ей милый мальчишка, принявший столь живое участие в ее судьбе.
Нейле. Так похоже на ее родное имя, и в то же время – совершенно иное. Изменившееся неузнаваемо, точно так же, как и она сама. Впервые увидев свое отражение здесь, она глазам своим не поверила. В прежней жизни она считалась симпатичной девушкой – но не более. Здесь же превратилась в настоящую красавицу. Изменилась фигура – прежде о такой она могла только мечтать: тонкая талия, ни грамма лишнего жира, спортивное стройное тело и вместе с тем довольно пышная грудь. Кожа без единого изъяна, шрама или родинки; и лицо, словно над ним поработали лучшие визажисты мира.
И все-таки это была она, только новая, незнакомая… чужая.
С этим ей тоже пришлось смириться.
В конце концов она все это приняла – новую внешность, новое имя, новую жизнь. Потерянная, на грани безумия, лишившаяся воли к жизни – Нейле справилась, решив оставить прошлую жизнь в прошлом. И помог ей с этим Кленеж.
Милый, легко краснеющий зеленоволосый парнишка, приведенный хозяином дома, где она жила первые дни, с пылом взялся обучать ее своему языку. Его энтузиазм растормошил девушку, заставил ее встряхнуться – и примирил со всем случившимся. Потому что легко верить в собственное безумие, никого не понимая вокруг, но где это видано, чтобы воображение так настойчиво и терпеливо обучало тебя чужому языку, рисуя вокруг столь логичный и живой мир? Хотя поначалу она искренне полагала, что никогда не сумеет освоить этот щебечущий напевный язык.
Впрочем, это оказалось куда менее сложно, чем она думала. Вот только понимать чужой язык ей было проще, чем говорить на нем – даже сейчас, спустя неполных два месяца, что она провела на Рейвеле.
Кленеж и сам не знал, как много сделал для нее, восторженный мальчик, мечтающий стать мудрецом. Как сумела понять Нейле, в ее новом мире мудрецами называли ученых, вот только, чтобы приобрести это звание, требовалось получить официальное разрешение, за которым Кленеж все собирался и никак не решался отправиться.
А еще Кленеж приютил ее у себя, заботясь о гостье совершенно бескорыстно, за что она тоже чувствовала благодарность. Именно поэтому и согласилась на эту авантюру. Отправиться в столицу чужого мира, чтобы поучаствовать в отборе на королевскую фаворитку! Бред же. А Кленеж все твердит о чести, что оказали ей посланники Рейлда, пригласив на отбор.
Нейле возмутилась, впервые узнав об этом диком обычае, но юный рейвелец уверил ее, что ничего оскорбительного нет в том, чтобы официально стать любовницей владетеля – любого владетеля, а уж самого Рейлда и подавно. К правителю Рейвела его подданные вообще относились с непонятным ей благоговением, приписывая ему полубожественное происхождение. Мол, прямой потомок местных богов – Нерейлов, как их называли, поминая всуе. Нейле сомневалась и в богах, и в полубожественном происхождении местного короля, но помалкивала, понимая, что в чужой монастырь со своим уставом лучше не соваться. Это ее новый мир, и не стоит создавать себе славу еретички.
Долго себе не верил Кленеж, очутившись в Светловце. Стольный град, мечта, добраться до которой сумел он только благодаря странной своей гостье! Светловец поразил юношу, а Светлые чертоги привели в полный восторг. Сколько возможностей открывает этот город молодому мудрецу, желающему избрать знания своей стезей! Столько сокровищ, доступ к которым откроет ему грамота, честно заслуженная…
Но все же, несмотря на восторг, грызло его беспокойство. Неясное, смутное, но неотступное.
И касалось оно воли Рейлда о выборе полюбы, к какому не прибегали правители Рейвела никогда прежде.
Кленеж отмахивался от своего беспокойства. Захваченный желанием получить вожделенную грамоту, он совсем забыл о Нейле. И потратил целый день на свою мечту, не думая о предстоящем отборе. А потому пристыдился, когда она напомнила ему, что у нее даже праздничного платья нет.
Конечно, Нейле изначала уверяла его, что не желает она быть полюбой даже самого Рейлда. Но Кленеж полагал, что все-таки это лучшая для нее возможность устроиться в новом для Нейле мире. Устоять перед Рейлдом не сумеет ни одна девица, а потому не понимал Кленеж ее неприятия.
