Глава 1
Логическое продолжение
Книги "Стрела Купидона, или Миссия (не)выполнима!"
https://litnet.com/shrt/uKuI
Глава 1
Резиденция могущественного мага полудемона-полуоборотня Йоулупукки располагалась в самом сердце Лапландии, на склоне похожей на гигантское ухо горы Корватунтури, из-за которой, собственно, вершина и получила своё название.
Скрытый с помощью рун от глаз простых смертных дом его выглядел как огромная деревянная избушка, органично встроенная в скалистый склон горы. Благодаря чему покрытый толстым слоем снега издалека он казался частью живописного склона.
Окружённое вековыми хвойными лесами, жилище Йоулупукки охраняли волки-оборотни, чьи острые глаза и чуткий слух улавливали малейшие изменения в лесу. А невидимые руки фей и лесных духов поддерживали в нем порядок и уют. Прилежащая к дому территория была украшена питающимися энергией северного сияния магическими светильниками. Словно рассыпанные в лунном свете драгоценные камни, они освещали невидимые простому глазу тропинки, ведущие к разбросанным по лесу домикам, которые настолько же гармонично сливались с природой, насколько и дом Йоулупукки со склоном горы.
Тор оставил свою колесницу на специально отведенном для нее месте. Точнее, место было отведено не для колесницы, а для запряжённых в неё козлов. Причем, табличка так и гласила: «Только для козлов Тора».
Узрев данный знак уважения к их важным персонам, Тангниостр и Тангриснир, а именно так звали козлов, радостно заблеяли. Здесь же чья-то заботливая рука оставила для них свежее сено, морковь, свёклу и даже тыкву.
– Дальше пойдем пешком, – уведомил Тор друзей. – Чертоги Йоулупукки почти на самой вершине горы!
Несмотря на позднее время, жизнь в лесу бурлила. Правда, бурлила она исключительно деловито снующими туда-сюда гномами. Одни несли на плечах связки дров, другие корзины с камнями или просто кирки и лопаты. Третьи, собравшись в небольшие группы, обсуждали какие-то свои важные дела.
– На гномов, как я поняла, мизантропизм Йоулупукки не распространяется, – заметила Пандора.
– Нет, не распространяется, – усмехнулся Тор. – Йоулупукки ненавидит лентяев, а гномы – самый трудолюбивый народ во всей реальности! Так что их соседство его не напрягает!
По мере того как компания поднималась всё выше, воздух становился всё свежее и насыщеннее ароматами хвои, а тропинка – всё круче и круче. Туман лёгкой вуалью окутывал землю. Окружающий лес, казалось, был живым – ели и сосны, слегка покачиваясь, шептали что-то на своём древнем языке, а мягкий свет луны, пробиваясь сквозь их иглы, освещал путь.
– Мы почти на месте, – наконец сообщил Тор, кивая в сторону резных ворот, которые, Пандора была готова поклясться в этом, материализовались из тумана только после его слов.
– Не почти, а на месте! – возразил ему глубокий, властный бас, словно эхом прокатившийся по склону и заставивший ели и сосны закачаться.
– Как скажете, как скажете! – расплылся в широкой улыбке Громобой и протянул руки навстречу материализовавшейся на фоне ворот широкоплечей фигуре.
– Магистр, как же я рад вас видеть! – с явной радостью в голосе проговорил Тор, обнимая хозяина дома.
Тот оказался не только широкоплечим, но и высоким, статным, с длинными волосами, отливавшими серебром в свете луны, и глубоко посаженными глазами, искрящимися мудростью. Одет он был в меховую шубу, из-под которой выглядывали пошитые из прочной кожи тёмно-коричневые сапоги.
– Сколько же это зим прошло? – вопросил он.
– Почитай триста лет! – без всякой задней мысли честно ответил Тор, за что тут же и «поплатился».
– Забыл старика на триста лет, а как помощь понадобилась – вспомнил! – хозяин дома не упустил случая пожурить гостя.
– Так вы и сами дорогу знаете! Если б скучали, сами бы заглянули в гости! Ну или позвали бы к себе! – нашёлся громовержец.
– Вот за что я тебя люблю, так это за то, что «палец тебе в рот не клади»! Всегда выкрутишься! – старик расплылся в улыбке. – Что, опять Хель?
– Та, да… – вздохнул Тор.
– Вымерзни? – уточнил Йоулупукки, показывая свою осведомлённость.
– Так вы уже в курсе? – оживился Тор.
Йоулупукки нахмурился, и его глаза блеснули холодным светом:
– Конечно, я в курсе. Не настолько изолированно мы тут живём. К моему большому сожалению, – вздохнул он.
– И что вы слышали? – уточнил Тор, изогнув правую бровь и слегка склонив голову набок.
Йоулупукки бросил на него лукавый взгляд из-под густых бровей, затем покачал головой:
– Давайте я вас сначала в дом приглашу, ужином накормлю, – предложил он. – А то, боюсь, моя Муори[1] уже заждалась. Да и вам, небось, после долгой дороги не помешает подкрепиться.
После этих слов полуоборотня-полудемона был рад видеть не только Тор, но и все остальные, прибывшие с ним.
Хозяин дома махнул рукой, и окутанные лёгким туманом массивные резные ворота распахнулись, открыв взгляду путников освещённый мягким светом магических светильников заснеженный двор, расписанный сложными руническими узорами бревенчатый дом, из труб которого, разнося по округе аромат трав, смолы и домашней выпечки, вверх клубился густой дым, и… невысокую, крепко сбитую женщину, руки которой были уперты в бока.
