Утро вцепилось в город стальными когтями. Свет февральского солнца, бледный и равнодушный, скользил по стеклам вагона, дробясь на лицах пассажиров в гримасах усталой покорности. Адриан прижал ладонь к холодному стеклу — его отражение, размытое и серое, напоминало призрака в белом халате.
«Ровно как в морге», — усмехнулся он про себя.
Метро гудело, словно гигантский зверь, заглатывающий очередную порцию жертв. 08:14. Еще три минуты до пересадки на синюю ветку. Три минуты до рутинного ада: вскрытия, отчеты, тишина морга, где даже воздух пахнет формальдегидом и ложью.
Взгляд Адриана скользнул по рекламному плакату: «Живи ярко!». Ирония. Жизнь здесь была окрашена в оттенки больничных стен — белый, сизый, цвет запекшейся крови. Он закрыл глаза, пытаясь заглушить гул колес, но вместо тишины… услышал их. Смутный шепот, будто сквозь толщу воды. Голоса, которые преследовали его с детства. Те, что шептали из темноты под кроватью, пахнущей лекарствами. Те, что заставили мать…
Впрочем, сейчас это было уже неважно.
Он глубоко вздохнул и воткнул в ухо наушник с белым шумом — маленькое лекарство от всех этих паразитов в голове.
08:17.
Стекло взорвалось…!
Сотни осколков, острых как бритвы, вонзились в воздух. Время распалось на кадры: женщина в красном шарфе, ее крик — беззвучный, словно в немом кино; мужчина, прижавший к груди портфель, теперь исколотый стеклянными шипами; ребенок…
Нет, не ребенок, не смотри.
Адриан упал на пол, тело скрутила волна жара. Гул сменился ревом. И тогда он увидел: клубы дыма витали не просто так. В них двигались тени. Десятки рук, ртов, глаз — хор мертвецов, чьи голоса слились в один вопль.
— Беги! — прошипело у самого виска.
Он рванулся вперед, не чувствуя ног. Справа рухнула перегородка, слева кто-то схватил его за рукав — окровавленная ладонь, лицо, наполовину скрытое ожогами.
— Помоги… — но голос принадлежал не человеку. Это звучало изнутри, как в детстве, когда мертвая кошка в сарае шевелила челюстью без кожи. Адриан вырвался.
И тут - грохот!
Стальная балка сорвалась с потолка, пронзив вагон. Он упал, ощутив на лице ледяное дыхание металла. Балка вонзилась в пол в сантиметре от виска. В трещине, как в зеркале, отразились чьи-то глаза — цвета ледяной воды. Женские. Знакомые.
— Ты следующий, — прошелестело в ушах.
Крики вокруг стали громче. Адриан поднялся, шатаясь. В разорванном вагоне, среди дыма и крови, он заметил ее — тень в противогазе, мелькнувшую в дверях. Женщина обернулась. Только потом он понял, что произошло: она просто будто бы исчезла из его поля зрения, как тот же мираж.
Или это он и был?
В любом случае, он ощутил тошноту, что внезапно подкатила к горлу.
А потом снова крики… Их было слишком много. Они рвали барабанные перепонки, сплетаясь в паутину из боли и ужаса. Но сквозь этот хаос прорвалось нечто иное — голоса, от которых сжалось сердце. Не живые. Не мертвые. Те, что звучали будто из щели между мирами.
— Спаси нас! — завыли они в унисон, перекрывая вой сирен.
Адриан схватился за голову, словно пытаясь вырвать из черепа стальные иглы. Голоса впивались в сознание, как щупальца. Он увидел их лица: старуха с переломанной шеей, ее кожа синела от трупных пятен; мальчик в школьной форме, из груди которого торчал прут арматуры; женщина, чьи губы слиплись от застывшей крови. Все они тянули к нему руки, их пальцы — костяные когти, их рты — черные дыры, извергающие мольбы.
— Ты слышишь! Ты должен спасти!…
Адриан рухнул на колени, сдавленно застонав. В ушах пульсировало, будто кто-то бил молотом по наковальне изнутри. Перед глазами поплыли спирали — синие, как вены на трупах, красные, как вспоротые артерии. Он вспомнил детскую комнату: плюшевый мишка, упавший в лужу крови матери. Тот же шепот тогда: «Она не умерла. Она ушла в тишину. Как и ты уйдешь».
