Будущее наступило внезапно. Короткая война, продлившаяся всего несколько недель, унесла жизни большей части населения. Первыми почему-то погибли богатые, молодые и здоровые. Вслед за ними последовали старики, и вскоре не осталось ни одного человека хотя бы с высшим образованием. Бизнесмены, политики, учёные... Все они канули в анналы истории. Привычная жизнь тоже осталась в прошлом.
Теперь мы живём в новом мире, который принадлежит мужчинам. И не просто мужчинам, а самым примитивным их представителям. С каждым годом становится всё хуже. Мне было шестнадцать, когда закончилась война. Прошло десять лет и теперь одинокой девушке просто страшно выйти из дома.
Много лет родители прятали меня от ужасов окружающей действительности, мы жили в своём уютном домике, я с мамой и сестрой выходила на улицу только после наступления ночи – если бы кто-то из соседей заметил, что отец прячет женщин в подвале, мы бы стали собственностью района...
— Ты никуда не пойдёшь! – сестра больно впилась ногтями в мою руку.
— У нас нет выбора, дорогая.
Аккуратно прикрыла за собой дверь и заперла на три замка. Дверь тяжёлая, бронированная. Способна выдержать взрывную волну. На окнах решётки. Забор увит колючей проволокой. Только так сейчас можно защитить свою честь и имущество. Хорошо, хоть профессиональные воры тоже вымерли, а соседским деградантам никогда не пробраться в хорошо защищённый дом.
Родители умерли друг за другом. В новом мире никто не живёт дольше пятидесяти лет. Отец знал, что им с матерью осталось недолго, и успел сделать запасы продуктов. Но рано или поздно они должны были кончиться...
Последние три дня мы с сестрой не ели и сегодня я поняла – пора отправляться на охоту. В смысле пойти в магазин. Хотя сейчас даже такое привычное в прошлом действие имело свою цену – мою невинность. Кодекс чести в действии. Современные джентльмены не позволяют девушкам и женщинам умереть с голоду. Подвезут, купят еды, помогут починить что-то. Вот только за каждую мужскую услугу придётся платить...
Никто никого не насилует. Так решили новые власти, когда женщин осталось критически мало. За изнасилование – смертная казнь. Вот только говорить «нет» не получится, рано или поздно скажешь «да». Если у тебя нет отца, мужа или брата. А если есть – придётся прятаться, как нам с сестрой и мамой, иначе твоего мужчину убьют. За убийство строго не наказывают.
— Алиса, вернись, - сестра открыла окно и снова попыталась вернуть меня домой. – Мы можем...
— Говори тише. Что мы можем? Ограбить кого-то? Убить? Что?
Я видела, как по её щекам текут слёзы.
— Но ты же вернёшься? – она в отчаянии схватилась за решётки на окнах.
— Вернусь. Не волнуйся.
Я вышла на трассу и остановила проезжающую мимо машину...
Липкий страх капельками пота струился по моему телу, сердце пыталось вырваться из груди. Несколько раз в панике я пыталась вернуться домой, но каждый раз у меня получалось себя остановить.
«Ты должна... Обязана... Иначе вы обе умрёте с голоду... Она младше тебя... Ничего страшного – просто зажмурься и жди, когда всё закончится». Сколько раз мне придётся «платить» сегодня? Дорога в обе стороны плюс продукты. Как минимум трижды. Может, проще пойти к соседям? Нет, плохая идея – они захотят повторения и будут следить за мной, узнают о существовании сестры и... Папа не просто так прятал нас столько лет.
Мужчины с низким интеллектом хотят секса больше. Так говорила мама. Наверное, поэтому женщины очень быстро превратились в объект всеобщего вожделения.
Трасса... Вернее то, что от неё осталось. Удивительно, как по этой жалкой пародии дороги умудряются ездить машины. Глаза привыкли к темноте, и я легко различала очертания лесного массива, который с жадностью дикого хищника уже впился зубами в последнее связующее нашу деревню с городом звено. Пройдёт ещё несколько десятков лет и, если ничего не изменится, мы окажемся в полной изоляции с очумевшими от голода и ужаса новой реальности соседями. Хотя о чём это я? Вряд ли мы лет пять протянем...
Тишина... Я привыкла к тишине. Но здесь всё было иначе. Дома мы всегда старались вести себя тихо и говорили только шёпотом, но всегда я слышала какие-то звуки: свист закипающего чайника, шаги отца, вернувшегося с работы, шелест страниц книги, которую сестра перечитывает уже в десятый раз... В этом лесу действительно тихо. Ни единого звука.
Я села на обочину и начала ждать. Новый мир... Я знаю его только по рассказам отца. В моей памяти отложились лишь картинки нормальной реальности. Той, которую я больше не увижу. Впервые в жизни я пожалела, что родители оберегали меня и сестру – мы выросли совершенно неподготовленными. Лучше бы нас обеих впервые изнасиловали в восемнадцать... Тогда бы мы могли поплакать на плече матери, восстановиться, пользуясь опекой отца, и сейчас превратились бы в матёрых тёток, которые знают кому, когда и за что именно нужно давать...
Испугавшись собственных мыслей, я со всей силы ударила себя по щеке: «Не смей! Не смей оскорблять отца. Он сделал всё, чтобы у тебя было счастливое детство. Он не виноват в том, что мир изменился. Он не хотел умирать и бросать тебя и сестру».
Ну наконец-то! Шум подъезжающего автомобиля я услышала издалека – у старой развалюхи давно отвалился глушитель. Нельзя его упустить! Нельзя думать о том, что со мной случится в этом автомобиле... Трасса связывает два крупных города, но явно не пользуется особой популярностью.
— Эй! – я выбежала на дорогу и включила фонарик.
— Ты что творишь, дурёха? Я же мог сбить тебя.
Мужчина с добрыми глазами выскочил из автомобиля, выхватил из моих рук фонарик и с недовольством смотрел на меня.
— Мне нужно в город. У меня есть деньги, - я упала на колени, надеясь вызвать его жалость.
— Деньги сейчас у всех есть, вот только толку то от них. Не боишься в город ехать? Я по этой дороге каждую неделю который год мотаюсь, а тебя раньше не видел. Ты откуда такая красивая взялась? - он светил мне прямо в лицо, с интересом разглядывая.
— У меня кончилась еда. Мне нужно пополнить запасы.
— Ну... за деньги ты вряд ли получишь даже мешок муки. Для женщин в магазинах всегда ничего нет, - мужик сплюнул и сел в машину. – Садись, подвезу.
Последний шанс сбежать и вернуться домой. Может быть, можно поискать что-то в лесу? Ягоды, грибы. Сейчас лето, мы с Юлькой выживем и на подножном корме. Много ли нужно двум хрупким девушкам? Но... Лето скоро кончится. А что дальше? Этот мужчина выглядит очень старым и безопасным, хотя ему точно не может быть больше пятидесяти. Рано или поздно мне придётся опять выйти на трассу и ловить попутчика, вот только за рулём может оказаться совсем другой экземпляр... Я решительно открыла дверь ржавого кабриолета и села на пассажирское сидение.
— Так откуда ты здесь взялась? Выглядишь так, будто с другой планеты свалилась.
— Я... Я к дяде приехала.
— Что ж твой дядя сам за едой не поехал?
— Умер он, - пробурчала я. – А еда кончилась.
— Нда... Проблема. У меня дочь твоего возраста. Была. Не уследил за ней. Работал много. Не бойся, помогу тебе еды достать. Давай сюда свои деньги, скоро приедем.
Я крепче сжала в руках мамин кошелёк. Он ограбить меня хочет? Вряд ли. Если бы хотел – вырвал у меня деньги и выкинул на трассу.
— Не бойся, - он заметил мою нерешительность. – Я же говорю – ты за деньги ничего не купишь. С женщин плату принимают только натурой. Ой, прости, - он опять сплюнул, но в этот раз чуть в меня не попал. – Нужно восьми утра дождаться.
Мы остановились на парковке небольшого супермаркета. Мужчина вышел покурить, велев мне лечь на заднее сидение:
— Не привлекай внимания. Скоро рассветёт и если хоть один человек тебя увидит, всё пропало. Тебе что купить? Ассортимент последние лет пять не радует разнообразием.
