Жизнь — как вождение велосипеда. Чтобы сохранить равновесие, ты должен двигаться.
(Альберт Эйнштейн)
- Мама, мама! Смотри что я сделала! – пронзительный детский голос заполняет собой задний двор отчего дома.
Отрываюсь от чтения книги, которую я не могу закончить уже пару месяцев так точно. С этими озорниками каждая свободная минута заполняется детскими просьбами, вечными вопросами «а почему?», обработкой разодранных коленок, уговорами не есть так много конфет и криками «мама, папа, мы покакали».
Во время последнего мы с Данте закатываем глаза. Во-первых, нашим малышам уже шесть лет. Во-вторых, каждый раз мы удивляемся насколько они синхронизированы друг с другом, что даже естественную нужду справляют одновременно. В-третьих, у Венцеля, несмотря на юный возраст, уже достаточно поставленная речь, поэтому крик «мама, я покакал» звучит довольно комично из его уст, из которых в обычное время вылетают изречения о Квантовой теории (даже не спрашивайте откуда он понабрался этого. Случайная подписка на документальные фильмы BBC явно сделала свое дело).
Скрипя подошвой меховых «Угг» по белоснежному снегу, подхожу к Бьянке и присаживаюсь рядом с ней на корточки. Рассматриваю ее творение и поправляю шапку, натянув ее на милые ушки, чтобы не простыла.
Хоть мы и приезжаем почти каждую зиму на Новый год в Россию, но большую часть времени дети проводят в Итальянском тепле, и я каждый раз трясусь лишь бы они не заболели. Данте смеется надо мной и называет «курочкой наседкой».
- Feci un pupazzo di neve, - гордо вздергивает подбородок Бьянка, указывая мне на снеговика.
- А теперь скажи то же самое на русском и на английском, - ласково прошу ее, поправляя объемный пуховик. Знаю, как малышка не любит повторять все по несколько раз, но в учебных целях я иногда прошу ее переводить сказанные фразы.
- Я сделала снеговика. I made a snowman, - буркает Бьянка, надувая щеки.
- Умница моя, - целую дочку в замерзший нос. - Пошли домой обедать и пить какао? Бабушка уже наверняка ворчит, что все остыло.
Бьянка прыскает со смеху, наверняка припоминая, как Франческа любит ворчать на наше нерасторопное семейство.
- Только если ты меня понесешь, - хитро улыбается малышка. Данте говорит, что своей капризностью дочь пошла в меня. Хоть чем то, потому что личиком она вся в папу: такой же прямой нос, изогнутые губки и черные глаза.
Подхватываю Бьянку на руки и резко замираю, поймав на себе пристальный взгляд из-за забора.
Наташа. Моя бывшая лучшая подруга, которая сдала меня врагу (по совместительству моему нынешнему любимому супругу) и с которой изменял мой бывший жених.
Стоит рядом с внедорожником, за рулем которого сидит Влад, держится за ручку двери и наблюдает за мной. Все такая же холеная: уложенные в аккуратную прическу волосы, полушубок из соболя на плечах, отутюженный брючный костюм. Вот только глаза перестали сиять, как это было несколько лет назад, когда мы еще доверяли друг другу. И уголки губ теперь всегда опущены.
Я могла бы сказать, что мне жалко бывшую подругу. Но тогда я буду врать самой себе. Мне ее не жалко. Ни в те моменты, когда они с Владом орут друг на друга из-за того, что он не хочет детей и это слышит весь поселок, ни в тот день, когда я анонимно отправила ей фотографии Влада с его второй семьей. Где он целует свою любовницу и поглаживает по волосам новорожденного малыша.
Можете считать меня ребенком за то, что я наняла частного детектива, чтобы копнуть глубже под новую ячейку общества под теперь общей фамилией Абрамовы. Но все то время, пока я была занята захлестнувшими меня событиями – я мечтала совершить свою месть. Неожиданно и красиво.
И это правда получилось красиво. Одним летним днем, когда мы в очередной раз гостили у отца дома, я нажала заветную кнопочку и отправила анонимное сообщение, которое содержало только компрометирующие фотографии.
Клянусь, я из своей спальни слышала, как Наташа выла раненым животным из дома через дорогу, который изначально строился для меня и Влада. И радостно улыбалась. Сделал гадость – сердцу радость.
Мечтала быть с Владом, извиваясь под ним за моей спиной? Получай. Ты ведь хотела этого, Наташа.
Сдержанно киваю бывшей подруге и, не дожидаясь ответа, направляюсь в дом, где нас уже ждет вся семья.
Франческа раскладывает по тарелкам спагетти болоньезе, бубня на итальянском под нос что-то про остывшие макароны. Габриэль и Данте сидят за столом и пьют лимончелло, обсуждая последние результаты их любимого футбольного клуба Ювентус.