— Заткнитесь! — прохрипел он, впиваясь ногтями в виски.
И вдруг… тишина.
Словно кто-то выдернул штекер из розетки мироздания. Адриан поднял голову, задыхаясь. Дым рассеялся, обнажив адскую картину: вагон, изуродованный взрывом, тела, застывшие в немых позах отчаяния. И тогда он увидел ее.
На полу, среди осколков, лежали ноги. Полупрозрачные, как дымка над болотом. Босые, с синеватыми прожилками под кожей, будто мраморные. Они вели взгляд вверх — к рваному платью, к лицу… которого не было. Лишь туманная дымка вместо черт.
Ужасающая картина, от которой стыла кровь в жилах…
— Ты… — Адриан протянул руку, но пальцы прошли мимо, словно сквозь ледяную воду.
Девушка пошевелила губами, будто что-то говорила. Не голосом, а самим ветром, что гулял по тоннелю и вагону:
— Они не остановятся.
За ее спиной, в трещине на полу, извивалась змея — на этот раз не гравировка, а живая, из пепла и крови. Ее чешуя блестела, как полированный скальпель.
— Кто ты? — выдохнул Адриан, но призрак рассыпался, оставив на полу лишь лужу воды. Нет, не воды. Чего-то пока непонятного.
Это настолько захватило его внимание, что он даже забыл про дыхание. Он смотрел перед собой на вагон, превратившийся в гробницу, и шептал про себя, как мантру:
— Это все сон…сон.
Адриан прислонился к обугленной стене, ощутив, как холод металла просачивается сквозь рубашку. Его мысли путались, словно провода под напряжением. Взрыв. Голоса. Призрак. Каждое слово отдавалось в висках тупым ударом. Он попытался вдохнуть глубже, но воздух пах гарью и железом — как в морге после вскрытия самоубийцы.
— Что за чертовщина…- прошептал он, но голос сорвался в хрип.
Ладони задрожали, будто под кожей завелись осы. Адриан сжал их в кулаки, но дрожь перекинулась на плечи, на скулы, вырвалась наружу каплей крови из носа. Алый ручеек извился по губе, упал на белый воротник рубашки, что выглядывал из расстегнутого пальто — пятно расползлось, как предсмертная роза.
«Молчание — это крик, который никто не услышал»
Холодные пальцы медсестры щипали кожу, накладывая швы на рану у виска. Адриан сидел на кушетке, запрокинув голову, и смотрел в потолок сквозь полуприкрытые веки. Флуоресцентные лампы моргали, как раздраженные глаза мертвецов. Каждый щелчок хирургических ножниц отдавался в его черепе эхом детского кошмара.
— Легкое сотрясение, — сказал врач, снимая перчатки. — Но я бы посоветовал МРТ. Иногда мозг…
— …прячет осколки прошлого в складках серого вещества, — закончил за него Адриан, улыбнувшись так, будто швы на его лице вот-вот лопнут.
Врач замер, потом кивнул и вышел, оставив его в комнате, где запах антисептика дрался с ароматом старой крови. Адриан потрогал повязку. Руки все еще дрожали — мелкой дрожью, как у вскрытой жертвы перед последним вздохом.
Семь лет.
Мысль врезалась внезапно, как поезд в тупик. Он закрыл глаза, и мир поплыл.
Лето 1994:
Дача заросла крапивой, как труп лианами. Мать кричала в доме, разбивая флаконы с лекарствами.
— Он снова говорит с ней! С этой… этой тварью из колодца!
И в ответ такой же яростный крик, но уже мужской, который требовал замолчать.
Надоело. Как же надоело слушать всю эту брань…
Адриан прижался спиной к ржавой решетке, за которой чернела бездна. Вода внизу плескалась, словно кто-то полоскал окровавленное белье.
— Адриан… — донеслось снизу. Голос миссис Гретхен, соседки, которая утонула на прошлой неделе. Ее тело так и не нашли. — Спустись, милый. Здесь так тихо.