Только сейчас я поняла, что он говорит слишком правильно. Не так, как большинство выживших. Он не похож на деграданта...
— Не важно. Мука, крупы... Я умею готовить.
— Молодец. Поспи немного.
Он был прав. Усталость буквально валила меня с ног. Последние три ночи я не могла уснуть, до утра ворочаясь в своей кровати. Ещё бы! Голод, неизвестность, страх и понимание того, что придётся влиться в новое общество...
— Ну всё, пора.
Мы почти не разговаривали после рассвета. Мужчина курил, а я дремала на заднем сидении, просыпаясь от каждого шороха.
— Не двигайся. Не шуми. Даже дыши тихо. Времена сейчас неспокойные.
Я кивнула и забралась под сидение. Совсем светло, а у моего спасителя кабриолет – меня увидит любой, прошедший мимо человек. Вдруг рядом раздался разговор:
— Дядя, куда тебе столько хлеба?
— Свиней кормить. Пшёл вон.
— А людей кормить ты не хочешь?
— Сейчас такие времена, что свиньи умнее людей пошли, - знакомый звук плевка.
— А ты, дядя, хам. Тебя бить надо.
— Вот, вот. Молодые совсем, а старость не уважаете.
— А чё тя уважать, дядь? Вы наш мир похерили.
— Мы, может, мир и похерили, вот только постапокалипсис вы из него соорудили. Войны на протяжении всей истории человечества были, но люди, несмотря ни на что оставались людьми. Отстраивали свою страну и свою жизнь как могли. А вы что?
— Ты, дядь, нам лекции не читай. Хлеб отдай и иди куда шёл.
Машина тронулась. Слишком быстро... Её угнали? Соблазн выбраться из своего убежища и осмотреться был велик, но что я этим изменю? Ровным счётом ничего. Остаётся только лежать в грязи и ждать.
— Вылезай, приехали. И деньги свои возьми. Сейчас времена неспокойные – если со мной что-то случится, они тебе может быть и пригодятся.
— Спасибо.
— Я не тебе помогаю, а дочке своей. Нельзя было тебя в город брать. Эти деграданты... Если бы они тебя заметили... В общем, ты считать, писать умеешь? Число сегодняшнее знаешь?
— Двадцать пятое мая.
— Умничка, - лицо мужчины расплылось в улыбке. – Запомни. В ночь с двадцать четвёртого на двадцать пятое каждого месяца я буду оставлять тебе продукты под этой сосной. До встречи.
— Подождите. Вы сказали, что молодёжь виновата в том, что произошло в нашем мире. Не война. Почему?
— Выжили ведь, - он обдумывал свой ответ несколько минут. – Выжили. Как наши деды и бабки. Вот только жить не научились. И власть была вначале. И деградантов тогда не было. Их ведь новая реальность породила. А новую реальность мы сами создали. Сначала есть хотели... Потом женщин чужих. Последнее мир и погубило. Живи, девочка, и не думай ни о чём. Может, всё ещё и наладится.
Он уехал, а я схватила единственный сохранившийся батон и жадно откусила горбушку. Медленно проживала и вернула хлеб обратно в пакет – нужно оставить его Юле. А мне нужно спрятаться и дождаться ночи. Заставлять сестру волноваться и голодать до захода солнца не хочется, но я не могу рисковать. Схватив тяжёлые пакеты, я поволокла их к ближайшему оврагу и, только добравшись до укрытия, решилась осмотреть «покупки».
Большой пакет с мукой, немного сахара и соли, десяток яиц, половину которых я разбила, одна целая курица и два килограмма риса. А ещё надкусанный мной батон и плитка шоколада. Не густо. Папа, пока был жив, привозил свинину, специи, овощи, фрукты... О том, что в мире был реальный голод, я узнала только сегодня.
— Ну как?
Юлька смотрела на меня широко раскрытыми глазами. Она не спала всю ночь и много плакала.
— Выживем. Мне помог один старик, - видеть жалость в её глазах невыносимо.
— Старик? И это всё?
Она перебирала продукты и была явно разочарована.
— Да. Они голодают. Не знаю, где папа умудрялся доставать продовольствие всё это время... Меня подобрал старик, у которого есть дочь моего возраста. Он помог мне.
— Они тебя...
— Нет. Старик даже денег не взял. И обещал привозить нам еду каждый месяц. Юль, не плачь, всё будет хорошо.
После моих слов про отца сестра расплакалась. Она такой ребёнок, хоть и младше меня всего на два года.
— Он сказал, что скоро всё изменится. Нужно немножко потерпеть и нормальная жизнь вернётся. Обязательно.
Я знала, что я вру. Но ничего другого не оставалось. Надежда – последнее, что у нас есть. А ещё еда, которую нам пообещал привозить незнакомый мужчина. И он держал своё слово один месяц, а потом пропал...
Я приходила к нашей сосне каждую ночь. И ждала его до рассвета – бесполезно. Сначала я подумала, что кто-то украл нашу посылку...
Но и через месяц мужчина не объявился. Либо ему надоело подкармливать незнакомую девушку, либо с ним что-то случилось. Как бы то ни было мы с сестрой снова сами по себе, а значит, мне придётся опять ехать в город.
— Ну как? – лицо Юльки сильно осунулось, под глазами появились синие круги.
— Ничего, - рассказывать ей, что я следующей ночью собираюсь ехать в город мне не хотелось – пусть лучше думает, что я в лесу задержалась. – Завтра буду ждать его и днём тоже. Вдруг он теперь не по ночам ездит.
Она не стала задавать лишних вопросов. Если моя вылазка в супермаркет окажется удачной, пусть думает, что мужчина вернулся. А если нет... Сейчас такие времена: девичья честь измеряется килограммами муки, а жизнь человека не стоит ничего. Впрочем, из-за последнего мне не стоит переживать – женщин осталось слишком мало и вряд ли хоть один мужчина решится меня убить.
Я проспала до захода солнца и вышла из дому, отказавшись от ужина. Пусть последние крохи достанутся сестре, а мне лишние силы ни к чему. Чем слабее и беззащитнее я буду, тем проще мне будет пережить насилие. Если повезёт, я просто потеряю сознание и очнусь тогда, когда всё закончится.
— Ты же уходишь на весь день, съешь что-нибудь, - Юля протянула мне кастрюлю с остатками каши.
— Я не хочу. До завтра.
— До завтра, - она закрыла за мной двери.
Второй раз уже не страшно. Пройти до трассы, дождаться проезжающей мимо машины, выйти на дорогу, направив свет фонаря на себя – водитель должен видеть, что я девушка. Всё просто. Со временем я наверняка привыкну платить за еду натурой, а потом, может быть, жизнь изменится. В этом безумном мире ещё остались нормальные люди. Тот мужчина, который мне помог, например. Жаль, что я даже имени его не узнала. Надеюсь, с ним всё хорошо...
— Прыгай на заднее сидение, - в этот раз машину почти не пришлось ждать, вот только она проехала метров на пятьдесят вперёд от меня и я не заметила, что в ней сразу два мужика.
У меня был шанс сбежать от них в лес, но я его не использовала... Автомобиль тронулся, водитель и его друг молчали.
— Вы не спросите, куда мне надо?
— В магаз или в больничку.
— В супермаркет.
— Ага. Круть. Ты это... Нас тут два как бы. Я те еды куплю, лады? Папке ты должна уже. А мне тоже надо.
— Сколько еды ты мне купишь? – мой голос дрожал.
Парнишка оказался совсем молодым – лет двадцать не больше. Он, должно быть, почти не помнит, какой была нормальная жизнь...
— Денег нет, - он густо покраснел. – Но я хочу, очень!
Отец отвесил ему подзатыльник, и парень разрыдался как ребёнок.
— Рано тебе ещё женщин хотеть. Работу сначала найди, нахлебник!
Я притихла, робко надеясь, что раз мужик отказал своему сыну, то и сам меня трогать не будет.
