— Привет! Я войду?
Я взглянула на входящую в кабинет Марию и улыбнулась.
— Как прошло свидание?
Маша вздрогнула и на миг растерялась. Кажется, она оказалась в ловушке, в которую я загнала вопросом. На лице промелькнуло смущение и раздражение. Значит, что-то пошло не по плану.
Представив, как провалилось свидание, я усмехнулась. Маша закатила глаза и выдохнула. Достаточно громко, чтобы я услышала. Аккуратно закрыв за собой дверь, она приблизилась к моему рабочему столу и опустилась на стул. В руке коллега держала дымящуюся кружку с кофе.
— Только не говори, что все знают.
Я покачала головой и нагнулась, чуть ли не нырнув под стол. Достала припрятанные конфеты.
— Так ты не ответила, как прошло свидание. — Я предложила Маше угощаться, пока сама отпивала из своей чашки латте.
Она растерянно опустила глаза.
— А если я скажу, что свидания не было?
— Тогда ты солжешь. Потому что я знаю, что ты с ним встретилась.
Я никогда не лезла в жизнь своих друзей и знакомых, обычно они сами втягивали меня в свой мир. Однако сегодня меня снедало любопытство.
— И это было худшее, что со мной происходило за последний год.
— Кстати, Иванов тоже на тебя посматривает. — Усмехнувшись, попыталась приободрить коллегу. Запасной план. Куда же без него.
— Надеюсь, его заботит исключительно мое здоровье, — хохотнула Маша, показав мне язык. Я улыбнулась в ответ. — Вам лишь бы сплавить меня в чьи-нибудь крепкие мужские руки.
— Заметь, про крепкие руки сказала ты. А что не так с руками того парня? Как его зовут? Дима?
— Да, Дима, — подтвердила она, потянувшись за второй конфетой. — И нет, у него не такие крепкие руки, которые требуются моему шикарному телу.
Я залилась смехом.
— Не мучайся. Возьми вот эту, квадратную, — отсмеявшись, произнесла я, подталкивая коробку поближе к девушке. — Так что насчет Иванова? У него-то руки крепкие.
— Он проктолог! — возмутилась она, отправляя вторую конфету в рот. — Хотя... Нет, я пока на такое не готова.
— Но вам было бы весело!
— Обсуждать за ужином чьи-то... эммм…. задницы? Ты знаешь, сколько у него пациентов проходит за один рабочий день? Я вот знаю. И меня удивляет.
— Ох, Маш, да я не об этом. У него отличное чувство юмора и он разведен. У него есть сын. И он не против с тобой пообщаться. Поближе, — подмигнула, коснувшись губами кромки чашки. — Кстати, он лучший в городе проктолог. Так что понятно, откуда у него такие очереди.
Маша покачала головой и отказалась от столь заманчивого предложения.
— Эмма, с каких пор ты стала сводницей? — Подмигнула в ответ. — Может, пора и тебе с кем-нибудь сходить в ресторан?
Теперь в ловушке оказалась я. Улыбка померкла, застыла маска на лице. Маша заметила изменения раньше, чем я успела взять себя в руки. Она откашлялась.
— Прости. Не нужно было.
— Знаешь, может, ты и права. — В ответ я покачала головой. — Я засиделась в четырех стенах. Дом-работа. Работа-дом. Мой маршрут настолько скучный и предсказуемый, что даже подруги смеются.
Маша едва кивнула.
— Пожалуй, предложу Иванову поужинать со мной. Думаю, у нас найдется больше общих тем. — Подмигнула я, отправляя в рот новую конфету.
Сменить тему, разбавить юмором повисшую напряженную обстановку. Я готова была согласиться с предложением Маши и всерьез сходить на свидание с Ивановым, пусть он и был самым занудным человеком на свете, лишь бы не возвращаться в ту пучину, в которой тонула день за днем.
На лице Маши расползалась улыбка. Я попыталась улыбнуться в ответ, как мы обе вздрогнули от громкой трели входящего сообщения.
Он. Мне не нужно видеть, чтобы знать. Знать, что он решил почтить меня своим вниманием. Человек, с которым я связалась по вине подруг, теперь стал частью моей жизни. Тайной частью. И только Мария знала о нем чуть больше, чем стоило бы рассказывать.
Дотронувшись пальчиком до экрана, увидела значок непрочитанного сообщения. Странное чувство накатило волной. Хотелось стереть, уничтожить, забыть. Но вторая половинка, будто ядовитая змея, шипела и требовала заглянуть. Прочитать, запомнить, ответить. Вступить в дискуссию, от которой порой болела голова. Без которой я больше не видела себя. Словно мне нужна была эта беседа. Беседа с человеком, который отвечал остро, говорил прямолинейно, жалил словами и что-то неумолимо, но менял во мне. Месяцы, долгие и сумасшедшие месяцы мы проводили за беседами. Споры обо всем: политика, погода, работа, воспитание. Казалось, у него не было проблем с темой, которая бы меня не взбесила. Возможно, но так он выводил меня на эмоции, и в какой-то момент я заподозрила в нем маньяка. Уж очень тонко он чувствовал меня, слишком изящно манипулировал. И понимая это, я все еще не могла отказаться от общения с ним.