Вот только церемония выбора пошатнула его уверенность в своей правоте. Еще в тот момент, когда избранных девиц не пустили на порог Светлых чертогов. Вместо того, чтобы устроить празднество и познакомиться с избранницами в непринужденной манере, глядя не только на внешнюю красоту, но и на ум, на воспитание – важные качества для будущей полюбы! – Рейлд оценивал их, словно товар. Словно недарку себе присматривал! И поспешный выбор Рейлда – это в то время, когда празднества длятся порой по несколько десятниц, ведь нужно с каждой девицей поближе познакомиться, которых собралось несколько сотен со всего Рейвела.
Кленеж понимал, насколько все это неправильно, но все же пытался успокоить исполненную возмущения Нейле. Он полагал, что ей ничто не грозит; что пресветлый Рейлд не причинит ей вреда и не принудит против воли к плотским утехам. Но, так и не решившись проследовать в личные покои Рейлда, Кленеж места себе не находил от беспокойства, последними словами ругая себя за излишнюю доверчивость и слабость, что не дали ему позволить Нейле отказаться от отбора, как та и хотела. Зачем он ее только уговаривал? Не за нее же радел, за себя. И помыслить не мог, что угрожать ей может насилие. А теперь остается только прислушиваться к тому, что за тяжелыми дверями творится. Не войти без приглашения в комнаты правителя…
И вдруг двери покоев Рейлда распахнулись. Сердце Кленежа сжалось от дурного предчувствия, когда увидел он Нейле. Окинул внимательным взглядом девицу – нет ли следов насилия? Но платье Нейле оказалось цело, и даже прическа не растрепалась. Вот только стискивала в руке она ножны, в которых прятался рейлдов меч.
Кленеж испугался:
- Что случилось?
И бросился следом за девицей, заявившей, что надо бежать. Слишком ошеломлен оказался, чтобы остановить ее, а потому подчинился. Пока не сообразил, что девица понятия не имеет, как выбраться из чертогов.
Кленеж схватил ее за руку, принуждая остановиться:
- Нейле, от чего мы бежим? Что произошло?
- Кленеж, нам лучше поторопиться, - она нахмурилась. - Он скоро очнется, и тогда нам обоим не поздоровится!
- Очнется? – переспросил Кленеж, уже всерьез напугавшись. - Кто, Рейлд? Что ты с ним сделала?!
- Кленеж, сейчас не лучшее время и место…
- Нейле! Что ты натворила?
Он не собирался двигаться с места, не узнав, что происходит. И, видимо, сумел достаточно решительно это показать, поскольку Нейле удивленно уставилась на него, будто совершенно подобного не ожидала. И нахмурилась, чуть прикусив губу в легкой досаде:
- Я ударила его. Он жив, но без сознания.
Кленеж почувствовал успокоение, с одной стороны. А с другой – беспокойство:
- Но зачем?
- Он в постель меня собирался затащить, недостаточная причина?
Только сейчас Кленеж заметил, что она заметно нервничает. И расстроился, потому что никак не мог поверить, что Рейлд способен вести себя столь недостойно.
- У тебя нет причин бежать, Нейле, - вздохнул он. - Пресветлый Рейлд не причинит тебе вреда, а бегство лишь усугубит…
- Кленеж! – перебила она.
Но он не сдавался:
- Мы просто объясним ему все…
- Кленеж! Я – взрослый разумный человек. Думаешь, я не в состоянии договориться с другим взрослым разумным человеком? Даже если он – правитель целого мира! – она всплеснула руками.
Но в ее жесте было больше отчаяния, чем раздражения.
И Кленежа это напугало. Нейле всегда была спокойной, чуть отрешенной, немного равнодушной и лишь слегка – раздражительной. Что же такого случилось, что настолько выбило ее из колеи?
Он даже предположить бы не взялся.
- Что случилось? – тихо повторил он свой вопрос.
Девица подавила вздох:
- Он подумал, что я не знаю рейвельского.
- И что? – нетерпеливо удивился Кленеж.
- И открыл мне тайну, не предназначенную для чужих ушей. А я сглупила и выдала ему, что все поняла. Если он меня поймает, то не отпустит живой.
Медленно выныривая из липкой тьмы, куда погрузила его проклятая недарка, он чувствовал лишь бесконечную боль. Особенно – там, куда пришлись удары мерзкой девчонки. Волны боли прокатывались по всему телу, вызывая стоны, а малейшее движение лишь усиливало их. Потому еще долго, очнувшись, лежал он неподвижно, поскуливая от боли и бессильной злобы. Ох, дайте только ему немного времени прийти в себя – и сторицей воздастся недарке каждый его стон! Проклятая лгунья пожалеет, что осмелилась противиться ему…
Вот только, стоило поутихнуть боли, как на смену злости пришел страх. Обманутый чужачкой, он беспечно выболтал ей свою тайну, уверенный, что та не поймет, а значит, никому не расскажет.
