Пролог
— От кого прячемся, леди Софи? — услышала над ухом вкрадчивый шепот.
Тихо вскрикнув больше от неожиданности, чем от страха, развернулась, машинально огрев наглеца туфлей по тому месту, где предполагаемо должна была находиться наглая рожа, но попала лишь по груди. По спине пробежались холодные мурашки, внизу живота предательски заныло, поскольку передо мной стоял не кто иной, как сам Солайр, мой нечаянный муж, прожигающий виновато улыбнувшуюся и чуть-чуть съежившуюся меня красноречивым взглядом.
— Леди Софи, — укоризненно протянул король, правда, в темно-синих глазах я успела заметить тени смешинок, тут же скрывшиеся за надменной строгостью. — Напомните мне к вам больше никогда не подкрадываться, это опасно для жизни.
«Очень смешно. Прям обхохочешься», — недовольно подумала, стараясь игнорировать, как при таком холодно-высокомерном тоне Солайра в груди тоскливо кольнуло.
Как же я соскучилась…
Вслух же сказала иное, да и еще покладисто покивала, обходя его величество по широкой дуге, скользнув по тренированному сильному телу жадным, сожалеющим взглядом:
— Напомню. Обязательно напомню, ваше величество.
И не сдержав вымораживающее изнутри желание хоть как-то его задеть, чтобы перестал смотреть на меня так цепко, чтобы стереть с его красивого лица эту чертову ледяную ухмылку, обманчиво хладнокровно выдала:
— И впредь, лорд, держите себя в руках. А точнее, свои руки, а то их распускание тоже опасно для жизни.
Артефакт в голове весело расхохотался, а моя пятая точка поджалась от ощущения скорейшей расправы за длинный язык.
Гордо кивнув опешившему королю, я поспешила по коридору, молясь как можно быстрее оказаться в своих покоях.
— Леди Софи, — угрожающе гаркнули у меня за спиной. — А ну, стойте!
— Простите, ваше величество, я тороплюсь, — крикнула, не оборачиваясь.
— Леди Софи!
Тяжело сглотнув, подхватила юбки и едва не вприпрыжку понеслась по коридору, напрочь забыв и про рыскающих совсем рядом подопечных, и про то, что хотела заскочить к придворному артефактору. Сбежать от гнева моего повелителя было важней. А то там и артефактор будет без надобности, и даже придворный целитель вряд ли поможет. Зато как некромант будет рад...
Блайд в голове заходился скрежещущим хохотом, а мне было совсем не смешно, поскольку за спиной слышался отчетливый топот погони.
«А как же леди?», — задыхаясь от смеха, выдал Блайд.
— Да ну их, — пробормотала, едва кубарем не скатившись по ступеням лестницы. — Сейчас другие заботы.
— Еще какие другие! — услышала за спиной рык. — Софи! Я сказал: остановись!
* * *
Глава 1
София
Сидя в нотариальной конторе, я скучающе рассматривала дорогую, но крайне безвкусную обстановку помещения, вполуха слушая, о чем мне вещает сухенький старичок в огромных, на пол-лица, затемненных очках.
На вид дедку было лет семьдесят, однако из-за хоть и чистенькой, но мешковатой одежды, сгорбленной спины и тех самых очков, понять, сколько ему было на самом деле годков, сложно.
Да и не интересно.
Вот интерьерчик ― это другое дело, занимательное, я бы сказала. Например, мне было невдомек, для чего здесь повесили эти пылесборные бархатные шторы? Да им место в музее! К ним было страшно даже подойти, не говоря уже про подвинуть, чтобы пролить хоть немного света в помещение, темновато же! И лампу бы эту настольную фиг знает какого столетия тоже не мешало в тот самый музей определить. На пару с местами потертым таким же темно-красным ковром, ну прям ковер для дворца, не меньше.
А огромный глобус посередине кабинета на стеклянной подставке ему на кой сдался? Катает тудым-сюдым для успокоения нервов? Или там запрятан алкоголь? Я с подозрением покосилась на дедка. Да вроде не был он похож на того, кто время от времени закладывает за воротник. И спиртным не пахло.
Дедок, имени которого я, к своему (не) стыду, не запомнила, заметив мой прищуренный, обращенный на него взгляд, поднял брови и нахмурился:
— София Павловна, вы вообще слушаете, о чем я вам говорю?
Посмотрев на нотариуса, равнодушно пожала плечами. Да слышала я все, не глухая же. Но все равно мне было непонятно, откуда у меня, ни с того ни с сего, сироты, выращенной в стенах интерната, вдруг чудесным образом возникла усопшая, неучтенная родственница, оказавшаяся недавно почившей родной бабулей?
Где она, скажем, была, когда я находилась в детдоме? По какой такой важной причине не забрала меня к себе после смерти папеньки? Почему, если рассматривать сию ситуацию с теоретической точки зрения, отписала именно мне свое наследство в виде непонятного домика в неизведанном захолустье?
С какой такой радости?
Подозрительно это все.
Однако, по заверению дедка, родственников у «доброй» бабули, кроме меня, более не имелось. Это, конечно, не странно, но в контексте всего, все-таки загадочно.
Совершенно не ожидала, что в этом захолустье будет хоть одна живая душа, и со страху подскочила на месте, круто разворачиваясь и тут же облегченно выдыхая. Передо мной всего в нескольких шагах стояла, слава богу, не привидение и даже не маньяк, а всего лишь маленькая, худая как жердь низенькая старушка в чистеньком цветастом платье, поверх которого был накинут явно мужской потертый от времени кожаный жилет.
М-да, хорошо, что у меня нервы вроде как крепкие, по крайней мере, раньше нервная система сбоев не давала, а то можно было бы не удивляться наличию мокрых штанов.
Бабуля задумчиво прищурилась, смотря на мое вытянутое в изумлении лицо, и протянула:
— Ты не Санька, хоть и похожа. Кто такая будешь? Чего забыла в Красном Яре? Небось, поживиться чем-то пожелала, так вот, что я тебе скажу: нет здесь никакого добра!
Бабуля с ехидцей развела тонкими руками и прищурилась, оглядывая растерянную меня с ног до головы, задумчиво протянула:
— Правда, на воровку ты не тянешь, так кто такая-то?
Не зная, как правильно реагировать на подобное заявление, усмехнулась. Так, стоп. Что она сказала? Санька? Мою маму звали Александрой, правда, я ее совсем не помнила. Она умерла, когда мне еще и года не исполнилось. Неужели эта бабушка имела в виду ее?
— Нет, я действительно не Санька. Мое имя София Грознова, — не успела я прояснить ситуацию, как незнакомая бабка удивленно присвистнула:
— Наследница, стало быть. Ну-ну. Что ж, пойдем, проведу. Давненько я не была у Грозновой. Померла она, как я понимаю.
— Угу, — пробормотала, наблюдая как старушка подошла к хлипкой калитке и, просто ее толкнув, махнула мне рукой.
— Ну, пойдем, раз приехала. Пойдем, говорю, чего топчешься?
«М-да, милая старушка, однако».
Вздохнув, обернулась на свою машинку, посмотрела на мрачный деревянный дом напротив и поплелась за шустрой старушкой. Что же еще оставалось делать.
