Анна проснулась от звука… капель.
Кап… кап… кап…
Что-то медленно стекало — с крыши? С потолка? С неё самой?
— Нет, — пробормотала она, не открывая глаз. — Я же… вроде умерла? Или нет?
Тело казалось чужим. Пальцы — ледяными. Под спиной была каменная плита, холодная и шершаво-мокрая. Где бы она ни находилась, здесь пахло плесенью, воском и... свежевыпеченным хлебом?
Анна приоткрыла глаза.
Мир был серым. Туман клубился у пола, медленно ползая, как домашняя кошка. Огромные витражные окна были заклеены паутиной и… запотевшими кружевами? По стенам висели портреты — чёрно-белые, будто нарисованные углём из теней.
— Что за… — начала она, но её прервал голос.
Мужской. Глухой, как гул подземки.
И вежливый. До отвращения.
— Добро пожаловать, госпожа. Дом признал вас. Комнаты готовы. Метла в шкафу, книга правил — на подоконнике. Пожалуйста, не кормите духов после полуночи.
— Чего? — Анна села и тут же хлопнулась обратно. Головокружение.
— Меня зовут Дом. Я... и есть дом.
Пауза.
— Ты… говоришь?
— А вы слушаете, — философски ответил Дом. — Уже прогресс. Предыдущая служанка кричала.
— Я не служанка! Я вообще-то…
Тут она запнулась.
Кто она, собственно?
Не музейный работник, не москвичка. Не живая — вроде бы. Не мёртвая — вроде бы.
— Запись сделана, — отозвался Дом. — Госпожа "Вообще-то Я Вообще-то". Записываю вас как новую Хозяйку. Предыдущая — в отпуске. Очень длинном.
Анна прикрыла глаза.
— Это сон, — прошептала она. — Странный, мрачный, но… тёплый. Или я просто привыкла к одиночеству?
Где-то за дверью зашуршало.
Кто-то вскрикнул:
— А где моя надпись?! Я заказывал эпитафию с рифмой!
Анна сглотнула.
Дом тихо добавил:
— Добро пожаловать в Усадьбу Хранителя. Служанка — работа не из лёгких. Но кофе варится отлично. С тростниковым сахаром и щепоткой земли.
Она медленно встала, держась за каменную стену. Голова всё ещё кружилась, но не так сильно. Витражи проступали из серого — не пятна, а узоры, тонкие, как кружево из цветного стекла. Красивые, но потускневшие, словно забытые.
— Земли? — переспросила Анна. — С кладбища?
— Самой плодородной, — подтвердил Дом с гордостью в голосе. — Рецепт семейный.
— Чей семейный?
— Мой.
Анна огляделась. Зал был огромным — потолки терялись в тумане, а стены уходили в полумрак. Но каким-то образом пространство не давило. Наоборот, обнимало. Туман у её ног потеплел, свечи на подсвечниках зажглись сами собой, отбрасывая мягкие золотистые блики на камень.
— Я переводчик, — сказала она наконец, больше для себя, чем для Дома. — Работаю с текстами. Художественная литература, иногда исторические документы.
— Теперь вы работаете с душами, — ответил Дом. — Это тоже своего рода перевод.
Где-то в глубине здания снова послышались голоса. Не пугающие — скорее обыденные, как соседи за стеной в коммуналке. Кто-то спорил о чём-то, кто-то напевал старинную мелодию. Скрипнула дверь.
— А они… живые? — спросила Анна.
— Как посмотреть, — уклончиво ответил Дом. — Определённо более живые, чем были до вашего приезда.
На столе, который Анна точно не замечала минуту назад, появился изящный чайный сервиз. Фарфоровые чашки, серебряная ложечка, сахарница. Чайник начал тихо свистеть, хотя она не видела, как его поставили.
— Дом заботится о гостях, — пояснил голос, и в его тоне послышались нотки удовольствия.
Анна осторожно подошла к столу.
Чай пах… воспоминаниями. Не травами и не специями — а чем-то родным. Бабушкиной кухней, страницами старых книг, шерстяным пледом на коленях.
— Что это? — прошептала она, поднося чашку к губам.
— Добро пожаловать домой, — тихо сказал Дом.
Первый глоток был как объятие. Тёплый, обволакивающий, невероятно знакомый. Анна почувствовала, как напряжение покидает плечи, а странное головокружение окончательно проходит.
Она коснулась пальцами чашки, будто проверяя — добрые ли у неё руки.
Тёплые. Уже не ледяные.
— А если я не справлюсь? — спросила она, не отпуская чашку. — Я же понятия не имею, что такое… служанка. Или как работать с душами.
— Вы справитесь, — с уверенностью сказал Дом. — У вас добрые руки.
— Добрые руки?
— Для душ это важнее магических способностей.
Где-то в доме тихо мяукнула кошка. Или показалось?
Анна допила чай и поставила чашку. Мир вокруг стал казаться не сном, а… альтернативой. Странной, мрачноватой, но уютной альтернативой одинокой квартире, недоплаченной аренде и кошке у соседки.
— Если это сон, — сказала она вслух, — то очень подробный. Если реальность — то явно интереснее прежней жизни.
— Мудрый подход, — одобрил Дом.
— Работа с душами вместо работы с текстами… В принципе, логично. Те же переводы, только с другого языка.
Из коридора донеслось громкое возмущение того же голоса:
— Где. Моя. Рифма?!
Анна невольно улыбнулась.
— И клиенты, похоже, не менее требовательные, чем редакторы.