— Иди, погуляй, обормот, - машина остановилась на уже знакомой мне парковке, до открытия магазина ещё несколько часов.
— Вы поможете мне купить еды и вернуться домой? – я всё ещё надеялась, что мне повезёт второй раз.
— И не подумаю. Нам ехать надо. А тебе пора платить.
Он вышел из машины, но тут же вернулся, сев на заднее сидение рядом со мной.
— Не сопротивляйся, я быстро...
Грязные лапы скользили по моей груди. Смрад его дыхания врывался в лёгкие.
— Ты же не хочешь, чтобы я порвал твою одежду? Снимай брюки.
Я зажмурилась, но не пошевелилась.
— Как скажешь.
Почувствовала, как он стягивает с меня заношенные джинсы, пыхтя мне прямо в лицо.
— Вот бабы пошли. Совсем ничего делать не хотят. Вам работать не надо - знай ноги раздвигай. И даже это делать не хотите.
— Пожалуйста, не надо, - я не удержалась и попробовала просить о пощаде, зная, что мои мольбы не помогут.
— Платить не хочешь? – он рассвирепел. – Придушить бы тебя прямо здесь, а тело в болото скинуть. Но у меня сын растёт, надо и молодёжи баб оставить. Расслабься.
Я почувствовала, как он раздвигает мне ноги, неуклюже вскарабкивается на меня и елозит членом внизу живота.
— Да приподними ты бёдра, я попасть не могу, - начал помогать себе рукой.
Его мужская плоть была уже совсем близко к цели, я чувствовала его напор и твёрдость в районе клитора. Ещё немного и...
— Вы что творите? – кто-то стащил его с меня. – Я подвёз её. Имею право!
— Заткнись. Осмотри её.
— Она без чипа, датчики не ошиблись.
Я не решалась открыть глаза. Просто лежала и ждала своей участи. Теперь рядом со мной как минимум трое мужчин и я понятия не имею, кто они и о чём они говорят.
— Забираем. На Ковчеге пусть разбираются.
— Нет, вы не можете меня забрать, - я вскочила и начала натягивать на себя одежду. – Я не хочу никуда ехать, мне просто нужно купить немного продуктов и всё.
— Ты эта, заплатить не забудь! – мужчина попробовал пробиться через пятерых военных при полном обмундировании и с автоматами в руках, те сразу откинули его назад.
— Ишь ты, - присвистнул пожилой военный, видимо, он был главным. – Говорит вроде правильно. Может, нормальная? - обратился к своим сослуживцам. - Тебя как зовут, девочка?
— Алиса. Вы поможете мне купить продукты и вернуться домой?
Они же военные. Они должны помогать. И защищать. Обязаны.
— Зачем тебе продукты? На Ковчеге полно еды и ты сможешь там остаться, если, конечно, пройдёшь тесты, - пожилой военный по-доброму смотрел мне прямо в глаза. – У тебя нет чипа. Почему?
Я не стала отвечать на его вопрос. Упрямо надула губы и забилась в самый угол заднего сидения.
— Ты что творишь?
— Я никуда не поеду.
— Глупая, ты не понимаешь, от чего отказываешься. Впрочем, твоё согласие и не требуется. Берите её.
Я вырывалась изо всех сил, кричала, звала на помощь. На парковке собралось достаточно много людей, проезжающие мимо машины останавливались, но никто не вмешивался в происходящее. Меня протащили метров десять и закинули в военный грузовик.
Что же делать? Я в панике металась по кузову, пыталась выломать дверь... Бесполезно. Юлька дома одна. Она будет ждать меня сегодня вечером, а я не вернусь. У неё нет еды. Надо рассказать о ней военным, но я не знаю, куда они меня везут и что они будут со мной делать. Чипы, Ковчег, на котором полно еды... Всё так странно. Папа много рассказывал про новую реальность, но ничего не говорил про военных.
Путь длился около двух часов и на рассвете мы были уже на месте. Оказалось, что Ковчег – это искусственный остров в пойме реки, по всему периметру обнесённый высоким забором. В длину не меньше трёх километров и совсем узкий в ширину. Лишь в одном месте он расширялся, образуя округлый овал, в центре которого располагалась просторная площадь с фонтанами. Венцом открывшейся перед моими глазами красоты было... обычное серое здание в пять этажей. Именно туда меня и тащили мои «спасители».
— Кто ты и как тебя зовут? – яркий свет настольной лампы светил мне прямо в лицо.
— Алиса, - ответила я двум мужчинам в штатском, сидящим напротив меня.
— Твоя фамилия, адрес места жительства, род занятий, - меня допрашивал только один из них.
Последнее звучало как издевательство – в их мире женщины не могут работать. Да что там работать! Даже буханку хлеба за деньги девушке не купить.
— Я не помню.
— Мы зря тратим на неё своё время. У современных баб мозги как у рыбки гуппи, - второй впервые вступил в разговор.
— Подожди. У неё взгляд осмысленный. Что ты видишь на этой картинке?..
Тестирование длилось около двух часов. Всё это время лица мужчин оставались беспристрастными, и я не могла догадаться, правильно я отвечаю или нет.
— Поздравляю. Теперь ты – одна из нас, - после окончания тестирования меня сопровождал один из конвоиров, схвативших меня на парковке супермаркета.
— С чего ты решил? – огрызнулась я.
— Мне приказали провести тебя в столовую. Если бы ты не прошла тестирование, тебя бы просто вышвырнули с Ковчега.
— В столовую?
— Да. Ты, должно быть, очень голодна.
Конечно голодна! А ещё я понятия не имею, сколько прошло времени. День сейчас или ночь. Все окна закрыты защитными жалюзи. Мне нужно вернуться к сестре.
— Я не хочу есть, я хочу домой.
— Ты с ума сошла? Там же небезопасно! Понимаю, тебя смущает тот способ, которым мы доставили тебя на Ковчег. Но больше боятся нечего. Женщин с высоким интеллектом по всему миру осталось не более тысячи. Нам очень повезло, что мы тебя нашли. А тебе повезло, что мы нашли тебя вовремя.
— Ты хочешь сказать, что я – пленница и вы не выпустите меня отсюда?
— Почему же пленница? Считай себя сокровищем, которое впредь будут охранять все разумные мужчины этой планеты. Меня Алек зовут.
— Алиса.
Мысли со скоростью света крутились в моей голове – я видела высокий забор, мост, по которому меня доставили на Ковчег, ров, окружающий его со всех сторон. Выбраться на свободу не получится.
— Приятного аппетита.
— Ты так и будешь здесь стоять, Алек?
— Мне поручено произвести экскурсию для тебя.
Борщ, пюре с котлетой и компот из сухофруктов. О таком обеде можно только мечтать! Несмотря на беспокойство за сестру, я съела всё до последней крошки, а оставшийся кусок хлеба спрятала в свою сумку.
— Пошли. Сколько сейчас времени?
— Два часа, - Алек посмотрел на наручные часы.
Мы вышли из главного здания и шли по узкой улице.
— На Ковчеге есть все удобства – душевые в отдельном помещении, туалет в каждом бараке. Дети получают базовое образование. Есть площадка для игр и развлечений...
Я смотрела на убогие двухэтажные строения, упирающиеся в забор, и всё больше разочаровывалась – не так должен выглядеть последний оазис разумной жизни на Земле. Мы с Юлькой живём в двухэтажном доме со всеми удобствами, а здесь времянки с душем на улице!
— Алек, всё это ужасно...
Он посмотрел на меня с недоумением.
— Ужасно? У нас есть горячая вода. И еда. Что ещё нужно?
— Ты действительно не понимаешь, что так как вы живёте жить нельзя? Тебе сколько лет?
— Тридцать два.
— Не помнишь нормальную жизнь? Путешествия, хорошие продукты, жильё с удобствами? Может быть, тебе тоже стоит сдать тест?
— Нет, это ты не помнишь! – он схватил меня и начал трясти. – Из-за вас богачей и началась война. Люди жили и помогали друг другу, а потом превратились в зверей! Какие путешествия? Душ в квартире – да. Но и без него можно обойтись. А вот еда на столе каждый день в изобилии и раньше не всем была доступна.