Что же он натворил…
Страх, липкий, вязкий, как та тьма, из которой с трудом выбралось его сознание, медленно заполнял каждую клеточку его тела, пока не добрался до самого сердца. Страх был так велик, что заставил его забыть о боли. Страх сомкнул его губы, с которых едва не сорвался зов – злоба требовала отправить за беглянкой стражу, поднять весь Рейвел на поиски проклятой недарки. Вот только нельзя, ни в коем случае нельзя, чтобы чужачку обнаружили, ибо она немедленно выдаст его тайну. Но ведь она не будет молчать, если не схватить ее – скоро весь Рейвел узнает, что на троне Светлого чертога воссел самозванец!
Он растерялся, не зная, что делать. И сделал единственное, что мог.
С трудом поднявшись, он добрался до тайного хранила. Звать только в случае крайней необходимости – так велел господин. Но разве не наступила та самая крайняя необходимость?
И сам бы он рад никогда не звать господина – но иного выхода не видел.
Осторожно достал он из хранила черную коробочку с алым камнем посередине. Замер в мучительных раздумьях, предчувствуя, что грядущая встреча окажется куда страшнее, чем столь болезненное столкновение с чужачкой. Ох, зря, зря он согласился на посулы господина!
Жил бы сейчас, горя не зная…
Что уж жалеть-то теперь.
Нетвердой рукой нажал он на алый камень.
- Дилен, - потусторонний голос заставил его вздрогнуть всем телом. - Я велел тебе не беспокоить меня по пустякам.
Тьма, что чернее ночи, сгустилась в светлой комнате Рейлда, и у Дилена не хватило сил, чтобы взглянуть в лицо тому, кого привела эта тьма. Он бухнулся на колени перед пришедшим, низко склонив голову:
- Простите меня, мой господин! Мне больше не у кого просить помощи. Я совершил большую ошибку.
- Ничуть не удивлен, - прошипела тьма. - Другого и не следовало ожидать от такого недоумка, как ты. Жаль, что вместе с его внешностью тебе не досталась хоть капля его ума. Мальчишка был бы во сто крат полезнее тебя, сумей я сломить его волю. И какое удовольствие доставила бы мне его покорность. Увы, приходится довольствоваться тобой. Что там у тебя произошло?
С трудом подбирая слова, Дилен рассказал ему о чужачке, своем заблуждении и собственной болтливости. Ему не требовалось смотреть на господина, чтобы понять, в каком тот гневе. Словно вся комната заполняется молчаливой яростью, готовой вылиться в страшную бурю.
- Едва я очнулся, как сразу вызвал вас, мой господин, - закончил свой рассказ Дилен, ничего не желая так страстно, как слиться с полом, чтобы не чувствовать на себе полный ярости взгляд.
Молчание затягивалось, и он рискнул бросить взгляд на господина, чтобы немедленно упереться лбом в пол. Вид черного колдуна был ужасающ сам по себе, а ярость делала его лишь страшнее.
- Ты ведь догадался не звать стражей, Дилен? – вкрадчивый тон колдуна не предвещал ничего хорошего.
- Да, - выдавил он, чувствуя, как страх мертвой петлей перехватывает горло, мешая не то что говорить, даже дышать.
- Хоть что-то по уму сделал, недоумок, - его окатило чужим презрением. - Нельзя, чтобы эта твоя недарка попалась в чужие руки. Слишком много зависит от того, насколько надежно хранится твоя тайна. Если она проболтается…
- Ей не поверят, - безо всякой уверенности произнес Дилен.
- Не будь глупцом! Да, у тебя – внешность Рейлда, но это и все, что у тебя есть. Двух лун не прошло, как ты на троне, а ты уже умудрился выдать себя. Не все люди столь же глупы, как ты, они заметят, что их Рейлд изменился. И, стоит этой девчонке ляпнуть, что в Светлом чертоге обитает самозванец, подозрения уже будет не остановить! А стоит кому заподозрить, что Рейлд не настоящий, и тебя мигом разоблачат.
Несмотря на то, сколь невысокого мнения об уме своего слуги был колдун, Дилен не был глупцом. И прекрасно понимал, что не сумеет обмануть свиту Рейлда, возникни у них подозрения. А потому лишь спросил беспомощно:
- Что же делать?