— О да, — подтвердил Дом. — Гораздо более требовательные. Зато благодарные.
Снова тихое мяуканье. Анна прислушалась.
— У вас есть кошка?
— У нас… существо, которое считает себя консультантом, — уклончиво ответил Дом. — Но не открывайте шкаф, пока не будете готовы к честным ответам.
— Какой шкаф?
Но Дом промолчал.
Анна огляделась и заметила в углу высокий деревянный шкаф, из-под дверцы которого просачивался янтарный свет. Очень тёплый, манящий свет.
И снова — мяуканье.
Анна вздохнула. Ну и ладно. Одна квартира, один Дом — не такая уж большая разница.
— Значит, так, — сказала она, обращаясь к потолку. — Я остаюсь. Пока. Посмотрим, что из этого выйдет. Но у меня есть условия.
— Слушаю, — голос Дома потеплел.
— Во-первых, я не служанка. Я… специалист по межмировым отношениям.
— Записано.
Анна проснулась от запаха корицы и яблок.
Не от звука будильника, не от яркого света — от запаха, который проник в сны и мягко вытащил её обратно в мир бодрствования. Она открыла глаза и несколько секунд не могла понять, где находится.
Потолок был не белым и не с трещиной в углу, как в её квартире. Высокий, тёмного дерева, с резными балками. Окно — не прямоугольное пластиковое, а арочное, с витражными вставками, через которые утренний свет играл разноцветными бликами на стенах.
— Ах да, — пробормотала она, садясь в постели. — Я теперь специалист по межмировым отношениям.
— Доброе утро, госпожа, — отозвался знакомый голос Дома. Сегодня он звучал особенно довольно. — Надеюсь, вы хорошо спали?
Анна потянулась. Спала она действительно хорошо — лучше, чем за последние месяцы в своей квартире. Никаких соседей сверху, никаких автомобилей под окном. Только тишина, нарушаемая изредка далёким шёпотом ветра.
— Прекрасно, — ответила она честно. — Хотя я всё ещё не уверена, что это не очень реалистичный сон.
— Завтрак на кухне, — сообщил Дом, деликатно обходя вопрос о природе реальности. — И у вас сегодня будет первый клиент.
На стуле рядом с кроватью лежала одежда — тёмно-синее платье в викторианском стиле, практичное, но элегантное. Анна подняла его, разглядывая тонкую ткань и искусную вышивку по подолу.
— Это моего размера, — удивилась она.
— Конечно, — в голосе Дома послышалась лёгкая обида. — Я же забочусь о своих обитателях.
— Извини. Не хотела обидеть. Просто… как ты узнал размер?
— У меня хорошая зрительная память, — уклончиво ответил Дом.
Анна надела платье — село идеально. Подошла к зеркалу и едва узнала себя. В этой одежде, в этом освещении она выглядела… как будто принадлежала этому месту. Как будто всегда здесь жила.
— Не говори мне, что ты ещё и парикмахер, — пробормотала она, заплетая волосы в низкий пучок.
— Нет, но я много читаю журналов мод. Предыдущие служанки иногда оставляли.
— Много их было?
Пауза.
— Достаточно, — наконец ответил Дом. — Но вы… другая.
— В каком смысле?
— Увидите.
Кухня оказалась больше, чем помнилась Анне. Или Дом расширил её за ночь? Длинный деревянный стол, заставленный посудой. Плита, которая выглядела антикварно, но работала исправно — на ней уже готовился завтрак. Огромное окно выходило на кладбище, но даже это зрелище утром казалось умиротворяющим, а не мрачным.
На столе стояли овсянка с мёдом, тосты, несколько видов варенья и большой чайник, от которого шёл ароматный пар.
— Ты готовишь лучше, чем я, — признала Анна, садясь за стол.
— У меня было время попрактиковаться, — скромно ответил Дом. — Полтора века — приличный срок для освоения кулинарии.
Анна чуть не подавилась чаем.
— Полтора века?
— Ну… да. Я же говорил, что предыдущие служанки приходили и уходили. Некоторые задерживались на годы, некоторые — на месяцы. Одна ушла через неделю.
— А самая долгая?
Дом замолчал. Когда заговорил снова, в его голосе прозвучала странная нота — что-то среднее между тоской и раздражением.
— Семь лет. Марена. Она… очень старалась. Иногда слишком.
— Что с ней случилось?
— Поговорим об этом позже, — уклонился Дом. — А сейчас вам нужно подготовиться к первому клиенту. Ничего сложного, обещаю.
Анна допила чай и встала.
— Хорошо. Но сначала — шкаф.
— Какой шкаф? — невинно спросил Дом.
— Тот, из которого всю ночь доносилось мяуканье.
— А, тот шкаф. — Дом вздохнул. — Я предупреждал, что нужно быть готовой к честным ответам.
— Я готова, — сказала Анна и направилась в коридор.
Шкаф стоял в том же углу, где она его видела вчера. Обычный деревянный шкаф, ничем не примечательный, если не считать янтарного света, просачивающегося из-под дверцы. И звуков — не только мяуканье, но и шорох страниц, и тихое постукивание, будто кто-то барабанил пальцами по столу.
Анна подошла ближе и прислушалась.
— Там кто-то читает, — сказала она.
— Возможно, — уклончиво ответил Дом.
— И пьёт чай.
— Тоже возможно.
— И… думает.
— О, определённо.
Анна медленно повернула ручку. Дверца открылась легко, без скрипа.