Добро пожаловать в новую реальность... Он, наверное, прав. Я совсем не знаю жизни до войны. Да и после войны мы не сильно страдали – папу не призвали, он без проблем обеспечивал семью, как оказалось, дефицитным продовольствием. Мы с сестрой не из простой семьи... Вот только почему папа не перевёз нас на Ковчег перед своей смертью? Почему подвергал риску при жизни? Эти вопросы пугали меня, потому что я не могла на них ответить. Но и бросать сестру умирать голодной смертью я тоже не могла...
— Это твоя комната. Располагайся, - Алек привёл меня в крохотную комнатушку, общей площадью от силы метров шесть. Узкая кровать, тумба, лампа на потолке и маленькое окно – вот и все удобства. – Я должен идти.
— Постой, - дальше тянуть время не имело смысла. – У меня есть сестра.
— Сестра?
— Да. Она сейчас одна... В нашем доме. И у неё совсем нет еды. Она не деградантка, я знаю.
— Иди за мной.
В нём проснулся военный. Вальяжный шаг сменился строевым маршем, за которым я с трудом поспевала. Расслабленное выражение лица стало сосредоточенным. Только сейчас я заметила, насколько он хорош собой – чёткий профиль, очерченные брови, мускулы, выпирающие через форму...
— Жди здесь, - он оставил меня одну перед главным зданием.
Первая мысль – бежать. Я огляделась вокруг и сразу оставила эту мысль – мужчин в форме слишком много, а забор явно электрифицирован. Чего бы ни боялся папа, пряча нас от своих коллег (в том, что он работал на правительство, я уже не сомневалась), сейчас не имеет значения. Важно только одно – молодая беззащитная девушка, недоедающая уже больше месяца, сейчас совсем одна в большом доме. Она волнуется за свою сестру и не знает, что будет дальше. Мама велела мне заботиться о сестре несмотря ни на что.
— По машинам, - седой, но ещё совсем не старый мужчина, шёл во главе колонны солдат. – Говори адрес.
— Нет, - в этот раз я не стала ссылаться на забывчивость. – Я поеду с вами.
— Это невозможно. Мы не можем так рисковать твоей жизнью.
— Рисковать моей жизнью? Я двадцать шесть лет прожила без вашей защиты и умудрилась не погибнуть. Если вам нужна моя сестра, вы возьмёте меня с собой.
Алек подошёл к своему командиру и что-то прошептал ему на ухо.
— Ладно. Пусть едет.
Колонна из пяти броневиков выдвинулась в сторону моего дома. Тогда я искренне полагала, что действую абсолютно правильно. Кто мог подумать, что новая власть окажется хуже тупых, озабоченных гопников, оккупировавших города?
— Попроси их остановиться здесь – не хочу, чтобы Юля испугалась.
Алек кивнул и взял в руки рацию. Колонна осталась стоять на трассе, со мной за сестрой отправилось всего три человека.
— Зачем так много? – решилась спросить о необходимости столь внушительного конвоя.
— На дорогах сейчас небезопасно, - сухо ответил Алек.
Смутное беспокойство зародилось внутри меня. Кто может угрожать мужикам с автоматами? Я видела, как ведут себя люди на парковке – они даже смотреть в сторону военных боялись.
— Пусть эти останутся за забором.
— Девка, ты кем себя возомнила? – один из конвоиров замахнулся на меня, но Алек остановил неминуемый удар.
— Серж, оставить! Она тебе не городская шваль. Её отобрали. Алиса, осторожнее с ними. Они – бравые вояки и хорошо понимают приказы, но не стоит их провоцировать. Ждите здесь.
Я открыла калитку и постучалась в дверь дома.
— Юль, открой. Всё хорошо.
Наверняка она видела из окон второго этажа, что я пришла не одна и сейчас сильно напугана. Лёгкий шорох, скрежет открываемых замков, скрип двери...
— Это кто? – Юлька отошла в сторону и с недоверием смотрела на Алека.
— Он нам поможет, - сейчас не время вдаваться в объяснения.
— Собирайтесь, девушки. У вас, - он посмотрел на часы. – Три минуты.
— Три минуты? – недоумеваю. – Нам нужно собрать вещи, фотографии...
— Нет времени, - он грустно вздохнул. – Мне жаль.
Сначала я подумала, что конвой должен успеть засветло вернуться в Ковчег, но спустя ровно три минуты поняла, что ошиблась – Юлька даже переодеться не успела, как в дом ворвалось несколько десятков солдат.
— Что... что они делают? – я попробовала остановить их, но меня грубо оттолкнули в сторону.
— Мы должны понять, кто вы и как умудрились столько времени прятаться от властей. Пойдёмте, вам не нужно это видеть.
— Но там мои вещи! Мне нужно их забрать! – Юлька ринулась в сторону лестницы, но Алек её остановил.
— Вы ничего не можете забрать. Если начальство позволит, я привезу вас сюда через несколько дней.
Напоследок я оглянулась и увидела через открытую дверь, как военные разносят наше жилище – крушат мебель, сдирают обои со стен, вскрывают пол.
— Что они ищут? – я остановилась и пристально посмотрела Алеку в глаза.
— Просто обыск, ничего особенного, - мягко ответил он.
Обыск... Будто мы с сестрой опасные преступницы. Да и не проводится обыск так. В папиной комнате было много книг по криминалистике, и со скуки я прочитала их все. Но дальше доставать Алека вопросами не имело смысла – он мне ничего не скажет. По крайней мере, сейчас.
Вернувшись на Ковчег, мы с Юлькой расположились в моей комнате. Она тут же упала на кровать и расплакалась. На столе стоял остывший ужин, заботливо принесённый кем-то из местных.
— Алиса, зачем ты привезла меня сюда? Здесь же даже душа нет, - перестав плакать, она перешла к претензиям. – Я хочу домой, - снова слёзы.
— Ты забыла? Нам нечего было есть! Что я должна была сделать? Они схватили меня и...
— Ты не должна была говорить, где я, - Юлька по-детски надула губы.
— Да? И оставить тебя умирать от голода?
— Тот мужчина. Он мог вернуться. Надо было просто подождать. Я тебе говорила, не ходи никуда.
Какой же она ещё ребёнок! Я глубоко вздохнула, чтобы не сорваться на крик:
— Тот мужчина наверняка погиб. Ты ничего не знаешь. Живёшь в своих фантазиях – очнись. После смерти родителей у нас осталось два выбора – влиться в новую реальность, пополнив ряды женщин, зарабатывающих себе на жизнь, раздвигая ноги, или довериться военным. И нам очень повезло, что они вовремя нашли нас.
Мне повезло... Я вспомнила грязные лапы вонючего водителя, до крови раздирающие мою кожу. Ещё буквально несколько секунд и...
— Мне нужно в душ.
Не дожидаясь ответа, я вышла из комнаты и направилась в душевые.
— Ты куда, - совсем молодой парнишка вынырнул из темноты.
— Хочу помыться.
— Я провожу тебя.
— Не надо. Я помню, куда идти.
— У меня приказ, - он явно смущался и выглядел виноватым.
Охрана... Сначала они радуются мне, как ископаемому сокровищу, случайно найденному на помойке. Потом разносят мой дом. А теперь не дают и шагу ступить без конвоя.
— Принеси мне полотенце, - резко сказала я, прежде чем захлопнуть перед лицом парнишки дверь.
Естественно, он не выполнит мой приказ. Будет стоять и ждать, когда я закончу мыться. Вот только зачем? Чего они боятся? Что искали в доме родителей? Какое будущее для нас с Юлькой приготовили? Теплая струя воды текла по моему обнажённому телу, смывая воспоминания о несостоявшемся насилии. Нет смысла вспоминать прошлое – нужно сосредоточиться на будущем...
— Я хочу поговорить с Алеком?
— С кем?
— Мужчина, который руководил конвоем, когда меня возили домой.
— Я не знаю... Мне надо связаться с начальством, - он достал рацию.
Я не стала ждать разрешения сверху и быстрым шагом направилась к длинному зданию, больше всего напоминающему казарму.