Её густые серебристые волосы были заплетены в толстую косу, которая покоилась на её мощной груди. Глаза, несмотря на показную строгость, светились добротой и теплом. Одета женщина была в голубое шерстяное платье и расшитый замысловатыми узорами белоснежный фартук. В руках она держала половник.
Глава 2
Глава 2
Оставшись одна, Пандора непроизвольно перевела взгляд на великолепное ложе с массивными резными столбиками, которые поддерживали роскошный балдахин из полупрозрачного шелка. Всё её тело ломило от усталости. Мышцы ныли, напоминая о каждом шаге, сделанном за этот день, а суставы казались натянутыми до предела, будто готовые вот-вот лопнуть струны. Спина отзывалась тупой болью, а ноги, казалось, с трудом удерживали на себе её вес.
– Пять минут… Я полежу всего пять минут, а потом налью воды в стакан и позову этого проныру, – бросив вороватый взгляд на графин с водой и убедившись, что вода в нем не бурлит, пообещала она себе, решительно направляясь к обещавшей ей неземное блаженство горизонтальной поверхности.
И поверхность эта её не обманула.
В прямом смысле слова рухнувшее на постель тело её утонуло в мгновенно расслабляющей мягкости матраса и подушек, на которую с благодарностью отозвался каждый её позвонок, мышца и сустав.
Широко раскинув руки, Пандора блаженно потянулась и глаза её сами собой закрылись.
«Пять минут. Пять минут полежу, и встану… – ещё раз мысленно пообещала она себе, погружаюсь в упоительную дремоту и растворяясь в её сладком тумане. – Или, а может ну его этого чешуйчатого?! Не просто так ведь говорят, что утро мудренее ночи… – только и успела подумать она и тут же провалилась в глубокий сон.
Но…
Нет.
Не с её «счастьем».
«Ну всё! На этот раз он меня достал! Убью гада!» – сквозь сон подумала Пандора, услышав, как её зовут по имени и, мягко говоря, совсем неласково трясут за плечо.
– Отвали или, клянусь своей силой, ты пожалеешь! – пригрозила она.
– Не отвалю! – упрямо возразили ей. Но что странно, возразили голосом не чешуйчатого, а Мириэль.
Это её так удивило, что она даже проснулась и открыла один глаз.
– Мира! Тартар тебя подери! У тебя совесть есть? Дай поспать!
– С удовольствием, но после того, как ты поговоришь с чешуйчатым! Я хочу присутствовать при допросе! – известили её.
– При допросе? – удивленно переспросила Пандора, которая точно помнила, что она никому не говорила о том, о чем собиралась сегодня поговорить со Стражем. – Ты что тоже мои эмоции читаешь? Или даже мысли?
– Нет, я прочитала твоё выражение лица! – успокоили её и потребовали. – Потому, давай, вставай!
– Ты прочитала, ты и вставай! – проворчала Пандора и уведомила: – А я встану, как и собиралась, завтра утром! И с чешуйчатым тоже поговорю завтра утром!
– Ора! Никогда не откладывай на завтра то, что НУЖНО сделать сегодня! – нравоучительно парировала Мириэль, слегка переиначив всем известную пословицу.
Пандора тяжело вздохнула.
– Кому нужно? Тебе?
– И тебе тоже! – наставительно сообщили ей и объяснили: – Потому что мы не знаем, что нас ждет завтра. А вдруг с самого утра что-то такое случится, что нам придется немедленно отправиться в путь.
– Ладно, уговорила, – признавая её правоту, тяжело вздохнула Пандора, и, широко зевая, села в постели. – Не минуты покоя, – «пожаловалась» она, бросив на подругу хмурый взгляд, который та, сделала вид, что не заметила.
– Свеча, зеркало, вода… и, кажется, всё… – в буквальном смысле слова, сползая с постели, сонно бормотала Пандора себе под нос. – А-аа… кажется, надо ещё свечу зажечь, затем стать перед зеркалом в одной руке со свечой, в другой со стаканом воды, отпить воды из стакана и позвать по имени, – продолжила она бормотать, параллельно при этом выполняя озвученные ею действия.
– Русал! – наконец позвала она.
В ту же секунду поверхность воды в стакане затрепетала, и в зеркале появилась хорошо знакомая ехидная физиономия.
– Ну наконец-то! Чего так долго?
– Скажи спасибо, что вообще позвала! – буркнула Пандора.
– Во-во! – поддакнула Мириэль. – Причем мне спасибо скажи! Если бы не я, ждать бы тебе, пока она тебя позовет, до самого утра! Ну или пришлось бы опять об услуге просить всех, кого только можно! – имитируя тон Стража, каким он сам говорил эти слова, «обрадовала» его она.
Страж насупился и сконфуженно признался.
– Та я б уже, если б мог, но никто не согласился помочь, – тяжело вздохнул он.
– Так всех уже задолбал? – предположили Пандора и Мириэль хором.
– Ничего не задолбал! – оскорбился Страж. – Им запретили! – пожаловался он.
– Хель, – снова хором, но на сей раз уже не предположили, а констатировали Пандора и Мириэль.
– А кто ж еще! – буркнул Страж. – Я боялся, что и у тебя не получится до меня дозваться, но, к счастью, у неё, видно, не хватило силенок тебя заблокировать. Но она обязательно что-то придумает и поэтому связь может прерваться в любую минуту. Потому слушай быстрей инструкции!
– Нет! Это ты слушай! – возразила Пандора. – Я хочу знать всё о Невлине! Чем он так важен? Как и почему он попал в плен к Хель? И дабы ты не вздумал снова юлить, предупреждаю сразу, если я не услышу ответы на все свои вопросы, Невлин останется в этой реальности. Да, при этом и я здесь останусь тоже, но я переживу! Что такое для бессмертной какие-то четыре тысячи лет!
