Проплывающий за окнами машины пейзаж менялся со скоростью и пестротой калейдоскопа. Ещё полчаса назад мы были на городской окраине, над которой висела пыльная дымка, потом наша верная «Опель Мокка» съехала с главной дороги и теперь петляла между холмами. С обеих сторон к дороге, по которой ехала машина, террасами спускался зелёный бархатный ковёр, усеянный красными и розовыми маками. Кое-где можно было увидеть мирно пасущихся овец – их стада на фоне зелени под голубым, без единого облачка, небом, создавали буколическую атмосферу. Такую картинку можно было смело запечатлеть на холсте, заключить в рамочку и повесить на стенку, чтобы любоваться милым сказочным пейзажем, когда накатывает вселенская тоска.
Я смотрела из окна нашей «Мокки» (хотя какая она «наша», если «нас» больше нет?), пытаясь сосредоточиться на красотах природы, но гадкое тоскливое настроение по-прежнему не покидало меня. Как и во все предыдущие дни последнего периода моей жизни, когда я ощущала себя окоченевшей и замороженной – совсем как тот мальчик Кай из детской сказки «Снежная королева». Порой мне даже казалось, что и сердце у меня заледенело и превратилось в кусочек льда, который уже ничто не смогло бы растопить. А причина такого состояния моей души и тела была до смешного банальна: измена мужа. Правда, мне было совсем не до смеха.
Согласитесь, нет ничего смешного в том, чтобы в возрасте пятидесяти лет и после тридцатилетнего семейного стажа вдруг узнать, что прежний мир дал трещину и покатился в тартарары.
Весть об измене благоверного, который, впрочем, уже не соответствовал этому статусу, я восприняла с неожиданным для самой себя трагизмом. Мою душу охватили горечь, холод отчаяния и паника безысходности. Но дело было не столько в уязвлённом женском самолюбии, сколько в разочаровании и крушении простой человеческой надежды. А именно: встретить закат своей жизни с тем человеком, который неизменно был рядом в течение целых трёх десятилетий.
Когда-то мы с Арсением были идеальной семьёй и красивой парой. Ещё на нашей свадьбе все отмечали удачный и очень привлекательный контраст: Арсений – блондин нордической скандинавской внешности и я – жгучая брюнетка средиземноморского типа. Лёд и пламень.
У Арсения и характер был под стать его внешности, которому точно подходила цитата из старого советского фильма «Семнадцать мгновений весны»: «Характер – нордический, выдержанный. С товарищами по работе поддерживает хорошие отношения. Безукоризненно выполняет свой служебный долг». Помню, там ещё была такая фраза: «В связях, порочащих его, замечен не был». Это дополнительное замечание соответствовало главному герою фильма легендарному Штирлицу, но никак не моему мужу. Пусть даже если порочащие его связи обнаружились только в канун тридцатилетней годовщины нашей свадьбы.
Благодаря холодной выдержке, организованности и безупречной дисциплине, Арсений довольно быстро построил свою карьеру и сумел нажить приличный капитал. Когда Страна Советов начала трещать по швам, порождая новые капиталистические законы, Арсений, в то время получивший диплом о высшем экономическом образовании, не растерялся и ринулся в частный бизнес смело и уверенно. Риск оказался оправданным и за короткий срок принёс ему крупный коммерческий успех.
Я переходила на четвёртый курс инженерно-строительного института, когда узнала, что беременна. В возрасте двадцати лет я стала женой любимого мужчины и мамой очаровательных мальчишек-близнецов – Саши и Миши. Мне пришлось взять академотпуск по уходу за малышами, после которого я планировала продолжить учёбу. Однако судьба распорядилась иначе. Я снова забеременела и родила дочку, которую мы назвали Верочкой.
К тому времени Арсений стал успешным бизнесменом, и мы смогли, наконец, сменить жильё: переехали из двухкомнатной хрущёвки, доставшейся нам в наследство от его родителей, в престижный коттеджный посёлок.
Поначалу я с удовольствием погрузилась в новую жизнь, легко и с радостью занималась домом и детьми. Позже, когда дети немного подросли, моя беспокойная увлекающаяся натура потребовала иной деятельности. Я заявила мужу, что хочу восстановиться в институте и продолжить учёбу, на что получила неожиданно категорический отказ.
«Я предпочитаю, чтобы ты занималась семьёй и домом. Я – добытчик, ты – хранительница домашнего очага», – сказал Арсений. И я... сдалась.
Мало-помалу я окончательно ушла с головой в хозяйские и домашние заботы и перестала вникать в финансовые дела нашей семьи. Я всегда старалась оберегать свою семью, создавать домашний уют и все бытовые проблемы брать на себя. Я постоянно что-то устраивала, о чём-то хлопотала, стремилась улучшить наше семейное гнёздышко. Наивысшим счастьем для меня было видеть довольные лица детей и мужа, ощущать себя нужной своим близким. Единственной и незаменимой. Для детей я такой и осталась. Разве кто-то заменит им заботливую и любящую родную мать? А вот с мужем всё вышло иначе: после тридцати лет счастливого брака он нашёл-таки мне замену.
Как говорится, седина в бороду, бес в ребро. Зазноба Арсения была в два раза моложе меня, с ногами «от ушей», с цепкостью молодой хищницы и циничной усмешкой. Эта профессиональная эскортница, искушённая и опытная в делах обольщения мужчин, без особых усилий заманила Арсения в свои сети. И он влюбился. Влюбился без памяти, как только может влюбиться в сочное нежное тело и эффектную внешность молодой стервы «старый козёл» в кризисном возрасте далеко за пятьдесят...
- Ты уже видела проект по переустройству усадьбы? В крытой оранжерее будут наши личные апартаменты, а в самом доме разместится отель. Маришка, я считаю, что нам невероятно повезло! Уверен, усадьба тебе понравится и ты сможешь дать волю своему воображению, занимаясь её обустройством. И потом... Разве ж это не знаменательно – отпраздновать твой юбилей в нашем новом фамильном поместье? Вот и дети сразу же и единогласно одобрили эту идею. Превосходную идею, я считаю.
Я слушала разглагольствования мужа и молчала.
Сначала мне пришлось пройти по мосту над мелкой, но резвой речушкой, а потом – подняться по карабкавшейся вверх по крутому холму тропе, вымощенной булыжником и поросшей бурьяном и ржавым мохом.
Мох, покрывавший камни, был влажным от дождя, и я, поскользнувшись, едва удержалась, чтобы не упасть.
Нужно было надеть спортивную обувь, – запоздало посетовала я, взглянув на свои нарядные классические туфли на шпильках. – Когда-то здесь ездили только на лошадях или в экипажах... Эх, и почему я не родилась в то далёкое и кажущееся почти сказочным время в какой-нибудь аристократической семье?
Спустя несколько минут, героически преодолев расстояние от того места, где меня высадил муж, до ворот усадьбы, я остановилась.
Передо мной возникла старинная дворянская усадьба, со своей историей, со своей исключительной судьбой и неразгаданными тайнами. На покрытых мохом каменных стенах кое-где можно было разглядеть чугунные подсвечники, некогда озарявшие двор красным блеском факелов. Над парадным крыльцом был выбит замысловатый герб, без сомнения принадлежавший какому-нибудь древнему роду. С течением времени его линии стёрлись и уже невозможно было понять, что же он изображал. За низкой оградой из дикого колючего кустарника вырастал тёмной стеной окружавший дом парк; зато во дворе дома можно было разглядеть скамейки и полуразвалившуюся беседку.
Бывшую помещичью усадьбу уже пытались когда-то отреставрировать, однако, вопреки ожиданиям архитекторов, сам дом по-прежнему оставался серым, неприветливым и печальным. Тем не менее, несмотря на внешнюю угрюмость дома, мне понравилось новое приобретение Арсения. В голове промелькнула предательская мысль, ущемившая мою гордость: может, взять да наплевать на любовное приключение мужа «на стороне»? Сделать вид, что ничего не произошло? Никакого пошлого тривиального адюльтера супруга, никакой семейной драмы...
Неужели я допущу, чтобы один подлый поступок мужа кардинально изменил всю мою жизнь и перечеркнул надежды на будущее?
Сердце внезапно сжалось от безумной тоски.
Обида на неверного мужа была слишком велика. Найду ли я в себе силы простить его? Или всё-таки лучше расстаться? Дети уже взрослые, у каждого своя жизнь, своя семья. Они поймут и, надеюсь, не осудят.
А может, будет лучше, если я стану держать неверного супруга на расстоянии? Мы больше не будем делить постель, успехи, неудачи, радости и горести. Просто станем жить каждый сам по себе, сохраняя официальный статус супружеской пары. Если Арсению так важно сохранить фасад счастливой семейной ячейки общества, то пусть тогда хотя бы остаётся для меня источником финансирования. Я же добьюсь от него права переделать первоначальный проект, чтобы перестроить усадьбу исключительно по своему вкусу и, погрузившись в работу, попытаюсь обрести в своей жизни новый смысл.
Стараясь разобраться в хаосе своих мыслей и чувств, я даже не догадывалась, что мой новый жизненный смысл найдётся гораздо раньше. И что вся моя жизнь радикально изменится самым невероятным образом.
Услышав музыку и возбуждённые голоса, доносившиеся из открытого окна на первом этаже, я приободрилась. И сразу вспомнила о своём элегантном платье от Шанель, которое купила накануне в престижном бутике. Нельзя допустить, чтобы такая красота пропадала! А моя шикарная причёска? Зря, что ли, я потратила на неё столько времени и «все деньги мира»?
Вообще, ошибается тот, кто считает, что женщина, достигшая полувекового рубежа своей жизни, должна следовать так называемой возрастной моде. Лично я против изменений в привычном образе жизни, если, конечно, нет существенных проблем со здоровьем. Зная меру во всём, я старалась следить за модными тенденциями и после сорока пяти перешла на спортивно-классический стиль одежды. По-прежнему любила джинсы, к которым подбирала верх в зависимости от погоды и цели «выхода в свет». Мне повезло без лишних усилий, специальных физических упражнений и диет сохранить стройную фигуру даже после рождения детей. Я всегда тщательно следила за кожей и волосами, и благодаря уходу за собой, хорошей наследственности и утренним пробежкам выглядела моложе своих лет. Но, увы, тягаться с двадцатипятилетней пассией своего мужа мне было всё-таки не по силам.
- Это ведь вы – новая хозяйка усадьбы? – неожиданно раздался за спиной голос, в котором звучал не то вопрос, не то утверждение.
Обернувшись, я с удивлением увидела маленького сгорбленного старичка, с длинными белыми волосами и тёмным, сморщенным, как печёное яблоко, лицом. На нём был длинный – до пят – холщовый балахон, подпоясанный верёвкой. Лоб незнакомца украшала тонкая повязка с орнаментами или письменами, похожими на руны, а в руке у него был деревянный сучковатый посох.
Что за диковинное одеяние? Может, это местный шаман? – подумала я.
А вслух произнесла:
- Можно сказать, что да, я – хозяйка. Хотя идея приобрести это заброшенное строение, чтобы снова сделать его жилым, принадлежит моему мужу.
Пару минут «старичок-лесовичок» молчал, поджав губы, и пристально разглядывал меня. Потом, будто вспомнив о чём-то важном, спохватился:
- Вы уже видели пруд в парке?
Я отрицательно покачала головой.
- Хотите, я провожу вас туда? – неожиданно предложил новый знакомый, и я, особенно не раздумывая, согласилась.
Как только мы вошли в парк, мне показалось, будто из освещённого и согретого солнцем пространства мы вступили во владения холода и мрака. Давно заброшенный старинный парк теперь был больше похож на лесную чащу. Стволы деревьев возвышались над непроходимыми зарослями ежевики, дикой смородины, цветущего шиповника, калины и гроздей волчьих ягод. Под ними простирался мягкий подстил из дикого хмеля, опутанного сетью вьющихся растений. Чем дальше мы углублялись во владения старинного парка, тем сильнее чувствовалась близость влажных мест и подземных ключей.
