Глава 1
Разлившись густой, холодной краской, сумерки равнодушно слизали осколки света, разбросанные по кронам и стволам изогнутых деревьев. Природа задыхалась в когтистых лапах незримого монстра. Знойная духота не спешила уползать в логово тьмы. Она ненасытно вытягивала остатки кислорода, заставляя всё живое корчиться в муках.
«Как в вакууме», — подумала Анаис, тяжело дыша.
То и дело она припадала к потертой флаге с водой в тщетной попытке охладиться. Ей нестерпимо хотелось пить, а от недостатка кислорода накрывала паническая атака с мыслями: «Нечем дышать! Это конец!» Неимоверными усилиями она перебарывала страх, уверяя себя, что это иллюзия, и воздуха достаточно, чтобы выжить.
Пронзительно-резкий выкрик птицы заставил ее подпрыгнуть от неожиданности. Первобытный страх завладел всем ее существом. До рвоты, до головокружения. В ушах загудело. Смертельно уставшие ноги вдруг наполнились силой.
«Вероятно, мой последний рывок, перед тем как окончательно упасть».
Неудачного приземления она боялась больше всего. Сердце колотилось с такой скоростью, что, казалось, вот-вот сорвется с ритма и остановится, сломается, как какая-то древняя игрушка с заводным механизмом.
Подгоняемая диким ужасом, Анаис неслась, не оглядываясь, порядка десяти минут, за которые ее и без того старая одежда рвалась в клочья: костлявые пальцы ветвей отхватывали по лоскуту на каждом метре, точно изголодавшиеся каннибалы делили между собой такой долгожданный и редкий в этих местах живой трофей.
Очередной деревянный коготь вонзился в плечо, заставив остановиться. Боль была такой сильной, что из глаз полились слезы, а с губ сорвался протяжный стон. Схватившись за плечо, Анаис, еще не видя всей раны, уже чувствовала, как сквозь пальцы сочится горячая кровь.
«Слишком тороплюсь, совершаю ошибки, которые могут стоить мне жизни!» — отругала себя она и пару минут крутилась на месте, внимательно вглядываясь в полумрак. Только убедившись в отсутствии опасности, она позволила себе заняться серьезной раной.
Хаос заплясал в мыслях свой безумный танец. Она не знала, чего бояться больше: того, что уже как несколько минут отвлекалась на рану, или самой раны в условиях антисанитарии.
Из последних сил Анаис заставила себя сосредоточиться не на усталости и боли, а на маршруте. Ведь если выйти к поселению не с той стороны, то уйти уже не удастся. Единственный способ попасть туда, а затем безопасно вернуться — через тайный, давно заброшенный ход под сводами Саркови.
Побрызгав на рану драгоценными остатками антисептика и перетянув руку жгутом, Анаис невольно обратила внимание на шрам-печать чуть выше локтевого сгиба. Когда ее проштамповали — она даже гордилась. Такая юная была, такая наивная…
А теперь… Теперь она отдала все свои соцбаллы за покупку импланта, который методично блокировал или вовсе ломал всех нанитов, ежедневно запускаемых в ее тело.
Как только люди отследили связь между всё возрастающими проблемами со здоровьем и «гуманитарной помощью» филантропов, то бросились к инженерам-подпольщикам.
«Лишь бы не придумали новых нанороботов, которых не сможет распознать мой имплант...» — будто заклинание повторяла про себя Анаис и тревожно всматривалась в воздух, который, как поговаривали знатоки, тоже кишел нанитами. Стоило просочиться информации об изготовлении подпольщиками блокираторов, как элита нанесла очередной удар: выпустила наноботов в воздух.
Они были повсюду: на любых поверхностях, в изготовленной и раздаваемой элитой еде, в отфильтрованной воде… Хозяева мира, как бы ни кичились своей властью и вседозволенностью, до трясучки боялись повстанцев, особенно тех, кто научился блокировать передачу данных о собственных телах и местонахождении.
— Хорошо, что тебе удалось купить этот имплант. Кейси молодец, отлично их делает, он гениальный парень. Не представляю, что бы мы без него делали… Ты, главное, не дергайся, — неделю назад говорил ей худосочный мужчина, пока проводил операцию. — Анестетики у меня закончились еще в прошлом месяце. Прости. Да и анестезия — для слабаков. Знаешь такое выражение?
Испуганная, но полная решимости Анаис, тогда лишь покачала головой. Избавиться от нанитов в теле — означало дать себе шанс на выживание.
— А ты, как я вижу, не из слабых, раз смогла удрать с Игр, — присвистнул мужчина и восхищенно посмотрел на нее. — К тому же ты столько продержалась, пока тебя гнали эти мерзкие псы — стражи порядка. Их порядка! Хорошо, что Тана вышла на тебя и спасла. Нам нужны такие, как ты. Сколько тебе лет?
— Восемнадцать.
Мужчина по-отечески похлопал ее по плечу.
— Такая молодая, а уже враг государства... Но ничего, поверь мне, жизнь на этом не заканчивается. Не переживай, сейчас вошью имплант, и он сразу же приступит к нейтрализации и блокировке сигналов. Они больше не смогут получать от тебя никакую информацию. Нужно потом обязательно связаться с Филом Кью Ремом. Слышала о таком?
— Нет.
Глава 2
Анаис сумела спрятаться под рухнувшими глыбами и осколками бетона. Ее чудом не убило. Грохот от разрушения рядом стоящего дома, дорожного покрытия и самого моста на какое-то время оглушил, притупив даже страх смерти: накрыло безразличием и появилось некое подобие автоматизма в движениях. Мыслей не было — вообще ни одной, как и самосознания. Словно душа на пару минут покинула тело, оставив биоскафандр выполнять стандартную программу по выживанию.
Глыбы бетона одновременно и спасли Анаис, и стали для нее ловушкой. Она никуда не могла убежать, не могла ничего предпринять и помочь остальным, которых придавило. Она видела их лица. На многих читалось понимание безнадежности положения. Кто-то выл от нехватки сил, чтобы подвинуть обломки, кто-то — пытался отрезать собственную ногу или руку, чтобы выбраться, убежать, уползти, скрыться... Заложники обвала до последнего вздоха сражались за мнимую и кратковременную свободу.
