«Ты есть то, что ты ешь.»
Гиппократ.
Говорят, когда-то, много лет назад, мы и они мирно сосуществовали в едином мире. Говорят, мы даже выглядели одинаково. Каждый день я спрашиваю себя, как подобное могло быть правдой, и не нахожу ответа. Мы отличаемся от них так же, как день отличается от ночи, как солнце отличается от луны, как все живое отличается от всего мертвого. Мы несем радость и любовь, они - горе и смерть. Прежде наши предки об этом не знали, но они не могли не ощущать разницу между нами и ими - травоядными и хищниками.
Все началось сто семнадцать лет назад, когда ученые какого-то крупного дореволюционного города сделали рядовое, на первый взгляд, открытие, в последствие перевернувшее жизнь каждого человека (так и мы и они называли себя прежде). Был найден ген хищности. Оказалось, около восьми процентов людей не обладают данным геном. Употребление в пищу любых продуктов животного происхождения наносит непоправимый вред их здоровью. Нашему здоровью. Так появились веги, те, кто навсегда отказался от мяса, рыбы и нематеринского молока. И наши предки начали меняться.
Хищники сразу решили, что они лучше нас. Они стали питаться преимущественно сырым мясом. Озлобленные, невероятно жестокие, уже через несколько лет их вид окончательно отделился. И эти особи начали походить на диких зверей, а не на разумных существ.
А что про него...
Я не могу сказать, какое из моих чувств сильнее по отношению к этому конкретному хищнику. Да, вопреки своей дикой природе Димитрий спас мне жизнь. Я благодарна ему за это и за дарованное им знание, которое позволило мне мимикрировать под его собратьев. Ведь только благодаря его помощи я до сих пор жива. Но я не могу перестать винить его в смерти моих родителей, хотя и не руками именно этого клыкастого они были убиты. А спасая меня, Димитрий руководствовался отнюдь не добрыми побуждениями. Ведь он сделал меня своей пленницей и любовницей. Именно в таком порядке. Сперва пленницей. Потом любовницей.
Конечно, не смотря ни на что, я люблю своего хищника. Это странно и глупо, я знаю. И, разумеется, вопреки моей природе. Но я люблю Димитрия, которого еще называют Бешеным. И ничто не сможет изменить этого. Ничто.
Но что же он испытывает ко мне? Только то, на что способны истинные хищники: вожделение, чувство собственничества, ярость, страсть. А еще многие другие пожирающие изнутри эмоции. И никогда любовь. Ведь они полигамны, и любовь им не ведома. Они просто звери. Хищники. А мы, травоядные, веги, теперь мы исчезающий вид. И надежда на возрождение почти угасла.
Нужно еще рассказать про место моего рождения. Мне становится больно даже не от воспоминаний о моей деревне, а от мысли, что мне нужно вспомнить о ней, чтобы рассказать. Говорю и плачу, а середину лба снова прорезает глубокая морщина.
Это был город в городе, большая община или маленькое государство со своими законами и порядками. Да, мы жили как изгои, за колючей проволокой и трехметровым сплошным забором. К нам и относились как к изгоям: во время редких выходов в большой город хищники свистели нам в след, иногда бросали какие-то предметы. Но как мы могли винить их за то, что у них в крови? Неконтролируемая агрессия - их суть. Единственный способ сдерживания этих зверей - тотальный полицейский контроль.
Но мы совершенно другие. Я помню многое про наш персональный рай, про то, каким он был. Первыми всплывают воспоминания о праздниках, пышных, веселых, с танцами и песнопениями, играми и театрализованными представлениями. Участвовали все. Нас было около двух тысяч. Две тысячи мужчин, женщин, стариков и детей. Детей было много. Мы, веги, неизменно верим в доброе светлое будущее, и в отличие от хищников любим и умеем заботиться о ближних. Поэтому почти в каждой семье нашего селения неизменно рождалось по нескольку ребятишек. И если бы Всевышний послал моим родителям других детей, те были бы чрезвычайно рады. Но Он решил иначе.