Внезапно перед моим взором открылась тёмная зеркальная гладь пруда, в окружении ольховой рощи. Ничто не нарушало царившую здесь глубокую тишину – не было слышно ни птичьего щебета, ни жужжания-стрекотания насекомых, ни шёпота трав и листвы.
Пробуждение наступало медленно.
На несколько секунд сознание возвращалось ко мне, а затем отступало. Потом вернулось снова – уже на полминуты – после чего я вновь провалилась в небытие. Так было несколько раз. Причём, я открывала глаза и осматривалась, но, не в силах различить сон и явь, снова зажмуривалась, и затуманенное сознание услужливо отключалось.
Окончательно разбудил меня громкий женский голос, произносивший слова на странном и удивительно мелодичном языке. Само звучание слов было хотя и приятным, но непривычным. К своему изумлению, я прекрасно понимала этот язык. Более того, у меня было такое ощущение, будто я говорила на нём всю свою жизнь.
- … а ты ведёшь себя как ребёнок! Мне даже стыдно за тебя! – продолжала возмущаться женщина, которая, судя по звучанию голоса – он то отдалялся, то снова приближался, – взволнованно ходила взад-вперёд.
Наверняка в первой части её фразы было сказано что-то вроде: «Тебе уже пятьдесят лет», – подумала я, грустно усмехнувшись. Как часто я слышала эту фразу от Арсения!
Кстати, а где же он сам? И кто эта женщина, которая решила, что имеет право стыдить меня? Или не меня? Может быть, она обращается к кому-то другому?
Последнее воспоминание, за которое цеплялось моё сознание, было о том, как старичок-лесовичок «по-дружески», подтолкнув меня в спину, помог мне искупаться в пруду. Но зачем, чёрт возьми, он это сделал? Ещё один вопрос, который требовал немедленного объяснения: кто и когда переодел меня в сухую одежду?..
- Довольно притворяться, Марритэль! – прикрикнула незнакомка, которая неожиданно оказалась рядом со мной. – Ты прекрасно знаешь, что меня не обмануть ни надуманными недугами, ни внезапными обмороками! Возможно, это произвело бы впечатление на короля Арвэна, твоего отца, но только не на даму Эйдис д’Эльбеф!
Марритэль? Какое красивое имя! – принялась размышлять я. – Интересно, кто у нас здесь Марритэль? А Эйдис д’Эльбеф это, по-видимому, женщина, чей голос я слышу. Судя по её манере говорить, дамочка с характером... Но что всё это значит?
Вариантов ответа на поставленные вопросы было, в общем-то, немного. Вернее, напрашивался только один адекватный ответ. Чтобы разрядить обстановку и отвлечь меня от продолжения выяснения отношений, Арсений приготовил для меня сюрприз. Нанял артистов-аниматоров, которые и разыгрывают сейчас передо мной какую-то театральную сцену.
Ничего глупее не мог придумать! – фыркнула я про себя, не то что не одобряя выдумку мужа, но, по-прежнему ощущая обиду и боль, осуждая его нелепую попытку загладить свою вину.
- Тётушка, мне кажется, вы слишком суровы к моей сестре, – неожиданно раздался ещё один женский голос: судя по звучанию, он принадлежал молодой особе. – Я думаю, она и вправду обомлела. Уже во время ужина ей стало плохо: я видела, как она внезапно побледнела, а потом её стошнило. Боюсь, что Марритэль отравили, подсыпав ей яд в еду или в вино. Что если её решили убить тем же способом, что и нашего несчастного брата?
- Ты говоришь глупости, Тарриэль! – рассердилась «тётушка Эйдис». – Не ожидала услышать подобную чушь от такой рассудительной девушки, какой я тебя знаю! Враги убили вашего брата, потому что он был единственным сыном короля и наследником престола. А какую ценность представляет Марритэль, кроме своей хорошенькой мордашки? Всем известно, насколько твоя сестра легкомысленна и бестолкова, хотя уже достигла того возраста, о котором говорят: «в самом соку». Ей бы радоваться, что король подыскал для неё достойного мужа и что брачные переговоры прошли успешно! Так нет же! Что услышал от неё ваш отец вместо слов благодарности? Одни сплошные упрёки и обвинения в том, что у него якобы нет сердца! Ещё эти истерики со слезами и вот теперь – обморок...
Ах, какие страсти! – восхитилась я, похвалив про себя игру актрис. И напрягла память, пытаясь вспомнить, из какой театральной пьесы взят этот диалог.
Но, так как моё сознание не совсем прояснилось, я оставила эту попытку. Мне захотелось узнать, как выглядят актрисы, которые настолько органично вжились в свои роли, что казалось, будто они их проживают. И ведь не поленились разучить слова на незнакомом, хотя и очень красивом языке!
Сначала я открыла один глаз, затем другой.
Первое, что меня удивило, был интерьер комнаты, выдержанный в строгом или даже аскетическом стиле. В современном понимании спальню, где я находилась в данный момент, нельзя было назвать уютной. С одной стороны, вдоль каменных стен выстроились стулья с высокими спинками. С другой, два гобелена, на котором искусные мастерицы выткали сцены высадки на берег каких-то воинов в рогатых шлемах, висели по бокам камина. Громоздкий деревянный комод у окна. И кровать с периной, на которой, собственно, я и лежала. В воздухе чувствовался лёгкий запах плесени, несмотря на то, что в огромном камине вовсю пылал огонь.
А потом я увидела и самих актрис.
Та, что постарше (она играла роль тётушки Эйдис), была одета в тёмно-серое платье с длинными рукавами и с затканым золотом подолом; её волосы были покрыты белым кружевным платком. Поверх платка был надет обруч, судя по цвету, золотой или же позолоченный. Девушка, игравшая Тарриэль, носила чепец, под который были подобраны волосы; её наряд состоял из длинного, до щиколотки, платья, которое напоминало тунику со швами, закреплёнными кантами. Обе женщины держались прямо: их горделивую осанку я бы назвала «царственной». Лицо «тётушки Эйдис», с тёмными проницательными глазами и крупными мужскими чертами, выражало надменность, очевидно, присущую ей от природы. Тарриэль была бледной, черты лица – мелкие, глаза – невыразительные, точно подёрнутые дымкой печали или непреходящей скорби.
- Если это розыгрыш, то, боюсь, он сильно затянулся, – рассердилась я и села на кровати, свесив ноги.
И вдруг почувствовала, как мои волосы, словно вырвавшись на свободу, рассыпаются по плечам и спине, укрывая её до талии, подобно густой шикарной вуали. Это было удивительное и уже давно – со времён юности – забытое ощущение. Потому что с тех пор, как я вышла замуж за Арсения, который предпочитал короткие модельные стрижки, длина моих волос не доходила до линии плеч.
Дрожащей рукой я коснулась своих волос и убедилась, что изменилась не только их длина и густота, но также цвет, который из иссиня-чёрного почему-то стал огненно-рыжим. Медленно, расширяя глаза от изумления, я оглядела себя с груди до пят. Грудь сохранилась в привычном втором размере, но стала более упругой: прямо как в далёкой юности. Живот, как и раньше, был, благодаря специальным послеродовым упражнениям, подтянутым и почти плоским.
А вот ноги...
Видел бы меня сейчас Арсений, который оценивал женскую привлекательность в первую очередь по длине ног! Я, сама того не желая, каким-то непостижимым образом обрела заветные для многих женщин модельные стандарты.
- Что это такое?! Что здесь происходит?! – вскричала я, оторвав взгляд от своих бесконечно длинных ног и остановив его на девушке, которая, в свою очередь, также не отводила от меня округлившихся глаз.
И услышала, как «тётушка», придвинувшись к ней, прошептала:
- Даже если Марритэль тронулась умом, по крайней мере, она жива. И всё так же красива. Ваш отец, конечно, опечалится, когда узнает, какая беда с ней приключилась. Зато генерал Тэльтос будет удовлетворён: для него ведь главное, чтобы его жена отличалась красотой и крепким телом...
Неужели это правда? – ужаснулась я. – И теперь я – принцесса Марритэль из иного мира? О Боже, это немыслимо!
Мои мысли путались, и я была уверена, что если не сплю, то сошла с ума.
Несколько томительных мгновений я сидела неподвижно, анализируя собственное психическое состояние.
«Я же ясно вижу своё тело, я его ощущаю, пусть оно пока и воспринимается как чужое, – наконец, продравшись сквозь мучительные сомнения, осознала я. – Если такова новая реальность, значит, старику удалось воспользоваться магическим Порталом, чтобы закинуть меня в иной мир. Но зачем я здесь? Почему я здесь? Неужели у Вселенной появились на меня новые планы? Но в таком случае – если это, конечно, правда, – мне не остаётся ничего другого, как принять её решение. И, надеюсь, в ближайшем будущем мне представится возможность как следует ознакомиться с этим миром и познакомится с моей новой семьёй».
В тот момент я почему-то не задумалась о том, что мне предстоит стать женой некоего генерала Тэльтоса, имя которого упоминалось в разговоре. Просто даже не вспомнила его. А стоило бы.
С того дня, как я оказалась в теле принцессы Марритэль, мне ни разу не позволили выйти за пределы моих покоев. Тётушка Эйдис, опасаясь какой-нибудь безрассудной выходки юной капризной племянницы, приставила к двери своих соглядатаев с приказом беречь принцессу как зеницу ока.
Заключённая в четырёх стенах, я страдала от безысходной тоски и острого чувства одиночества. Как будто очутившись в чужом мире, в чужом теле, я угодила в капкан. Обо мне все забыли, и даже Тарриэль лишь однажды заглянула ко мне на несколько минут: чтобы коротко сообщить последние новости и разделить со мной надежду, что король изменит своё решение.
«Знаешь, милая Марритэль, – сокрушаясь прибавила Тарриэль, – мне всё ещё не верится, что отец согласился разлучиться с тобой, выдав замуж за генерала Тэльтоса. Ведь Чёрные Пустоши, где обитает его народ, это гиблая страна и находится за болотами: чтобы туда добраться, потребуются долгие и небезопасные дни пути».
Оставшись с «сестрицей» Тарриэль наедине, я, разумеется, не могла упустить шанс узнать важную для меня информацию. Чтобы выведать у «сестры» подробности из истории своей новой семьи, мне пришлось пойти на обман. Я «призналась» Тарриэль, что моя память пострадала из-за действия яда, который во время недавнего пиршества был подсыпан в мой кубок с вином.
На моё «чистосердечное признание» Тарриэль ожидаемо отреагировала округлившимися в ужасе глазами и сокрушённым вздохом, за которым последовали драматические слова: «Так я и знала! Я же говорила тёте, что тебя хотели отравить!» Однако я не стала развивать дальше тему покушения на жизнь Марритэль. Тем более, что Тарриэль на этот счёт нечего было предъявить, кроме своих туманных домыслов.
После того, как снова прозвучало имя генерала Тэльтоса, я собиралась выяснить, что представляет из себя человек, которому обещали в жёны юную Марритэль – в качестве залога союза между двумя династиями.
- Человек?! – воскликнула Тарриэль, трагически всплеснув руками. – Бедная моя сестра! Ты и впрямь ничего не помнишь! Тэльтос эд Холиас Хиильсадар из династии Чёрных Пустынников вовсе не человек! Он – генерал драконов! Драконов, понимаешь? Конечно, иногда – когда того требует определённый случай – он принимает человеческий облик. Но нельзя забывать, что его истинная сущность – драконья. Как и у нас, эльбов, драконий век намного длиннее, чем человеческий, однако мы никогда не смешиваем с ними нашу кровь. Так было бы и дальше, если бы не острая и, как говорит тётя Эйдис, жизненно важная необходимость...
Слушая ответы Тарриэль на поставленные мною вопросы (а они роились в моей голове подобно злым осам из разворошенного гнезда), я постепенно сложила из множества паззлов более-менее цельную картинку.