Беспомощная, Анаис молча наблюдала в щель, как под характерный гул появились дроны-разведчики. Их красные бесчувственные визоры обследовали территорию, подсчитывали мертвых и тех, кто еще пытался выкарабкаться. Спустя минуту дроны расстреливали живых людей, а Анаис, зажав себе рот, пыталась не издать ни звука.
«Главное, чтобы не дошли до моего убежища своими тепловизорами!» — молилась она. Десять минут спустя ее спасли местные пацаны — дети катакомб. Они примчались, чтобы поживиться за счет убитых. Анаис не понимала, как они могут обшаривать карманы мертвых и при этом не брезговать. Ни один мускул не дрогнул на их лицах, пока они ворочали изуродованные тела.
«Они все мертвы… Душами мертвы! Это уже не люди, — сделала вывод Анаис, наблюдая за парнями. Она понимала, что ей нечем заплатить за помощь, а то, что ей предложат выбор: платить или умирать под завалами, — она даже не сомневалась»
— Эй, — нерешительно позвала она. — Помогите мне выбраться.
— А чем заплатишь? — тут же оценил ее беспомощность самый взрослый из них, вероятно, главарь их банды.
— У меня есть красивая заколка для волос и… больше ничего, — спрятав за спину руку с кольцом, соврала Анаис.
Парни расплылись в глумливой улыбке.
— Это ты зря так думаешь. Вон, какая светлая и чистая кожа, несмотря на ранения. Упитанная. Хорошо питалась? Интересненько... Такая, как ты, будет дорого стоить на рынке. Семьдесят процентов.
— Что? — не поняла Анаис.
— Беру семьдесят процентов себе — с каждого твоего мужика. Если по двое будешь обслуживать, то со второго возьму не больше половины.
До Анаис даже не сразу дошел смысл предложения. Поняв, о чем идет речь, она согласно кивнула мародерам. А когда ее вытащили… Какая-то неведомая сила напитала ее руки. Она бросилась в драку так неистово, так дико, что парни в испуге отступили.
— Аха-ха! Постойте-ка! Да ты Анаис с Игр! Та самая кукла, которая сбежала. Вот это подарок Небес! Знаешь, о чем я сейчас думаю? О том, что смогу вырваться из этих помоев, если сдам тебя властям, — озарился догадкой главарь.
— Тише! — прокричал один из мародеров. — Слышите?
Все замерли на мгновение, а потом бросились кто куда: совсем рядом загудели дроны и завыла полицейская сирена. Главарь какое-то время сомневался и продолжал сражаться с Анаис, но опыт улиц сказал своё решительное «Ничего не получится, девчонку отберут бесплатно, а тебя, дерзкого, убьют за шантаж!» И он с ненавистью и сожалением отцепился от нее. Анаис рванула к разрушенному дому, а там — в канализационный люк…
Нескончаемое бегство и сражения, кровавое месиво и предсмертные стоны, неестественные позы умирающих повстанцев, жуткие крики и отчаяние, мародеры… — всё это вновь и вновь всплывало в ее памяти. Содрогнувшись, Анаис с трудом отбросила неприятные воспоминания и прислушалась к лесу. Каждый шорох листьев мог быть сигналом опасности. Напряжение выматывало сильнее, чем ее недельный марш-бросок.
«Сейчас я далеко от города и могу немного расслабиться, даже поспать. Тут дронов меньше, — уверяла себя Анаис, положив руку на сердце в попытке успокоить его нездоровый ритм. — Мне нужно поесть, хоть что-нибудь...»
Она обшарила карманы брюк. Там остался только крохотный пакетик порошка для разведения жидкой смесью из такой же мизерной бутылочки.
«Содержимого хватит на один раз. Вот и всё моё богатство. Один день — и вся жизнь. Интересно, сколько я, раненая, голодающая и истощенная, смогу выдержать без еды и воды?» — подумала она, коснувшись нагрудного кармана. В нем приятно захрустело настоящее сокровище — кем-то наспех нарисованная по памяти карта, такая же старая, как и эта местность.
Анаис внимательно вгляделась в карту, затем в ландшафт, после чего мучительно прикрыла глаза.
«Всё изменилось! Я ни за что не найду дорогу...» — упаднические мысли всё чаще посещали ее.
Перед внутренним взором полыхнуло — сработал барьер, защита от проникновения. Отныне она больше не могла пользоваться всеобщей кристаллической решеткой, не могла считывать информацию и смотреть «свысока». Тот имплант, которым ее «одарили» на Играх, когда месяц назад сделали живой мишенью, был отныне сломан — о чем свидетельствовала глубокая дырка посредине лба.
«Нет худа без добра, — потрогала почти затянувшуюся рану Анаис и поправила повязку, напустив на нее отрезанную челку. — Ведь если бы тогда, во время Турнира, меня не ударили по голове и не повредили бы имплант, то побег был бы вообще невозможен. Я не прошла бы и сотню шагов, не смогла бы встретиться с повстанцами, купить блокиратор нанитов… Как чувствовала, что нахватаюсь их в первую же неделю проживания в Мире, пока приходилось есть что попало и спать, где придется! Ох, а как эти уроды, вероятно, обрадовались, когда засекли перевод соцбаллов другому лицу! Думали, что тот парень совсем дурачок, чтобы переводить на настоящее имя? Ха! Чем больше элита сжимает свои отвратительные щупальца, тем сильнее сопротивление. И среди людей, пусть даже в ошейниках, бывают умельцы и хитрецы. Рано или поздно повстанцы наберутся сил и смогут начать активное сопротивление, обязательно смогут!..»
Глава 3
Лес служил живым напоминанием о всепланетной катастрофе — той мировой войне, которая разразилась сто пятьдесят лет назад, когда сверхдержавы выпустили на волю радиационные ужасы, превратив планету в изуродованную пустошь. Земля изменила свой внешний облик, многие территории были затоплены или полностью разрушены с использованием геомагнитного оружия.
Миллиарды погибли мгновенно — от радиации и огня, а дальше, как по цепной реакции, серия последующих взрывов добила природу. Зеленые земли превратились в многокилометровые пустыни, моря и океаны испарились, вместо них кое-где образовались лужи — заполненные ядовитой водой ядерные воронки.