Я тоже была ребенком. А потом стала подростком. Пока Димитрий не забрал меня в семнадцать лет, я жила в закрытом и прекрасном мире. Меня не интересовало, что происходило вне стен нашего города - все по ту сторону высокого забора казалось нереальным. Я жила в мире за колючей проволокой, и ошибочно полагала, что не нас, как животных, отгородили и посадили в одну большую клетку, а мы сами создали свой Эдем и закрыли врата в небесное царство для тех, кто мог и хотел нарушить наш покой.
В селении не происходило преступлений. Никогда. Мы не запирали двери в собственные дома. Дети могли гулять на улице в любое время суток и не бояться - бояться было нечего. Мы все были знакомы, если не поименно, то "в лицо". Идя по улице, веги приветствовали друг друга и желали удачи. Говорю и плачу. Этого прекрасного, сказочного и чудесного мира больше нет. И никого из тех, кто жил рядом со мной тоже. Но если бы они были, я точно знаю, они бы скучали по нашей деревне ничуть не меньше, чем тоскую по ней я.
У нас была спортивная площадка. В свободное время мы с детьми играли в баскетбол. Наши учителя жили бок о бок с нами. В школе не было системы оценок - просто давались знания. И мы все с радостью ходили и занимались. Ведь тяга к обучению в наших генах.
У нас были мастерские. Пошив одежды, изготовления различных изделий из дерева и металла - то, чем мы зарабатывали деньги помимо интеллектуального труда. Еще мои сородичи были великолепными художниками, поэтами, писателями и учеными. Это было прекрасное место! Каждый имел возможность заниматься тем, что любил и умел. Но однажды всему пришел конец. И ради чего? Это до сих пор не укладывается в моей голове. Почему хищники, те, кто сотню лет назад жили бок о бок с нами, ворвались и растерзали всех в нашем городе? Я не могу их понять. Я же не такая как они. Да, они понесли наказание - виновных привлекли к длительным принудительным работам. Но даже судья во время общественных слушаний заявил, что понимает их мотивы, но не одобряет их.
Какой я была прежде? Вы, наверное, удивитесь, узнав, что я была невероятно скромной и застенчивой. Я стеснялась всех, даже собственных друзей и родителей. Я мало говорила - много слушала. Почему-то я думала, что другие были умнее меня и больше понимали.
То утро было не первым, когда вместе с родителями я покинула стены моего родного селения и вышла в большой мир. Но оно навсегда изменило мою жизнь.
- Элена, милая, просыпайся.
Я открыла глаза и увидела маму. Прямо за ее головой сквозь распахнутое окно в мою комнату заглядывало солнце, отчего волосы мамочки цвета спелой пшеницы, точно такие же, как и мои собственные, будто бы сияли светом и счастьем.
Ну как, скажите мне, как я могла предположить, что то было последнее утро в жизни моих родителей?
Мы ехали в нашей эко-машине, и я снова и снова ловила на себе их насмешливые взгляды. Взгляды диких зверей с иным составом крови, хищников. Некоторые из них указывали на нас пальцами и громко смеялись. Другие провожали машину такими угрюмыми враждебными взглядами, что меня охватывала ужасная тревога, и мое худощавое тельце сотрясала дрожь.
- Не смотрите им в глаза и не разговаривайте с ними. Держитесь вместе и ни на секунду не теряйте друг друга из виду. Если, не приведи Господь, вы столкнетесь с одним из них, быстро извиняйтесь и уходите, - отец говорил быстро и взволнованно – он был напуган не меньше меня, ведь мы были на их территории, там, где повсеместно царствовали хаос и анархия.
Главным предметом в моей школе, которая, само собой, располагалась на территории нашего же селения, была теория хищности. Каждый учебный день мы с одноклассниками два часа усердно слушали и запоминали все о них, о тех, кто поедал плоть других живых существ. И иногда даже плоть друг друга. Я знаю все об их одежде - непонятных мне грубых шкурах, выкрашенной в яркие цвета звериной коже, о шипах на их куртках и ремнях, предназначенных не только для запугивания других хищных особей, но и активно применяющихся в драках и убийствах. А самые лютые из них смазывали наконечники шипов и острых заклепок ядом разных животных для того, чтобы в схватке с противником их единственный точный удар локтем или коленом стал решающим и последним.