- Тебе – ничего, - презрительно бросил колдун. - Просто постарайся не вызывать подозрения как можно дольше. Веди себя в рамках и больше не делай глупостей.
- А чужачка?..
- Ею займусь я сам, - злоба, напоившая его голос, заставила Дилена съежиться, и этот жест не остался незамеченным. - Эти страх и унижение – с каким удовольствием я посмотрел бы на них в исполнении мальчишки! Одно разочарование от тебя, недоумок.
Нейле, несмотря на все свое показное спокойствие, ощущала смятение. И ей это даже нравилось, потому что наконец-то, спустя столько времени, она чувствовала себя живой. С того жуткого момента, как обрушившаяся шестнадцатиэтажка погребла под своими обломками пятерых ее друзей, ее чувства будто заморозились, и мир вокруг воспринимался будто через толстое стекло. За ним шла жизнь, а Нейле оставалось лишь наблюдать, ведь ни желания, ни сил пробить это стекло у нее не находилось.
До тех пор, пока признание красивого и беспардонного парня не встряхнуло ее, заставив снова почувствовать себя частью окружающей жизни.
Ей больше не казался сном мир вокруг, ее оставило ощущение, что стоит проснуться – и она окажется дома. Нейле наконец осознала, что этот странный, чудной мир, приютивший ее – реален. И очутился в страшной опасности, о которой знает лишь она да Кленеж.
Поразительно думать, что от нее зависит судьба целого мира. Не то, что Нейле всерьез поверила в колдунов; ведь именно поэтому Рейвел показался ей чудным миром. Здесь так спокойно соседствовали высокие технологии – та же извозка на воздушной подушке и солнечных батареях – и дремучие суеверия наподобие всяческих защитных и отвращающих жестов, вера в колдунов и всемогущих Нерейлов. Хотя Кленеж рассказывал о них не как о мифе, а как о реально существовавших, чуть ли не исторических, персонажах. Да и непонятный этот страх перед стихами…
В любом случае, Нейле видела опасность для Рейвела совсем в другом. Во главе этого мира – самозванец. Причем – точная копия настоящего Рейлда, по крайней мере внешне. А ведь истинный правитель любим народом, люди верят ему слепо и беззаветно. А самозванец не показался ей человеком, сколько-нибудь обремененным умом или моральными принципами. Сколько зла он может причинить Рейвелу прежде, чем хоть кто-то поймет, в чем дело? И ведь даже не лже-Рейлд - главная проблема. Тот, кто стоит за ним, кто придумал и осуществил эту коварную подмену – кто-то хитрый, расчетливый и могущественный. И преследующий явно недобрые цели – вот кого следует действительно опасаться.
Но Нейле не собиралась бросать вызов неведомому противнику. Да и что они могут сделать вдвоем с Кленежем против того, кто справился с самим Рейлдом? Нет, их задача - не проявлять никому не нужный героизм, а найти того, кто сумеет раскрыть этот заговор. И, возможно, отыскать настоящего Рейлда, если тот еще жив. Но не более того. В конце концов, должны же быть в Рейвеле настоящие герои.
Нейле не особо поверила в чародея, о котором говорил Кленеж, но рассчитывала, что в дороге им повстречаются люди, которые смогут помочь. Да и вариант с родителями Рейлда ей понравился, уж кто-кто, а они точно сумеют распознать самозванца. К тому же рейвельцев влиятельнее, чем родители Рейлда, просто нет. Вот только Кленеж прав – едва ли до них получится добраться. Поэтому Нейле и согласилась с планом спутника. Пусть не чародей, но, если замок действительно существует, если в нем спрятана какая-то тайная сила, вполне возможно, они сумеют найти средство, чтобы защититься от преследования самозванца.
В любом случае, других вариантов у них в общем-то и нет. Нейле слишком плохо знает этот мир, чтобы предложить что-то еще. А Кленеж…
Стоит сказать спасибо, что он сумел собраться и придумать хотя бы это.
Юный мудрец выглядел подавленным, и Нейле не стала бы его за это винить.
Весь его мир, знакомый, привычный и безопасный, рухнул в одночасье. Еще вчера – всеми уважаемый молодой ученый, которому для счастья не хватало лишь грамоты, подтверждающей его статус, которым он так гордится. А сегодня – беглец и преступник, ставший врагом самому Рейлду – по крайней мере тому, кто притворяется таковым. Нелегко в такой ситуации сохранять спокойствие. Но Кленеж продемонстрировал силу духа, которую она совершенно не ожидала встретить в этом, кажущемся изнеженным и слабым, молодом человеке.