Заманчиво, конечно, но он пока еще мог понимать грань между реальным миром и чужеродным. Да-да именно так он его мысленно назвал, не понимая в свои детские года, что такое в действительности смерть и как с этим жить.
И вот снова громкие ругательства из дома, звук разбивающейся посуды…
Он зажмурился, а пальцы сами потянулись к цепи с ржавым ведром. Металл скрипел, вытягивая из колодца запах гниющих водорослей и… чего-то еще непонятного, но уже знакомого с ранних лет.
— Адриан! — мать вырвала его из транса, швырнув на землю. Ее глаза были красными от таблеток и страха.
Это сколько он тут так стоял? Да и зачем так грубо его отдирать от колодца? Или он уже был почти там?
Нет, он не помнил. Не осознавал…
— Ты хочешь, чтобы я тоже туда прыгнула? Хочешь?!
Сейчас, спустя столько лет, он понял бы ее. Но тогда, в семь, лишь стиснул зубы, пока она тащила его в дом. А ночью, когда луна лизала края колодца, он вернулся. И услышал:
— Они сделают тебя проводником. Как меня.
Щелчок — звук открывающейся двери вернул его в реальность.
— Доктор Вольф? — В дверях стоял капитан Мартин, держа в руках кофе в бумажном стакане. На подбородке застыла капля — не пот, а дождь снаружи. — Выглядите живее трупов, которых вскрываете.
Адриан медленно опустил ноги с кушетки. Каждая мышца горела, будто его пытали на дыбе воспоминаний.
— Это комплимент? — спросил он, замечая, как взгляд Мартина скользнул по его дрожащим пальцам.
— Констатация факта. — Капитан бросил на стол конверт. Внутри — фото противогаза из вагона. На резиновой маске, чуть выше фильтра, виднелась царапина. Форма — серп. Как шрам на шее Мартина. — Знакомо?
Адриан провел языком по сухим губам. Вкус крови смешался с привкусом лжи.
— Военные модели тысяча девятьсот восьмидесятых. Сняты с вооружения после…
— …после того, как в них нашли следы цианида, — перебил Мартин. Его глаза сузились. — Любопытно, доктор. Выжившие в других вагонах в том инциденте тоже слышали голоса.
Комната внезапно стала тесной. Адриан встал, делая вид, что поправляет манжеты. В зеркале напротив он увидел отражение: за его спиной, в углу, стояла девочка в мокром платье. Вода стекала с ее волос, образуя на полу узор — цифру 73.
— Галлюцинации — частый спутник шока, — произнес он, поворачиваясь так, чтобы перекрыть Мартину вид на зеркало.
— Шока? — Капитан шагнул ближе. Из кармана его куртки торчал уголок фотографии — женщина с глазами цвета ледника. — Или вины?
Адриан замер. Где-то вдалеке, за стенами клиники, завыла сирена. Или это кричала миссис Гретхен, все еще ждущая его на дне колодца?
— Я закончил, — резко сказал он, хватая пиджак. — Морг ждет.
Мартин не стал останавливать. Когда дверь захлопнулась, капитан подошел к зеркалу. В мутном стекле, рядом с его отражением, мерцала надпись, словно выведенная паром:
«Субъект 09 наблюдает».
Но Крюгер всего этого не увидел. Он лишь хмыкнул, покачав головой, а потом и вовсе вышел из палаты. Ему еще дело раскрывать, а он тут лясы точит — не порядок.
И ведь каждый из них пошел своей дорогой, но надолго ли?
Морг встретил Адриана ледяным дыханием. Флуоресцентные лампы гудели, как раздраженные пчелы, а воздух пропитался запахом формалина — густого, сладковатого, словно сироп из прокисших надежд. На столе в углу валялся недопитый кофе ассистента: парень сбежал курить, оставив включенным компьютер с полураспавшимся скелетом на заставке. Адриан провел пальцем по клавиатуре, оставив след в пыли. Трупы не пылятся, — подумал он. Они просто ждут.