– Ты не понимаешь! – с отчаянием в голосе воскликнул Страж. – Если ты не вернешь Невлина в его время и в его реальность, ни тебе, ни Ганимеду некуда будет возвращаться! Сейчас ваша реальность всё ещё существует потому, что я сместил вашу и эту реальность во времени. В результате, чего в вашей реальности Невлин не только ещё и не родился, но и даже ещё не зачат. Но это позволило лишь выиграть время! Я не всесилен! Пойми ты это!
– Это ты пойми! Я не верю тебе! Я не знаю, что этот Невлин за зверь такой! Я не знаю, кто он и зачем он тебе! Может, ты, наоборот, хочешь разрушить нашу с Ганимедом реальность! И именно для этого тебе и нужен Невлин! – холодно и категорично возразила ему Пандора.
– Хорошо, – тяжело вхдохнул Русал. – Я расскажу, всё расскажу, но только после того, как вы выслушаете мои инструкции.
Глава 3
Глава 3
Горе-сводник тяжело вздохнул. И на его больших, выпуклых, как у рыбы, глазах вдруг сами по себе появились очки, что, очевидно, должно было придать ему профессорский вид. Но эффект получился скорее обратный: тонкие круглые стёкла нелепо соскользнули на кончик его носа, делая его больше похожим на рассеянного библиотекаря, чем на мудреца. Страж смущённо поправил очки пальцами, возвращая их на нос.
– Рассказывай уже, профессор, – насмешливо фыркнула Пандора.
Страж снова поправил очки (на сей раз уже не смущенно, а жеманно) и наконец заговорил.
– Ора, полагаю, ты слышала о нашествии монголо-татар на Европу? – тоном строгого учителя, обращающегося к ученику, изрек он.
Губы Пандоры дрогнули в улыбке.
– У-у-м, что-то да, что-то слышала… – задумчиво протянула она, бросив на Стража насмешливый взгляд. – Дай минуту... – она посмотрела куда-то в сторону, делая вид, что, и в самом деле, пытается вспомнить. – Они захватили Киевскую Русь, Польшу, Венгрию... – она на мгновение замолчала, перевела взгляд вверх и продолжила: – Однако дальше, если мне не изменяет память… – она вздохнула, – имея на руках не только уже разработанные планы вторжения в Италию, Австрию и Германию, но и все шансы на успех, почему-то не пошли. Более того, повернули назад и больше никогда не вернулись к идее покорения Европы, – при этих словах Пандора посмотрела прямо в глаза Стражу. – Иначе как чудом не назовёшь!
– Это, и самом деле, было чудо, – согласился с ней Русал. – И этим чудом была дочь Невлина, Адриана. Именно она была той наложницей Гуюка[1], которая отравила Великого Хана Монгольской империи Угэдэя[2]. Её захватили в 1241 году в Люблине и подарили Гуюку. И девушка так понравилась молодому хану, что он не только взял её в наложницы, но и отправил подальше от войны и чумы к своей матери, то есть во дворец Великого Хана.
– Но ты говорил о смерти, которая придет на Землю… – сузив глаза, с явной иронией в голосе многозначительно напомнила Пандора.
Страж смущенно-плутовато заулыбался.
– Ну, я чуть-чуть преувеличил… – пробормотал он, пожимая плечами и разводя руками.
– Что-о-о-о? Ну, ты… – покачала головой юная богиня. – И сволочь!
– Лживая сволочь! – поддакнула Мириэль.
– Эй, вы поосторожней… с выражениями, – оскорбился Страж. – Я, чтобы вы хотели знать, и на самом деле, совсем чуть-чуть преувеличил! Во-первых, – поднял он вверх увенчанный ядовито-зеленым когтем указательный палец, – если бы татаро-монголы захватили Европу, то она никогда бы не стала колыбелью цивилизации. Ибо их правление не позволило бы возникнуть тем культурным и экономическим условиям, которые впоследствии привели к эпохе Возрождения и промышленной революции. Европа стала бы частью огромной, но разрозненной империи, которая управлялась бы железной рукой завоевателей, подавляя всякое свободомыслие и развитие. И это, в лучшем случае! В том случае, если бы от европейцев хоть что-то осталось бы! Что, по моему личному мнению, весьма и весьма маловероятно.
– Да ладно! Не заливай! – махнув рукой, хором фыркнули Пандора и Мириэль.
Страж вдруг резко посерьёзнел.
– Если бы, – тяжело вздохнул он. – Ты просто вспомни, Ора, как Угэдэй захватывал города?
Пандора нахмурилась и хмыкнула.
– И как? – глядя на Стража, нетерпеливо уточнила Мириэль.
– Угэдэй, точнее, его тумены[3], мингганы[4], жузы[5] и арбаны[6], само собой разумеется, с его благословения перебрасывали через стены крепостей больных чумой, распространяя тем самым смертоносную болезнь. После чего, спустя какой-то период времени, обычно две недели, входили и сжигал город дотла.
– О-о… – выдохнула Мириэль и посмотрела на Пандору. Та в ответ тяжело вздохнула. – Но это же не имеет смысла, – обескураженно проговорила эльфийка.
– Что именно? – уточнил Страж.
– Сжигание дотла городов. Сам подумай. Сжигая города, они сжигали не только людей, но и рынки, мастерские и склады с запасами еды! То есть, всё то, что необходимо для содержания армии. Да и люди тоже! Нет людей, нет ремесленников, нет торговли, нет производства! Нет дани и рабов, в конце концов! Превращать свои завоевания в зачумленные пепелища – это совершенно нерациональная стратегия с точки зрения долгосрочного завоевания и управления территориями.