Внутри шкафа было… больше места, чем снаружи. Намного больше. Уютное помещение с мягким креслом, небольшим столиком, заваленным книгами, и окном, которого точно не было в коридоре. На подоконнике стояла чашка с дымящимся чаем, а рядом лежали очки для чтения.
А в кресле, свернувшись калачиком, лежала чёрная кошка.
Она подняла голову при звуке открывающейся двери и посмотрела на Анну янтарными глазами. Очень умными глазами. Слишком умными для кошки.
— Опоздала, — сказала кошка и зевнула, показав розовый язычок.
Анна моргнула.
— Что?
— К завтраку, — пояснила кошка, вставая и потягиваясь. — Я не люблю есть одна. Невежливо заставлять даму ждать.
— Ты… говоришь.
— А ты слушаешь. — Кошка спрыгнула с кресла и подошла ближе. — Уже прогресс. Предыдущая служанка только кричала.
— Все здесь только и делают, что сравнивают меня с предыдущей служанкой, — пробормотала Анна.
— Мареной, — уточнила кошка. — Звали Марена. Шумная была. И упрямая. И не слушала советов.
Кошка обошла Анну, оценивающе осматривая.
— А ты… другая. Интересно.
— В хорошем смысле или в плохом?
— Увидим. — Кошка села и начала вылизывать лапу. — Кстати, я не представилась. Местная жительница. Консультант по сложным случаям. Живу здесь дольше всех, кроме самого Дома.
— А как тебя зовут?
Кошка на секунду замерла.
— Имена — сложная штука в нашем мире, — сказала она наконец. — Иметь имя означает иметь прошлое. А прошлое иногда лучше оставить там, где оно есть.
— Понятно, — солгала Анна. — А ты… тоже дух?
— Что-то вроде того. — Кошка закончила умываться и посмотрела на неё. — Но в отпуске я не нуждаюсь.
Анна проснулась от звука колокольного звона.
Не резкого, будильникового, а мелодичного, торжественного, как в старых церквях. Звук шёл откуда-то из комнаты, хотя никакого колокола она вчера не видела.
Открыв глаза, обнаружила на прикроватной тумбочке небольшой медный колокольчик, который тихо позванивал сам по себе. Рядом лежали две книги: потрёпанная "Книга правил служанки" в кожаном переплёте и новенькая тетрадь в твёрдой обложке.
— Доброе утро, госпожа, — поприветствовал её Дом. — Надеюсь, звон не слишком резкий? Я старался подобрать мелодию под ваш характер.
— Мой характер? — Анна села в постели, потирая глаза. — И какой же он, по-твоему?
— Основательный, но с нотками мятежности, — серьёзно ответил Дом. — Отсюда и колокольный звон с примесью карильона.
Анна не удержалась от улыбки. За два дня она уже привыкла к тому, что Дом анализирует её как произведение искусства.
— А тетрадь зачем?
— Вчера вы упоминали, что хотели бы составить собственные правила работы. Подумал, стоит это зафиксировать.
Анна взяла тетрадь. На обложке золотыми буквами было выведено: "Правила Анны — версия 1.0". Открыв на первой странице, она обнаружила уже записанные вчерашние "условия":
Правило №1: Я не служанка, я специалист по межмировым отношениям
Правило №2: Кофе сначала, духи потом
Правило №3: Каждый дух — это история, а не задача
— Ты записал, — удивилась она.
— У меня хорошая память, — скромно ответил Дом. — И я подумал, что ваши правила могут быть не менее важными, чем официальные.
Анна листала тетрадь — остальные страницы были пустыми, готовыми для новых записей. Взяла ручку, которая лежала рядом (конечно же, перьевая), и добавила:
Правило №4: Дом — лучший секретарь на свете
Стены едва слышно вздохнули от удовольствия.
За завтраком — овсяная каша с мёдом, свежие булочки и кофе, который пах лучше любого, что Анна пила в прежней жизни — Дом торжественно вручил ей "ежедневные обязанности".
Список был написан на пергаменте витиеватым почерком XIX века и выглядел официально и немного пугающе:
ОБЯЗАННОСТИ СЛУЖАНКИ НА 15 ОКТЯБРЯ
1. Проверить состояние памятников в секторе "Тихая Гавань"
2. Выслушать жалобы духов в "Аллее Поэтов"
3. Обновить записи в "Книге неоконченных дел"
4. Полить магические розы на могиле №42
5. Проследить, чтобы граф Владимир не устраивал приёмов до наступления темноты
— Сектор "Тихая Гавань"? — переспросила Анна, читая список вслух. — Аллея Поэтов? У вас тут целая география.
— Кладбище большое, — объяснил Дом. — Триста лет существования, тысячи захоронений. Естественно, оно делится на районы по... характеру обитателей.
— Характеру мертвецов?
— Характеру людей, которыми они были при жизни, — деликатно поправила кошка, появляясь на подоконнике. — Поэты тяготеют к поэтам, аристократы — к аристократам. Даже после смерти мы остаёмся теми, кем были.
Она спрыгнула на стол и принялась обнюхивать булочки.
— А что за магические розы? — продолжила Анна.
— Они цветут от слёз радости, — пояснила кошка. — Очень капризные. Не поливай их обычной водой — завянут. Нужны именно счастливые эмоции.
— Слёзы радости, — повторила Анна, записывая в свою тетрадь. — Понятно. А граф Владимир?
— О, это отдельная история, — фыркнула кошка. — Умер от излишеств, продолжает излишествовать после смерти. Устраивает вечеринки для других духов в своём мавзолее. Соседи жалуются на шум.