Опустившись в кресло, он зажмурился, но тишина морга оказалась громче взрыва. В ушах звенело, будто кто-то бил хрустальные стаканы. За закрытыми веками поплыли образы: отец, краснолицый от шнапса и гнева, тащит его за руку по коридору клиники.
— Скажи доктору правду! Скажи, что ты видишь этих… этих чертей!
Декабрь 1995.
Снег за окном психиатрического кабинета напоминал пепел. Адриан, прижав к груди потрепанного мишку, смотрел на часы врача — золотую змею, с какими-то странными сверкающими глазами.
— Мальчик говорит с мертвыми? — психиатр щелкнул ручкой с пером, похожим на скальпель. — Типичная шизофреническая симптоматика.
Дождь хлестал по крыше полицейского участка, будто пытался вымыть грехи из трещин в бетоне. Адриан сидел в кабинете капитана, стиснув в руках бумажный стакан с кофе, который уже остыл, превратившись в жижу. На столе перед ним лежал скальпель — тот самый, что он взял из морга. Лезвие отражало свет лампы дневного свечения, рисуя на стене дрожащую змейку.
Мартин кружил вокруг, как стервятник, его тень перекрывала свет то тут, то там.
— Знаете, что странно, доктор? — он резко остановился, упершись ладонями в стол. — Вы слишком спокойны для свидетеля. Или вы и есть террорист?
Адриан медленно поднял взгляд. В углу кабинета, за спиной капитана, стояла девочка в мокром платье. Вода стекала с ее волос, образуя на полу цифру 73.
— Если бы я был террористом, — произнес он, вращая стакан в руках, — вы бы уже лежали в морге с вырезанным сердцем. Или ваше сердце, капитан, давно стало камнем?
Мартин хлопнул по столу папкой. Из нее выскользнули фото: обугленные тела в вагоне, противогаз с символом Уробороса, женщина с ледяными глазами — живая и мертвая.
— Выжил только вы. Случайность? — он ткнул пальцем в фото Адриана, сделанное камерой метро за минуту до взрыва. На снимке он стоял, уставившись в окно, где в отражении мелькнула тень в противогазе.
7 лет.
Внезапно Адриан снова почувствовал запах колодца — сырость, ржавчина, миндаль. Голос миссис Гретхен зашептал в ухе: «Скажи ему. Скажи, что видел меня».
— Вы когда-нибудь задумывались, капитан, — Адриан откинулся на стуле, сцепив дрожащие пальцы, — что смерть — это не конец? Что они… — он кивнул на фото трупов, — все еще здесь?
Мартин замер. На мгновение в его глазах мелькнуло что-то — тревога? Узнавание?
— Вы пытаетесь сыграть в сумасшедшего? — он наклонился так близко, что Адриан увидел сетку лопнувших капилляров в его глазах. — Это не сработает.
— А вы пытаетесь найти виноватого, чтобы закрыть дело. — Адриан встал, опираясь на стол. Его тень, удлиненная светом, накрыла фото, словно саван. — Но змея кусает свой хвост, капитан. Вы — часть кольца.
Внезапно зазвонил телефон. Мартин выругался, схватил трубку. Адриан услышал обрывки фраз: «взрыв на станции… символ на стене… та же женщина…».
— Вы свободны, — бросил Мартин, хватая куртку. — Но не уезжайте из города.
Когда дверь захлопнулась, Адриан подошел к окну. На мокром стекле кто-то нарисовал ртутью Уробороса. За ним, в ночи, стояла фигура в противогазе. Женщина подняла руку, показывая на часы: 08:17.
— Ты следующий, — прошептали стены.
А скальпель в его кармане застыл холодным обещанием.
Когда Адриан вышел из участка, дождь хлестал по асфальту, будто небо рвало на части стальные нити своих слез. Он, втянув голову в плечи, как черепаха в панцирь. Холодный ветер швырнул ему в лицо горсть капель, словно насмехаясь: «Где твой белый шум теперь?»
Он судорожно засунул в ухо наушник, но вместо спасительного гула услышал хрип — сигнал поймал радиочастоту. Голос диктора вещал о новом взрыве. 08:17. Всего час назад.
— Черт, — выдохнул он, вырывая наушник. Но тишина оказалась хуже. В такт дождю застучало в висках: кап-кап-кап, будто кто-то медленно вбивал гвоздь в его череп.