Извозка двигалась медленно, подстраиваясь под неспешный ход Тэрсо, трусившего рядом. Нейле и себе не смогла бы объяснить, почему решила спасти коня. Обращаться с лошадьми она не умела, смотрела на них настороженно и держалась подальше от огромных животных, свободно разгуливавших в Весенце. Но мимо Тэрсо пройти не смогла, пожалела измученного, но такого красивого коня – и тот, поначалу огрызавшийся, почему-то прислушался к ее ласковому тону, позволил увести себя, и сейчас послушно бежал рядом, не пытаясь вырваться. А ведь прежде Нейле не замечала за собой умения находить общий язык с животными.
Интересно, какие еще сюрпризы преподнесет ей этот странный мир.
Нейле задумчиво погладила ножны, в которых прятался Ирейл. У нее не нашлось времени рассмотреть клинок там, в конюшнях, но теперь ей нестерпимо хотелось наверстать упущенное. Оружие так и притягивало взгляд, даже прячась в своих строгих черных ножнах, опутанных искусным серебряным узором. Рукоять у Ирейла, королевского оружия, - на удивление простая, гладкая, даже без гарды. Через нее перекинут тонкий кожаный ремешок, пристегивающий меч к ножнам, но Нейле уже убедилась, как легко отстегивается эта полоска кожи. И, не раздумывая, освободила меч из его нехитрого плена, потянув за рукоять.
Кленеж наблюдал за ней краем глаза, не скрывая любопытства.
Блеснуло на солнце обоюдоострое узкое лезвие странного сине-стального оттенка. Края его сияли золотом, пробуждая в Нейле непонятное чувство узнавания. Напрягла память – и вспомнила: точь-в-точь кайма солнечного света вокруг темной грозовой тучи, скрывшей солнце. Даже улыбнулась от такой удивительной ассоциации, но цвет клинка и впрямь напоминал грозовую тучу.
Никогда прежде не чувствовал себя молодой мудрец столь несчастным. Казалось ему, будто сама судьба ополчилась на него, ничем не заслужившего выпавших на его долю испытаний. Всегда он старался быть хорошим: почтительный сын, верный подданный, прилежный ученик. И что получил взамен? Превратился в беглеца, в преступника, вора! Но хуже всего – от него, и только от него зависит будущее всего Рейвела.
Кленеж никогда не думал, будто рожден он для великих свершений. С детства он выбрал для себя стезю мудреца – того, кто проживает жизнь в окружении знаний, впитывая их и щедро ими же и делясь. И все это безумное путешествие лишь показало ему, насколько невыносима для него кочевая жизнь. Он желал вернуться к уюту и безопасности родного города, но никак не мог себе этого позволить.
Потому что, стоит отступить, и жизнь перестанет быть уютной и безопасной во всем Рейвеле.
И эта мысль помогла бы ему вынести все тяготы пути, если бы не спасенный Нейле узник.
Кленежу изначально не понравилось намерение девицы вмешаться в судилище духов. Да, замок на дверях болотников – это странно, и узник в доме осужденных в полдень – тоже необычно, но сам Кленеж и не подумал бы выяснять, что именно здесь не чисто. Ведь на кону – судьба всего Рейвела, как можно на подобные мелочи отвлекаться?
Юный мудрец искренне полагал, что попавший в дом осужденных заслуживает такой судьбы. Конечно, вид изможденного человека, тонущего в болотной жиже, не мог не вызвать приступа сочувствия, но, даже оттаскивая незнакомца в дом помилованных, Кленеж искренне полагал, что человека только страшное преступление могло привести на судилище болотных духов. А значит, узник не стоит того, чтобы терять на него время.
Увы, иначе считала Нейле. И он не сумел подобрать подходящих слов, чтобы переубедить упрямую девицу. Он мог лишь беспомощно считать утекающее сквозь пальцы время. А потому проникался все большей неприязнью к спящему человеку. Особенно, наблюдая за той заботой, какой окружила незнакомца прекрасная чужачка.
Нейле хлопотала вокруг спящего, будто был он ей родным. То подголовье поправит, то накрывалом укроет, и глаз-то с него не сводит, готовая броситься к нему, стоит чуть-чуть поморщиться болезному. А ведь ничего из себя не представляет незнакомец. Грубые черты лица, обычные для северян, только портит излишняя худоба. Некрасив – так почему столь трепетно отнеслась к нему прекрасная чужачка? И наряд у него внесословный, даже не полный, не понять, кто таков. Не знатен, сразу видно, откуда же столько внимания?