Только переписка. Ни одного звонка или встречи. Ничего.
Возможно, нужно заканчивать?
— Опять он? — приглушенно спросила Маша, словно опасаясь, что нас могли услышать.
— Ну как там? Всё в порядке? Всё на месте?
Я стянула перчатки и бросила в мусорную корзину.
— Да, ты в порядке. А теперь одевайся. Нужно будет анализы сдать.
— Опять что ли? — пробурчала Ника, спрыгивая с кресла для осмотра.
— Опять и снова, дорогая моя. И столько раз, сколько я скажу.
Вероника что-то пробурчала под нос и отправилась за ширму одеваться. Я же вернулась за рабочий стол и, усевшись, постучала пальцами по записям. Выводы делать пока рано, нужны анализы. Поэтому прикусив язык, ожидала возвращение Ники.
Та, одернув свитер, плюхнулась напротив меня на стул.
— Точно всё в порядке?
— Конечно. — Поджав губу, недовольно нахмурилась. — Ты сомневаешься во мне?
— О нет! Нет, конечно же.
— Тогда вперед сдавать анализы. Я тебе потом позвоню.
Ника кивнула. Выслушав рабочую часть нашей встречи, мы покинули кабинет и вернулись ко мне.
— Ты же не забыла про воскресенье?
Я отрицательно покачала головой. Такое забудешь. Очередная встреча нашего маленького женского клуба. Ника умела собирать вокруг себя подруг и отлично проводить время. Правда, в этот раз нас ждали серьезные дебаты относительно двух тем: приезд Рокси и некоторые проблемы Мары на работе. Поддержка, споры и литры горячего чая, как показала практика, значительно уменьшали количество проблем.
— Вот и отлично. Тогда я поехала?
— И ты ради этого заглядывала?
— Разве я не могу просто так повидаться с очень занятой подругой?
Я выдохнула. Для Ники не нужны были веские причины заглянуть без приглашения.
— Нет. Конечно же, нет. Аккуратней за рулем и не забывай принимать таблетки.
Она подхватила свою сумочку, ремешок которой перекинула через плечо.
— Конечно, мамочка. Надеюсь, я не опухну с этих таблеток.
Усмехнувшись, я проводила Нику до дверей. Но на пороге подруга неожиданно обернулась, и мы почти ударились друг о друга, если бы я не успела отскочить. Я взглянула на нее, и моя улыбка померкла на лице. Взгляд у Ники был проницательным и ледяным. От мужа набралась дурных привычек?
— Что?
— В пятницу точно не будет свидания?
— Ник, иди уже. — Выдохнув, подхватила подругу под локоть и вытолкнула за пределы кабинета. Она рассмеялась и, помахав на прощание, умчалась.
Провожая взглядом быстро удаляющуюся подругу, я покачала головой и вернулась за стол. Впереди несколько приемов, административная часть и еще один важный вопрос. Пора ставить точку…
Вода шумела, как и шумела голова. День оказался слишком длинным и мучительно скучным. Рутина затягивала и топила. Я барахталась и старалась обнадежить себя мыслью, что завтра будет лучше. Вот только завтра не менялось. Вновь рутина, вновь тоска.
Закрыв кран, провела рукой по волосам. Теплая душевая кабина была заполнена паром, на стекле оставались мыльные разводы. Положив ладонь, зажмурилась и ощутила, как холод пробирался даже сюда.
— Хватит. Хватит думать.
Выбравшись из душевой и завернувшись в халат, намотала полотенце наподобие тюрбана на голову,и отправилась в спальню. В квартире было тепло, но все равно ощущался некий озноб. Возможно, это просто усталость организма. Нужен отдых, крепкий сон и чашечка бодрящего кофе утром. Но мечты оставались мечтами.
Присев на край постели, я закинула ноги на покрывало и взглянула на телефон.
Он так и не написал ни слова после. Вновь глухая оборона. Впрочем, я вела себя точно так же. Так и не решившись продолжить диалог ни о чем, чтобы подвести тему к нашему виртуальному прощанию, я то и дело с опаской реагировала на каждое сообщение или звонок. Но Натан будто испарился. Неужели чувствовал, что я готова была сказать финальное слово, поэтому и резко замолчал? Ошибочно полагать, что он мог что-то предчувствовать или догадываться. Каждый раз, выводя меня на откровенный и малоприятный разговор, он не деликатничал, но и не исчезал также внезапно. Только я раскалюсь как печка... И вот, опять облом.