Старушка с интересным старинным именем Велислава Аристарховна помогла открыть мне дом, к моему изумлению, совершенно не воняющий затхлостью или стариной, приказала раздеваться и осматриваться, а сама утопала в свой домик за чаем и плюшками. Я же в ее отсутствие отправилась на короткую экскурсию.
Ну, что я могла сказать? Дом меня немало удивил. Он для своего вида был довольно-таки большой. Я подозревала, что внутри будет тесно, мерзко и плесневато. Ан нет. Дом состоял из четырех не слишком больших комнат, кухни, и явно где-то должен был быть вход на чердак.
У меня вообще складывалось впечатление, что хозяйка дома всего на минуту отлучилась и вскоре вернется обратно, однако со слов нотариуса я знала, что бабушка не приезжала сюда довольно давно, проживая в столице.
Согласитесь, странно.
Две комнаты здесь были за спальни. Третья ― в некотором роде гостиная, а четвертая… библиотека. Вот чего я не ожидала, так это увидеть реальную библиотеку со множеством шкафов, горок с книгами, новыми и старыми.
— А, вот ты где, — услышала за спиной голос Велиславы Аристарховны. — Нашла сокровища Рады.
На этот раз я не испугалась, но удивилась тому факту, что не услышала шагов. Дом все-таки старый, и половицы кое-где скрипели. А старушка словно из ниоткуда появилась.
— Сокровища? — заинтересованно переспросила, повернувшись к ней лицом. — Рада? Это вы так бабушку назвали? Но в документах стаяло другое вроде имя.
Пожилая женщина заметно помрачнела.
— Ага, — буркнула она. — Бабку твою звали Радислава, сокращенно Рада, а меня Веля. Можешь, собственно, так меня и называть: бабушка Веля. А сокровища...
Баба Веля взглянула на полки с книгами, и в ее блеклых глазах мелькнула тоска, она поджала губы:
— Радислава читать жуть как любила. Чего только в ее архиве не найдешь. И сказки, и предания, и байки, да все что угодно. Но знаешь что, не советую сюда ночью заходить и брать книги в черных обложках.
Я изумленно вскинула брови:
— Почему?
Бабушка нехорошо хмыкнула, дергая меня за рукав куртки:
— Вот что, девка. Чай пойдем пить, там все и обговорим. Слыхала, что в ногах правды нет?
Я заторможено кивнула, покосилась на книги, с каждой минутой все острее ощущая, что с момента передачи мне этого дома начала происходить какая-то чехарда.
Только пока было не ясно, то ли я такая мнительная, то ли взаправду стоит прислушаться к своим предчувствиям чего-то нехорошего и брать ноги в руки, благоразумно уматывая в город.
Второй вариант мне нравился пока больше.
Пока бабушка Веля заваривала чай, я принесла свои скромные вещички и провиант в одну из комнат и, следуя все тому же предчувствию, залезла в нотариальный документ, а прочитав имя бывшей владелицы, недоуменно прикусила губу, хмуро посмотрев в сторону приоткрытой двери.
Согласно этому документу, бабку звали Регина, а никак не Радислава.
Велислава Аристарховна, когда я вошла на маленькую кухоньку, хозяйничала у рабочей зоны, наливая в с виду вполне приличные кружки кипяток, и что-то бормотала под нос, но что именно, я не расслышала. Остановившись в дверях, я поежилась. На кухне было сыро и как-то мрачновато.
С бабой Велей мы просидели долго.
Она живенько, с огоньком и смехом рассказывала о жизни в поселке, о крепкой дружбе по молодости с моей предполагаемой бабкой Радиславой, поведала несколько жутковатых историй, якобы сотворенных моей матерью, ну и о том, по какой причине вымерла деревня.
Все оказалось до банального просто.
Люди отсюда постепенно начали уезжать в город, ближе к благам жизни, не желая прозябать и влачить нищенское существование в деревне на одну улицу, без образования, нормальной медицины, ну и так далее. В общем, понять этот момент и желание людей было легко.
И никакой тайны в вымирании деревни здесь на самом деле не имелось.
Сначала-то один «хлопец» укатит, за ним брат или сестра, а после и родители переберутся, и так происходило, пока в Яре не остались лишь совсем древние старики, не желающие уезжать из родного гнезда. В их числе оказались сама баба Веля, моя покойная бабка, и то та со временем тоже изъявила желание переехать, и ведь переехала, ну и несколько бабок и дедов. Последние-то и умерли уже давненько.
Вот так и остались из яровцев только сама Велислава да совсем старая Лизавета, живущая в начале села.
Но у меня имелся один вопрос касательно все той же бабки Рады: как же так вышло, что в документах числится одно имя, а Велислава сказала мне совершенно иное.
И баба Веля, тихо рассмеявшись, охотно пролила свет и на эту нехитрую тайну.
Случилась сия история во время подготовки Рады к переезду в столицу. Она потеряла паспорт: то ли вывалился он где, то ли по случайности выкинула вместе с мусором, то ли, может, вытащил кто ― ни сама Веля, ни Рада так и не поняли.
Но покойная бабка долго сокрушаться не стала, лишь отмахнулась, что невелика потеря, восстановит, к тому же, по ее словам, срок действия удостоверения личности подходил к концу. Ну, как только смогла, написала заявление об утере документа, назвала свое имя и фамилию, а вот когда пришла забирать… Велислава Аристарховна усмехнусь, разводя руками.
То оказалось, что служащая органов напутала, выписав не то имя, вот так и вышла из Радиславы Регина.
— Злая она тогда ходила, как самая ядовитая кобра, — смеялась баба Веля. — А уж когда Рада была злая, такого наговорить могла, что иногда страсть как хотелось начистить ей лицо сковородкой.
Понимающе хмыкнула:
— Понятно.
— Да, так что вот так. Ой, а сколько это времени?
Я тоже встрепенулась, посмотрела на часы и изумленно присвистнула: стрелки уже перевалили за семь часов вечера. Ничего себе посидели.
Вскинув голову, рассеянно выглянула в окно, за которым уже было темно.
— Блин! Заговорилась с вами. Теперь придется остаться в поселке, такой теменью я не рискну ехать по незнакомой местности.
— И правильно, девка. Молодая, а котелок варит. Нечего по ночи рулить, еще нарвешься на кого нехорошего, оставайся. А коли боишься, можешь переночевать у меня.
Я покосилась на бабку, встречая ее невинный участливый взгляд.
Заманчивая идея.
Очень заманчивая.
— Благодарю, но я, пожалуй, останусь в домике. Время для сна еще раннее, может, что-нибудь здесь полезное найду.
Мне показалось, что в глазах бабки мелькнуло удовлетворение, сменяемое раздражением, она махнула рукой:
— Да что тут может быть полезного? Хлам один.
Баба Веля на секунду задумалась и протянула:
— Хотя, возможно. Здесь если только книги какие интересные найдешь. Но смотри, в черной обложке не трогай.
С подозрением прищурилась, вспоминая, что еще в «библиотеке» старушка быстренько свернула разговор о тех самых книгах.
— Вы о них уже говорили. Что с этими книгами не так?
Баба Веля повела плечом и, как мне показалось, искреннее ответила:
— Не знаю, что с ними не так, но, когда твоя бабка собиралась оставить дом, она отдала запасной ключ на всякий случай и строго-настрого предупредила именно эти книги не трогать и даже пыль не сметь с них стряхивать. Вот так.