Выжившие же познали ад при жизни — короткой и мучительной, которая им досталась по воле бездушных, бесчеловечных владык. Это был один и тот же род, широченное генеалогическое древо которого ветвилось слишком запутанно для одурманенных умов. Да и что могли сделать обыкновенные люди? Петиции, даже если набирали миллионы голосов, игнорировались, а протесты и бунты нещадно подавлялись — специально созданными и управляемыми ураганами и землетрясениями, полицейскими облавами, расстрелами на месте — без суда и следствия.
Владыки продолжали претворять в жизнь своё безумие и уничтожать все формы жизни на планете Земля. Будто у них была еще одна, запасная, а лучше пять; будто это всего лишь чужой и ненавистный огород соседа, который захватчики сначала захотели разграбить, а после перекопать, сжечь мусор, разрушить старые постройки и засадить всем новым — той пищей и ресурсами, которые подходили исключительно их виду, раз уж они тут застряли…
Почти ни у кого из официальных представителей стран не было собственных, рожденных естественным путем детей. Отчего у них отсутствовала мотивация, чтобы сохранить природу для будущих поколений. Никакой психологической привязки к «родной земле» у них тут не было, как и эмпатии. Они не отсюда, они не люди…
По их вине, всё, что было природного, мутировало. Даже вновь высаженные деревья вырастали уродливыми, с корой, покрытой радиоактивными язвами; отравленная, мертвая вода в ручьях и водохранилищах светилась, переливаясь всеми цветами радуги, а воздух был пропитан невидимой смертью. Пепел после взаимных ядерных ударов по всему миру сыпался еще несколько лет в опустевших, кричащих от своей невыразимой боли городах и поселениях... Помимо прочего, радиация вызывала галлюцинации.
«Радиационные призраки», как называли их ученые, стали нормой нового дивного мира. Многие видели и слышали эти призрачные фигуры, что шептались о потерянных душах, отчего версия ученых о повальных галлюцинациях давно с треском провалилась. Новую же теорию никто не собирался выдвигать, у людей появились более серьезные проблемы и заботы, нежели тратить время на разбирательство с призраками.
Анаис уже встречалась с ними и чуть не сошла с ума от ужаса, прекрасно понимая, что это не глюки, не игра переполненного кошмарами воображения, а реальность.
А ведь когда-то мир был полон технологий, городов и сверкающих башен. Люди так радовались открытиям, жаждали использовать их во благо будущих поколений! Многие верили, будто к войне привела жадность элиты и бандитов в мундирах, но были и те, кто уже тогда понимали: между властителями царит полное взаимопонимание, они следуют единому плану, рассчитанному на многие тысячелетия, а не пару поколений, как у людей.
Зная, что народ не любит правду, с которой придется что-то делать, властители кормили население сладкой ложью с выдуманными оправданиями жестокости и вынужденной, как они говорили временной, диктатурой. Те же, кто пытался открывать глаза — становились жертвами толпы. Всем хотелось ходить с шорами на глазах и принимать успокоительные пилюли.
Война началась сразу по всей планете, в каждой стране. Поначалу люди привычно глотали ложь, переполняясь патриотическими чувствами, однако мало кто подумал, что в дальнейшем радоваться победе будет просто некому.
Тем не менее правители, уничтожившие всю цивилизацию, рассчитали своими извращенными, нечеловеческими мозгами, что так гораздо выгоднее. Природа им не нужна, как и люди в таком количестве. С ними гораздо больше хлопот, нежели с роботами. И люди покорно согласились со своей участью — сначала сдав позиции, когда позволили снять запрет на неприкосновенность частной жизни, потом — когда их стали насильно чипировать и модифицировать — отслеживать перемещения, разговоры, мысли; стерилизовать и выдавать строгие рекомендации для диеты, требовать уважать политику социального рейтинга и всеми возможными способами повышать уровень доверия. Когда им начали сокращать сроки жизни, чтобы вовремя освобождать жилье для вновь рожденных в искусственных матках, никто уже даже не пикнул… Зачатые естественным путем были редкостью и считались опасной аномалией.
Как и прежде это бывало, хозяева судеб вновь прекрасно приспособились к условиям умирающей планеты. С одним отличием: теперь Земля уже точно не должна была восстановиться, «соседский огород» отдавал свои последние плоды.
Всего пару лет теневых игр, сложных интриг, мастерских провокаций, лживых и пугающих новостей — и вот, немногочисленные выжившие были вынуждены принять условия существования, которые им выдвинула заботливая и умная, полная профессионалов элита.
Она пряталась в трех мегаполисах под куполами. В опустевшие города входы были строго запрещены, неповиновение каралось смертью. Между старыми территориями и новыми, были высажены леса. Вопреки изначальным заверениям, они были нужны вовсе не для восстановления флоры и фауны. Отныне они превратились в безжизненные зоны, в зеленые, изуродованные стены, которые окружали искусственные холмы вершителей судеб и их псов-прислужников. Эти стены считались еще одной степенью защиты, кордоном от вымирающего человечества. Именно так людей приучили ненавидеть последнее дыхание природы.
Глава 4
Вскоре Анаис услышала тихое, едва различимое журчание воды. Заметив ручеек, она осторожно подошла ближе и присмотрелась.
— Мираж… — прошептала она. Из-за пересушенного горла ее слова больше походили на карканье ворон — тех немногих птиц, которые пережили Катастрофу.
Опустилась к воде, принюхалась. Вода казалась живой. Она была прозрачной на вид, ничем не светилась, но производила впечатление кипятка, который вот-вот испарится. Поспешно осмотрев камни, Анаис пришла к выводу, что они вполне нормальные. Да и редкие травинки, которые склонялись над ручейком, скорее пытались его закрыть от палящего солнца, нежели искривились от радиации и химического загрязнения.
«Или я просто хочу так думать из-за жуткой жажды? — усомнилась она. — В конце концов, может, у моего организма хватит сил, чтобы нейтрализовать всё вредное, если я выпью глоточек… или два»
Она жадно смотрела на воду, облизывая пересохшие губы. Ее собственный язык ощущался, как кусок грубой материи…
Только Анаис хотела наполнить флягу, как сквозь цепкие тени леса, словно призрачный призыв, донёсся приглушённый шум — то ли шорох, то ли чьи-то шаги. От страха в венах заледенела кровь. Каждый встречный мог стать как спасителем, так и палачом.