Покачав головой, я отбросила телефон и забралась под одеяло. Холод пробирался под кожу. Прикрыв ноги, я отыскала книгу, забытую на прикроватной тумбе, и открыла на том месте, где остановилась в прошлый раз. Примерно неделю назад. Очередная книга, ворвавшаяся в какой-то топ бестселлеров, и которая не смогла вызвать во мне никаких чувств. Переворачивая страницу за страницей, я тщательно пыталась сосредоточиться на словах, на буквах, которые упрямо не хотели превращаться в эти самые слова. Про смысл я вообще даже думать не хотела.
В голове по-прежнему шумело.
Чуть-чуть перевернувшись набок, я выдохнула и убрала бесполезную книгу. Когда-нибудь я ее осилю, но не сегодня.
Моя рука потянулась за телефоном. Было во мне одно качество, которое кто-нибудь, конечно же, оценил бы, а кто-то нет. Я никогда не лезла в чужие жизни, даже не хотела подглядывать за этими жизнями со стороны, как делали многие. Благодаря социальным сетям люди перестали прятаться, а порой даже слишком выставляли свои жизни напоказ. Я обходила стороной подобные приложения, пусть и была в некоторых зарегистрирована. По большей части из-за друзей. Не со всеми мне удавалось встретиться лично, чаще спасали переписки. Заходя в очередной раз просто проверить сообщения, я проиграла сама себе.
Я ворочалась с боку на бок и никак не могла найти место для сна. Глаза зудели от усталости, веки налились свинцовой тяжестью, но сна так и не было. Перевернувшись еще раз, я легла на спину и открыла глаза. Потолок украшала светлая полоска, попадающая в комнату через неплотно закрытые шторы с улицы.
— Черт, я так не усну, — прошептала и с силой зажмурила глаза. Стала считать до десяти, как неожиданно мой настрой полностью и безоговорочно сбил короткий звонок.
Открыв глаза, уставилась вновь на потолок. Возможно, мне померещилось и звенело в ушах от усталости? Трель повторилась. Подскочив с кровати, накинула поверх пижамы халат и плотно перетянула его широким поясом. Тапочки нашлись под кроватью.
Пока я их искала, квартиру вновь наполнила трель: звонкая и пугающая. Неужели заливаю соседей или кого-то убили? Потому что иных объяснений для неизвестного позднего визитера у меня не было. Да и кого я могла ждать в полночь?
Добравшись до холла, мельком взглянула на свое отражение и поморщилась. Вид был тот еще: глаза опухли от слез, которые я против воли вновь проливала над счастливыми фотографиями бывшего жениха и его не менее счастливой новой семьи; волосы спутаны от метаний в постели, пижама мятая и съехала набок. Поэтому, поправляя одежду, я не торопилась открывать дверь. Но с пятой или шестой трелью мне все же пришлось приблизиться и выглянуть в дверной глазок.
— Не может быть, — прошептала и часто заморгала. Выглянула вновь. Глаза меня не подвели.
Это какой-то кошмар!
На лестничной площадке по ту сторону стоял не кто иной, как он. Натан. Он посмотрел себе под ноги, медленно поднял голову, будто зная, что я стою здесь и подглядываю за ним. Чуть наклонив голову вбок, он вновь потянулся к звонку. Я отреагировала с молниеносной скоростью. Отперла двойной замок и распахнула дверь. Все еще удивленная, взглянула на незваного гостя. Вот кого я не ждала, так точно его. Никогда.
— Привет. — Натан, кажется, был немного шокирован тем, что я открыла дверь. Но вслед за мимолетными эмоциями, его лицо обратилось в маску: самодовольную и ни капельки не извиняющуюся. Словно ходить по гостям без приглашения в двенадцать часов ночи для него правило, а не исключение.
— Какого черта? — прошипела, рассматривая кривую улыбку мужчины.
Впрочем, не только его улыбка поразила меня, но и весь он. Нет, я, конечно же, видела Натана и раньше, но наши встречи были единичны и в компании огромного количества людей. И обычно в таких компаниях мы не пересекались, вот совсем никак. Но оказаться с ним наедине я была не готова, поэтому взгляд против моей воли скользнул по подтянутой фигуре мужчины, которого скорее можно было назвать юношей. Уж тридцать лет с копейками ему никто бы не дал. Молодое идеальное лицо с безупречной светлой кожей, модная стрижка, придающая ему некий налет нереальности (в лучшем значении этого слова — будто принц из диснеевской сказки), тонкие губы, все еще кривые от подобия улыбки. Кстати, я сомневалась, что он умел улыбаться по-настоящему, а не так, словно на него были наведены камеры. Его тело, прямое и без изъянов, было облачено в темно-синий костюм, а на плечи накинуто легкое осеннее пальто. Такое же идеальное, как и он.