— Хм, интересно. Спасибо, что предупредили, я поняла.
— Вот и чудненько, — благодушно улыбнулась Велислава. — Ну, время позднее, я в такой час уже сплю. Мне пора. Завтра утром приду тебя проведать и блинов принесу. Блины-то любишь? Санька, помню, любила.
— Не очень, — честно призналась, тоже вставая со стула и потягиваясь, разминая затекшие булочки. — Но есть могу.
— Экая ты привереда. Ладно, все, закрывай за мной дверь.
— Спокойной ночи, — тихо откликнулась, берясь за черную пластиковую ручку двери.
Бабка Веля как-то странно на меня посмотрела и кивнула. Шустро для своего возраста спустилась по ступенькам и скрылась за калиткой. Фонари здесь не горели, и темень стояла такая, что было видно только лишь очертания противоположного дома и калитку.
Стало неуютно.
Закатав рукава этакой рабочей формы кухарки, состоящей из длинной белой рубахи, широкой серой юбки до пят, красного передничка до колен с глубоким широким карманом и красным, в тон передничку, колпачком на голове, скрывающим мои длинные красные волосы (благо, и в этом мире моя внешность осталась моей, ну, почти), я под прицелами нескольких любопытных пар глаз замешивала тесто для будущей пиццы.
В этом мире, куда мне, к сожалению, ну, или, может даже быть, к счастью (ведь если подумать, это сногсшибательное приключение, ключевое слово ― сногсшибательное), я умудрилась попасть, о таком звере, как пицца, не знали совершенно ничего, а у меня был прекрасный шанс если не выслужиться перед высоким начальством, то удивить местную знать.
Тем более затраченных усилий минимум, а вот результат потрясающе вкусный.
Усмехнулась, посмотрев на главного повара, с каменным лицом наблюдающего за моими нехитрыми действиями, однако в глазах нет-нет, да вспыхивали заинтересованные огоньки. С главным поваром я как-то сразу нашла общий язык, правда, это была не совсем моя заслуга. Хозяйку тела, в которое я умудрилась попасть, уважали абсолютно все ее коллеги по сковородкам и кастрюлям.
— Эр Корим, — обратилась к главному повару и своему невольному непосредственному начальнику, — начинка готова?
Мужчина бросил один-единственный суровый взгляд на своих подчиненных, и те, вздрогнув, активно закивали головами:
— Конечно, эра.
Я удовлетворенно кивнула. Отлично.
Раскатала тесто, выложила его на противень и подогнула края. Установила его на холодную рабочую зону, и с выражением лица, как у шефа моей родной страны Бивлива, начала свой монолог, монотонно поясняя технологию приготовления пиццы «Четыре сезона», в то же время раскладывала по тесту начинку.
А в этом деле главное что? Правильно. Не ржать! Глядя, с каким воодушевлением и благоговением наблюдают за мной отборные повара королевского двора.
Да-да, никто из вас не ослышался. Я, мало того, что попала в другой мир, так еще и не в своем теле. Меня перенесло в тело моего иномирного двойника – Сафании эры Грох. По слухам, очень востребованной у себя на родине кухарки.
Насколько я успела выяснить, данной эре поступило безотказное предложение от короля этой страны, временно быть почетной помощницей главного повара его дворца во время прохождения отбора невест для того же самого короля. Привнести, так скажем, иностранную изюминку в королевские блюда.
И все бы, может быть, ничего. Дело-то, если так подумать, интересное, я сама хоть и не слишком любила готовить, но ввиду того, что в этом мире не знали наипростейших вкусных блюд, почему бы и нет. А я как раз за это время смогла бы понять, как мне вернуться домой. Но у эры Грох был один существенный и очень мешающий недостаток...
При воспоминании о том самом моменте, когда очнулась в теле кухарки, на губы набежала усмешка. М-да, веселое тогда выдалось утречко, веселое.
* * *
Некоторое время назад
— Эра Сафания, вы здесь? — сквозь гулкий шум и адскую боль в голове услышала взволнованный девичий незнакомый голосок. — Эра Сафания? Ответьте! Вы здесь? Ну, пожалуйста, эра!
«Блин, почему мне так плохо?» — подумала, морщась от нарастающей, пульсирующей боли и ломоты в висках, словно меня ударили по голове кирпичом или, не знаю, лопатой? ― «И кто такая эта Сафания? Да еще и Эра? Что вообще происходит?»
Тихо застонав, я осторожно перевернулась, страдая уже не только от ломоты в бедной голове, но и во всем теле. Да и лежала я, похоже, на чем-то очень жестком, словно на деревянной доске, или на чем-то подобном. Приоткрыв рот, протяжно вдохнула, охнув от резкой вспышки боли в груди, с трудом подняла дрожащие пудовые руки к голове, аккуратно прикасаясь к ноющим вискам.
— Эра Сафания! Вы слышите меня? — взорвал мне голову голос незнакомой надоедливой девчонки. — Если вы не ответите через пять минут, я буду вынуждена позвать стражника и вашего мужа.
«Бог мой, да замолчи ты уже! Нет тут никакой Сафари или как там ее! Зови ты кого хочешь, только замолчи!» — раздражалась я, пытаясь разлепить хотя бы один глаз, чтобы понять, где вообще нахожусь.
И какой такой стражник? О каком муже речь вообще идет? Хм, может, телевизор играет? Уснула и не выключила?
На секунду мне стало смешно, но всего лишь на секунду, поскольку я совершенно не понимала, почему чувствую себя, словно меня переехал КАМАЗ, а затем еще и танк прокатился, преимущественно по голове.
Двигая глазами в попытке разлепить ресницы, словно приклеенные на суперклей, я, кряхтя и постанывая, присела, лихорадочно думая, в какую ситуацию умудрилась влипнуть. Но на ум вообще ничего путного не приходило.
Девичий голос стих, да и вообще было очень тихо. Или телевизор отключился, а сам он отключиться не мог, или… Что «или» я понять своей больной головой не могла. Как и понять, что вообще творится.
— Так, Софа, без паники. Сейчас во всем разберемся, — срывающимся на хрип голосом пробормотала, наконец разлепляя мутные глаза.
Первое, что я узрела, ― незнакомую обстановку крохотной комнатки. Изумленно икнула, смотря на темные, словно в копоти, стены, плотно зашторенное чистыми, но застиранными занавесками грязно-желтого оттенка окно.
Вот так я и оказалась в такой жопенции, пока еще не разобралась, как и почему, но над этим вопросом, увы, времени у меня подумать не было, поскольку пришлось экстренно спасать в первую очередь себя и местных кухаров.
В общем, когда стражник ушел, оставив меня с непонятным мужиком и нервной девицей, эта припадочная, внезапно и для меня, и для «накидочного» врача ударилась в истерику, завопив так громко, что ее вопли, честное слово, до сих пор звенели в моих ушах:
— Ох, что же теперь будет?! Что будет?! Повелитель нас убьет, сгноит в застенках!
Тот момент я хорошо запомнила. Мы с мужиком испуганно дернулись, переглянулись, и если я смотрела на протирающую коленями пол девицу с искренним изумлением, то лекарь ― сочувственно мрачно, что подтверждало слова нервной девчонки о степени тиранистости короля.