Сам не признаваясь в том себе, Кленеж ревновал, привыкший, что целиком ему принадлежит внимание Нейле. Он даже за извозкой идти не хотел, пусть и понимал, что лучше не мучить зря двигатель единственного их возила. Но оставлять Нейле наедине с этим подозрительным человеком казалось ему дурной мыслью. И как только прелестной девице удается всегда его уговорить?
Извозку он с болота все-таки вернул, торопился, как мог, и все равно боялся, что не застанет уже в живых беспечную чужачку. Однако за время отсутствия его ничего не изменилось. Все так же спал бывший узник, все так же наблюдала за ним Нейле.
И ведь понимал Кленеж, умом понимал, что правильно все делает девица. Что нельзя бросать в беде тех, кто нуждается в помощи. Что не стоит судить других, не зная о них ничего. Да он сам бы извелся, сумей уговорить Нейле бросить незнакомца на произвол судьбы – ослабевшего, без воды и пищи… И все равно сердился на узника, так не вовремя попавшегося им на пути.
А еще – заранее ему не доверял.
Незнакомец проснулся только ближе к сумеркам, когда Нейле и Кленеж готовили простенький ужин. Резко сел в кровати, настороженно оглядев комнату – и уставился на девицу. Ой, как не понравился юному мудрецу этот взгляд. Незнакомец смотрел на Нейле так, будто никого кроме в мире просто не существует. Столько восхищения, ничем не прикрытого – совершенно не подобает столь откровенно глазеть на другого человека.
А Нейле будто и не заметила, устремилась к нему, положила на лоб незнакомца узкую ладонь, спросила встревоженно:
- Как ты себя чувствуешь?
- Кто… ты? – казалось, слова даются ему с трудом.
Кленеж поморщился, так хрипло прозвучал голос незнакомца.
- Я – Нейле, - девица доброжелательно улыбнулась. - А это – мой друг, Кленеж. Он мудрец…
Но незнакомец даже не посмотрел на юношу:
- Нейле… - он произнес это тихо, словно пробуя имя на вкус. - Где я?
- Это дом помилованных, - несколько резче, чем следовало, ответил Кленеж.
Нейле успела убрать руку со лба незнакомца, но юноша все равно подошел поближе, ревниво и с опаской наблюдая за чужаком.
- Дом помилованных? – эхом повторил тот, и голос его прозвучал куда увереннее. - Я что же, болотник?
Он поднес руку к глазам, с изумлением рассматривая ее.
Недобрые предчувствия охватили Кленежа, но Нейле заговорила раньше:
- Нет, ты – человек.
- Но… кто я? – незнакомец беспомощно посмотрел на девицу.
Парень, которого она сама же и назвала Ветром, Нейле нравился. Она не особо обращала внимание на его внешность, довольно неказистую, но вот характер сдержанного Ветра ей импонировал. Молчаливый, серьезный, спокойный, даже в какой-то мере покладистый – но покладистость эта происходила не от слабости, а от силы. В чем она убедилась, глядя на парня во время боя с горгами. До чего же он был хорош с мечом в руках! Словно бы другой человек…
Горги здорово напугали ее.
Когда перед тобой появляются мрачные фигуры, укутанные в черные плащи, да еще вооруженные острыми кинжалами, как-то само по себе возникает недоброе предчувствие. А уж когда обнаруживается, что под капюшонами скрыты отнюдь не человеческие лица… Себе Нейле могла признаться, что попрощалась с жизнью, когда эти твари двинулись на них.
И потому глазам не поверила, когда едва знакомый парень, казавшийся ей таким беспомощным и слабым, вызывавший сочувствие и даже жалость пополам с желанием позаботиться – вдруг расправился с этими тварями в два счета. Да и черное пламя, спалившее тела напавших, лишь добавило шока. Поэтому усомнилась она в словах Кленежа о том, что горги – существа наколдованные, скорее из чувства противоречия.
Нейле совершенно не хотелось верить в подобное колдовство. Ее до дрожи пугало, что подобные существа могут напасть снова. И девушка искренне обрадовалась решению Ветра остаться с ними, чтобы защищать от таких нападений. Пусть Кленеж так и не сумел поладить с их попутчиком, но Ветер поступил благородно, забыв об обидах, чтобы помочь. И впервые за долгое время Нейле ощутила себя защищенной. А потому настроение у нее было приподнято-радостным.