Оценив его безупречный вид, я ощутила себя потрепанной, но лишь на миг. Стеснение прошло, а следом меня заполнило иное чувство — раздражение.
— Что ты здесь делаешь?
Он дважды моргнул и поднял руку.
— Вино, — произнес, игнорируя мой хриплый и нервный голос, и протянул бутылку. Я мазнула взглядом по этикетке и мысленно присвистнула. Он подготовился.
В руках мужчина держал очень дорогое и очень изысканное вино, которое точно не продавалось в обычных магазинах. Я такое пробовала лишь раз и то у Майеров. Ника угощала, называя напитком богов. С последним я могла бы поспорить, но вкус и вправду был отличным.
— Не нравится? — Тонкая светлая бровь изогнулась.
— Что?
— Вино, — произнес Натан, опуская руку. Казалось, если я скажу нет, то он выбросит бутылку в мусоропровод.
— Нравится, — пришлось ответить.
Я обняла себя руками и продолжала наблюдать за Натаном. Вслед за моим ответом на его лице вновь расползалась улыбка, как ядовитая змея. Сглотнув, изобразила нечто похожее.
— Что ты здесь забыл? А как же уговор? И вообще, сейчас ночь. И я пыталась спать.
— Но ты не спала, — проигнорировав всё вышесказанное, произнес Натан.
Кивнула, закатив глаза. Бесполезно. В наших переписках все происходило по одному и тому же сценарию: он всегда цеплялся лишь за то, что ему действительно было интересно. Только ему. Не мне. И неважно, к чему это могло привести.
— Да, не спала. И благодаря тебе, кажется, вообще не усну.
— Тогда мы можем выпить вина.
Он не унимался. Я уже закипала.
— Натан, первый час. Мне утром на работу, поэтому я хочу закрыть дверь и вернуться в постель.
Он промолчал. Я смутилась, ощутив, как вместо ответа он начал исследовать мое тело. А ведь до этого смотрел исключительно на лицо. Глаза в глаза.
— Что? — вырвалось вслед за вздохом.
— Прекрасно выглядишь.
— Я?
Он определенно пьян.
Сложив руки перед собой, я посмотрела в глаза мужчины. Но если он пьян, то отлично притворялся до этого момента.
— Да, мне интересна только ты.
— Почему я?
Натан выпрямился, хотя он и так сидел с идеально ровной спиной, чуть наклонил голову и проговорил спустя секундную заминку, превратившуюся в звенящую тишину:
— Ты другая.
И все. Два слова, которые вырвались из него, словно диагноз, и которые иные девушки расценили как нечто особенное и возможно чертовски романтичное, для меня звучали как приговор. Втянув теплый воздух, пропитанный ароматом чая и его парфюмом, я прикрыла глаза. Гул в голове нарастал и бил в ушах.
— Это не аргумент. Я предпочла бы более формальное объяснение. А если его нет, то не разбрасывайся такими словами. Потому что я не зеленая девчонка, которая будет визжать от восторга.
Натан хмыкнул. Что же, уже лучше.
— Я знал, что ты не отреагируешь как любая, — ответил он. — Этим ты и отличаешься.
Теперь настала моя пора хмыкать и изгибать лениво бровь. Мол, удиви же меня.
— Ради этого ты приехал? Сказать, что я другая.
Он кивнул.
— Но что? — вырвалось сорванным дыханием. — Что такого во мне?
— Ты сложна для меня.
А вот тут удивил.
— Я несложна. И несложная. Не приписывай то, чего во мне нет. Не нужно.
— Ошибаешься. Но пока ты не научишься это видеть, мои слова будут бесполезны.
— Натан, — пожалуй, я впервые произнесла его имя. Произнесла вслух и ошарашенно уставилась на него. На лице дернулся мускул, и будто маска треснула, обнажая потаенные эмоции. — Это бесполезный разговор. Я несложная. Я не буду ничему учиться, и уж тем более не буду заниматься самокопанием. Поверь, мне это незачем.
Я солгала — я занималась этим. То есть почти этим. Но в основном грызла себя.
— Ты вновь заблуждаешься.
— Перестань. Просто скажи как есть. А нет, — я подняла руку пред собой, — лучше уезжай. Я устала.
Натан кивнул и поднялся из-за стола. Как-то слишком просто. Я подскочила следом. Казалось, вокруг что-то происходило, а мне никто не выдал сценария. В голове гудело от вихря мыслей, готовых вырваться из меня словами. Вопросами, выкриками, всхлипами. Мои эмоции остались без контроля. Это все усталость, стресс, нервы.
— Я не понимаю тебя. — Его голос звучал совершенно иначе.