– Это ты так считаешь, – усмехнулся Страж. – И я с тобой полностью согласен. Но татаро-монголы считали иначе. Они были кочевым народом, который не видел большой необходимости в сохранении городов. – Он на мгновение замолчал, дабы снова поправить очки, затем, вскинув вверх указательный палец, продолжил «лекцию»: – Им нужны были пастбища, на которых бы их многочисленные стада могли свободно пастись, золото и драгоценные камни, чтобы осыпать ими своих военачальников. А вот толпы привыкших к совершенно другой жизни горожан – с их свободолюбивыми взглядами и их духом сопротивления – были для них ничем иным, как обузой и, что ещё, существеннее, угрозой. Поскольку большинство из них никогда бы не приняло чуждые им, варварские порядки кочевников. Посему, мои дорогие, – продолжил он, вновь подняв вверх указательный палец, – моё мнение таково, что останься Угэдэй жить, Европу ждало бы даже не порабощение, а истребление. Татаро-монголы не стремились создать великое государство из городов и культур, подобно римлянам или византийцам. Для них Европа была территорией, которую им было проще превратить в пепелище, чем управлять её местным населением.
– Откуда такая уверенность? – с вызовом спросила Пандора. Страж слишком часто играл словами, подменяя в своих интересах понятия и интерпретации, чтобы вот так вот просто верить ему на слово, без доказательств.
Русал, чуть сузив свои выпуклые рыбьи глаза, расплылся в медленной самодовольной улыбке, всем своим видом показывая, что он был готов к этому вопросу. Он театрально поправил свои «профессорские» очки, снова поднял указательный палец вверх и важно молвил:
– Эпидемия бубонной чумы 1346–1353 годов, выкосившая большую половину населения Западной Европы... – его голос стал тягучим, наполненным мрачной значимостью, – помнишь, как началась? – Страж сделал драматическую паузу, наслаждаясь эффектом, прежде чем самому же и ответить на свой «риторический» вопрос.
Глава 4
Глава 4
Ветер пронзительно свистел под белоснежными сводами резиденции Хель, из-за чего казалось, что ледяные стены стонут от боли. За массивным каменным столом двое играли в шахматы вырезанными из слоновой кварца и черного обсидиана фигурами.
Взгляд Невлина был прикован к доске, чего нельзя было сказать о его партнере по игре: задумчивый взгляд Ганимеда был устремлен куда-то вдаль.
Невлин нахмурился, глядя на своего коня, окруженного вражескими «войсками» и, тяжело вздохнув, поторопил:
– Твой ход, Им! – проворчал он, нетерпеливо постукивая пальцами по костяной доске.
Ганимед перевел на него недоуменный взгляд. Невлин раздраженно цокнул, закатив глаза, затем указал взглядом на доску.
Ганимед кивнул и передвинул своего ферзя.
– Шах! И мат, кстати! – скучающе уведомил он.
– Не верю! Опять! Ты определенно мухлюешь! – возмутился Невлин, вскидывая руки. – Ты же даже на доску почти не смотрел!
Его партнер по игре в ответ усмехнулся, пожав плечами и разведя руками.
– Любимая игра Зевса, знаешь какая? – наклонившись к собеседнику, заговорщицким тоном поинтересовался он.
– Шахматы?! – с кривой усмешкой предположил Невлин.
– Ага, – со вздохом подтвердил Ганимед. – И этот большой ребенок не только гениально играет, но и очень любит выигрывать. Настолько, что каждый раз, в прямом смысле слова, подпрыгивает от радости. И ладно бы он ещё выигрывал редко! Так нет же на протяжении первых двух тысяч лет, он у меня всё время выигрывал! О-ооо! – покачал он головой. – Если б ты знал, как меня раздражала его самодовольная и светящаяся торжеством рожа!
– О-оооо, – усмехнулся в ответ Невлин. – Поверь мне, я знаю!
– Значит, ты знаешь также, что другого выбора кроме как научиться играть в шахматы лучше него, у меня не было, – объяснил Ганимед «секрет» своей блестящей игры.
– Ты заметил, что Хель не в настроении… – вдруг нахмурился Невлин.
Ганимед беззаботно пожал плечами.
– Реванш? – предложил он.
– Я, может, и наивен, но не настолько! – фыркнул Невлин. – Спасибо, обойдусь!
– Ну ещё одну партеечку! – вслух заканючил Ганимед, извещая при этом мысленно о следующем: «Продолжаем изображать игру. Да. Я заметил. И я знаю почему, она не в настроении…»
Невлин неосознанно поднял на него глаза.
«Не смотри на меня, смотри на доску!» – мысленно прикрикнул Ганимед на него.
– Хорошо! – с одолжением в голосе, согласился Невлин. – Ещё одну партеечку! Но только одну! – предупредил он, подняв вверх указательный палец.
Изобразив на лице ничем незамутнённую радость, Ганимед кивнул и переставил пешку на Е4. Невлин ответил зеркальным движением, продвинув свою пешку на Е5.
«Пандора с Тором скоро будут здесь, – мысленно сообщил другу Ганимед и перевел ферзевую пешку на D4. – Ты сможешь договориться со всеми заключенными в замке неприкаянными душами, чтобы они, если понадобится, оказывали им посильную помощь?»
Невлин, слегка нахмурившись, окинул взглядом доску и, задумавшись всего на миг, двинул коня на F6 и кивнул: «Думаю, смогу. О какой именно помощи идет речь?».