Да и отчего бы не радоваться? Унылые топи остались позади, столкновение с горгами они пережили, скоро доберутся до человеческого жилья, и парни вроде больше не собираются ссориться. Хотя они и прежде не ссорились, просто Кленеж постоянно пытался уязвить Ветра, который старательно держал себя в руках.
И, хотя Нейле не понимала причин этой неприязни, на Кленежа она не сердилась. У всех свои недостатки. Он ведь умница, а как потрясающе ориентируется в местах, где никогда не бывал прежде!
Они продолжали путь, как и прежде – Кленеж и Нейле в извозке, а Ветер – верхом. К счастью, храбрый Тэрсо не пострадал в коротком бою и теперь горделиво гарцевал под всадником. Нейле поначалу усомнилась, хватит ли парню сил ехать верхом, но тот уверил ее, что вполне восстановился после боя.
И, судя по тому, как уверенно он держался на спине Тэрсо – ничуть не обманывал.
Удивительно, как легко смирился с этим наездником рейлдов конь. Даже уговаривать его для этого не пришлось особо. Сама Нейле ни за что не решилась бы сесть верхом на Тэрсо, справедливо полагая, что этот жеребец – не лучший вариант для обучения верховой езде.
Но, как бы органично не смотрелись всадник и его конь, именно за них в первую очередь порадовалась Нейле, когда уже в сумерках извозка добралась до небольшой деревеньки. К счастью, им встретились добрые люди, указавшие дорогу к постоялому двору, а владелец его пустил поздних гостей переночевать.
Маленькая гостиница оказалась весьма современной, при номерах имелись даже ванные комнаты, и, несмотря на поздний час, Нейле после сытного ужина, предложенного владельцем гостевого дома, с удовольствием приняла горячую пенную ванну. А после устроилась на кровати, наслаждаясь мягкостью и удобством постели. Она уже успела соскучиться по комфорту.
И почти забыла, когда так же хорошо высыпалась.
Покидать гостеприимный постоялый двор ей искренне не хотелось. Нейле не отказалась бы провести здесь еще несколько дней, но даже не попыталась предложить это Кленежу. Мальчишка слишком серьезно относился к их миссии, чтобы согласиться терять время.
Но и сразу уехать из деревни не получилось.
Запасы продуктов, прикупленные в самом начале пути, нуждались в пополнении. Но имелась и еще одна проблема – Ветер. Кроме штанов и рубахи у него не было ничего, а вещи Кленежа, несмотря на худобу освобожденного из темницы пленника, оказались ему малы. Но, к счастью, предусмотрительный мудрец, представляя стоимость жизни в столице, прихватил в дорогу весьма крупную сумму.
Вот только Ветру недостаточно оказалось сменной одежды. Он взялся сопровождать путешественников в качестве воина, и ему требовалась соответствующая экипировка. Однако выяснилось, что экипировать воина соответственно статусу – весьма затратно.
Легкий металлический доспех, защищающий спину и грудь – и обязательная тонкая рубаха под него, без которой носить доспех невозможно. Штаны, плотно облегающие ноги и не сковывающие движения. Пояс под ножны, легкие кожаные сапожки с металлическими набойками. И плащ, плотный, но легкий – как символ статуса, ведь только воины имеют право носить меч. Экономить же на экипировке не стоило, у человека, избравшего своей стезей защиту других, все должно быть хорошего качества и по размеру, чтобы обеспечить максимальную подвижность.
А это означало немалую цену.
Нейле, узнав об экипировке, усомнилась, что в этой действительно небольшой деревне имеются необходимые вещи. Но Кленеж уверил ее, что в любой уважающей себя лавке имеется хотя бы один комплект обмундирования. Мало ли какая необходимость может заставить мирного жителя взять в руки меч – а без формы этого делать нельзя. Вот и держат, ведь от этого может зависеть и их жизнь.
Уже несколько дней прошло со злополучного побега подлой недарки, прихватившей с собой не только Ирейл, но и Тэрсо. Конечно, одной бы ей это не удалось, и мудрец, приведший ее в Светлые чертоги, был ей подмогой, ведь исчез он вместе с чужачкой.
Нелегко пришлось Дилену в эти дни, каждую разицу ожидал он разоблачения. Казалось ему, вот-вот ткнут в него пальцем и объявят, что Рейлд - не настоящий! Страх измотал его настолько, что он уже чуть ли не с надеждой ждал, когда же все это закончится.
И лишь еще больший страх мешал ему во всеуслышание объявить правду самому.