— Что? — Мой голос превратился в шепот.
Хотелось сказать, что это я не понимаю его. Совершенно не понимаю, и многие месяцы виртуального общения нисколько не приблизили меня к пониманию этого человека.
«Пустая трата времени», — в те дни, когда наша переписка только набирала обороты, я убеждала себя именно в этом. Пустая трата. Бесполезная болтовня.
И пока я безмолвно хлопала ресницами, цепляясь взглядом за мужчину, он сделал несколько очень уверенных шагов и остановился около меня.
Сантиметры... Нас разделяли сантиметры.
— Объясни мне, что значит «хватит»?
Я отшатнулась и уперлась ногами в стул. Тот завалился назад и с ужасающим грохотом упал. Я вздрогнула, расширив глаза. Лицо Натана ни капельки не изменилось. Маска. Его лицо всегда было маской. Там, где мы пересекались, он был любезен, чуть саркастичен, порой болтливый. Я видела его со стороны и не понимала, что каждый раз он подстраивался под того, с кем общался. Как будто зеркало, отражающее другого человека. Но сейчас я видела его совсем иным. Пустой. Холодный. Пугающий.
Даже те трещинки, через которые, казалось, я видела его истинное лицо, были обманкой. Как же я заблуждалась...
Подняв руки, обхватила себя за плечи и покачала головой.
— Я не понимаю...
— Ты написала, что хватит.
— На сегодня, — пробормотала, поправляя его.
Но Натан оставался верен себе. Он цеплялся лишь за те слова, которые были важны. Ему важны. Но в этот раз мы совпали. Как ключ и замок, как две половинки одного целого. Врать бесполезно, он поймет. И хочу ли я новой лжи? Ведь об этом я и думала. Хотела остановить то, что затягивало и одновременно выворачивало наизнанку. Сейчас тот самый момент.
Он отрицательно покачал головой.
— Хватит... Вообще хватит. Всё это... — проговорила, решаясь высказать свои мысли. Нужно уметь обрывать концы, а я так и не научилась это делать. Всегда цеплялась и пыталась удержаться. Даже если в итоге оказалась не нужна.
Голос оборвался тяжелым выдохом. Моим. Потому что от Натана я не слышала ни звука. И лишь мое бешено стучащее сердце колотило не только в груди, но и в голове. Осторожно подняв глаза и прекратив созерцать перламутровые пуговки на его рубашке, я будто провалилась в его лицо. Там была пустота.
— Знаешь, сейчас не время и не место это обсуждать, — надорванно произнесла, опустив руки и переплетя пальцы в замок. — Давай поговорим потом. А лучше по телефону.
Я лежала на спине, уставившись в потолок.
До будильника оставалось полчаса, а я так и не уснула.
Впервые за то время, которое прошло после разрыва помолвки и моего возвращения на родину, мне было одиноко в своей постели. А ведь в ней никого и не было с тех пор...
Зажмурившись, сглотнула горький комок, который не давал мне дышать, выдохнула.
Он ушел. Вчера, то есть формально сегодня, этой ночью, Натан перевернул всё. Его появление, которого я не ждала. Его слова, от которых становилось тошно. Его объятия, в которых я хотела умереть. Губы, которые...
Так и не поцеловала сама.
Он не оттолкнул, не отказал, но наши губы не встретились тогда, когда я потянулась к нему. Осторожно обхватив мои плечи, Натан сделал шаг назад, увеличивая дистанцию, которую сам же и нарушил. Буря, в которой я погибала, неожиданно стала пустотой, и лишь тот отголосок, зародившийся во мне, все еще давал понять — мне не почудилось.
Хотела возмутиться. Что-нибудь сказать, чтобы вернуть бурю. Упасть в нее. Натан вновь удержал меня в немом недоумении. Кивнув, он отпустил мои плечи, развернулся и вышел из кухни. Я смотрела на узкие плечи, в прямую спину с идеально сидящим пиджаком. Так и стояла, пока не послышалось тихое щелканье замка и глухой удар двери.
Он ушел.
Мне было сложно понять, когда именно я подняла упавший стул, или как вымыла чашки, к которым так и не притронулись, закрыла ли я вообще входную дверь на замки и выключила ли свет в квартире. С трудом припоминала лишь момент, как оказалась в постели. На мне оставался халат и пижама. Одеяло было скомкано и отброшено в сторону.
И я продолжала смотреть в потолок, так и не сомкнув глаз. Он забрал остатки снов. Он выпотрошил меня и ушел. Я хотела почувствовать ненависть к нему. Но разве Натан был виноват? Разве он виноват в том, что я такая, какая есть?
Горечь не давала мне покоя. Стекая в горло вязкой слюной, она отбирала воздух.
Будильник прозвенел.