Взглянув на карту, она попыталась вспомнить, где именно находится вход в Сарковь, и как она далеко от нее. Легенды говорили, что это древнее подземелье было построено задолго до Катастрофы, которая превратила мир в пустошь, где выживают лишь сильнейшие и хитрейшие.
— Я бы не пил эту воду, — послышался голос.
Анаис вскочила, приняла боевую стойку и расширенными глазами уставилась в темноту.
— Выходи! Кто ты? — дрожащим голосом произнесла она.
«А если он не один? — забилась тревожной птицей единственная мысль в голове. — Не отобьюсь. У меня только кинжал и заряд андромата на два деления. Этого хватит, чтобы отбиться от одного-двух андроидов, не больше»
Из-за деревьев вышел высокий мужчина с серебристыми волосами и глазами, светящимися холодным голубым светом.
«Андроид старой модели, из первых охранников «Стены», — направив в его сторону андромат, отметила Анаис.
Она молчала и ждала его приказаний.
«Сейчас начнет допрос: кто я и откуда, и почему без защиты… Заявит о необходимости сканирования… Я откажусь под надуманным предлогом, тогда он потребует документы, запрещающие сканирование. А их у меня нет. Как только откажусь повиноваться и следовать за ним к транспорту — начнет стрелять. Мой труп отвезут туда, откуда я с таким трудом сбежала...»
Анаис затрясло от осознания провала. Она шумно задышала, ее руки дрожали, когда она процедила:
— Я никуда не пойду. Можешь убираться. Я тут законно!
Андроид молчал и внимательно смотрел на нее. Анаис показалось это странным: почему он не сканирует. Обычно их зрачки двигались, а тут… По ее позвоночнику пронеслась толпа мурашек от пронизывающего взгляда.
— Ты далеко забралась, — его голос звучал как шёпот ветра, — и рана твоя серьёзна. Позволь помочь.
«Помочь? Он издевается? Или это уловка? Может, у него что-то сломано и он сам нуждается в зарядке, оттого и не рискует напасть, видя моё оружие?»
Он осторожно поднял руки вверх.
— Я могу оказать тебе медицинскую помощь.
— Не нужно. Иди, куда шел, — отрезала она.
Он кивнул, медленно доставая из-за пояса фиал с мерцающей жидкостью.
— Это — уникальный эликсир, созданный на стыке передовых технологий и древней натуропатии. Он не только залечит рану, но и усилит твою выносливость. Почистит организм. У него много полезных свойств.
— С чего бы тебе давать мне лекарство? — насторожилась Анаис, не опуская оружия.
Андроид какое-то время молчал и не шевелился, словно погруженный в сон. Но тут он снова заговорил:
— Чтобы решиться пробраться сюда без защитного костюма — нужно иметь очень вескую причину, обладать бесстрашием, несомненной отвагой, смекалкой, силой духа и… человечностью.
И тут андроид сделал то, от чего Анаис чуть не лишилась чувств: вытащил вставные глаза и отсоединил часть горла — продемонстрировав протезы.
Теперь напротив Анаис стоял пожилой мужчина с изуродованной шеей, которая не понятно как вообще держала голову, а на лице его зияли чернотой пустые глазницы.
— Ты… ты человек?! — хрипло спросила Анаис, не веря своим глазам.
— Как видишь, — приложив к горлу «вторую шею» произнес он. И только теперь Анаис поняла, почему звук его голоса был таким странным, как будто издалека, не изо рта.
— Это, — и он показал на протезы глаз, — мой камуфляж и моё спасение.
— Где ты раздобыл? — с ужасом смотрела она на то, как он снова вставляет их себе в глазницы. — Уничтожил андроида и забрал его части?
Он кивнул, а мысли Анаис носились со скоростью света.
— А… а как ты смог всё это присоединить к себе? Как сумел? Сколько же ты заплатил и какому гению за столь сложную операцию?
Глава 5
Они шли бесшумно, стараясь не разговаривать. Анаис дергалась, то и дело сомневаясь. Но новая рана на плече действительно не оставляла никакого иного выхода, да и швы от вживленного неделю назад импланта требовали обработки. Предложение помощи от Густава она приняла одновременно с облегчением и тревогой.
— Откуда ты, где жила? — наконец заговорил Густав.
— В школе-интернате. Выпускница последнего, 12-го спецкласса.
— Отличница, значит.
— Да. Должна была после 12-го класса поступить в колледж и получить профессию. Моих соцбаллов хватало для оформления соцкредита и получения бесплатного проживания с обучением. Выходит, я зря столько лет старалась, была послушной умницей, исполнительной дурочкой. Вместо обучения меня отправили на бойню.
— Ты не подавала сама заявку на участие в Играх?
— Нет, конечно. Я же не сумасшедшая и совсем не глупая, — запнулась Анаис, когда Густав усмехнулся. — В смысле, что я не боец. Меня насильно туда утащили. Очнулась уже на арене.
— Понятно… Ну… я вот глупый, получается. И немного сумасшедший, — сделал попытку рассмеяться Густав, но вышло ужасно: от синтезированного смеха бросало в дрожь. — Прости, никак не привыкну, что некоторые звуки мне лучше не издавать вообще, он их не может сгенерировать по-человечески.
— Да уж.
— В общем, я повелся на красивые обещания. Гордыня, опять же... Хотелось быть лучшим, знаменитым на всю планету. Я же видел все эти красочные фильмы о том, как хорошо живется победителям. Только потом узнал, что они все снимаются искусственным интеллектом, даже без привлечения актеров, как когда-то, в былые времена. Пять минут — и готов фильм ничем не отличимый от натурального — о чудесной, сказочной жизни очередного вымышленного персонажа, прототипа которого уже нет в живых... Так зачем ты возвращаешься в школу? Разве ты сможешь найти там спасение?
— Я не ради спасения туда иду.
— А ради чего?