— И что, мне его воспитывать?
— Скорее найти компромисс, — мягко вмешался Дом. — Предыдущая служанка пыталась его запретить. Результат был... драматичным.
— В каком смысле?
— Он объявил ей войну, — хихикнула кошка. — Две недели бомбардировал дом гнилыми яблоками. Очень шумно и очень пахуче.
Анна представила осаду дома гнилыми фруктами и едва не рассмеялась.
— Так, добавляю правило номер пять: "Дипломатия лучше диктатуры".
— Мудро, — одобрил Дом.
Выйдя из дома, Анна впервые увидела кладбище в полном объёме.
Оно было огромным. Не просто большим — огромным, как отдельный город. Дорожки расходились в разные стороны, теряясь в утреннем тумане. Памятники поднимались из земли как каменный лес — простые плиты, изящные обелиски, роскошные мавзолеи и скромные деревянные кресты.
— Триста лет, — пробормотала Анна, озираясь. — Впечатляет.
— И это только надземная часть, — добавила кошка, которая увязалась за ней. — Подземные катакомбы уходят на три уровня вниз.
— Туда тоже нужно ходить?
— Нет, — решительно ответила кошка. — Там живут духи, которые не хотят, чтобы их беспокоили. И беспокоить их... нежелательно.
Анна мысленно записала: "Не лезть в катакомбы" и пошла по указателю в сторону сектора "Тихая Гавань".
Дорожка вела через старую часть кладбища. Здесь памятники были древними, покрытыми мхом и плющом. Многие надписи стёрлись от времени, оставив только неразборчивые следы букв.
— Здесь очень тихо, — заметила Анна.
— Самые старые захоронения, — объяснила кошка. — Духи уже почти обрели покой. Им остаётся сделать последний шаг.
— И в чём проблема?
— Иногда они застревают на этом последнем шаге. Цепляются за что-то незначительное. Твоя задача — помочь отпустить.
Они дошли до небольшой каменной плиты, треснувшей посередине. Анна достала из сумки блокнот (который Дом любезно снабдил всем необходимым) и записала: "Плита №347 — требует ремонта".
— Госпожа служанка? — раздался за спиной тихий голос.
Анна обернулась. Рядом стоял полупрозрачный старик в монашеской рясе. Выглядел он очень старым и очень мудрым.
— Здравствуйте, — поприветствовала она. — Я Анна, новая... специалист.
— Отец Савватий, — представился старик с поклоном. — Заведую архивом захоронений в этом секторе. Хотел бы поблагодарить за вчерашнюю работу с Николаем Петровичем.
— Он нашёл покой?
Анна проснулась от того, что её кровать дрожала.
Не от землетрясения — от волнения Дома. Стены тихо вибрировали, половицы поскрипывали, а где-то в глубине здания нервно хлопали ставни.
— Доброе утро, — поприветствовал её Дом голосом, в котором слышалось напряжение. — Хорошо спали?
— До того, как ты устроил сейсмическую активность — да, — пробормотала Анна, потирая глаза. — Что происходит?
— Сегодня... сегодня приедет Хранитель.
— И ты нервничаешь.
— Я не нервничаю, — возразил Дом, и в тот же момент где-то громко хлопнула дверь. — Я просто хочу, чтобы всё прошло идеально.
Анна встала и подошла к окну. На подоконнике лежали три платья — видимо, Дом всю ночь выбирал, что ей надеть.
— Тёмно-синее слишком торжественно, — объяснил он. — Чёрное слишком мрачно. Серое — в самый раз. Деловито, но не скучно.
— Спасибо за консультацию по стилю, — улыбнулась Анна, выбирая серое платье. — А что мне нужно знать о Хранителе?
— Он... аккуратный. Не любит беспорядка и пустых разговоров. Ценит компетентность.
— Понятно. А как человек?
Дом задумался.
— Сложно сказать. Он очень... серьёзный. И вежливый. Но иногда кажется, что он забыл, каково это — просто разговаривать с кем-то.
Завтрак получился парадным. Дом явно хотел произвести впечатление — свежие круассаны (откуда он их взял в доме на кладбище, Анна предпочла не спрашивать), три вида варенья, кофе, который пах лучше любого, что она пробовала.
— Ты стараешься, — заметила она, намазывая круассан джемом.
— Хранитель привык к определённому уровню сервиса, — объяснил Дом с достоинством.
— А ты хочешь показать, какой ты заботливый хозяин.
— Возможно.
Рояль в гостиной вдруг заиграл сам — лёгкую мелодию, какую обычно наигрывают для настроения. Дом репетировал.
— Только не переусердствуй, — посоветовала Анна. — А то он подумает, что попал в музыкальную шкатулку.
Музыка стихла.
— Вы думаете, слишком много?
— Думаю, будь собой. Ты же хороший Дом, зачем притворяться ещё лучше?
Стены довольно вздохнули.
Анна разбирала бумаги в своём кабинете, когда поняла, что в комнате стало прохладнее. Не холодно — просто свежее, как будто открыли окно в морозный день.
Обернулась.
У двери стоял высокий человек в тёмном плаще.
Первое, что она подумала: "Надо же, не все мужчины выглядят нелепо в драматичной одежде". Второе: "А почему у него нет зрачков?"
— Служанка, — сказал он.
Голос приятный, глубокий, но почему-то очень осторожный. Как будто он боялся сказать лишнее слово.
— Анна, — поправила она, вставая из-за стола. — А вы, полагаю, Хранитель?