— Эй, доктор! Небось, рыбу потом из карманов вытряхивать будешь!
Адриан обернулся. Под козырьком здания стояла женщина в кожаной куртке, держа над головой зонт-хамелеон — красно-черные полосы сливались в гипнотический узор. Ее улыбка вспыхнула, как неоновая вывеска в ночи.
— Мария Шульц, детектив. Вижу, Крюгер вас уже выпустил, — она шагнула в дождь, подставляя зонт. — Хотите, доведу до такси? А то вы похожи на мокрого кота, которого выгнали из ада.
Он хотел отказаться, но дождь усилился, превратившись в стену из лезвий. Под курткой Марии мелькнул значок — змея, обвивающая пистолет. Ирония.
— Вы тоже часть его «кольца»? — буркнул Адриан, замечая, как ее зрачки сузились.
— Кольца? — она рассмеялась, и звук напомнил звон хрустальных бокалов. — Я скорее та, кто эти кольца ломает. Идет?
Они двинулись по улице, где лужи отражали мир вверх ногами. В одной из них Адриан увидел себя — бледное лицо, повязка на виске, а за спиной… Тень в противогазе, растворяющаяся в потоках воды.
— Вы странно молчите, — Мария нарочно толкнула его плечом. — Я-то думала, патологоанатомы любят поговорить. Хотя бы с трупами.
— Трупы не задают глупых вопросов, — огрызнулся он, но уголок губ дрогнул.
— О, значит, улыбаться умеете! — она остановилась, вдруг став серьезной. — Слушайте, я видела ваше дело. Взрывы, эти символы… Вы не жертва. Вы ключ.
Адриан замер. Капля дождя скатилась с ее ресниц на губы, и он невольно проследил за ней взглядом.
— Ключ? — переспросил он, стиснув в кармане скальпель.
— Да. — Она приблизилась, и под зонтом стало тесно. Запах ее духов — жасмин и порох — перебил вонь дождя. — Крюгер ищет козла отпущения. А я… — она коснулась пальцем его груди, — верю в призраков. Особенно в тех, кто их видит.
Внезапно грохнул гром, и зонт чуть ли не вырвало порывом ветра. Они инстинктивно прижались друг к другу, а потом рассмеялись — нервно. Мария первой оправилась, поправив мокрые волосы.
— Ладно, герой, — она сунула ему зонт. — Берите. А то простудитесь, и кому я тогда буду кофе наливать?
Он хотел отказаться, но она уже скрылась за углом, оставив след из брызг. В руках остался зонт, на ручке которого была гравировка — Уроборос. Или ему это просто привиделось?
Но над этим нужно думать явно не под дождем.
***
Дверь захлопнулась за ним, словно отрезав последнюю нить, связывающую с миром. Адриан прислонился к стене, мокрый от дождя и воспоминаний. Вода стекала с пальто на пол, образуя лужицы, похожие на слезы гиганта. В квартире пахло пылью и одиночеством. Лампы, холодные и безжизненные, мигнули, будто нехотя признавая его возвращение.
Февраль впился в город клыками метели, превращая дождь в колючую крупу. Морг Фридрихсхайн стоял как ледяной ковчег, а в его окнах мерцали синие отсветы мигалок. Капитан Крюгер вырвал дверь «Ауди» так резко, что снежная пыль взвилась вихрем. Его плащ, покрытый инеем, хлопал на ветру, словно крылья разъяренной птицы.
Адриан услышал шаги раньше, чем они донеслись из коридора. Гулкие, тяжелые, с лязгом ключей на поясе. Он не оторвался от трупа № 3 — женщины с перерезанным горлом, чья кожа отливала синевой цианоза. Но пальцы на скальпеле дрогнули.
— Доктор Вольф. — Голос Мартина рассек морозный воздух, как нож лед. — Вы словно моль, которая кружит вокруг трупов.
Адриан медленно обернулся. Капитан стоял в дверях, засыпанный снегом, словно призрак зимы. Его щеки пылали от холода, но глаза были холоднее жидкого азота.