Анаис поймала себя за язык в самый последний момент. Подумав, что нужно быть осторожнее и не выбалтывать первому встречному, кто захотел помочь, свой план, она ответила нейтральное:
— Завершить начатое. Куда мы идем, Густав?
— Ко мне.
— Я время теряю.
— Ты жизнь себе спасаешь, — отмахнулся он. — Не возвращайся в школу. Это же верная гибель. Там тебя будут искать в первую очередь.
— Не могу. Я кое-что узнала. И мне нужно это проверить. Если подтвердится, то я… я должна всё исправить. Не отговаривай. Я всё решила. Лучше расскажи, как ты сбежал.
— Когда выиграл Турнир, меня пригласили к правителю. Думал, именно там и вручают награду. Наивный был, как и все остальные, кто смотрит Игры Алого Рассвета, кто делает ставки, тиражирует образы победителей и смакует подробности… Кто не догадывается об истинном смысле этих Игр.
— А вместо почетного награждения тебя куда отправили? — сжалась Анаис.
— На донорство. Для следующих партий андроидов. У них теперь биоорганы. Люди меняются местами с андроидами. Так им легче выращивать вирусы и продолжать контролируемые наблюдения, эксперименты по уродованию всего природного. Другими словами, играться дальше в свое безумие. Чем дальше, тем хуже. Совсем с катушек слетели... Ты знала?
— Нет.
Он бросил на нее взгляд и даже за искусственными глазами Анаис почувствовала человечность и выраженное сочувствие.
— Тебя искалечили на Турнире? — спросила она.
— Горло — да. А вот глаза — это был мой шанс сбежать.
— Ужас, — только и смогла сказать она в ответ. Раньше ей казалось, что хуже ситуации, чем у нее, просто не бывает. Однако чем больше она узнавала об Играх Алого Рассвета, тем чаще благодарила судьбу за милосердие и шанс.
— В общем, как ты понимаешь, мне крупно повезло, что я сам мог провести себе операции. У других такого шанса не было.
— Ты мог бы помочь остальным, — украдкой посмотрела на него Анаис. — Без укора! Я вижу, как тебе трудно самому, но раз ты можешь, то…
Густав покачал головой.
— Мне нужны условия, чтобы проводить элементарные операции. Иначе будет как с твоей рукой. Это уже не помощь, а больше вредительство. Нужны хоть какие-то медикаменты. В моей аптечке — радиоактивные грибы и мох, кое-какие выжившие в настоящих условиях травы, листья деревьев. Я каждый день открываю их новые свойства. У меня нет доступа даже к старинным источникам, чтобы свериться и не пробовать всё на себе. Да и кому нужна помощь? — он горестно усмехнулся. — Многие уже покорно положили головы на алтари и ждут, когда им их отсекут. А пока могут ходить на работу и выполнять свои трудовые обязанности, — ходят, веря, что это единственный выход. Только тот, кто вышел из системы, видит эту логическую ошибку.
Анаис не могла не признать, что Густав в чем-то прав. Люди действительно были приучены верить на слово своим правителям, которые зачастую не преследовали никаких иных целей, кроме развлечения, личного комфорта и бессмертия, которое они продолжали маниакально искать. Эксперименты не закончились с развалом цивилизации. На людях продолжили тестировать всё новые и новые методы увечий, в надежде, что удастся наткнуться на утраченную единую кнопку, запускающую обновление всего организма.
Глава 6
— У тебя жар, — объяснил Густав, когда она вынырнула из какого-то демонического, замкнутого круга видений и воспоминаний.
— Ты говорил, что эликсир поможет.
— Он и помогает. Я не обещал, что будет легко. Но он тебя почистит. Будто ты и не была облучена и ничем тебя никто не травил.
— Это тот самый эликсир бессмертия, который кидают в виде награды победителям Турнира?
— Именно. Станешь, как младенец, здоровой. Относительно, конечно. Здоровых теперь вообще не существует.
— Быстрее бы… — прошептала Анаис, жадно припадая к кружке с водой.
— Да куда ты так торопишься? Кто такой Лефан? Ты это имя постоянно в бреду повторяла. Видать, досталось тебе на Турнире так, что не позавидуешь. Кричала ты жутко. Звала на помощь некоего Лефана.
Густав покачал головой и отошел в другой угол своей землянки, чтобы приготовить еду из скудных запасов — кореньев и листьев съедобных растений. А Анаис откинулась на грубую, серую подушку, набитую травами, и уставилась в закопченный низкий потолок.
«Я должна, должна успеть до того, как он уедет в Мир!»
— Я за водой.
— У тебя есть вода? Чистая? — пришла в замешательство Анаис.
— Да. Колодец. Ты его не заметила. Он скрыт под ветками и листьями, недалеко от входа. Я его сам выкопал.
— А как же радиация?
— Она сильно преувеличена.
— В смысле?
— Вопрос не в уране... Его можно спокойно брать в руки и даже съесть. Ничего не будет. Дело в комбинациях химических элементов, температуре и прочих нюансах. К тому же у меня там стоят спецфильтры. Так что вода тут — одна из самых чистых.
— Ты удивительный человек, — восхищенно покачала головой Анаис. Он хмыкнул и вышел, а Анаис полезла в свой рюкзак.
Она осторожно достала оттуда завернутый в тряпку потертый дневник. Развернув тряпье, Анаис погладила обложку — пластиковую, испещренную царапинами, за которыми скрывалась выцветшая фотография уничтоженного мира. Красивый пейзаж с пальмами и белым, как мука, песком; ярко-голубое небо раскинулось над изумрудным океаном, а на горизонте — спины выпрыгивающих китов...
— Ты никогда не будешь прежним, — прошептала она. — Как и я. Но ты стоишь того, чтобы помнить, мечтать и сражаться.
Она пролистала несколько страниц. Зацепившись взглядом за самую любимую — ту, что служила спасительным глотком радости и давала силу жить дальше, Анаис до боли прикусила губу.
«Ее изящная обнаженная спина в легком платье и завитые, темные, длинные волосы, украшенные блестками, выглядели так изумительно, что я задохнулся от чувств. Протянул руку, остановившись в миллиметре от кожи, провел пальцами по линии позвоночника вниз, до самого копчика, также не скрытого под тканью персикового цвета, и замер в предвкушении.