Мужчина, конечно же, быстро привел ее в чувство своими фокусами, на что я смотрела, широко раскрыв глаза и рот, а еще размышляла обо всей услышанной информации и понимала, что дела обстоят, мягко говоря, хреново.
Если их местный повелитель такой деспот и самодур, что за всего лишь недоставленную к сроку еду готов сгноить невинных людей, то мне его жалко, но жальче было себя, ну, еще немного и припадочную с накидочным.
К слову, накидочный оказался взаправду врачом, или лекарем, как их тут называли, и именовался – эром Жидаром. Не знаю, Жидар – имя или фамилия, но по-иному его никто не звал.
А припадочная – Лекерья, оказавшаяся кем-то вроде моей помощницы. Грубо говоря – подмастерьем. М-да.
Когда лекарь со скорбным лицом сообщил, что вынужден доложить главному повару и смотрителю дворца о моем самочувствии и неспособности работать, Лекерья от услышанного снова бухнулась, только уже в обморок, благо лекарь успел ее подхватить, а я, недолго подумав, решила брать ситуацию в свои руки, громко заявив, что на работу выйду и кушанья, которые так жаждет получить повелитель, обязательно будут.
Нечего мне было делать в застенках, в камере я вряд ли бы могла понять, как вернуться в свой мир. Так что, выбор был очевиден.
Подумаешь, еду приготовить. Ну, вкусно приготовить, это же не самолет построить или человека излечить, не имея на это никаких знаний. Да, готовить я не особо любила, но ведь умела. На звезду «Мишлен» вряд ли бы моя стряпня потянула, но раз сам король велел, кто я такая, чтобы отказывать зажравшимся... эм, экспериментаторам, короче, в возможной отсидке на белом друге.
Правда, опять-таки, если они на нем засядут, я попаду куда? Куда угодно, но уж точно не домой.
Лекарь одарил меня недоверчивым взглядом, но спорить не стал, лишь попросил: если мне станет хуже, обязательно к нему обратиться.
Я клятвенно заверила мужчину, что если что, так сразу, и строго попросила оставить меня и девушку одних. Мужчина спорить не стал и быстренько удалился.
И пока я, кряхтя, с помощью рассыпающейся в благодарностях девушки сползала с кровати да ковыляла к шкафу за одеждой, раздумывала, что бы такого приготовить, чтобы было вкусно, быстро и не слишком диковинно.
Знать бы еще, что здесь вообще едят и как оно выглядит. Продукты питания моего мира и этого могли в корне отличаться, и я даже могла не знать, как выглядит у них тут простая картошка. А может, они вообще каннибалы?
С подозрением покосившись на разговорчивую девицу, качнула головой, нет, не были они похожи на тех, кто ел себе подобных. Правда, и сериальный Ганнибал Лектор вроде тоже не был похож.
Вздохнув, я выпуталась из рук девушки и распахнула шкаф, и только то, что во время испуга у меня перехватывает дыхание, избавило меня от позорного визга.
С суеверным ужасом я таращилась на одновременно свое и не свое лицо. Смотрящая на меня и ошарашенно хлопающая ресницами женщина была значительно старше меня реальной, лет так на десять. Красные волосы были короче, а глаза поменяли оттенки, став светло-коричневым и зеленовато-голубым. Но отражение было явно «мое».
— Что-то не так, эра? — заволновалась девица. — Вы снова себя плохо почувствовали? Вот как знала, не нужно было отпускать эра Жидара!
— Нет, успокойся, — хрипло ответила я. — Все в порядке. Прости, как тебя зовут?
— Лекерья, эра, — без нотки удивления охотно откликнулась она. — Вы снова забыли, да?
— Ага, и часто я так забываю? Только имена?
— Очень часто, — заметно огорченно вздохнула девушка. — Мы уже все привыкли.
А Лекерья, похоже, искренне волновалась о хозяйке этого тела. Мне даже немного стало совестно за нелицеприятные мысли о ней. Криво ей улыбнулась, кивнув, и повернулась к шкафу, внимательно изучая его содержимое и в то же время радуясь, что по своей «незапоминаемости» могу много выпытать из невинной девчушки.
— А что я еще забываю? — поинтересовалась у нее и ткнула на висящую на плечиках одежду, напоминающую форму повара, с таким же передником, как у Лекерьи. — Это униформа?
— Да много всего. Например, вы часто спрашивали, что такое эр, эра, — и не успела я обрадоваться информации и забывчивости хозяйки тела, как девица прищурилась, окидывая меня странным взглядом. — Иногда говорили странные слова. Вот что такое униформа?
— Эм, — замялась, — рабочая форма.
Заложив за спину руки, я с гордым и очень важным видом, перед не менее гордо и важно выглядящими поварами, прохаживалась вдоль рядов с блюдами, втягивая в ноздри одуряющие ароматы, мысленно вздыхая, что сама я бы тоже не отказалась урвать хоть маленький кусочек вон того куриного рулетика, или как говорили здесь – каурьего.
Ну, сути оно особо не меняло, как и того факта, что я проголодалась.
Или во-о-он того, хогопьемирастьон супчика, господи, язык сломаешь, надеюсь, от этого «стьона» его величество не обсерется. А потом за него и я. В комфортабельных казематах.
Поправив колпачок, остановилась напротив мясных драников, фигурно выложенных на листьях зеленого салата в небольшой чугунной сковороде, прищелкнула языком, качнула головой.
М-да, если бы я дома горячие драники положила на листья салата, они бы точно превратились, как говорил тот самый шеф Бивлив, в то, чем можно только подтереться, а тут вон. Магия!
С ее помощью сохранялось тепло в горячих блюдах, с ее помощью долгое, о-очень долгое время хранились овощи и фрукты в первозданном виде, словно их только-только нашинковали, а не несколько часов назад. С ее помощью сохранялся холод в холодильном шкафу, убирался мусор, подавался жар и даже чистился туалет после… к-хм. В общем, магия – штука полезная. Но для меня, простого обывателя – непостижимая.
— Эра Сафания? — заметно занервничал один из поваров. Честное слово, не знала их всех по именам и даже запоминать не собиралась. Если что, само как-нибудь запомнится. — Что-то не так?
Повернулась к говорившему, равнодушно оглядела смутившегося под моим взглядом тощего парнишку в явно на размер большей рабочей форме. Вон, даже колпак грозился опуститься ему на нос. И кстати, из-за интересной приставки эр и эра, мне даже собственно и не нужно было запоминать все имена. Эр и все. Круто, я считаю.
— Нет, эр, все в порядке. Официально заверяю, что блюда готовы к подаче, — экспрессивно взмахнув рукой, пафосно заявила я.
Эксцентричность – наше все. Меньше доставать будут. К дуракам какой спрос? Никакой. Как и к эксцентричным людям.
— Согласен с эрой, — кивнул Корим, одаривая меня смесью восторга и гордости во взгляде.
Я даже немного зарделась и, что уж там, постыдилась, ведь все эти блюда были хорошо знакомы каждому в моей стране. И не требовали особо сильных затрат, как и крутой подачи. Но здесь, как я поняла, даже просто красиво выложить на тарелки ― уже крутая подача, что очень сильно упрощало мою жизнь и задачу выжить.
Задумавшись, чуть не прослушала важную, г-хм, пускай будет ― новость.
— Отлично. Выносим в зал, чего встали? Быстрее-быстрее! А вы, эра Сафания, пойдемте.