Итак, мир, в который я попала, испокон веков носил название Эль’баин, а его коренные жители, соответственно, звались эльбами. Помимо них в Эль’баине проживали также иные существа, которые, несмотря на отличия во внешности, культуре и традициях, мирно уживались друг с другом. Под небом Эль’баина, которое эльбы делили наравне с драконами, всем хватало места. Объединял же эльбов и драконов общий источник их магической силы, местонахождение которого хранилось в глубокой тайне. Эту тайну эльбы и драконы бережно передавали своим потомкам из поколения в поколение на протяжении тысячелетий. Эльбы почти не пользовались своей магией из-за того, что в этом не было необходимости, поэтому приходили к источнику всё реже, а каждое новое поколение уделяло ему всё меньше и меньше внимания. Утончённые эльбы считались в своём мире истинными аристократами: они занимались музыкой, пением и танцами, изучали искусство и науки, много времени проводили за чтением умных книг и увлекались театральными постановками. Утопавший в роскоши дворец, где со своей семьёй жил их король, находился в столичном городе Эллан-Энис.
Что касается драконов, то они и не думали отрекаться от магии и, хотя в Эль’баине царил мир, постоянно оттачивали своё боевое мастерство. Точь-в-точь по принципу дальновидных японских мудрецов: «Даже если меч придётся применить всего раз в жизни, носить его нужно всегда». И вот теперь, когда к границам Эль’баина подступали чужеземные враги, единственными воинами, способными встать на его защиту, оказались именно драконы.
Тэльтос эд Холиас Хиильсадар, которого дама Эйдис назвала «влиятельным господином», был генералом драконов и правителем земель, известных как Чёрные Пустоши. Некоторые знатные и высокомерные эльбы считали «чёрных пустынников» варварами, хотя те, кто имел возможность пожить среди них, говорили, что это достойный народ. Пусть и не похожий на эльбов и других жителей Эль’баина. В отличие от эльбов, у драконов было не принято воздвигать статуи и алтари богам. Они по-прежнему молились и совершали жертвоприношения солнцу, луне, огню, воде и ветрам. Но в особом почёте у них был всё же огонь, который они считали началом всех начал. Приносящий жертву никогда не просил о даровании благ только себе одному: он молился за всё племя и, в особенности, за своего вождя – генерала. Главной же доблестью у драконов было мужество.
После военной доблести большой заслугой считалось у них иметь много сыновей. У генерала Тэльтоса, имевшего несколько жён, уже были сыновья. Тем не менее он лелеял мечту, что его сыновья от любимицы эльбийского короля Арвэна станут основателями новой династии Эль’баина. По словам Тарриэль, генерал был не особенно пригож лицом, не особенно приятен нравом. И, хотя он уже достиг весьма преклонного возраста, по-прежнему требовал для своих постельных утех красивых покладистых девушек.
Я была уверена, что в выборе жениха для Марритэль не обошлось без вмешательства тётки Эйдис. Вот уж кому было на руку отправить младшую племянницу подальше от Эллан-Эниса, от дворца! Ясно же, что эта властная дамочка недолюбливала строптивую Марритэль...
Я сидела на каменной скамье в нише у окна и смотрела, как внизу, во внутреннем дворе, слуги укладывают в громоздкий дормез мой багаж.
Целое утро понадобилось для того, чтобы снарядить кортеж, который отправлялся из цивилизованного Эллан-Эниса в дикие земли с мрачным названием Чёрные Пустоши. В дормезе, каким бы внушительным он ни казался с виду, с трудом поместилось всё имущество принцессы, которое составляло её приданое. Многое даже пришлось отнести обратно, потому что в недрах дормеза не нашлось места для всего. Дормез был под завязку забит большими, окованными железом сундуками, где хранились наряды, драгоценности и свадебные подарки принцессы. В просторной крытой телеге с огромными колёсами плотными рядами были выстроены амфоры с благовонными маслами, глиняные бутыли вина, плетёные корзины с пшеницей, ячменем, бобами, мешки с маслинами, трюфелями и специями. Всё это вместе с тяжёлыми слитками золота и серебра составляло подарок эльбийского короля своему будущему зятю и союзнику.
Увлечённая наблюдением за погрузкой, я не сразу заметила, что в покоях, кроме меня, появился ещё один персонаж.
- Нам нужно поговорить, – сухо начала тётушка Эйдис, подступив ко мне со спины. – Очень хорошо, что ты всё вспомнила, но этого недостаточно. Я желаю знать, как ты намерена вести себя дальше.
Я повернула голову и посмотрела на неё с удивлением.
- Как я намерена вести себя? Разве от меня ещё что-то зависит? Ведь вы с королём уже давно всё решили. – Согласившись принять новые правила игры под названием Судьба-Шутница, я начала входить в роль принцессы Марритэль.
- Да, мы с королём всё решили, – с непоколебимым видом подтвердила тётушка Эйдис. – Однако нас по-прежнему беспокоит твоё неразумное поведение. В то время, как от тебя требуются покорность и смирение, ты проявляешь глупое упрямство и непослушание отцовской воле.
- Вряд ли моё упрямство можно назвать глупым. У него есть вполне понятная причина: генерал Тэльтос годится мне, как минимум, в отцы, – смело заметила я, оправдывая поведение принцессы Марритэль и вместе с тем выказывая свою солидарность с ней.
Дама Эйдис, со скрещёнными на груди руками, обтянутыми чёрными кружевными перчатками, остановилась прямо передо мной и посмотрела на меня с осуждением:
- Ты говоришь об этом так, будто разница в возрасте супругов есть грех. Что тебя смущает?
- Что меня смущает? – удивлённо переспросила я. – А разве вы, тётушка, не понимаете? Уж вы-то должны понять.
Помимо информации об Эль’баине и его жителях, мне удалось узнать кое-что из личной жизни «тётушки» Эйдис.
Король Арвэн выдал свою сестру замуж за дюкса Ульрихсэна, правителя дюката Эльбеф, в надежде, что тот будет верно служить своему сюзерену. По эльбийским меркам, Эйдис давно засиделась в девках, ожидая, когда король найдёт ей достойную партию. Вернее, когда он подыщет для себя преданного союзника в лице сговорчивого зятя. Эйдис получила титул дюксесс д’Эльбеф и один из замков Ульрихсэна как свадебный подарок, но в одночасье лишилась мужа. По договорённости дюкат Эльбеф должен был принадлежать Эйдис как вдове дюкса Ульрихсэна, однако его многочисленные потомки, включая внуков, поделили наследство между собой. Король пришёл в гнев, но ссориться с вассалами из-за земельных угодий не стал. Дама Эйдис, новоиспечённая дюксесс д’Эльбеф, была вынуждена вернуться домой, в Эллан-Энис, спустя месяц после своей свадьбы.
Зная историю брака «тётушки», я намеренно выделила слово «вы-то» – и Эйдис это зацепило.
- Почему же именно я, по твоим ожиданиям, должна это понимать? – спросила она недовольным голосом.
- Потому, что вас, дорогая тётя, когда-то тоже выдали замуж за человека, у которого от предыдущего брака уже были внуки, – дерзко ответила я. – И ещё потому, что из-за большой разницы в возрасте между вами и дюксом д’Эльбеф ваша супружеская жизнь оказалась столь короткой.
Взгляд, брошенный вдовой дюкса, предупреждал, что говорить с ней дальше в таком же духе опасно. Этот красноречивый взгляд означал: «Осторожнее, детка! Ты и так позволила себе много лишнего!».
- Запомни, – продолжила Эйдис строгим голосом, – у тебя должно быть холодное сердце и расчётливый ум, если хочешь извлечь пользу из того, что родилась женщиной. Судьба однажды улыбнулась тебе – в момент твоего рождения: ведь ты принадлежишь к правящему дому Ра’аррэль. Теперь тебе нужно позаботиться о том, как из-за своей глупой гордыни и предрассудков не упустить счастливый случай. Супруга генерала Тэльтоса, хозяйка Чёрных Пустошей – не такой уж плохой титул для эльбийской принцессы.
- А если я не хочу быть женой дракона и хозяйкой Чёрных Пустошей? – сильнее заупрямилась я, продолжая испытывать терпение Эйдис, которая раздражала меня своей властностью.
В какой-то момент я осознала, что начало моего нового жизненного пути в новом теле меня совсем не радует. Я едва успела смириться с тем, что отныне мне предстоит проживать чужую жизнь, как мне тут же навязали брак, который вызывал у меня лишь негативные эмоции. Будущий муж, могущественный генерал драконов, представлялся мне отвратительным немощным стариком. И, как оказалось, у него уже были жёны. Какой по счёту женой должна стать я? Из того, что я знала о гаремах по книгам и кино, складывалась невесёлая картинка. Перспектива занять в гаремной иерархии место младшей жены не только не прельщала, но и вызывала у меня яростный протест. Откровенно говоря, я предпочитала остаться в Эллан-Энисе, в королевском дворце, на положении принцессы.
Однако, судя по всему, моё мнение, то есть мнение принцессы Марритэль, никого не интересовало.
- Тебя об этом никто не спрашивает, – жёстко отозвалась Эйдис на моё заявление. – Мы с королём решили, что быть тебе женой генерала Тэльтоса, – значит, ты ею будешь!
«Тётушка» стояла передо мной – величественная в осанке, в своём подчёркнуто-строгом вдовьем одеяниии – и пристально смотрела на меня пронзительным, таящим угрозу взглядом.
Хотя утро выдалось безоблачным и тёплым, к моменту моего отъезда из дворца погода вдруг резко изменилась. Едва я забралась в дормез, как пошёл дождь, пронизывающий, размывший дороги, насквозь промочивший землю. Бесконечные струи стекали по кольчугам и железным шлемам воинов из свиты принцепса Амродэса, упруго хлестали по крыше дормеза, крупные прозрачные капли оседали на лоснившихся лошадиных крупах.
Вопреки моим ожиданиям коротать время в путешествии в компании принцепса, эта важная персона предпочла ехать не в уютном, хотя и тесном из-за сундуков дормезе, а верхом на гнедом жеребце. Отчасти я понимала господина Амродэса. Во-первых, в дормезе и в самом деле яблоку негде было упасть. Во-вторых, даже если бы принцепс каким-то чудесным образом и втиснулся в него, то оказался бы в непосредственной близости от меня, что было совершенно недопустимо. А в-третьих, судя по моим наблюдениям, посланник драконьего генерала вполне комфортно чувствовал себя в седле.
Глядя, как мимо проплывают осенние пейзажи, размытые дождём, я думала об ожидающей меня на новом месте проблеме – о том, как мне поступить с генералом Тэльтосом, когда он захочет разделить со мной ложе. Всё внутри меня восставало против уготованной мне участи, и, хотя я не имела понятия о том, как выглядит могущественный предводитель драконов, меня передёргивало от отвращения, когда я представляла свою интимную встречу с ним.
Я подумала о том, что с момента своего появления в магическом мире Эль’баина, в теле принцессы Марритэль, ни разу не спала спокойно. Мало того что я просыпалась из-за упорного надоедливого колокольного звона, возвещавшего наступление утра, так вдобавок меня будили крики сменяющейся стражи и грохот прибывающих ко дворцу крестьянских тележек с провизией. Я никак не могла подстроиться под ритм новой жизни и найти способ почувствовать себя естественно в чуждом мире, а особенно в своей новой семье.
Кроме того, я не раз возвращалась в своих воспоминаниях в тот день, когда обнаружила себя в теле принцессы. Судя по всему, Марритэль выпила вино с ядом, что и стало причиной её смерти. Кому же помешала эта юная прелестная, хотя и взбалмошная девушка, что от неё решили избавиться, отравив её? Или яд предназначался для кого-то другого, а принцесса выпила его по ошибке? Как бы там ни было, именно благодаря роковому стечению обстоятельств у меня появилась возможность занять её место.
А что же случилось с телом Марины из другого мира, после того, как она оказалась в пруду с волшебным порталом? Возможно ли, что в него переселилась душа принцессы Марритэль, и таким образом состоялся магический ритуал обмена телами? И, если всё так и было, хотелось бы узнать, осталась ли Марритэль под водой или же ей удалось выплыть на поверхность. Я всем сердцем желала, чтобы девушка выжила и как можно скорее приспособилась к тому миру, в котором осталось моё прошлое. И ещё – чтобы мои близкие не оттолкнули её, если бы им удалось разглядеть подмену...