Теперь уже зеркально ответил Ганимед и тоже ввел в игру коня.
«Пока не знаю… Знаю только, что помощь нам не помешает», – ответил он, наблюдая как конь Невлина «съедает» его пешку.
Ганимед усмехнулся и перевёл своего коня на С3, типа открывая путь своему Ферзю и угрожая коню Невлина, а на самом деле подставляясь.
Невлин усмехнулся и съел ещё одного его коня. В ответ Ганимед сделал очередной типа небрежный ход, переместив слона на C4.
Невлин этим воспользовался и без колебаний вывел ферзя на H4, создавая прямую угрозу королю. Ганимед типа попытался защититься, переместив пешку с G2 на G3, но лишь снова подставился.
Невлин снял пешку ферзём, угрожая матом на следующем ходу. Ганимед сделал ход королём, Невлин поставил ему мат, переместив ферзя на H2 и взвыл:
– Так нечестно! Ты поддался!
– Ну на тебя прям не уходишь! – широко улыбнувшись, развел руками Ганимед. – Выиграл – нечестно. Проиграл – опять нечестно! Сказал бы сразу, что хочешь не выиграть, а ничью! Я бы устроил тебе ничью.
– Я не знаком с Зевсом, но что-то мне подсказывает, что вы с ним друг друга стоите! – хмыкнул Невлин.
– Ну, пожалуйста, еще одну партеечку! – почти заканючил блондин.
– Иди ты! – отмахнулся типа обиженный Невлин. – Пойду я лучше «подарком» для Повелительницы займусь, – многозначительно посмотрев на друга по несчастью, сказал он. – Он почти уже готов, осталось мелочи вроде доводки и шлифовки.
Ганимед знал, что Невлин вот уже два месяца работает над комодом, который он выдалбливал из глыбы льда, следуя личному эскизу Хель. Однако также он знал и то, что, говоря о «подарке», Невлин подразумевал вовсе не его.
Глава 5
Глава 5
Лапландия, гора Корватунтури, резиденция могущественного мага-полудемона-полуоборотня Йоулупукки.
На востоке бледное северное солнце только начинало подниматься, окрашивая заснеженные вершины в розоватый свет. Деревянный дом, украшенный резными орнаментами, скрипел под натиском пятидесятиградусного мороза, а дымок, идущий из трубы, клубился в безмятежном небе.
Внутри дома тоже царила безмятежность, нарушаемая разве что редким потрескиванием поленьев в огромных каминах. Языки огня отбрасывали мягкие блики на стены, на которых висели древние гобелены, изображающие сцены из прошлого Йоулупукки – битвы, великие путешествия и далекие миры, которые ему довелось посетить.
Воздух в комнатах был пропитан ароматом древесного дыма, смешанного с легкими пряными нотками развешанных над каминами трав. Запах которых смешивался с ароматом свежесваренного кофе, который медленно распространился по всему дому, сообщая всем о том, что утро пришло.
– Ора, подъё-оом!!! – ворвался в сознание Пандоры громовым раскатом отвратительно звонкий и преступно громкий голос.
Юная богиня поморщилась, перевернулась на другой бок, пробормотав при этом что-то невнятное и… не открывая глаз, глубже зарылась в пуховое одеяло, искренне уверенная в том, что ей просто только что приснился кошмарный сон. И так она была в этом уверена, что ни за что бы не разуверилась, если бы отвратительно звонкий и преступно громкий голос снова не прозвучал и не потребовал:
– Ора, ну же вставай! – и не обратил её внимание на тот факт, что негромкий стук в дверь, который она думала, ей только кажется, ей вовсе не кажется. – К нам в дверь уже минут пять стучат!
– О-о-о-х! Ну почему, почему я тебя вчера перед сном не укрыла пологом тишины? – спросила Пандоры у комнаты, которая ответила ей всё тем же отвратительно звонким и преступно громким голосом: – Потому что ты не у себя дома!
Пандора тяжело вздохнула и простонала.
– До-ом, милый дом! Как же я хочу домо-ой! К Гестии! К Афине! Дома хорошо, там от меня никто не ждет подвигов! Дома тепло! Там нет этого ужасного холодного ветра, который пробирается не только под одежду, но под кожу и даже в кости. Дома солнце светит! Дома не будят ни свет, ни заря! Дома меня понимают и сочувствуют! А ты… Мы же вместе с тобой спать легли! А значит, ты должна и понимать, и сочувствовать! А ты не понимаешь и не сочувствуешь!
Мириэль улыбнулась, как мать улыбается своей маленькой дочери, которая вдруг раскапризничалась.
– И понимаю, и сочувствую, но в дверь стучат, – кивнула она дверь. – И да, нас ждут подвиги.
– Ладно, – тяжко вздохнула Пандора, сев на постели. – Передайте там, что мы скоро будем! – крикнула она тому, кто за дверью, протирая глаза. И стук тут же прекратился. – Тишина-аа, благословенная тишина-а, – блаженно протянула она и начала опять заваливаться на постель.
Но не тут-то было. В ту же секунду звук в дверь раздался снова.
– Хорошо-хорошо! Встаю-встаю! – недовольно проговорила она, вставая. – И, кстати, это твоё счастье, что я сонная, а то уши бы надрала за то, что подглядываешь! Некрасиво это! Тебя разве не учили?
– Хотела бы я посмотреть, как ты надерёшь голову заклиниванию пробуждения, – хихикнула Мириэль.
Пандора состроила подруге грозную гримаску, сморщив нос, нахмурив брови и поджав губы. Но та в ответ лишь рассмеялась. Зазвеневший колокольчиком смех уже не резал по нервам, но раздражение всё же вызвал.