— Куда? — изумленно повернулась к главному повару.
— Как куда? — не меньше меня удивился Корим, но всего мгновение ― и на его лице появляется осознание и досада. — Ох, вечно забываю, что у вас с памятью туго.
Тут я даже и не обиделась. Обижаться было не за что, да и на руку же. На руку! Ну, или лапку, хитрую такую.
Смущенно улыбнулась повару, разводя руки в стороны. Мол: каюсь, уж простите-извините.
— Повар и его главная помощница обязаны присутствовать во время представления блюд повелителю. Это прописано в вашем контракте. Вспоминаете?
Меня словно подушкой по голове ударили. Стоп!
Куда я и кому что должна?
Кашлянув, хрипло уточнила:
— А где я могу прочитать этот… контракт?
Корим свел брови к переносице.
— Ваш экземпляр вам выдавали лично в руки, эра. Но сейчас у нас нет времени, пойдемте, Сафания. Повелитель не любит ждать.
Угу, а я не люблю всяких повелителей, ну я же молчу.
Блин, это что же получается, придется идти? Но я тут же нахмурилась, натягивая колпак на лоб, как петух при виде соперника. А что? С одной-то стороны, врага нужно знать в лицо! Вдруг это по вине местного королька я стала пленницей этого тела. Знать бы еще, где сама Сафания… Господи, надеюсь, не во мне!
Чур меня, чур.
Ну, что я могла сказать о моей прогулке по дворцу и аудиенции у короля?
Да как бы и ничего.
Нет, дворец, конечно же, был именно дворцом: красивый, вычурный. Кругом все в золоте да позолоте, в красных коврах и массивных картинах, но меня таким не удивить. Я вон, например, бывала в Зимнем дворце в Питере и в Эрмитаже, и что? Много там похожего наблюдала.
Так что, не. Не впечатлило.
Разве что конкретно этот дворец был типа средневековым. Хотя какой он средневековый, если тут унитаз не хуже, чем у меня дома, имелся?
Ну, это ладно. Лирика это все.
А что же сам король? Ха! Я-то, пока мы «въезжали» в просторную обеденную залу, уже себе напредставляла этакого властного пластилина, под два метра ростом, статного, красивого, ну как в книжках писали, и что?
Ага, умойся, Софи, смешливыми слезами. Кстати, не заржала я только лишь чудом, узрев франта в леггинсах на тощих щиколотках, огромных белых парашютах чуть выше тощих коленок, поверх огромный живот торчит, закованный в не то меховую жилетку с длинным рукавом, не то мантию, которая ему мала.
От моего, вот честно-пречестно, на этот раз чисто машинального удара мужчина вновь рухнул на задницу, тихонько охнув и явно в этот раз осознавая, что «жена» тут с ним не в эратишные игры играть вздумала, вон как опасливо покосился и даже назад на пятой точке отполз.
— Я тебе сейчас поиграю! — сделала маленький шажок вперед, помахивая перед носом бедного мужика удачненько подвернувшейся скалкой. Тот проникся, икнул и отполз от меня еще дальше.
— Сафанюшка! — заблеял бородатый, делая очередную опасную для его жизни ошибку. Угрожающе махнула перед ним еще раз скалкой, мужик понятливо исправился: — Сафания, тебя кто-то обидел? Чего утварью размахалась? Кто? Ты только скажи. Я ему!..
— Жизнь немного куснула, — буркнула, устало присаживаясь на кровать, внимательно следя за растерянно хлопающим глазами мужчиной.
Вот и что с ним делать? Как сбагрить подобру-поздорову, да так, чтобы не приходилось его вновь скалкой греть. Так и без мозгов человек остаться может, и без жизни тоже, и тогда светит мне небо в клеточку или казнь. Но и жить он здесь не может. Может, поругаться? Типо: рассорились мы, и все тут, давайте другую комнату, не могу с ним жить. Или… А может, потеря памяти поможет? Или совсем подозрительно будет?
Задумчиво прищурилась, посматривая на уже поднявшегося и осторожно пристроившегося на стуле мужика. Вздохнув, хмуро буркнула:
— Так, рассказывай.
— Что рассказывать, Сафания? — искренне удивился мужик.
— Где был? С кем был? Все рассказывай.
— Так это… — почесал макушку мужчина. — Работал я. Ты чего, жена? Снова меня не признаешь? Вот знал, что эти все твои, как их... э-э-э... анизии! Вот! Анизизии, значит, до добра не доведут.
Ошеломленно вытаращилась на мужика.
— Прости, что мои?
— Вот о том и говорю! Анизии твои, или как их, забыл. Потери памяти твои! Вечно мужа забываешь! А я уже устал, Сафания! Устал от этого! Ну, сколько можно?! — взревел внезапно распалившийся мужик, вскочил на ноги и заметался по комнате. — Житья от твоих амизий нет!
— Амнезия? — совсем растерялась.
Нет, это уже переставало быть смешным. Кем была хозяйка этого тела? И как давно она вообще знакома с этим мужчиной? Эр Грох Гар – так его вроде называла Лекерья.
Я уже другими глазами посмотрела на мечущегося по комнатке, аки кот, которому пригрозили кастрацией, мужика.
— Вот и я говорю! — рявкнул Грох, тряхнув кулаком. — Вот и я говорю! Надоело! Не жена, а черт знает что!
— Так! — зловеще протянула, выставляя вперед оружие всевластия женщин – скалку. — Громкость убавь, хватит орать. И кулаками не тряси, а то трясти кое-чем другим буду я.
Едва сдержала смешок от двусмысленности фразы и от того, как сразу же притих мужчина. Вот что скалка животворящая с мужчинами делает. Ну, по крайней мере, с конкретно этим мужчиной.
— Отвечай четко и по существу, — добавила в голос приказных ноток. — Как давно мы знакомы. Почему я стала твоей женой. И как давно у меня амнезия, по-твоему.
Мужик вытянулся в струнку и неожиданно для меня действительно четко ответил:
— Знакомы две с лишним недели. Сама так захотела. Всегда была.
У меня, кажется, от изумления вытянулось лицо. Нифига себе заявочки.
— Так, — потерла переносицу. — Ладно. Не важно. Ты-то что, серьезно хочешь быть моим мужем? — прищурилась, цепко вглядываясь в мужское лицо, и по его кислоте поняла: не-а, совсем не хочет. Причем, совсем-совсем.
— Дай, угадаю: я тебя поманила работой во дворец, а ты и согласился жениться на мне? В этом дело?
Скулы Гроха мило порозовели, он смущенно кивнул:
— Ну да. Так и было. Но мы сразу разобрались, что брак у нас этот… как его… фринтильный.
Я натурально заржала, не обращая внимания на вытянувшуюся, обиженную рожицу мужчины. Во дает.
— Фиктивный.
— Ага, тот самый.
— А чего тогда под юбки лез?
— Дык это, — замялся Грох, совсем краснея, как спелая помидорка, и снова меня изумляя. — Услыхал про твою внезапную новую амизию и решил, что, может, как тогда… ну, того. Получится. Тогда так страсть как хорошо вышло. М-м-м.
И пока я ошарашенно хлопала ресницами, мужик мечтательно щерился, точно вспоминая ту самую, похоже, ночь. Ой, фу-у. Так, это была не я. Не я.
Да и вообще, может, он врет все! Кто же этого мужика знает.