Мы, веги, не деремся никогда. Ну, какой, скажите мне, в драках смысл? Мы уважаем чужое мнение, помогаем друг другу, любим и ценим каждого члена нашего общества. У нас есть четкая иерархия, есть три выборных правителя, единогласным решением которых принимаются принципиально важные для нашего селения, маленького города в большом конгломерате, решения. Я не знаю, оптимальна ли наша система правления, но она исправно работает. И мы все ее уважаем, как, вероятно, уважали бы и любую другую, так или иначе учитывающую мнение каждого члена общества, ведь мы миролюбивы и открыты ко всему новому. Мы не хищники.
В их обществе нет прав и свобод. Есть только жесткие указания, за нарушение которых следует немедленная смерть или заключение. Нам объясняли, что они, словно звери, понимают единственный язык - язык силы, тогда как мы просто не способны на нем разговаривать.
Нашу машину на безумных скоростях обгоняли другие, дизельные.
- Неужели хищники не осознают, как опасно подобное движение?
Папа угрюмо покачал головой в ответ на мой вопрос.
- У них отсутствует инстинкт самосохранения, и, вероятно, стремление жить. Скорее всего, внутренне эти звери ощущают, что в чем-то поступают неправильно. Они ненавидят их собственный мир, но продолжают делать все для того, чтобы он стал еще хуже. Такова их суть.
Я взглянула в зеркало заднего вида и встретилась с встревоженными глазами отца. Никогда кроме тех редких случаев, когда мы выезжали в большой город, я не видела его таким взволнованный и напуганным. Наверное, единственными, кого опасался папочка, были они. Наверное, то были просто наши инстинкты - инстинкты травоядных остерегаться и держаться подальше от хищных особей.
В их мире есть жестокая полиция, которая обеспечивает правление лидеров - тех, кто насильно захватил власть в городах. Они действуют жестко и без разбора. Они могут убить на месте любого, того, кто им не нравится. Но точно так же может поступить и каждый хищник.
Официально в их мире запрещено оружие. Не сомневайтесь, оно есть у каждого. И многие из них открыто его носят для того лишь, чтобы знали: с ними лучше не связываться.
- Покупаем лекарства и уходим, - отец припарковал машину в самом углу практически полностью заполненной стоянки и достал пистолет.
У нас в их городе особые права - нам разрешается носить оружие, и даже покупать продовольствие и медикаменты за наши деньги. Зачем они селят нас в самых центрах своих мегаполисов? Мы им нужны.
Мы выполняем большую часть работы за них - выращиваем для хищников овощи (да, иногда они тоже едят овощи, странно, не находите?), шьем им одежду, разумеется, из экологических тканей и материалов, производим мебель из древесины. Они занимаются тем же, вот только используют странные материалы - кости и когти, шкуры и кожи, даже зубы и глаза тех, кого поедают. Рассказала, и меня передёрнуло. Как такое возможно?
Мы вышли из машины и направились в сторону крупного торгового центра, расположенного на нескольких первых этажах высокой гостиницы. Внезапно позади нас раздался гонг. Я впервые слышала этот звук, но много о нем читала. Я не сдержалась и повернула голову для того, чтобы увидеть их черную церковь и ее служителя, оповещавшего хищников о том, что совсем скоро начнется ритуал.
Жертвоприношение - их главная месса.
Папа потянул меня за руку.
- Тебе не следует на это смотреть!
Да я и не хотела. Но пытливый разум, будто магнитом, притягивало то дико кричащее животное, которое вели на заклание.
Мы проходили мимо кучки мотоциклистов. Кажется, их называют байкерами. Я, как вкопанная, остановилась посреди паркинга и, разинув рот, стала пялиться на них. Эти молодые хищники были дикие и необузданные, словно, созданные матушкой природой для того, чтобы охотиться на животных и на нас, миролюбивых вегов. Их самки казались мне почти голыми, хотя на них и была одежда. Рваные безобразные юбки и мини-шорты, ультракороткие топы и обрезанные под грудью куртки, - все это выглядело нелепо и завораживающе. Неудивительно, что самцы не сводили с них своих хищных, похотливых взглядов, а их руки то и дело касались обнаженных участков кожи женщин в самых бесстыдных местах.