Я перевернулась набок и выключила его. Комнату вновь наполнила тишина. И лишь в этой тишине мне слышалось собственное «да». Конец.
— Так нужно, — прошептала губами и поднялась.
Год, нет, чуть больше, я вставала по будильнику, шла в душ. Я принимала пищу, собиралась и шла на работу. Так будет и сегодня.
Но почему-то оказавшись в ванной и взглянув на себя в отражении, я впервые не хотела никуда идти. Закрыться бы на все замки, отключить телефон и просто исчезнуть для всего мира. Позволить себе побыть одной. Не улыбаться при встрече, не говорить «добрый день» или «как дела?», будто мне действительно интересно. Не быть Эммой, которая никогда и никому не откажет, выслушает, поможет, будет другом и товарищем.
— Обманщица, — с отвращением бросив своему отражению, отвернулась и ушла в душевую.
Он прав. Я другая. Только Натан ошибся. Он говорил так, будто я особенная. Пожалуй, в чем-то так и было. Но моя особенность заключалась в том, что я оказалась деформированной. Сломанной.
Поэтому меня и бросил Терри. Поэтому у него есть семья, а я никак не могу залечить раны. Слишком глубокие. Но я нанесла их сама, мне и жить с ними.
Вода не очищала. Ни горячая, ни холодная. Не спасала и еда, которую я с трудом пропихнула в себя. Отутюженный костюм, кремового цвета рубашка, пальто, шарф, кожаная сумочка и сапожки. В семь я смотрела на свое отражение и видела успешную и вполне симпатичную женщину, готовую к новому рабочему дню.
— Дина, захвати, пожалуйста, анализы Вероники Майер. Да, да, та самая. Спасибо. — Я положила трубку и выдохнула.
Новый день начался. Через десять минут у меня небольшая летучка, потом к боссу, после — прием. Жизнь в клинике бурлила и кипела, а я, пытаясь вклиниться в бешеный ритм, не чувствовала себя удовлетворенной. Будто что-то сдерживало меня. Как в тисках.
Собрав бумаги в папку, которые я просматривала, мазнула пустым взглядом по черному экрану. Ни одного сообщения от Натана.
«А чего я ждала? Он не напишет...» — промелькнула мысль прежде, чем рабочий телефон ожил. Вздрогнув, подхватила трубку и, выслушав послание от секретаря босса, вернулась к пустому созерцанию смартфона.
А если написать первой? Извиниться. Сказать, что я была неправа. Погорячилась? Поддалась эмоциям... Спустила всех собак на него. Лживая трусиха. Дикое сочетание, но именно эти слова характеризовали мой внутренний мир, разрушенный и растоптанный тяжелой ногой бывшего жениха. Натан не виноват.
«Черт, о чем я думаю! Хотела поставить точку, так поставила!»
Совесть или нечто очень похожее съедало живьем. Казалось, я сама отрубила себе руку, а теперь начала жалеть. Ведь эта рука, пусть и деформированная, была слишком необходимой.
Деформированная...
— Хватит! — прошипела сквозь зубы и взглянула на часы. Есть запас из семи минут. После нужно идти в небольшой зал, где собирались отделами для планерок. В моем подчинении было двадцать человек, которые ждали четких указаний, а не дрожащего голоса и спутанных мыслей. Поэтому Натана и всё, что было с ним связано, я оставлю позади. За замком в собственном кабинете.
— Привет.
— Привет, моя дорогая!
Ника обвила меня руками как лоза стену и притянула к себе в самые крепкие объятия. Те, от которых воздух со свистом вылетает из грудной клетки. Обняв ее в знак приветствия, отступила, выпутавшись из чужих рук. Нет, у меня не было брезгливости или страха от прикосновений, тем более работа была такой, что я сама касалась в очень интимных местах и умела абстрагироваться, но отчего-то именно с друзьями мне хотелось сейчас держаться на расстоянии. Будто они узнают, что творится внутри меня, если обнимут.
Вдохнув, ощутила сладковатый аромат ее духов и что-то еще. Кажется, корица.
— Эрнест дома?
— Неа, на работе задерживается. У них какой-то очень важный проект горит. Трясет всю компанию. Не завидую им, бедолаги.
— Понятно. — Я стянула пальто, осматриваясь по сторонам. Широкий коридор заливал свет.
— Как добралась? Пробок не было?
— Ника, я же на такси. — Поставив сумочку на комод, стянула сапожки и последовала за Никой. Она проводила меня в просторную гостиную их с Майером квартиры в центре города и предложила присесть.
— Будешь чай или кофе?
— Давай чай.