«Как всё вдруг изменилось! – размышляла я. – И так стремительно, так кардинально!»
С течением неуловимого времени изменились не только этапы моей судьбы, но – как будто – даже ритмы движения солнца и луны. Мне казалось, что за несколько последних дней я прожила несколько лет своей новой жизни. А теперь мне предстояло вступить в следующий этап. Станет ли он окончательным и последним в судьбе принцессы Марритэль? А вместе с тем и в моей собственной нынешней судьбе?..
У меня не было времени для поиска ответа на заданный самой себе вопрос.
Раздались взволнованные крики. Дормез вдруг сильно накренился и потом резко остановился. Это случилось настолько быстро, что я не успела подумать о том, что же случилось, когда дверь рядом со мной открылась.
Я повернула голову и увидела незнакомца, который направил мне в лицо острие меча, обагрённого кровью.
- Вылезай! – заорал он, страшно выкатывая глаза. – Быстро!
Я попыталась забиться в угол дормеза, но мужчина с внешностью разбойника, подавшись ко мне, свободной рукой схватил меня за подол платья. Вопль ужаса, который я издала в панике, тут же оборвался. Напавший на меня неожиданно отлетел назад так, словно кто-то с чудовищной силой дёрнул за верёвку, привязанную к его плечу.
- Бегите, принцесса! – крикнул чей-то незнакомый голос.
Мне не нужно было повторять дважды.
Я шустро выбралась из дормеза, при этом едва не наступив на «разбойника», распростёртого на земле. Его стекленеющие глаза с удивлением уставились в небо; на них падали капли дождя.
Подобрав подол своего шерстяного блио и шлёпая по лужам, я бросилась мимо мертвеца в тень на другой стороне дороги, которая оказалась низкорослым кустарником. Жиденькие кустики, почти полностью лишённые листьев, вряд ли могли служить надёжным укрытием – сейчас в них нельзя было спрятаться.
Дождь не унимался.
Я побежала дальше, поскальзываясь на мокрой земле так, словно была на льду. Пробежав ещё пару метров, я всё-таки не удержалась и, потеряв равновесие, растянулась на земле как незадачливая фигуристка на катке.
Пролежала несколько секунд, моргая залитыми дождевой водой глазами и чувствуя, как холод из земли проникает в тело. Потом, напрягшись всеми мускулами тела, приподнялась и села, внимательно вглядываясь в размытую дождевыми струями даль.
Перед тем, как дождь перешёл в ливень, я успела разглядеть очертания покосившегося дормеза, который плотно, на четверть колеса, увяз в грязи. Лошади выбивались из сил, но никак не могли сдвинуть его с места. Из распахнутой дверцы вывалился пузатый сундук, и я с сожалением подумала об оставшихся в дормезе драгоценностях и роскошных нарядах, стоивших баснословных денег.
С той стороны, где на кортеж было совершено нападение, до меня доносились приглушённые крики людей и лошадиное ржание. Я слышала также лязг металла – не оставалось сомнений, что это звук скрестившихся мечей.
Кто посмел сразиться с воинами-драконами? Кто был настолько отчаянным и храбрым, чтобы устроить засаду и напасть на кортеж эльбийской принцессы, возглавляемый драконьим чиновником? Сколько их там: тех, кто пытался похитить её или... убить?
- Теперь ты в моих руках: мои силки надёжны, – проговорил всё тот же голос, и чьё-то шумное жаркое дыхание обдало мой затылок. – Ни одной птичке ещё не удалось сбежать от меня!
Я схватилась за верёвку обеими руками и попыталась сорвать петлю, но человек, стоявший у меня за спиной, мгновенно отреагировал – дёрнул за верёвку и, потянув на себя, свалил меня наземь. Охнув, я упала на спину и тут же поморщилась от боли, пронзившей всё тело. К счастью, нигде ничего не хрустнуло – и я утешила себя мыслью, что все кости целы. Потом собралась с новыми силами и, превозмогая боль, села на мокром грязном полу.
Со своего места я видела лица посетителей трактира. Некоторые из них смотрели на меня с сочувствием, другие опасливо поглядывали на того, в чьи руки я попала, и не решались заступиться за меня. Были и такие, которые потешались над тем, как беззащитную девушку, явно знатного происхождения (об этом свидетельствовала дорогая ткань моего платья и великолепное изумрудное ожерелье у меня на шее), держат на верёвке, словно рабыню. Громче всех гоготал тот, кто недавно хвастался, что поймал меня в силки, как дичь.
Лишь один человек выглядел отрешённым, безучастным к тому, что происходило в трактире.
Это был молодой мужчина довольно привлекательной наружности в узком полукафтане из бархата красно-лилового цвета, который как влитой сидел на его ладной атлетической фигуре. У него был высокий округлый лоб, крепко вырезанный волевой подбородок, высокие скулы, бронзовая, как у древнеримского гладиатора, кожа. Длинные и очень густые каштановые волосы с висков были заведены к макушке и собраны в так называемый «конский хвост», затылочные же пряди свободно струились по спине блестящими волнами. Глаза, продолговатого разреза, имели необыкновенный фиолетово-дымчатый цвет – точь-в-точь такой же, как крупный аметист, украшавший руку незнакомца.
Он сидел за столом с важной осанкой и, упёршись в него локтями, спокойно потягивал свой напиток из широкой чаши с выщербленными краями. Казалось, его совершенно не беспокоил шум в трактире: в отличие от остальных посетителей, развлекавшихся сомнительным зрелищем, он даже глазом не повёл в мою сторону. Видимо, нападение на беззащитную девушку воспринималось им не более, чем мышиная возня.
Вряд ли я смогла бы объяснить даже самой себе, почему именно этот мужчина вызвал у меня большее возмущение, нежели все остальные посетители трактира. И почему он пробудил во мне ярость больше, чем тот, кто, накинув на меня верёвку, точно я была упрямой бодливой козой, откровенно глумился надо мной.
Я почувствовала, как от испытываемого мною гнева вспыхнули щёки, как мне стало трудно дышать, а под кожей на запястьях вдруг начала пульсировать некая энергия. Казалось, эта энергия, ощутимо живая и невыносимо горячая, рвалась наружу, искала выход подобно вулкану, готовая излиться из моих рук огненными потоками.
Бросив быстрый взгляд на свои запястья, я едва не вскрикнула от изумления. Вдоль головной вены, которая хорошо просматривалась через кожу, струилось причудливое, необыкновенной красоты плетение из золотисто-алых нитей. Это было необъяснимое и вместе с тем захватывающее зрелище.
Я ещё ничего не успела сообразить, как незнакомец с аметистом неожиданно резко вскочил со своего места и в мгновение ока очутился рядом со мной. Встав из-за стола, он выдал свой высокий рост, а, схватив за руку разбойника, когда тот дёрнул за верёвку, принуждая меня подняться, – свою силу.
- Отпусти её, – потребовал «аметистовый» незнакомец, обращаясь к «птицелову». Причём, голос его, хотя и звучал властно, был негромким и спокойным – как у человека, привыкшего повелевать и уверенного в своих преимуществах.
- А кто ты такой, чтобы приказывать мне? – пренебрежительно хмыкнул за моей спиной разбойник. – Почему я должен тебя слушать?
- Я – всеми уважаемый купец из дюката Эльдаир и глава Королевской Торговой Гильдии, – послышался ответ.
- Ты что-то слишком рослый для купца, – засомневался «птицелов». – Неужели в Эльдаире родятся такие богатыри?
- Представь себе, что да. Мои землячки испокон веков производят на свет статных молодцев.
- Значит, ты родился уже великаном? – В голосе «птицелова» прозвучала ехидная насмешка.
- Ну, об этом спроси у моей матери, – всё тем же невозмутимым тоном ответил ему купец.
- Простите, – не выдержав, вступила я в их разговор, напоминавший теперь милую, почти дружескую перебранку, – моё присутствие не мешает вам общаться?
К этому времени мои запястья снова стали обычными, и от недавнего золотисто-алого узора на них не осталось ни единого следа. Не изменилась лишь моя поза – я по-прежнему сидела на полу, в мокрой от дождя одежде, со свисающими сосульками волосами, с которых скатывались на пол дождевые капли, с верёвкой на шее.
- Отпусти девушку, – как будто спохватившись после моих слов, повторил своё требование купец.
- Не могу – мне за неё заплатили, – развязно ответил «птицелов».
- Разве ты не знаешь, что по законам Эль’баина за похищение свободнорождённой и к тому же высокородной девушки предусмотрена смертная казнь? – Купец всё ещё пытался решить мою проблему путём мирных переговоров, благородно предупредив разбойника, что именно тому грозит в случае неповиновения.
- Откуда ты знаешь, что эта малышка свободнорождённая? – продолжал гнуть свою линию разбойник. – Дорогостоящие тряпки и блестящие цацки на шее ещё не признак знатного происхождения!
- Послушай, если ты будешь упорствовать, мне не останется иного выбора, кроме как остановить тебя силой. Должен предупредить тебя, что, как глава Королевской Торговой Гильдии, я наделён чрезвычайными полномочиями применять крайние меры в случае нарушения законов. А это значит, что я имею право убить тебя на месте.
Похоже, купец начинал терять терпение – в его голосе появились нотки раздражения, а в словах звучала неприкрытая угроза.
Тем не менее на разбойника это не произвело ни малейшего впечатления. Он оставался глух к грозному предупреждению. И такое его поведение зародило у меня мысли о том, что либо он безнадёжно глуп, либо его страх перед тем, кто заплатил ему за моё похищение, гораздо сильнее страха перед угрозами купца.
Мне приснился кошмар.
В нём меня привязали к столбу на вершине костра, а палач в чёрном кожаном переднике и такой же маске на лице сунул пучок горящей пакли под хворост, сложенный у подножия костра. Густые завитки удушливого дыма поднимались от разгоравшегся пламени. Толпа, собравшаяся поглазеть на казнь, вопила без умолку с азартом, переходящим в безумие: «Ведьма! На костёр её! Сжечь ведьму!» Пламя под моими ногами начало набирать силу, но я не чувствовала ни жара, ни боли. У меня было такое ощущение, что огонь разрастается внутри меня. Когда сумасшествие толпы, алчущей крови и чужих мучений, достигло апогея, я, не сдержав своей ярости, резко выпростала руку с раскрытой ладонью. И охнула от изумления, когда увидела, как над моей ладонью сформировался огненный шар, который затем стремительно полетел в сторону толпы. Язык пламени сердито лизнул лица стоящих в переднем ряду людей, в мгновение ока загорелись их волосы; в воздухе мерзко запахло палёным. Один за другим люди, собравшиеся насладиться ужасным зрелищем моей смерти, теперь уже сами превращались в живые факелы...
Застонав, я проснулась. Подняла голову со сложенных на столе рук и сощурила заспанные глаза, ослеплённые солнечным светом. Моё сердце всё ещё учащённо билось. От ужаса, вызванного кошмаром. И – от желания сбежать от этого кошмара, вырваться на свободу, в холодную отрезвляющую реальность моего родного мира, лишённого всяческой магии и прилагающихся к ней суеверий.
Я вздрогнула, увидев сидевшего напротив меня мужчину, который смотрел прямо на меня. В упор, не мигая.
Длинные тёмно-каштановые волосы; брутальная недельная щетина там, где должны быть усы и борода; твёрдая линия рта; продолговатые глаза необыкновенного цвета, словно подёрнутые тёмно-лиловой дымкой.
Я не сразу вспомнила, что уже видела его прежде.
Ну, конечно же, это был тот самый человек, который сначала возмутил меня своим равнодушием, а потом – по непонятной причине – взял меня под свою защиту. Ещё я вспомнила, что он не назвал своё имя, хотя представился как... Как кто? Коммерсант? Торговый агент? Нет-нет, он употребил старомодное слово: купец. Ах, да! Кажется, он ещё хвастался своим высоким социальным положением, которое давало ему определённые преимущества. Глава Королевской Торговой Гильдии – кажется, именно так он и сказал.