А вот по поводу «амнезии» и удобненькой, лично для меня, естественно, забывчивости, имелись у меня кое-какие догадки, но о них потом подумаю.
— Ясно, — протянула, вздохнув.
— Не выйдет, да? — с надеждой посмотрел на меня мужчина.
— Не-а, — решительно мотнула головой.
— Точно? — все еще с надеждой уточнил мужик, делая ко мне маленький шажок.
Я выставила скалку.
— Нет.
За скрытой по непонятной для меня причине дверцей оказалась очень маленькая, я бы даже сказала, крайне крохотная, но все же ванная комната.
Пошарпанная грязная плитка меня не удивила, как и чугунная монстроподобная бадья, являющаяся ванной. Имелась, и отлично! Небольшая раковина тоже имелась, что очень обрадовало. Но кое-что меня все-таки изумило. Нет, не так. Поразило до глубины души. Унитаз!
Такой родной и всеми любимый унитаз! Понятный, грязноватый, но именно такой, как имелся в моем мире. По крайней мере, очень похожий. А когда сверху на крышке обнаружилась и маленькая пумпочка, да когда я на нее нажала и потекла вода, ржавая, правда, но все же вода, пищала я от восторга добрых десять минут. И даже стыдно мне за свое поведение нисколечко не было.
Сама ванна тоже заполнялась вполне понятно: из обычных таких краников. Единственное, что грязная вода стекала ну очень долго, словно этой бадьей не пользовались добрых лет пять, не меньше. Также шампуня или, что не удивительно, геля для душа здесь не нашлось, только малюсенький кусок вроде бы мыла в раковине. Но это все мелочи.
Припомнив, что в шкафу, помимо белья, видела несколько тряпок, напоминающих полотенце, я быстренько сгоняла за ними и с удовольствием погрузилась в водные процедуры.
Вымывшись и почувствовав себя наконец человеком, закрутила на голове чалму из тряпки, оказавшейся бывшей простыней, накинула еще один лоскут ткани на себя по типу тоги и уселась на кровать, подтянув к себе скрученные в трубочку листы.
Что ж, «свиток» оказался действительно контрактом на временные услуги кухарки эры Сафании Гар из Рейзерейна, на время отбора невест для носатого короля. И, кстати, меня порадовали две вещи.
Первое, что ничего такого крамольного в контракте не нашлось. Кроме одной странной сноски, никаких мелких шрифтов или невыполнимых задач, а я проверила и перечитала бумажки вдоль и поперек. Ну, разве что действительно имелся пункт, который гласил: обязательно присутствовать во время подачи иностранных блюд.
Зачем? Не знаю. В контракте об этом умалчивалось. Может, если вдруг еда была бы отравлена, сразу снести виновнику голову с плеч? Ну, чтобы не бегать и не искать, куда там делась преступница. А может, и по другой какой причине. Но понятно одно: следует быть осторожной.
А то фиг его знает, если меня все-таки убьют здесь, где я окажусь. Вернусь в свое тело или же на тот свет. Только уже в прямом смысле слова.
Вторая же вещь, я бы даже сказала, вещи: контракт может быть разорван в любой момент в одностороннем порядке, если на то будет веская причина. Силу контракт потеряет, когда король выберет себе свою королеву. Ну, и на время этого соглашения я под защитой местных властей, что тоже вроде бы неплохо.
Что же до странной сноски, то в ней значилось, что после завершения контракта, если король не предложит мне остаться на должности, мне придется вернуться домой.
Значит ли, что мне грозит этакая депортация?
Ко всему прочему, оставалась куча вопросов. По какой причине хозяйка этого тела сбежала на отбор? Слабо верится, что ее действительно принудили, если опираться на пункт об «одностороннем порядке расторжения контракта». Зачем ей нужен был муж? Куда она делась? И почему здесь оказалась именно я?
Ответов на все эти вопросы у меня не было.
Вздохнув, помассировала занывшие виски и, отложив листы, взяла странный альбом. Покрутив его в руках, раскрыла, ошарашенно икнув. В альбоме обнаружилась карточка. Фото карточка, если точнее.
Старая. Черно-белая.
И помимо того, что девушка на ней двигалась, этой девушкой была… я.
* * *
С момента моего обыска комнаты прошла целая неделя. Мне и самой верилось с трудом, что в этом мире, да еще и в чужом теле я провела аж целую неделю.
Но если говорить кратко, то неделя прошла однотипно, скучно и полу бесполезно. Ответов на свои вопросы, в общем-то, как и предполагала, не нашла. Кроме разве что того: почему дверь в ванную была спрятана. На этот вопрос ответ мне дала зашедшая на следующее утро за мной Лекерья.
Она и сообщила, что раньше никаких ванных в замках и в помине не было, а было что-то типа кладовок, заменяющих шкафы. А ванные, мужская и женская, находились в коридорах. Но примерно лет сорок назад дворец прошел реконструкцию, и ванные, на радость челяди, появились если не у каждого, то у самых почитаемых слуг.
Надо же, оказывается, я, а точнее доставшееся мне тело, весьма почитаемая служка. Смешно, но главное, что место гигиены имелось.
И по поводу мужа я, кстати, тоже аккуратно узнала, тут тоже все оказалось довольно-таки просто. Кухарку или повара искали, да, именно из Рейзерейна, закрытой страны этого мира, но с условием того, что это будет именно супружеская пара. Даже посол мотался в эту страну для привлечения нужной штатной единицы, откликнулась только Сафания. И вот так момент. Из закрытой страны выехать можно даже и без разрешения Рейзерейского короля, а вот въехать обратно, почти нереально.
И тут тоже много сложных моментов. Один из которых, что депортация очень даже грозит. А если «мой» король не даст разрешения на въезд, то будет очень весело.
Лекерья по этому поводу сказала, что об этом стоит говорить с самим повелителем. Только он может решить этот вопрос. Но сочувственные искры в глазах девушки мне совсем не понравились. Когда же я пришла записаться на аудиенцию к его местному величеству, мне не понравилось еще больше, ведь очередь на встречу с королем расписана была аж на два месяца.
Остальной день до вечера прошел по ГОСТу. Ну, почти.
Невзирая на легкое недопонимание с главным поваром, мы довольно мирно обсудили мое вечернее меню, к счастью, он больше не затрагивал тему принудительного замужества, а я лишний раз не стала об утреннем инциденте напоминать. Вполне спокойно пояснила, какие блюда собираюсь готовить, в который раз усмехаясь заинтересованным, алчным искрам в глазах поварят, не обращая внимания на то, как быстренько они при этом записывали все то, что я говорила, ловя каждое слово налету.
Рассказала, какие ингредиенты для канапе лучше всего сочетаются между собой. Пошагово объяснила принцип приготовления сосисок в тесте, не совсем понимая, по какой причине при этом у некоторых парней ошарашенно округлились глаза, особенно когда я показывала, как правильно разместить колбаску собственного приготовления в булочке, лишь с недоумением посмотрела на заалевшие до состояния свеклы моськи и пожала плечами.
А вот делиться секретиком-рецептиком изумительного торта с клубникой и творожным кремом, который я однажды подглядела у одной знаменитой и очень талантливой шеф-кондитера – Варвары Сауриной, не стала. Не заслужили они такое счастье. К слову, клубника здесь тоже имела иное название – ариика. Правда, лично мне было без разницы, хоть макарика, смысл от этого не поменялся, как и, слава богу, внешний вид этой наивкуснейшей сладости.