Ника кивнула и умчалась на кухню. У меня появилась свободная минутка-другая, чтобы адаптироваться и включиться в предстоящий диалог. Работа выматывала. Особенно тогда, когда приходилось брать на себя дополнительную нагрузку. Но сегодня было тяжело вдвойне. Пациентка Марины оказалась непростой. Она была напуганной, озирающейся по сторонам, и не сразу позволила коснуться себя. Я могла бы списать это на что-то очень личное, возможно, даже домашнее насилие (увы, такое нельзя было исключать при ее-то поведении), но оказалось, что девушка просто волновалась. Так и сказала мне, когда все же позволила себя осмотреть. Разбираться с ее тараканами мне вовсе не хотелось, поэтому, завершив осмотр, отправила ее домой. Она была в порядке в физическом плане, и я все еще не могла понять, за каким чертом Марина назначила ей этот ненужный визит.
— Вот и я.
Ника вернулась с подносом. Опустив тот на журнальный столик, она протянула белоснежную чашку мне. Вторую забрала себе.
— Угощайся. Амира так вкусно готовит. Это заварное печенье. — Указала на блюдце с выпечкой.
— Ваша новая домработница?
— Амира? Неа, она отвечает за готовку. Я пусть и научилась делать яичницу и тосты, но с остальным беда. Да и времени все равно нет.
— Новые проекты?
— Не только, — отмахнулась Ника, удобнее устраиваясь в кресле. Подтянув длинные ноги, поставила чашечку на колени, придерживая второй ладонью ее дно. — Подписалась на благотворительную муть для жены мэра. Осенний бал, все дела.
Я кивнула, хотя не совсем была в курсе, про какой бал шла речь. Но Ника, став женой одного из богатых и влиятельных людей этого города, окунулась в мир, который ей раньше только снился. Что же, ее энергия будет направлена в нужное русло.
— Желаю удачи с балом.
Вероника демонстративно закатила глаза.
— И почему все желают мне удачи? — пробурчала она. — Неужели не верят в меня?
— Верят, — пожала плечами. — Не зацикливайся.
Она хмыкнула.
— Так что за помощь нужна от меня?
— А, точно! Я про Рокси.
Мои плечи напряглись. Ну что она опять задумала?
— Они возвращаются через неделю, если я правильно запомнила.
— Да. — Кивнула Ника, сделав пару глотков. — В честь ее возвращения хочу организовать вечеринку.
— Ника...
— Да-да, будет вечеринка, и не отговаривай.
— Она в курсе?
— Конечно же, нет! — возмутилась Ника, выпрямляясь. — Это же сюрприз-вечеринка.
— Надеюсь, не как твой девичник.
Последнее я хотела произнести с некой долей юмора, но получилось ужасно. Вот только Ника не заметила, как я внутренне напряглась. Первый девичник, организованный Рокси (и, судя по всему, Ника была не против), прошел в стриптиз-баре, откуда нас спасала охрана. Вторая «спокойная», вечеринка-извинение за испорченный девичник и, опять же организованная Рокси, не прошла бесследно для меня...
Натан.
В груди неприятно заныло.
— О нет, Эммик, все будет чинно, благородно. Обещаю! Будет же Эрнест.
— Только он тебя и может остановить, — улыбнулась, прогоняя ненавистное чувство.
Ника заливисто рассмеялась, я изобразила похожий смешок.
— Да-да. Кир тоже так говорит.
— Кстати, как он?
— Ой, Эмм, лучше не спрашивай. — Ника отвернулась и, поджав губу, насупилась.
Впрочем, она могла и не отвечать. По ее выражению стало ясно — Кирилл совсем срывается с тормозов. Отчасти я понимала брата подруги. Кир был как ветер в поле, который не поймаешь рукой. Но его то и дело пытались прижать. Посадить как дикого волка на цепь. Но разве Кирилл мог позволить накинуть удавку на шею? Нет. Конечно же, нет. И Нике пора бы уже понять, что если она смогла чуток остепениться, став примерной, пусть и с чертинкой женой, то ее братец еще не скоро осядет.
— Отлично выглядишь!
Саша встретил меня на парковке перед зданием, в котором проходила та самая фотовыставка, ради которой мне пришлось откопать в гардеробе брючный костюм и отутюжить шелковую блузку.
— Надеюсь, там нет строго дресс-кода, — улыбнулась и позволила ему наклониться, чтобы расцеловать меня в щеки.
Губы Саши едва коснулись моего лица, как к горлу подступил тошнотворный комок. Кажется, составить ему компанию я предложила зря. Очень плохая идея. Сделав пару глотков воздуха, ощутила, как тяжелый аромат его одеколона защипал нос и глотку. Ужасно. Как же все ужасно!
— О, нет. Там все с этим без проблем. По крайней мере, в пригласительных ничего не сказано.
Я хмыкнула, тщательно маскируя подпорченное тошнотой настроение.
Саша сложил руку, указывая кивком на локоть.
— Вперед?