— Да.
Он осмотрел кабинет — быстро, но внимательно. Задержал взгляд на аккуратно разложенных бумагах, букете полевых цветов, тетради с её правилами.
— Пришёл оценить вашу работу, — добавил он.
— Конечно. Чай будете?
Он слегка удивился — видимо, не ожидал такого обыденного предложения.
— Нет, спасибо.
— А зря. Дом варит отличный чай. — Анна села обратно за стол. — Что хотите посмотреть?
— Записи за последние дни.
Она протянула ему журнал. Он взял его в руки — в тёмных кожаных перчатках — и начал читать. Молча, сосредоточенно.
Кошка появилась на подоконнике, свернулась клубочком и принялась наблюдать. В её янтарных глазах читалось любопытство.
— Граф Владимир, — сказал Хранитель, не отрываясь от записей. — Вы разрешили ему продолжать приёмы.
— С ограничениями по времени, — уточнила Анна. — Полный запрет не работал. Решила попробовать дипломатию.
— Почему?
— А вы пробовали когда-нибудь запретить ребёнку играть в песочнице? Он либо закатит истерику, либо найдёт способ играть тайком. Лучше договориться о правилах игры.
Хранитель поднял на неё взгляд. В его серых глазах без зрачков мелькнуло что-то, что могло быть удивлением.
— Граф — не ребёнок.
— Граф — одинокий человек, который боится тишины. В этом смысле мы все немножко дети.
Она заметила, что Хранитель задержал взгляд на её лице чуть дольше, чем нужно для вежливости.
— Предыдущая служанка пыталась решить проблему силой, — сказал он. — Результат был драматичным.
— Осада гнилыми яблоками?
— Среди прочего.
Кошка фыркнула — то ли от смеха, то ли от воспоминаний.
— Ваш подход более практичный, — добавил Хранитель.
Анна почувствовала, что это максимум одобрения, на который можно рассчитывать.
Дом тихо скрипнул — от удовольствия.
— Покажите работу с магическими предметами, — попросил Хранитель.
В кухне Анна достала медный чайник. Хранитель встал рядом — достаточно близко, чтобы наблюдать, достаточно далеко, чтобы не мешать.
— Чай для восстановления памяти, — объяснила она, наливая воду. — Для духов, которые что-то забыли.
Чайник нагрелся сам. Она добавила заварку, сосредоточилась на тёплых воспоминаниях. Чайник начал светиться золотистым светом.
— Интересно, — заметил Хранитель. — Обычно новички не могут контролировать интенсивность свечения.
— А что будет, если переборщить?
— Клиент получит не воспоминания, а эмоциональную перегрузку. Может быть неприятно.
— Понятно. Значит, аккуратность важнее силы.
— Именно.
Анна выключила чайник и посмотрела на Хранителя.
— А можно вопрос?
— Да.
— Как долго вы здесь работаете?
Короткая пауза.
— Давно.
— Нравится?
Ещё одна пауза, дольше.
— Это мой долг.
Не "нравится", не "не нравится" — "долг". Анна мысленно отметила разницу.
— А до этого чем занимались?
— Другими вещами.
Понятно. Тема закрыта. Анна решила не настаивать.
За окном кошка умывалась, рояль тихо наигрывал мелодию, в камине потрескивал огонь. Обычное утро в необычном доме.
— У вас уютно, — неожиданно сказал Хранитель.
— Дом старается. Он хороший хозяин.
Анна проснулась от странного сна, в котором кто-то звал её по имени, но голос становился всё тише и тише, пока не исчез совсем.
— Беспокойная ночь? — участливо спросил Дом.
— Снились какие-то голоса, — пробормотала Анна, потирая глаза. — Кто-то меня звал, но я не могла разобрать слова.
— Это он, — тихо сказал Дом. — Дух без имени. Он ищет... связь. С кем-то живым.
— Приятно, — съязвила Анна. — А завтрак готов? Трудный день лучше встречать на полный желудок.
— Конечно. И... Анна?
— Да?
— Будьте осторожны. Очень осторожны.
За завтраком Дом нервничал сильнее обычного. Двери то и дело хлопали без сквозняка, свечи мерцали, а рояль изредка издавал одинокие ноты.
— Ты меня пугаешь больше, чем этот дух, — заметила Анна, намазывая тост мёдом. — Перестань дрожать стенами.
— Извините. Просто... предыдущие попытки работы с духами без имени не всегда заканчивались хорошо.
— В каком смысле "не всегда"?
— Ну... иногда служанки... уходили после таких встреч.
— Увольнялись?
— Убегали, — честно признался Дом.
Кошка появилась на подоконнике, выглядела она встревоженной.
— Я буду рядом, — сказала она. — Но если что-то пойдёт не так — сразу зови на помощь.
— Кого звать-то? — спросила Анна. — Службу экстренного реагирования для духов?
— Дом позовёт Хранителя, — ответила кошка серьёзно. — Он... следит. За сложными случаями.
— Следит как?
— По-своему.
Анна допила кофе и встала.
— Ладно. Где мне встречаться с этим безымянным товарищем?
— В красной комнате, — ответил Дом. — Я её подготовил специально.
Красная комната оказалась не красной, а... нейтральной. Серые стены, минимум мебели, круг из свечей на полу. Никаких отвлекающих деталей.
— Как в кабинете психотерапевта, — заметила Анна. — Только со свечами.
— Меньше раздражителей — легче сосредоточиться, — объяснил Дом. — И если что-то пойдёт не так, здесь легче... эвакуироваться.