Моё внезапное появление вызвало хаос среди военных. Многие из них уже спали, укрывшись тонкими одеялами. Другие готовились ко сну. Почти все были неодеты.
— Какой приятный сюрприз, - один из солдат вышел вперёд. – Желаете поразвлечься с бравыми вояками?
— Я ищу Алека, - очень громко произнесла я.
— Зачем тебе какой-то Алек? Посмотри, сколько среди нас отличных парней. Выбирай любого.
Оглушающий гогот заставил меня попятиться. Алек предупреждал, что среди военных много деградантов. Они умеют подчиняться приказам, но непредсказуемы. Приказа не насиловать девушек, которые без предупреждения ворвутся в их казарму, явно никто не отдавал.
— Не трогайте её! – парнишка, приставленный ко мне охранником, выстрелил в воздух.
— Не трогать? А то что? Генералу нажалуешься?
Матёрый волосатый мужик в полосатых семейниках больно ущипнул меня за попу и впился поцелуем в губы.
— Ты здесь два года всего, салабон. Не смей нам приказывать. Иди в свой барак и не мешай дедам развлекаться.
Какая же я глупая! Нужно было сразу догадаться, что Алек – офицер и на Ковчеге есть несколько казарм... Ринулась к выходу, но несколько пар рук остановили меня. Мальчишка пытался связаться с кем-то по рации, но её выбили у него из рук.
— Она неприкасаемая! – отчаянно прокричал парень.
В тот же миг меня отпустили, вокруг раздался недовольный шёпот, и солдаты начали расходиться по своим местам. Но волосатый «матрос» не успокаивался.
— Врёт он! Откуда в нашем городе неприкасаемые? Они все в Оазисе. Их на свободе больше не осталось. За пять лет ни одной не нашли.
— Ты, эта. Не дури. Если салабон нам наврал – накажем. А если нет? Нас казнят, если испортим неприкасаемую, - седовласый солдат попробовал успокоить своего друга.
— Да не осталось их. Не осталось, - волосатый бросился на меня, но его удержали свои же.
— Идите оба отсюда. Не доводите до греха.
Парнишка схватил меня за руку и потащил на улицу.
— Зачем, зачем ты сюда пошла? Им не положены жёны. И деградантки им не дают. Много лет без секса – с ума сойти можно.
— Но ты же не сошёл с ума и не бросаешься на женщин.
— Я – другое дело. Совсем скоро подойдёт моя очередь на размножение и мне подберут жену, - он говорил с нескрываемой гордостью в голосе. – Я прошёл тест. Осталось дождаться девушке с равным мне интеллектом, и меня переведут в Гнездо. Это на юге. Там пальмы, море и квартиры с душем. Там зарождается новая жизнь!
Он рассказал мне всё, что я хотела узнать от Алека – можно возвращаться в свою комнату. В принципе, не так уж и плохо. Нам с Юлькой подберут подходящих мужей, перевезут куда-то в Краснодарский край, будут досыта кормить. Мы никогда больше не увидим деградантов и разрушенный мир. Уж лучше так, чем отдаваться за пару килограмм муки...
— Ты долго, - Юлька скорчила недовольную мину. – Я съела твою порцию.
— Хорошо, - есть действительно не хотелось.
— Что с нами теперь будет?
— Мы переедем к морю. Будем купаться, загорать и навсегда забудем о проблемах.
— Ты серьёзно? – она радостно подпрыгнула на кровати. – Я обожаю море!
— Я тоже. А теперь давай спать. Я очень устала...
Это был невероятно длинный день, и у меня почти не осталось сил. Столько всего произошло – даже представить страшно. Ещё прошлой ночью я мечтала только об одном – как добыть немного круп и пару банок консервов. Была готова отдаться первому встречному, лишь бы накормить сестру и боялась каждого шороха. А сейчас мы в полной безопасности и совсем скоро будет нежиться на пляже, любуясь отблесками солнца в морской волне...
— Подъём! - грубый крик разбудил меня среди ночи. – А ты спи. За тобой придут позднее, - последняя фраза относилась к сестре.
— Что случилось?
— Одевайся. Тебя должны проверить. Санитарный самолёт прилетает всего на пару часов эвакуировать больных и раненых. Через два часа он улетит.
Незнакомый мужчина в форме без опознавательных знаков стоял передо мной и всем своим видом проявлял нетерпение.
— Не стесняйся. Я доктор, - он стянул с меня одеяло. – Тебе нужно пройти массу тестов. Быстро!
Я вскочила с кровати и начала натягивать на себя одежду. Так хотелось послать его куда подальше и залезть обратно в кровать, но я не рискнула – вдруг без этих тестов нас с Юлькой выгонят с Ковчега?
— Идём, - он быстро зашагал вперёд, я старалась не отставать.
Взлётная полоса пряталась за кустами, метрах в пятистах от Ковчега. Как такового аэропорта не было, только небольшой навес с лавками. Меня провели сразу на борт и первым делом отдали в руки полной женщины с доброй улыбкой. Она задёрнула ширму, предложила мне расположиться на гинекологическом кресле.
— Не может быть! – не сдержала она радостного возгласа. – Сколько тебе лет детка?
— Двадцать шесть, - недовольно ответила я и попыталась встать.
— Подожди. Мне нужно провести ещё несколько манипуляций. Не напрягайся так, больно не будет.
— Двадцать шесть! Невероятно! За периметром. Без защиты. В наши-то дни!
Она будто бы говорила сама с собой, не задавая мне никаких вопросов и не ожидая никакой реакции.
— Всё. Можешь одеваться. Ещё несколько тестов и тебя отвезут обратно. Окончательный вердикт будет готов через десять дней, но я почти уверена, что...
Она не договорила. Раздвинула ширму и передала меня в руки медсестре.
После всех тестов меня вернули обратно в барак.
— Юль? – шёпотом окликнула сестру, не включая свет.
— Ты где была? – она выползла из-под одеяла.
— Меня к врачам отправили, ничего необычного.
— А почему меня не стали осматривать?
Действительно, почему? Нас обеих подобрали фактически на улице и ничего о нас не знают.
— Наверное, осмотрят тебя позднее. Ты ещё тесты не прошла.
— Тесты?
— Да. Им нужно удостовериться, что ты не деградантка.
Юлька нервно усмехнулась.
— А если я их провалю? У нас в семье ты умненькая. У меня с математикой проблемы, ты знаешь.
— Тесты примитивные, не волнуйся. Ни алгебры, ни геометрии там нет. Я видела деградантов – большинство из них двух слов связать не могут. Ты точно не одна из них. Если бы я сомневалась, то никогда бы не показала властям наш дом.
По крайней мере, она перестала обвинять меня во всех смертных грехах. Ей понравилась идея переехать к морю. Когда-то, ещё до войны, мы ездили отдыхать несколько раз в год и почти всегда на пляжные курорты. Сейчас нормальная жизнь кажется прекрасным сном, который не более чем фантазия. Будто бы её и не было никогда.
— Нам не из-за чего больше беспокоиться. Теперь о нас позаботятся. Пойдём, прогуляемся. Я покажу тебе наше новое жильё.
Впрочем, смотреть на Ковчеге особо было нечего – однотипные хибары, сколоченные на скорую руку, вытянулись вдоль забора. Не представляю, как в них можно жить зимой.
Парнишка, который следил за мной вчера вечером, пропал и вместо него за нами следовали два небритых мужика с недовольными лицами.
— Это кто? – прошептала Юлька мне на ухо.
— Охрана. Среди солдат есть деграданты и... они могут потерять контроль над собой.
Сестра остановилась и смотрела на меня широко раскрытыми, испуганными глазами. Она ни разу в жизни не видела ни одного деграданта, но боялась их сильнее меня – для неё они были какими-то монстрами из детских сказок.
— Юль, родители хотели, чтобы мы были осторожны, поэтому несколько преувеличили опасность деградантов. Новые люди мало чем отличаются от нас. Просто их мышление выстроено другим образом. Они никогда не учились и не до конца понимают, что хорошо, а что плохо. Законов толком нет, полиции тоже. Военные далеко не всё могут контролировать. Мало кто может оставаться человеком, если ему приходится выживать при анархии.