– Ладно, – закатив глаза, махнула Пандора рукой и направилась в ванную.
Плеснув в лицо ледяной воды, она закрыла глаза и глубоко вздохнула. Вода охладила кожу и мысли, избавив и от сонливости, и от раздражения.
Открыв глаза, Пандора посмотрела на своё отражение в зеркале и улыбнулась ему.
«Так-то лучше!», – одобрительно усмехнулась она и, вытерев лицо и руки полотенцем, решила, что всё, она готова к великим подвигам и свершениям, или что там ещё от неё ожидают.
Когда она вернулась в комнату, Мириэль всё ещё посмеивалась.
Пандора бросила на неё снисходительный взгляд, слегка покачав головой, и уведомила:
– Я иду пить кофе!
Огромный каменный очаг мерно потрескивал, распространяя приятное тепло по всему помещению. Утренний свет мягко лился через узкие окна, играя на старинной резной мебели и создавая ощущение, что время здесь течёт очень и очень неспешно.
На массивном деревянном столе, покрытом вышитой скатертью, стоял пузатый медный кофейник, источающий восхитительный аромат свежезаваренного кофе. Рядом – несколько фарфоровых чашек с причудливыми узорами и пара тарелок с ароматными булочками с корицей.
Ждали только их.
– Ну, что там у нас в расписании на сегодня? Военный поход на Эльвиднир или… военный поход на Эльвиднир? – пошутила Пандора, принимая из рук заботливой хозяйки дома чашку с ароматным кофе. Тепло фарфора приятно согрело её пальцы, а запах свежемолотых зёрен окончательно разогнал последние остатки сонливости.
– Военный поход на Эльвиднир, – с абсолютно невозмутимой серьёзностью ответил Тор, глядя на неё поверх своей чашки.
– Ты шутишь? – выдохнула Пандора, которая даже кофе поперхнулась. Она закашлялась и потому опустила чашку на стол.
На мгновение в комнате повисла напряжённая тишина. Пандора замерла, вопросительно глядя на Тора, пытаясь понять, шутит ли он. Но его лицо оставалось абсолютно серьёзным.
– Нет, не шучу, – подтвердил он её подозрения, медленно покачав головой. – Всё готово. Войска всех наших союзников, в том числе и хримтурсы, фроствары и норнары, уже подняты по тревоге и выдвинулись в сторону Хельхейма.
Пандора удивленно приподняла брови.
– И это ещё не всё, – улыбнулся Тор. – После того, как Хель вчера попыталась меня убить, отец окончательно проникся серьёзностью ситуации и, дабы избежать подобных «случайностей» в будущем, отправил нам на помощь свою армию эйнхерий[1], в состав которой входят семьсот семьдесят семь тысяч душ наивеличайших воинов, каких когда-либо знала Вальхалла. Семьсот семьдесят семь тысяч душ наивеличайших воинов, которых не остановят воды реки Гьёлль[2] и под которыми Гьялларбру[3] даже не пошелохнется, – весомо повторил он. При этом в его голосе звучала такая гордость, такая убеждённость в мощи эйнхерий, что они в полном объёме передалась и Пандоре тоже несмотря на то, что она об эйнхериях слышала чуть ли не в первый раз в жизни. – Пока речь идёт об ультиматуме, – сказал Тор и его зычный, резкий голос прозвучал в тишине гостиной, подобно тяжёлому молоту, ударяющему по наковальне. – Но, если Хель не уступит, я уполномочен заключить её под стражу и доставить в Асгард, – теперь в его голосе явно звучал вызов, он, словно бы, уже предвкушал предстоящую битву. – Отец снарядил мне в помощь тринадцать самых могущественных валькирий, которым, если что, я Хель лично доставлю. Они и эйнхерии, будут ожидать моего приказа на границе Хельхейма.
Глава 6
Глава 6
Мертвая, ледяная река Гьёлль – совсем не выглядела ни ледяной, ни мертвой хотя бы уже потому, что она ревела, вздымалась белыми гребнями волн, с такой силой обрушивая их на камни, будто была не просто полна жизнью и энергией, но переполнена ими даже с излишком.
Однако и назвать Гьёлль обычной рекой тоже ни у кого бы не повернулся язык. Ибо эта река явно жила по своим собственным законам. Её исходящее из самой глубины неприродно яркое сияние было холодным и потусторонним, как свет далёких звезд. Одного взгляда на её волны было достаточно, чтобы понять, что они несут в себе не воду, но тени ушедших за грань душ. Не нужно было даже приглядываться, чтобы различить в их призрачном свечении смутные очертания печальных лиц. Как не нужно было и прислушиваться, чтобы услышать их плач. Не были обычными и брызги: разбиваясь о прибрежные скалы белые гребни волн оставляли после себя прощальные вздохи тех, кто больше не вернётся в мир живых. Оседая на камнях инеем, они издавали еле слышный шепот-стон, который проникая в сознание, вызывал в сердцах живых трепет тревожных предчувствий, апатию и чувство безысходности.
Нет, река Гьёлль однозначно не была ни обычной, ни, тем более, живой. Она была воплощением силы, которая существовала вне времени и пространства. Каждый всплеск её волн был напоминанием о неизбежности конца, о мимолетности жизни.
Те, кто осмеливался подойти слишком близко к её водам, ощущали не просто леденящий холод, но некую невидимую силу, которая, словно стальной рукой, сжимала сердце. Эта зловещая, неумолимая сила проникала не в тело, но в душу, вызывая дрожь и затуманивая мысли, превращая их в пустую серую массу без надежды и света.