— Воодушевляешь.
На столе стояли чайный сервиз и несколько чайников — обычный и медный с рунами.
— Чай для восстановления памяти? — уточнила Анна.
— Да. Но будьте аккуратны. У этого духа память... травматичная.
— Что значит травматичная?
— Он забыл своё имя не случайно.
Прежде чем Анна успела спросить подробности, в комнате появился дух.
Мужчина средних лет, но... размытый. Контуры неустойчивые, лицо без чётких черт. Одежда из разных эпох — рубашка XIX века, брюки XX, ботинки непонятно какого времени.
— Здравствуйте, — поприветствовала Анна. — Я Анна. Говорят, у вас проблемы с памятью?
Дух посмотрел на неё пустыми глазами.
— Я... знаю, что я есть. Но не помню, кто я. — Голос звучал как эхо из колодца. — Было имя. Важное имя. Но оно ушло.
— А что вы помните?
— Женщина в белом. Детский смех. И... и что-то плохое. Очень плохое.
Дух сел напротив неё, и Анна заметила, что воздух вокруг него стал холоднее.
— Поможете найти имя? — попросил он. — Без имени я исчезаю. По кусочкам.
— Попробуем, — согласилась Анна и взялась за чайник.
Медный чайник реагировал на духа по-другому. Вместо обычного золотистого свечения появилось серебристое, холодное.
— Странно, — пробормотала Анна.
— Будьте осторожны, — предупредила кошка из угла. — Он тянет энергию сильнее обычного.
Анна заварила чай, стараясь сосредоточиться на спокойных воспоминаниях о детстве. Но чайник сопротивлялся, будто не хотел работать.
— Пейте, — предложила она духу.
Он взял чашку и сделал глоток. Вдруг его глаза прояснились.
— Николай, — прошептал он. — Меня звали Николай. Николай... Николай...
— Фамилию помните?
— Морозов. Николай Морозов.
С каждым словом дух становился более материальным, более чётким. Но и более беспокойным.
— Жена была. Дети. Двое детей. Мальчик и девочка.
— Расскажите о них, — мягко попросила Анна.
— Анюта и Петенька. Анюта любила кукол, а Петенька... Петенька рисовал.
Дух улыбнулся — впервые с начала встречи.
— А жену как звали?
— Марья. Марья Петровна. Она пела колыбельные...
И тут выражение его лица изменилось. Улыбка исчезла, глаза стали дикими.
— Нет, — прошептал он. — Нет, не надо вспоминать.
— Что случилось? — спросила Анна.
— Я... я их... — Дух схватился за голову. — Зачем вы заставляете меня помнить?!
Изменения начались резко. Дух вскочил, опрокинув стул. Воздух в комнате стал ледяным, свечи начали гаснуть одна за другой.
— Я убил их! — закричал он. — Своими руками! Собственных детей!
Анна попыталась встать, но почувствовала, что не может двигаться. Будто что-то держало её за плечи.
— Если я не могу забыть — никто не должен помнить! — продолжал кричать дух, и его голос становился всё громче, пока не превратился в вой.
Кошка шипела, прижавшись к стене. Дом пытался помочь — двери хлопали, стены дрожали, но ничего не могло остановить духа.
— Дайте мне ваше имя! — Дух протянул к Анне руки. — Дайте мне вашу память!
Анна почувствовала, как что-то начинает вытягиваться из неё. Воспоминания, мысли, само ощущение себя.
— Дом! — позвала она, но голос прозвучал слабо.
— Зову Хранителя! — отозвался Дом.
— Поздно, — прошипел дух. — Слишком поздно.
Мир вокруг Анны начал расплываться. Она понимала, что теряет сознание. Или что-то ещё хуже.
И вдруг в комнате стало тихо.
— Достаточно.
Один слов, произнесённое спокойно, но с такой властью, что дух замер посреди движения.
В комнате стоял Хранитель.
Не появился — стоял, как будто был здесь всё время. В тёмном плаще, с откинутым капюшоном. Серые глаза без зрачков смотрели на духа с холодным пониманием.
— Николай Петрович Морозов, — сказал он, и дух вздрогнул. — Ты вспомнил. Хорошо.
— Я не хотел, — прошептал дух. — Болезнь, горячка... я не понимал, что делаю...
Анна проснулась с ощущением, что спала неделю.
Не потому что было поздно — часы показывали обычное время. А потому что тело чувствовало себя отдохнувшим впервые за несколько дней. Вчерашняя встреча с духом без имени оставила её вымотанной, но сегодня силы вернулись.
— Доброе утро, — поприветствовал Дом осторожно. — Как самочувствие?
— Нормальное. Человеческое. — Анна потянулась. — А ты как? Не винишь себя за вчерашнее?
— Немножко виню, — честно признался Дом. — Должен был лучше предупредить об опасности.
— Дом, ты не моя нянька. Я взрослая девушка, сама отвечаю за свои решения.
— Но я же заботливый хозяин...
— Заботливый — да. Гиперопекающий — не надо.
Стены вздохнули с облегчением.
— Понял. Буду стараться.
— Вот и славно. А завтрак готов?
— Конечно. И... Анна?
— Да?
— Сегодня день простых клиентов. Никаких духов без имени или других сложностей. Обещаю.
День действительно прошёл спокойно. Анна помогла духу-садовнику разобраться с увядающими цветами на могиле (оказалось, им просто нужна была добрая песенка), выслушала жалобы молодой барышни на то, что её портрет на памятнике получился неудачным (решили заказать новый у местного духа-художника), и провела переговоры между двумя аристократами, которые никак не могли поделить лучшее место для прогулок.