Сестра крепко задумалась над моими словами, минут пятнадцать молча шагала по бетонным плитам, глядя себе под ноги, а потом вдруг выдала:
— Почему власти не могут навести порядок? Война закончилась давным-давно!
— Тише, не нужно привлекать к себе внимание.
— Ты не ответила на мой вопрос.
— Дамочки, - один из охранников спас меня из неудобного положения. – Время завтрака. Прогулка завершена.
Меня передёрнуло от его слов. После вчерашнего инцидента в казарме я искренне полагала, что конвой приставлен к нам исключительно для обеспечения нашей же безопасности. Но какого чёрта он отдаёт приказы?
— Мы ещё не голодны, спасибо, - я развернулась и пошла в сторону, противоположную столовой.
— Ты не поняла, дорогуша. Вы будете соблюдать режим и делать то, что вам прикажут.
Мужик схватил меня за шкирку и потащил куда-то. Его напарник сделал то же самое с Юлькой.
— Здрасьте, Сергей Степаныч. У нас непослушание на базе. Надо бы их запереть, а то мало ли что...
Нас притащили в административную пятиэтажку на глазах у жителей Ковчега, затолкали в какой-то кабинет и заставили встать на колени перед высоким офицером с роскошными усами и идеальной выправкой. Он хмуро смотрел на нас.
— Неприкасаемая? – произнёс он только через пару минут.
— Неизвестно ещё. Результаты медицинских тестов будут готовы не раньше, чем через неделю, - отрапортовал охранник.
— Редкая птица. Запирать её в клетке неправильно. Но и нарушать правило на моей базе я не позволю, - он ударил кулаком по столу. – На первый раз прощаю. Они новенькие, в дикой среде выросли. Ничего, воспитаем. Кто их курирует?
В этот момент в кабинет вошёл Алек.
— Я, товарищ полковник.
— Почему не разъяснил им права и обязанности, капитан?
— Не было времени. Деграданты на севере школу в подвале организовали.
— Вот же твари! Мозгов нет совсем, а детей учить пытаются. Сколько человек задержали?
— Тридцать два.
— Хорошо. Отправь их в сталелитейку. Они давно просят пополнение. А этих уведите на завтрак и проследите, чтобы съели всё до последней крошки. Обыскали их дом?
Последний вопрос, адресованный Алеку, я расслышала, уже выйдя из кабинета, и сразу догадалась, что они говорят про наш с Юлькой дом...
— Вы обещали позволить нам забрать личные вещи! – прокричала я в уже закрытую дверь, вырываясь из рук конвоира.
— Ты меня укусила, тварь! – заверещал мужчина.
На его визг из кабинета выглянул Алек:
— Отставить! Девушек не трогать. Алиса, успокойся. Так ты делаешь только хуже и себе и сестре. Идите в столовую, потом вас проводят в мой кабинет, и я тебе всё объясню.
Что он объяснит? Я лениво ковырялась в кукурузной каше на воде, поданной на завтрак. В доме они ничего не найдут – папа перед смертью уничтожил все свои и мамины личные вещи. Тогда мы с Юлькой не понимали почему. Думали, он хочет избавить нас от воспоминаний прошлого, которые мешали бы нам жить дальше. Смерть родителей тяжело пережить. А если ты заперта в доме и не можешь даже во дворе погулять при свете дня – особенно тяжело. Но сейчас я понимаю – он предполагал, что дом будут обыскивать, и не хотел, чтобы власти знали, кто мы с Юлькой. Чьи мы дочери.
— Присядьте. Разговор планируется долгий, - Алек задержался и пришёл только к полудню.
В его кабинет нас так и не провели – отправили в свою комнату и велели ждать, когда начальство соизволит выделить время на обещанный разговор.
— Я постою, - гордо откинула голову назад.
— Сядь, Алиса, - твёрдо приказал он.
Он умел приказывать. Я это видела. Вроде ничего особенного не говорил, но тон его голоса, уверенность, жёсткий взгляд... Ему хотелось подчиняться даже вопреки собственным желаниям и интересам. Я присела на край кровати и выжидающе посмотрела на него.
— Правила простые. Завтрак, обед и ужин по расписанию. Все калории рассчитаны, если проголодаетесь – терпите. Прогулки только по территории в светлое время суток. Комендантский час – с полуночи до шести утра. Даже если умирать будете – из комнаты ни ногой. И, самое главное, приказы офицерского состава выполнять без пререканий и лишних вопросов.
— А если нам прикажут раздеться и танцевать стриптиз?
Алек заметно смутился. Неужели всё ещё девственник? В городе куча женщин, которые с удовольствием отдались ему за мешок картошки. Всяко приятнее заниматься сексом с красивым, мускулистым мужчиной в военной форме, чем с грязными, воняющими нечистотами соседями.
— Офицеры вам такого не прикажут, - он быстро взял себя в руки и ответил очень невозмутимо.
— Ты, наверное, знаешь, в какую неприятную историю я вчера вечером попала.
— Да, знаю. Ты сама виновата. И я тоже. Поставил охранять тебя юнца. Больше такую ошибку не допущу, - его пристальный взгляд пробирал меня до дрожжи.
— Я не разбираюсь в званиях. Как понять, что приказ мне отдаёт офицер?
— Не пытайся изображать из себя деградантку. Уверен, ты с первых минут заметила, что форма отличается по цветам: у солдат зелёная, у офицеров серая.
Он посмотрел на Юлю и явно упростил название цветов специально для неё. Она вернулась с первичного тестирования незадолго до его прихода, и Алек знал, с какими результатами она его прошла.
— Что за происшествие с тобой произошло вчера, - Юлька влезла в наш разговор.
— Ничего серьёзного. Просто пара парней предложила познакомиться, - попробовала успокоить сестру, Алек не стал поправлять меня и рассказывать ей правду.
— А с моим тестированием что? Я хочу на море.
— Ты поедешь. Совсем скоро. Через пару дней за тобой прилетит вертолёт и увезёт тебя.
— А я свои вещи успею забрать? – её глаза светились счастьем.
— Да. К завтрашнему дню мы закончим осмотр дома и отвезём туда вас обеих.
Юлька нравится Алеку, это заметно. Не как девушка – как младшая сестра. Во время разговора с ней, его лицо смягчалось, голос становился нежнее. Что-то в нём есть... Душа? Чувствуется, что ему не всё равно.
— Класс! – Юлька захлопала в ладоши от радости. – Алис, представляешь, мы сможем забрать наши детские фотки. И шмотки. И... И скоро будем купаться в море! Жаль, папа все семейные фотографии сжёг. Можно я ещё мишку своего заберу?
— Да. Какие фотографии? Как звали вашего отца? – Алек был весь внимание.
— Папу звали...
Я резко дёрнула сестру за руку, не позволив ей договорить.
— Наш папа умер. И давно. Ещё до окончания войны. Он оставил большие запасы продовольствия в подвале.
— Все эти годы вы питались просроченными консервами?
— Да. Крупы перебирали. Знаешь, просрочка не так уж и плоха.
— Почему же тогда ты не дала сестре назвать имя своего отца?
— Тебе показалось. Его звали Иван. Сидоров. Он работал сантехником. Дом принадлежал какому-то его другу, который погиб под колёсами автомобиля.
Последнее было правдой. Папа за пару дней до окончания войны забрал нас из Москвы и увёз за сотни километров. Я так и не поняла, куда именно. Даже сейчас не знаю названия города, в котором мы живём. Спросить не решаюсь – пусть думают, что мы из местных. Вот только Юлька... Она может подвести в любой момент.
— Очаровательно. И откуда у обычного сантехника настолько влиятельные друзья? Этот дом принадлежал тёще мятежного генерала. Мы не знали о его существовании раньше, потому что большая часть данных была утеряна во время войны, а с женой он благоразумно развёлся, как только стало жарко.
— Тебе-то сколько лет было, когда война началась? Не знаем мы ничего ни про каких мятежных генералов. А папа... Он, наверное, по хозяйству той бабке помогал, вот она и пустила его пожить. Мы же тогда совсем детьми совсем были, нам подробностей никто не рассказывал. А ты обещал поведать, что с нами будет? И ответь, пожалуйста, на вопрос – почему на море полетит только Юля?