— Моль не вскрывает тела, капитан. Она их пожирает, — Адриан провел скальпелем по ладони, оставив тонкую белую полосу. — Как и вы.
Мартин шагнул вперед, снег с его ботинок растекся по полу кровавыми следами. Он бросил на стол пробирку с ртутью. Жидкий металл заурчал, выписывая цифру 73.
— Знакомо? — спросил он, пристально глядя на дрожь в руках Адриана. — Нашли в мусорном баке на «Вестенде». Рядом — ваш след.
Адриан рассмеялся. Звук был резким, как треск ломающейся кости.
— Мои следы везде, капитан. Я патологоанатом, а не призрак.
Мартин ударил кулаком по столу. Пробирка подпрыгнула, ртуть выплеснулась, образуя на стекле змеиную чешую.
— Вы играете со мной, доктор. — Он наклонился так близко, что Адриан почувствовал запах кофе и ярости. — Но я не труп, которого можно резать.
Адриан не отступил. В его ушах зазвучал белый шум, глуша голоса, но сквозь него пробился шепот: «Он боится. Как тогда, в детстве».
— Вы правы, — внезапно сказал он, убирая скальпель. — Я видел ее. Ту женщину. В противогазе.
Мартин замер. Даже снег за окном будто перестал падать.
— Где? — прошипел он.
— В зеркалах. В лужах. В ваших глазах. — Адриан ткнул пальцем в зрачки капитана, где пульсировали крошечные капилляры. — Она везде, капитан. И вы это знаете.
Мартин отшатнулся, будто обжегся. Его рука дрогнула у кобуры, но вместо пистолета он вытащил фото. На нем — ребенок в песочнице. Лицо размыто, но на шее виднелся шрам в форме полумесяца.
— Это вы, да? — голос капитана стал хриплым. — Семилетний мальчик, который «разговаривал» с утопленницей.
Адриан сглотнул. Колодец. Миссис Гретхен. Крики матери. Все вернулось волной, смыв белый шум.
— Вы копались в моем прошлом, — прошептал он.
— Нет. — Мартин положил фото на стол рядом с пробиркой. — Оно само вас настигло. Как и ее.
Он кивнул на труп женщины. Адриан посмотрел — ее рука, синяя и одеревеневшая, лежала на животе.
Тишина стала гуще. Даже холодильники перестали гудеть. Мартин выпрямился, снег с его плеч осыпался, как пепел.
— Вы не жертва, Вольф. Вы мишень. Или приманка. — Он повернулся к двери, но обернулся в последний раз. — Я найду ее. С вами или через вас.
Когда шаги затихли, Адриан подошел к окну. На стеклах мороз вывел узор — бесконечные петли змеи. Он приложил ладонь к холоду, а в отражении за спиной мелькнула тень в противогазе.
Но это могло уже просто мерещиться от страха. И ведь, как нарочно, ассистент снова убежал на перекур.
Собака сутулая…
— Ты следующий, — прошелестело в такт метели.
— Да заткнись, — устало шикнул в сторону доктор, не зная, что еще он мог вообще сейчас сделать. Нет, понятно, что теперь еще сложнее будет контактировать с этим капитаном, но… почему-то в первый раз он ощутил облегчение.
Кто бы мог подумать, что раздражающий и весь из себя такой толстолобый капитан может верить? Лично Адриан еще сомневался. Да и ему не особо хотелось, чтобы об этом все же кто-то знал.
А что ему делать в таком случае?
Правильно, он мог только убедить словесно своего оппонента в своем ошибочном выводе. Правда, чтобы это сделать, придется все же ему помогать и дальше, чтобы быстрее это дело закончилось и от него отстали.
Утомительно…
Ледяной ветер выл за окном морга, но Адриан не чувствовал холода. Его пальцы сжали край стола, будто пытаясь удержаться в реальности, пока воспоминания, как щупальца, тянули его назад. В нос ударил запах — не формалин, а старое дерево, плесень и… что-то сладковатое. Формальдегид. Еще до того, как он узнал это слово.
На мгновение перед глазами проплыли моменты из прошлого, о котором ему, честно говоря, не хотелось вспоминать...