Но как мы очутились вместе в одном помещении? И почему я не помню, что было после того, как я оказалась за стенами трактира? Почему этот человек спас меня от разбойника и разгневанной толпы? С какой целью? Из благородства? Из человеколюбия? Из азарта и желания размять кулаки, поучаствовав в кабацкой заварушке?
Я не успевала найти ответ ни на один из своих вопросов. Но следующий неожиданно показался мне самым правдоподобным и нагнал на меня настоящего страху.
А вдруг он заодно с теми, кто напал на кортеж? И тот случай в трактире был продуманной и мастерски сыгранной мизансценой?
Я инстинктивно отпрянула, едва не свалившись со своего табурета.
- Доброе утро, – неожиданно ласково произнёс купец и улыбнулся одними лишь уголками губ. – Хорошо выспались, ваше высочество?
«Ну вот и доказательство! – ужаснулась я. – Он с самого начала знал, кто я такая!»
А вслух охотно подтвердила свой титул, рассудив, что уже нет смысла его скрывать:
- Да, я-то, представьте себе, принцесса.
Затем, напустив на себя важный вид, прибавила:
- А вот кто вы такой, остаётся под большим вопросом.
Стараясь ни на секунду не упускать мужчину из поля зрения, я мельком огляделась по сторонам.
Помещение, в котором мы находились, произвело на меня впечатление прежде всего своими громадными размерами. Как будто в нём обитали не люди, а знаменитые мифические циклопы. Высоченный, сложенный из каменных плит, потолок, с которого местами свисали целые гирлянды паутины с запутавшимися в ней насекомыми. Странная обстановка, убогая... минимум мебели, минимум комфорта. Да ещё в воздухе витает такой затхлый запах, будто помещение не протверивали несколько лет...
- Это жилище моего приятеля, – заметив, как я поморщилась, объяснил купец. – Здесь давно не убирались. Так что, прощу прощения за неудобства. Зато это то место, где ни вас, ни меня не будут искать.
- А что это за место? – поинтересовалась я, мысленно готовясь спокойно принять любую информацию, какой бы неожиданной она ни оказалась.
- Мы в Ласситских горах, исконных владениях народа йенни. Лучшего убежища для двух беглецов не найти во всём Эль’баине.
- Так вы – беглец? – сдавленным голосом спросила я; от этого неприятного открытия на душе у меня стало по-настоящему тревожно.
Оказаться в одном доме, да в забытых Богом горах, наедине с человеком, находящимся в бегах (за какое преступление, интересно?), небезопасное, знаете ли, приключение...
От кого он бежит? Вправду ли он купец (пусть и бывший), глава Гильдии и всё такое? Или же это его, как говорят в шпионских фильмах, «легенда»? Откуда ему известно, что я – принцесса? Какие у него планы относительно невесты драконьего генерала?
- С некоторых пор – да, беглец. Со вчерашнего вечера, если быть точным, – незнакомец, не спускавший с меня своих умопомрачительных глаз, словно читал мои сумбурные мысли.
- Кхм-кхм... – я смущённо прокашлялась. – Вы ведь не убили того... того разбойника? Или?..
Мой вопрос повис в воздухе. Из того, что он остался без ответа, можно было сделать лишь один вывод: за покушение на меня «птицелов» поплатился собственной жизнью. Иначе говоря, своим появлением в трактире, где меня уже поджидали, я спровоцировала мирного человека – а именно, купца – на убийство. Но кто же мог предвидеть, что вся эта история с нападением на кортеж принцессы обернётся так трагически?
- Не вините себя в случившемся, – спокойно и терпеливо, как говорил бы отец с нашалившей дочерью, сказал купец, и я снова удивилась его способности заглядывать мне в голову. – Смерть того человека – отнюдь не ваша вина. Он первым напал на вас. Но кто-то же должен был вас защитить, не правда ли?
В ярком солнечном свете покрытые снегом вершины могучих Ласситских гор вспыхивали и мерцали, будто усыпанные алмазной крошкой. Временами налетавший ветер шевелил кроны редких деревьев, росших у подножия гор. По земле, устланной опавшей листвой и сорванными ветром ветками, скользили солнечные зайчики. Высокогорное плато, со всех сторон окружённое покрытыми лесом кряжами, больше напоминало пустыню – всё вокруг выглядело диким и неуютным. Ни голосов, ни шума, ни звуков, свидетельствующих о человеческой жизнедеятельности.
- Такой покой... такая необыкновенная тишина. Даже не верится, что когда-то здесь жили люди, – сказала я, не отрывая глаз от волшебного, завораживающего своей величественной красотой пейзажа.
После лёгкого завтрака, приготовленного Фрэем на скорую руку (ему удалось раздобыть где-то овощи и съедобные корнеплоды, из которых получилась довольно вкусная салатная композиция), мы вышли подышать свежим воздухом.
Только увидев жилище купеческого приятеля снаружи, я поняла, что оно устроено в одной из пещер. Хотя там было неуютно, а из-за огромного пространства и высокого потолка нашим голосам постоянно вторило эхо, жилище выглядело неприступным, как настоящая цитадель. Стоило лишь запереть дверь и единственное, вырубленное в каменной толще окно на засовы, – и жильцы полностью обеспечивали себе безопасность.
Тем не менее, несмотря на продуманный план защиты, вряд ли горным жителям пришлось отражать вражеское нашествие. Судя по отсутствию следов сражения, они добровольно покинули родные места.
- Они здесь никогда и не жили, – отозвался Фрэй на мои слова, переведя на меня слегка удивлённый взгляд: мы стояли во дворе, наслаждаясь прохладным воздухом, насыщенным запахами свежей зелени и влажной земли.
Я немного растерялась.
- Ну, как же? А кто же тогда построил все эти жилища, пусть даже большая их часть выдолблена в скалах? Кто-то же обитал здесь когда-то?
Взгляд Фрэя, устремлённый на меня, стал более пристальным и как будто даже изучающим.
- Разве вам во дворце не приходилось сталкиваться с йенни? Насколько мне известно, некоторые из них служат в королевской гвардии, – сказал он. – Вы вообще слышали что-нибудь об этом народе?
Пришлось признаться самой себе, что я попала впросак.
За то короткое время, что я провела во дворце в компании всезнающей Тарриэль, мне не доводилось слышать это слово. «Сестрица» ни разу не упоминала его в нашем разговоре. Йенни. Любопытно узнать, чем же они отличаются от людей, эльбов и драконов? Хотя кое-что я уже и сама заметила: рост. Эти загадочные йенни, которые по непонятной для меня причине покинули свои жилища, имели просто исполинские габариты. Настоящие великаны.
- Видите ли, во дворце меня всегда – сколько я себя помню – держали взаперти, – солгала я, не моргнув глазом. Впрочем, в случае с Мариной мои слова можно было принять за чистую правду: кроме тётушки Эйдис и сестрицы Тарриэль, я толком никого и не видела (стража и прислуга не в счёт!).
Теперь Фрэй смотрел на меня с сочувствием.
- Как это, должно быть, скучно жить в ограниченном пространстве. Без ветра, без солнца. Наверное, поэтому у вас такой бледный цвет кожи. Почти белоснежный.
- Полагаю, это семейная особенность, – поспешила объяснить я, вспомнив своих «родственниц». – У моей старшей сестры Тарриэль и тёти Эйдис кожа имеет точно такой же цвет.
- Позвольте исправить вас, – неожиданно возразил купец, который по-прежнему держал меня под прицелом своего пристального взгляда. – Тонкая и будто сияющая изнутри кожа – это отличительная особенность представителей эльбийского народа. Вы же либо не имеете к ним никакого отношения, либо являетесь редчайшим исключением.
- Почему вы так решили? – нахмурилась я. Из-за незнания мельчайших подробностей нового для меня мира я чувствовала себя неполноценной.
- Скажите, неужели вы никогда не задавались вопросом, почему у вас огненно-рыжие волосы? В то время, как эльбы – и это общеизвестный проверенный веками факт – все как один обладают волосами цвета расплавленного серебра либо светлого золота.
В течение нескольких долгих минут я хранила полное молчание.
Я бы сказала, что своими знаниями Фрэй уложил меня на лопатки. Ведь я и в самом деле ни разу за время общения с Эйдис и Тарриэль толком не видела их волос: сестра носила неизменный накрахмаленный чепец, а тётя покрывала свои волосы платком. Впрочем, он был кружевным, и я думала, что проглядывающие сквозь мелкие ажурные дырочки волосы тёти Эйдис посеребрила седина.
- То есть, вы намекаете на то, что я – неправильная эльба? – возмутилась я: только чтобы не выдать купцу свою неосведомлённость относительно внешних признаков представителей эльбийского народа. – Или, может, вы смеете утверждать, что в моих жилах вообще нет ни капли эльбийской крови?
Фрэй оставил мой вопрос без ответа: что-то привлекло его внимание – и теперь он пристально вглядывался в темноту, прятавшуюся под выступами скал.
Я проследила за его взглядом и вскоре уловила движение, которое сопровождалось глухим ритмичным гулом и треском сломанных ветвей. Казалось, там, в тени, отбрасываемой скальным уступом, прогуливался некий невиданный монстр, и под его тяжёлой поступью дрожала земля.
- Что там такое? – осведомилась я у купца, стараясь не выдать ему свой страх. Какой ещё новый сюрприз подкинет мне этот странный непредсказуемый мир?
- Думаю, это возвращается хозяин жилища, где мы с вами обрели временный приют, – с едва уловимой улыбкой ответил Фрэй.
- Надеюсь, он и в самом деле ваш хороший приятель, – пробормотала я, боясь даже представить, что с нами будет, когда чудовищный хозяин пещеры обнаружит у себя непрошенных гостей.
В это время на тропе, бежавшей по хребтине невысокого увала, появился... То, что там появилось, назвать человеком можно было лишь с большой натяжкой. Хотя, в общем, всё у него было как у людей: голова, туловище, руки, ноги. Только в объёме все четыре конечности гораздо превосходили человеческие, а кожа отличалась буро-красным цветом – совсем как варёная свёкла.
Услышав заявление Кэндана, я невольно напряглась.
Какие новости для меня, попаданки в чужое тело в чужом мире, могли считаться плохими? На данный момент в моей новой жизни не появилось ничего такого, к чему я могла бы привязаться. Даже так называемая родня воспринималась мною как данность. Ни к Тарриэль, ни – тем более! – к тётушке Эйдис я не испытывала тёплых чувств. Тем не менее, раз уж я приняла новые правила игры Судьбы-Шутницы, мне следовало научиться на всё реагировать с позиции принцессы Марритэль. В конце концов, для всех, кто отныне будет попадаться на моём жизненном пути, я и есть принцесса Марритэль.
- Что случилось? – спросила я, подпустив в голос нотки беспокойства, что прозвучало вполне естественно.
- Пропал ваш отец, король Арвэн, – сообщил йенни, глядя на меня сверху вниз. – В последний раз его видели у Солёного ручья, недалеко от владений племени шаганов. Ходят слухи, что они-то его и похитили.
Шаганы? Это ещё кто такие? – пронеслось у меня в голове, однако поинтересоваться об этом вслух я не рискнула. Подумала, что моё незнание местных этносов может вызвать слишком много подозрений. Я уже обнаружила свою неосведомлённость на этот счёт, когда Фрэй упомянул йенни, – и хорошо, что тогда мне удалось выкрутиться.
Поэтому мне не оставалось ничего другого, как, изобразив крайнюю степень озабоченности судьбой эльбийского короля, воскликнуть:
- Да как они посмели?! Для чего им, этим... – я запнулась буквально на секундочку, стараясь не ошибиться в произношении нового для меня названия, – этим шаганам понадобился мой отец?
Кэндан лишь молча пожал могучими плечами; лицо Фрэя мгновенно омрачилось.
- Если король Арвэн в самом деле попал к шаганам, дело дрянь, – высказал купец своё мнение, которое, впрочем, абсолютно ничего не прояснило в моих мыслях.