Пандора и её спутники вышли из колесницы и замерли… поражённые зловещей красотой мертвой реки. Несмотря на то, что у них были приглашения, каждый шаг через мост давался им с огромным трудом: парализованные волнами накатывающего на них безотчетного страха они неимоверным усилием воли заставляли себя переставлять трясущиеся, подгибающиеся ноги.
Сцепив зубы, Пандора сжала кулаки: с каждой секундой пребывания на мосту давление на её сознание усиливалось, и шепот мертвой реки становились всё отчётливее, всё требовательнее, всё настойчивее, проникая сквозь защитные барьеры её разума, как вода просачивается сквозь песок. Потусторонние голоса звали её, просили, умоляли, угрожали… Исполненные беспросветной тоски и невыносимых страданий они подтачивали её волю…
Шаг. Ещё один шаг. Она понимала, что её спутники ощущают тоже, что и она. Лица их побледнели, взгляды потускнели. Ноги их подкашивались и, словно бы проваливались, как если бы они шли по зыбучим пескам. Дыхание их стало прерывистым и тяжелым…
Ирэн вдруг пошатнулась и, схватившись за голову, рухнула на колени. Её полный боли и страдания крик разнесся над Гьёлль, перекрыв рёв её вод.
– Ирэн! – воскликнула Пандора, бросившись к подруге, но Тор оказался быстрее её.
– Я отнесу её назад, ей нельзя с нами, – подхватив бесчувственное тело девушки, сказал он. – Не ждите меня. Я догоню.
Проследив в течение пары секунд, как Тор быстрым шагом уносит Ирэн прочь от безумия мёртвой реки, Пандора вздохнула и пошла дальше, стараясь не думать о том, что, если произошедшее только что было очередной уловкой Хель, они могут потерять не только Ирэн, но и Тора.
«Он сильный! Он справится!» – твердо сказала она себе, заставив себя продолжать путь. Шёпот реки, звучавший ранее где-то на границе сознания, теперь гремел у неё в ушах зловещей какофонией стенаний, плача, мольб и угроз, разрывая её разум на части.
– Ты не сможешь… Ты слаба… Ты ничтожество… Ты не победишь… Тебе не спастись… никому из вас не спастись… Тебя ждёт смерть… Всех вас ждет смерть… Смерть… И только смерть… Вас всех ждет Смерть… – шептала река тысячами голосов одновременно, которые впиваясь в её сознание ледяными иглами высасывали из неё веру в себя.
Пандора зажала уши, пытаясь не слышать, но голоса продолжали звучать теперь уже у неё в голове. С каждым шагом выносить их становилось всё труднее – её сознание, в буквальном смысле слова, плавилось под их натиском. Густая, тяжёлая как смола, волна чужих страданий накатывала на неё, захлёстывая разум, искажающая её собственные ощущения. Её мысли путались, воспоминания смешивались с наваждениями, лишая её ощущения реальности, времени и пространства.
– С Ирэн всё будет хорошо, – донесся до неё сквозь вязкую трясину окутавшего её шепота уверенный голос Тора. – Я послал Йоулупукки вестника, он позаботится о ней.
– Это хорошо, – с облегчением выдохнула Пандора и… почувствовала, что вместе с тревогой за Ирэн и за него самого, отступил и шепот. – Мир, ты как? – чтобы уже окончательно успокоиться, позвала она подругу, на которую перед отправкой из дома Йоулупукки с помощью его самого и его супруги Муори наложила настолько непроницаемый полог невидимости, что даже и сама не могла её видеть.
– По сравнению с вами всеми, довольно неплохо! – «успокоила» её та.
– Из чего само собой напрашивается вывод, что на нас воздействуют дополнительно, – хмыкнула Пандора.
– Естественно! – криво усмехнулся Тор.
– Зря старается! – озвучил всеобщее мнение Дубрев.
И оказался прав.
Сколько веревочке не виться, а конец всё равно будет. Вот и с мостом через реку Гьёлль также, как ни длинен был Гьялларбру, но и он оказался не бесконечен.
Нельзя, правда, сказать, что Пандоре и её спутником, едва они сошли с моста задышалось совсем уж легко и радостно. Не тот это был мир.
Воздух оставался ледяным, смрадным и тяжелым, но теперь он не рвал лёгкие острыми когтями, не давил могильной плитой на грудь, не застревал в горле комком и не стягивал резиновыми жгутами руки и ноги. Они всё ещё слышали потусторонний шепот. Но теперь он уже не путал сознание и не превращал мозг в кисель. Да и слышали они не столько сам шёпот, сколько его эхо, отголоски, разлетающиеся по бескрайнему, мертвенно безмолвному пространству.
Глава 7
Глава 7
Хельхейм – мрачное царство теней, где время не имеет значения: оно растягивается, замедляется, а то и вовсе останавливается. Здесь нет ни прошлого, ни будущего, ни настоящего. Здесь нет ветра, нет шелеста листьев, нет пения птиц. Только тягучая, всепоглощающая тишина и бездонный, бескрайний, леденящий кожу густой, серый туман, сквозь который порой проступают бледные, размытые силуэты, но стоит только приглядеться, как они тут же растворяются в его мареве. То же самое происходит и со звуками, стоит только прислушаться и они угасают, словно упавшие в ледяную воду искры огня. Всё здесь кажется застывшим в ожидании чего-то… Неуловимого, недостижимого и в то же время неизбежного… Одновременно и желанного, и пугающего…
Это ощущение пронизывает воздух, пропитывает густой туман и, подобно холоду, с дрожью проникает в тело. Это ощущение не даёт покоя. Оно разрывает на части единовременно и гоня вперед, и требуя вернуться назад.