Потому что ни словом не солгал он чужачке, жалуясь, что не так уж и весело оказалось быть Рейлдом. Тем более – на грани разоблачения. Дилен даже представить не мог, какое его ждет наказание, когда все узнают правду.
Бурлящая в душе гремучая смесь из страха и отчаяния в конце концов выплеснулась безумной жаждой получить от жизни все, проживая каждый день словно последний. В стенах рейлдова дворца гремели пиры, в лесах Светловца летела дикая охота, богатства многих поколений Рейлдов тратились легко и бездумно.
Удивлялись и поражались такому разгулу обитатели дворца, знать и свита Рейлда, не понимая причин всех этих перемен, что происходят в их молодом Рейлде. Совершенно забросил он государственные дела, многие из которых требовали его участия и присмотра. Что только не болтали в стенах дворца, но чаще всего винили избранную рейлдову полюбу. Говорили, оказалась она колдуньей, и, прежде чем изгнал ее Рейлд из дворца, успела она наложить на него черное заклятие. Вот только забывали, что изменился Рейлд намного раньше.
Дилен не слушал дворцовые сплетни. Он заглушал страх пьянками и развлечениями, но время шло, и никто так и не предъявил ему никаких обвинений.
И постепенно Дилен успокоился. Счел, что его господин уладил дело с чужачкой, а значит, ничто более не угрожает ему и развеселой его жизни.
Однако слишком рано он обрадовался. К нему, почти уверившемуся, что опасность миновала, заявился сам черный колдун. Заявился ночью, нежданно, когда Дилен, веселый и пьяный, уже практически завалился спать.
От тихого вкрадчивого голоса хмель мгновенно слетел с Дилена.
- Наслаждаешься жизнью?
- Господин… - он скатился с постели и упал на колени.
- Я велел тебе изображать Рейлда. А ты что творишь?
- Я… я… - Дилен не сумел выдавить из себя внятного ответа.
- Недоумок, - бросил колдун презрительно. - Ты не сказал мне, что недарка отняла у тебя Ирейл.
- Простите, господин… я и сам не сразу это заметил… - сипло ответил самозванец.
Как всегда в присутствии колдуна, его сковал страх.
Столь всеобъемлющий, что даже дышать тяжело.
А ведь в тот, самый первый раз, Дилен совершенно не испугался, увидев черного колдуна… Но с тех пор власть колдуна над ним выросла и окрепла.
- И еще ты забыл предупредить меня, что недарка действует не одна.
- Но я и сам… - попытался оправдаться Дилен.
- Молчать! Недоумок, из-за тебя мне все пришлось выяснять на ходу! И поэтому девчонка все еще жива!
- Как – жива?! – поразился самозванец.
А он-то уже успел уверить себя, что все закончилось.
- У нее Ирейл и тот, кто умеет с ним обращаться, - зло ответил колдун. - Достаточно хорошо, чтобы справиться с горгами и рубохом, которых я отправил за ней!
Дилен вздрогнул при этих словах. Рубох, горги… ему приходилось слышать о них, в страшных сказках далекого детства. Но никогда он не думал, что они и впрямь существуют.
Но кто же они такие, эта девица и сопровождающий ее мудрец, раз сумели справиться со столь страшными существами? Все его страхи последних дней, почти уснувшие, проснулись, многократно усилившись.
- Что же делать… - простонал он.
- Сосредоточься, Дилен, - велел его господин.
От его тона Дилена пробрала дрожь. Лучше бы презрением окатил, или злостью, чем это обманчивое спокойствие.
- Я… да…
- Сосредоточься, - повторил колдун, - и вспомни, что еще ты забыл мне сообщить?
Дилен старательно напряг память, но в голову ничего не шло. Он ничего не успел узнать о чужачке. Да и не собирался ничего узнавать. Ему нужна была полюба, желательно такая, какой можно без опасений рассказывать все, что накопилось на душе, не боясь разоблачения. Красивая при этом – разве многого он хотел? Кто же знал, что выбор его окажется столь неудачным.
- Еще она увела с собой Тэрсо. И одну из извозок Рейлда, - вот все, что он мог сказать о ней.
- Это все? – осведомился колдун.
Дилен кивнул – и завалился на спину от сильного и резкого удара под дых.
- Лишь на это и годишься, - прошипел колдун раздраженно. - Но даже мальчик для битья из тебя неважный, только и удовольствие, что похож на него! Бесполезный недоумок, ничего нельзя тебе поручить! Хватит с меня, достаточно я тебе воли давал. Пришла пора послужить своему господину, Дилен. Я хочу, чтобы ты погрузил Рейвел в кровавый хаос…