Он прижал меня спиной к стене и окинул таким кровожадным взглядом, что я едва не лишилась чувств. Это был тот самый хищник, которого я видела утром на паркинге. Я задохнулась от волны, как я тогда думала, дикого животного страха. Еще мгновение и он порвет меня. На маленькие окровавленные кусочки. Его улыбка напоминала оскал зверя. Его голос, казалось, исходил из самой глубины мощного необузданного тела.
- Закричишь, и я убью тебя. Поняла?
Я медленно моргнула. Его теплая ладонь сползла с моих губ на шею, а потом хищник отнял ее. Странно, но я не дрожала. Все тело будто бы горело в адском огне.
- Если кто-то войдет в эту комнату, я перережу ему глотку, - хищник сунул мне в руки черный пакет и добавил. - Переодевайся.
Вот тогда паника и накрыла меня. Что было в пакете? Неужели он затеял какие-то эротические игры с моим участием? Почему он сразу не убил меня?
Трясущимися руками я развернула сверток и вынула рваные мини-шорты и черный топ.
- Зачем? - едва слышно прохрипела я.
Он сел на мою кровать и сурово посмотрел в мою сторону. Я никогда бы не смогла представить здоровенного татуированного дикого хищника в кожаной куртке на моем розово-желтом постельном белье с изображением ликов ангелов, если бы не увидела это своими глазами.
- Ты пойдешь со мной.
Мне послышалось! Пожалуйста, скажи, что ты шутишь! Я вынесу все, то ты сделаешь (какой же я была наивной...), только прошу тебя, не уводи меня в твой ужасный мир!
- Элена, - тихо, но очень серьезно прошептал он. - Долго я ждать не буду.
Откуда он знает мое имя? Он, что, думает, я стану переодеваться прямо перед ним? А если не стану...
Мои непослушные пальцы начали расстёгивать маленькие пуговки на блузе. Хищник, хвала богам, опустил голову, и черные, как ночь, волосы закрыли его лицо.
Бежать! Прыгнуть в приоткрытое окно и убежать! Я, может быть, переломаю ноги, но останусь жива. Наверное. Я дернулась в направлении окна, и он тут же оказался рядом со мной. Не он сам, а его взгляд рассказал мне о том, что если я сделаю еще шаг в том же направлении, сильно пожалею.
- Ты хочешь, чтобы я сам переодел тебя? - его глаза были близко-близко от моих.
Он наклонился еще.
- Я не ограничусь одним переодеванием, Элена.
Сказать, что мне не хотелось, чтобы он начал раздевать меня, значило бы откровенно солгать.
- Я сама. Пожалуйста.
Хищник резко отвернулся и снова сел. Что это было? Милосердие? Наверное, он просто отложил мои терзания до более удобного момента.
Больше я не мешкала, тем более, что теперь зверь откинулся на кровать и уставился в потолок. Неужели, он давал мне возможность спокойно переодеться? Я повернулась к нему спиной для того, чтобы через голову стянуть не до конца расстегнутую блузку. И сразу же надеть топ. Он был похож на мое спортивное бельё! Никогда прежде ни один парень не видел меня в такой откровенной одежде.
Теперь нужно было снять юбку. Спиной я ощущала его взгляд, но проверять, действительно ли незваный ночной гость наблюдает за мной, я не стала. Быстро расставшись с юбкой, я натянула узкие шорты, которые были мне немного велики. Своими силами они бы на мне не удержались.
Придерживая шорты одной рукой, другой я потянулась к стулу и взяла свой белый ремень.
Огроменная рука сжала мое запястье, и от боли ремень выпал. Я подняла испуганные глаза и увидела, как хищник расстёгивает свои рваные джинсы. О нет.
Он вынул свой шипованный ремень и начал вставлять в мои шорты. Я смущенно потупилась, руки безвольно повисли. Он был так близко, что я слышала и чувствовала на своей коже его теплое дыхание.
- Так лучше.
Я подняла глаза и увидела, что хищник пристально рассматривает мое оголенное тело.
- Что, никаких татух? Это плохо.
Мы встретились глазами, и я первая отвела взгляд. Его рука скользнула по коже чуть ниже моего пупка.
- И пирсинга?
Я начала злиться. Мы не прокалываем тела в угоду собственному тщеславию! Ему это должно быть известно, ведь мне известно почти все о таких, как он.
- Такая нежная, - он выпрямился во весь рост, возвысившись надо мной больше чем на голову.