Отец помогает Венцелю распаковывать новую игрушку, которую купил по пути домой и одновременно поглаживает Франческу по спине, чтобы та не злилась на всех за опоздание.
К своему собственному удивлению, я сумела простить Владимира. На это мне потребовалось пара лет, его хорошие отношения с внуками и Франческа, которая души не чаяла в моем отце. Не знаю, как так получилось, но эти двое влюбились друг в друга, чем несказанно бесили Данте. Но и он со временем привык.
Кьяра усаживает их с Габриэлем дочку Джульетту за стол и с кряхтением выпрямляется, держась за поясницу. В их семье ожидается пополнение и шестой месяц Кьяре дается еще тяжелее, чем первая беременность в целом.
- Давай я помогу, - прихожу на помощь к своей подруге.
Да, несмотря на мою первоначальную неприязнь к бывшей псевдо-невесте Данте, мы смогли стать близкими подругами и постоянно помогали друг другу с детьми, ходили на шоппинг и просто весело проводили время вместе.
Мы все стали большой и дружной семьей.
- Я уже продумала, как мы будем праздновать! – сообщает Франческа (прим. авторов: герои разных национальностей разговаривают между собой на английском языке, если не указано иначе).
Помогаю ей разносить тарелки с пастьерой (прим. авторов: Пастьера (неаполитанская пастьера, пастьера наполетана, итал. Pastiera napoletana) — десерт итальянской кухни, неаполитанская разновидность песочного пирога).
Бойся гнева терпеливого человека.
(Филипп Стэнхоуп)
«Какого черта?» – первое, что проносится в моей голове, когда порог переступает Татьяна и нагло стряхивает снег со своей шапки прямо нам под ноги.
Увидеть биологическую мать моей жены мы никак не ожидали, что сперва даже опешили.
– Мама? – удивляется Алексия приходу родственницы.
– Я войду? – высокомерно выпаливает та, даже не поздоровавшись с дочерью.
Пока Лекси пребывает в шоке, Татьяна ее обходит и входит внутрь дома, пристально оглядывая стены и мебель. Когда ее взгляд останавливается на тех местах, где произошли изменения, то она поджимает губы и недовольно фыркает. Наглости этой дамочке не занимать. Я удивлен, каким образом Владимир терпел ее все годы брака. Даже жалко его становится.
– Зачем ты пришла? – берет себя в руки малышка, после минутного замешательства.
– Отец дома?
Не дожидаясь ответа, женщина проходит в гостиную, но резко останавливается на пороге, видимо растерявшись от такого большого количества людей.
– Ну надо же. Да у вас тут прямо семейная идиллия, аж смотреть противно, – она изображает звук тошноты, поднеся два пальца ко рту.
– Татьяна? – приходит пора удивляться Владимиру. – Что ты тут делаешь?
Кьяра с Габриэлем, оценив ситуацию и получив от меня короткий кивок, быстро забирают детей и поднимаются наверх, давая нам возможность поговорить.
– Ну и не смотри. Тебя сюда не приглашали, ты здесь нежеланный гость, – не дает ответить женщине моя жена, которую заметно потряхивает от возмущения.
– А у тебя я смотрю голосок прорезался. Вот к чему приводит неправильно выбранная партия. С Владом ты ходила бы, как шелковая.
Сжимаю зубы от злости, с трудом сдерживая себя, чтобы не дать ей хорошей пощечины, на которую женщина напрашивалась. Но вмешиваться пока не решаюсь, все-таки она ее мать и Алексия давно мечтала высказать своей родительнице все, что она о ней думает. Сейчас, как по мне, самый подходящий момент, поэтому я играю роль наблюдателя и вмешаюсь, только если потребуется.
– О да, с твоим Владом у нас однозначно была бы идеальная семья, регулярно друг другу изменяющая. Как это делала ты, находясь в браке с отцом, да?
– Да как ты смеешь меня в чем-то попрекать, нахалка? Я твоя мать. Я дала тебе жизнь и вырастила тебя, – вопит Татьяна, да так самозабвенно, что аж слюна брызжет фонтаном.
– Мать? Вырастила? Единственное из перечисленного только то, что ты меня родила. На этом все. Нормальной матерью стать ты так и не смогла, да ты и не старалась, – переходит на крик Лекси. Прикасаюсь ладонью к ее пояснице и слегка поглаживаю пальцами, чтобы успокоить свою девочку.
– Знаешь, что…
– Так, а ну прекратите, – прерывает их перепалку Владимир, пока дело не дошло до драки. – Говори зачем пришла и уходи.
– Мне нужно с тобой поговорить, – быстро переключает свое внимание Татьяна.
– Говори, я слушаю.
– Наедине.