Пока я гадала над тем, какой вопрос в сложившейся ситуации должен прозвучать следующим из моих уст, Фрэй неожиданно выразил готовность спасать короля.
- Ты знаешь, друг мой, что я никогда не оставлял тебя в беде, – обратился к купцу йенни, виновато потупив взгляд. – Но в этот раз я не смогу пойти с тобой. Ты уж не взыщи. Я ведь ещё не сказал тебе, что больше не хочу жить отшельником. Видишь ли, когда я навещал свою семью на новом месте, мать посоветовала мне присмотреться к живущим по соседству соплеменницам и решить, кого бы я хотел взять замуж... В общем, я присмотрелся...
- Кэндан! Так ты женишься? – воскликнул Фрэй, и его мужественное лицо озарилось радостью, отчего стало ещё красивее.
- Да, – подтвердил йенни, немного смущённый, – конец холостяцкой жизни. Пришло время покинуть эту пещеру и это проклятое богами место.
- Это отличное решение. Эль’баин нуждается в таких защитниках как йенни – пусть же они плодятся и с каждым годом становятся многочисленнее, – пожелал Кэндану купец, после чего засобирался в дорогу.
- Что вы намереваетесь делать? – не на шутку встревожилась я: перспектива остаться в одиночестве в незнакомых местах пугала меня.
- Отправлюсь на переговоры к Лагосу – вождю шаганов. Хочу узнать, какой выкуп он потребует за эльбийского короля.
- Вы поедете к нему один? – я не скрывала своего удивления.
- Почему бы и нет? – в свою очередь удивился Фрэй. Очевидно, ему было не привыкать путешествовать в одиночку.
- Мы поедем к шаганам вместе, – неожиданно твёрдо заявила я.
Мне показалось, что мои слова обрадовали Фрэя, хотя он и сделал вид, будто обдумывает моё решение.
- Я восхищён вашей храбростью, ваше высочество, – после минутного колебания проговорил купец. – Возможно, ваше присутствие на переговорах и в самом деле необходимо. Отправляемся немедленно: дорога к Солёному ручью будет дальней. Но, если вы не боитесь большой воды, мы можем сократить наш путь по реке.
- Не беспокойтесь. Я умею плавать, – ответила я.
Мы попрощались с Кэнданом, горячо поблагодарив его за гостеприимство, и двинулись в путь.
Фрэй уверенно, как ходят по хорошо известной дороге, шёл впереди. Сапоги из мягкой кожи ступали неслышно и уверенно, купец ни разу не поскользнулся и не оступился. Я старалась не отставать от него и по возможности самостоятельно преодолевать препятствия в виде расщелин, колючих кустарников и сухостоя. Когда мы, наконец, спустились с гор в долину, солнце уже начало клониться к горизонту.
Плодородная равнина тянулась вдоль реки, параллельно её излучине, образуя зелёный полукруг. Сама же река была не очень широкой и лениво текла между крутых берегов. Хотя её поверхность казалась неподвижной, то там, то сям возникали водовороты, и вниз по течению скользили листья и ветки. По берегу к реке спускались мостки из брёвен и заканчивались над водой шаткой пристанью, к которой были привязаны рыбачьи лодки.
Мы подошли поближе рассмотреть лодки и выбрать одну из них для своего путешествия, когда нас окликнули.
- Что-то ищете? – спросил коренастый низкорослый мужчина.
Он был одет в короткие, до колен, штаны и видавшую виды полотняную куртку особого покроя и носил две длинные косички и бороду.
- Нам нужна лодка, – деловито приступил к переговорам Фрэй, выказывая купеческую сноровку. – Прямо сейчас.
Рыбак скептически оглядел его с головы до ног, потом таким же взглядом окинул меня.
- Сколько заплатите? – осведомился он и насмешливо прищурился.
Я подумала, что, хотя наш внешний вид не внушал рыбаку доверия, ему хотелось узнать, на что мы готовы, чтобы выкупить у него лодку.
В забрызганной дорожной грязью одежде, усеянной хищным репейником, мы с Фрэем и вправду выглядели не намного лучше обычных бродяг. Неприглядную картину дополняли мои свалявшиеся волосы, которые напоминали сейчас разорённое воронье гнездо.
- Этого хватит? – Я торопливо сняла с шеи изумрудное ожерелье, прикрытое тёплой шалью – подарком йенни, и протянула его рыбаку.
Тот охнул, выразив своё изумление неожиданной щедрой платой, взял драгоценное украшение, сунул его себе за пазуху и начал отвязывать носовой швартов. Фрэй первым спустился в лодку, потом подал мне руку. Рыбак с гибкостью кошки прыгнул обратно на пристань и оттолкнул лодку ногой.
Спустя какое-то время мы с Фрэем вошли в заведение, которое ничем не отличалось от типичной в моём мире таверны времён европейского средневековья.
Здесь было не очень людно, зато довольно шумно. Вдоль стен, а также перед очагом, где ярко пылал огонь, были расставлены столы, а вокруг них – топорно сработанные скамьи и колченогие табуреты. Тут и там на стенах висели разные предметы: деревянное колесо от телеги, глиняные кувшины, кожаные бурдюки, развесистые рога неведомого зверя, родственного лосю или оленю. В углу громоздились пузатые винные бочки, стянутые железными обручами. Лишь немногие посетители заметили наше появление, остальные были заняты бурными спорами или обсуждением каких-то событий. В зале воняло жжёным маслом и кислятиной от забродившего вина или сидра.
Мы с купцом обменялись обречёнными взглядами (Но где теперь найдёшь что-нибудь поприличнее?) и уселись за свободный столик, устроившись на шатких табуретах.
- Добрый вечер, – перед ними тотчас предстала хозяйка таверны, та самая Лонрада, которая, в общем-то, оказалась не такой уж старой.
Примечательной особенностью её внешности являлось сильно вытянутое лицо с длинным унылым носом и навечно застывшей во взгляде мировой скорбью. На ней было дешёвенькое платье без всякой отделки, грубые стоптанные ботинки и грязноватый платок, который закрывал уши и волосы.
- Мы хотели бы поесть, – первой заговорила я с хозяйкой таверны, чувствуя, как у меня от голода сводит желудок.
- А ещё, – подхватил Фрэй, – мы будем вам весьма признательны, если в вашем заведении для нас найдётся парочка свободных комнат. Всего на одну ночь – утром мы уйдём...
- Есть только одна свободная комната, – окинув нас быстрым, но привычно цепким и изучающим (профессиональным) взглядом, ответила Лонрада. – Однако вы должны знать, добрые люди, что и ночлег и еда у меня стоят недёшево. Простите меня за щепетильность, но я давно перестала судить людей по одёжке, ибо хорошо усвоила, что монетка из худого кармана бедняка ничем не отличается от монет из увесистого кошеля купца или дворянина.
- Мы хорошо заплатим, – поняв намёк хозяйки таверны, быстро сказала я.
Однако, убедив Лонраду этим поспешным обещанием, я не учла ограниченности своего бюджета. Самую большую ценность принцессы Марритэль – изумрудное ожерелье – я «с барского плеча» обменяла на лодку. На данный момент всё моё богатство состояло из узенького золотого браслета, украшенного серым, с перламутровым оттенком речным жемчугом, и помолвочного кольца с огненно-красным рубином.
Не желая расставаться со своими последними драгоценностями, я повернулась к Фрэю и красноречивым взглядом уставилась на его редкой красоты аметист.
В самом деле, неужели он не пожертвует своим камнем ради жизненно необходимой еды и ночлега в безопасном месте? Неужели местным торговцам чужды джентельменские порывы души? Я же не пожалела своих шикарных изумрудов ради рыбацкой лодчонки!
Однако, вопреки моим ожиданиям и надеждам на щедрость Фрэя, купец никак не отреагировал на мой выразительный, с «толстым» намёком, взгляд. Даже бровью не повёл! И не шевельнул пальцем! Так и сидел, храня надменное молчание и выдерживая величавость осанки в течение затянувшейся неловкой паузы.
«Вот же жмот! Настоящий торгаш – ни снисхождения, ни совести!» – возмутилась я про себя.
И, подавив вздох разочарования, после недолгого колебания (по моему разумению, рубин в кольце – подарке генерала Тэльтоса стоил всё же дороже жемчуга) сняла браслет, чтобы отдать его хозяйке таверны.
- Могу предложить свежайшую треску с артишоками, – спрятав украшение в громадном кармане засаленного передника, засуетилась Лонрада, чрезвычайно обрадованная платой, какая ей даже не снилась. – Если вы хотите пить, то у меня есть пенистое ифейское отличного качества. Или, если вы предпочитаете вино, у меня в погребке хранится сикиосское вино – для особо почётных гостей.
- Принесите нам ифейского, – распорядился Фрэй с таким видом, будто это он заказал «банкет».
- И кувшин холодной родниковой воды, – прибавила я.
После ужина мы, разомлевшие от тепла и пива местного разлива, отправились в комнату, которую нам услужливо предоставила хозяйка таверны (и по совместительству постоялого двора).
К тому времени небо затянуло тучами, и послышались отдалённые раскаты грома. Над таверной сверкнула молния, осветив желтоватым светом комнату, где мне с моим спутником предстояло провести ночь.
Комната вполне соответствовала статусу заведения, которое, согласно принятой в моём мире гостиничной классификации, едва ли дотянуло бы до бюджетной – однозвёздочной – категории. Помимо кровати, к услугам постояльцев предоставлялись видавший виды стол, такой же неказистый стул и... вбитые в стену рядом с дверью два гвоздя, заменявшие вешалку. В комнатушке витал неистребимый запах пыли и плесени. Единственное окошко было наполовину заколочено досками, однако в невидимых щелях сердито свистел ветер, и в комнате гуляли сквозняки.
Определённо, ночлег в этой дешёвой забегаловке не стоил и десятой доли от стоимости браслета с жемчугами...
Скромно примостившись на краешке расшатанной скрипучей кровати, я поёжилась и укуталась в покрывало, пестревшее грубыми заплатами и пятнами подозрительного происхождения. Я так продрогла, что эти неприятные детали, которые при других обстоятельствах вызвали бы у меня отвращение, остались почти незамеченными.
Я всё не решалась ложиться в присутствии малознакомого мужчины и, зябко кутаясь в покрывало, исподлобья бросала на Фрэя смущённые взгляды.
- Ваше высочество, – наконец, догадавшись о причине моего смущения, заговорил купец самым беспечным тоном, – кровать в вашем полном распоряжении. Я смогу спать и сидя, – он осмотрелся, – вот хотя бы на этом стуле...
Его слова перекрыл оглушительный громовой раскат, и от испуга я невольно вскрикнула.
Наверное, чтобы успокоить меня, Фрэй тотчас бросился ко мне и обнял за плечи. К своему стыду, я не предприняла ни малейшей попытки высвободиться. Да если бы и захотела, всё равно не смогла бы. Как только я ощутила его прикосновение, тепло и близость его тела, всякое желание сопротивляться покинуло меня.
Открыв глаза, я увидела в комнате дюжину крепких... нет, не мужчин...
Это были странные обезьяноподобные существа или человекообразные обезьяны – и тем и другим подошло бы известное научное определение: «приматы». Существа были крупными, широкоплечими, ростом под два метра. У всех были одинаково маленькие головы, что создавало заметную диспропорцию по отношению к объёмному туловищу и мускулистым, чрезвычайно длинным рукам – они доставали почти до пола, совсем как передние конечности орангутанга. В общем, представшие перед нами особи и вправду очень походили на этот вид млекопитающих: формой черепа, маленькими близко расположенными к переносице глазками, широким ртом, плоским носом, волосяным покровом на теле (у одних он имел красно-коричневый окрас, у других – рыжеватый). С человеком их роднило разве только прямохождение, способность к членораздельной речи да ещё наличие одежды.
Ни я, ни Фрэй, забывшись в глубоком сне, не слышали, как вошли чужаки.
Вскочив, купец потребовал объяснений, но в ответ неожиданно получил резкий удар в живот, который заставил его согнуться.