— Так точно, — ответила, подхватывая его под локоть.
Иванов повел меня к входу, перед которым то и дело мелькали фигуры. Народу, как оказалось, много, и я надеялась, затерявшись в толпе, не выглядеть глупо, рассматривая то, о чем даже не знала. И почему не спросила у Саши, на какую именно выставку мы идем? Глупо сейчас узнавать, остается только изображать заинтересованность...
— Эмма, ты не против, если после выставки поужинаем?
Сглотнув все еще забивающий горло комок, повернулась к мужчине и согласно кивнула. Если, конечно же, мой желудок переживет этот вечер...
— Отлично! Я место забронировал в «Сатурне». Там замечательная кухня. Говорят, новые владельцы решили ресторан поднять с колен.
«О чем он болтает?» — раздражение заполнило собой как ядом кровь. Я кивала на каждое слово как болванчик, вновь проваливаясь в свои мысли...
Неделя пролетела незаметно. Оказавшись по горло в делах, я с удивлением обнаружила утром, что наступила пятница. Поэтому и костюм готовила второпях, и импровизировала с укладкой и обувью. Но чтобы посещение выставки он превратил в свидание с тем самым ужином, про который говорил, когда еще намеревался позвать Машу... Кажется, здесь я промахнулась. Лишь бы Иванов не счел, что я заинтересована в нем. Он всего лишь способ отвлечься. Хотя бы на пару часов. Но ужин? Пусть будет ужин без продолжения.
— Смотри-ка, сколько народу, — продолжал удивляться Саша, открывая для меня дверь.
Я шагнула в просторное помещение, залитое светом и шумом голосов и тихой фоновой музыкой.
— Да, — пробормотала, сдавая свое пальто. Перекинув ремешок сумочки через плечо, отыскала суетящегося поблизости Иванова.
— Ну что же, пойдем, посмотрим, чем же этот фотограф так знаменит.
Ох, если бы я знала, или, по крайней мере, попыталась узнать, что за выставка предстоит, то отказалась бы... Потому что первая же фотография, занимавшая чуть ли не половину стены, обескуражила меня. Нет, я не ханжа и не синий чулок, но снимок женщины, полностью обнаженной и прикрывающей интимные места полупрозрачным шелком... Я точно к такому не готова.
— Да уж, — прошептал Саша, останавливаясь напротив этого снимка. Черно-белый, загадочный и слишком интимный. Я прикусила губу, надеясь не провалиться сквозь землю.
Я видела женские тела. Очень много женских тел. Но там была работа, а на работе я врач. Профессионал — человек, знающий свое дело. Но смотреть, как набухшие соски будто разрезают тонкую ткань...
— А он хорош, — хмыкнул Саша, продолжая изучать снимок.
Кивнула, осторожно отворачиваясь. Надеюсь, остальные снимки не будут такими. Увы, чем дольше я бродила по залу, по пути потеряв из виду Сашу, который по достоинству оценил выставку и ничуть не смущался, созерцая женские прелести, тем больше раздражалась. Уж лучше этот самый фотограф занялся бы более полезным делом. Фотографии котиков мне точно нравились больше, чем тела. Много тел. Много лиц. Глаза, губы, чувственные изгибы, плавные линии, дорогие ткани и экзотические детали.
Тошнота подступала и спазмами стягивала живот. Накрыв ладонью то место, которое ныло, я приметила довольно темный и отдаленный уголок, который не пользовался спросом, и побрела туда, старясь не рассматривать людей. Саша меня найдет, если сочтет нужным отлипнуть от очередной блондинки в шелках.
Добравшись до отмеченного на карте в голове места, я выдохнула и расслабилась. Мое зрение меня не подвело. В том самом углу был снимок совершенно обычной девушки. Точнее, ее профиль и густая копна волос, которая укрыла тонкие плечи. Тоненькие ручки прикрывали щеки, глаза были устремлены куда-то вдаль. Она не смотрела на зрителя. Все ее внимание привлекло что-то оставшееся за кадром. Будто птичку поймали в фотоловушку. И мне нравился этот момент. Очень красивый и личный. Другой.
— Необычно, не правда ли?
Я замерла, перестав дышать. Мой кошмар, мой страх ожил и затаился за спиной.
— Она так отличается от остальных, — он продолжил говорить, и голос нарастал. Среди сотни других звуков я отчетливо слышала его шаги. Его ровное дыхание. Его голос, который все еще звучал эхом в моей голове. — Интересно, зачем Герман включил эту фотографию в выставку?
Он знал имя фотографа, а я даже не удосужилась поинтересоваться хотя бы фамилией.
Натан замолчал, поравнявшись со мной. Он встал по правое плечо, сохраняя между нами дистанцию. Достаточно для того, чтобы не задохнуться от близости.