Даже в Тартаре Пандоре не было настолько не по себе. Там, среди стонов боли и криков отчаяния, всё было понятно – страдание было явным, ощутимым. Тартар был местом наказания, и в этом заключалась его предназначение. В Тартаре через боль и страдания души очищались.
Хельхейм же был иным. Это место не причиняло боли, не угрожало напрямую, но его тягучая, безграничная тишина и леденящий туман рвали её душу, заставляя сомневаться в каждом шаге. Здесь не было мучений, не было боли, как таковой. Здесь была лишь... тоска – глубокая, пронизывающая каждую клеточку и косточку её тела. Страдания, через которые проходили местные души, не были кажущейся бесконечной борьбой с болью, как это происходило в Тартаре, их просто медленно травили… Незаметно. Безболезненно. Неумолимо.
Незаметно, безболезненно и неумолимо, поглощающая их разум и чувства, оставляя после себя лишь пустоту.
Пандора посмотрела на своих спутников. Тор и Дубрев сидели рядом с ней. Тауртирис, Ингвэ и Мириэль напротив неё, но при этом их фигуры, словно бы проступали сквозь серую дымку тумана, словно бы растворялись в его густой, липкой пелене.
– Жуткое место, – нарушив давящую тишину, высказал всеобщее мнение Дубрев.
– Не думала, что когда-нибудь скажу это, но я бы предпочла сто лет провести в Тартаре, лишнему дню здесь, – согласилась Пандора.
– Надеюсь мы всё же когда-нибудь куда-нибудь доедем, – проворчал Ингвэ, вглядываясь в сплошное серое марево за окном. – А то у меня такое ощущение, что меня закопали в могилу живьём.
– Где-то так и есть, – «обрадовал» его Тауртирис.
Любовно погладив свой Мьёльнир, Тор вдруг удовлетворенно усмехнулся и пробормотал себе под нос:
– Вот это по-нашему! Вот это я понимаю!
Пандора хотела было уточнить у Громобоя, о чем он, но тут услышала чьи-то громкие мысли, излучающие яростную, ничем несдерживаемую ненависть и… предвкушение.
– Почти уже приехали! – меж тем добавил продолжающий усмехаться Тор.
– И как ты это понял? – скептически поинтересовался у него Дубрев. – Потому что я как видел серую пелену перед глазами, так и вижу.
– Мои старые «друзья» Фенрир[1] и Ёрмунганд[2] так «рады» моему прибытию, что не могут сдержать ликования! – расплылся он в широкой улыбке.
– Вообще-то рады они тому, что наконец-то смогут тебя убить, – обеспокоенно заметила Пандора. – Хель, конечно, дала слово и всё такое, но…
– Ора, не волнуйся! – отмахнулся Громобой. – Меня не так-то легко убить!
– Бальдра тоже нелегко было убить, – напомнила Пандора.
Тор презрительно фыркнул, его глаза хищно блеснули. Появившаяся на его губах улыбка скорее напоминала оскал. Он медленно провёл рукой по рукояти Мьёльнира, тот ответил ему утробным гулом, сообщая о своей готовности к бою.
– То, что случилось с Бальдром было подлостью! Меня же убить так, чтобы я при этом не отправился в Вальхаллу ни у Хель, ни у её братцев не выйдет!
– Что, отнюдь, не помешает им попытаться, – с тревогой заметила Пандора. – Тор, прошу тебя, не недооценивай их злобу и жажду расправиться с тобой. Они ненавидят тебя каждой фиброй их черной души!
– Пусть! – проговорил он одновременно и с вызовом и предвкушением. – Пусть попытаются!
– О-о! Они попытаются… – заверила его Пандора. – Можешь не сомневаться!
– Ора, я ж с тобой! А ты меня в обиду не дашь! Потому не кипишуй! Пробьёмся! – подмигнул он ей.
Пандора смущенно улыбнулась, вздохнула и укоризненно покачала головой. Она считала, что Тор слишком беспечен, но своего ума она ему вставить не могла. А потому ничего другого, кроме как, и в самом деле, не дать его в обиду, ей не оставалось.
Внезапно карета с оглушительным скрежетом рванула вперёд – её передняя часть взлетела вверх, а колёса на мгновение оторвались от земли. Двери кареты распахнулись, хлопнув по бокам, подобно крыльям резко разучившейся летать птицы. Пассажиров под воздействием силы инерции подбросило в воздух.
– Твою налево! Екарна раскаряка! Чтоб тебя и твою ледяную задницу с твоим гостеприимством! – впечатавшись с ускорением в потолок кареты макушкой выругался Тор.
– Идтить колотить! Твою дивизию! В нос тебя чих-пых! Ай! Ой! – согласились с ним остальные.
– Приехали, гости дорогие! – не скрывая ехидства, провозгласил возница.
Задние колёса с громким грохотом ударились о землю, заставив карету содрогнуться, а пассажиров… довольно жестко приземлиться на пятые точки.
– Разтуды-сюда твою метелицу! Он ещё и издевается, упырище! – процедил сквозь зубы выбирающийся из кареты почти на Тор.
– Он не издевается, ему конечности лишние! – «возразил» ему Ингвэ, безуспешно пытаясь встать на ноги.
– Сейчас избавим! – потирая макушки, дружно пообещали Дубрев и Тауртирис, вываливаясь по разные стороны из кареты. – Ну и где этот набор костей?! – заозирались они вокруг, но возницы уже след простыл.
Поскольку ни самоубийцей, ни дураком он не был. Всё же, что-что, а кадры Её Смертельное Леднейшество подбирать умела. Как, впрочем, и момент, и антураж своего появления…