— Обычный рабочий день, — довольно заметила кошка вечером. — Никто не пытался украсть твои воспоминания или поглотить душу.
— Приятная перемена, — согласилась Анна. — Хотя немножко скучновато после вчерашнего.
— Скучновато? — Дом возмутился. — Вы же чуть не погибли!
— Ну да. Зато интересно было.
— Анна!
— Шучу, шучу. Мне нравится скучновато.
Но на самом деле ей действительно было немного скучно. И ещё она поймала себя на том, что несколько раз поглядывает в сторону башни, где живёт Хранитель.
— Интересно, что он там делает, — пробормотала она, глядя в окно.
— Хранительские дела, — ответила кошка. — Следит за порядком, читает отчёты, медитирует.
— Медитирует?
— Ну, или что-то в этом роде. Он много времени проводит в одиночестве.
— А друзья у него есть?
— Вы очень любопытная, — заметила кошка.
— Профессиональный интерес. Я же работаю с людьми. И духами. Мне важно понимать, с кем имею дело.
— Конечно. Профессиональный интерес.
В голосе кошки слышались нотки иронии.
— А что, нельзя интересоваться коллегами?
— Можно. Но обычно коллегами интересуются по-другому.
— А как я интересуюсь?
— Как женщина мужчиной.
Анна почувствовала, как щёки заливает краской.
— Не неси чушь.
— Хорошо. Не несу.
Но кошка мурлыкала очень довольно.
На следующий день Анна решила сделать то, что давно собиралась — поблагодарить Хранителя за спасение.
— Это вежливость, — объяснила она Дому. — Человек мне помог, я хочу сказать спасибо.
— Конечно, — согласился Дом. — Только как вы его найдёте?
— А где он обычно бывает?
— В башне. Но туда служанки не поднимаются.
— Почему?
— Там его личные покои. Частная территория.
Анна задумалась.
— А где ещё он бывает?
— Иногда в библиотеке. Или в подвальных помещениях — там у него рабочий кабинет.
— Подвал звучит менее интимно, чем башня. Пойду туда.
— Но что, если он не захочет разговаривать?
— Тогда я вежливо извинюсь и уйду. Я же цивилизованный человек.
Подвальные помещения оказались удивительно уютными. Не мрачными и сырыми, как можно было ожидать, а... камерными. Каменные стены, сводчатые потолки, мягкое освещение от настенных светильников.
Анна нашла нужную дверь — единственную, из-под которой пробивался свет. Постучала.
— Войдите, — раздался знакомый голос.
Анна открыла дверь и увидела... кабинет отшельника.
Простая каменная комната с высокими окнами под потолок. Письменный стол, заваленный бумагами. Несколько книжных полок. Кресло у небольшого камина. И коллекция чайников на отдельной полке — десятки разных, от простых глиняных до изысканных фарфоровых.
За столом сидел Хранитель. Без плаща, в простой тёмной рубашке. Выглядел он... более человечно.
— Анна, — сказал он, поднимая голову от бумаг. — Что-то случилось?
— Нет, всё в порядке. Я пришла поблагодарить. За вчерашнее спасение.
— Это моя работа.
— Всё равно. Спасибо.
Она собиралась уйти, но заметила, что на столе стоит чашка с чаем. Обычная белая чашка, но что-то в ней показалось странным.
— Можно вопрос?
— Да.
— Что вы пьёте?
Хранитель посмотрел на чашку.
— Чай.
— А можно попробовать?
Он удивился, но протянул ей чашку. Анна сделала глоток и... ничего не почувствовала. Совсем ничего. Не горячее, не холодное, без вкуса, без запаха.
— Это же вода, — сказала она.
— Для меня — чай.
— Но тут нет никакого вкуса.
— Я не чувствую вкуса, — просто ответил Хранитель.
Анна поставила чашку на стол.
— Совсем не чувствуете?
— Давно. Очень давно.
— А запахи?
— Слабо.
— Боже мой, — пробормотала Анна. — Это же ужасно.
— Привыкаешь.
— Но как же... как же вы наслаждаетесь едой? Чаем? Это же половина удовольствия в жизни!
Хранитель пожал плечами.
— Я ем для поддержания сил. Пью — для ритуала. Вкус не важен.
— А раньше чувствовали?
— Раньше был другой человек.
Анна села в кресло напротив его стола.
— А можно... можно я заварю вам настоящий чай?
— Зачем?
— Просто так. Из любопытства. Хочу попробовать... поделиться.
Хранитель посмотрел на неё долгим взглядом.
— Это не сработает.
— А вдруг сработает? Магия покоя же работает через эмоции. Может быть, и с чаем получится?
— Это не магия покоя.
— А что это?
— Последствия выбора.
— Какого выбора?
Анна проснулась от того, что кто-то читал вслух.
Не Дом — его голос она узнавала. Не радио — здесь такого не было. Кто-то читал книгу женским голосом, мелодично и выразительно.
Анна выглянула в коридор и увидела кошку, сидящую у окна с раскрытой книгой в лапах. Точнее, книга лежала на подоконнике, а кошка водила по строчкам... пальцем.
Человеческим пальцем.
— Доброе утро, — сказала Анна осторожно.
Кошка подняла голову. Мордочка всё ещё кошачья, но уши стали более человеческими, а лапы, которыми она держала книгу, больше походили на изящные руки с кошачьими когтями.