Она почувствовала моё воздушное касание. Чуть повернула голову. На длинных серьгах блеснули лучи заходящего солнца, и я увидел, как она улыбается краем губ — таких совершенных, что мне не хватит жизни, чтобы вдоволь нацеловаться.
Прижавшись ко мне, она случайно помяла алую ленту-перевязь с поздравительной надписью-напоминанием: кто она сегодня.
Выпускница 12-го класса. Пару лет назад я тоже гордо носил эту перевязь.
Будто мы тут все страдаем амнезией…
Я жадно скольжу ладонями по ее талии и стройным бедрам. Какое счастье, что у нас есть до бала еще полчаса, чтобы побыть вдвоем! Но как далеко мы зайдем в нашей волнующей воображение игре?
Зажмурившись, трусь носом о ее шею...
Ветер взлохматил мне волосы. Невольно улыбаюсь, понимая, что и ее волосы сейчас поднимутся парусом. Открываю глаза, чтобы предложить спуститься к колледжу и… недоуменно моргаю. В моих руках пустота, как и в душе.
Лучи закатного солнца бьют в глаза, прожигая внутренности страхом. Ледяной пот мгновенно просачивается сквозь поры, а дыхание учащается.
— Лефан... — вкладывая в мою ладонь свою, улыбается Анаис. Ее голос — словно болезненное воспоминание чего-то невообразимо прекрасного… того, что мне никак не удается удержать в сознании!
Анаис стоит рядом, плечом к плечу. Одета, как и всегда, в школьную форму старшеклассницы. Никакого бального платья и ленты выпускницы 12-го класса на ней нет.
«Интересно, что это было?» — Смотрю на нее я, не понимая, что со мной происходит. Неужели я способен видеть будущее? Ведь мы и вправду в скором времени наденем эти прелестные и вожделенные ленты выпускников…
Анаис тянется ко мне, чтобы поцеловать, в то время как я смотрю на ее губы и отступаю. Какое странное чувство... Секунду назад я сходил с ума от желания касаться этой девушки, а сейчас… Пытаясь скрыть своё смятение, я отворачиваюсь, делая вид, будто моё внимание привлекла пролетевшая птица, и просыпаюсь.
Глава 7
Анаис влюбилась в него сразу же, как только увидела: еще в детстве, когда впервые смотрела соревнования по бегу. Младшие дети могли любоваться старшими воспитанниками исключительно через сетку, которая отделяла территорию школы от территории детских учреждений. Дошколята часто бегали смотреть, чем занимаются школьники и ученики колледжа. Воспитатели не возражали — подглядывание за взрослой жизнью служило дополнительным стимулом, чтобы хорошо учиться и попасть в лучшие классы.
В школе же всё было иначе. Тут никто не ходил за детьми, никто не следил за чистотой одежды или кто и сколько поел. За нарушения моментально снимались баллы, а ученик лишался возможности прогуляться по двум живописным холмам, побездельничать в парке или поплавать лишний раз в бассейне.
Свободное от учебы время Анаис предпочитала проводить в одиночестве. Обычно, в библиотеке или в парке. Иногда рядом с бассейном, где, спустя месяц после поступления в школу, снова увидела того стройного, красивого мальчика, которым любовалась, когда еще в детском саду подглядывала за соревнованиями по бегу.
Он заметно вытянулся и стал еще привлекательнее. Теперь он усердно тренировался перед состязанием по плаванью.
— Лефан, еще десять минут! Хватит на сегодня, не то мышцы задубеют от перенапряжения! — погрозила ему тренер.
«Значит, Лефан...» — запомнила имя Анаис, стараясь не бросать восхищенные взгляды в его сторону.
Красота Лефана, в отличие от многих других симпатичных и очаровательных парней, оказалась подлинной. Она не исказилась в подростковый период и не поблекла позднее, когда из юноши он превратился в привлекательного молодого мужчину. С каждым годом внешность Лефана раскрывалась всё интереснее, он становился и мужественнее, и соблазнительнее, что не могло укрыться от внимания почти всех особ женского пола, в поле зрения которых он попадал.
Анаис же искренне считала, что у нее нет ни единого шанса. Мало того, что он был старше и их пути редко пересекались в школе, так еще и репутация, которую заработала себе Анаис, не способствовала завязыванию никаких романтических отношений.
За первый год обучения ее уже успели окрестить скучной заучкой и чокнутой ботаничкой. Эти унизительные звания закрепились за ней и продержались вплоть до последнего года, не в последнюю очередь из-за зависти: ведь Лефан выбрал именно ее из всех девушек школы и колледжа…
Для него она была и оставалась самой азартной, интересной, отчаянно смелой девчонкой, но разумной и правильной — той, за которой он пошел бы куда угодно, не раздумывая.
Однажды он встретил ее на нижних этажах. Девочка изучала какую-то карту, нарисованную еще на бумаге — что уже само по себе считалось удивительным, ведь бумажные листы остались в разрушенном катастрофами прошлом.
— Что это у тебя? — подкрался Лефан. Будучи старше и выше, он без труда навис над испуганной девочкой.
Она спрятала карту за спину.
— Ты почему не в постели? Никому не разрешается покидать спальню и общую гостиную в часы вечернего отдыха.
Лефан попытался принять вид строгого старосты, но такая очаровательная девчушка растопила его сердце. Неизведанное доселе чувство пронзило от макушки до самых пят. Ему хотелось взять эту девочку за руки и кружиться с ней от счастья, смеяться и петь. Словно он вновь обрел давно утраченное.
«Что это со мной?» — помимо воли расцветал улыбкой двенадцатилетний Лефан, во все глаза смотря на нарушительницу школьных правил. Она уже в десять лет была прелесть как хороша! Сущий ангел, рисунки которых он видел в учебниках по истории искусства древнего мира.
— Как тебя зовут, девочка?
— Анаис, — прошептала она, хлопая пушистыми ресницами. — Я из нового потока.
— А я Лефан. Так что же ты тут делаешь?
Она огляделась по сторонам и, убедившись, что кроме них никого нет в темном коридоре, осторожно протянула карту.
Лефан, ничего не подозревая, взял в руки ее сокровище. По мере того, как он всматривался в карту под тусклым светом единственной на десять метров лампы, с его лица съезжала улыбка.