Со мной – поскольку моя принадлежность к женскому полу, должно быть, всё же вызывала некоторое снисхождение – обошлись более милосердно. Меня тоже заставили встать. Довольно грубо, но хотя бы без насилия.
Какой бы страх ни испытывала я в этот момент, но взяла себя в руки и попыталась возмутиться невиданным произволом:
- Я не знаю, кто вы такие, но у вас совершенно отсутствует понятие чести! Вы врываетесь посреди ночи в комнату к знатным людям! И – более того – без всякого стеснения заставляете женщину встать с постели! А если бы я не была одета?
Увы, напрасно я ждала извинений от «орангутангов» (так я называла про себя обезьяноподобных чужаков)!
- Ты смеешь указывать мне, как и с кем я должен говорить? – рявкнул «орангутанг» с особенно свирепым лицом и с явными задатками главаря. – Хочешь, чтобы я сократил тот срок, что тебе осталось жить?
- Не смейте повышать на меня голос! Не смейте мне угрожать! – ещё больше рассердилась я (для пущего эффекта оставалось только топнуть ножкой от злости). – Вы не имеете на это никакого права! Кто вы такие? Что вам вообще нужно от нас? Какого чёрта вы здесь забыли?!
Видимо, главарь не ожидал от меня подобной «риторики» – на мгновение во взгляде его маленьких злых глаз промелькнуло изумление. Однако он тут же напустил на себя прежний воинственный вид.
- Для начала я хочу знать, кто вы такие, откуда и куда направляетесь, – потребовал вожак «орангутангов», попеременно зыркнув на меня и на купца, который больше не произнёс ни слова. – И если не хотите усугубить своё положение, говорите правду!
- Мы едем в сторону Солёного ручья, – ответила я, краем глаза наблюдая за своим попутчиком. И, заметив, как купец нахмурился, растерялась. Может, не стоило говорить правду чужакам?
- Значит, в сторону Солёного ручья, – прищурился на меня главарь. – Зачем?
- Из любви к путешествиям, – вместо меня торопливо ответил Фрэй, вступив в разговор.
- Ну конечно, – злорадно усмехнулся вожак приматов. – Откуда держите путь?
- Из Эллан-Эниса, – призналась я, глядя на него честным взглядом и вместе с тем гадая, не пора ли мне представиться полным именем. Желательно с титулом.
- Хм, далеко забрались. Вам нравиться путешествовать?
- Верно, – снова опередив меня, кивнул Фрэй.
- Без особой цели?
- Вам же только что сказали, – нетерпеливо проговорила я, покосившись в сторону купца, – мы едем к Солёному ручью.
- Да, но вы не сказали зачем...
Ни я, ни Фрэй не успели вставить и слова, как главарь заорал, приказывая своим подчинённым:
- Взять их!
В мгновение ока нам скрутили руки за спиной и потащили к двери.
Я попыталась протестовать:
- Это какая-то бессмыслица! Мы арестованы? За что? Куда вы нас забираете? Скажите хотя бы, кто вы такие и чей приказ выполняете?
- Не изображайте со мной невинность, милочка, – отмахнулся от меня главарь. – Вы и сами всё отлично знаете.
- Во-первых, я вам не милочка! – Внутри у меня всё так и закипело от негодования. – А во-вторых, я не понимаю, в чём меня обвиняют! Потрудитесь немедленно представиться и объяснить, что здесь происходит!
Я уже не слишком рассчитывала на то, что мои требования будут удовлетворены. Однако, на удивление, ситуация начала понемногу проясняться.
- Я – Исхен, правая рука вождя Лагоса, – горделиво выпятив волосатую грудь, назвался лидер обезьяноподобных.
И тут меня осенило. Я вспомнила, что уже слышала это имя: вождь Лагос. По словам Кэндана, именно вождь шаганов Лагос пленил эльбийского короля Арвэна. Это с ним, с вождём Лагосом, Фрэй собирался вести переговоры. Значит, эти грозные обезьяноподобные существа и есть шаганы...
Но, если Фрэй, в отличие от меня, знал, как они выглядят, то почему сразу не рассказал шаганам о цели нашего путешествия? Может быть, он почувствовал что-то неладное?
Ответ на оба моих вопроса прозвучал из уст Исхена:
- Вчера, прямо в доме нашего славного вождя, был убит король Арвэн. Штука в том, что, по словам случайных свидетелей, эльбийского короля убили чужаки и что их было двое.
От этой неожиданной вести у меня похолодело под ложечкой.
- И эти двое... – шёпотом начала я.
- Молодая рыжеволосая женщина и сопровождающий её мужчина, – вместо меня закончил Исхен, подтвердив мою догадку.
- А если я вам скажу, – не удержалась я, – что вы ошиблись? И что молодая женщина с рыжими волосами, которую вы намерены взять под стражу, не преступница, а эльбийская принцесса Марритэль, дочь того самого короля Арвэна?
В глазах шагана промелькнуло беспокойство, которое тотчас сменилось недоверием.
- Принцесса Марритэль? – Он оглядел меня с головы до пят скептическим взглядом и скорчил мину, подразумевающую «так я тебе и поверил!». – Как бы то ни было, мы скоро всё узнаем. В любом случае, принцесса ты или нет, мы отвезём тебя к нашему вождю. И твоего дружка тоже. Там разберутся, ехали вы к Солёному ручью или же: бежали оттуда.
Предзакатное солнце ещё цеплялось за дальние холмы, показавшиеся вдали, однако ночь неумолимо надвигалась. Пройдёт немного времени – и всё вокруг погрузится во мрак.
Несмотря на то, что Фрэй выразил желание последовать за шаганами, руки у нас были по-прежнему связаны. Создавалось впечатление, будто Исхен не доверяет нам, приняв выказанную купцом добрую волю за хитрую уловку или тонкий продуманный обман.
Я пыталась бороться с раздражением, терзавшим меня с самого ареста, но тщетно – моё возмущение было слишком сильным.
Я снова и снова вспоминала, как, выйдя из комнаты в сопровождении шаганов, застала за дверью хозяйку таверну. Лонрада выглядела так, будто совершила подвиг, за который её веками будут прославлять в своих песнях странствующие барды. «Ничего личного: я лишь выполняла свой гражданский долг», – гордо заявила она, встретившись со мной взглядом.
Как оказалось, Лонрада уже знала о покушении на эльбийского короля, в котором подозревались чужаки. Пока мы с Фрэем ужинали, она тайком отправила к шаганам посыльного, и тот привёл их в таверну. Мне хотелось напоследок высказать Лонраде всё, что я о ней думаю, но я не нашла подходящего выражения (В голове вертелись лишь два слова: «подлая стукачка»). За меня это сделал Фрэй, когда бросил ей в лицо – будто плюнул: «Из-за таких, как ты, лонни-полукровки заслуживают лишь презрения!»
Сжав ладони в кулаки, я развернулась на лошади, повод которой был прикручен к седлу ехавшего впереди всадника, и окликнула купца.
- Кто такие лонни-полукровки?
- Рождённые от человека и лонни, которых ещё называют вислоухими – из-за характерной формы их ушей, – начал объяснять Фрэй, не поворачивая головы. – В большинстве своём чистокровные лонни безобидны, пугливы и скрытны: они стараются как можно реже попадаться на глаза другим жителям Эль’баина. Но вот лонни-полукровки – это уже совсем другие существа. Лицемерные и коварные.
- И склонные к предательству, – прибавила я с горькой усмешкой. – Мы торопились попасть к шаганам, но даже не предполагали, что окажемся у них на положении пленников. Вдобавок ко всему, нас обвиняют в том, чего мы не совершали! Вам не кажется странным, что мы подходим под портретное описание разыскиваемых преступников?
- Я думаю, что на самом деле нет никакого описания. Просто Исхену очень хочется выслужиться перед своим вождём, чтобы доказать, как рьяно он исполняет свой долг. Схватить первых попавшихся и навесить на них чужое преступление, только бы доказать свою полезность, всегда намного проще, чем потратить время на поиски настоящих злодеев.
Фрэй задумался на мгновение и продолжил:
- Но вам, ваше высочество, не следует опасаться ложных обвинений. Среди подданных вождя Лагоса наверняка найдутся те, кто докажут, что вы – эльбийская принцесса и совершенно непричастны к убийству собственного отца. Возможно, вас узнает и сам вождь Лагос. Однако меня тревожит ваша дальнейшая участь. Если бы я знал, что заставило Лагоса похитить короля Арвэна и удерживать его у себя, возможно, мне удалось бы понять, чего он потребует от вас...
Купец собрался продолжить, когда за тревожным криком первого всадника раздалась команда:
- Спешиться!
Всё произошло очень быстро.
На шаганов надвигалась, вынырнув будто прямо из-под земли, тёмная толпа. В наступивших сумерках я сумела различить лишь высокие крупные фигуры, один только вид которых внушал безотчётный страх. В багровом свете заката стальные доспехи казались залитыми кровью. Всадники приближались – и уже можно было разглядеть у каждого длинный меч сбоку и щит у седла. Наконец, стала отчётливо видна эмблема на флагах – вздыбленный на белом фоне красный дракон, чья голова увенчана шлемом, украшенным тремя пышными (возможно, страусовыми) перьями.
- Драконы! – взревел один из шаганов.
Внутри у меня сразу похолодело.
Поскольку грозная репутация драконов была хорошо известна, не возникало сомнений, что от шаганов и мокрого места не останется. Самое смешное, подумала я, что мы с купцом окажемся жертвами сражения, не имеющего к нам никакого отношения.
- Развяжите нас! – потребовала я, обращаясь к кому-нибудь, кто мог меня услышать.
Но мой крик заглушил гул начавшегося сражения. Треск, скрежет, звуки падения тел, ржание коней, крики ярости и боли, ужаса и предсмертной тоски. Вокруг метались тени. Противники схватились уже врукопашную. Сражённые падали, победители устремлялись дальше.
Отчаянным рывком, невзирая на связанные руки, я вывалилась из седла и грохнулась на землю. В падении я успела заметить, что Фрэй последовал моему примеру. Он подполз ко мне и хотел накрыть меня своим телом, но я воспротивилась этому. Какое-то время (Казалось, сражение длилось несколько часов, а не минут) мы лежали неподвижно, уткнувшись лицом в землю. Настолько неподвижно, что остались живы лишь благодаря тому, что нас посчитали мёртвыми.
Отовсюду неслись стоны и хрипы раненых и умирающих. Мы по-прежнему не поднимали голову. Рядом послышались приглушённые шаги.
А потом кто-то прокричал:
- Здесь выжившие!
Чья-то рука схватила меня за воротник и рывком вынудила подняться. Первое, что я увидела, – меч в руке воина, а потом – его залитое кровью лицо. На этом свирепом лице отразилось недоумение, которое, впрочем, тут же сменилось сальной ухмылкой.
- Женщина! – Воскликнул драконий воин таким тоном, что это прозвучало скорее как: «Баба!»
- Вы не могли бы перерезать верёвки на моих руках? – рискнула попросить я соплеменника моего предполагаемого будущего супруга.
Дракон не возражал. В отличие от шаганов, он не видел во мне опасности.
- Как ты оказалась у этих уродов, краснокудрая? – вкрадчиво спросил воин, ощупывая меня всю, от макушки до пят, липким похотливым взглядом.
- По ошибке, – коротко ответила я, не желая вступать в полемику с тем, кто увидел во мне удачный трофей.
- Тогда тебе повезло, что наши пути пересеклись, – с этими словами дракон потянулся ко мне, но я отодвинулась от него. Тогда он схватил меня за руку. – Ты же не думаешь, что я отпущу тебя, не получив своего вознаграждения?
К тому времени, когда мы решили остановиться на отдых, уже совсем стемнело, и в безлунном небе замигали звёзды, похожие на огоньки свечей, задуваемые ветром.
Взмыленная лошадь тяжело дышала; Фрэй спрыгнул на землю и протянул обе руки, чтобы помочь мне спуститься. Я не без удовольствия приняла помощь своего попутчика, пользуясь случаем, чтобы в этом прикосновении снова ощутить его волнующую и такую желанную близость.