Закуски готовились очень легко и быстро, особенно с учетом того, что у меня были личные помощники, что очень, признаться, помогало. К вечерней трапезе из канапе закусок я решила представить королю – с сыром, помидоркой, листиком салата и маленькой ольркой, ну или оливкой по-нашему.
Ну, а что? Пять минут ― и готово. Зато красочно и необычно, по крайней мере, для этой страны.
Следующие канапе были с белым хлебом, белым сыром, по типу – фета, только он был мягким и не разваливался, но на вкус – он, и яйцом.
Ну, а третья партия канапе многим знакома – кораблики. Тоже быстро и очень вкусно. Свежий белый хлеб, нарезанный квадратиками, плавленый сыр, смешанный с измельченной зеленью, и тонко нарезанный огурец. Кстати, плавленый сыр пришлось заменять другим похожим ингредиентом, вот тут название этого сыра выговорить я никак не смогла, даже с десятого раза. А про шпажки я и вообще молчу.
Такого декора, как шпажка обыкновенная, здесь не имелось вовсе. Мне уже на второй день моего здесь пребывания пришлось заняться кружком «очумелые ручки», то есть, самой, не без помощи «моих» кухарей создать нужную вещь. И получилось у парней, честно признаться, толково, всем понравилось. А посмотрев, какое именно применение я нашла этим тонким, с одной стороны острым палочкам, а с другой ― с загогулинкой, довольно покивали, и даже гением обозвали.
П-ф-ф, они просто не были в моем мире. Хотя и я в их не была. За пределы дворца я так и не вышла за эту неделю, только в парк с черного хода, и все. И ничего интересного я там не нашла.
Правда, в город стоило выйти, хоть посмотреть, что тут за люди живут. Но думаю, что, судя по местному контингенту, ничего нового я для себя не увижу. Да и не сильно хотелось, если честно.
Оставив закуски на Лекерью и K°, я вернулась к хот-догам, методично засовывая в булочки чуть подостывшие сосисоны, заливая из кулинарного пакета соус и складывая изделия красивой фигурной горкой.
— Сафания, и все-таки, вы уверены, что это… г-хм, блюдо стоит подавать королю? — тихо поинтересовался подкравшийся со спины Корим.
Едва не выронив булочку, скрипнула зубами. Блин, достал подкрадываться!
— А что не так? — буркнула, покосившись на хот-доги, именуемые французскими. Их бы еще на рифленой сковороде поджарить, и было бы вообще шикарно. Только рифленой сковороды не было. Жаль.
— Ничего такого, но это блюдо выглядит несколько странно. Не находите?
— Что в нем странного? Сосиски в булке, и все.
— Вот именно, — сдавленно откликнулся повар. — И часто вы у себя на родине такое употребляете?
— Да не особо. Но это очень вкусно.
— Не сомневаюсь. Ну, не буду отвлекать.
Корим быстро ретировался на свою половину кухни, а я задумчиво посмотрела на невинные булочки, недоумевая: и что им всем так не понравилось? Булки как булки. Не привыкли, наверное, просто к такому.
Но это их трудности.
Фыркнув, я дернула за рукав пробегающего мимо кухаренка, торжественно попросив его отгрузить готовое блюдо в стазинный шкаф. Парень странно булькнул, покраснел, немного даже и позеленел, но аккуратно, едва касаясь подноса, словно булки могли вдруг напрыгнуть на него и откусить голову, забрал у меня таки поднос.
Да что это с ними?
Пожав плечами, поправила колпак на макушке и отправилась готовить кулинарный шедевр. Клубничный торт!
— Так, смешиваем муку с сахаром, постепенно вливаем желтки, — медленно и очень тихо приговаривала, выполняя оговариваемые действа. — Аккуратно перемешиваем венчиком, добавляя взбитые белки. Есть. Выливаем в металлическое кольцо, ага, ага. И в духовку на сорок минут. Эй, парень, то есть эр, вот, держи, это в духовку. На сорок минут, ни больше ни меньше.
— Конечно, эра, — с почтением откликнулся юнец и быстренько ускакал к духовым магпечам.
— Подожди, какой переход в другой мир?! Снова? Ты что, издеваешься? — с подозрением осведомилась у притихшего артефакта.
В голову закралась догадка. Кажется, надо мной только что пытались подшутить. Ну, конечно!
Облегченно рассмеялась, прикоснувшись тыльной стороной ладони ко лбу.
— Знаешь, совсем не смешная шутка, — доверительно прошептала, тут же гаркнув: — Ну, ты и засранец, Блайд! Так же и поседеть раньше времени можно. Но я оценила.
— А ты меньше нервничай! — огрызнулся в ответ он.
Надо же, сколько эмоций, какая экспрессия. А притворялся-то.
— И как ты меня назвала?! Да я, чтобы ты помнила ― Блайдмайер! Артефакт-помощник высшего уровня, созданный для помощи великим Ходящим в мирах! Меня нельзя называть каким-то там сокращенным блайдом!
— Да-да-да, а меня нельзя без моего ведома переносить в тело иномирного двойника, — саркастично отозвалась, плюхаясь обратно на кровать. — Но ты же это сделал!
— Это вообще-то не я, это твоя сущность, и перенос бы произошел в любом случае. Хочешь ты того или нет. Судьбу и мироздание не обманешь.
— Надо же, как высокопарно, — съязвила, внимательно поглядывая на местами покрасневший, словно от злости или смущения, артефакт.
Прелесть какая. Он еще и краснеть умеет.
— И, кстати, какие шутки, дорогая? Тоже мне, нашла юмориста.
— Издеваешься?
— Неприкосновенные талисманы, да нет же! У тебя действительно перерасход энергии в этом мире. Тебя перекинет в любом случае. Если тебя не стабилизировать, сотворив это в тот момент, когда миры незримо соприкасаются в нужной точке, тебе вряд ли понравятся последствия.
Он сказал это таким тоном, сочувствующе-серьезным, что веселье вмиг испарилось. Появилось осознание, что шутить, похоже, со мной даже и не пытались. Если только чуть-чуть, и от этого стало не по себе.
— Погоди... Погоди, ты сейчас серьезно?
— Серьезней не бывает.
— А отменить это как-то нельзя? — с надеждой спросила, на что мне выдали просто убийственный лаконичный ответ:
— Нет.
— Да я только к этому миру немного привыкла! — взвыла, схватившись за голову. — Как так-то? Я домой вообще хочу! А не шляться по другим мирам! Зачем мне это вообще? В чем смысл?!
— Смысл очень даже есть. Увы, ничем, кроме справочной информации и стабилизации потоков при переходе, не могу помочь. В свой мир ты вряд ли вернешься. А даже если и так, то вряд ли после всего сможешь жить обычной жизнью.
— Почему?
— Сама вскоре поймешь, — недовольно ответил он. — Ты бы лучше не сидела, а собиралась. Надеюсь, до тебя дошло, что я не шутил.
— Да что мне собирать? Смею напомнить, что в этот мир и тело ты перенес меня без вещей. Даже телефон там остался!
— Я лучше какого-то там телефона, — гордо отозвался Блайд.