Анаис заметно нервничала.
— Не говори никому, ладно? — попросила она надтреснутым голосом.
— Откуда это у тебя? — сглотнув ком в горле, просипел Лефан.
— Случайно нашла в библиотеке. Там, среди старых, еще пластиковых книг, была сложена и эта бумажная карта.
— Тут не может быть никакого прохода к заводу и Святилищу, — уставился на стену Лефан. — Да и площадь под цокольным этажом — чья-то глупая фантазия. Это какая-то ошибка.
С тех пор они подружились: двенадцатилетний староста, фаворит всей школы, и «скучная заучка» десяти лет. Лефан уже тогда понял, что эта девочка — совсем не скучная. Умная — да, разумная — определенно. Такая не станет совершать необдуманных глупостей и просто так нарушать школьные правила. Однако в ней, как и в нем самом, бил фонтаном внутренний протест, словно они оба только и ждали повода, чтобы взбунтоваться. Теперь у них появился секрет — их карта со множеством загадок.
Веселая, не по годам развитая наперсница Анаис, вскоре стала самым близким и родным человеком для Лефана. А уж когда она из забавной первоклашки как-то неожиданно быстро превратилась в изумительно прелестную девушку, Лефан понял, что не потерпит, если к ней приблизится хоть один парень.
Глава 8
Широта школьных коридоров позволяла спокойно мигрировать одному крылу школы с сотнями учеников в другое. Тем не менее каждый раз кто-то не соблюдал правила движения и начиналось столпотворение, шум и гам.
Если бы не огромные окна и свет, то впору было бы испугаться давки и замкнутого пространства.
«Опять кто-то кому-то на ногу наступил», — хмыкнула Анаис, наблюдая сцену разборки между двумя парнями. Накал эмоций грозился выйти на опасный уровень, когда на стене вдруг появилось строгое лицо ректора.
— Немедленно прекратить потасовку! Обоих ждет наказание.
Парни виновато втянули головы и разошлись, пальнув в друг друга ненавистными взглядами.
— Как думаете, Майк уложил бы Хатсона? — промурлыкала Женевра, жадно следя за парнями.
— Не знаю, — пожала плечами, Анаис. Она хотела высказаться по поводу всевидящего ока ректора, но не успела. Ее кое-что заинтересовало перед тем, как картинка на стене вновь сменилась пейзажем. Анаис заметила в кабинете ректора незнакомцев. Они восседали в креслах у рабочего стола. В их руках были чашечки с блюдцами — раритет, который хранился в кабинете у ректора. В таких фарфоровых чашках когда-то подавался напиток под названием «кофе», и учителя рассказывали, что он заметно отличался от того синтетического аналога, который теперь пьют по утрам все выживальщики.
«Интересно, что это за люди?» — продолжала думать о незнакомцах Анаис, пока шла по коридору и рассматривала стены, украшенные голографическими панелями с изображениями природы — океанов, гор и пышных, первозданных, наполненных озоном лесов — давно исчезнувших. Однако руководство школы считало, что ученикам следует знать уничтоженный облик планеты. То ли в назидание, то ли в наказание ученики продолжали изучать исчезнувшую флору и фауну.
«Чтобы мы не вылезали из депрессии, наверное, и пессимистических настроений. Ведь ничего уже не исправить. Как будто это мы во всем виноваты...», — грустно понурив голову, вздохнула Анаис.
Ее догнала Ева.
— Чуешь?
— Что?
— Аромат, — закрыв глаза, блаженно улыбнулась Ева.
Анаис принюхалась, но спустя минуту пожала плечами.
— Всё, как обычно: лёгкий запах стерильности и свежести.
— Нет-нет, так пахнет что-то интересное.
Анаис засмеялась.
— Ну ты и выдумщица, Ева! Что может быть интересного в нашей жизни?
— Уж кто бы жаловался! — всплеснула руками Ева. — Что у вас с Лефаном намечается на выходные?
— Ничего особенного, — покраснела Анаис.
— Какая же ты скучная заучка! — рассмеялась Ева. — Ты его не заслуживаешь.
— А кто заслуживает? — напряглась Анаис. — Может, ты?
— Нет, что ты! Я еще страшнее тебя, — не подумав, ляпнула Ева. Потом сообразила, что сказала и поправилась: — Я не в том смысле, что ты уродина. Ты симпатичная. Но надеюсь, ты адекватная и понимаешь, что мы с тобой далеко не первые красавицы школы и колледжа.
Анаис отвернулась. Сколько раз она уже слышала это! Все, кому не лень, успели посплетничать по поводу ее отношений с Лефаном. Не проходило и дня, чтобы кто-нибудь да не шептался по углам о них.
«Или мне это уже кажется? Вдруг у меня мания величия?» — насупилась Анаис, придирчиво вслушиваясь в тихие разговоры, которые велись то тут, то там.
Ученики спешили на уроки, обсуждая последние новости и планы на выходные.
— Ты слышала? — прошептала Ева. — Сегодня будет какое-то объявление. Просили не расходиться после уроков. Старшеклассникам и выпускникам колледжа приказано собраться в главном зале.
— Да, слышала. Но вряд ли нам сообщат нечто из ряда вон выходящее, — зевнула Анаис.
— А что для тебя «из ряда вон выходящее»?
— Ну… — Призадумалась Анаис. — Например, что нашли еще поселение выживших. И они вовсе не мутанты, не зомби, а вполне адекватные, ведут своё хозяйство. Или что нашли хоть один вид животных, которые давно вымерли.
— Я же говорю, ты скучная!
— Хорошо, допустим. Но а что такого ценного может быть в сообщении руководства школы лично для тебя?
— Не знаю. Но ощущение того, что после сегодняшнего дня моя жизнь перевернется с ног на голову — не покидает. Удивительно, правда? Вдруг у меня дар предвидения? — сияла Ева. И Анаис невольно задумалась над ее словами.
«Дар? Мистика? Предвидение? Это уже само по себе из древнейшей истории. Но и там это считали дикими заблуждениями, антинаучными гипотезами и психическими расстройствами…»
— В общем, мы — выпускники, прекрасно подготовлены к любым неожиданностям, — смело заявила Ева.