Я сразу обратила внимание на него: «ты поедешь», «за тобой прилетит...». Не за вами, а за тобой. И с тестом её что-то не так.
— С чего ты решила? Вы полетите вместе. Смотрю, кто-то вам уже рассказал про Гнездо? Тем лучше. Всё равно мой перерыв, который я потратил на вас, уже закончился. Всего доброго.
Алек развернулся и вышел из комнаты, я поспешила за ним.
— Ты куда? – крикнула мне Юлька вслед.
— Прогуляться, - ответила я.
Что-то не так и я обязана это выяснить. Алек всё мне расскажет. Или ему придётся посадить меня в клетку...
— Как Юлька прошла тест? – запыхавшись, спросила я Алека – догнать его получилось только через двести метров от нашего барака.
— Хорошо, - ответил он, не сбавляя шаг.
— Да остановись ты! Я устала бежать!
Алек послушался. Велел последовавшему за мной охраннику оставаться на месте, а меня поволок в сторону забора.
— Я не должен тебе этого говорить, но вас разъединят. Не переживай за сестру. С ней всё будет хорошо. Жить в Гнезде совсем не плохо и ей повезло, что она прошла тестирование хуже тебя.
— Что с ней там сделают? – я проигнорировала его замечание по поводу моей судьбы.
— Подберут ей мужа. Из офицеров, скорее всего. Властям нужны молодые, сильные, здоровые и, главное, подчиняющиеся приказам люди.
— Её выдадут замуж и... всё?
— Да. И её муж точно не будет деградантом. И уродом не будет. И неадекватом. Мужчины проходят более жёсткое тестирование, чем женщины, потому что...
— Потому что женщин осталось совсем мало, - ответила я за него. – Вы хотите сделать из Юли рабыню, которая будет рожать новым властям послушный электорат?
— Ты же видела – она хочет жить на море. И мужа, наверняка, полюбит. Ты правильно заметила – девушек, пригодных к размножению, почти не осталось. Ей позволят выбрать жениха из нескольких вариантов, мы же не звери. Муж на руках её носить будет. Получить лицензию на брак в наше время – дорого стоит. Мужчины научились ценить семью.
— У тебя есть эта лицензия?
— Да. Уже два года.
— Но у тебя до сих пор нет семьи.
— А ты проницательна. Я вырос без отца и не уверен, что смогу быть хорошим мужем.
Без отца? Это же невозможно! Нет! Я плохо знаю новую реальность, но одинокая женщина могла выжить только если...
— Почему твою мать не отправили в Гнездо?
— Потому что она была деграданткой,- на удивление спокойно ответил он.
— Прости... Я не знала... Мне жаль.
— И мне жаль, что вы с сестрой попали на Ковчег. Но, поверь, свободная жизнь ещё хуже.
Свободная жизнь... Он озвучил то, о чём я давно догадываюсь: мы – пленницы. Нас не заперли в комнате, позволяют гулять и хорошо кормят. Но если мы попытаемся сбежать, на нас наденут наручники и прикуют к батарее. Спасители оказались похитителями. Охранники – тюремщиками... И самое страшное – бежать некуда. Страна отдана на растерзание деградантам. Где-то работают заводы, дети бегут в школу, их мамы купаются в бирюзовой воде Чёрного моря. А ещё где-то есть весь остальной мир, который, возможно, вымер. Или...
— Последний вопрос – что за границей?
— Твоя судьба тебя не интересует, я правильно понимаю?
— Ты сказал, что моя сестра будет в безопасности, и я тебе верю. Всё остальное не имеет значения. Так что за границей России?
— Этого никто не знает, - он казался искренним. – Скорее всего, все погибли и за границей может быть небезопасно. Ты достаточно взрослая и должна помнить, как люди просто падали на улицах без каких-либо симптомов «до». Как сейчас люди умирают в один день, достигнув определённого возраста. Но ты, должно быть, забыла, как выглядят старики. Настоящие, а не поседевшие и покрывшиеся морщинами от беспросветности жизни. Зачем тебе знать, что там, за границей, если здесь и сейчас власти пытаются возродить жизнь. Создать идеальное государство...
— Идеальное государство? – я прервала его пропагандистскую речь. – На пепле трупов миллионов человек? Ты хоть знаешь, сколько сейчас осталось живых? Их кто-нибудь считал? Пытался помочь? Или вы только школы для их детей способны ликвидировать?
Я била его кулаками в грудь и заливалась слезами. Да что вообще происходит в этом мире? Какое, нафиг, идеальное государство? И идеальное по сравнению с чем? Границы закрыты, но зачем и почему? Алек грубо схватил меня за запястья:
— Тебя отвезут в Оазис – к нашим старейшинам. Учись контролировать свои эмоции. Пожилые люди не потерпят насилия по отношению к себе. Я не хочу тебе зла, поверь. Но их школа перевоспитания ломает девушек. Ты не должна в неё попасть. Ни при каких обстоятельствах.
— Откуда ты знаешь? – я немного успокоилась и смахнула слёзы с глаз.
— Моя сестра была неприкасаемой, - коротко ответил он.
— Была?
— Её больше нет. Осталось только тело, которое ещё дышит, но уже не мыслит.
— Ты дерзкая. Слишком дерзкая и самоуверенная для жизни в Оазисе. И слишком похожа на Карину...
Алек грубо прижал меня к забору, его горячее дыхание обжигало мои губы... Я потянулась к нему, жаждая поцелуя. Видела сомнение в его глазах. Казалось, ещё немного и... Нет, он так и не решился стать ближе.
— Почему? – хрипло спросила я.
— Я не могу.
— Из-за сестры?
— Нет. Ты так и не поняла – у людей больше не осталось прав. Только обязанности. В Оазисе мужчины... – он осёкся.
— Что с теми мужчинами?
— Тебе лучше не знать о том, что ждёт тебя впереди.
Он развернулся и ушёл, не забыв окликнуть моего охранника. Я же в полной прострации поплелась обратно в барак. За Юльку можно не переживать – она никогда не была самостоятельной и взрослой. Хороший муж, комфортная квартира и пара ребятишек идеальное будущее для неё. Но не для меня. По крайней мере, раньше я думала именно так. Ирония судьбы – последние годы я мечтала о том, что наша с сестрой жизнь изменится. Мы сможем уехать из сурового климата ближе к солнцу и теплу. Не будем экономить каждую крошку еды. В конце концов, передадим ответственность за нашу жизнь кому-то большому и сильному.
Бойтесь своих желаний – они могут исполниться. Мои так точно исполнились. Вот только спокойной и счастливой я не стала. Наоборот. Как же хочется вернуться в детство, уткнуться в мягкую мамину грудь, а потом бежать встречать отца, который вернулся домой с полными пакетами продуктов. Но прошлое не вернуть. В будущее лучше не заглядывать. Остаётся наслаждаться настоящим.
Алек сдержал своё слово и на следующий день, сразу после обеда нас отвезли домой. По периметру забора стояли военные, охраняя территорию от алчущих лёгкой наживы соседей.
— Никому не говорите, что ваш отец сжёг фотографии и уничтожил личные вещи и документы, - прошептал он перед тем, как разрешить нам выйти из машины.
Внутри дома нас ждал усатый полковник и пара солдат. Ещё пятеро следовали сразу за нами.
— Ничего не трогайте. Если вам нужно что-то взять, просто укажите на эту вещь. Её для вас упакуют и перевезут на Ковчег.
Всё понятно. Они ничего не нашли в доме и привезли нас. Надеются, что неосторожно брошенный взгляд выдаст тайник. Наверняка Алек пересказал мою легенду, и наверняка полковник в неё не поверил. Что ж, это его проблемы – тайников в доме нет. А если и есть ни я, ни Юлька не знаем где они находятся. Опровергнуть пусть и нелепую, но теоретически возможную историю они не смогут. Разве что пытать нас начнут.