— Кто бы сомневался, — буркнула я. — Так, стой! Не пудри мне мозг. Замедлить этот переход как-то можно? Мне срочно нужно узнать хоть какую-то информацию! Я так не могу! Я не готова отправляться в другой мир! Почему ты вообще только сейчас со мной заговорил, а не сразу, как я попала сюда? Что за халатность к своей хозяйке?
Жемчужинка замерла, в воздухе разлилось возмущение, я бы даже сказала ― обида, детская такая, что мне, несмотря на всю непростую ситуацию, стало смешно. С интересом уставилась на артефакт, разглядывая переливающееся по камню причудливое переплетение линий.
Почему-то я их ощущала. Могла распознавать. Не знаю, откуда и как, даже и близко не понимала, но знала: я не обманываюсь, не надумываю.
Белые линии – ощущались как осмысление информации. Зеленоватые с мелкими искорками – задумчивость и принятие решений. Розовые – легкое возмущение, интерес. А вот если бы были красные линии, то злость. Агрессия. И степень этих эмоций, мыслительного процесса зависели напрямую от степени выраженности оттенков линий.
Действительно не понимала, откуда я знаю, просто знала и все.
Возможно, артефакт сам даст ответ на этот вопрос. Пока нужно было разобраться хоть немного: почему я, зачем, для чего. Какова цель моих перемещений. Это, на мой взгляд, было важнее.
Пока я, затаив дыхание, разглядывала линии, от нетерпения ерзала попой по одеялу, едва не проделала в нем дырку, Блайд, спустя несколько минут явно придя к решению, засветился ярко-белым.
— В принципе можно, — медленно ответил он. — Но в таком случае переход дастся тебе куда сложней. Тошнота и головная боль покажутся тебе сущей мелочью.
— Согласна, — решительно кивнула, сжав кулаки. Лучше получить ответы сейчас и быть хоть немного подготовленной, чем оставаться в глухом неведении. — Что нужно делать?
Послышался тяжелый вздох.
Обалдело округлила глаза.
— Ты что, дышишь?
Хотя если он в некотором роде испытывает эмоции, то чего удивительного? Но наглая штукенция опровергла мои домыслы, презрительно буркнув:
Пробуждение было не самым приятным.
Где я? Кто я? Что я?
Божечки, как же плохо! Еще хуже, чем в первый раз, хотя я думала, что хуже уже быть не может.
Может, черт возьми!
Болело абсолютно все. Кажется, болело даже то, что болеть вообще не должно было, но болело. Складывалось такое впечатление, что меня словно пропустили через мясорубку и вновь собрали, сшили по малюсеньким кусочкам.
Твою же дивизию! А все чертов Блайд, почему он не сказал, что будет так плохо?
Тотчас вспомнилось предупреждающее дребезжание артефакта.
А, нет. Сказал, да.
Недовольно сморщила нос, зашипев от боли. Нос тоже болел.
— Блайд, — прохрипела, облизав сухие губы. — Блайд! Где мы?
Почему-то я даже не надеялась на то, что артефакт отзовется, однако он откликнулся сразу же. И что уж там, мне было приятно, насколько может быть приятно в той ситуации, в которой я находилась. Даже легче немного стало. Все быть одной в несомненно чуждой обстановке и хоть с неодушевленным, но говорящим артефактом ― разное дело.
— Мир Ердар. Население ― люди и маги. Мы во дворце короля страны Еринбарг – Миласа Тигивальда. Как ты себя чувствуешь?
— Даже не спрашивай. Лучше скажи, сколько еще мне будет так фигово?
— Сейчас посмотрим.
Не успела я удивиться, как палец вновь кольнуло, но из-за общего состояния боли я почти не почувствовала.
— Галиум полностью стабильно-функционален.
— Да? — скептически хмыкнула, тихо застонав от очередной болезненной вспышки во всем теле. — Тогда почему я чувствую, словно меня на куски разорвали, а собрать обратно забыли?
— Твое состояние отражается на психическом уровне вследствие искривленного перехода. Пройдет в течение получаса. Закрой глаза, постарайся мирно дышать, подумай о чем-нибудь хорошем.
Хорошем? Очень смешно. Подумаешь тут о прекрасном, когда каждую мышцу сводит от спазмов. Да и что представлять?
Море? Клубнику? Лес? Библиотеку? Свою машинку? Что?
Все было не то.
И вдруг неожиданно даже для себя самой у меня в сознании возникла любопытная картинка. Настолько реальная, настоящая и какая-то живая, что я обалдела. Боль ушла на третий, а то и десятый план. Хотела рассказать о видении Блайду, но словно каким-то образом провалилась в свою же собственную странную фантазию.
Кроме шуток, секунда ― и я сама, выпучив глаза, с ошалелой физиономией стояла посередине просторного незнакомого кабинета. Кабинета, в котором мог бы работать важный богатый чиновник. Ну, или олигарх, предпочитающий покупать мебель под имитацию старины.
Первое, что бросилось в глаза, это необычное от потолка до пола арочное витражное окно, по контуру расписанное причудливыми узорами. С трудом оторвав восхищенный взгляд от цветных стеклышек, с интересом посмотрела на массивный, чуть в стороне от окна, широкий дубовый стол с резьбой из незнакомых толстых и тонких линий.
Над столом висели несколько выключенных бра, а на столе аккуратными стопками лежали какие-то бумаги, кожаные папки, несколько книг в потертых от времени переплетах и настоящие перьевые ручки. Только не былые и черные, а разноцветные. Больше всего мне понравилось насыщенно-бирюзовое перо с черненькими перышками.
Красивое.
Жаль, прихватить с собой эту вещицу не могла. Фантазия же. Галлюцинация на фоне болевого шока.
Разочарованно вздохнула, скользнув глазами выше, на царственное, обитое бархатной тканью кресло. Возле стола стояли два стула, видимо, для посетителей. Не слишком удобные на вид, наверняка в такое сядешь и сразу утонешь, ну, или придется, чтобы не утонуть, сидеть на самом краешке.
Стены кабинета были обиты светло-коричневой тканью с мелким рисунком, длинный, занимающий большую часть стены, шкаф с книгами и примыкающий к нему секретер. На полу же ― ковер без рисунка с гладким ворсом.
И зачем я тут? Покрутилась на месте, не решаясь подойти к закрытой двери с круглой ручкой, зажмурилась, собираясь попытаться вывернуться из видения, как крепкая дверь резко отворилась.
— Ваше величество, постойте! — услышала взволнованный мужской голос.
По спине пробежался неприятный озноб. Мгновенно отступила к стене, прижавшись к ней.
В кабинет вошли двое мужчин. Второго я не заметила, поскольку все мое обалделое внимание было устремлено на первого вошедшего, и посмотреть было на что! Кажется, у меня даже дыхание сперло. Настолько красивых, мужественных мужиков я видела разве что по телевизору, и то, они не вызывали у меня и десятой доли тех чувств, которые я испытала, увидев явно хозяина кабинета. Сглотнув, оценивающе посмотрела на него снизу-вверх.
Мужчина был высок, хорошо сложен, не худой, но и не обладающий горой мышц, однако точно любящий и уважающий тренировки. Подтянутая фигура, закованная в темно-серый костюм, на шее кремовый платок с массивной брошью. На длинных пальцах ― кольцо-печатка с неизвестным мне символом и вензельной буквой «Ф».