Я почувствовала себя маленьким беззащитным олененком рядом с хищным тигром. Его руки потянулись к моей голове, и я зажмурилась. Сейчас они сломают мне шею! Он рванул ленту с моих волос, и те рассыпались по плечам и спине, щекоча ее там, где кончался топ. Вот так чувство!
Я посмотрела в его глаза, но единственным, что смогла прочесть в них, было негодование. Он на меня злился. Я нахмурилась, не понимая, что же сделала не так, а хищник, наконец, закончил разглядывать меня, схватил мою руку и потянул в сторону окна.
- Прыгай.
Я замерла. Он это серьезно? Я должна запросто выпрыгнуть из окна второго этажа? Я была готова сделать это, чтобы спастись от него, но метнуться по его указке... Внезапно он схватил мои руки и перекинул через раму. Я сжала челюсти, чтобы не закричать, ведь если проснутся родители, хищник убьет их.
Он смотрел на меня сверху вниз и улыбался. И было в его улыбке что-то отчаянно-безумное. Что же со мной будет? Зверь разжал руки, и я полетела. Да, я ушиблась, но была вполне способна бежать от него в сторону охранной будки, что я и сделала. Через два шага он прыгнул на меня, и мы покатились по траве. Я оказалась снизу, он - сверху. И как только мое тело выдержало его невероятный вес?
- Мне надоело, - он ударил кулаком о землю в сантиметре от моей головы.
Стало действительно страшно.
- Если ты попробуешь сбежать от меня еще раз, я убью тебя, поняла?
Я почувствовала, как на глазах появились слезы.
- Отпусти меня, - жалобно простонала я.
- Нет.
Он ответил так холодно и спокойно, что я осознала: в нем совсем не было сочувствия и жалости.
- Ты пойдешь со мной?
- Куда на этот раз? - попыталась съязвить я.
- Ко мне домой.
Я услышала собственный вдох. Его услышал и Димитрий.
- Отвези меня в мой город. Прошу тебя, - ощущая, как на глазах появляются слезы, умоляла я.
Он бросил беглый взгляд через плечо и покачал головой.
- Слишком поздно.
Неужели, танец подействовал на хищника таким образом, что он был не в силах остановиться? Я боялась. Но если бы я знала, что не верно поняла смысл его слов, боялась бы гораздо сильнее.
Не таким я представляла себе дом Димитрия. Мне казалось, хищники должны обитать в мрачных берлогах, похожих на логова диких зверей. Сквозь открывающиеся металлические двери мотоцикл въехал прямо в комнату. Димитрий спрыгнул и подал мне руку. Я вспомнила его усмешку в тату-салоне и проигнорировала вроде бы учтивый жест.
- Добро пожаловать.
Нет, конечно, то был дом хищника, не вега. И головы животных, обезображивавшие его стены, лучше прочего это доказывали. Что никак не укладывалось в моей голове - то, как Димитрий мог сочетать подобное уродство и немыслимо-красивые вещи. Высокие потолки украшали хрустальные люстры, на стенах висели невероятные, завораживающие картины, пол устилали роскошные ковры, на одном из которых и стоял мотоцикл. Вот! То, что выдает в Димитрии зверя. Вег никогда бы не запачкал пол своего дома грязью с колес, никогда бы не собрал в одном месте столько невероятных вещей. Мы скромны и сдержанны. Они вульгарны и не обузданы.
Димитрий глядел на меня, явно ожидая лестных слов в адрес своего жилища. Со скрещенными на груди руками я сохраняла молчание.
- Твоя взяла, - Димитрий театрально вздохнул. - Пошли в спальню.
Кто-то внутри меня закричал, да так громко, что эхо пронзительного голоса вырвалось наружу. Хищник приближался. Я начала боязливо озираться. Улыбка Димитрия стала такая безрассудная, что я почувствовала, как задыхаюсь. Изо всех сил я рванула на второй этаж и только там обернулась. Хищника не было, но до меня все еще доносился его раскатистый смех.