— Тогда отчего ты так паникуешь? — подтрунивала над ней Анаис.
— Вообще нисколько! — сверкнула глазами Ева. Она всегда очень остро реагировала, если ее пытались подловить на слабостях.
— Переживать — это нормально. Главное — не дать страху управлять тобой, — приобняла ее Анаис. — Что бы нам ни сказали, мы должны оставаться сосредоточенными на собственных целях и жизненных задачах, а то…
Глава 9
— Вы такая красивая пара, — грустно улыбнулась Ева. — Да и вообще, это так круто, что тебе удалось влюбить в себя Лефана. Жаль, что у меня не было такого шефа. Мне досталась самая противная и злая девчонка из старшеклассниц.
— Спасибо, — поблагодарила Анаис, при этом внимательно изучив лицо подруги — та всё еще смотрела вслед Лефану.
Ревновать не имело смысла. Вряд ли в школе отыскалась бы хоть одна девушка, которая не мечтала бы о нем. В какой-то момент Анаис просто смирилась с этим фактом и перестала изводить себя. В немалой степени этому поспособствовали ухаживания и знаки внимания других ребят. Какие-то из них просто желали насолить Лефану и перейти ему дорогу, доказав недоказуемое, а какие-то были действительно заинтересованы именно в Анаис.
Пока они шли, их заприметила компания ребят.
— Куда это вы? — окликнули они.
— На урок Биотехнологии, — живо ответила Ева.
Блондинистый парень соскочил с подоконника и подошел ближе. За ним потянулись и его приятели.
— Что, Анаис, пытаешься эволюционировать, чтобы приобрести более привлекательные черты лица? — ехидно спросил он на радость своей компании, которая тут же взорвалась смехом.
— Заткнись, Скот, — обогнула его Анаис, но он схватил ее за руку.
— Отпусти, не то покалечу.
Скот разразился издевательским смехом.
— Такая малявка — и покалечит? Меня-то? Смешно. И грустно, конечно. Или Лефан научил тебя защищаться на тот вероятный случай, если он решит уехать без тебя?
— Отвали, придурок.
Окинув взглядом фигурку Анаис, Скот с нескрываемой неохотой и сожалением отпустил ее запястье.
В классе, где стояли прозрачные колбы с мутировавшими растениями и образцами ДНК, профессор Марксон начал урок.
— Сегодня мы поговорим о генетической адаптации, — сказал он, глядя на учеников. — После Катастрофы наша задача — не просто выжить, но и эволюционировать. Как вы понимаете, именно вы — будущее человечества.
Ева внимательно слушала, записывая каждое слово, а Анаис откровенно скучала.
— Кто может объяснить, почему радиация стала не только угрозой, но и стимулом для мутаций? — спросил профессор.
— Потому что радиация вызывает изменения в ДНК, — ответила Ева. — И некоторые из них могут быть полезными, если организм сможет адаптироваться.
— Верно, — кивнул Марксон. — Именно поэтому мы изучаем мутации и учимся контролировать их.
Анаис погрузилась в дремотное состояние. Ей снился Лефан. Он был напуган, он был ранен, он был… в западне. Вокруг него собирались какие-то люди. Дроны направляли на него оружие, а он был один в эпицентре чего-то ужасного, что никак не могла распознать Анаис. Она пыталась ему помочь, она изо всех сил рвалась к нему навстречу, но ее руки были в цепях, а на окровавленных, обнаженных ногах — невидимые, но тяжелые кандалы.
Из полудремы ее вывела Ева:
— Эй, да проснись же! Ты стонешь.
— Что, Анаис, эротические фантазии не дают покоя? Фу, какая ты развратная! — Загоготали одноклассники. Так стыдно ей еще никогда не было. — А говорите «заучка»! Ничего себе… Вот что значит самоограничение, вот, во что оно выливается в конечном счете! Бедняжка... Лефан один, видать, не справляется...
Она хотела объяснить, что ей снилась вовсе не эротика, но недовольный взгляд профессора Марксона свел на нет любые попытки оправдаться.
Она опустила глаза, признавая полуправду: да, она заснула на уроке, пропустив самое важное, но сюжет ее сна…
«Да и вообще, какое они имеют право высмеивать?! Даже если и эротическое сновидение, это личное, они не должны так, это подло...»
— Вы напишете мне развернутый реферат на сегодняшнюю тему, — отворачиваясь от нее, велел профессор. — Не ожидал от отличницы такого отношения.
До конца занятия Анаис сидела, точно оглушенная собственным провалом. Чувства вины и стыда попеременно выстраивали в ней различные комбинации самоощущения. Ей хотелось расплакаться и забиться куда-нибудь в самый дальний угол, где ее сможет найти только Лефан.
— Ну, что ты сидишь с таким отсутствующим видом? — в конце урока толкнула ее Ева.
— Марксон действует на меня, как снотворное, — промямлила Анаис и выпрямила затекшую спину.
— Пойдем скорее в главный зал! Мне не терпится узнать, что нам хотят сообщить.
Вскоре раздался сигнал общего собрания для старшеклассников. Все собрались в большом зале — амфитеатре с голографическими проекциями. Ректор и деканы ревностно отсеивали младших, чтобы ни один нос не смог проскользнуть и услышать то, что предназначалось для подросшего поколения.
Директор школы, строгая женщина по имени доктор Элис Вейн, вышла на сцену. Её голос эхом разнёсся по залу, усиленный динамиками.
— Ученики старших классов и колледжа, — начала она, — вы все знаете, что наш мир изменился после страшных природных катаклизмов и техногенных катастроф. Мы готовим вас к вызовам, которые ждут за пределами купола. Сегодня я раскрою вам один секрет. В городе Мир, уже как много лет подряд, периодически проводятся турниры, участники которых получают не только славу и почет, но и соцбаллы. Именно благодаря таким турнирам мы понимаем, как именно нам следует корректировать дальнейшее обучение, какие внедрять новые технологии и прочее. Это вас не должно касаться. Главное, что вы должны уяснить, что это турнир выживания и самый важный экзамен. Лучшие из вас — те, кто покажет высшие результаты в учёбе, тренировках и тестах на адаптацию — будут отобраны для участия.