Я руками солдата закинула в большую сумку парочку своих детских рисунков, фотографии и немного одежды. Юлька же собрала чуть ли не всё, что можно было унести.
— Ты видела, что они сделали с нашим домом?
— Зачем тебе столько вещей?
— Пригодится, - хмыкнула она и, не оборачиваясь, направилась к выходу.
А я долго не могла уйти. Годы жизни в этом доме не были простыми. Боль, слёзы, горечь утраты родителей. Потом отчаянные попытки выжить, голод, страх, одиночество. Как часто мне хотелось выть, глядя на солнечные лучи, пробивающиеся в мою комнату через зашторенные занавески. Я ненавидела этот дом. И Юлька тоже. Вот только в отличие от неё я не могу просто взять и отпустить прошлое. Уйти не оглядываясь.
— Алиса, нам пора, - Алек положил руку на моё плечо.
— Что будет с домом? – мне было не всё равно, я не хотела, чтобы соседи вынесли отсюда всё без остатка, а потом отдали оставшееся на растерзание бездомным.
— Его заколотят и запрут. Если ваши соседи раньше не смогли перелезть через забор, то и сейчас не смогут. Пойдём.
Я медленно вышла во двор, последний раз взглянула на отчий дом и собралась возвращаться к машине, но Алек остановил меня:
— Твою сестру заберут завтра.
— Так быстро?
— Нужно рассказать ей об этом. И о том, что ты не полетишь с ней. Нельзя, чтобы она устроила сцену перед перевозчиками.
— Хорошо. Но что если она не послушает меня и откажется лететь?
Алек посмотрел мне прямо в глаза и начал говорить очень быстро.
— Ты помнишь, наверное, как раньше разводили собак? Строптивых и непослушных самок не допускали к размножению. Характер передаётся по наследству и властям не нужны темпераментные люди в следующих поколениях. Я не знаю, что с ней сделают. Может быть, стерилизуют и отправят в Шахты, если она окажется пригодной для тяжёлых работ. А если нет...
— Я поняла.
Перевоспитанием в Гнезде не занимаются. Оно и к лучшему – уж лучше на Шахты, чем лишиться рассудка. После ужина мне нужно поговорить с Юлькой. Очень серьёзно поговорить. Вот только правду я не могу ей рассказать...
На удивление Юлька восприняла специфику жизни в Гнезде нормально.
— И правильно делают. Не нужно допускать истеричных женщин к детям. Помнишь, нашу соседку. Как там её звали? Екатерина? Она же круглыми сутками орала на своих пацанов, а перед мужем лебезила как тварь последняя.
— Юль, нельзя так. Ты ещё маленькая была и много не понимала. Ей муж изменял и ноги об неё вытирал.
— А дети то здесь причём? Представь, если бы нас мать бранила как она?
Мама была очень спокойной и доброй женщиной. За всю жизнь она всего несколько раз подняла на меня голос. Здесь Юлька права. Вот только разве справедливо было бы лишить тёть Катю возможности иметь детей, только из-за её эмоциональности? Парнишки у неё получились избалованные и жестокие. Но умные не по годам. Интересно, что с ними сейчас?
— Хорошо, что тебе нравится позиция новых властей, - решила не спорить с ней и ничего не доказывать. – Тебе понравится в Гнезде.
— Уверена на сто процентов, вот только без тебя будет тоскливо. Когда они тебя отпустят?
Я наврала ей, что мне необходимо остаться на Ковчеге на некоторое время. Что я присоединюсь к ней, но чуть позднее. Рано или поздно она узнает, что я не приеду, но к тому времени у неё уже будет муж, а, может быть, и ребёнок...
— Не знаю. Может быть, через неделю. Может быть, через год, - выжидающе посмотрела на неё.
— Через год? Очуметь! Ладно, сестрёнка. Зато у меня появится время стать самостоятельной.
Она крепко обняла меня и, хихикая, поцеловала в щёку.
— Хорошо, что я вещи из дома не успела разобрать? Как думаешь, мне позволят забрать всё?
Я посмотрела на три огромных баула, валяющиеся по центру комнаты.
— Вряд ли. Переложи самое ценное в одну сумку.
— Ага.
Юлька начала рыться в вещах и в какой-то момент на пол вывалился бабушкин золотой кулон на цепочке. Кулон при падении раскрылся, и на меня посмотрела мама... Вернее, девочка лет пяти, сидящая на руках у родителей.
— Ты где это взяла? – я трясущимися руками подняла кулон и протянула его сестре.
— Спрятала, когда папа всё уничтожал. Он, видимо, перед смертью головой заболел. Я не могла позволить ему уничтожить все воспоминания о маме.
— Ты... ты хоть понимаешь, что ты наделала? – я начала когтями соскребать приклеенную к кулону фотографию.
— Что ты творишь? Отдай! – Юлька вырвала у меня цепочку из рук. – Ну вот, порвалась...
— Юль, включи мозги, - зашипела на неё, охрана за дверью не могла не услышать нашу ссору. – Если папа не хотел, чтобы власти знали, кто он значит, так надо было. Мы ничего толком не знаем о новой реальности. Если этот кулон кто-то видел, они могут вычислить нас.
Она испуганно смотрела на меня и была готова расплакаться в любой момент.
— Я зашила его в мягкую игрушку. Когда мне отдали сумки с вещами, шов был на месте, - протараторила она извиняющимся тоном.
— Ладно. Нам нужно достать из кулона фотографию и уничтожить её.
Плотная глянцевая бумага наконец-то поддалась, в тот же момент раздался стук в дверь. Мне не оставалось ничего другого как съесть последнее изображение мамы и бабушки...
— Вы обе, на выход! – приказал один из охранников. – У меня приказ.
Я до последнего надеялась, что нас хотят просто проинструктировать о жизни в Гнезде. Но нет... Как только мы вошли в кабинет, полковник приказал снять с нас всю одежду:
— И нижнее бельё тоже.
Юлька начала сопротивляться. Она извивалась и царапалась, крича изо всех сил:
— Вы не имеете права! Я прошла тест!
— Чисто, - беспристрастный офицер осмотрел нас обеих.
— Где фотография? – полковник, не позволив нам одеться, сразу приступил к допросу.
— Какая фотография? – я неумело изобразила удивление, прикрываясь руками. – Можно хоть трусы надеть?
— Можно, - полковник заметил потенцию у держащих нас с Юлькой офицеров. – А вы что возбудились? Баб голых никогда не видели? Вон из кабинета.
— Золотой кулон, который эта, - он кивнул в сторону Юльки, – прятала в зайце. Куда вы дели фотографию.
— А... фотографию. Мы кулон в доме нашли, когда заехали. Он завалился за комод, - невозмутимо ответила я. – Мы фотку только сегодня заметили и выкинули её. Там семья незнакомая с ребёнком.
— Куда вы её выкинули? Вашу комнату обыскали – её нигде нет.
— В окно, - я посмотрела ему прямо в глаза. – Зачем нам лишний мусор в и без того крохотной комнате?
Вот же чёрт! Полковник перевёл взгляд на Юльку, подошёл к ней, дотронулся до её груди:
— Скажи, твоя сестра врёт мне? – сменил тон на отеческий. – Ты разумная девочка, я вижу. Хочешь хорошего мужа, спокойную жизнь без забот и стрессов?
— Д-д-д-да, - заикаясь, произнесла она.
— Насколько я помню, завтра за тобой должен прилететь вертолёт. Вот только он может и не прилететь, если я прикажу. Останешься здесь и будешь ублажать моих солдат до тех пор, пока не поседеешь и не сойдёшь с ума от боли и унижения.
— Юль, он тебя просто пугает. Мы нужны новому миру и ничего не скрываем.
— Вот как? Мне доложили, ты уже познакомилась с моими солдатиками, – полковник схватил Юльку за волосы и потащил на улицу в одних трусах.
Я ринулась за ними, но две пары мужских рук остановили меня и заставили вернуться в кабинет. Зачем? Зачем она сохранила этот кулон? У неё в жизни должно было быть всё хорошо, а теперь... Не сомневаюсь – полковник действительно хочет её просто напугать, но она испугается. И расскажет ему всё, что знает...