Я зашла в первую попавшуюся комнату, а ею оказалась большая спальня, и закрыла дверь. Слава богу, она запиралась. Я повернула защелку, но тут же поймала себя на мысли, что это меня не спасет. Шли минуты. Димитрий не приходил. Хотела ли я, чтобы он пришел? Честное слово, нет! Я подошла к зеркалу и взглянула на свое отражение. Не удивительно, что он не пришел... Я выглядела ужасно. И вытирать размазанную от слез тушь я стала не для того, чтобы понравиться ему. Я просто хотела выглядеть хорошо, как и должна выглядеть добропорядочная вега. Я развязала бандану и долго расчёсывала пальцами спутанные волосы. Я старалась не смотреть на свои руки, но все время слышала его голос. "Змеи сплетаются в чувственном экстазе наслаждения". Вот козел!
Я повернулась спиной. Не такая, как все. Это не подходит мне. Я не такая как они! Но такая, как веги. Спустя час Димитрий так и не появился. Я смотрела на его большую кровать. Как же хотелось спать! Почему-то я почувствовала ужасную слабость и сонливость. Наверное, заканчивалось действие дурмана. Я приоткрыла дверь и выглянула в коридор - никого. Где же Димитрий? Отправляться на его поиски у меня желания не было. А сбежать и самой добираться до нашего города не было возможности. Я сдалась накатившей усталости и легла спать.
Как и обычно, я проснулась с первыми лучами солнца. В доме было тихо, как-то траурно тихо и страшно. Почему-то я ощутила острую потребность найти Димитрия. Я спала в одежде. А вы бы на моем месте ее сняли? Но в тот момент мой внешний вид беспокоил меня меньше всего.
Я вышла из комнаты, на цыпочках спустилась вниз и услышала обрывки фраз Димитрия.
- Ты уверен? Что, совсем никто? Вот дьявол!
Я уже выглянула из-за угла, когда Димитрий разбил телефон о стену. Я зажала руками рот, чтобы не закричать. Если он в таком состоянии увидит меня, может спокойно проломить мне череп - я в это безоговорочно верила. Его рука потянулась к пульту. Возникла голограмма новостей. Ужасные, жуткие кадры окровавленных растерзанных тел показывали по их каналам. Конечно, это же не наши...
Стоп! Это наши!!! Это наш город! Это веги! Тогда я не слышала, как начала исступленно кричать, не понимала, что Димитрий пытается утащить меня из кухни. Я вцепилась в косяк и смотрела, смотрела... Окровавленные стены домов, искореженная плоть мирных добропорядочных вегов, - все это равнодушно транслировали их СМИ.
Наконец, Димитрий оторвал меня от двери и вывел в зал, тот самый, где стоял его мотоцикл. Я осела на пол. Меня трясло. Слезы катились, но рыданий не было. Я была в шоке, в самом настоящем шоке.
"Что, совсем никто? Вот дьявол!"
Я вспомнила о связях Димитрия с полицией и все поняла.
- Ты знал! - наверное, я выглядела как ведьма – я, словно одержимая, указывала на него пальцем и кричала. - Ты все знал! Поэтому ты увез меня! Поэтому не отпускал!
Он сел рядом и попытался меня обнять, но я начала избивать его.
- Ненавижу! Ты исчадие ада! Ты и все твои сородичи! За что?
Я рыдала, била Димитрия, била пол и его байк. Зверь только хмурился и серьезно глядел на меня.
- Мы могли помочь, могли их предупредить! Почему ты...
- Их предупредили, Элена. Мои друзья сказали вегам о готовящемся нападении.
На мгновение я ощутила заполняющую мое сердце надежду. Но потом повторила его слова:
- Совсем никто...
- Они нашли ваше убежище, - в голосе Димитрия звучало сочувствие и раскаяние, но мне было всё равно. - Никому не удалось спастись.
Я знала, что должна была делать. Моего мира не стало, а становиться частью мира хищников я решительно не желала. Я молча встала и пошла на кухню.
- Ты куда?
- Воды...
Я заметила, как прищурились его черные, как сама бездна, глаза. Не мешкая, я подбежала к кухне и открыла ящик. Ножи. Много ножей. Специальные, для разделывания мяса... Я усмехнулась и взяла самый большой. Мне было всё равно. Я знаю, самоубийство - тяжкий грех, но тогда я считала, что живя в мире хищников, я совершу множество гораздо более порочных вещей. Я не хотела жить так.