Адриан вздрогнул, уронив скальпель. Он стоял в морге, а перед ним — труп женщины. Все, как обычно вроде бы, но что-то его насторожило. Он сощурился, прислушиваясь, а потом и вовсе глубоко вздохнул, после чего снова воткнул наушник в ухо с белым шумом.
Не хотелось ему как-то слышать снова голоса ходячих мертвецов сейчас. Настроение и так давало серьезный сбой, а тут еще эти воспоминания постоянные о прошлом.
Нет, необходимо забыть обо всем этом. Он ведь уже вылечился от этого всего. Он должен просто работать, а не делать какие-то финты ушами.
Только настроение явно было не шибко рабочим…
Снова глубоко вздохнув, он закрыл окно. Еще через пару мгновений он просто вышел из морга, хлопнув дверью. Так-то ассистент потом зайдет, вот и пусть работу заканчивает, а у него есть кое-какое дельце…
---
Снежная буря выла, как раненый зверь, закручивая вихри искрящейся пыли над станцией «Шарлоттенбург». Капитан Мартин Крюгер шагал сквозь хаос, его плащ вздымался, словно крылья коршуна. Каждый крик спасателей, каждый треск рации впивался в виски, как гвоздь.
— Где отчет по следам?! — рявкнул он, хватая за рукав ближайшего детектива. — Вы тут в снежки играете или работаете?!
Тот замер, будто олененок в свете фар. Мартин вырвал у него планшет, швырнул в сугроб. На мгновение толпа застыла — даже ветер стих, затаив дыхание.
Тоннель сжал их, как змеиные кольца. Фонари Мартина выхватывали из тьмы обугленные стены, испещренные символами змеи. Каждый шаг отдавался эхом, будто город скрипел зубами под землей.
— Если вы чихнете, доктор, я пристрелю вас за нарушение тишины, — прошипел Крюгер, сжимая фонарь так, что костяшки пальцев побелели.
Адриан шел следом, его медицинская сумка стукалась о бедро в такт шагам.
— Страх пахнет потом, капитан. Советую сменить дезодорант.
Мартин резко обернулся, луч света врезался Адриану в лицо.
— Вы хоть понимаете, что мы идем в ловушку?! Как будто ловушка сделана специально для нас!
— Она ждет вас, — поправил Адриан, отстраняя фонарь. — Я же просто проводник в вашем кошмаре.
Капитан хрипло засмеялся. Звук был похож на скрежет камней.
— Проводник? Вы — гвоздь в моем гробу!
Они двинулись дальше, глубже в пасть тоннеля. Воздух густел, пропитанный запахом гари и… миндаля. Адриан остановился, прижав ладонь к стене.
— Здесь. — Он ткнул пальцем в трещину, из которой сочилась ртуть. — будто бы все пропитано ртутью.
Крюгер прислонился к противоположной стене, вдруг побледнев.
— Вы говорите, как сумасшедший.
— А вы дышите, как загнанный зверь. — Адриан достал скальпель, поддел им кусок штукатурки. Под ней оказалась стальная дверь с глазком. — Давайте ключ или продолжим препираться?
Капитан выругался, но достал ключ из кармана — алый как кровь. Дверь скрипнула, открывая черный зев.
— Вы первый, герой, — Адриан жестом указал в темноту.
Мартин шагнул, фонарь дрогнул. Внезапно из-за спины донесся шорох — словно кто-то протащил гвоздь по металлу.
— Стойте! — Адриан рванулся вперед, но капитан уже повернул назад, к источнику звука.
— Это…
Грохот.
Свод тоннеля вздыбился, как спина раненого дракона. Камни посыпались дождем, земля завыла. Адриан толкнул Крюгера в нишу, накрыв собой. Мир сузился до рева камнепада, ударов по спине, хруста костей под сапогами.
— Держитесь! — крикнул он, но голос потонул в грохоте.
Когда пыль осела, Адриан увидел: между ним и капитаном выросла стена из бетона и арматуры. Сквозь щели пробивался луч фонаря, разрезая тьму.
— Живой? — крикнул Крюгер, и в его голосе впервые прозвучало нечто, похожее на страх.