– А здесь нет никого чужого. Данте – муж Алексии, Франческа – моя невеста.
– Что? Какая еще невеста? Не смешная шутка Владимир.
– А разве похоже на то, что я шучу? – серьезно отчеканивает Разин.
– Ты и она? – показывает женщина пальцем в сторону моей матери, и моя ладонь непроизвольно сжимается в кулак. – Да вы же из разных сословий, разной религии, разной нации в конце концов. Интересно, что о тебе скажут люди из высшего общество, в кругах которых ты крутишься.
– Тебя больше это не касается. Мы развелись, и нас с тобой больше ничего не связывает.
– Да у тебя крыша поехала на старости лет. Решил поиграть в любовь?
– Зачем ты пришла Татьяна? – повторяет свой вопрос отец Лекси.
– Мне нужны деньги.
– А я тут причем?
– После развода, ты оставил меня без гроша, – заводится женщина, – без жилья и машины. Ты лишил меня того уровня жизни, к которому я привыкла. Ты подумал, как мне жить дальше?
– Татьяна, это только твоя проблема. Мы прожили в браке больше 20 лет, у тебя была безлимитная банковская карта и доступ ко всем моим счетам, но ты почему-то не обеспокоилась о своем будущем и даже не попыталась откладывать. Делай ты это, у тебя не возникло бы сейчас таких проблем.
– Вот значит как? Это твоя благодарность за все года, что я потратила на тебя? Я отдала тебе свою молодость, я родила тебе ребенка, о котором ты так грезил. Да, не сына, конечно, но уж кто вышел.
Смотрю на Лекси и мое сердце сдавливает тисками. На жене лица нет от слов, небрежно брошенных ее непутевой матерью. Малышка храбрится, чтобы не показать своего огорчения, но я слишком хорошо ее знаю. Хочется вступиться за свою маленькую девочку, как это происходит обычно, но сейчас я нахожусь на территории Владимира, он здесь хозяин и поэтому даю ему возможность разобраться с нахалкой. А если у него этого не выйдет... То я заставлю плясать Татьяну к выходу пулями под ноги.
– Заткнись Таня, и хватит нести всякую ересь! – орет на нее Разин, тоже заметив печаль в глазах своей дочери.
– А что такое? Переживаешь, что твоя ненаглядная доченька, с которой вы теперь не разлей вода, снова перестанет с тобой общаться? – язвит эта тварь.
– А ну пошла вон из нашего дома! – гремит грозный и злой голос Владимира.
– Я уйду. Но вы еще обо всем пожалеете. Вы не будете счастливы, я этого не позволю.
– Пошла вон, – рычу я, не выдержав больше ее воплей.
Эта стерва оглядывает каждого ненавидящим взглядом, демонстративно разворачивается и покидает особняк.
Владимир, раздраженно потянув низ своего кардигана, без слов выходит из комнаты. За ним семенит моя мама, говоря ласковые слова по-итальянски. Обнимаю застывшую жену и сжимаю ее в крепких объятиях, целуя в макушку.
– Как ты, amore mio (итал. Любовь моя)? – спрашиваю Лекси, положив подбородок ей на голову, и вдыхаю аромат ее ванильного шампуня.
– Нормально, – утыкается мне в грудь любимая и оплетает руками талию. От нее исходит божественное тепло. Мой ангел.
Величайшая ошибка — думать, что страсть и чистая любовь несовместимы. Единение влюбленных не является грехом, а без любви грехом становится все.
(Брайанна Рид. «Ветви дуба»)
Ни прочтение сказки детям, ни горячий душ не способствуют расслаблению. Даже лежа в кровати под теплым одеялом, раздражение от визита матери не покидает меня. Хочется побить грушу или отправиться на пробежку, но в отчем доме никогда не было спортивного зала (не считая сломанной беговой дорожки в подвале, которая уже покрылась сантиметровым слоем пыли), а снег, валящий полдня, не позволяет сбросить напряжение путем физического истощения.
Конечно же рано или поздно Татьяна должна была появиться на пороге дома и требовать финансовое обеспечение. Отец, даже по моим меркам, поступил достаточно жестоко отобрав у нее все движимые и недвижимые активы. Какой бы матерью и женой она ни была, но оставлять ее без копейки в кармане – перебор. Но Владимир Разин всегда поступает так, как считает нужным, и переубедить его практически невозможно.
Переворачиваюсь на спину и закидываю руки наверх, зарывшись пальцами в волосы. Желание спуститься в гостиную и отвлечь Данте и Габриэля от просмотра матча с каждой минутой становится только сильнее. Но я держусь. Моему мужу сегодня тоже прилично досталось, и он вправе абстрагироваться от пережитого стресса с помощью кружечки пива в компании лучшего друга.