Мы рухнули в траву под усыпанным звёздами небом, совершенно измотанные и разбитые.
- Мне очень жаль, ваше высочество, ведь вы потеряли отца, – немного погодя, выровняв дыхание, заговорил Фрэй. – Простите, что не принёс вам своё соболезнование раньше. События развивались так стремительно и непредсказуемо, что у нас не было достаточно времени, чтобы поразмыслить над тем, что же всё-таки случилось. Кто дерзнул совершить подобное преступление? Убить короля Эль’баина мог только тот, кого не пугали последствия этого подлого убийства.
- Верно! Злоумышленник не боялся, что его схватят и казнят, – отозвалась я, сразу согласившись с такой версией. – Тогда это должен быть либо кто-то чрезвычайно дерзкий, самоуверенный и привыкший рисковать. Либо тот, кто заранее знал, что ему ничего не грозит и что вместо него в убийстве короля обвинят другого. Найдут этакого козла отпущения. Хм, в нашем случае – двух козлов.
- Тогда выражайтесь поточнее: козла и козу, – с ироничной усмешкой подхватил купец.
- Давайте не будем переходить на личности! – Я сделала вид, что рассердилась, но не удержалась и прыснула от смеха.
Фрэй улыбнулся в ответ; в темноте его глаза сияли таинственным светом – таким же, как его чудесный аметист, с которым (как я поняла) он не согласился бы расстаться, даже если бы его жизни угрожала смертельная опасность.
- Люди горазды придумывать словесные выражения, в которых сравнивают себя с разными животными, – как бы между прочим заметила я. И привела в пример первое, что пришло мне на память: – «Смотреть волком», «Без осанки и конь корова», «Устал как собака», «Упрям как осёл»...
- Это так, – поддакнул купец, заложив руки за голову. – Не зря же люди называют животных своими меньшими братьями. На самом деле у них со зверушками очень много общего. Разница лишь в том, что человек считает себя венцом природы, даже не подозревая, как же сильно он ошибается. Гордыня и завышенная самооценка толкают его на опрометчивые и даже опасные поступки, которым нет разумного объяснения.
Я привстала, удивлённая саркастическим тоном своего попутчика.
- Возможно, я ошибаюсь, но мне показалось, что вы относитесь к людям с некоторым пренебрежением. Если не сказать: с презрением.
- С презрением? – удивлённо повторил Фрэй, выгнув бровь. – Ну, что вы! Вовсе нет, ваше высочество! То, что вы услышали в моём тоне, это не презрение и не пренебрежение, а, скорее, сожаление и тревога.
Приподнявшись на локте, он заговорил с неожиданным жаром:
- Чужаки, которые со всех сторон обложили границы Эль’баина, считают себя сильнее и достойнее его жителей. Знаете ли вы, что много декад назад эльбийский оракул предупреждал: «Когда люди – пришельцы издалека начнут искать для себя новый дом, великий Эль’баин потеряет могущество, свободу, славу и все дела его закончатся ничем»? К сожалению, пророчества древнего оракула имеют обыкновение сбываться. Пребывание чужеземцев у приграничных земель Эль’баина с каждым днём становится опаснее. Их разбойничьи шайки бродят уже по окрестностям Ритиона – одного из аванпостов Эль’баина. Ещё немного – и мы увидим незваных гостей по эту сторону границы. А что в это время делают некоторые жители нашего славного Эль’баина? Вместо того, чтобы готовиться к защите своей страны, одни из них всецело заняты устройством своей личной жизни, другие же – похищают эльбийского короля, а третьи – замышляют его убийство. И первые, и вторые, и третьи вредят Эль’баину. Все они – предатели.
Фрэй снова упал на спину и пробормотал:
- Простите, ваше высочество, я что-то слишком разговорился.
Однако начатый им разговор раззадорил меня.
- Знаете, не слишком-то вы похожи на обычного купца, – решилась я озвучить свои подозрения, которые лишь усилились после стычки шаганов с драконьим дозором. – Позвольте осведомиться, откуда у вас такие познания в передвижениях чужеземцев?
- Купцы много путешествуют и многое замечают. Вы не знали? – скупо отозвался Фрэй.
- А почему вы сбежали от драконов, хотя я лично рассказала вам, что являюсь невестой их генерала? И что, когда на мой кортеж напали, мы с принцепсом Амродэсом – посланником генерала Тэльтоса направлялись в Чёрные Пустоши, – допытывалась я.
- Видите ли, у меня не было уверенности, что драконий дозор, который мы повстречали, послан генералом Тэльтосом, – с невозмутимым видом начал оправдываться Фрэй. – Ваше высочество, вы всю свою жизнь просидели взаперти и, по всему видно, мало интересовались тем, что происходит за стенами королевского дворца. И – за пределами Эллан-Эниса. Позвольте же вас просветить. Дело в том, что драконы вовсе не едины в своём порыве быть полезными Эль’баину. Из-за стремления к высшей власти, которая даёт определённые преимущества, всегда возникают непримиримые разногласия. Даже среди драконов, известных своей приверженностью к узам родовой клятвы, солидарности и взаимоподдержки. Иначе говоря, у генерала Тэльтоса имеется соперник. Тот, кто и сам жаждет стать генералом. Понимаете? Не спрашивайте, кто он такой, я всё равно не отвечу, ибо и сам этого не знаю. Но что я знаю точно, так это цель его намерений. Если бы вы оказались в руках его людей, то, скорее всего, стали бы разменной монетой.
- Вы сами-то верите, что генерал Тэльтос уступил бы свою власть в обмен на обещанную ему эльбийскую невесту? – Я нарочито громко хмыкнула. – Ах, не смешите меня! Это совершенно неравноценный обмен!
- Как знать, как знать, – усомнился в моём мнении Фрэй.
Но мне хотелось так много узнать, что я не остановилась на этом и продолжила расспрашивать его:
- Контрабандист? – ошеломлённо повторила я и трижды моргнула. Вот так новость: час от часу не легче! Выдохнув, спросила: – И какими же запрещёнными к ввозу или вывозу товарами вы промышляете?
Задав этот вопрос, я не слишком надеялась на то, что получу на него ответ. По крайней мере, такой, какой покажется мне достаточно честным. Думала, лже-купец начнёт вилять, уходить от откровенного разговора или попытается перевести всё в шутку. Однако тот снова сумел удивить меня.
- В основном – редкими самоцветами, – признался Фрэй. – Реже перевожу штучное оружие, ценные артефакты и магические растения. А Пепельным меня прозвали за то, что однажды, когда меня настигли таможенники, я был вынужден уничтожить перевозимый товар – и сжёг его дотла. Остался только пепел... Думаю, теперь вы догадались, что я стал беглецом вовсе не по вашей вине. В смысле, не потому, что, защищая вас в таверне, был вынужден убить того, кто собирался причинить вам зло. Дело в том, что меня уже давно разыскивают служители Королевского Ордена Закона и Порядка. Увы, моё имя объявлено вне закона – и это значит, что каждому разрешено безнаказанно убить меня. Поэтому я в бегах.
- Прекрасно! – воскликнула я, не в силах сдержать клокочущий внутри меня вулкан эмоций. – Просто великолепно! У нас сложился чудесный тандем, не правда ли? Глядите: что мы делаем посреди ночи в каком-то затерянном уголке королевства? Я – эльбийская принцесса, на которую охотятся неизвестные злодеи; вы – преступник, объявленный вне закона. Вами, как и мною, движет стремление выжить. Но куда мы держим путь? Где находится то место, в котором одинокая принцесса и разыскиваемый властями конрабандист будут чувствовать себя в относительной безопасности?
Фрэй пожал плечами.
- А что вы хотите услышать? Для начала давайте разберёмся с вами, ваше высочество. Вы же не забыли, что собирался предпринять ваш отец? Насколько я знаю, король Арвэн стремился заключить союз с генералом Тэльтосом, рассчитывая на его поддержку в предстоящей войне. Именно для того, чтобы заполучить могущественного союзника в лице драконьего генерала, король обещал выдать за него свою дочь. Всё верно? Я ничего не упустил? Если таким было намерение вашего отца, значит, ваше место рядом с генералом Тэльтосом. О себе же я и сам позабочусь...
- Кое-что вам всё же неизвестно, – выслушав Фрэя, угрюмо ответила я. – Король пришёл к решению о моём замужестве вовсе не самостоятельно. Это тётушка Эйдис настаивала на том, чтобы я стала женой генерала Тэльтоса, не спросив при этом моего собственного мнения.
- А вы не хотите быть его женой? – как будто удивился Фрэй, быстро вскинув голову.
- Разумеется, нет! – фыркнув, воскликнула я.
И тут же потупилась под взглядом проницательных тёмно-лиловых глаз.
Этот взгляд смущал меня. Блестящий, пытливый, исполненный какой-то невыразимой силы. Будто смотрящий прямо в душу. Как у чародеев, таинственных ведунов, которым под силу читать в чужих сердцах.
- Тогда, если позволите дать вам совет, ваше высочество, вам следовало бы искать покровительства у Кельдиса – вождя народа йенни, – высказал свою мысль Фрэй (Мне показалось, он обрадовался моему признанию в том, что я не считаю генерала тем единственным и незаменимым избранником, с которым хотела бы связать свою судьбу).
- А что, разве вождь Кельдис не боится могущественного генерала драконов? – с иронией полюбопытствовала я.
- Скажем так: их разъединяет одно давнее недоразумение, – неохотно откликнулся Фрэй.
- Что ж, возможно, я последую вашему совету. Но сначала вернусь в Эллан-Энис, – решительно заявила я. И прибавила: – Чтобы защитить престол моего отца от притязаний того, кто убил его ради королевской власти. Вы же и сами так думаете, разве нет?
- Значит ли это, что вы собираетесь заявить о своих правах на эльбийский престол? – Фрэй не сумел скрыть своего изумления.
И я сразу с удовольствием подумала, что мои решимость и отвага вызвали у него восхищение.
- Разумеется, я собираюсь это сделать! – подтвердила я, втайне гордясь собой. – Неужели вы на моём месте поступили бы иначе?
На самом деле я испытывала и другое: затаённый внутренний страх из-за того, что в Эллан-Энисе меня могут не поддержать, и что у меня не хватит сил, чтобы защитить наследие эльбийского короля Арвэна. Я не знала, кто дерзнул убить отца Марритэль, но догадывалась, что это мог быть кто-то из его ближайшего окружения. Кто-то, кому король доверял и от кого не ожидал удара в спину, поэтому и позволил ему (или ей?) приблизиться к себе. Я рассчитывала вывести убийцу на чистую воду, но для этого мне нужно было снова попасть во дворец.
- В таком случае я поеду в Эллан-Энис вместе с вами, – не раздумывая ни минуты неожиданно предложил Фрэй. – Если вы, конечно, не откажетесь и дальше путешествовать в моей компании.
- Не откажусь, – обрадовалась я. – Во-первых, путешествовать вдвоём всегда безопаснее. Во-вторых, вы уже проявили себя как надёжный попутчик. И в-третьих, за моё спасение я обещаю вам своё личное покровительство.
- Тогда мне не остаётся ничего другого, как поклясться защищать вас от тех, кто в борьбе за эльбийский престол рискнёт встать на вашем пути, – заявил Фрэй, глядя мне прямо в глаза.
Он взял меня за руку, и я почувствовала, как она дрожит, но в следующее мгновение поняла, что и мои руки дрожали точно так же. Это были новые, потрясающие ощущения. Как будто мощная волна неведомых прежде чувств, которая впервые накрыла меня в таверне в тот миг, когда Фрэй обнял меня, с тех пор обрела ещё большую силу.
Смутившись, я первой отняла свою руку. Повернувшись к Фрэю спиной, прерывисто вздохнула и спрятала ладонь, ещё хранившую его тепло, под щекой.
Мы были одни под звёздами, и нас окутала влажная непроглядная ночь.
Тогда никто из нас даже не подозревал, чем вскоре обернётся эта ночная идиллия.