Адриан прижал ладонь к холодному камню. Где-то за стеной капала вода, повторяя: Ты-сле-ду-ю-щий.
— Пока вы не геройствовали — да. — Он достал скальпель, провел лезвием по щели. — Ищите выход. Или призраки прошлого вас точно заберут.
— Вы… Вы точно сумасшедший! — Крюгер ударил кулаком по стене. — Я вас вытащу, поняли?!
Адриан усмехнулся, разворачиваясь к черному зеву открытой двери.
— Скорее бы, капитан, — усмехнулся Вольф, а сам поднялся на ноги. — А пока я пойду посмотрю, что там внутри еще есть.
Он шагнул в темноту, а стена за его спиной зарычала новым обвалом. Последнее, что он услышал — вопль Крюгера.
А темнота уже обняла Адриана, как старый враг. Он шагал, прижав ладонь к стене — шершавый бетон крошился под пальцами, словно гнилая кость. Воздух гудел, насыщенный запахом ржавой воды и чего-то кислого, будто тоннель переваривал свою жертву. Где-то вдали капало: кап-кап-кап, словно часы на запястье мертвеца.
— Идиот, — проворчал он себе под нос, вспоминая забытые наушники. Тишина здесь была иной — тяжелой, липкой, будто наполненной невысказанными признаниями погибших.
Нога наткнулась на что-то мягкое. Адриан замер, медленно направляя луч фонарика вниз. Тело. Мужчина в форме метростроевца, лицо скрыто под капюшоном. Но когда он перевернул его, под капюшоном оказалась… кукла. Тряпичная, с пуговицами вместо глаз и ртом, зашитым красной нитью. На груди — нашивка: «Субъект 12. Ошибка системы».
— Мило, — Адриан швырнул куклу в темноту. Она ударилась о стену с глухим стуком, и вдруг тоннель вздрогнул. Где-то впереди раздался стон — человеческий, хриплый, переходящий в рыдания.
Он побежал на звук, спотыкаясь о рельсы, покрытые слизью. Луч фонаря выхватил из мрака дверь вагона, вмятую, как бумажный стаканчик. Внутри — движение. Тени.
— Эй! — крикнул он, и эхо подхватило: эй-эй-эй, будто дразнясь.
Из вагона высунулось лицо — женское, бледное, с подведенными стрелками глазами.
— Вы… вы живой? — голос дрожал. За ней маячили еще трое: подросток в рваной куртке, старик с перевязанной головой, девушка, прижимающая к груди сумку с аптечкой.
Адриан переступил порог вагона. Воздух здесь пах жареным мясом и страхом.
— Доктор Вольф. Патологоанатом, — представился он, доставая из сумки фонарь поярче. — Раненые есть?
Подросток засмеялся — резко, истерично:
— Патологоанатом? То есть ты копаешься в трупах, а не лечишь? Отлично! Нам точно повезло!
Старик ткнул его локтем, затыкая. Девушка с сумкой шагнула вперед:
— У меня… у меня нога. — Она задрала штанину, обнажив рваную рану. Края кожи почернели, будто обугленные.
Адриан нахмурился. Присел, достал скальпель и флакон с дезинфектантом.
— Это не от взрыва, — провел он лезвием вдоль раны. Девушка вскрикнула. — Ожог от химиката. Цианид? Ртуть?
— Она… она брызнула на меня, — прошептала девушка, сжимая зубы. — В черном плаще, с противогазом. Сказала… сказала, что мы часть «эксперимента».
Адриан резко поднял голову:
— Когда?
— Час назад. Мы пытались выбраться, но тоннели… они меняются. Как лабиринт.
Старик вдруг заковылял к окну, тыча пальцем в стекло, заляпанное грязью:
— Смотрите! Смотрите!
Снаружи, в темноте, плыл свет. Мерцающий, зеленоватый, будто свечение гнилушки. Адриан прижался лицом к стеклу. В луче фонаря мелькнула стена, исписанная символами, а под ними — ряд прозрачных цилиндров. Внутри… люди. Вернее, то, что от них осталось: кожа, слитая с металлом, лица, застывшие в крике, пальцы, вросшие в стекла как корни.