Я видела, как Данте крепко сжимал кулаки, будто готовясь к атаке, когда мама кидалась острыми, словно только наточенный нож, словами, попадая мне прямо в сердце и надрывая только зажившие раны предательства. Сейчас оно обливается кровью, но мне не больно. За последние шесть лет я натренировала себя, свою психику и силу воли до такого состояние, каким никогда не могла похвастаться. Любая раздражающая меня раньше мелочь больше не трогала ни единой струны моей души. Впредь ни одна машина не пострадала от моей истерики и клюшки для гольфа.
Весело усмехаюсь, вспомнив, как я изощренно подпортила любимый спорткар Данте, когда наши чувства только зарождались и крепчали.
Я слишком многое пережила, чтобы рефлексировать по каждому пустяку. Теперь у меня есть дети и только об их благополучии все мои мысли и переживания.
Сегодня Данте позволил мне разобраться с ситуацией самой, за что я ему очень благодарна. В прошлом я часто корила его за то, что он слишком опекает меня и любимый прислушался к моим словам.
Он лучший муж, друг и вторая половина, о которых я только могла мечтать. Каждый день я благодарю судьбу за то, что она свела меня с таким сильным, щедрым и любящим мужчиной, пусть и очень странным способом.
Мысли о Данте рождают тянущие ощущения внизу живота. Даже секундное видение его лица заводит меня с пол-оборота, и я не могу ничего с этим поделать. Мы с самого начала не отличались сдержанностью, а огонь во время секса сжигал не только нас, но и все в округе дотла. После рождения близнецов эти чувства еще сильнее обострились. Я боялась, что после партнерских родов наша страсть охладеет, но, к моему удивлению, оказалось, что до них она была небольшим огоньком от спички по сравнению с тем, что происходит с нами сейчас.
Сейчас мы можем сжечь ею гектары леса. Именно так ощущается наша близость.
Ведомая похотью запускаю руку под резинку пижамных брюк и нащупываю пальцами уже пылающий клитор. Вокруг мокро до невыносимости. Размазываю свои соки по складкам и надавливаю подушечками на эпицентр желания.
Хриплый стон срывается с моих губ и мне приходится прикусить нижнюю, чтобы не разбудить весь дом. В такие моменты я бываю чрезвычайно громкой. Особенно когда рядом Данте.
Данте.
Воображение мастерски играется со мной, прокручивая картинки нашей последней близости. Вчера мы выезжали на романтический ужин, чтобы побыть только вдвоем. Как таковых свиданий в начале отношений у нас не было, да и конфетно-букетный период мы успешно пропустили, поэтому наверстываем его в браке уже который год. И, кажется, он никогда не закончится, так нам хорошо вместе.
После ресторана мы разгоряченные направились домой, но не дотерпели. Свернули с шоссе, когда мой рот уже крепко обхватывал возбужденный член Данте, и в тупике проселочной дороги набросились друг на друга, как голодные звери. Мне было плевать, что я ударялась макушкой об потолок машины, когда оседлала мужа, как и ему было плевать на то, что он был обездвижен в замкнутом пространстве и все зависело только от меня. Мы кончили одновременно, размазывая ладонями по окнам конденсат, оставшийся от нашего тяжелого дыхания.
Пальцы ускоряются, массируя круговыми движениями клитор. На языке появляется металлический привкус, так сильно я прикусила нижнюю губу.
Звук открывающейся двери продирается сквозь пульсацию в ушах, полоска света скользит по простыням. На мгновение замираю, не открывая глаз, до тех пор, пока не слышу аромат Данте. Его я узнаю из миллиона.
Сделав вид, что ничего не заметила, продолжаю играть с собой, нарочно выгибаясь сильнее и позволяю стону вырваться из моего рта. Данте любит наблюдать за мной, я знаю, как его это возбуждает.
Дверь закрывается, и комната вновь погружается в темноту. Каждая клеточка моего тела жаждет прикосновений мужа, но он медлит.
Шорох падающей на пол одежды.
Тишина.
Легкая поступь к изножью кровати.
Тишина.
Хриплый вздох.
Тишина.
Теперь это игра двоих.
Он заводит меня своей наигранной нерасторопностью. Знаю, как он хочет наброситься, но продолжает наблюдать за моими действиями в лунном свете. И я даю ему вдоволь насладиться.
Другой рукой задираю шелковую рубашку, обнажая грудь. Облизываю пальцы, глубоко заходя в рот, и растираю слюну по соскам, которые тут же отзываются и напрягаются острыми пиками.
Стону громче.
Мужской рык рикошетит от стен комнаты. Мой зверь покинул клетку. Рывок. Данте притягивает меня к себе через всю кровать, схватив за лодыжку. Мои ноги свисают с кровати по обеим сторонам от мужа.