— О. Привет, — ответила кошка и поспешно спрятала руки-лапы за спину. — Не обращай внимания. Просто... растяжка.
— Ага. Растяжка с книгой.
— Очень полезная растяжка.
Анна подошла ближе и заглянула в книгу.
— "Основы алхимии и трансмутации", — прочитала она. — Лёгкое чтение перед завтраком?
— Образовательная литература, — с достоинством ответила кошка. — Я же консультант. Должна быть в курсе современных методов.
— Понятно. А руки у тебя... это тоже для консультаций?
Кошка вздохнула и окончательно приняла промежуточную форму — кошачья голова и хвост, но человеческое тело в простом платье.
— Ладно, поймала. Я не совсем кошка.
— Вижу. А кто же ты?
— Это... сложно.
— У меня есть кофе и время.
За завтраком кошка — теперь уже женщина-кошка — неловко держала чашку человеческими руками.
— Неудобно, — пожаловалась она. — В кошачьей форме проще. Лакаешь языком и никаких проблем.
— Зато можешь держать книги, — заметила Анна.
— Да, это плюс.
Дом с интересом наблюдал за метаморфозами.
— Давно ты можешь менять форму? — спросил он.
— Лет сорок. Или пятьдесят. Точно не помню.
— А раньше кем была?
Кошка... женщина... существо отставило чашку и задумалось.
— Исследователем. Магом-исследователем. Изучала границы между мирами.
— Какими мирами?
— Живых и мёртвых. Того, что можно потрогать, и того, что можно только почувствовать. — Она провела рукой по воздуху, и на секунду воздух замерцал, как вода. — Хотела понять, как всё устроено.
— И что пошло не так?
— Любопытство, — коротко ответила кошка. — Слишком много любопытства.
Анна дождалась продолжения, но его не было.
— И всё? Любопытство сгубило кошку?
— Очень смешно. — Кошка фыркнула. — Любопытство превратило человека в кошку. Что тоже неплохо, если подумать.
— Расскажи подробнее.
— Ты уверена, что хочешь знать? История не очень весёлая.
— Уверена.
Кошка встала, прошлась по кухне на двух ногах — выглядело это забавно и трогательно одновременно.
— Хорошо. Но учти — после этого ты будешь знать о мире больше, чем должна знать обычная служанка.
— Я уже не обычная служанка. У меня кот-оборотень и начальник без зрачков. Рассказывай.
— Меня звали Катарина, — начала кошка, устраиваясь в кресле. — Кейт для друзей. Занималась исследовательской магией в Академии.
— Какой академии?
— Обычной магической. Их много по миру, просто обычные люди их не замечают. — Кейт махнула рукой. — Неважно. Важно то, что я изучала переходы.
— Переходы между чем?
— Между состояниями. Жизнь-смерть, реальность-сон, человек-животное, материя-энергия. Меня интересовало, почему одни переходы обратимы, а другие — нет.
Анна записывала в свою тетрадь — привычка переводчика.
— И что выяснила?
— Что обратимость зависит от силы воли и понимания процесса. Если знаешь, как работает трансформация, можешь её контролировать. — Кейт грустно улыбнулась. — В теории.
— А на практике?
— На практике я решила проверить теорию на себе.
Дом тихо ахнул.
— Ты превратилась в кошку специально?
— Да. Хотела понять, каково это — жить в другом теле, с другими инстинктами. Планировала провести в кошачьей форме неделю, изучить опыт изнутри, а потом вернуться и написать диссертацию.
— И что пошло не так?
Кейт помолчала, глядя в окно.
— Я недооценила, насколько приятно быть кошкой.
— Приятно?
— Представь: никаких забот, никаких дедлайнов, никаких экзаменов. Ешь, спишь, играешь, исследуешь мир через запахи и звуки. Полная свобода от человеческих проблем. — Кейт вздохнула. — Неделя превратилась в месяц. Месяц — в год. А потом...
— Потом?
— Потом я поняла, что забываю, как быть человеком.
— Это не сразу заметно, — продолжала Кейт. — Сначала просто перестаёшь думать словами. Потом забываешь, зачем нужны книги. Потом перестаёшь понимать человеческую речь. Кошачий мозг устроен по-другому — там нет места для абстрактных концепций.
— Но ты же говоришь со мной.
— Сейчас да. Но между полностью кошачьей и полностью человеческой формой прошло лет двадцать.
— Двадцать лет ты была обычной кошкой?
— Обычной — громко сказано. Я помнила, что когда-то была чем-то другим, но не помнила чем именно. Как будто смотришь сон, который почти забыл, но чувствуешь, что что-то важное упускаешь.
Анна представила себе кошку, мучающуюся смутными воспоминаниями о человеческой жизни, и почувствовала укол жалости.
— А что помогло вернуться?
— Кладбище. — Кейт указала в сторону окна. — Здесь граница между мирами тоньше. И Хранитель.
— Хранитель?
— Он нашёл меня, когда я была обычной бездомной кошкой. Голодной, больной, почти дикой. Принёс сюда, выходил. А потом... потом что-то заметил.
— Что именно?
— То, что я реагирую на магию. Обычные кошки её не чувствуют, а я прижималась к стенам, когда Дом использовал свои способности. Или мурлыкала, когда рядом появлялись духи.
— И он понял, что ты не обычная кошка?
— Не сразу. Но стал наблюдать. А потом начал читать мне вслух — сначала детские сказки, потом что-то посложнее. И постепенно я начала понимать слова.
Дом задумчиво гудел стенами.